История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II Коллектив авторов

4.3.7. Советизация Восточной и Центральной Европы. Репрессии и реформы

Главной целью Сталина и его помощников было создание в Европе пояса из «дружественных государств», привязанных к СССР. Мирными средствами такую задачу, однако, решить было невозможно. Восточная и Центральная Европа, регион с населением почти в сто миллионов человек, исторически тяготел к Западу, а не к Востоку. Антирусские настроения в Польше, Румынии и Венгрии уходили вглубь истории.

В начале 1946 г. советские войска, расквартированные в Восточной Европе, по-прежнему находились в состоянии боевой готовности. В большинстве стран, завоеванных Красной армией, шла активная подготовка к парламентским выборам, и пускать это важное дело на самотек Сталин совсем не хотел. Соответствующие ялтинские решения он выполнять не собирался. В 1945–1946 гг. Сталин еще поддерживал «демократический» фасад в Польше и других странах Восточной и Центральной Европы. В советском лексиконе их назвали «страны народной демократии», подчеркивая отличие их социально-политического строя от советского. Там еще действовали многопартийная система и парламент, не было попыток коллективизации крестьянства. Но одновременно строился фундамент для просоветских режимов. В декабре 1945 г. на переговорах в Москве Сталин обещал американцам и англичанам, что результаты выборов в Болгарии и Румынии (которые оппозиция бойкотировала в знак протеста против коммунистического террора) будут частично пересмотрены и оппозиционеры получат посты в правительствах. Но стоило переговорам закончиться, как Сталин инструктировал болгарских коммунистов: «Выборы закончены. Ваша оппозиция может убираться к черту. Она бойкотировала эти выборы. Три великие державы признали эти выборы. Разве это не ясно из решений Московского совещания о Болгарии?» Сталин заключил: «Главное в том, чтобы разложить оппозицию».

Сталин рассчитывал проводить советизацию Центральной и Восточной Европы постепенно и осторожно, чтобы поставить западные державы перед свершившимся фактом. В публичных репликах Сталин отвергал обвинения в стремлении распространить «коммунистические порядки» на Европу. Он грубовато шутил, что коммунизм годится полякам, чехам, румынам или болгарам, «как корове седло». Но на деле советизации удалось избежать лишь Финляндии, и, прежде всего, благодаря крепкому, солидарному гражданскому обществу, где коммунисты и советские советники при всех усилиях не смогли добиться заметных успехов. Напротив, в Восточной Европе все общества, и даже наиболее цивилизованное из них чешское, были больны – поражены национализмом и расизмом, ненавистью к соседям и этническим меньшинствам, несли в себе бациллы жестокости и массового насилия.

В Польше сразу же после ухода нацистов вспыхнули антисемитские погромы. Массовыми насилиями и жестокостями сопровождалось изгнание миллионов этнических немцев из Польши и Чехословакии, швабов из Венгрии, венгров из Словакии. «Жертвы» легко становились «палачами» и наоборот. Сталину и его подручным было не так сложно в этих условиях манипулировать массовым сознанием и отдельными политиками, создавать себе опору и вербовать агентуру. В Польше и Чехословакии также на Сталина работали страхи перед возможным возрождением германского милитаризма. Почти все польские военные, сотрудничавшие с Красной армией, прошли через советские депортации и репрессии. Но они считали в тот момент, что немцы страшнее русских. Передача Сталиным Польше обширных немецких земель – Силезии, Померании и юга Восточной Пруссии и жестокое изгнание из этих земель коренного немецкого населения – особенно «подцепило» поляков. Теперь многие из них боялись немецкой мести и потому были готовы опираться на Советский Союз.

В Польше, Венгрии, Болгарии и Румынии советские «органы» бросали в тюрьмы тысячи политиков и общественных деятелей, расчищая место для просоветских режимов. Но террор был не единственным средством советизации. Частью планов советизации Восточной Европы были «демократические» реформы, проводимые руками советских военных и политических работников. Они включали национализацию крупных предприятий промышленности, монополию на оптовую торговлю, экспроприацию крупных собственников и должны были, по замыслу, привлечь «рабочих и крестьян» на сторону СССР. Многие начали считать сталинский режим чуть ли не главным двигателем социальных и демократических реформ в Европе. Поэт Борис Слуцкий, капитан Красной армии, позже вспоминал с гордостью о том, как он «землю раздавал крестьянам в Южной Венгрии». Эти реформы действительно меняли облик Восточной Европы. Исчез класс богатейших магнатов-латифундистов и аристократов. Вместе с тем, как и в Советской России в 1917 г., передача земли и собственности беднейшим слоям была «отравленным даром». Главным результатом реформ было сталкивание одних групп населения с другими – богатых с бедными, и, прежде всего, создание системы распределения благ из центра – системы, которая стала главным после террора орудием коммунистической диктатуры.

В числе первых коммунизированных стран Европы была Албания, провозгласившая в январе 1946 г. Народную республику. Там коммунисты начали действия против итальянских и немецких оккупантов с осени 1942 г., затем вели гражданскую войну с Национальным фронтом и монархистами. Не придавая военного значения албанским горам, немцы ушли оттуда, и в октябре 1944 г. местные коммунисты взяли власть без помощи Красной армии.

Польское правительство, сидящее в эмиграции в Лондоне, не делало большой разницы между сталинским режимом и царской Россией. Польские националисты добивались восстановления довоенной Польши с территориями, включавшими Львов и Вильно (Вильнюс). В то же время значительная часть польской интеллигенции и правящих слоев была уничтожена немцами или ушла в эмиграцию. Сталин решил разрубить «польский узел» теми же методами, которые советский режим опробовал на территории СССР, а в 1939–1941 гг. на аннексированных («воссоединенных») территориях Западной Белоруссии, Западной Украины, Бессарабии и стран Балтии. Это были методы систематического террора, всепроникающей слежки с помощью завербованных тайных осведомителей. С августа 1944 по март 1945 г. НКВД и СМЕРШ обезглавили польскую антибольшевицкую Армию Крайову. Советская агентура, завербованная угрозами и пытками во всех сферах общества, от заводов до костелов и университетов, помогла советской госбезопасности быстро выявить и арестовать польское антикоммунистическое подполье.

Прибывший в Варшаву в январе 1945 г. с Красной армией Люблинский комитет имел уже полугодовой опыт управления восточной частью Польши, где уделял особое внимание искоренению Армии Крайовы и других подпольных структур, верных польскому правительству в Лондоне. Созданные с участием НКВД оперативные группы истребили, по разным оценкам, от 80 до 200 тыс. поляков, готовя советизацию страны. Следуя букве Ялтинского соглашения, 28 июня 1945 г. в Варшаве было создано Временное правительство национального единства где, как бы на правах легальной оппозиции, несколько второстепенных мест заняли члены Лондонского правительства.

Хотя коммунисты и взяли в свои руки средства массовой информации, на референдуме по трем конституционным вопросам в июле 1946 г. три четверти избирателей проголосовали не так, как хотел Сталин. Тогда против оппозиции, ядро которой представляла крестьянская партия, были приняты политические, административные и полицейские меры. О свободных выборах, обещанных в Ялте, уже не было речи: избирательные комиссии получили план – дать правительственному блоку коммунистов и социалистов 85 % голосов. И они его выполнили. Для видимости остатки демократической и крестьянской партий были сохранены. В феврале 1947 г. в Польше была провозглашена «народная демократия». На следующий год социалисты и коммунисты были слиты в Польскую объединенную рабочую партию (ПОРП) и начались жестокие чистки подозреваемых в националистическом уклоне. Командующим польскими вооруженными силами был назначен советский маршал К. Рокоссовский. Католики остались единственным противовесом правящей партии, и Глава Польской Церкви кардинал Стефан Вышинский отлучил в 1949 г. от причастия Святых Тайн всех коммунистов.

В Болгарии прогерманское правительство было свергнуто 9 сентября 1944 г. коалицией коммунистов и аграриев. В обозе Красной армии в страну прибыли видные деятели Коминтерна во главе с Георгием Димитровым. Коммунисты заняли ключевые посты внутренних дел и юстиции во временном правительстве и стали готовить выборы, организацию которых американцы оспаривали как недемократическую. В сентябре 1946 г. после референдума (возможно, фальсифицированного) была упразднена монархия и провозглашена Народная республика. Выборы в ноябре некоммунистические партии бойкотировали, и победил «Отечественный фронт»: Димитров стал премьер-министром.

В Румынии 23 августа 1944 г. король Михаил возглавил переворот, который сверг вовлекшего страну в войну против СССР диктатора Антонеску. За это Сталин наградил короля орденом Победы. К власти пришло коалиционное правительство, в котором коммунисты вскоре взяли верх и объявили, что на выборах в ноябре 1946 г. они получили 89 % голосов. Под их давлением король Михаил отрекся от престола 30 декабря 1947 г., и была провозглашена Румынская социалистическая республика. Члены последнего королевского правительства были судимы и пожизненно заточены в тюремные казематы. Премьер-министр генерал Рэдеску нашел убежище в британской дипломатической миссии в Бухаресте и несколько месяцев спустя военный самолет доставил его с секретарём на Кипр. В Париже Рэдеску возглавил антикоммунистическое сопротивление румынской эмиграции.

Политический строй Чехословакии перед войной был в Восточной Европе наиболее демократичным, но и компартия здесь была самой сильной. После войны она без труда получила треть голосов на свободных выборах. В руках коммунистов были «народные комитеты» на местах и вооруженные отряды «революционной гвардии». Правительство вернувшегося из эмиграции Бенеша все же стремилось держать средний курс между Востоком и Западом, участвовать в плане Маршалла (см. 4.3.10). Руководя полицией, коммунисты вели аресты своих политических противников и в феврале 1948 г. вооруженной демонстрацией заставили Бенеша отдать им правительство.

В Венгрии жива была память о красном терроре Бела Куна в 1919 г., и на демократических выборах ноября 1945 г. коммунисты получили 17 % голосов. С огромным преимуществом в 57 % голосов на этих выборах победила Независимая партия мелких хозяев. Только с помощью силы Сталину удалось тогда добиться сформирования в этой стране коалиционного правительства, в котором ключевые посты получили коммунисты. Войдя в коалицию с партией мелких владельцев, они провели раздел крупных земельных владений, а затем, в коалиции с социалистами, национализацию банков и промышленности. Эти два шага коммунисты заставили пройти все будущие соцстраны, следуя примеру Советской России 1918 г. В руках коммунистов находилось министерство внутренних дел и, руководя полицией, они при поддержке НКВД расправились со своими соперниками. Социалисты и коммунисты были слиты в единую партию и Венгерская народная республика провозглашена в августе 1949 г.

Тысячи советских советников работали во всех структурах и на всех уровнях государственного аппарата, в полиции и в армии в странах Восточной Европы. Они создавали советскую агентуру в элитах и обществе, ставшую со временем инструментом контроля над этими странами. Сотни убежденных сталинистов польского, чешского венгерского, болгарского и румынского происхождения, живших в эмиграции в Москве, вернулись в Восточную Европу вместе с советскими войсками. С помощью советской армии и тайной полиции шло вытеснение, а затем и уничтожение деятелей некоммунистических партий, профсоюзов и других общественных организаций. Через несколько лет, когда Сталин отбросил в 1947–1948 гг. камуфляж «плюрализма» и принял курс на ускоренную советизацию Восточной Европы, политэмигранты-сталинисты возглавили просоветские режимы в Польше (Б. Берут, В. Минц), Чехословакии (Р. Сланский), Венгрии (М. Ракоши), Румынии (А. Паукер) и Болгарии (Г. Димитров).

Видимое отсутствие альтернативы советскому господству и коммунистической идеологии подорвало волю национальных элит и обществ в Восточной Европе к сопротивлению. Польский литератор Чеслав Милош в книге «Порабощенный разум» описал, как постепенно сужалось поле свободного выбора для интеллигенции и как поразительно быстро польская интеллигенция, даже те ее члены, которые недружелюбно относились к Советской России и ориентировались на западную культуру, убедила себя в безальтернативности конформизма. Преступив однажды моральный порог, они начали писать и преподавать то, что от них хотела власть, тем более что это хорошо оплачивалось, а протест карался. В конце концов они сами убедили себя в том, что вместо правды есть марксистская «диалектика», и все существующее – имеет право на существование.

Впрочем, на сотрудничество соглашались далеко не все представители культурной элиты. Одни всеми правдами и неправдами покидали родину, предпочитая жизни в несвободе эмиграцию, другие уходили во «внутреннюю эмиграцию», отказываясь от карьеры и общественного признания ради сохранения достоинства и чести. В отличие от сталинского СССР в странах «народной демократии» такая молчащая «внутренняя эмиграция» более или менее терпелась коммунистической властью.

Свидетельство очевидца

Румынский писатель и ученый-религиевед с мировым именем Мирча Элиаде, родившийся в Бухаресте в 1907 г. и умерший в США в 1986 г., с горечью писал в своих воспоминаниях: «В сущности, моему поколению выпало лет десять-двенадцать «творческой свободы». В 1938 г. установилась королевская диктатура, последовала война, а в 1945 – советская оккупация. И наступила немота». – М. Элиаде. Посулы равноденствия. Жатва солнцеворота. М.: Критерион, 2008. С. 119. Но сам Элиаде вовсе не собирался молчать. Выехав во Францию, он, ученый, мыслитель и писатель, стал правой рукой генерала Рэдеску и принца Николая в собирании сил румынских антикоммунистов. Свою позицию он обосновывал интеллектуально очень сходно с русскими мыслителями, писавшими в изгнании в 1920–1930-е гг. – «Союзники, великие державы нас бросили. Румыния, как и вся остальная Центральная и Восточная Европа, была отдана на откуп Советам. Происходящее было печально, но удивления не вызывало. После Тегеранской конференции, когда Европу поделили на две крупные «зоны влияния», я знал, что судьба наша предрешена. Теперь у нас была одна задача – «как перезимовать»… как сохранить национальное тождество во времена этого нового средневековья, которое могло распространиться на жизнь многих поколений. Но мы, находившиеся на Западе, не имели права безысходности парализовать себя. Любой ценой мы должны были продолжать работу и созидание, в соответствии с признанием каждого» (там же, с.349). Антикоммунистическая позиция вполне сознательно отделялась Мирча Элиадой от антирусской. Страдая в парижском изгнании от крайней бедности, часто полуголодный, он, однако, в 1946 г. начал изучать русский язык. – «Я решил изучить его любой ценой. С одной стороны, чтобы читать работы русских этнологов о сибирском шаманстве; с другой, чтобы изучая язык (в который я давно был влюблён), доказывать себе, что я не смешиваю русский народ с режимом – советским империализмом. Я всё время говорил себе, что ненависть к оккупационным войскам и их приспешникам в Румынии нельзя распространять и на русский народ» (там же, с.344).

В Германии «демократический» камуфляж сталинских политических целей был особенно густым, учитывая присутствие там войск западных держав. Сталин и его окружение, включая маршала Жукова, отвергли предложение США в сентябре 1945, а затем в начале 1946 г. заключить советско-американский договор на 25 лет о демилитаризации Германии. Советская пропаганда выступала за единую, свободную, демократическую Германию. На деле Сталин, военные, члены Политбюро и дипломаты были едины в мнении, что выводить войска из Германии значило бы потерять все плоды победы в войне. Их устраивала только длительная оккупация германской территории и создание там «дружественного», т. е. просоветского режима. В феврале 1946 г. Советская Военная Администрация в Германии (СВАГ), управлявшая советской зоной оккупации, провела объединение немецких коммунистов и левых социал-демократов в Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ), которая стала главным политическим инструментом проведения влияния СССР в советской зоне оккупации. Сталин, по некоторым данным, рассчитывал, что СЕПГ распространит свою деятельность и на западные зоны оккупации.

Однако другими своими действиями советские оккупационные власти и войска подрывали советское влияние в Германии. Прежде всего – репарациями. 11 мая 1945 г. Сталин инструктировал Маленкова, Молотова, Н. Вознесенского, И. Майского и других ответственных лиц об ускорении вывоза с территории Германии всего военно-промышленного потенциала в СССР. На Потсдамской конференции было достигнуто соглашение, что репарационные претензии СССР будут удовлетворены путем изъятия из восточной зоны Германии и за счет германских активов, находившихся в Болгарии, Финляндии, Румынии, Венгрии и восточной зоне Австрии.

Советские власти вывезли из восточной зоны Германии все, что могли, включая предметы искусства (например, знаменитое микенское «Золото Шлимана» и Пергамский Алтарь). До сих пор на территории СССР находится около двухсот тысяч вывезенных после войны музейных экспонатов, два миллиона книг и три километра папок с архивами.

Свидетельство очевидца

15 февраля 1948 г. философ Николай Лосский писал своему сыну, искусствоведу Борису Лосскому, директору одного из французских художественных музеев: «Позор продажи сокровищ Эрмитажа (за границу в 1930-е гг., см. 3.2.16. – Отв. ред.) теперь превзойден, – правда в обратном направлении. Из Дрезденской галереи вывезена в Москву «Сикстинская мадонна», картины Ван Дейка и т. п. сокровища, – 1600 картин; оставлены 1200 немецких и малоценных картин!» – Н.О. Лосский. Воспоминания. Жизнь и философский путь. С. 311.

Из советской зоны выкачивались громадные ресурсы. Согласно опубликованным в 1990-е гг. данным Главного трофейного управления в СССР из Германии было вывезено около 400 тыс. железнодорожных вагонов, в том числе 72 тыс. вагонов строительных материалов. Этими вагонами были перевезены 2885 заводов, 96 электростанций, 340 тыс. станков, 200 тыс. электромоторов, 1 млн 335 тыс. голов скота, 2,3 млн тонн зерна, миллион тонн картофеля и овощей, по полмиллиона тонн жиров и сахара, 20 млн тонн спирта. В СССР вывезли телескопы из астрономической обсерватории университета Гумбольдта, вагоны берлинского метро и круизные морские лайнеры. Телефонный узел рейхсканцелярии был установлен на коммутаторе кремлевской спецсвязи, а аппаратура тайного прослушивания гестапо стала собственностью МГБ.

У жителей советской зоны оккупации только официально было конфисковано (не считая награбленного) 60 тыс. роялей, 460 тыс. радиоприемников, 190 тыс. ковров, 940 тыс. предметов мебели, 265 тыс. настенных и напольных часов, которые большей частью были распределены за небольшую плату среди советских военных и гражданских чиновников. В документах трофейного ведомства числятся 1,2 млн мужских и женских пальто, 1 млн головных уборов, 186 вагонов вина. Репарации из ГДР были прекращены в 1954 г. За это время из советской зоны оккупации по оценкам Федерального министерства внутринемецких отношений было изъято стоимостей на 15,8 млрд. долларов, что по пересчету курса составило 14 тыс. 041 тонну чистого золота. Из западных оккупационных зон в общей сложности по Парижскому соглашению января 1946 г. было изъято стоимостей на 4 тыс. 249, 5 тонны золота.

