Распутица. Роман в пяти частях Владыкин Владимир

Глава двенадцатая

И потекли обычные, полные забот семейные будни. Юлия отводила детей в детсад. Ноябрь проскочил довольно быстро. Снег довольно плотно улежался, стояла морозная погода. Однажды в кафе к Юле пришла Валентина.

– Привет, сестра! Чего не заходишь?

– Привет, Валя. Видишь, стою одна на раздаче. Женька заболела… я в две смены пашу.

– Я к тебе вот с чем… Славка приезжал, спрашивал твой адрес…

– Ну вот, ещё не легче! – упавшим голосом сказала Юля. – Что он хочет от меня? – с горечью и досадой спросила она.

– Я ему не сказала, так к Никитичне побежал, я – за ним. Старушка, слава Богу, ничего не знает… Что же вы так и не пришли к нам, я закуски наготовила.

– Коля сильно занят. Приходит злой. Ночью почти вся часть уходила за город, учения проводили. Как я боюсь, чтобы не послали его в Афганистан.

– А ты не бойся, и не пошлют!

– Ну, у меня будут спрашивать, сейчас же, разогнались! Уже пора идти в консультацию, а я не иду, – без перехода прибавила она.

– Ой, с этим не тяни. Смотри ты кастрюли тяжёлые не таскай. Светка была беременна, с Игорем поругалась опять. Он избил её. Семён ходил поговорить с зятем. Игорь убежал, а Светка назло ему сделала аборт…

– Вот так не драчун! А говорила, что он будет ходить перед ней на цыпочках!

– Мало ли что можно говорить. Он очень ревнивый. А у самого на работе пассия завелась. Мастер у штукатуров после института. Светка ходила к ней выяснять отношения.

– Ну и дура! Я бы ни за что не пошла. Цены себе не знает. А ко мне тоже приходила бывшая Колина жена, – Юля засмеялась, полная тщеславия.

– Зачем?

– Поругался он с ней. Она деньги требовала дочери на сапоги, а дочь отца ненавидит. Пришла с нагулянным сыном, которого держала на руках. Дочь Катя ждала, что отец отстегнёт денег. А поскольку этого не сделал, она хлопнула дверью. Ведь алименты платит немалые. Причём на чужого ребёнка.

– Вот как бабы умеют хомутать мужиков! – воскликнула Валентина. – Ну придёте вы к нам?

– Не знаю… если бы Семёна не было…

– Ты как в детстве: если бы не было Семёна, – добродушно передразнила сестра. – Да забудь ты про старое, он уже притих, понимает, в какое время живёт… Заработками левыми занят, маслом сливочным торгует блоками. Он там не один такой… Всё сейчас так живут. Я думаю, ты уже по-другому смотришь на жизнь?

– Надоело всё, зарплата маленькая, а запросы большие… Да, Славка изменился сильно? – спросила она.

– Говорил, что уже давно не пьет, посвежел, правда…

– Значит, стал бы уговаривать опять, но что касалось этого, я уже действительно переменилась. Ты же ему объяснила, что я замужем и жду ребёнка?

– Всё именно так и сказала. Он заплакал, детей хочет увидеть…

– Ах, какой подлец! Раньше не мог жить, как все нормальные люди. Вот, наверное, от тебя с горя пошёл и напился, – Юлия засмеялась.

– Ну, ты так не шути!

– А что, разве он ни с кем не живёт?

– Вот этого я не узнавала!

Юлия обещала, что сможет Светке достать джинсы и всё, что та захочет. Она нарочно прихвастнула, пусть Семён знает, что живёт она по-современному, то есть имеет большие деловые связи. Валентина ушла от неё сразу на работу.

Юлия действительно улавливала биение пульса современной жизни, но некоторые явления её коробили. В их доме один молодой мужчина, у которого в биографии была отсидка за кражу, развёлся с женой. Собирал в своей квартире падших мужчин и женщин. Словом, из некогда нормального жилья устроил настоящий притон. Туда ходил и тот парень, который однажды вероломно напал на неё. И у себя тоже устраивал сборища. Но о том случае она так и не рассказала мужу, побоялась; она также не поведала ему, как к ней на работу приходил Михаил. Собственно, ему была нужна Евгения, но та работала в дообеденную смену и давно сменилась. Он взял в буфете пива и сидел за столиком целый час и почти всё время смотрел на неё. Юлия не могла ему не улыбаться просто из вежливости, из-за того, что было хорошее настроение.

Михаил напоследок подошёл к ней.

– Я бы хотел поговорить об одном деле, ты не против, Юля?

– Сейчас? Я занята.

– Когда, в какое время будешь свободна?

– Часов в шесть мне надо пойти в детсад за детьми, по дороге и поговорим.

Михаил ушёл, помахав рукой; что-то было в нём крепкое, основательное. Юлия ловила себя на мысли, что он ей нравится даже больше, чем Николай. Она незаметно для себя вздохнула, продолжая отпускать блюда бесконечной веренице клиентов. Лицо раскраснелось, на лбу выступил горячий пот; она почувствовала, как в животе шевельнулся ребёнок, словно выражал своё недовольство её тайными помыслами. И от одной этой догадки Юле сделалось как-то не по себе, отчего даже хотелось заплакать. И всё равно она ловила себя на мысли, что уже не может замыкаться только на одном муже, ей нужны друзья исключительно для общения, она была в этом непоколебимо уверена.

Михаил ждал её в шесть часов у входа в кафе. Юлия вышла в демисезонном пальто, на улице было морозно, под светом фонарей ртутно мерцал белый снег. Шли торопливо прохожие, ехали автомобили. Детсад находился в полуквартале от кафе, на боковой улице от Московского проспекта. Михаил без её разрешения взял Юлю под руку.

– У меня к тебе такое предложение, о котором ты не говори Николаю. Есть хорошие импортные шмотки, не могла бы ты в кафе предложить своим сотрудницам?

– Конечно, я с радостью тебе помогу! Моя племянница хочет джинсы американской фирмы «Вранглер» или «Монтана», батник фиолетовый, какое-нибудь нижнее бельё!

– Завтра я завезу, от продажи всякой вещи плачу пять процентов. Идёт? Если дело пойдёт успешно, накину ещё несколько процентов…

– Ой, Миша, я бы и за так готова продавать, – воскликнула простодушно Юля.

– На халяву – я не допускаю себе наживаться, такой закон нашего бизнеса. Ты считаешь, что пять много, давай за три, если на то пошло. Но я верен своему первоначальному слову.

Юлия на это только засмеялась, блеснув на него белками прелестных глаз, в которых он не увидел укора – одна невинная чистота. Не дойдя до детсада, Михаил прощальным жестом слегка коснулся её плеча, сбавил шаг, остановился; Юля, не оборачиваясь, с наклонённой головой оттого, что он так скоро оставил её, пошла дальше. Если бы Михаил посмотрел в её сторону, он бы тотчас понял, что она жалеет о его быстром уходе. Наверное, если бы не была занята работой, тогда бы ни за что не ушёл. В следующую секунду она осудила себя за вольный образ мыслей, ведь она замужем и ещё мечтает о ком-то. Нет, это совсем не так, думала Юлия, входя во двор детсада.

До конца смены дети обычно два часа находились в кафешной подсобке и что-нибудь рисовали, терпеливо ожидая, кода мать закончит работу.

Домой она ехала на автобусе, в квартире мужа уже чувствовала себя как полная хозяйка, переодевала детей и отпускала их на улицу. Николай в это время был ещё на службе, а жена какое-то время отдыхала перед телевизором, потом стирала, готовила ужин к приходу мужа. Вспоминала Михаила, в сегодняшней встрече она находила нечто романтическое, чего ей так не хватало в повседневных заботах о семье, чтобы не так было скучно жить. Михаил был в дорогой светло-коричневой дублёнке, в ондатровой шапке и джинсах. И впрямь как супермен, модник. А вот Николай старомоден. Она видит мужа чаще всего в военной форме, которая подчёркивает его нестройную, несколько грузную фигуру. В гражданском костюме Николай выглядел даже элегантно. А когда надевал джинсы, то над поясом уже нависал складками живот. Несмотря на эти недостатки, он весьма сильный мужчина, брал её на руки, как пушинку.

Юлия сама почти никогда не расспрашивала мужа о его делах, потому что подробности офицерского сообщества её почти не интересовали. Николай будто был доволен этим и старался не касаться службы. Правда, её интересовали исключительно жёны офицеров. Почти все они были медсестрами, врачами, учителями, продавцами, служащими каких-то военных и гражданских контор. Однажды она спросила, не чувствует ли он себя неловко оттого, что первая его жена была парикмахершей, а нынешняя – поварихой? Но Николай уклонился от ответа, видно, эта тема его нисколько не волновала…

Когда пришёл муж, Юлия предумышленно умолчала о посещении кафе Михаилом. Разумеется, о его предложении заняться фарцовкой, то есть продажей шмоток, Юля также не обмолвилась, опасаясь с его стороны немотивированной ревности, ведь он сам запретил Михаилу втягивать жену в свои торгашеские дела. Только сейчас Юля подумала, почему Михаил обошёл Евгению, не предложил ей продавать вещи? «А почему ты думаешь, что она уже не продаёт?» – услышала она свой внутренний голос. Но об этом она не собиралась спрашивать у подруги, и будет хорошо, если держать деловую связь с Михаилом в секрете…

Глава четырнадцатая

Через два дня Николай уехал в командировку с двумя сержантами-срочниками. Юлия хотела проводить мужа на поезд, но он почему-то отказался от её предложения.

– Если было бы можно, я бы поехала с тобой, – сказала она вполне искренне, отправляя его на работу, приготовив ему на дорогу провиант.

Николай молча поцеловал её, пожал руку Жене, подержал на руках Варю. Дети всё ещё стеснялись его. Но Юлия была довольна, что муж так тепло попрощался с ними, будто уезжал на год.

В кафе у Юлии повара спрашивали, нельзя ли достать импортные вещи. Она, конечно, не могла им твёрдо обещать, потому что это зависело не от неё. И только отвечала, что надо спросить, тогда будет ясно, можно ли надеяться. Но Михаил пока не объявлялся, Евгения была весьма сумрачна, поскольку до неё основательно дошло, что Юлия продавала вещи, и от этого её мучила жгучая ревность. Почему Миша так поступил, почему не предложил ей это дело навсегда, а только временно? Ведь между ними установились настоящие любовные отношения. Правда, неделю она проболела ангиной, и всё это время Миша ей не звонил, она полагала, что он уехал. И теперь, когда стало определённо ясно, что он «подцепил» Юльку, Евгению обуяла злость. Она впервые возненавидела подругу и отныне не хотела видеть её: «Вот какая праведница, вот какая тихоня, – про себя возмущалась та, – никогда бы не подумала, что она способна у подруги отбить любовника. Я ей этого не прощу! Вот почему она отговаривала меня от него, мужа моего пожалела, а своему рога наставила. Ах, какая сволочь, а сама изменила Николаю. Вот я ему всё скажу, что у него за жена! А может, не стоит связываться, ведь, чего доброго, всё расскажет моему боцману?»

Евгения действительно растерялась, но бездействовать уже не могла. Она позвонила Михаилу. Но на работе в обед его не оказалось, то есть утром он был, но уехал в командировку – так ответила диспетчер, а приедет только через день.

Юлия, разумеется, заметила охлаждение к ней подруги и понимала хорошо, с чем оно было связано. Она как-то не подумала, что только из-за Михаила у них портятся отношения. А ведь должна была предвидеть, хотя этому почему-то не придавала большого значения. Впрочем, она думала, что её интересовал не сам Михаил, а исключительно то дело, каким он занимался весьма успешно и надёжно. Разве в магазинах достанешь хорошие импортные вещи? Причём она считала, что Михаил подключил к продаже и Евгению. Быть может, так оно и было, но та делала вид, что от этого весьма далека.

– Ты почему со мной не разговариваешь? – как-то озабоченно спросила Юлия.

– Это моё личное дело! Настроения нет… – уклончиво буркнула Евгения, недовольно нахмурив брови. Она хотела, чтобы Юлия призналась в своём проступке, но та даже не собиралась этого делать, не испытывая перед ней вины. Просто она считала, что Михаил вовсе не её муж, поэтому на него у неё нет никакого морального права, чтобы превращать его в своего безраздельного любовника…

Евгения знала, в какой школе работала жена Михаила. Как и всякая женщина, почувствовав вкус к чужому мужчине, распознав, с кем её связала судьба, она хотела знать о его жене всё и воспринимала ту как потенциальную соперницу, которой всёрьез заинтересовалась…

После своей смены она поехала в школу, в которой работала учительницей начальных классов жена Михаила Алла. В это время, когда Евгения шла по вестибюлю школы, находившейся в новом микрорайоне, та вела урок на втором этаже. Евгения вошла в учительскую и спросила, где найти Аллу Владимировну. Ей подсказали кабинет, но предупредили, что с учителем во время урока нельзя разговаривать и отрывать его от учебного процесса. Но для Евгении это не имело ровно никакого значения. «Для кого нельзя, а для меня можно всё!», – подумала она, решительно шагая по длинному коридору. Однако номер кабинета почему-то у неё вылетел из памяти. Если бы волновалась, то это ещё куда ни шло, но Евгения была донельзя озлоблена, точнее сказать, она испытывала вот уже который день непреодолимое желание отомстить Юлии. Поэтому из-за неё, пребывая в нервном напряжении, забыла номер этого проклятого кабинета. Она уже нисколько не сомневалась в справедливости того, что задумала сделать. И долго не отдавала себе отчёта в том, что ею двигала совершить подлость против подруги непреоборимая ревность и к ней, и к жене Михаила. И только сейчас она подумала, что ревнивым чувствам поддаются только слабые, безвольные люди, тогда как себя она считала вполне сильной женщиной? Но как можно было заглушить в себе ревность, если, опять-таки под её действием, ей самой давно хотелось посмотреть на жену Михаила. А вдобавок, если бы она знала, что это желание испытывала и Юлия, она бы полностью уверилась в своем справедливом решении как следует проучить подругу…

Глава пятнадцатая

Алла Данилкина со своим будущим мужем Михаилом познакомилась в ресторане, когда она с группой студенток отмечала окончание института после учёбы на заочном факультете. В своё время она окончила педагогическое училище, работала учителем начальных классов и заочно училась в пединституте; с того времени у неё был парень, который учился на биологическом факультете. Они собирались пожениться. Он отличался начитанностью, собирался в аспирантуру и мечтал о научной карьере. И вот в её судьбе неожиданно произошёл крутой поворот, когда познакомилась с Михаилом, который по образованности не годился в подмётки её жениху, но зато превосходил его мужскими достоинствами, чем, собственно, и покорил Аллу. Перед Михаилом она почувствовала тотчас своё превосходство в том, что была, воспитана, интеллигентна, неплохо разбиралась в стилях одежды, гордилась своими учёными интересами, тогда как перед женихом, его широкой эрудицией, она заметно проигрывала. Ведь он пробовал писать научные статьи ещё в десятом классе, вёл какую-то переписку с научными журналами, ей казалось, она его беззаветно любила и уже точно знала, что будет с ним всегда, несмотря на то что сама никаких статей не писала, но любила рассуждать о педагогике и мечтала учить и воспитывать детей в школе.

И вот знакомство с Михаилом поломало все её прежние планы. В то время он работал таксистом, вступил в партию ради будущей карьеры. Алле казалось, что муж хотел пойти по партийной линии. Но об этом никаких разговоров не вёл, свои планы держал при себе. К концу того памятного ресторанного вечера Алле серьёзно показалось, что она уже влюблена в Михаила…

Через год они поженились, за это время муж сменил такси на «дальнобойную» фуру. Ещё через год Алла родила сына Витальку и, чтобы не терять стаж, отдала ребёнка на руки своей матери. Но между свекровью и невесткой возникло недоразумение из-за того, что свекровь хотела взять внука к себе на воспитание, но та не уступила и предпочла ей свою мать.

Личные отношения Аллы и Михаила складывались достаточно ровно. Она не возражала против его частых командировок, хотя с первого дня после свадьбы острого недостатка в деньгах она не испытывала, поскольку левые заработки мужа дополняли семейный бюджет. Вскоре Алла забыла про своего прежнего жениха-биолога Марика Удашева, полагая, что ошибки не сделала, избрав в мужья таксиста. Правда, её мать, всю жизнь проработала секретарём у начальника стройтреста и сама вырастила дочь.

Алла недолго сожалела о потере перспективного человека, который со временем мог бы вполне стать большим учёным. Но когда она об этом поразмыслила, то больше не жалела, что не связала с ним свою судьбу, так как от его учёности надо было ждать и ждать отдачи. И кто знает, как бы всё сложилось на самом деле, если бы на её решение не повлияло и то, что семья Марика исповедовала совсем другую религию. Хотя тогда, во время атеистического засилья, к какой бы конфессии его вера ни принадлежала, она не имела того влияния на общество, какое приобрела с разрушением тоталитарно-партийной системы. И всё равно даже в то свободное от религиозного влияния время в какой-то мере вера его народа как раз её настораживала, а то и национальные традиции семьи Марика…

Так что с Михаилом Алла была пока вполне счастлива. С тех пор прошло восемь лет их совместной жизни. За это время, состоя в строительном кооперативе, Михаил получил двухкомнатную квартиру. И продолжал работать на междугородних перевозках грузов, чего было уже недостаточно для расширения бизнеса. Последние три года в тяжёлой борьбе с конкурентами добился права совершать рейсы за границу в некоторые страны Восточной Европы, а спустя время переоснастил машину на европейский лад и дальше по транзиту…

Его работой Алла не пыталась интересоваться, хотя её практический интерес вызывался лишь тем, как живут люди за границей.

– Что же ты думаешь, я должен тебя заразить безмерной завистью? – отшучивался Михаил. – Это не входит в наши с тобой отношения. Люди везде живут со своими проблемами и сами их решают, а у нас ждут, пока их разрешат чужие дяди. Социальное иждивенчество, так что ничего конкретно сказать не могу, изнутри я не знаю их жизни….

– Да всё превосходно знают, что культура там значительно выше, а тебе почему-то захотелось из этого сделать тайну? – жена усмехнулась с таким видом, что в этом вопросе она, несомненно, разбирается лучше, чем он.

– Что ты городишь? У них своя, европейская, сложившаяся за столетия, а у нас, если какая и была, то и ту в своё время разрушили…

– И вещи делают качественные, разве и нам так нельзя, кто мешает?

– Это же импорт, кстати, наш экспорт ты там не видела? Мы туда тоже гоним неплохие вещи, умеем же делать, только такие предприятия работают на внешний рынок… Вот взять вьетнамцев, они увозят на свою родину весь наш ширпотреб, всю посуду, на которую наши женщины почти не смотрят, им подавай саксонский фарфор и т. д. Заграничное тряпьё обладает какой-то магией. Вьетнамцы из нашей страны вывозят утюги, электрочайники, соковыжималки и всю прочую посуду, а у себя перепродают, как коробейники и купцы.

С самого начала совместной жизни Алла считала Михаила надёжным мужем, любившим сына. Когда приезжал из рейсов, уходил с ним гулять по нескольку часов; учил его своим играм, смысл которых сводился к тому, чтобы вырастить из сына настоящего мужчину, умеющего постоять и за себя, и за тех, кто будет с ним рядом. Он учил его любить мать, чему Алла удивлялась, ведь Михаил не прочитал по воспитанию ни одной умной книги, даже ни одной учёной статьи. Но в его действиях было всё правильно, значит, у мужа с детства заложено к высокой нравственности чутьё, привитое ему родителями. Хотя по своему социальному происхождению они обычные простые люди. Мать Зинаида Петровна работала на заводе заведующей складом, но сейчас была уже на пенсии и занималась дачей. Отец Виталий Николаевич и сейчас всё ещё работал в таксопарке слесарем.

У них были сын и дочь моложе Михаила, но уже тоже жившие своими семьями, правда в отличие от старшего брата, они окончили институты и в семье считались учёными людьми. После распределения и сын и дочь жили в разных городах, навещали родных каждое лето во время отпусков…

Однако Алла не очень любила бывать у родителей мужа, несмотря на то что они считались неплохими людьми. Обычно это происходило, когда приезжали со своими семьями брат и сестра. Алла, несмотря на свою образованность, была несколько застенчива, но она охотнее шла на общение с любым коллегой, чем со свекровью или деверем и золовкой, которые производили хорошее впечатление, а разговор всегда вращался вокруг проблемы воспитания детей. Может, просто хотели знать её мнение как профессионального педагога или эта тема волновала всех порядочных родителей, которые желали воспитывать детей по какой-нибудь новомодной системе, наподобие доктора Спока, вокруг которой всегда велись почему-то горячие споры. Алла считала, что нравоучения вредны, они отчуждают детей и родителей, так как всему умному нельзя научить только дидактическим способом. От такого подхода дети быстро теряют интерес; воспитание нужно строить по принципу какой-нибудь игры, чтобы дети при этом чувствовали себя непринуждённо и вели себя активно, то есть моделировали какие-либо жизненные ситуации. Словом, своими рассуждениями она понравилась всей родне мужа…

В дни свиданий с Михаилом она почему-то стала терять зрение, врач-окулист прописал ей постоянное ношение очков. Для девушки с хорошей интеллигентной внешностью это было таким ударом, что тогда казалось – для неё всё безвозвратно потеряно и отношения с Михаилом могут оборваться. Так неожиданно проявившаяся близорукость и открывшаяся перспектива постоянного ношения очков поставили её почти на грань нервного срыва, ведь жизнь потеряла всякую привлекательность и смысл.

Со временем, имея первоначальные знания по психологии, она, конечно, успешно справилась с депрессией, а Михаил как будто никаких перемен у неё не замечал. Алла пока не хотела ему признаваться в том, что так безмерно её огорчало – ведь между ними всё шло замечательно. Это нравственно её поддерживало, и она была ему очень благодарна, что он вёл себя с ней по-джентльменски. А врачи между тем ей рекомендовали носить очки постоянно, чтобы зрение восстановилось хотя бы частично, но если этого не делать, оно может ухудшаться и дальше. Алла пренебрегла этим правилом, так как встречалась с Михаилом, который, конечно, догадался, что у неё не всё благополучно со зрением. Но он сумел подойти к девушке так деликатно, что она перестала стесняться своей близорукости, надела очки, которые изменили её облик, хотя на первых порах этот шаг давался ей отнюдь не легко…

Алла Михаилу понравилась с первого дня знакомства, в ней он увидел надёжность, духовную чистоту и душевное спокойствие, чем они обменялись как бы обоюдно, не сговариваясь. Ему была нужна женщина порядочная, интеллигентная, не просто баба, судачащая на каждом углу, а умеющая беречь домашний очаг и способная прощать мужу невольные увлечения, если они дойдут до неё.

Надо сказать, с самого начала он не собирался изменять жене, просто житейская практика подсказывала, что иногда у мужчины могут появляться посторонние женщины вовсе не ради удовольствия, а исключительно ради укрепления его бизнеса. Но беда жены была в том, что Михаил проявлял к женщинам и чисто донжуанский интерес. Хотя при сближении с ними он всякий раз прикидывал: можно ли их использовать в своих деловых сферах? Евгения оказалась той самой женщиной, которая помогала ему сбывать вещи. Но находясь с ней, он думал о Юлии, которая покорила его своей неповторимой красотой; и он постепенно охладел к Евгении, как в своё время и к Лере, которая при своём музыкальном образовании выказывала вульгарные манеры, чем неотвратимо отталкивала от себя. Конечно, она хорошо помогала ему в сбывании вещей в детско-юношеской музыкальной школе среди преподавателей и их знакомых…

Впрочем, Михаил не забывал Леру. У неё были отличные вокальные данные, она по-своему была чудесно красивая, грациозная. Развелась с мужем-художником, работавшим на заводе, увлекавшимся музыкой, мнившим себя непризнанным гением как в живописи, так и в музыке, что со временем привело к мании величия. Лера воспитала дочь Вику с помощью своих родителей, а когда развелась с мужем Виктором, свекровь Татьяна Александровна просила привозить внучку к ней всегда на выходные. И Лера стала охотно угождать бывшей свекрови, с которой, однако, поддерживала хорошие отношения.

Михаил у Леры был не единственный мужчина, с которым она сначала поддерживала интимные отношения, а когда поняла, что с ней он никогда не свяжет совместную жизнь, она как-то в шутку обронила, дескать, верности от неё он не дождётся. Конечно, Михаил деликатно промолчал, она была ему нужна для расширения своего влияния на чёрный рынок. Со временем, разумеется, он узнал о её связях с одним училищным преподавателем, и этого было вполне достаточно, чтобы с ней мягко разорвать любовные отношения, объясняя это большой занятостью. Но он по-прежнему к ней наведывался, передоверял продажу вещёй, за что она охотно бралась, никогда не отказывалась от побочного приработка. И не пеняла никогда, что ему некогда побыть с ней наедине, считая его в любом случае своим лучшим другом.

То же самое произошло и с Евгенией, которая отличалась от Леры тем, что чаще, чем она, меняла любовников. А ещё Лера обладала большей внутренней культурой и разборчивей смотрела на мужчин. Обе в разной мере поразительно женственные, обе наглые, правда, Евгения была менее образованна. Михаил давно заметил, что все женщины, подходящие под определение гулящих, почти в равной степени в постели интереснее его жены. Собственно, Алла и через восемь лет брака не утратила душевное целомудрие, а от этого казалась немного скучноватой и пресной. Но зато была достаточно надёжной женой, в которой он был полностью уверен. С самого начала ему этого было и надо, у Михаила за всю его водительскую карьеру (особенно когда работал таксистом) перебыло много холостых и замужних женщин. И ни одна так не покоряла его, как Юлия. Но теперь она была женой его друга Николая. Ему казалось, он мог бы у него вполне отбить её, но дело в том, что никогда бы на ней не женился. Она могла бы стать его любовницей, так как даже ради неё он бы ни за что не рискнул бросить жену, несмотря на то что в постели она была не так хороша, как другие его женщины. Правда, у него не было гарантии, что Юлия могла бы во всех отношениях тоже превосходить Аллу. Хотя иногда он находил между ними какое-то трудноуловимое сходство. Но единственное преимущество жены состояло в том, что она была его женой – даже со всеми своими недостатками и добродетелями. Впрочем, Михаил уже точно знал, что совершенных женщин нет. Он отдавал полное предпочтение своей жене только потому, что нравственными качествами она превосходила пока тех женщин, которых хорошо знал.

Алла далеко не полностью знала о всёх деловых сторонах жизни мужа, но с какого-то времени ей стало казаться, что он с кем-то тесно связан, и это её настораживало. Хотя за восемь лет брака она не переменила о нём своего мнения. Её мать всегда говорила, что почти все нормальные мужчины гуляют от своих жён. Первые годы Алла спорила с ней, считая своего мужа не таким. Но бывая с ним на свадьбах своих подруг-одноклассниц, она убедилась, что Михаил нравится многим женщинам. Он и сам танцевал с ними, потому что Алла была не очень склонна к танцам. Она обладала длинными светло-русыми волосами, высокой грудью; если бы некрупный прямой нос, она бы считалась красавицей. Причём после рождения ребёнка она заметно пополнела и уже походила не на девушку, а на зрелую женщину. Очки делали её ещё старше и строже, создавали образ редко улыбающейся дамы. Алла любила носить деловые костюмы, которые придавали ей интеллигентность, которая дисциплинировала мужчин, склонных к домогательствам. Правда, все её знакомства с мужчинами ограничивалось лишь коллегами и родителями своих учеников. Последние испытывали перед ней свою мужскую несостоятельность, хотя Аллу они воспринимали исключительно как учительницу своих детей; в школе она была заметным молодым педагогом, с которым считались и коллеги и родители. Казалось, кроме учащихся, для неё больше ничто не существовало (что, собственно, соответствовало действительности). Она уже сделала два выпуска детей с начальным образованием. Их родители искренне сожалели, что в средних классах у детей не будет Аллы Владимировны, которая знает детей лучше, чем они, родители. Они дарили ей подарки, некоторые хотели, чтобы их второго ребёнка учила только Алла Владимировна, о чём говорили ей в глаза, на что она лишь застенчиво улыбалась, хотя в глазах светилась затаённая радость…

Глава шестнадцатая

Если женщина решилась на недостойный поступок, то на время она приобретает разнузданное поведение. Но когда она ведёт себя свободно, то есть изменяет мужу, её поведение уже не становится естественным. При своём супруге, однако, она ведёт себя в тех рамках, которые ей были свойственны в дни знакомства с ним. Когда Евгения вышла замуж за боцмана, то есть за Кузьму Дубакина, она была весьма стеснительной девушкой, хотя отчасти не лишённой совсем весёлости. Кузьма в то время ей казался серьёзным, целеустремлённым парнем, мечтавшим о морских путешествиях (чего, в конце концов, он добился). Поэтому Евгения, уловив особенности его характера, вскоре смекнула, что при нём лучше быть смирненькой девушкой, и умело прикидывалась застенчивой, какой была в старших классах, а с годами это черта приобрела даже оттенок добропорядочности. Кузьме казалось, что такой жена была от самого рождения. Но он не знал, как некоторые девицы способны перевоплощаться в разбитных, порой лишённых всякой скромности.

Впрочем, об этом он даже не догадывался подумать, так как Евгения покоряла его и своим романтическим именем. Она ему казалась вовсе не манерной, а достаточно воспитанной, хотя её мать работала в торговле, а в его понимании все торгаши страдали недостатком вежливости и деликатности. Евгения же умела быть доброй, мягкой, терпеливой, а значит, будет всегда верно ждать его на семейном берегу. И сначала она оправдывала его надежды, как и всякая талантливая актриса, умела ловко играть. Когда Евгения была беременна, Кузьма получил разрешение на рыболовецкий траулер от ростовского порта пяти морей. Тогда она наивно радовалась, что Кузьма, может, и её возьмёт с собой. Но об этом нечего было и думать, так как девушек на судна дальнего плавания не брали, и ей пришлось после свадьбы ждать мужа несколько месяцев, которые для неё превратились в сущий ад. Последние три месяца беременности Евгения дохаживала без Кузьмы, в роддом её отвозила мать. Родив дочь, она просидела с крошкой год. Евгения отдала её в ясли и вышла на работу. Такой был тогда порядок – после рождения ребёнка женщина больше года не могла воспитывать детей, которых передавали на руки своим родителям или оформляли в ясли, да и то, если была такая возможность. Ведь детских дошкольных учреждений и в те годы почему-то не хватало…

Вот и жила Евгения без мужа нередко по три-четыре месяца; она тогда сидела на кассе, принимая от клиентов кафе деньги, а им пробивала чеки за блюда. За длительную разлуку с Кузьмой она испытывала страшное одиночество и своей матери часто жаловалась, что живёт как безмужняя женщина. И вот сидя на кассе, она стала ловить мужские взгляды и думала, что их жёны счастливые, они всегда при них, а ей приходится ждать мужа бесконечно. Кузьма бывал дома чуть больше месяца, а потом опять надолго уходил в плавание. Евгения уже привыкла к такому порядку и сначала достойно выдерживала свою незавидную долю. И как всегда бывает: если ищешь что-то в глазах мужчин, то всегда находишь искомое понимание. Первым её любовником оказался холостой мужчина, хотя по возрасту тому пора было быть давно женатым. Но он терялся перед женщинами, так как не мог найти такую, которая бы его полностью устраивала. Он был по натуре педантично чистоплотным и мечтал встретить похожую на него девушку. Однако это оказалось непростым делом, поскольку далеко не все женщины отвечали его житейским запросам. У всех женщин, с которыми его связывала судьба, его патологическая чистоплотность со временем вызывала раздражение, а у кого-то и смех. С ним никто более трёх месяцев не мог находиться рядом. Это вскоре поняла и Евгения – именно столько она терпела, как он тщательно причёсывался, укладывая волосок к волоску, как подолгу мыл руки, а потом тщательно усаживался, разглаживая брюки, и, наконец, приступал к еде, а перед тем как лечь к ней в постель, принимал душ и требовал это же от неё. С последним она справлялась без его напоминаний, но всё остальное выводило из себя. Через три месяца, почти перед самым приездом из заморского плавания мужа, она благополучно рассталась с этим любовником и больше не хотела его видеть. Евгения часами была готова слушать, как Кузьма три месяца ловил креветок и крабов у берегов Новой Зеландии…

Потом Евгения сама встречалась с мужчинами не более недели, не давая себе возможности привыкнуть к ним. По своему социальному положению это были служащие, рабочие, инженеры, в некоторых она влюблялась, но ни с одним не спала, если они сами не проявляли должной активности. Чем чаще она меняла мужчин, тем потребность в них возрастала, так как в постели они вели себя почти одинаково. Ей казалось, что должна встретить такого, кто бы затмил всех тех, кто прошёл через её спальню. С самыми умелыми угодниками она позволяла себе встречаться на тайной квартире дольше, чем с их предшественниками. Но и они после возвращения Кузьмы уступали ему по своему темпераменту и продолжительности слиянием тел в одно тело…

И вот встреча с Михаилом в ресторане на свадьбе Юльки была той отправной точкой, когда Евгения поняла, что искать больше некого, почти всё мужчины одинаковые. Но исключением оказался Михаил, после которого на время для неё перестал существовать и Кузьма. Впрочем, не настолько, чтобы навсегда расторгнуть с ним брак. Во-первых, Михаил не собирался ради неё разводиться с женой, о чём он ей сказал прямо, когда услышал от неё, что теперь не может без него спокойно жить. Это было через месяц после их знакомства. Во-вторых, она и сама не хотела бросать мужа, так как дочь любила отца, несмотря на то что видела его весьма редко и всегда грезила им, воображая, что он ей привезёт…

Евгения страдала повышенным честолюбием. Когда она узнала, что Михаил привязчиво любил свою жену и при этом легко ей изменял, она возмечтала с ней познакомиться для удовлетворения своего женского любопытства. Но это казалось нереальным, так как пока не находился серьёзный повод. А когда Евгения узнала о тайных отношениях Михаила с Юлией, это вывело её из себя, ведь она меньше ревновала его к жене, чем к ней. В её понимании это означало то, что Михаил крепко запал на Юлию, из-за которой может легко, без сожаления порвать с ней, Евгенией. Его работа забугорным дальнобойщиком и проявления черт настоящего мужчины вызывали у неё истинное ощущение счастья, отчего она даже подумывала втайне, как бы разбить Михаила с женой, хотя себя считала неспособной на такой подлый поступок. Просто у неё на это не хватало духу, но Юлия вывела её из себя. И вот Евгения пришла в школу…

Она остановилась перед дверью кабинета, в коридоре никого не было. Решительно, почти с отчаянием потянула дверь на себя и увидела любопытные доверчивые глаза детей, но их учительницы Евгения почему-то сразу не заметила. И вдруг перед собой она увидела молодую женщину в светло-сером костюме и больших очках – та появилась, словно невидимка. Её лицо было таким симпатичным, спокойным, хранившим весь её духовный мир, далёким ото всех мирских забот, что у Евгении пропала охота рассказать ей, что муж Михаил грязный бабник.

– Что вы хотите? – спросила спокойно, но с удивлением на лице Алла Владимировна.

– Я? Мне надо поговорить с вами…

– Но я веду урок, не могли бы вы подождать, – она взглянула на свои ручные часы, – пятнадцать минут?

– У меня нет больше времени, я спешу на работу… – отрезала Евгения.

– Вы кто? Я не помню, чтобы вы были мамой… моего ученика или ученицы…

– Ну, конечно, моя дочь в школу не ходит. Но скоро пойдёт…

Алла Владимировна подумала, что этой женщине кто-то рассказал о ней как о хорошем педагоге, и вот она тоже хочет, чтобы дочку взяла в свой класс.

– Хорошо, я вас поняла. Приходите после окончания учебного года. А сейчас, извините, мне очень некогда…

– Ну, вот вечная занятость портит всем нам жизнь. Кто-то так мужей теряет, а кто-то и жён, – резко рубанула Евгения, задетая педантизмом хорошенькой учительницы, её аккуратностью и непорочностью.

– Вы странно и не по делу изъясняетесь. Я вижу по вашим глазам, что у вас ко мне совсем другой интерес, – проницательно заметила Алла Владимировна.

– О, вы почти угадали, Алла Владимировна, – язвительно усмехнулась Евгения, слегка от ненависти раздувая ноздри.

Она что-то сказала своим ученикам и быстро вышла из класса, прикрыв за собой дверь.

– Ну, я вас слушаю, вы добились моего немедленного внимания!

– Я вижу, вы характерная женщина, можно представить, за что вас любит муж, – лицо Евгении порозовело, и от нахлынувшего волнения её чистый лоб покрылся испариной.

– А вот это ни к чему, давайте ближе к сути. Вы знаете моего мужа?

– Вы у него сами спросите, каких женщин он знает, может, услышите и моё имя и другие имена. Если только он захочет признаться, нравлюсь ли я ему. Но есть красивая особа, к которой он питает, наверное, те же чувства, что и к вам. А там кто его знает, может, она станет его?

– Похоже, вы интриганка, и к тому же не в своём уме. Чего вы добиваетесь, зачем пришли? Если не хотите говорить, кто вы, тогда прощайте. Но знайте, я не горю особым желанием услышать ваше имя ни от вас, ни от него! А теперь я спешу…

– Кто спешит, тот людей смешит… – усмехнулась та, донельзя задетая неуважительным к себе отношением.

– Хорошо выучили в школе пословицу, и то хорошо. Говорите, что вам нужно от меня? – повысила тон учительница. – Итак, вы его любовница и хотите нас разбить?

– Я? Ну что вы! Разве я могу равняться с вами? Нет, есть женщины красивее нас с вами. К примеру… Впрочем, вы всё равно её не знаете. Хотя… Скажите, почему вы не были на свадьбе друга вашей семьи?

– Это моё дело. Так вы знаете эту женщину? – усмехнулась высокомерно Алла Владимировна.

– Ещё бы… я была у неё подневестницей. А вы удивительный человек, неужели вам безразлично, где и с кем бывает ваш муж? Но больше этого я ничего не скажу, сами разгадайте этот ребус. Рада, что увидела вас.., – Евгения саркастически усмехнулась и чинно пошла по коридору, нарочно бойко виляя бёдрами, с тайной радостью, что отомстила Юле. Но она совсем не подумала о Михаиле, который легко вычислит приходившую к Алле Владимировне женщину.

Глава семнадцатая

За восемь лет Алла ни разу не видела своего бывшего ухажёра биолога Марика Удашева, с которым она рассталась совершенно безболезненно и о котором потом больше никогда не сожалела в отличие от её матери Надежды Ивановны, считавшей, что зря Алла променяла образованного парня на таксиста.

Марик действительно окончил институт с отличием, поступил в аспирантуру при Московском госуниверситете, где параллельно увлёкся химией и защитил кандидатский минимум. В Москве он успел даже жениться на дочери одного преподавателя. Однако их брак просуществовал меньше года, так как у жены произошёл выкидыш на шестом месяце беременности. Но расстались они не из-за этого, просто Марик увлёкся одной юной хорошенькой лаборанткой. И Марику пришлось уехать из Москвы ни с чем. Его научные разработки по биологии не вызвали широкого отклика в учёной среде. Синтез белка химико-биологическим способом не делал никакой революции в науке. Он нашёл тот результат, к которому до него уже не раз приходили другие. Создать искусственный белок – не новое в науке направление. Но Марик хотел вырастить белок своим способом – на основе синтеза растительного и химического белка. Он не выходил из лаборатории днями. И наконец вместо нового открытия нащупал рецепт создания наркотического вещества для медицинских нужд…

Когда какие-то люди заинтересовались его опытами и пытались перетянуть к себе, Марик испугался и уехал из столицы домой. В Новостроевске он устроился в химико-технологический техникум преподавателем. Через год его пригласили начальником отдела завода синтетических продуктов. Но преподавательскую деятельность не прекратил, читал лекции студентам-заочникам. Он вскоре женился на молодой преподавательнице словесности этого же техникума. Год назад она окончила педагогический институт и ещё не успела наработать практику. Марик хотел ребёнка, но Анжела не видела пока в этом острой необходимости. Марик был выше среднего роста, стройный, как тополь, с чёрными курчавыми волосами. Со школьной скамьи он носил очки, а позже пользовался ими только во время работы, но когда пережил нервное потрясение, то носил уже постоянно. Сначала его родители занимались коммерцией. Анжела с ними не ужилась на почве разных обычаев, традиций, бытового и культурного уклада и просила мужа снять квартиру. Марик на её же примере не видел в этом необходимости, и тогда жена пригрозила уйти к своим родителям, жившим в коммунальной квартире, униженным бытом на многосемейной кухне.

Анжела была счастлива, что воздержалась от рождения ребёнка. Собственно, она до конца так и не разобралась в своих чувствах к Марику. Муж хорошо получал, работая в двух местах; она выходила за него как за человека, крепко стоящего на ногах, и потому делал вид, что ему не требовалась от родителей всемерная поддержка. И был он как не от мира сего, без тех национально-религиозных пережитков, от которых, однако, были несвободны его родители. В субботу он часто уезжал на завод, где пропадал весь день, и домой приезжал поздно вечером. Анжела была не дурна и не хороша собой. Правда, и Марик не отличался красотой: нос с горбинкой и слегка искривлён, круглые шустрые глаза. Под очками они почему-то застывали, будто в одной точке. Анжеле не нравилось, что муж был неискренний, никогда не говорил о работе. Вынашивал какие-то сомнительные проекты, любил читать научные книги, без конца листал научные словари и справочники. Правда, он любил и художественную литературу, но только иностранных авторов. Отечественную классику называл коровьей жвачкой, о Достоевском и слышать не хотел, считая его сумасшедшим. Анжела же страстно им увлекалась и могла говорить о нём и его произведениях часами, всерьёз полагая, что Марик оскорбил вместе с Достоевским и её. И вместе с тем обожал булгаковского «Мастера и Маргариту», не гоголевских «Мёртвых душ», а Михаила Афанасьевича…

Марик тогда с рук купил «Жигули» жёлтого цвета, принципиально не прося у отца Аршака Удашева ни рубля, так как в своё время между ними вспыхнула ссора из-за того, что Марик не избрал коммерцию, отдав предпочтение науке. Удашев-старший тогда сказал сыну, что придёт день, и он сильно пожалеет, что не послушал его. И, в сущности, оказался прав, так как большого учёного из него не получилось и он не вписался в научный мир, очутившись на его обочине.

Тем не менее Марик решил доказать обратное, упорно занимаясь разработками по своей методике…

За всё эти годы трудно представить, чтобы он хотя бы раз подумал о своей бывшей невесте Алле. Для него она больше не существовала с того дня, как они рассталась по её инициативе. Вскоре он уехал в Москву, и жизнь его так закрутила, что эта женщина, казалось, улетела из его памяти навсегда, будто её никогда и не было. В нём говорила особая национальная гордость, не прощающая измены. Конечно, от прежних друзей Марик слышал, что Алла вышла замуж за таксиста, чем убила в нём раз и навсегда всякое к себе уважение. И он мгновенно её отсёк, как обрубил…

Когда Анжела от него ушла, Марик не пытался вернуть её. Теперь у него был автомобиль последней модели, хорошая работа, он легко мог найти женщину на одну ночь. Он разрабатывал стиральные порошки и синтетические корма для домашней птицы и животных.

Аллу Данилкину он увидел совершенно случайно, когда проезжал мимо райисполкома, где размещалось и роно. Алла была в очках, на ней превосходно сидело модное зимнеё пальто, скрывавшее её полноту. Когда-то у неё была изящная фигура, но тогда, кажется, очки она не носила или лишь надевала во время занятий или чтения учебников, чего он не мог тотчас же вспомнить. Сейчас бывшая невеста с проезжей части выходила на аллею. Марик, остановив машину напротив неё, решительно посигналил.

– Не замечаешь? – бросил он, высунувшись в окно.

– Ох, Марик! Я тебя не узнала, богатый стал, профессор небось? – возбуждённо проговорила она, её лицо покраснело и от холода, и от смущения.

– Садись, подвезу! – предложил он, открыв дверцу. – Куда так торопишься?

– Спасибо… – Алла приняла его добрый жест, хотя увидела, как в его взгляде что-то мелькнуло недоброе.

– Ну и как живёшь? – спросил он, когда она уселась рядом с ним.

– Спасибо, ничего…

– Аля, ничего – пустое место.

Марик поехал нарочно не спеша, чтобы расспросить её о жизни, да и дорога была весьма скользкая. Алла после его слов почему-то ещё больше покраснела.

– А ты как?

– Хорошо, как видишь! – он крепче вцепился в руль, показывая этим самым свою жизненную устойчивость.

– Ну и я хорошо. Сын Виталька в школу ходит. Муж работает… бывает в длительных командировках. А что нам, женщинам, ещё надо?

– На такси раскатывается? Хотя в командировки на такси не поедешь, неужели начальником стал?

– Нет, значит, ты что-то слышал обо мне?

– Да, друзья говорили…

– Он на… ой, марку машины забыла, – рассмеялась Алла. – Большая такая, длинная…

– Автопоезд, фура!

– Да-да!

– Хорошо с тобой когда-то мы гуляли, ты не забыла? – напомнил он, сдержанно улыбаясь и не сводя с неё пристального холодного взгляда.

Алла опять покраснела, Марик тогда пригласил студентов к себе на день рождения. Родители привезли шампанского. И молодёжь почти всю ночь танцевала. Марик до крика тогда спорил со своими однокурсниками об искусственном человеческом интеллекте. Он увлекался кибернетикой, и всё друзья ожидали, что тот пойдёт по этой части, но Марик избрал биологию окончательно…

Когда всё разошлись, они остались одни; горели свечи, пили шампанское, и Алла не помнила, как получилось, что отдалась ему, знала только твёрдо, что тогда могла не залететь. Ночь была летняя, восхитительная, в комнату светила луна. Марик после отвёз Аллу на такси домой, он умел ухаживать, чем всегда её покорял. Она пошла через месяц в ресторан с подругами и встретила Михаила. И у неё началась жизнь без Марика.

– Ну что, Аля, неприятно вспоминать? – переспросил он.

– Я не живу воспоминаниями, – ответила она сдержанно, понимая, что он хочет теперь узнать, почему она предпочла его другому.

– Признаться, я тоже. Но сама судьба нас опять свела… Сколько лет не виделись?

– Прошу тебя, не надо, куда ты едешь?

– А ты где живёшь, туда и отвезу.

– В Новых Черёмушках.

– А ко мне по старой дружбе не хочешь, посидим, вспомним молодость?

– Разве ты не женат?

– Женат, но наследника нет. После тебя у меня всё идёт кувырком. Одна в столице выкинула, вторая как пуганая ворона, боится рожать. Её старшая сестра в родах умерла…

– Ничего, покажи её психологу…

– Я сам психолог! Но, видно, без толку… Ушла она, с моими стариками не ладила. Как и ты, учительница, но только техникума.

Марик подвёз Аллу домой и сказал, что хочет посидеть с ней в ресторане, а то с детьми она сама станет дитём. Марику казалось, что она буквально светилась детской ангельской чистотой. Хотя ту, которую любил, он тогда же и потерял, а теперь перед ним совсем другая женщина, но не менее желанная, чем та, которую похоронил в своей памяти…

– Я подумаю…

– Телефон мой… – он быстро набросал на листочке и подал ей. Алла смущённо улыбнулась, как ей показалось, вежливо. Он смотрел на неё, прикрыл глаза в знак одобрения этой счастливой встречи. Значит, когда-то он заронил ей в душу что-то хорошее, что она и через много лет не оттолкнула его, а может, поняла, что обманулась в ожиданиях, муж оказался совсем не тем, каким ей тогда представлялся.

Глава восемнадцатая

После того разговора с Евгенией Алла, естественно, уже не могла проводить урок в душевном спокойствии. Но всё равно что-то рассказывала детям. Тот урок был последний. Она положила в учительской классный журнал, взяла тетради учеников, чтобы проверять дома. Михаил наутро собирался в рейс, она как никогда была не в духе. Сын Виталька сидел рядом и делал уроки. Алла всегда верила мужу, а теперь сомнения сизыми крыльями кружили в сознании и словно хлопали её по лицу: она краснела и слегка вздрагивала оттого, что информация могла подтвердиться. Эту женщину в дублёнке с привлекательной внешностью, с похотливыми пухлыми губами, несколько приплюснутым тонким носом и большими голубыми глазами, наверное, Миша знает. Он снабжает многих знакомых модными тряпками. Вот только жаль, что она не знает её имени. Но если обрисует словами внешность этой женщины, он тотчас поймёт, какая стерва к ней приходила. Алла понимала, что муж нравится бабам и они готовы отбить его любой ценой. Если женщина заговорила о другой женщине, с которой Миша спутался, значит, она перешла той дорогу и с помощью неё хочет отбить у Аллы мужа.

Она решила поговорить с Михаилом после ужина, а сейчас приказала себе докончить проверку тетрадей. Но только приступила к работе, как снова посторонняя мысль отвлекла, она задумалась, приложив ручку к губам: «А что это тебе даст? – спросила она у себя. – Он, конечно, придумает, что ответить, а я в его глазах буду выглядеть ревнивой дурой. Эта женщина, наверное, хочет, чтобы мы поругались, чтобы я безумно ревновала. Но этого она от меня не дождётся, нет, ни за что не дождётся! Неужели Миша способен мне изменить? А почему бы и нет? – слышала она в себе посторонний, спорящий с ней голос. – Но тогда эта должна быть женщина выше меня по интеллекту и чище душой. Правда, таких, как я, не очень много. Та женщина низкая, падшая, если посмела затеять интригу и запутать меня в ревности. Наверное, всё-таки нужно спросить у него, что это за женщина. Но сразу видно, что у неё грязные намерения». Алла стала продолжать проверку ученических тетрадей, отключившись от посторонних мыслей. Ведь к этому она приучила себя ещё со студенческой поры, что у неё прочно вошло в привычку.

Закончив проверку тетрадей, она вышла в большую комнату, где Михаил всё в той же позе лежал на диване и читал еженедельник «За рубежом», а рядом лежал журнал «За рулём». Это было обычное для мужа чтение периодики. Он любил также с сыном сыграть партию в шахматы, чему научил его, и Виталька часто просил отца поиграть с ним. Михаил всегда играл честно, без поддавков, приучая сына к самостоятельному мышлению: чтобы мысленно продумывал многоходовые комбинации, выбирал наиболее рациональный план и подготавливал почву для последующих ходов…

Алле часто было жалко сына. И она иногда в шутку говорила:

– Ну хотя бы раз дал ему выиграть, разве ж можно так жестоко обыгрывать сына?

– Шахматы, ты знаешь, логическая игра, надо постоянно шевелить мозгами, – парировал Михаил, – а иначе он никогда не научится интересно играть. Имей в виду, в деловой жизни нужно уметь думать, иначе ничего не добьёшься, и тогда тебя легко обойдут конкуренты…

– Ну тогда показывай, как нужно выигрывать. Какой же прок всё время проигрывать, у него просто пропадёт интерес.

– Ничего не пропадёт! Наоборот, проснётся небывалый азарт, и обретёт уверенность победителя. Между прочим, Виталик уже может разыгрывать несложные комбинации.

– Да-да, я вижу, как он всякий раз плачет, когда ты ставишь ему мат.

Виталька сейчас ещё не решил задачу по математике. Причём в школе он учился хорошо, но учила сына другая учительница. Алла так сама захотела, из-за чего в своё время она поругалась с мужем, который настаивал на том, чтобы жена сама учила сына; она же считала, если бы он был в её классе, тогда бы другие учащиеся думали, что к сыну она относится не столь требовательно, как к ним, то есть попросту они бы его ревновали.

– Ну что, Миша, ужинать будем? Я думала, что ты уже приготовил, – подошла она к супругу и рукой провела по его светло-русым волосам.

– Ой, извини, зачитался, – он взял её руку, преподнёс к губам несколько наигранно.

Алла снисходительно улыбнулась и позвала мужа на кухню.

– Как твои дела?

– Спасибо, пока всё превосходно. Завтра еду в Польшу, а потом и во Францию, остановлюсь там на сутки. Возьмём груз и махнём прямиком в Ниццу.

– А у меня для тебя есть неприятная новость, – она внимательно посмотрела на мужа, который положил на грудь журнал и приготовился слушать.

– Любопытно, я весь во внимании…

– Сегодня ко мне приходила какая-то странная женщина, правда, не назвалась, но вела она очень развязно. И о тебе отзывалась как-то очень неуважительно. Ты, может, знаешь, кто она такая?

– Не имею представления, о ком ты говоришь? – искренне изумился муж. – А при чём тут я и какая-то сумасшедшая? И что же она говорила? – спросил он лишь для того, чтобы что-то сказать, и опять взял в руки журнал, демонстрируя равнодушие.

– Про какую-то ещё женщину, но я не стала выслушивать её бред. