Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) Михайловский Александр
- Он должен побывать там, - вместо Ларионова ответил мне Бережной, - чтобы закалиться духом, и выйти из всего этого живым и невредимым. Во время миссии его будут страховать так же, как страхуют сейчас во время тренировок.
А контр-адмирал Ларионов добавил, - Мы тайно посылаем за ними самый сильный корабль нашей эскадры - атомную подлодку "Северодвинск". Пусть даже англичане стянут туда Вэйхавейскую, Гонконгскую и Сингапурскую эскадры, вместе взятые, против "Северодвинска" у них нет абсолютно никаких шансов уцелеть. Возможно, что все обойдется, и Россия будет иметь хорошего Главнокомандующего Сухопутными войсками. А если нет, то монарха, как и его отец, понюхавшего порох и видевшего своими глазами сметь, знающего, что такое война, и почему солдаты льют кровь. Это был не наш выбор. Но если все же Николай II будет убит, то за него надо будет отомстить. И кто сможет это сделать лучше, чем родной брат?
Покинув адмиральский салон, я в совершеннейшем расстройстве заперся в своей каюте. У меня возникло сильное желание напиться и забыться. А ведь контр-адмирал Ларионов прав - англичане и в правду готовят цареубийство. И никто не в силах помочь жертве в силу того, что сам Ники не желает, чтоб мы его спасали. Ах, Ники, Ники, и почему ты у нас такой глупый?
Проводив "путешественников" на юга, я решил поплотнее заняться техническим оснащением дворца, который на время стал нашим штабом. С системой охранной сигнализации мы, вроде бы разобрались. В специальной комнате, куда посторонним вход был категорически запрещен, у монитора сидел дежурный, наблюдавший с помощью видеокамер за подступами к дворцу и набережной. Туда же поступала информация от "жучков", установленных в помещениях дворца.
Теперь можно было заняться установкой радиостанции для дальней связи с эскадрой адмирала Ларионова. В качестве узла связи мы решили использовать небольшую мансарду на крыше дворца. Ящики с радиоаппаратурой и комплектующими мы выгрузили из кузова "Урала" и с большим бережением подняли наверх. Наши "клоподавы" занялись монтажом и коммутацией. А я пошел к мастеру на все руки - Дмитрию Семеновичу, чтобы он помог нам развернуть антенну на крыше мансарды. Штыри, противовесы и изоляторы были у нас в комплекте, как и коаксиальный кабель. Нужно было найти растяжки нужной длины и грубую рабочую силу, типа: "Круглое - катай, плоское - таскай". Семеныч все это нам организовал в два счета.
Я не стал влезать с советами в работу специалистов, хотя сам в "срочную" был начальником радиостанции - КШМ с ЗАСом. Я пошел в нашу "дежурку" и стал наблюдать на мониторе, как прохожие реагируют на возню на крыше дома Великого князя.
В общем-то любопытные были, но чтоб особенного, как бы я назвал, "квалифицированного" любопытства замечено не было. Правда, с "Новой Голландии" полюбоваться на наших "акробатов" пришел заведующий Опытовым бассейном Алексей Николаевич Крылов. В нашей истории он стал академиком, известным кораблестроителем и Героем Соцтруда.
Где-то к обеду наши "маркони" пришли уставшие, с исцарапанными руками, но довольные до невозможности. По их словам еще пара часов, и можно будет выйти в эфир. Питание радиостанции будет осуществляться пока с помощью генератора, а потом, наши умельцы обещали собрать трансформатор, и работать от местной электросети.
Один из наших связистов сказал, что работать сейчас - одно удовольствие. Нет никакой сутолоки в эфире, помех от других мощных радиостанций, да и прослушать тебя никто не прослушает, потому что, некому и нечем. Наспех пообедав, они снова умчались на мансарду - доводить дело до конца. Увлеченные ребята - ценю!
После обеда мы провели "производственное совещание" с Ниной Викторовной. Мы распределили с ней обязанности, и она вела "женскую линию" наших контактов с императорской фамилией. Полковник Антонова была не только очаровательной женщиной, но и хорошим психологом. Она уже стала лучшей подругой Ксении. Теперь на очереди была Мария Федоровна. Правда, насчет супруги царя, Нина Викторовна гарантий дать не могла, уж очень своеобразным человеком была Аликс. Но, попытка - не пытка, как говаривал Лаврентий Павлович. Посмотрим, может что-нибудь и получится.
Пока мы с Антоновой вели умные беседы, наши связисты, наконец, закончили свою работу. Один из них, запыхавшись, прибежал к нам, и с гордостью сообщил, что связь с "Адмиралом Кузнецовым" установлена. Причем, качество вполне приемлемое. Твердая "четверочка".
Мы с Ниной Викторовной поспешили обрадовать хозяйку дома. Ксения долго не могла нам поверить, что теперь она может, как по городскому телефону, поговорить со своим любимым мужем. Пришлось вести эту "Фому Неверующую" в наш радиоузел. В дальнейшем связисты обещали протянуть провод в одну из гостиных и для удобства высокопоставленных персон установить там отдельный аппарат для переговоров. А пока все есть, как есть.
Тем временем наш радист связался с Дальним Востоком. С "Адмирала Кузнецова нас перенаправили на крейсер "Москва", где нам ответил, что да Великий Князь Александр Михайлович у них на борту. Еще минута томительного ожидания, и вот, из динамика мы услышали сочный баритон хозяина дворца, того самого, из которого мы, наверное, впервые в этом мире, проводили сверхдальний сеанс радиосвязи.
- Ксения, хэллоу, - на английский манер поприветствовал свою жену Великий князь, - как ты меня слышишь, как дети? - потом, видимо услышав подсказку радиста "Москвы", добавил, - Прием...
Я показал изумленной и растерянной Ксении куда говорить, как держать микрофон, после чего она дрожащим голосом ответила,
- Сандро, я слышу тебя хорошо, а как ты меня? Дети здоровы, Слава Богу, они очень по тебе скучают... - Потом, вспомнив про наш инструктаж, сказала, - Прием...
Потом пошел разговор двух супругов, которые давно не видели друг друга... Из деликатности я вышел из помещения радиостанции. Минут через десять оттуда же вышла совершенно обалделая и счастливая Ксения. Я намекнул ей, чтобы она не забыла сообщить о том, что связь с Дальним Востоком установлена, своему царственному брату. Ксения быстро-быстро, как китайский болванчик, закивала головой.
Потом мы с Ниной Викторовной побеседовали с адмиралом Ларионовым, вкратце рассказав обо всем, что произошло с нами за то время пока мы добирались до Санкт-Петербурга. Развернуто доложили и наших первых контактах и впечатлениях в столице Российской империи. Дело в том, что в короткие шифротелеграммы, которые мы посылали на Дальний Восток невозможно впихнуть ничего кроме самой необходимой информации. Ну, а Виктор Сергеевич, в свою очередь, проинформировал о переговорах с Великими князями и о том, что он ведет объединенную эскадру к острову Окинава, чтобы высадить там дивизию генерала Кондратенко. Адмирал очень заинтересовался поездкой Османова и Бесоева в Батуми за арестованным Иосифом Сталиным. Похоже, что и ему очень бы хотелось побеседовать с товарищем Кобой. Первым лицом в государстве уму теперь не стать, но то, что этот человек не останется в безвестности, это можно гарантировать точно.
Не успели мы закончить беседу с Ларионовым, как у меня в кармане запищал вызов портативной рации, и дежурный сообщил, что к дворцу подъехал возок, из которого выбрался сам Николай II. Похоже, что Ксения дозвонилась до брата, и Государь, услышав об очередном нашем техническом чуде, примчался на Мойку, чтобы увидеть все собственными глазами.
Я вышел из помещения радиостанции, чтобы встретить царя. Перехватил его я уже на лестнице. Он поднимался по ней в сопровождении сестры и одного из наших бойцов. Зайдя в мансарду, Николай с любопытством посмотрел на приемник, передатчик, мигавших разноцветными лампочками, и хитросплетение проводов.
- Скажите, господин Тамбовцев, - спросил меня император, - я действительно могу прямо отсюда поговорить с Великим князем Александром Михайловичем и своим братом?
- Можете, Ваше Величество, - ответил я. - Сейчас радист вызовет "Москву", и попросит, чтобы к микрофону - это вот та штука, куда нужно говорить, - позвали Великого князя и Наследника.
- Ваше Величество, - вступила в разговор Нина Викторовна, - адмирал Ларионов сообщил очень важную информацию. Его эскадра вместе с частью Порт-Артурской эскадры и десантом движется к японскому острову Окинава. Там адмирал собирается создать маневренную базу для продвижения крейсерских операции далеко на юг и юго-восток, на Филиппинское и Южно-Китайское моря.
- А как к этой идее отнесся Наместник, адмирал Алексеев? - поинтересовался Николай.
- Положительно, - ответил, - впрочем, вы можете спросить об этом у самого Наместника.
Тем временем радист связался с "Москвой", и попросил своего коллегу пригласить в радиорубку крейсера Великого князя, Цесаревича, Наместника и адмирала Ларионова. Так начался импровизированный военный совет.
Великий князь кратко и четко обрисовал царю ситуацию, которая сложилась на данный момент на Дальнем Востоке. Я понял, что ему хотелось кое-что добавить и от себя, но присутствие Наместника, а главное, адмирала Ларионова, помешало Александру Михайловичу быть более откровенным.
Наместник кратко отрапортовал императору о положении дел на эскадре и в Порт-Артуре, сообщив о интригах генерала Стесселя, и попросив отозвать его в Россию. Я вспомнил, что мы в свое время рассказали Алексееву о роли Стесселя в сдаче крепости, и Наместник решил избавиться от ненадежного генерала, пока он не совершил очередной глупости (или предательства?).
Великий князь Михаил спокойно рассказал брату о том, что он теперь учится военной науке и тренируется вместе с морскими пехотинцами из будущего. Он надеется, что со временем, завершив подготовку, он будет полезным в деле перестройки русской армии по образцу этих умелых, грозных и бесстрашных воинов из будущего.
- Ники, - сказал он, видимо забывшись, - если мы будем так тренировать всю нашу армию, от кадетов и нижних чинов до генералов, то в мире снова вернутся времена Суворова и нашей с тобой праматушки Екатерины, когда ни одна пушка в Европе не могла выстрелить без нашего согласия. Не скажу за флот, но везде, куда наш солдат сможет дойти ногами, мы будем одерживать только победы.
Более предметным оказался разговор Николая II с адмиралом Ларионовым. Виктор Сергеевич кратко рассказал о своих намерениях в отношении Японии, и о возможных провокациях со стороны англичан.
- Помните, Ваше Величество, - сказал адмирал, что эти люди бывают джентльменами лишь у себя дома. За пределами же своего острова они способны на любую подлость, если она позволит этим лордам и сэрам получить для себя выгоду. Достаточно вспомнить 1801 год и судьбу вашего несчастного предка, императора Павла I. Его гибель полностью на совести британцев. Впрочем, совесть для них - это предмет, цены не имеющий, следовательно, не обязательный к употреблению.
Николай заверил адмирала, что охрана его усилена, и многие опасные террористы уже арестованы. Не преминул он и поблагодарить адмирала за те консультации, которые дал министру внутренних дел империи фон Плеве и начальнику дворцовой полиции генералу Ширинкину, присланный им господин Тамбовцев.
Виктор Сергеевич заверил царя в том, что "господин Тамбовцев и далее приложит все силы для обеспечения безопасности Вашего Величества, и Российской Империи".
На этом радиопереговоры закончились. Царь подошел к окну, и долго задумчиво поглаживал умы и бороду. Я уже знал, что это было знаком того, что Николай находится в раздумье и что-то очень сильно волнует его.
Потом, видимо что-то решив для себя, он повернулся ко мне, и спросил,
- Скажите, господин Тамбовцев, что еще можно сделать для того, чтобы в нашей державе не произошли те страшные события, которые случились в вашей истории в 1917 году.
- Ваше Величество, - ответил я, - многое будет зависеть от того, как скоро удастся решить и удастся ли решить вообще основные проблемы, стоящие перед Российской Империей. И как бы это сказать, проблемы должны решаться в комплексе, а то, отдав все силы народному благосостоянию, можно проиграть войну завоевателю, или, готовясь к войне, получить голодный бунт. Кроме того, еще Шекспир сказал, что не все ладно в датском королевстве. Оглянитесь вокруг, и сами попробуйте понять, кто служит вам как самодержцу, не разделяя вас и Россию, а кто как шакал, только ждет подачек с царского стола. Об этом и многом другом мне бы хотелось бы с вами поговорить в любое удобное для вас время и в более спокойной обстановке.
Николай задумчиво кивнул мне. Потом я проводил царя до возка и тепло с ним попрощался.
Часть 7. Русский с тевтоном - братья навек!
Похоже, что Николай не выдержал, и кое-что рассказал о гостях его сестры своей супруге, Александре Федоровне. Ну, а женщины, как известно, существа любопытные. Недаром из-за женского любопытства на земле начались все несчастья. Это я о гражданке Пандоре, которая совала свой нос туда, куда не надо.
Скорее всего, именно изнывающая от любопытства императрица и заставила супруга прислать нам "частную повестку" с приглашением на чай. В бумаге, подписанной камер-фурьером, указывалось время и место, куда мы должны были прибыть. Царь изволил чаевничать в 17.00. (пресловутый английский "файф-о-клок"), и быть к этому времени мы должны были в Передней зале Зимнего дворца. Насчет формы одежды, которая обычно указывалась в "частной повестке", не было ни слова. Наверное, Николай знал о том, что мы прибыли совсем недавно, и парадными костюмами и платьями просто не успели обзавестись.
По совету Ксении, наши дамы подобрали в ее гардеробе платья, приличествующие визиту в царский дворец, а я взял напрокат у Дмитрия Семеновича его выходной костюм-тройку. Мы с ним были примерно одной комплекции и роста, так что выглядел я вполне презентабельно.
За полчаса до назначенного нам времени к дворцу Великого князя Александра Михайловича были поданы два возка дворцового конюшенного ведомства. В первом разместились наши дамы, во втором - я с двумя бойцами нашей охраны. Сопровождаемые казаками из Собственного ИЕВ конвоя, мы отправились в гости к царю.
Нас высадили у так называемого Салтыковского подъезда (его еще называли подъездом Его Императорского Величества) Зимнего дворца. Я оценил внимание императора - Салтыковская лестница вела прямиком в покои императора, которые находились на втором этаже северо-западной части дворца, от Малахитовой гостиной до угла фасада.
Пройдя мимо пожилого дворцового гренадера в высокой меховой шапке, мы поднялись на крыльцо, и вошли в высокую дверь. По красной ковровой дорожке мы поднялись на второй этаж. Десять лет назад Николай II, переехавший в Зимний после смерти отца, приказал по своему вкусу переоборудовать помещения второго этажа, которые ранее занимала жена Николая I, императрица Александр Федоровна. Главным "дизайнером" в этом переоборудовании стала сестра супруги императора Елизавета Федоровна. В результате получилось довольно неуютное жилище в стиле модерн.
В Передней зале нас встретил старый знакомый - генерал Ширинкин. Он сердечно поздоровался со мной и Ниной Викторовной, и сделал комплимент Ирине. Евгений Никифорович пригласил нас пройти в столовую. Император Николай сидел за столом. Рядом с ним сидела императрица Александра Федоровна и две старшие дочери - девятилетняя Ольга и семилетняя Татьяна. Две младшие - четырехлетняя Мария и двухлетняя Анастасия отсутствовали.
Николай представил нас супруге и дочерям. Как я успел спросить у Ширинкина, царь не открыл своим близким наше иновременное происхождение, сказав лишь им о том, что мы "прибыли издалека". Но все равно, императрица, которая слышала о нас много интересного, с любопытством поглядывала в нашу сторону. Она была на третьем месяце беременности и, по всей видимости, мучилась токсикозом. Сидя за столом, она с явным отвращением смотрела на еду. Даже ее любимые горячие калачи, завернутые в салфетку, не вызывали у нее аппетита. Впрочем, от Ксении я слышал, что Александра Федоровна вообще ела мало, и предпочитала, чтобы ей подавали еде отдельно ото всех. Сегодня она сидела за общим столом, скорее всего потому, что это была ее затея, вызванная обостренным любопытством.
Чувствуя некоторую неловкость от поведения супруги, Николай старался развлечь нас, рассказывая забавные охотничьи истории. Наша многоопытная Нина Викторовна быстро уловила нить разговора, исправно поддакивала, смеялась там, где это было необходимо, и скоро за царским столом обстановка разрядилась. Девочки, слушая Антонову, звонко смеялись ее шуткам, а Ирина, преодолев некоторую скованность, тоже включилась в беседу.
Скоро разговор коснулся ее скромной персоны. Николай поинтересовался ее родителями. Ирина рассказала о своем отце, который был профессиональным военным, имел чин гвардии полковника, и командовал десантно-штурмовым полком. Я хорошо знал эту часть - в 2000 - 2001 годах в нем срочную служил мой старший сын. Дислоцировался этот полк в окрестностях Пскова. Десантники побывали в Чечне, где прославились своим мужеством и стойкостью.
Но всего этого, я, естественно, Николаю рассказывать не стал. Тем более, что царя больше заинтересовало название полка.
- Господин Тамбовцев, - спросил он, - а что такое - "десантно-штурмовой полк"? В чем его отличие от обычных пехотных полков?
Как мог, я попытался объяснить императору Николаю боевые задачи воздушных десантников. Конечно, сначала ему было трудно понять такие вещи, как "вертикальный охват", десантирование с воздуха, и прочие премудрости, о которых здесь после полета братьев Райт только-только начинают догадываться.
Наконец, Николай, выслушав все мои объяснения, задумчиво произнес,
- Но, господин Тамбовцев, такие части, забрасываемые по воздуху во вражеский тыл, не могут быть особо многочисленны. Рота, может быть батальон, не более... Да и противник в своих тылах соберет превосходящие силы, и ваш, так называемый, десант погибнет в окружении.
- Бывает и так, Ваше Императорское Величество, - кивнул я, - но чаще случается наоборот. Десантников заранее готовят к битве с превосходящим противником. Обычная задача десантно-штурмовой части - высадиться в тылу врага возле какого-нибудь важного объекта, например, моста через широкую реку, горный перевал, узел дорог, захватить его штурмом, и удерживать в своих руках несмотря ни на что, до подхода основных сил.
- Я вас понял, - кивнул Николай, - в нашей армии тоже есть целый корпус, именуемый Гренадерским и состоящий подобных частей. Есть гренадерские полки и в составе Гвардейского корпуса. Вы говорите, что полк не только гренадерский, но еще и гвардейский? - я кивнул, и император с одобрением посмотрел на Ирочку, - Мадмуазель происходит из очень хорошей семьи. Один такой полковник для нашей армии стоит больше трех заштатных генералов. - тут я полностью был согласен с царем.
Поговорили и о моей скромной персоне. Я рассказал императору, что родился в Санкт-Петербурге на Кирочной улице. О своей работе "органах" я распространяться не стал. Зато мои рассказы о путешествиях по свету очень заинтересовали царя и его семью. Даже Александра Федоровна, на какое-то отвлеклась от своих мрачных мыслей и с вниманием слушала меня. Ну, а девочки, те были просто в восторге. Я смотрел на них, и мое сердце сжималось от боли. Ведь через четырнадцать лет, в Екатеринбурге, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в подвале дома купца Ипатьева... Будь прокляты те, кто поднял руку на невинных детей! Нельзя допустить, чтобы в нашей истории повторилось что-либо подобное!
Наверное, нечто подобное почувствовала и Нина Викторовна. Она неожиданно поскучнела, и с грустью посмотрела на царскую семью. Николай, почувствовав перемену в нашем настроении, поспешил закончить чаепитие, и, извинившись, предложил супруге отправиться в спальню. Александра Федоровна, попрощалась с нами, сказав, что ей доставило большое удовольствие общение с нами.
Ирина, которая не была опечалена как мы, думами о том, что случилось в Екатеринбурге летом 1918 года, беззаботно болтала с Ольгой и Татьяной, сумев разговорить девочек. Она тоже поездила по свету, и ее рассказы о разных чудесных местах звучали для великих княжон, как волшебная сказка. Глядя на нее, я почувствовал - насколько она сама еще молода.
Девочки, непосредственные, как все дети, буквально вешались на шею "тете Ирен". Вернувшийся вскоре Николай, с улыбкой смотрел на них,
- Мадмуазель, - сказал он, - вы понравились моим дочерям и супруге. Поэтому я попрошу бывать у нас почаще, и не в такой официальной обстановке. Но, будьте осторожны, я страшно боюсь огорчить мою Аликс, и не хочу пока рассказывать ей о тех ужасных событиях, которые могут ждать нас в будущем. Это мой, и только мой крест, и мне нести его в одиночку, - он посмотрел на нас с Антоновой, - Господа, прошу вас, если со мной Аликс что-нибудь случится, то позаботьтесь о девочках, они-то уж точно ни в чем не виноваты. И еще, в ближайшие дни мы с вами встретимся и поговорим о тех делах, которые не обсуждаются при женщинах и детях. Думаю, что это будет где-то послезавтра.
- Эка его торкнуло, - подумал я, откланиваясь, - точно тут в воздухе витает нечто, словно миазмы смерти. Не у одного меня на душе скребутся кошки. Но, однако, пора. Наше чаепитие в Зимнем дворце затянулось.
Мы тепло попрощались с царем, еще раз попросив его лишний раз не быть мишенью для террористов и, провожаемые генералом Ширинкиным, вышли из Зимнего дворца. Сев в возки мы отправились в ставший нашим временным домом в Петербурге дворец на Мойке.
Присутствуют: премьер-министр Артур Джеймс Бальфур, 1-й лорд Адмиралтейства Уильям Уолдгрейв и министр иностранных дел Британии Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис.
- Джентльмены, я собрал вас для того, чтобы сообщить вам о том, что наши дела не просто плохи, они ужасны. - премьер-министр Его Величества обвел взглядом своих коллег, - Если все будет продолжаться и дальше подобным образом, то нас ждет позорная отставка и проклятие потомков.
Сегодня утром меня проинформировали о том, что русско-германский союз, который всегда был кошмаром для нашей строй доброй Англии, это уже фактически Неизбежная Реальность. Вчера кайзер прочел в Рейхстаге громкую речь о "Союзе двух великих арийских народов", а уже сегодня в Киле он должен быть на борту новейшего броненосного крейсера "Принц Адальберт", лишь два месяца назад вошедшего в состав Кайзермарине. Как вы понимаете, эта морская прогулка должна закончиться в Кронштадте. К счастью для Англии, у нее много друзей во всех странах, включая Россию и Германию.
- Которым мы вынуждены приплачивать золотом за эту дружбу, - пробормотал сэр Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис.
- Ах, вы об этом, - отмахнулся лорд Бальфур, - с тех пор, как Британия начала блюсти только свои интересы, у нас не может быть никаких друзей, кроме платных. Пока мы самая богатая страна в мире, нам не о чем беспокоиться.
- Если наши дела и дальше пойдут так, как они идут сейчас, то мы можем перестать быть самой богатой страной, - проворчал глава Форин-оффиса, - Кстати, джентльмены, что вам известно о передаче Германии острова Формоза?
- Ничего, сэр Генри, - лениво ответил лорд Бальфур, - Может быть, вы просветите нас с сэром Уильямом?
Сэр Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис открыл толстую папку из крокодиловой кожи, и достал оттуда несколько листков бумаги,
- Итак, джентльмены, наши добрые друзья в Петербурге передали в наше посольство информацию о том, что в условия мирного договора с Японией будет входить передача острова Формоза в аренду Германии и России сроком на 99 лет. За счет арендной платы Япония покроет свои долги перед германскими банками, и контрибуционные выплаты России за вероломное и неспровоцированное нападение. - Сэр Генри отложил в сторону один листок, и взял следующий, - Так как России половина Формозы нужна примерно также, как зайцу рыбий хвост, то уже следующее соглашение между Россией и Германией будет о передаче русской доли Германской империи. Взамен немцы выплатят часть суммы наличными, и это закроет русские долги перед французами. Кроме того, немцы построят в России несколько десятков самых современных заводов, обеспечат их инженерными кадрами, и обучат местный персонал. Ничего личного, только бизнес.
- А вы уверены, что японцы сразу согласятся с условиями русских? - проворчал 1-й лорд Адмиралтейства.
- Вы не хуже нас знаете, что русские почти уже дожали японцев, и те, опасаются, что в случае затягивания войны условия мирного договора будут еще тяжелее. - Вместо сэра Генри ответил премьер-министр, - После этой войны Япония будет бедна, как церковная мышь, а нам они должны во много раз больше, чем немцам. Сэр Уильям, подготовьте план захвата острова Формоза нашим флотом. Сэр Генри, объявите всем, что это обеспечительная мера, гарантирующая возврат Японией предоставленных нами кредитов. С соответствующими процентами и пенями, разумеется. Мы не филантропы, готовые прощать долги. Кстати, сэр Уильям, как там ваша "Марроканка"?
Сэр Уильям Уолдгрейв утвердительно кивнул, - Четверо суток назад "Марроканка" покинула Гонконг, имея на борту отряд морской пехоты под командованием майора Мак-Кейна. Морские пехотинцы отряда подготовлены для ведения рукопашной схватки в корабельных помещениях. Коммодор Левис Бейли сопровождает их на крейсере 2-го ранга "Телбот".
- Вы не могли бы рассказать об этом немного по подробнее, - сэр Артур Бальфур, скептически посмотрел на своего собеседника, - от идеи захватить неповрежденный боевой корабль противника в открытом море попахивает откровенной авантюрой.
- Это все майор Мак-Кейн, - сказал сэр Уильям, - Как человек абсолютно лишенный сантиментов, он предложил свой план. Морские пехотинцы на "Марроканке" будут замаскированы под русских обывателей. После начала войны мы задержали несколько пароходов принадлежавших Доброфлоту и КВЖД под предлогом соблюдения нейтралитета. Русские же захватывают британские торговые суда. В ответ...
Премьер-министр покачал головой, - Ответ заведомо неравноценен, сэр Уильям, сравните их торговое судоходство, и наше. Тем более, что теперь, когда достроена КВЖД, русские вообще перестали нуждаться в морских перевозках на Дальний Восток через Суэцкий канал и Индийский океан. Но, это хоть что-то, так что продолжайте...
- Спасибо, сэр Артур, - кивнул 1-й морской лорд, - Итак, французская парусно-винтовая шхуна, зафрахтованная миссией Красного Креста, везет в Дальний русских некомбатантов, которых мы отпустили в знак доброй воли... При виде нужного нам русского корабля - тут свое слово должен сказать коммандер Бейли, который видел корабли эскадры Ларионова своими глазами, - при помощи сдвижного балласта в трюме имитируется крушение. Часть "потерпевших крушение" будет заранее размещена на борту "Телбота", и русским будет предложено принять участие в спасении соотечественников. У их командира просто не будет другого выбора, как начать поднимать людей со шлюпок к себе на борт. Уж они-то совсем не лишены сантиментов. И тут сработают люди майора Мак-Кейна...
- Не пойдет, сэр Уильям, - покачал головой сэр Генри, - русские заметят, что в шлюпках одни лишь взрослые мужчины, ведь они же не совсем идиоты...
- Не совсем так, сэр Генри, майор Мак-Кейн подумал и об этом, и, между прочим, в первую очередь, - ответил 1-й морской лорд Великобритании, - Майор пятнадцать лет служит в Гонконге и прекрасно знаком с тамошними нравами. За небольшие деньги он купил два десятка китаянок, и столько же их детенышей и, как мне доложили, прекрасно их выдрессировал. Как я уже говорил - майор совершенно лишен сантиментов.
- Он их КУПИЛ? - чуть не поперхнулся сэр Генри Петти-Фицморис, - Вы ничего не перепутали - сейчас какой век на дворе, шестнадцатый или двадцатый?
- Успокойтесь, дорогой сер Генри, - спокойно ответил сэр Артур Джеймс Бальфур, - у вас профессиональная деформация сознания. Неважно, что вы говорите на всяких там конгрессах и конференциях, все это для обывателей, готовых слушать любую чушь. Важны лишь интересы британской короны. И вообще, китайцы - это почти обезьяны. И, сэр Уильям, телеграфируйте в Гонконг, что если этот майор настолько лишен сантиментов, то пусть сделает так, чтобы после этого дела вообще не осталось свидетелей! - премьер перевел взгляд на министра иностранных дел, - Сэр Генри, как ваши дела в Петербурге? Скоро ли мы узнаем имя нового русского монарха?
- Достаточно скоро, сэр Артур, - кивнул тот, - Через наших людей в охранном отделении мы связались с неким Евно Азефом, руководителем боевой организации социалистов-революционеров. Акция намечена на 10 апреля в день православной Пасхи.
- А почему так долго? - удивился лорд Бальфур, - нельзя ли ускорить этот, гм, процесс. Мы каждый день несем потери, финансовые и моральные.
- Вы хотите просто убрать царя Николая, или заменить его устраивающим нас всех лицом? - вопросом на вопрос ответил сэр Генри.
- Я предпочел бы второе, - ответил британский премьер.
Министр иностранных дел Великобритании вздохнул, - Тогда, сэр Джеймс, вместе с царем нужно убирать еще нескольких человек: министра внутренних дел фон Плеве, нового командующего гвардией Великого Князя Сергея Александровича, министра иностранных дел Дурново, начальника императорской охраны генерала Ширинкина, вдовствующую императрицу Марию Федоровну. - Заметив скептическое выражения лица премьера, сэр Генри добавил, - Все дело в последней. Мать нынешнего императора весьма умная и властная особа. Если она пока себя никак явно не проявляла, то это еще ничего не значит. У нее и так огромное влияние. А с помощью всех вышеперечисленных лиц она свободно сможет посадить на русский трон любого угодного ей человека.
Мои люди предполагают, что в первую очередь она попробует уговорить принять трон своего младшего сына Михаила. Правда, молодой русский принц отчаянно увиливает от самой этой идеи, но слова матери могут побудить его изменить свое решение... В этом случае, руками сына будет править сама Мария Федоровна. Запасным вариантом для нее может являться юный внук Марии Федоровны, сын ее дочери Ксении, и Великого Князя Александра Михайловича. Тогда счастливый отец станет регентом до совершеннолетия сына. И тот и другой варианты для нас, скорее ухудшат, чем улучшают ситуацию.
- Кстати, сэр Генри, а вы знаете, где сейчас находятся Великие Князья Михаил Александрович и Александр Михайлович? - неожиданно спросил 1-й лорд Адмиралтейства.
- В Петербурге ходят слухи, что они вместе с Великой Княгиней Ольгой поехали в увеселительное путешествие на Кавказ, - ответил сэр Генри, - А в чем дело?
- По моим данным уехали они вовсе не на Кавказ. Агентам военно-морской разведки удалось узнать, что 24 февраля поезд Великих князей прибыл в Порт-Артур. На следующий день все они, включая принцессу Ольгу, вышли в море с русским броненосным флотом, который направился на рандеву с эскадрой нашего злого гения - адмирала Ларионова. Наши агенты считают, что Великий князь Александр Михайлович уполномочен царем вести с Японией прямые мирные переговоры. А Михаил и Ольга там просто для отвода глаз.
- Тем более, джентльмены, - кивнул сэр Генри, - Мы должны быть уверены, что никто из друзей адмирала Ларионова не окажется вдруг на русском троне. Для нас это может означать катастрофу. Пока же наш кандидат - Великий Князь Кирилл Владимирович, а все остальные варианты должны быть исключены...
- Вы так и не объяснили, почему покушение должно произойти именно на Пасху? - проворчал премьер.
- Сэр Джеймс, пасхальные торжества для русских - это не только религиозный праздник, но и еще и своего рода спектакль, начинающийся с вечера предыдущего дня, - начал объяснять сэр Генри. - Именно в этот день положение всех интересующих нас людей будет известно заранее с высокой точностью. Что поможет боевикам Азефа одновременно совершить несколько акций.
- Хорошо, джентльмены, - кивнул премьер, - только позаботьтесь, чтобы никто из Великих Князей или Княгинь, находящихся сейчас подле мистера Ларионова, не смог добраться обратно в Петербург. Дело это имеет очень важное значение для Великобритании. Так что ставьте меня немедленно в известность в случае каких-либо изменений в обстановке. В случае нашей неудачи Англии неизбежно придется воевать с союзом России и Германии, имея в помощниках склочную Францию, дряхлую Турцию и, возможно, жадную и трусливую Австро-Венгрию. И это вместо того, чтобы в будущей войне добиться взаимного уничтожения Российской и Германской империй.
Не было у бабы печали, купила баба порося.... Мы уже заканчивали последние приготовления к тому, чтобы сняться с якоря и, покинув эти гостеприимные воды, двинуться на юг, навстречу новым приключениям. Накаркал я, думая о приключениях. Одно из них свалилось мне на голову. Раздался гудок корабельного переговорного устройства, после чего прозвучало короткое сообщение командира наших морпехов, старшего лейтенанта Никитина, все чаще именуемого на новый манер - поручиком.
- Алексей Иванович, тут товарищ контр-адмирал нам американского корреспондента прислал.
У меня при словах "американский корреспондент" реакция, сами понимаете какая - шерсть дыбом и пламень изо рта.
- Какого, ..., товарищ поручик, еще, ..., американский корреспондент?!
А дело было вот в чем. Его убивцы только что закончили последнюю генеральную репетицию по внезапному обезвреживанию поднимающихся на борт супостатов. Ведь диверсантам и террористам важно именно попасть на палубу, а трап - один из путей для этого. Теперь мы имеем нашу засаду внутри их засады. Сюрприз, короче. Для полной внезапности авангардная группа в момент контакта находящаяся на палубе будет одета в обычные матросские робы.
Так вот, тренировку убивцы закончили, а трап за собой поднять не успели... И подруливает к трапу катер с "Москвы", а по нему поднимается дядька в коричневом, видавшем виде костюме и мятой мягкой шляпе. И, лопоча по-нерусски, протягивает Никитину, углядел, зараза, офицера, адмиральскую записку. А там: "Податель сего Джек (Джон) Гриффит Лондон, американский писатель и журналист, ответственный за информационное обеспечение операции "Пендонг", прошу любить и жаловать".
Пришлось мне самому выйти к трапу, посмотреть на этого самого корреспондента Джека Лондона. Но, сперва зашел в корабельную библиотеку... Ага, полное собрание сочинений, куда же без него в культурной жизни в отрыве от берега. Старенькое оно, правда, затертое, еще советских времен, но вот портрет классика на первой странице сохранился хорошо. Бумага мелованная стойкая.
Подхожу к собравшейся у трапа честной компании. Я глянул на фотографию в книге. Нет, документы можно и не проверять - это лицо крупной лепки, с характерными чертами, эти крупные мускулистые руки с мозолистыми ладонями труженика и авантюриста... Если в этом мире кто-то сможет подделать лицо Джека Лондона, то уж редакционное удостоверение для него это раз плюнуть.
Пожимаю дорогому гостю руку, - Good afternoon, Mr. London. I the commander of this ship the captain of 2 rank Alex Gostev. Welcome aboard.
Писатель, журналист, и авантюрист, сначала смотрит на меня, как на говорящего медведя, потом сжимает мою руку своей. Да больно же, черт возьми, пусть они лучше с Никитиным рукопожимаются - у того лапы накачанные, проверено - колоду карт на спор рвет. То, что он писатель классный это мы все знает, но, как журналист, он у нас малоизвестен. Хотя я и читал, что многие его рассказы из юконского и полинезийского циклов, написаны с натуры во время журналистских командировок. Может быть, и путешествие вместе с нами подвигнет мэтра написать про нас что-нибудь этакое...
Старший лейтенант Никитин тем временем забирает у меня книгу, смотрит на фото, потом на гостя, и многозначительно кивает. Понятно, Серега Никитин в детстве зачитывался "Морским Волком". Сам Джек Лондон - поклонник крутых парней, и сегодня на вечерней тренировке наша морская пехоты будет пускать ему пыль в глаза. "Танцы с саблями", разбивание кирпичей, и проламывание досок головой. Пусть знают иностранцы - кто круче яиц и выше звезд.
Стоя на палубе этого корабля и, пожимая руку его командиру, я вспоминал тот извилистый и опасный путь, который привел меня сюда, и поведет еще дальше - к гибели или великой славе.
Впрочем, опасность меня всегда привлекала. И тогда, когда я отправился на Клондайк, и теперь, когда я вызвался поехать в Корею. Конечно, мне хотелось еще и уехать из Сан-Франциско, подальше от Бесси и всех дрязг, связанных с разводом. Впрочем, у нас с Бесси не заладилось с самого начала. Но ради двух моих любимых дочурок я долго пытался терпеть ее бесконечные истерики, скандалы, беспочвенные обвинения... Каждый раз, когда я возвращался домой из командировки, начинались вопли о том, что от меня пахнет духами проституток, и что я не иначе, как заразился от них сифилисом или гонореей... И уже давно - еще с того времени, как она забеременела маленькой Бекки, она не допускала меня до своей персоны, под тем же самым предлогом. Наконец, в июле прошлого года, я почувствовал, что больше не могу так жить дальше, и съехал на съемную квартиру. Но как мне не хватает моих маленьких Джоан и Бекки...
И началась свистопляска. Сначала я согласился на все требования Бесси. Но с каждым днем она требовала все больше и больше, любые попытки добиться более или менее приемлемого соглашения переходили в истеричные вопли с ее стороны, а девочек моих мне видеть не разрешала.
И когда стало ясно, что вот-вот Япония объявит войну России, я предложил редактору "Сан-Франциско Экзаминер" поехать туда корреспондентом газеты. Все, что угодно, только б не видеть это лицо ведьмы, некогда бывшей моей любимой женщиной...
Когда я приехал в Японию, то мне объявили, что ради безопасности журналистов им предписывается не покидать Токио. Все новости будут им незамедлительно сообщаться официальными лицами. Некоторые обреченно согласились. Но мне рассказали, что Р. Л. Данн, мой старый знакомый и фотокорреспондент от "Коллиерс Викли", сразу отправился в Корею, минуя Японию, и, скорее всего, он уже на месте.
Отчаявшись получить официальное разрешение, я на трех рикшах отправился в Кобе, оттуда на поезде до Нагасаки. И когда я там попытался купить билет на пароход в Фузан, меня арестовали.
Я провел четыре дня в тюрьме в Кокуре. Кормили меня только рисом, было холодно и сыро - ведь окна у них здесь из промасленной бумаги. Потом меня все-таки выпустили, как я потом узнал, после вмешательства американского посла в Японии. Заставили, впрочем, заплатить штраф в пять йен, а вот фотокамеру мою не отдали. Тем не менее, я смог тут же в порту, зафрахтовать джонку и отправиться в Корею.
Не буду рассказывать про все мои тамошние злоключения, про то, как джонка чуть не пошла ко дну, про мои странствия по февральскому Желтому морю. Так мы и плелись на джонке из Кокуры в Чемульпо, не зная, что где-то совсем рядом происходят грандиозные события. Нам не было известно, что высадившиеся в Корее японские войска разбиты, а флот полностью уничтожен в двух сражениях под Чемульпо и Порт-Артуром. Объединенная крейсерская эскадра русских прошла мористее нас, когда мы были на траверзе Мок-по, и мы не увидали ее в тумане. А ей была совсем неинтересна одинокая джонка, медленно ползущая по каким-то своим делам вдоль берега Кореи. Под натиском русских десантников пал Фузан, а мы все плыли и плыли, и промозглое это путешествие все никак не кончалось.
Но вот наступило 23 февраля. Еще одно серое туманное утро. Еще два три дня, и мы должны были прибыть в Чемульпо. Но судьба и русское командование рассудили иначе. Прямо на нас из утренней дымки двигался огромный корабль с горделиво задранным вверх носом. Невиданное, огромное, как "Плавучий остров" мистера Жюля Верна сооружение рассекало волны. Легкий восточный ветер трепал в вышине белое полотнище с диагонально перекрещенными синими полосами. Тогда мне казалось, что этот "левиафан" пройдет прямо сквозь нас, и не заметит. Тогда у меня была только одна мысль - откуда тут взялся этот корабль под андреевским флагом? Ведь было очевидно, что Япония обречена на победу, потому что в этой борьбе ее поддерживает весь цивилизованный мир.
Мне уже казалось, что величественное видение пройдет мимо нас, лишь раскачав джонку на высокой волне. Но эта громадина была только первым кораблем в колонне. Следом за ним шли другие, такие же громадные призраки под андреевскими флагами. Несмотря на промозглую погоду, мне стало вдруг жарко, Слева от колонны прямо на нас шел еще один корабль, по всей видимости, из бокового охранения. На вид он имел шесть-семь тысяч тонн водоизмещения, и напоминал крейсер 1-го класса. Но рядом с "левиафаном" он выглядел мелким портовым буксиром. Он спустил катер, который понесся в нашу сторону, подобно гигантскому жуку-плавунцу. Люди в катере были одеты в черную форму и ярко-оранжевые жилеты. Причалив к нашей джонке, они довольно бесцеремонно заставили нас перейти к ним на борт. Тогда мне оставалось только гадать - означает ли это, что мне несказанно повезло, и я наконец увижу своими глазами один из таинственных русских кораблей, или же японцы правы, и эти русские, чего доброго, пристрелят меня, или упекут меня в свою Сайбирию, где, по рассказам, еще холоднее, чем на Юконе...
Катер несся по волнам, и усидеть на его банке было труднее, чем на спине бешено скачущего быка. Из чего только сделаны эти люди в черном, невозмутимыми, и словно не чувствующими тряски? Наверное, они отлиты из самой лучшей стали?
Не успел я подняться на палубу, как меня вежливо, но решительно взяли с двух сторон под руки огромные ребята в странной черной форме, и на хорошем английском, предложили пройти, потому, что со мной хочет поговорить какая-то "гэбня". В маленькой каюте без иллюминаторов, ярко освещенной странными лампами, испускающими бело-голубой свет, я предстал перед с виду обычным русским офицером, не понимая, где тут эта самая ужасная "гэбня". Я показал ему свое редакционное удостоверение, вместе с командировочным предписанием от "Сан-Франциско Экзаминер". А что теперь? Еще раз в тюрьму? Еще один штраф в пять йен, или пять этих... как там у них... рублей? Придется покупать еще одну камеру? Ну да ладно. Я стоял перед этим офицером, мокрый, продрогший, и безразличный ко всему. Я устал, и махнув на все рукой, решил - будь что будет.
А офицер еще раз заглянул в мое удостоверение, а потом что-то сказал в стоящий на столе прибор. Через пару минут пришел матрос, и принес книгу. Я заметил у этих русских одну странность, как только кто-нибудь из них со мной знакомится, так сразу на белый свет появляется книга. Иногда меня даже заставляют подписаться под моей собственной фотографией в книге. Неужели я так популярен? А после того допроса строгий офицер отправил меня не в камеру, а в санчасть. Русский доктор не стал со мной церемониться. Горсть таблеток, литр горячего и сладкого чая, а сверху, сказав "с праздником", еще и стакан водки. Как меня раздевали и укладывали на больничную койку - этого я уже не помню.
Когда я проснулся, то узнал, что проспал больше суток, что простуды удалось избежать, и что меня хочет видеть командующий русским флотом. Пока я спал, русские не только высушили, но даже и постарались выгладить мой безнадежно испорченный морской солью костюм. Перед посадкой в катер на меня надели такой же, как и у остальных, красный спасательный жилет. Наш путь лежал на тот самый корабль-"левиафан", который напугал меня днем ранее. Я все время вглядывался в горизонт - не покажутся ли японские корабли. Ведь они должны были быть неподалеку, но, несмотря на улучшившуюся погоду, не увидел ни дымка. Тогда я еще не знал, что построенные в Британии и Германии грозные броненосцы и стремительные крейсера, или покоятся на морском дне, или находятся в русском плену на отмелях вблизи Порт-Артура.
Знаете господа, я смелый человек, но вот после прибытия на огромный русский корабль, меня ожидало самое серьезное в моей жизни испытание. Палуба этого корабля оказалась плоской подобно полю для игры в бейсбол. Тут и там на ней были расставлены странные аппараты, назначения которых я не понимал. Меня и двух сопровождающих посадили внутрь одного такого аппарата, и заставили пристегнуться ремнем к сиденью. Неожиданно все вокруг завыло, а тонкие лопасти наверху слились в прозрачные круги. Аппарат подпрыгнул вверх, на мгновение завис в воздухе, и полетел.
Эти русские - очень жестокие люди - предупреждать же надо. А я и не знал, что у них есть такая совершенная техника, причем, совершенно не похожая на аппарат братьев Райт. Как потом выяснилось, про братьев Райт я погорячился, такая техника, причем фантастически совершенная, у них тоже была.
Наш полет на встречу с адмиралом продолжался примерно полтора часа. Внизу я увидел еще один корабль этой странной эскадры. Несмотря на странность форм, он был хотя бы нормальных размеров. Площадка, на которую должен был сесть наш аппарат, с высоты казалась меньше спичечного коробка. Но человек, который управлял этим аппаратом, мастерски опустился прямо в центре буквы "Н". Как ни странно, штаны мои остались сухими, видимо, я уже начал привыкать к русскому образу жизни. А то было бы как-то неудобно появляться перед адмиралом с "подмоченной репутацией".
Контр-адмирал Виктор Ларионофф, оказался подтянутым мужчиной, чуть старше меня. Преждевременная седина и загорелая кожа лица показывали, что свой чин он заработал не за канцелярским столом. Английский язык адмирала был вполне понятным для восприятия, и я почти не напрягался, пытаясь разобрать то, что он мне хотел сказать. Поскольку наша беседа была неофициальной, то тут же на столе появилось неизменное русское орудие пытки - самовар с чаем. Нам, американцам, помешанным на кофе, трудно понять склонность русских к чаю. Наверное, тут сказываются их азиатские корни - не знаю.
За те два часа, пока мы вместе с адмиралом и с еще одним сухощавым сухопутным офицером, назвавшимся полковником Бережным, пытались выпить чай из этого чудовища, вмещавшего не меньше ведра, я узнал, какие именно события я пропустил, пока тащился на джонке из Кокуры в Чемульпо. Это был полный крах, профессиональный позор, и катастрофическая неудача. Если бы те японские придурки не арестовали меня тогда в Кокуре, и я сел бы на пароход до Фузана, то... Черт с ними, с теми пятью иенами и фотоаппаратом. Я имел все шансы 9-го февраля быть в Чемульпо, и лично наблюдать исторические события.
А в конце нашего разговора, адмирал Ларионов поднял меня из глубин отчаяния к вершинам надежды. Русские не стали меня арестовывать за попытку проникнуть на фронт, как сделали бы японцы. Они даже пообещали, что если я соглашусь работать на их эскадре, дать мне возможность побывать в самых горячих местах. И все ля того, чтобы я мог честно и правдиво информировать читателей моей газеты и весь мир о тех событиях, что происходят на этой войне. Мне было предоставлена возможность отсылать свои статьи и заметки посредством радио в Фузан, откуда их передавали по телеграфу в мою газету.
Но, к моему несчастью, Япония была уже блокирована, и у нас наступили дни затишья. Когда же я увидел прибытие русских броненосцев, то понял, что скоро предстоят большие дела - ведь просто так эти большие парни из базы не выходят. И точно, вчера вечером адмирал Ларионов пригласил меня к себе, и предложил увидеть одну очень интересную операцию русского флота. Корабль, который в ней задействован, не самый большой, но на нем находятся сразу два члена Российской императорской фамилии. Британцы затевают против русских грязную провокацию. С провокаторами парни адмирала Ларионова справятся, но нужен честный и авторитетный журналист, который всем расскажет, как все было на самом деле. Недолго думая, я согласился, потому что совсем отупел от безделья,
- Иес, мистер Ларионов, Нет проблем. Когда отбываем?
И вот я здесь, на этом корабле, среди людей, о которых мне предстоит писать. Крепкие парни, наверное, мы с ними сработаемся...
Время идет, и мы потихоньку обрастаем нужными знакомствами в питерском высшем свете. Сегодня дворец Великого князя Александра Михайловича посетил наш старый знакомый, министр иностранных дел Петр Николаевич Дурново, вместе с министром Императорского Двора бароном Владимиром Борисовичем Фредериксом.
Я много читал об этом почтенном и честном человеке, обладавшим огромным авторитетом у членов императорской фамилии. Если удастся с ним сработаться, то многие вопросы нам можно будет решать легко и безболезненно. Николай II и Александра Федоровна, а так же вдовствующая императрица Мария Федоровна с уважением относились к барону Фредериксу, называя его "Old gentleman" ("Старый джентльмен").
Владимир Борисович, статный и высокий 70-летний мужчина с роскошными седыми усами, поздоровался со мной, и первым делом попросил разрешения закурить. Я не стал возражать, и барон достал из кожаного футляра коричневую гаванскую сигару, которую он с удовольствием стал раскуривать.
А Петр Николаевич Дурново, на правах старого знакомого, стал излагать причину, по которой он с министром Императорского двора решили нанести нам визит.
Дело заключалось в следующем. По дипломатическим каналам из Берлина пришла информация о том, что кайзер Вильгельм II и морской министр адмирал фон Тирпиц хотели бы посетить Петербург для переговоров с царем.
С одной стороны, учитывая родственные связи Гогенцоллернов и Романовых, в этом визите не было ничего необычного. Встретились кузены, поговорили о делах семейных, и немного - о делах государственных, покрасовались на парадах, сфотографировались на память, да и разъехались по домам. Но учитывая то, что во внешней политике России произошли сильные изменения, такая встреча, несомненно, вызовет весьма бурную реакцию во Франции и Англии. И так уж подконтрольные британскому и французскому капиталу газеты, словно с цепи сорвались. Они извергают потоки грязи на Россию, которая в их материалах выглядит настоящим исчадием ада.
По этой причине оба министра хотели бы обсудить со мной возможные меры противодействия той информационной войны, которую начали против России и Германии европейские СМИ. И не только европейские. Многие российские "прогрессивные" издания старались исподтишка лягнуть царя и его министров. А это уже касалось непосредственно барона Фредерикса, так как в его обязанность входила цензура всех публикаций, связанных с императорской фамилией.
- Скажите, Александр Васильевич, - что можно противопоставить этой лавине инсинуаций, направленных на очернение Государя, и проводимой им политики? - спросил у меня Дурново. - Мы, конечно, можем арестовать тиражи некоторых газет, даже закрыть их, но ведь это не решение проблемы. Так мы лишь прорекламируем эти издания, и вызовем дополнительный интерес к тому, что было опубликовано в арестованных номерах.
- Петр Николаевич, - сказал я, - газеты, или, как их еще называют, СМИ - средства массовой информации, - это страшное оружие. Информационные войны зачастую бывают не менее опасные, чем воины с применением ружей и пушек. И, как в каждой войне, оборона - это вид ведения боевых действий, заведомо ведущих к поражению. Надо наступать на противника, проводить обманные маневры, воинские хитрости, словом всеми доступными способами разгромить своего врага, и заставить его перейти в глухую оборону. Я в самое ближайшее время набросаю небольшую инструкцию по ведению информационной войны, и передам ее вам, Петр Николаевич.
- Спасибо, - Александр Васильевич, - сказал Дурново, - буду вам за это премного благодарен. Действительно, нам пора воевать с обнаглевшими щелкоперами беспощадно и решительно. Рассчитываю в этом на ваше содействие. - А что вы скажете по самому предстоящему визиту? - Есть ли у вас на этот счет какие-либо соображения?
- Петр Николаевич, - ответил я, - полагаю, что сей визит всецело следствие того, что произошло на Дальнем Востоке после появления нашей эскадры. Из разговора с адмиралом Ларионовым я узнал о визите на его флагманский корабль губернатора Циндао фон Труппеля, который, ссылаясь на указания из Берлина, предлагал оказать любое содействие нашей эскадре в войне против японцев. И даже более того - фон Труппель передал адмиралу Ларионову конфиденциальную информацию о возможной провокации британцев против кораблей нашей эскадры.
- Даже так! - крякнул удивленный Дурново. - Я хорошо знаю немцев - без соответствующего указания из Берлина губернатор Циндао не пошел бы на такое тесное сближение с нашими военно-морскими силами. По всей видимости, включение в состав окружения кайзера адмирала фон Тирпица служит тому подтверждением. Корабли адмирала Ларионова произвели огромное впечатление на фон Труппеля, который, как моряк, оценил их возможности. А это значит, что кайзер, который ведет активное военно-морское соперничество с королевским флотом Великобритании, весьма заинтересован в совершенствовании своих боевых кораблей. И будет просить нашего содействия в совершенствовании вооружения крейсеров и броненосцев, строящихся на германских верфях.
- А что сие означает? - спросил я у Дурново, - это означает, что по прибытию в Петербург сам кайзер и адмирал фон Тирпиц пренепременно пожелают встретиться с кем-либо из нас. Или со мной, или с Ниной Викторовной Антоновой. Скорее всего, со мной - я слышал об отношении Вильгельма к женскому полу. Он считает женщин глупыми, и для них вполне достаточными три "К": Киндер, кирхе, кюхе... Или по-русски - дети, церковь, кухня. К тому же кайзер весьма не сдержан на язык, а посему, беседовать с ним придется мне. Конечно, в первую очередь будет официальная встреча у Государя, а потом уже неофициальная с нами.
- Петр Николаевич, - обратился я к Дурново, - нужно будет завести разговор о том, чтобы намечающиеся политический и военный союзы были дополнены еще и торговым. Причем, торговать надо не сапогами и булавками, а заводами и электростанциями, которые у Германии наилучшие в мире. Они нам промышленность, мы им доступ к нашему сырью, которого им так не хватает. И еще одно. Немецкие инженеры и техники, приехавшие к нам строить заводы, как правило, женятся на русских, и остаются в России. А их дети, выросшие здесь, будут уже русскими немцами.
Российскую индустрию надо всемерно укреплять, иначе нас рано или поздно сожрут, как какую-нибудь Бирму. Против объединенной мощи Британии и САСШ, без развития собственной индустрии до их уровня, не поможет даже военный союз с немцами. Кстати, тот же союз будет крепче, если обе стороны будут объединять не только сиюминутные политические, но и долговременные деловые интересы.
- Наверное, вы правы, Александр Васильевич, - подал голос барон Фредерикс, - я постараюсь найти возможность и, не привлекая лишнего внимания, организовать встречу с вами кайзера и его морского министра. Там вы и обговорите все насущные вопросы. О том, где и когда это произойдет, я сообщу вам отдельно. Также я доложу государю о ваших предложениях.
- А французы так и поступали, - сказал я, - давали нам кредиты, но с условием, что мы будем защищать их интересы. Вроде помогали нам, а на деле - покупали со всеми потрохами ...
- Эх, - закряхтел от досады барон Фредерикс, - как это подло! Во времена моей службы в Конном полку, можно было получить и вызов на дуэль. К счастью государь круто поменял курс нашей внешней политики. В этом вопросе я полностью согласен с Петром Николаевичем. Будучи монархистом по своим убеждениям и свято веря в необходимость порядка и дисциплины, я считаю, что Россия должна поддерживать хорошие отношения с Германией. Эта страна, по моему твердому убеждению, служит последним оплотом монархической идеи - и мы нуждаемся в Германии не меньше, чем она в нас.
В свое время я допускал, - продолжал барон Фредерикс, - что сблизиться с Францией Россию вынудила политика Берлина. Но наше сближение с республиканской страной имело целью заставить кайзера осознать недальновидность своей внешней политики. При этом, я был убежден, что даже временный союз с Францией ни в коей мере не должен был ослаблять династические связи Берлина и Санкт-Петербурга.
Что же касается Британии, то она никогда не была и не будет верным союзником России. Цель англичан - вовлечь нас в войну с Германией, которая будет одинаково пагубна для обеих империй.
Следует так же помнить, что вся антироссийская зараза попадает в нашу страну исключительно из Британии и Франции. Германия не позволяет нашим радикалам устраивать на своей территории сборища, и создавать типографии, печатающие антиправительственные и антироссийские газеты и книги. При всех сложностях в наших взаимоотношениях с Германией, она никогда не опускалась до того, чтобы поддерживать тех, кто выступает за свержение самодержавия. А вот ни Франция, ни Англия на помощь нашей монархии не придут. Они будут только рады, если Россия станет республикой. Они прекрасно знают, что случилось с Самсоном, когда Далила его остригла.
Петр Николаевич Дурново, слушая эту пламенную речь министра Императорского двора, согласно кивал головой. Потом он добавил,
- Борьба между Германией и Россией, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон. По моему глубокому убеждению, основанному на тщательном многолетнем изучении всех современных противогосударственных течений, в побежденной стране неминуемо разразится социальная революция, которая, силою вещей, перекинется и в страну-победительницу. Слишком уж многочисленны те каналы, которыми, за много лет мирного сожительства, незримо соединены обе страны, чтобы коренные социальные потрясения, разыгравшиеся в одной из них, не отразились бы и в другой. Что эти потрясения будут носить именно социальный, а не политический характер, - в этом не может быть никаких сомнений, и это не только в отношении России, но и в отношении Германии. Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия.
Я с интересом слушал рассуждения двух царских министров, удивляясь их прозорливости и предвидению того, что в действительности произошло с Россией в 1917 году. К большому сожалению, Николай II не принял всерьез их предостережения. Чем и погубил себя, свою семью и империю. Будем надеяться, что в этом варианте истории России ничего подобного не произойдет.
Попрощавшись с Дурново и бароном Фредериксом, я отправился к Нине Викторовне, чтобы сообщить ей о том, что рассказали мне наши сегодняшние гости. Информация была интересной, и ее надо было тщательно обсудить.
Вчера исполнилось ровно три недели, как мы оказались в прошлом. Наделали дел тут, надо сказать, немало. Видимо, сказывается наша эпоха - время "пятидневных" и "семидневных" войн и возможных одномоментных ядерных апокалипсисов. Поэтому-то и противник все время отстает от нас на несколько шагов.
Противником, кстати, мы считаем уже не Токио, а Лондон. Токио, правда, уже не противник. Осталось лишь дожать Японию. Чем мы собственно и занимаемся. С большим трудом мне удалось унять мстительного Евгения Ивановича и убедить его в том, что не стоит возвращать Страну Восходящего солнца снова в эпоху Сёгуната. А ведь у него были такие планы. Так что пусть японцы трудятся, зарабатывают деньги, часть из которых пойдет к нам в качестве контрибуции.
Вот ко мне на ГКП поднимается Великий Князь Александр Михайлович. Он не столь кровожаден и, кроме того, в годы лейтенантской юности прожил в Нагасаки два года. Тогда, десять-пятнадцать лет назад отношения между империями были более чем теплыми. Когда бухта Золотой рог была покрыта льдом, русский Тихоокеанский флот, стоял на якорях в бухте Нагасаки. Временные японские жены русских офицеров, взятые на один сезон, дома из бамбука и бумаги, и прочая восточная экзотика...
Александр Михайлович вздохнул, видимо, вспомнив молодость. Пусть он и женатый человек, но, все-таки что-то вызывающее ностальгию отложилось в его душе. Должно быть, на подобные мысли наводил багровый диск поднимавшегося над морскими водами солнца.
Но все когда-нибудь кончается, и ровно в восемь ноль-ноль, по заранее согласованному графику якоря пошли из воды. Броненосцы наместника уже развели пары, из расчета экономического хода, и теперь в полном безветрии над ними висели грибообразные шапки черного дыма.
- С Богом, Виктор Сергеевич, - прокаркал динамик голосом Наместника Алексеева.
- С Богом, Евгений Иванович, - ответил я, и кивнул капитану 1-го ранга Василию Васильевичу Остапенко, командиру "Москвы".
Дело в том, что за время этой нашей якорной стоянки, мы оборудовали флагманский ЭБР "Петропавловск" радиостанцией и навигационным радаром, снятыми с морского буксира МБ-304. Радиостанций и радаров также лишились: буксир СБ-921 и танкеры "Лена" и "Дубна". Это оборудование было установлены на участвующие в блокадной завесе перед японскими островами крейсера Порт-Артурской эскадры "Аскольд", "Новик" и "Богатырь". На четвертый крейсер - владивостокский "Боярин", в нарушение всех действующих инструкций, радиостанцию собрали из имеющихся на кораблях ЗИПов. Из небоевых кораблей возможности связи остались у аварийно-спасательного судна "Алтай" и у танкера "Иван Бубнов", который был определен, как эскадренный корабль снабжения. Вот он идет сейчас в кильватер "Москве", а вслед за ним все четыре наших БДК. Остальные боевые корабли нашей эскадры распределились следующим образом: "Ярослав Мудрый", ставший лидером эскадры морских канонерок, направился к острову Кюсю для его блокады, маршала Ояма, которому была поручена оборона острова, остался без поддержки с "Большой земли". Эсминец "Адмирал Ушаков" и БПК "Североморск", вместе с участвующими в блокадной завесе крейсерами русского императорского флота, должны свернуть завесу, и прибыть к Окинаве самостоятельно. Все равно, вся крупная рыба уже поймана, и за последние трое суток в наши сети не попалось и завалящего каботажного пароходика.
СКР "Сметливый" имеет свое спецзадание. ПЛАРК "Северодвинск" скрытно его сопровождает, готовая в любой момент оказать помощь. ДЭПЛ "Алроса" заняла позицию напротив выхода из Токийского залива. В случае попыток иностранных, в первую очередь американских, боевых кораблей проникнуть в зону боевых действий должна произойти ужасная трагедия. Но, господа: A la guerre comme a la guerre...
- А ведь это конец войны, Виктор Сергеевич, - внезапно проговорил стоящий рядом со мной Александр Михайлович, - Быстро у вас получается. В первых числах марта мы покончим с Окинавой и "Божественному Тэнно" станет ясно, что не только петля захлестнулась на шее, но и табуретка уже шатается под ногами. Тогда японцы будут искать с нами мира на любых условиях.
- А ему, дорогой Александр Михайлович, это уже и так ясно, но развязавшие войну японские "ястребы" со дня на день обещают своему императору помощь могучего британского флота. Только вот, не придут англичане, а если и придут, то не затем чтобы помочь, а затем, чтобы урвать у побежденного жирный кусок для себя любимых. Вот тогда-то, Ваше Императорское Высочество, "ястребам" придется приносить императору все положенные народным японским обычаем извинения, а те, кто изначально были против этой войны, к примеру, маркиз Ито Хиробуми, начнут с вами и нами переговоры о мире.
- Виктор Сергеевич, - Великий Князь повернулся ко мне, - скажите, а ведь вы знаете что-то такое, что неизвестно мне?
- О чем-то мы знаем, о чем-то догадываемся, - усмехнулся я, и вдруг ответил вопросом на вопрос, - Александр Михайлович, а как вы думаете, Российской Империи нужен остров Формоза - он же Тайвань?
Великий князь пожал плечами, - Зачем он нам, Виктор Сергеевич? У нас вся Сибирь впусте лежит, Камчатка, Сахалин, Приморье. После войны, государь, наверное, все же присоединит Манчжурию. Куда нам еще эта Формоза?
- А Германской империи Формоза нужна? - продолжал я гнуть свою линию.
Александр Михайлович глубоко вздохнул, и опять пожал плечами, - За кайзера Вильгельма я отвечать не могу, правитель он крайне импульсивный, может вдруг захотеть эту Формозу, как ребенок новую игрушку, но прямой необходимости для немцев в этом острове, по-моему, нет.
Я усмехнулся, - А если британцы будут уверены в том, что эта Формоза так нам нужна, что мы и германцы спать без нее не можем?
- Ничего не понимаю, - проворчал Александр Михайлович, - Вечно вы загадками говорите.
- Прочитайте вот это, - я достал из кармана свернутый вчетверо листок бумаги, - В Фузане получено из Петербурга по телеграфу, и передано нам через "Адмирала Кузнецова" по радио. Свежайшая новость. Этой бумаге положено быть горячей, как только что вытащенному из печи хлебу. Вчерашняя речь премьер-министра Его Величества короля Великобритании, сэра Артура Джеймса Бальфура перед обеими палатами Британского Парламента.
Великий Князь Александр Михайлович развернул листок и углубился в чтение. Через несколько минут он, прочитав текст дважды а, возможно, даже и трижды, вернул мне эту бумагу со словами, - Да уж, новость так новость! Они там что, в своем Лондоне, что, все с ума сошли?! Берут Формозу в залог, для гарантии возврата японских долгов! И это союзники?! - он закашлялся, - Глазам своим не верю! Виктор Сергеевич, скажите а ваши друзья, которые сейчас в Петербурге, к этому делу никак руку не приложили?
- Приложили, - с хитрым видом сказал я, - и руки и головы. А еще в этом великом деле нам помогал: Петр Николаевич Дурново, его германские коллеги, и даже кайзер с государем Николаем Александровичем.
- Да, но как? - воскликнул Великий князь, - англичане, интриганы многоопытные и так попасться?!
- Так, получилось, - пожал я плечами, - сначала одному чиновнику МИДа, ярому аглофилу, подсунули для регистрации одну, бумагу, другому такому же любителю туманного Альбиона другую, государи обменялись парой официальных телеграмм с намеками на соглашение, германские коллеги у себя соответствующую работу провели, ведь и у них изменники имеются. Операция проводилась с ведома Государя. Вот его собственные слова: "Двадцать лет я так не проказничал". Результат, как видите, налицо. Все увидели, что алчный британский лев готов за долги отобрать у союзника собственность. И тем самым, джентльмены публично плюхнулись в яму с дерьмом. Кто теперь поверит их сладкоголосому пению?
- Да, - только и мог сказать Александр Михайлович, повернувшись в сторону идущих параллельным курсом броненосцев Тихоокеанской эскадры. Некоторое время он созерцал это, действительно впечатляющее зрелище, потом снова вернулся к разговору, - Конечно, после такого шага британцев, и после захвата нами Окинавы, у Японии, мягко выражаясь, не останется выбора. То есть, выбор, конечно, будет, но не перед победой или поражением, а между капитуляцией и голодной смертью. Но, Виктор Сергеевич, вы уверены, что мы ничего не теряем, оттого что британцы приобретают Формозу?
- Абсолютно уверен, что мы ничего не теряем, - ответил я, - более того, после поражения интерес к ней должны потерять и сами японцы. Вот смотрите - для них Формоза служила ступенькой для дальнейшей колониальной экспансии в южном направлении. Сейчас, когда японский императорский флот фактически уничтожен, когда погибли не только корабли, но и большая часть обученного личного состава, эта экспансия, мягко говоря, под вопросом. Более того, я надеюсь что Япония примет за основу интенсивный путь развития, примерно как в нашем прошлом после поражения во Второй мировой войне. Огромная Российская империя сможет обеспечить маленькой Японии, как защиту от внешних врагов, так и поставки необходимого сырья для промышленности. Вы не поверите, но в конце ХХ века именно на таких условиях, Япония стала 2-й экономикой мира - после огромных САСШ. Включить такой потенциал в свою сферу влияния - вполне достойная цель этой войны. В ТОТ РАЗ японскую экономику контролировали американцы.
Теперь давайте вернемся к Формозе. В стратегическом смысле остров годится, как плацдарм для вторжения в материковый Китай. Но еще лет сорок-пятьдесят этот вопрос будет неактуален. В Китае сейчас дошла до полного маразма манчжурская династия Цин, и страна находится на пороге революции, хаоса и гражданской войны. В нашей истории это состояние для Китая длилось почти сорок лет. Но вы прекрасно знаете, что и сейчас администрация в Пекине почти ничем не управляет. Так что для вторжения в эту страну не нужны никакие плацдармы. Тем более, Британии, которая уже имеет Вэйхавэй и Гонконг. Нет, пусть владеют, пусть тратят ресурсы на укрепление острова против мнимой русско-германской атаки, пусть воюют с китайскими повстанцами, которых мы будем снабжать трофейным японским оружием. Там, дорогой Александр Михайлович, таких забав, минимум как лет на десять пятнадцать. В результате Британия никаких японских долгов не вернет, зато угробит зря кучу денег и людских ресурсов.
Великий Князь задумался, потом спустился к себе в каюту - наверняка для того, чтобы приступить к составлению очередного послания царю. А объединенная эскадра шла через совершенно пустынные воды на восток, для того, чтобы в конце концов, поставить в этой войне жирную точку.
Как причудливо рушатся стереотипы. Для меня японцы всегда были этаким благородным народом, по-восточному таинственным, но заслуживающим восхищения. А русские были, пусть и европейцами, но нацией отсталой, жестокой, в которой богатые помещики и фабриканты нещадно эксплуатировали несчастных рабочих и крестьян.
Мой злоключения в Японии развенчали первый миф. И, если судить по "Сметливому", то и миф о России заслуживает коренного пересмотра. Но может, это "не те" русские, может, "настоящая" Россия именно такая, какой ее описывали в нашей прессе? Что если поговорить не с адмиралом Ларионовым, и не с другими членами команды корабля, а с кем-нибудь из эксплуататоров?
И тут мне снова улыбнулась фортуна. Меня представили ни больше, ни меньше, как членам Императорской фамилии - не только дяде императора, Великому принцу Александру, но и его младшей сестре царя, великой принцессе Ольге, и младшему брату Николая II великому принцу Михаилу.
Все они безукоризненно говорили по-английски, причем с классическим британским прононсом, таким смешным для американского уха. Оказалось, что они читали мои произведения - Александру больше нравился "Морской Волк", Ольге - "Зов Предков", а Михаилу - "Юконские рассказы".
У великого принца Александра я брал интервью еще два дня назад, на крейсере "Москва". Адмиралы Ларионов и Алексеев от интервью отказались под предлогом того, что они люди военные, и предпочитают интервьюировать противника с помощью артиллерии. Вспомнив, чем закончилось подобное "интервью" для адмирала Того, который до сих пор в крайне тяжелом состоянии находится в российском госпитале, я решил не настаивать на своей просьбе.
Зато великий принц Александр был, можно сказать Романовым в квадрате. Будучи внуком императора Николая I, он, в свою очередь был женат на сестре нынешнего императора великой принцессе Ксении.
Интервью началось со стандартного вопроса о роде занятий и семейном положении моего собеседника. Принц Александр посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: "На самом деле не так уж это и интересно. Я, например, начальник Главного управления торгового мореплавания и портов. Могу вам немного про это рассказать, хотя это вряд ли будет интересно вашим читателям. Сюда я прибыл, как личный специальный представитель Его Императорского Величества Николая II, чьим безграничным доверием я, надеюсь, пользуюсь. Мне поручено на месте решить вопрос с условиями мирного соглашения с Японией, не прибегая к услугам международных посредников, которых лучше было бы назвать международными вымогателями.
Одно это заявление Великого Принца носило сенсационный характер, и означало, что в отличие от пресловутого Берлинского конгресса, Россия решила сама определить итоги этой войны.
Перейдем теперь к личным вопросам, - Сэр, а вы женаты?
На мгновение на лице великого принца появилось выражение тоски и беспокойства, - Женат, и очень скучаю по любимой супруге и детям. Но мне по службе часто приходится отлучаться из Петербурга. Вот и сейчас, не успел я вернуться из одной поездки, как началась война, и мне срочно пришлось снова отправиться на другой конец света.
- А сколько у вас детей? - спросил я.
- Шестеро: старшей - восемь лет, младшему - полтора. - Ответил мне великий принц.
Я тоскливо подумал - вот так же и я далеко от своих доченек. Хотя я и в Сан-Франциско их уже полгода как не видел. Как я ни умолял Бесси, она так и не дала мне возможности встретиться с моими крошками...
Перейдем к политике, - Именно Япония напала на Россию? Ведь в наших газетах писали, что их к этому вынудила политика вашей страны. А что вы об этом думаете? - спросил я.
- Мистер Лондон, не следует верить всему, что написано в ваших, или наших, газетах. Лично я могу лишь сказать, что действительно, Япония напала на нас, а не наоборот; и что именно Япония вооружалась до зубов на иностранные кредиты, тогда как российские корабли даже не проводили боевых маневров и стрельб. Так что про "вынудила" не может быть и речи.
Я уже много лет доказывал в Совете Министров, что негоже нам прятать голову в песок, и надо готовиться к любым сюрпризам. Живой пример этого - Испания, которая какие-то шесть лет назад подверглась нападению САСШ, и потеряла Кубу, Пуэрто-Рико, Филиппины и Гуам. Причем, перед вашей страной, если перефразировать одну из басен нашего поэта, Испания была виновна лишь тем, что САСШ хотелось кушать...
Я возразил, - Но ведь испанцы подорвали наш "Мейн" в порту Гаваны...