На территории Восточной Германии были найдены урановые рудники и был организован проект «Висмут» для их разработки. Там принудительно трудились десятки тысяч немцев. Тысячи советских военных и служащих продолжали везти из Германии трофеи, от одежды до картин, мебели и драгоценностей. Еще одним фактором советской политики в германском вопросе было то, что СССР нуждался в рабском труде немецких военнопленных, число которых составляло 3,4 млн человек, и которые находились в лагерях советского ГУПВИ. В 1944–1947 гг. из Центральной и Восточной Европы в СССР в качестве бесплатной рабочей силы было принудительно вывезено 284 тыс. немцев, 60 тыс. румын и 56 тыс. финнов. Все они были гражданскими лицами.

При торговле со своими сателлитами СССР занижал, относительно мировых, цены на покупаемые у них товары и завышал цены на свое сырье и материалы, предлагаемые в обмен. Как отмечает американский исследователь П. Марер, в 1945–1953 гг. размеры некомпенсированных потоков ресурсов из Восточной Европы в СССР составили 14 млрд долларов. Это была по тем временам огромная сумма – для сравнения, сумма поставок в СССР по ленд-лизу в годы войны составила 11 млрд долларов. За счет ограбления Восточной Европы Советский Союз во многом и восстановил разрушенное войной хозяйство.

Восточная Европа в документах российских архивов. 1944–1953 гг. Т. 1–2. М.; Новосибирск, 1997–1998.

Советский фактор в Восточной Европе. 1944–1953 гг. // Ред. Т.В. Волокитина и др. Т. 1–2. М.: РОССПЭН. Т. 1. 1999; Т. 2. 2002.

СССР – Польша. Механизмы подчинения. 1944–1949 гг.: Сборник документов // Ред. Г. Бордюгов и др. М.: АЭРО-ХХ, 1995.

Г.П. Кынин и Й. Лауфер. СССР и Германский вопрос. Т. 2. М.: Международные отношения, 2000.

К.И. Коваль. Последний свидетель. «Германская карта» в холодной войне.: М. РОССПЭН. 1997; Его же. Записки уполномоченного ГКО на территории Германии // Новая и новейшая история. 1994. № 3.

М.И. Семиряга. Как мы управляли Германией. М., 1995.

Т.В. Волокитина, Г.П. Мурашко, А.Ф. Носкова, Т.А. Покивайлова. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа. 1949–1953: Очерки истории. М.: РОССПЭН. 2002 (2008).

The Establishment of Communist Regimes in Eastern Europe, 1944–1949 / Eds Norman Naimark and Leonid Gibianskii. Boulder, Colorado: Westview, 1997.

4.3.8. Советская политика в Азии

Начало холодной войны подтолкнуло Сталина к принятию решительных мер по организации коммунистических переворотов не только в Восточной Европе, но и в других странах мирах. Первостепенное внимание он вновь стал уделять Китаю. Уже весной 1946 г. в Маньчжурии, где еще находились советские войска, стала создаваться военная база КПК. В июне 1946 г. в Китае началась полномасштабная гражданская война. Несмотря на численный перевес вооруженных сил Гоминьдана, поддержку Чан Кайши со стороны США и недостаток техники и вооружения у КПК, китайские коммунисты смогли одержать победу. В течение пяти месяцев, с сентября 1948 по январь 1949 г., они провели три крупных стратегических операции. В результате было уничтожено более полутора миллионов солдат и офицеров противника, взяты несколько больших городов. 31 января 1949 г. коммунисты вошли в Бэйпин (так тогда назывался Пекин). Континентальный Китай оказался в тисках коммунистической диктатуры. Чан Кайши в первой половине октября эвакуировал свои войска на остров Тайвань. На острове вскоре начался экономический подъем.

Сталин, отступивший перед западными силами в Европе, получил нового могучего союзника на Востоке. 1 октября 1949 г. китайские коммунисты провозгласили Китайскую Народную Республику и обратились к Москве с предложением о союзе. Присоединение 600-миллионной страны к «социалистическому лагерю» было важнейшим сдвигом на мировой арене после Второй мировой войны. Однако заключение советско-китайского альянса оказалось сложным делом. Коммунистический Китай был автономной силой и создавал Сталину много проблем, включая переговоры о советской зоне влияния и базах в Маньчжурии. В декабре 1949 г. Мао Цзэдун приехал в Москву на празднование 70-летия Сталина. Их первая встреча окончилась безрезультатно. Лишь в начале 1950 г. Сталин согласился начать переговоры.

14 февраля 1950 г. новый советско-китайский договор (заменявший договор августа 1945 г. с гоминьдановским Китаем) был подписан. Мао, однако, остался недоволен неравноправными пунктами секретных соглашений, приложенных к договору, по которым СССР сохранял контроль над военно-морской базой в Люйшуне (Порт-Артуре), портом города Далянь (Дальний) на Ляодунском полуострове и железной дорогой в Маньчжурии. По этим соглашениям СССР, кроме того, получал ряд экономических и политических привилегий в Северо-Восточном Китае и Синьцзяне, а также возможность эксплуатации китайских экономических ресурсов.

В коммунизирующемся Китае нарастала волна убийств и всяческого произвола. В ходе «борьбы с контрреволюцией» в 1950–1951 гг. Мао истребил свыше двух миллионов человек. Еще два миллиона были брошены за решетку и отправлены в трудовые лагеря. В то же время войска КНР вторглись в Тибет, присоединили его к Китаю и разрушили многовековой буддийский уклад этой страны.

В 1946 г. началась также война во Вьетнаме между контролировавшими север страны коммунистами, во главе которых стоял бывший агент Коминтерна Хо Ши Мин, и французскими войсками, стремившимися восстановить в Индокитае колониальный порядок. После первых же столкновений коммунисты покинули города, развернув широкомасштабную партизанскую войну. Вскоре в конфликт были вовлечены народы Лаоса и Камбоджи. Коммунисты этих стран тоже взялись за оружие.

В итоге в конце 40-х гг. у Сталина появился шанс (причем – последний) осуществить то, что задумывали большевики еще в начале века. До победы мировой революции, казалось, было уже недалеко. В феврале 1951 г. Сталин через лидеров КПК дал указание индонезийской компартии усилить борьбу за захват власти вооруженным путем. «Основная задача компартии Индонезии на ближайшее время, – подчеркнул он в телеграмме, предназначавшейся ЦК Компартии Индонезии, – состоит не в «создании широчайшего единого национального фронта» против империалистов для «завоевания подлинной независимости» Индонезии, а в ликвидации феодальной собственности на землю и передаче земли в собственность крестьянам». Большевицкой революции в Индонезии, однако, не получилось, но Сталин продолжал раздувать мировой пожар.

А.В. Панцов. Мао Цзэдун. М., 2007.

А.М. Ледовский. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы и свидетельства участника событий. 1937–1952. М., 1999.

А.М. Ледовский. Сталин, Мао Цзэдун и корейская война 1950–1953 годов // Новая и новейшая история. 2005. № 5.

4.3.9. Борьба с титовской Югославией. Берлинский кризис

Особым случаем была Югославия, где Иосип Броз Тито начал строить режим советского образца, опираясь на свою победоносную партизанскую армию, но и там ему помогали советские советники из военных и госбезопасности. Югославия, не считая маленькой Албании, была единственной европейской страной, где коммунисты пришли к власти самостоятельно, без помощи Советской армии. Югославские коммунисты и их лидер Иосиф Тито были самыми рьяными помощниками СССР в советизации Восточной Европы. Но для Сталина любая самостоятельность была подозрительна. Югославы преследовали прежде всего свои цели, создание балканско-адриатической конфедерации. К началу 1948 г. его подозрительность разожгли донесения о том, что югославы установили слежку за советскими советниками и что они вынашивают намерение «проглотить» Албанию.

Свидетельство очевидца

Приехавший с югославской делегацией в Москву в это время сербский коммунист Милован Джилас внезапно открыл для себя «нового» Сталина, который уже был не радушным хозяином, а стареющим подозрительным тираном. «В его физическом упадке было что-то трагическое и уродливое. В 1945 г. он был еще подвижным, с живыми и свежими мыслями, с острым юмором. Но тогда была война, и ей, очевидно, Сталин отдал последнее напряжение сил, достиг своих последних пределов. Сейчас он смеялся над бессмысленными и плоскими шутками». – М. Джилас. Лицо тоталитаризма. М.: Новости, 1992.

На последовавших советско-болгарско-югославских переговорах Сталин и Молотов накинулись на Димитрова, обвинив его в том, что болгарское правительство задумало договориться с Югославией за спиной СССР.

Свидетельство очевидца

«В этот момент, – вспоминал Джилас, – сама собою, никем не сформулированная, обнажилась вся сущность встречи: между «народными демократиями» не может развиваться никаких отношений, если они не соответствуют интересам советского правительства и им не одобрены. Стало ясно, что для великодержавно мыслящих советских вождей, рассматривающих Советский Союз «ведущей силой социализма» и все время помнящих, что Красная Армия освободила Румынию и Болгарию, заявления Димитрова и недисциплинированность и самоволие Югославии не только ересь, но и покушение на их «священные» права». – М. Джилас. Лицо тоталитаризма.

В феврале-марте 1948 г. Сталин от раздражительных нападок переходит к действиям, решив устранить Тито и его сторонников от руководства Югославией. Эта затея провалилась, и в июне Югославия была исключена из Коминформа, а «клика Тито» была объявлена «бешеным псом на службе американского империализма». По всей Восточной Европе начались аресты и уничтожение коммунистов по обвинению в «титоизме». У власти остались те, кто беспрекословно повиновался Сталину и буквально копировал советского «старшего брата». В последующие годы Сталин готовил вторжение в Югославию и покушение на Тито.

Историческая справка

Лидер болгарских коммунистов Георгий Димитров (1882–1949) с ранней юности отчаянно сражался за социалистическую мечту не только в Болгарии, но и во всей Европе. Он неудачно пытался поднять у себя на родине восстание, сидел в тюрьмах, был членом руководства Коминтерна и в дальнейшем его лидером. Димитров стал кумиром советской пропаганды, после того как 9 марта 1933 г. подвергся в нацистской Германии аресту по обвинению в поджоге Рейхстага. (Главным обвиняемым был голландец Ван дер Люббе). Проходивший в Лейпциге судебный процесс Димитров использовал для коммунистической пропаганды. «Я – за пролетарскую революцию и диктатуру пролетариата, но категорически против индивидуального террора!» – гремел он со скамьи подсудимых. Веских доказательств против болгарина нацисты не нашли и он был оправдан. Впрочем, его тут же арестовали вновь, как коммуниста, но под давлением Советского Союза выслали в Москву. Освобождение Димитрова принесло ему славу как человеку, который переиграл нацистов.

Но такая слава в сочетании с независимостью характера сыграла с Димитровым злую шутку. После освобождения Болгарии от немецких войск, он принялся строить у себя на родине социализм, совместив посты генсека компартии и премьера правительства.

Устранив всех политических противников, в частности социал-демократов, не побрезговав при этом репрессиями, он стал проводить индустриализацию и коллективизацию. И вдруг обнаружил, что начинает превращаться в марионетку сталинского режима. Ему приходилось согласовывать с Москвой все более или менее важные назначения на партийные и государственные посты. Да еще поставлять в Советский Союз товары по сильно заниженным ценам. Димитров решил, по крайней мере, существенно ослабить накинутую на него удавку. Он попытался осуществить идею конфедерации стран «народной демократии» с включением Греции, объявил об этом журналистам и получил поддержку своего заместителя по правительству Трайчо Костова. Такого самоуправства

Сталин потерпеть не мог. Он заставил Дмитрова униженно каяться. Но тот не успокоился и сделал попытку заключить союз с Югославией, для чего в августе 1947 г. тайно посетил Белград, обещав лидеру этой страны – Тито уступить часть болгарской территории. Сталин возмутился. Вызвав к себе Димитрова и посланца Тито – Карделя, он исступленно орал в своем кабинете на болгарского лидера: «Вы зарвались, как комсомолец!.. Нечего удивлять своими дурацкими заявлениями весь мир!». Снова Димитрову пришлось каяться, что-то бормоча о своей недальновидности. В июле 1948 г. Димитров подвергся ожесточенной травле на пленуме ЦК своей собственной партии, получившей соответствующую директиву из Москвы, после чего слег с сердечным приступом. А Костов был брошен в застенок службы безопасности и в декабре 1948 г. умер от побоев.

Покаяния Димитрова в советской печати не освещались: его слава была слишком велика. Но от политики он был отстранен и в феврале 1949 г. отправлен на лечение в санаторий в Барвихе под Москвой, где умер в июле того же года.

Как и Ленин, Димитров был долго лишен погребения: для него в Софии был выстроен мавзолей. В освободившейся от коммунизма Болгарии ни от мавзолея, ни от почитания Димитрова не осталось и следа.

«Потеря» Югославии для советского блока и растущая активность США после объявления «плана Маршалла» вынудили Сталина отказаться от амбициозных планов на юге Европы. Греческие коммунисты остались без советской помощи и проиграли гражданскую войну с правительственной армией. В апреле 1948 г. итальянские коммунисты проиграли парламентские выборы, но воздержались, с согласия Сталина, от вооруженного восстания.

В 1947 г. США, Великобритания и Франция взяли курс на отделение своих зон оккупации в Германии от советской зоны. Они начали, с опорой на все антикоммунистические силы от бывших нацистов до социал-демократов, строить демократическую Западную Германию – со своим правительством и валютой. В ответ Сталин решил использовать самую уязвимую точку в позициях западных держав – блокировать Западный Берлин. По соглашениям Потсдамской конференции, Берлин должен был быть столицей единой Германии, и поэтому три западные державы имели там свои оккупационные зоны. С точки зрения Сталина, поскольку западные державы решили создать «сепаратную» Западную Германию, они теряли право находиться в Берлине.

В 1948 г. Сталин вызвал первый берлинский кризис, известный на Западе как блокада Берлина. Поводом послужила денежная реформа в западных зонах оккупации. Замена обесцененной рейхсмарки новой немецкой маркой на всей территории Германии готовилась еще с 1946 г., но западные державы не могли договориться с советской стороной, желавшей самой печатать новые деньги в своей оккупационной зоне. Это грозило возобновлением инфляции, и Запад на это пойти не мог. Он создал Банк немецких земель, который 18 июня 1948 г. ввел новую валюту только в западных зонах. О положении в западных секторах Берлина продолжались переговоры с советской стороной, но безуспешно. Тогда новая немецкая марка была введена и там. В ответ советские оккупационные власти по указанию из Москвы 25 июня 1948 г. перекрыли какой-либо подвоз товаров в западные сектора города по улицам, по железной дороге и по водным путям. Сталин как бы ставил ультиматум Западу и делал два миллиона берлинцев советскими заложниками. Американский военный губернатор в Германии генерал Лусиус Клей обратился к командующему военно-воздушными силами США в Европе генералу Кертису ЛеМею, и на следующий день 80 тонн продуктов были доставлены в Берлин по воздуху. Воздушный мост был одобрен президентом Трумэном и быстро совершенствовался, поставки были доведены до 8000 тонн грузов в день, включая уголь и бензин. На каждом из трех западноберлинских аэродромов каждые 3 минуты садился самолет ВВС Великобритании или США. Двухмиллионный город почти 11 месяцев снабжался только по воздуху. Западные берлинцы ответили на советскую блокаду массовой поддержкой некоммунистических партий и движением солидарности с западными союзниками.

Так же как и два года назад в Турции и Иране, сталинская политика ультиматумов и силы потерпела провал. 12 мая 1949 г. советские власти сняли блокаду Западного Берлина и признали право западных держав держать свои войска в Западном Берлине. Горожане праздновали это событие как победу американцев и свою собственную, одержанную без единого выстрела, хотя 48 летчиков, осуществлявших воздушный мост, погибло от несчастных случаев. Западный Берлин, во главе с его мэром Эрнстом Рейтером стал «островом свободы» в советском море. Здесь был открыт Свободный университет, здесь проходили «Конгрессы за свободу культуры» и другие антикоммунистические мероприятия, отсюда вещало радио РИАС (Радио в американском секторе) хорошо слышное в советской зоне, сюда бежали те, кто не желал жить под советской властью. И советские власти уже во время блокады стали отделять свой сектор от западных секторов – разделили городскую администрацию (первым делом полицию), отказались участвовать в общегородских выборах.

Это предвещало разделение на две части всей Германии, состоявшееся после бесплодной конференции министров иностранных дел четырех держав в Париже в мае-июне 1949 г. В западных зонах оккупации был подготовлен Основной закон нового германского государства, в августе прошли выборы в парламент, который, в свою очередь, избрал канцлером 73-летнего христианского демократа Конрада Аденауэра. 15 сентября 1949 г. в Бонне была провозглашена Федеративная Республика Германия (ФРГ). Советский Союз ответил провозглашением 7 октября 1949 г. Германской Демократической Республики (ГДР) в своей зоне оккупации. Оба государства претендовали быть общегерманскими и поначалу не признавали друг друга. Под руководством министра экономики Людвига Эрхардта, последовательно проводившего политику «социально-рыночного хозяйства», в ФРГ шел бурный экономический рост, тогда как экономика ГДР прозябала – будучи социалистической и к тому же лишенной Советским Союзом своего промышленного оборудования в порядке репараций. Население оттуда бежало на запад.

Создание ГДР завершило закрепление режимов советского типа в Восточной Европе. «Берлинский кризис» обострил холодную войну и окончательно разделил Европу на восточную и западную части. 4 апреля 1949 г. была создана Организация Североатлантического договора, или НАТО (North Atlantic Treaty Organization), которая сделала США главным гарантом безопасности стран Западной Европы от коммунистических переворотов и советских угроз. В рамках Североатлантического договора нападение на одну из стран-участниц рассматривалось как нападение на всех. В НАТО первоначально вошли США, Канада и 10 европейских стран: Англия, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Португалия, Исландия, Дания и Норвегия. Вскоре к союзу примкнули Греция и Турция, а позже – Испания и Западная Германия.

Сталин потерпел неудачу в попытке в 1948 г. использовать пацифистскую оппозицию в США, стараясь предотвратить консолидацию Западной Европы под эгидой США. Он предполагал сделать либерала Генри Эгарда Уоллеса, вице-президента (1941–1945 гг.) в военном правительстве Рузвельта, снятого президентом Трумэном с поста министра торговли в 1946 г., невольным пособником советского «мирного наступления», призванного убедить западную общественность в мирных намерениях СССР. Также, потеряв источники информации внутри американской политической элиты, Сталин хотел выяснить через Уоллеса «подлинные намерения» Трумэна. В частности, намерен ли президент вести холодную войну против СССР или готов договориться. Однако Трумэн договариваться со Сталиным не хотел. Вопреки советским надеждам, в США так и не разразился сокрушительный экономический кризис. Становилось ясно, что СССР на многие годы ввязался в борьбу с мощным противником, в несколько раз превосходившим СССР по экономическому и финансовому потенциалу. Однако Сталин не был намерен отступать.

Л.Я. Гибианский. Коминформ в действии // Новая и новейшая история. 1996. № 1

М.М. Наринский. Берлинский кризис 1948–1948 годов // Новая и новейшая история. 1995. № 3.

М. Джилас. Лицо тоталитаризма. М.: Новости. 1992.

4.3.10. Отказ от «плана Маршалла». Окончательный раскол Европы. Поддержка коммунистического наступления в Греции и Италии

Сталин и его советники надеялись, что послевоенная разруха, экономический кризис и безработица в Западной Европе могут изменить баланс сил в пользу СССР и действующих по инструкциям из Москвы коммунистических партий во Франции, Италии и Греции. Однако, следуя духу Фултона, в июне 1947 г. США провозгласили «план Маршалла» – названный по имени госсекретаря Джорджа Кэтлетта Маршалла, – обещая выделить щедрую помощь для возрождения народного хозяйства Европы. СССР и страны Восточной Европы получили официальное приглашение участвовать в этом проекте. По словам ветерана советской дипломатии А.А. Александрова-Агентова, американский план был «смелый, далеко идущий шаг», который «с помощью вливания миллиардов американских долларов быстро и эффективно помог поднять на ноги экономику западноевропейских союзников США, а заодно и радикально устранить влияние коммунистов и других левых сил в решающих сферах политической жизни и, прежде всего, в правящем аппарате этих государств».

С самого начала американские политики рассчитывали, что сталинский режим ответит отказом от помощи, и оказались правы. Первоначально Сталин и Молотов решили, что речь идет о новом варианте военного ленд-лиза. Многие советские финансисты и хозяйственники надеялись получить доступ к американским кредитам и технологиям. В конце июня 1947 г. Молотов с большой делегацией экспертов выехал в Париж для переговоров с правительствами Франции и Великобритании, стремясь разведать детали американского предложения. 29 июня Молотов телеграфировал Сталину из Парижа, что американцы хотят внедриться в экономику европейских стран и подчинить их торговлю своим интересам.

Советские агенты на Западе, прежде всего в Лондоне, представили данные, которые еще более разожгли подозрения Сталина. Вождь решил, что «план Маршалла» представляет огромную опасность – США хотят «втянуть» экономику стран Восточной Европы и всей Германии в капиталистическую сферу. Это, с точки зрения Сталина, означало не только угрозу потери советского влияния в Центральной и Восточной Европе, но и строительство экономического, а потом и военно-политического блока европейских стран, направленного против СССР. Под сильнейшим давлением из Кремля правительства Польши, Чехословакии и других восточноевропейских стран были вынуждены отказаться от участия в «плане Маршалла».

В конце сентября 1947 г. в укромном местечке в Южной Польше состоялось секретное совещание лидеров компартий стран Восточной Европы, Югославии, Франции и Италии. Сталин послал туда Маленкова и Жданова. Жданов огласил собравшимся новую сталинскую доктрину: мир раскололся на два лагеря – «мира и демократии» во главе с СССР и «антидемократический, империалистический» лагерь во главе с США. По указанию Сталина было создано Информационное Бюро компартий (Коминформ), которое действовало, как и Коминтерн, следуя инструкциям Кремля. Сталин мобилизовал всех европейских коммунистов на срыв американского плана. Советизация Восточной и Центральной Европы пошла ускоренными темпами.

Для многих рьяных коммунистов за рубежом создание Коминформа было долгожданным знаком: они давно хотели избавиться от своих «буржуазных попутчиков» и захватить в своих странах власть полностью, если нужно силой. В феврале 1948 г. коммунисты захватили власть в Чехословакии, отстранив демократическое большинство правительства и парламента. Министр иностранных дел Ян Масарик, сын основателя независимой Чехословакии, погиб при загадочных обстоятельствах, «выпав» из окна своего кабинета в Пражском замке. Накалялся политический климат на юге Европы. В Болгарии, ставшей передовым краем разгоравшейся холодной войны, сталинисты Димитров и его заместители Коларов и Борачев арестовали лидера оппозиции Николу Петкова. Он был казнен 23 сентября 1947 г.

Настала очередь и Греции, от вторжения в которую Сталин воздержался в 1945 г. В мае 1947 г. Лидер греческих коммунистов Никос Захариадис, сидевший во время нацистской оккупации в концлагере Дахау, убедил московских правителей, что его партия (ККЕ) поддерживается большинством «трудящихся» в Северной Греции, и предложил «создать новую ситуацию», захватив эту часть страны, включая Фессалоники. Захариадис обещал, в случае советской помощи, набрать 50-тысячную армию. Сталин встретился с Захариадисом и распорядился об оказании тайной помощи грекам оружием и деньгами, но не напрямую, а через югославских коммунистов. Сталин явно хотел прощупать, насколько правительство США, провозгласившее «Доктрину Трумэна» в марте 1947 г., серьезно относятся к защите Греции от коммунизма. Вскоре Греция пылала в огне Гражданской войны.

В Италии многочисленная коммунистическая партия рассчитывала победить на выборах весной 1948 г. Вождь итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти (Эрколи) вел осторожную политику, но многие его соратники и соперники по партии, участники Сопротивления в годы войны, рвались в бой, были готовы взять власть силой. ИКП располагала отрядами опытных бойцов с партизанским стажем, а также и припрятанными запасами оружия. В декабре 1947 г. на совещание со Сталиным приехал Пьетро Секкия, второй человек в ИКП, настроенный на вооруженное восстание более решительно, чем глава партии П. Тольятти. Сталин понимал, что, начав первыми, коммунисты предстанут перед миром как виновники развязывания Гражданской войны в Италии и спровоцируют англо-американскую интервенцию. На встрече в Москве он сказал Секкия: «Мы считаем, что сейчас на восстание держать курс не следует, но надо быть готовыми к этому, если противник нападет. Хорошо было бы укрепить организации итальянских партизан, накопить оружия побольше. Следует включить нескольких своих человек в штабы и руководящие органы противника… надо иметь глаза, иметь разведку». Итальянские коммунисты попросили 600 тыс. долларов помощи (эквивалент 5 млн долларов сегодня). Деньги сразу же были выданы «чёрным налом».

Документ

Сталин: «Мы это можем дать даже сейчас, пусть т.

Секкия сам их и повезет». «Какие купюры нужны итальянским товарищам, в 200 или в 25 долларов или еще какие-либо».

Секкия: «Лучше получить купюры в 100 долларов». Выражает благодарность тов. Сталину от имени итальянской компартии.

Сталин: «Не стоит. Это русский рабочий класс помогает. Счастье, что рабочий класс у нас стоит у власти». «Источник», № 5/6, 1993. С. 124–135.

«Холодная война»: новые подходы, новые документы. М., 1995.

М.М. Наринский. СССР и план Маршалла // Новая и новейшая история. 1993. № 2.

Victor Zaslavsky. Lo Stalinismo e la Sinistra Italiana. Dal mito dell’Urss alla fine del communismo 1945–1991. Roma: Mondadori, 2004.

А.А.Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачева. М.: Междунар. отношения, 1994.

Л.Я. Гибианский. Форсирование советской блоковой политики. «Холодная война». 1945–1963 / Н.И. Егорова, А.О. Чубарьян. М.: ОЛМА-Пресс, 2003.

4.3.11. «Ждановщина»

С 1946 г., своеобразно отвечая на фултонскую речь Черчилля, советская пропаганда, возглавляемая секретарем ЦК ВКП(б) по идеологии Андреем Андреевичем Ждановым и подстегиваемая сталинской волей, обрушивается на настроения «расслабленности» и «низкопоклонничества перед Западом» в интеллигенции и образованных слоях общества. «Ждановщина» имела целью прежде всего вытравить из сознания людей то, что они увидели во время войны в европейских обществах.

В послевоенные месяцы, когда, после невероятного напряжения, люди почувствовали всю тяжесть нищеты и бесправия, духовный вакуум заполнила литература и поэзия. В Ленинграде и Москве поэтические и литературные вечера стали отдушиной, залы были переполнены. Когда на московском вечере поэзии в апреле 1946 г. Анна Андреевна Ахматова, в числе других писателей и поэтов, прочла свои стихотворения, весь зал встал и бурно аплодировал великому русскому поэту. Рассказывали, что когда об этом доложили Сталину, тот спросил: «Кто организовал вставание?»

9 августа в Кремле прошло заседание оргбюро ЦК, где Сталин обрушился на Анну Ахматову и на Михаила Зощенко, чьи иронические рассказы привели вождя в ярость. Приглашенный на совещание А. Прокофьев, глава ленинградского отделения Союза советских писателей, быстро понял, что грядет государственный погром в литературе, и немедленно поддержал его.

Документ

Из стенограммы беседы Сталина с А. Прокофьевым:

«[А.] Прокофьев. Я считаю, что не является большим грехом, что были опубликованы стихи Анны Ахматовой. Эта поэтесса с небольшим голосом, и разговоры о грусти, они присущи и советскому человеку.

Сталин: Анна Ахматова, кроме того, что у нее есть старое имя, что еще можно найти у нее?

Прокофьев: В сочинениях послевоенного периода можно найти ряд хороших стихов. Это стихотворение «Первая Дальнобойная» о Ленинграде.

Сталин. Одно-два-три стихотворения и обчелся, больше нет.

Прокофьев. Стихов на актуальную тему мало, но она поэтесса со старыми устоями, уже утвердившимися мнениями и уже не сможет, Иосиф Виссарионович, дать что-то новое.

Сталин. Тогда пусть печатается в другом месте где-либо, почему в «Звезде»?

Прокофьев. Должен сказать, что то, что мы отвергли в «Звезде», печаталось в «Знамени».

Сталин. Мы и до «Знамени» доберемся, доберемся до всех.

Прокофьев. Это будет очень хорошо».

Вслед за этим были обнародованы три постановления ЦК ВКП(б) о литературно-художественных журналах, кино и театре, ставившие целью довести до сознания деятелей этих наиболее массовых сфер культуры директивы, которыми они должны были руководствоваться в своей работе. Эти партийные документы были подготовлены Ждановым. Наибольший резонанс получило постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград»» (14 августа 1946 г.), ставшее темой доклада, который сам Жданов на следующий день прочел перед ленинградскими писателями и местным партактивом. В постановлении говорилось, что в советской литературе появилось «много безыдейных, идеологически вредных произведений». Удар обрушился на М.М. Зощенко, которого постановление называло «подонком и пошляком» (это было определение самого Сталина) и А.А. Ахматову. Жданов в докладе добавил еще больше бульварно-площадной ругани в адрес Зощенко и Ахматовой. Сталин был доволен: «Я думаю, что доклад получился превосходный. Нужно поскорее сдать его в печать, а потом выпустить в виде брошюры».

Историческая справка

В постановлении о журналах «Звезда» и «Ленинград» вновь подтверждался принцип советской литературы, заявленный в 1934 г. на Первом съезде советских писателей, на котором до Горького Жданов выступал со вступительным докладом: «Сила советской литературы, самой передовой литературы в мире, состоит в том, что она является литературой, у которой нет и не может быть других интересов, кроме интересов народа, интересов государства. Задача советской литературы состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитать молодежь, ответить на ее запросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия». Что касается «Звезды», провинившейся в том, что на ее страницах «появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений», самая грубая ее ошибка – «предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции «Звезды» известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание». Другое тяжкое прегрешение журнала в том, что он «всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой, безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства – «искусства для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе». Кроме того, «в журнале стали появляться произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада». Такая же ошибка была допущена журналом «Ленинград», который предоставлял свои страницы «для пустых и аполитичных стихотворений Ахматовой» и опубликовал «ряд произведений, проникнутых духом низкопоклонства по отношению ко всему иностранному». «ЦК устанавливает, что Правление Союза советских писателей и, в частности, его председатель тов. Тихонов, не приняли никаких мер к улучшению журналов «Звезда» и «Ленинград» и не только не вели борьбы с вредными влияниями Зощенко, Ахматовой и им подобных несоветских писателей на советскую литературу, но даже попустительствовали проникновению в журналы чуждых советской литературе тенденций и нравов».

Постановление и, куда более, доклад произвели эффект разорвавшейся бомбы, причем и за пределами СССР, не только из-за нетерпимости этих выступлений, демонстрировавших ужесточение курса партии в руководстве всей культурной жизнью, но и потому, что мишенью нападок стали такие широко известные писатели, как Анна Ахматова и Михаил Зощенко, взятые в качестве «примера», чтобы дать понять всем, что надежды на свежий воздух в литературной и культурной жизни России после победоносного окончания антинацистской войны несостоятельны.

На деле эти выступления не ограничивались узким кругом интеллигенции, которой давалось понять, что принципы «соцреализма» – идейности, классовости, партийности – в литературе и искусстве, как и раньше, священны, – они были обращены к всенародной аудитории, чтобы вовлечь всю страну, мобилизовав ее посредством идеологических кампаний.

Сталинско-ждановская атака метила в русскую культуру, воскресшую было в годы войны, и стремилась вновь заменить ее партийно-великодержавным суррогатом для мобилизации народных сил. Ждановщина оборвала наметившийся процесс возвращения в Россию из эмиграции деятелей русской культуры. В частности, знаменитый нобелевский лауреат писатель Иван Алексеевич Бунин принял твёрдое решение не переезжать в СССР из Франции, как только узнал о постановлении о журналах.

Как вспоминал поэт и писатель Константин Симонов, «и в конце войны, и сразу после нее, и в сорок шестом году довольно широким кругам интеллигенции, во всяком случае художественной интеллигенции… казалось, что должно произойти нечто, двигающее нас в сторону либерализации. Выступления Жданова знаменовали новую фазу репрессий во всех областях культуры и возвещали о том, что после Великой Отечественной войны начинается новая война, которую впоследствии назовут «холодной»».

По указанию Политбюро появляются пьесы, фильмы, статьи и романы, готовящие граждан СССР к конфронтации с Западом. «Ждановщина» душила искреннее, патриотическое дыхание, обретенное русской культурой в годы войны. Вслед за постановлением о литературных журналах в феврале 1948 г. последовало постановление ЦК, в котором музыка Д.Д. Шостаковича, С.С. Прокофьева и А.И. Хачатуряна была объявлена «формалистичной» и «чуждой народу». Свирепствовала цензура на всех уровнях. Цензоры, редакторы журналов, репертуарные комитеты боялись брать на себя ответственность за появление чего-либо свежего, талантливого и новаторского в литературе, театре, и кино. Только личное вмешательство Сталина могло снять цензурные препоны. Так появились талантливые повести о войне – Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» и Э. Казакевича «Звезда». При этом писатели и поэты, ветераны войны, были лишены возможности сказать о пережитом в полный голос. В 1946 г. Сталин подверг жестокой критике Сергея Эйзенштейна за вторую часть фильма «Иван Грозный», усмотрев параллели между безумным царем с его опричниками и собственным правлением. После заявления Сталина о том, что советский кинематограф должен снимать только «шедевры», количество фильмов, выпускаемых в прокат, упало до 7–9 в год.

Пропагандистский погром также убивал надежды деятелей культуры и науки покончить с изоляцией, восстановить связи с окружающим миром. В мае 1947 г. был проведен «суд чести» над профессорами Н.Г. Клюевой и Г.И. Роскиным, которые якобы передали американцам секрет технологии изготовления противоракового лекарства (на деле, они опубликовали статью в американском журнале об исследованиях, которые впоследствии не дали практических результатов). Последовали и другие «суды чести», после чего советские ученые уже боялись не только печататься в зарубежных журналах, но и встречаться с западными коллегами.

Что касается самого Жданова, то следует сказать, что его личная ответственность, как и ответственность других партийных руководителей, несомненна, хотя и относительна. Как пишет в своих мемуарах Никита Хрущев, руководитель того же типа, «Жданов сыграл тогда отведенную ему роль, но все-таки он выполнял прямые указания Сталина. Думаю, что если бы Жданов лично определял политику в этих вопросах, то она не была бы такой жесткой» (Вопросы истории. 1991, № 10/11. С. 64). Но имя Жданова стало нарицательным, и термин ждановщина (ждановизм) в европейских языках обозначает коммунистическую культурною политику, основанную на цензуре и репрессиях, запретах и диктате.

Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б) – ВЧК – ОГПУ – НКВД о культурной политике / Сост. А. Артизов и О. Наумов. М., 1999.

Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР, 1945–1953 / Ред. О.В. Хлевнюк и др. М.: РОССПЭН, 2002.

Сталин и космополитизм. Документы Агитпропа ЦК КПСС, 1945–1953 / Сост. Д.Г. Наджафов и З.С. Белоусова. М., 2005.

Д.Л. Бабиченко. «Писатели и цензоры». Советская литература 1940-х годов под политическим контролем ЦК. М.: Россия молодая, 1994.

К. Симонов. Истории тяжелая вода. М.: Вагриус, 2005.

4.3.12. Подготовка советского общества к новой войне. Мобилизационная экономика. СЭВ

В конце 1940-х гг. в связи с обострением конфронтации с Западом конверсия советской экономики на мирный лад сменилась ее ремилитаризацией. В связи с началом Корейской войны (см. ниже) многократно возросли военные заказы. Авиационная промышленность должна была к 1953 г. выйти на производство 20 тысяч самолетов в год. Сталин приказал создать авиационную армаду в 59 400 самолетов, и почти ежедневно ему на стол ложились данные о ходе ее создания.

В марте 1948 г. в обстановке строжайшей секретности была организована полярная экспедиция под кодовым названием «Север-2». В ней участвовала большая группа самолетов, в том числе и скоростные ЛА-11. Были отобраны высококлассные пилоты, имеющие опыт работы в высоких широтах. Полетами руководил летчик Михаил Водопьянов – Герой Советского Союза, получивший это звание в 1934 г. за спасение челюскинцев. Перед экспедицией всех участников собрал Главком ВВС маршал Вершинин, огласив основную ее цель – проверить возможность создания баз дозаправки прямо на дрейфующем льду для доставки пока еще разрабатываемой атомной бомбы на территорию США для нанесения ядерного удара. От летчиков требовалось хладнокровие, мужество и выдающееся мастерство, т. к. полеты и посадка на дрейфующие льдины с торосами осуществлялись практически вслепую: компас в тех широтах не работал. Капитан Василий Андреевич Попов дважды посадил самолет Ла-11 на дрейфующий лед, впервые в истории авиации. Закрытым указом Президиума Верховного Совета СССР в декабре 1949 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Такую же высокую награду получили еще 12 летчиков.

В августе 1950 г. военные доложили руководству о том, что им потребуется 1 тысяча ракет малой дальности (600 км) и 2 тысячи ракет средней дальности (3000 км). Усиленными темпами строился первый советский стратегический бомбардировщик Ту-16, способный достичь территории США. В то же время, с 1946 по 1953 г. удельный вес отраслей промышленности, работающих на гражданские нужды, сократился с 34 до 30 %. В начале 1950-х гг. расходы на военно-промышленное производство в СССР удвоились и достигли 92 % всех капиталовложений. Жилищное строительство сводилось к строительству немногих домов для номенклатуры. Было заморожено на минимуме производство легковых автомобилей, холодильников и других товаров длительного потребления, хозяйственных и бытовых товаров, одежды и обуви. Страна имела атомные бомбы и ракеты, но была вынуждена пользоваться дореволюционными швейными машинками «Зингер».

Сталинская милитаризация распространилась и на страны Восточной и Центральной Европы. В январе 1949 г. возник Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ) – ответ Сталина на «план Маршалла». В документах СЭВ ставилась задача наладить производство промышленной и иной продукции, которая раньше покупалась на Западе. Целью Сталина было привязать экономику Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии и Болгарии (а позже и Восточной Германии) к советской экономике. С началом Корейской войны европейские сателлиты СССР начали, по приказу Сталина, подготовку к войне. Советские планы войны в Европе в это время все еще не рассекречены. Но дипломат Анатолий Добрынин написал в своих воспоминаниях о разговоре с заместителем начальника Генерального штаба Сергеем Федоровичем Ахромеевым в 1983 г. По словам Ахромеева, советская военная доктрина в начале 1950-х гг. «сводилась к следующему: создать в центре Европы мощный кулак из танковых дивизий для ответного молниеносного удара по европейским союзникам США и полной оккупации их территории вплоть до Ла-Манша и Атлантического побережья Западной Европы». В первых рядах, расчищая путь, должны были идти армии восточноевропейских сателлитов. В январе 1951 г. Сталин инструктировал лидеров стран СЭВ создать за два-три года мощные вооруженные силы. Летом 1952 г. Сталин подключил к военным приготовлениям ГДР: восточные немцы должны были сформировать армию, вооруженную танками и авиацией. В Восточной Европе развернулось строительство гигантских военно-промышленных комбинатов.

Одновременно продолжали падать уровень и качество жизни народа, как в СССР, так и в странах-сателлитах. Профессор МГУ С.С. Дмитриев записывал в дневнике в сентябре 1950 г.: «За последнее время снова оживились военные всех мастей. Одно время, примерно 1946–1947 гг. отчасти, они повяли, народ был в доброй и наивной вере в то, что усилиями, кровавыми потерями 1939–1945 гг. он приобрел себе право на мир хотя бы на 15–20 лет. Но кто считается с народом? И теперь каждый опять ждет не сегодня-завтра войны. Мы сами ищем повода к войне, конечно, стараясь изобразить дело так, чтобы ее нам объявили, чтоб опять убедить народ в том, что на нас напали и мы обороняемся… В магазинах расхватывают сахар, сахарный песок и всё, что может лежать: явно, делать начинают запасы. Пахнет предвоенной тревогой».

Е.Ю. Зубкова. Общество и реформы, 1945–1964. М.: Россия молодая, 1993

Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР, 1945–1953 / Сост. О.В. Хлевнюк, Й. Горлицкий и др. М.: РОССПЭН, 2002.

С. Монтефиоре. Сталин: двор красного монарха. М.: Олма-пресс, 2006.

А. Добрынин. Сугубо доверительно. М., 1997.

C. Cristescu. Ianuarie 1951: Stalin decide inarmarea Romanei.: Magazin Istoric. Bucharest. 119. № 10. С. 15–23.

И.В. Быстрова. «Развитие военно-промышленного комплекса».

4.3.13. Война в Корее

В Корее, бывшей японской колонии, попытки создать единое государство и провести свободные выборы встретили отпор СССР. В результате Корея была разделена на Северную и Южную между советскими и американскими войсками в августе 1945 г. по 38-й параллели. Было создано два государства: Северная Корея провозгласила себя 16 февраля 1948 г. Корейской Народно-Демократической Республикой (КНДР) со столицей в Пхеньяне, а в Сеуле 15 августа была провозглашена антикоммунистическая Республика Корея.

К началу 1950 г. войска СССР и США покинули полуостров. Южане возражали против ухода американцев, так как коммунисты с севера грозились страну «объединить». Корея оказалась на грани войны между коммунистическим режимом, созданным под советским протекторатом на Севере, и националистическим правительством на Юге.

В коммунистическом руководстве Северной Кореи на первую роль выдвинулся Ким Ир Сен. С 1940 по 1945 г. он жил в эмиграции в СССР и получил звание капитана Красной армии. В 1948 г. Ким неоднократно обращался к Сталину с просьбой разрешить ему начать превентивную войну за «объединение родины». После победы коммунистов в Китае, ободренный взрывом первой советской атомной бомбы и видимым отступлением США на Дальнем Востоке, Сталин решил рискнуть. 9 февраля 1950 г. Вождь, посоветовавшись с Мао, дал Ким Ир Сену добро на подготовку к войне. В Северную Корею было направлено громадное количество военной техники, горючего и боеприпасов.

Вооруженные силы Северной Кореи существенно превосходили армию южнокорейского президента Ли Сын Мана: по численности сухопутных войск и количеству артиллерийских орудий – в два раза, по количеству пулеметов – в семь раз, автоматов – в тринадцать, танков – в шесть с половиной, самолетов – в шесть. Советские генералы разработали план сокрушительного удара. Сталин настаивал на том, чтобы агрессия была замаскирована «пограничным конфликтом», но в последний момент этот замысел сорвался.

Ранним дождливым утром 25 июня 1950 г. вооруженные и обученные Советским Союзом северокорейские войска перешли разделявшую страну 38-ю параллель. Через три дня северокорейцы взяли Сеул и начали быстро продвигаться на юг.

Без одобрения кремлевского диктатора северокорейский вождь никогда не пересек бы 38-ю параллель. Сталин совершенно сознательно провоцировал США, стремясь втянуть «страны империализма» в новый конфликт, который в итоге мог привести к Третьей мировой войне. Накануне решающего голосования по поводу северокорейской агрессии в Совете Безопасности (СБ) 25 июня 1950 г. он приказал своему представителю Якову Александровичу Малику проигнорировать заседание под предлогом, что СБ отказывался признать законные права КНР на членство в этой организации. (СССР бойкотировал заседания СБ по этой причине с января 1950 года). Тем самым Сталин уклонился от возможности использовать право «вето» на решения, принимаемые СБ. Именно это и позволило США и их союзникам осудить северокорейцев и провести резолюцию, требовавшую отразить агрессию Северной Кореи против Южной. Только одна страна воздержалась – ненавидимая Сталиным Югославия, против же не голосовал никто. Через два дня Совет Безопасности санкционировал использование международных вооруженных сил против Корейской народной армии (КНА), и вскоре 15 стран приняли участие в отпоре агрессору (применение силы одобрили 53 государства). 16 сентября Соединенные Штаты под флагом ООН высадили в тылу коммунистов у Инчхона свои и союзные войска. Запад оказался вовлечен в кровопролитную бойню.

Документ

Из телеграммы Филиппова [И. В. Сталина] советскому послу в Чехословакии [Михаилу Александровичу Силину] для [Президента Чехословацкой Республики] Клемента Готвальда от 27 Августа 1950 года:

«Мы ушли временно из Совета Безопасности с четверной целью: во-первых, с целью продемонстрировать солидарность Советского Союза с новым Китаем; во-вторых, с целью подчеркнуть глупость и идиотство политики США, признающей гоминьдановское чучело в Совете Безопасности представителем Китая, но не желающей допустить подлинного представителя Китая в Совет Безопасности; в-третьих, с целью сделать незаконными решения Совета Безопасности в силу отсутствия представителей двух великих держав (кроме СССР Сталин имел в виду КНР. – Отв. ред.); в-четвертых, с целью развязать руки американскому правительству и дать ему возможность, используя большинство в Совете Безопасности, совершить новые глупости с тем, чтобы общественное мнение могло разглядеть подлинное лицо американского правительства.

Я думаю, что нам удалось добиться осуществления всех этих целей. После нашего ухода из Совета Безопасности Америка впуталась в военную интервенцию в Корее и тем растрачивает теперь свой военный престиж и свой моральный авторитет. Едва ли теперь может кто-либо из честных людей сомневаться в том, что в военном отношении она не так уж сильна, как рекламирует себя. Кроме того, ясно, что Соединенные Штаты Америки отвлечены теперь от Европы на Дальний Восток. Дает ли все это нам плюс с точки зрения баланса мировых сил? Безусловно дает.

Допустим, что американское правительство будет и дальше увязать на Дальнем Востоке и втянет Китай в борьбу за свободу Кореи и за свою собственную независимость. Что из этого может получиться? Во-первых, Америка, как и любое другое государство, не может справиться с Китаем, имеющим наготове большие вооруженные силы. Стало быть, Америка должна надорваться в этой борьбе. Во-вторых, надорвавшись на этом деле, Америка будет не способна в ближайшее время на третью мировую войну. Стало быть, третья мировая война будет отложена на неопределенный срок, что обеспечит необходимое время для укрепления социализма в Европе. Я уже не говорю о том, что борьба Америки с Китаем должна революционизировать всю Дальневосточную Азию. Дает ли все это нам плюс с точки зрения мировых сил? Безусловно, дает.

Как видите, дело об участии или не участии Советского Союза в Совете Безопасности не такой уже простой вопрос, как это может показаться на первый взгляд». – А.В. Панцов. «Великий кормчий» и его эпоха. М.: Рубежи XXI века, 2008. Т. 2. С. 272. Оригинал письма. – РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 62. Л. 71–72.

Вскоре американская авиация и войска раздробили и разгромили северокорейскую армию. Через 10 дней после высадки американцы отбили южную столицу Сеул, а через месяц взяли Пхеньян. Генерал Макартур быстро двигался по Северной Корее и дошел до реки Ялу.

Сталин обратился к Мао Цзэдуну и стал буквально уламывать его послать в Корею китайские войска под видом «добровольцев». В телеграмме от 2 октября вождь уговаривал Мао ударить по американцам, пока они еще «не готовы к большой войне». Сталин давил на гордость и престиж: «Без новой внушительной демонстрации своих сил», писал он, Китай не получит от американцев Тайвань. Даже если США втянется в «большую войну», то и тогда ее не следует бояться, «так как мы вместе будем сильнее, чем США и Англия, а другие капиталистические европейские государства без Германии… не представляют серьезной военной силы». «Если война неизбежна, то пусть она будет теперь», – взывал кремлевский старец. И действительно, если бы США объявили Китаю войну, тогда СССР по условиям советско-китайского договора от 14 февраля 1950 г. должен был бы вступить в военные действия.

Документ

Из шифротелеграммы Сталина Мао Цзэдуну от 2 октября: «Конечно, я считался… с тем, что, несмотря на свою неготовность к большой войне, США все же из-за престижа может [так в тексте] втянуться в большую войну, что будет, следовательно, втянут в войну Китай, а вместе с тем втянется в войну и СССР, который связан с Китаем Пактом Взаимопомощи. Следует ли этого бояться? По-моему, не следует, так как мы вместе будем сильнее, чем США и Англия, а другие капиталистические европейские государства без Германии, которая не может сейчас оказать США какой-либо помощи, – не представляют серьезной военной силы. Если война неизбежна, то пусть она будет теперь, а не через несколько лет, когда японский милитаризм будет восстановлен как союзник США и когда у США и Японии будет готовый плацдарм на континенте в виде лисынмановской Кореи». – А.В. Торкунов. Загадочная война: корейский конфликт 1950–1953 годов. М., 2000. С. 116–117. Оригинал в АП РФ.

Большинство лидеров КНР высказывались против вторжения в Корею. Не поддерживали планы вторжения и многие военные красного Китая. Северокорейская армия был разгромлена. 13 октября Сталин отдал Ким Ир Сену приказ вывести коммунистические войска из Северной Кореи. «Мы считаем продолжение сопротивления бесперспективным. Китайские товарищи отказываются участвовать в военном отношении. В этих условиях Вы должны подготовиться к полной эвакуации в Китай и/или в СССР… Потенциал для борьбы с противником в будущем должен быть сохранен». Но в тот же день, 13 октября, Мао после напряженных переговоров согласился послать китайские войска под командованием Пэн Дэхуая. 24 ноября 1950 г., когда войска ООН уже вышли к северным границам Кореи с КНР и СССР, полумиллионное китайское войско (четыре полевых армии и три артиллерийских дивизии НОАК) без объявления войны атаковало войска США и их союзников. Они отступили, неся тяжелые потери. Китайцы заняли и Пхеньян, и Сеул. В начале 1951 г. китайское наступление захлебнулось, американцы перешли в контрнаступление, вновь заняли Сеул, а в марте 1951 г. и Пхеньян. Наконец фронт стабилизировался почти на той же линии, на которой начались военные действия.

Какое-то время Мао считал, что эта война принесет успех, если станет, как до того его собственная война в Китае, затяжной. Об этом он писал Сталину, а тот и со своей стороны указывал: «Форсировать войну в Корее не следует, так как затяжная война, во-первых, даст [так в тексте] возможность китайским войскам обучиться современному бою на поле сражения и, во-вторых, колеблет режим Трумэна в Америке и роняет военный престиж англо-американских войск». Но время шло, и война оказалась бесперспективной. Китайская и северокорейская армии истекали кровью, и Мао, в конце концов, начал думать о том, как бы вывести части НОАК из Кореи. Однако Сталин не давал «добро» на завершение конфликта. Корейская война в планах кремлевского диктатора занимала большое место. И не столько сама по себе, но и как часть его нового глобального плана мировой революции.

К счастью, президент Трумэн удержался от эскалации войны. Генерал Макартур требовал перенести военные действия на китайскую территорию, но Трумэн не объявил войну КНР и отрицательно отнесся к предложениям военных о применении атомного оружия в Корее. В июне командование принял генерал Риджвей, воевавший с северокорейскими и китайскими войсками около 38-й параллели с переменным успехом еще 2 года, причем советские летчики на реактивных истребителях МиГ-15 вели воздушные бои с американцами. За годы Корейской войны советские летчики сбили более тысячи американских самолетов.

Война на Корейском полуострове явилась колоссальным бременем как для самой Кореи, так и для Китайской Народной Республики и загубила много миллионов человеческих жизней. Больше всего погибло мирных корейских жителей – по разным данным, от 3 до 4 миллионов. В этой войне Китай, только по официальным данным, потерял 148 тыс. убитыми и более 300 тыс. ранеными, плененными и пропавшими без вести (по другим источникам, общее число потерь достигало 900 тыс.). В то же время северокорейская армия только убитыми и погибшими в результате несчастных случаев потеряла 520 тыс. человек, южнокорейская – 415 тыс., американская – 142 тыс. Советский Союз потерял 299 человек, в том числе 138 офицеров и 161 сержант и солдат. Советская интервенция в Корее была меньшей, чем в Китае, где в боях с силами Чан Кайши в 1946–1950 гг. пало 936 советских граждан.

Корейская война укрепила союз Сталина и Мао, но вместе с тем поставила мир на порог Третьей мировой войны. Война сильно подтолкнула развитие вооруженных сил. США резко увеличили свою военную, особенно военно-воздушную мощь. В ноябре 1952 г. американские ученые испытали первое в мире термоядерное устройство мощностью 10,5 мегатонны (одна мегатонна равна миллиону тонн взрывчатки). За три года военные расходы США учетверились, и в год смерти Сталина авиация США была способна уничтожить СССР внезапным атомным ударом. Япония, Южная Корея и Тайвань стали базами для американского военного присутствия в дальневосточном регионе – присутствия, которое сохраняется и поныне.

Формально СССР остался невоюющей стороной и мог копить силы для будущих схваток. На деле Корейская война резко усилила и без того высокую милитаризацию советской экономики и общества. Тогда же, в сентябре 1950 г., военные начали всерьез готовиться к атомной и биологической войне с США. Советская пропаганда проиграла борьбу за мировое общественное мнение, несмотря на то, что шла на подлоги и обман – утверждалось, например, что Южная Корея атаковала Северную, что американцы используют бактериологическое оружие, что ООН стала «прислужницей американского империализма» и т. п.

Из документа:

(Написано от руки, из соображений секретности)

Товарищу Сталину И.В.

1. На основе изучения материалов о результатах испытаний изделия РДС-1 [первой советской атомной бомбы] считаем необходимым провести в 1950–1952 гг. ряд практических мероприятий по подготовке к защите от действия специальных видов оружия (атомного и биологического).

В предлагаемых нами мероприятиях на Министерство [обороны] СССР возлагаются следующий задачи:

– подготовка Советской Армии к защите от специальных видов оружия – разработка и внедрение в войска методов и средств защиты личного состава, боевой техники и имущества;…по профилактике и лечению специальных поражений;

– разработка и проведение мероприятий по обеспечению эвакуации и медицинской помощи при массовом поражении населения атомным и биологическим оружием.

К работам с отчетами о результатах испытаний изделия РДС-1 и с выписками из них допустить только ограниченный круг ответственных должностных лиц, которым они необходимы для практической работы…

12 сентября 1950 г. – Василевский

2 сентября 1950 г. – Юмашев.

И только после смерти кремлевского диктатора в 1953 г. Мао смог «с честью» выйти из трудного положения: в отличие от Сталина, он не был готов провоцировать мировую революцию в начале 50-х гг. И не потому, что был «умеренным» коммунистом. Просто НОАК не могла больше вести слишком дорогую войну. Ким Ир Сен протестовал, но Мао был непреклонен. Преемники Сталина – Маленков и Хрущев также выступили за прекращение конфликта. 27 июля 1953 г. представители Северной Кореи и КНР, с одной стороны, и командования войск ООН, с другой, подписали соглашение о прекращении огня.

А.В. Панцов. «Великий кормчий» и его эпоха. М.: Рубежи XXI века, 2008.

А.В. Торкунов. Загадочная война: корейский конфликт 1950–1953 годов. М., 2000.

4.3.14 Закрепощённая Церковь в России. Львовский собор и запрещение унии

Предполагавший продолжать свою дальнейшую экспансию на Запад и после завершения Второй мировой войны в Европе коммунистический режим был намерен использовать в своей политике Русскую Православную Церковь как в качестве средства усиления своего присутствия в странах православного мира, так и в качестве орудия в идеологической борьбе против Ватикана, который был объявлен советской пропагандой очередным «оплотом мирового империализма». Продолжавшееся на территории Западной Украины вооружённое сопротивление местного населения советской оккупации побудило коммунистический режим именно здесь впервые использовать своё новое «религиозно-пропагандистское оружие».

В апреле 1945 г. за отказ перейти в Московскую Патриархию советскими властями были арестованы митрополит Иосиф (Слипый) и 4 других епископа Греко-Католической (униатской) Церкви, появившейся в результате подписания акта об унии с Римско-Католической Церковью нескольких православных епархий Польши на Церковном Соборе в Брест-Литовске в 1589 г.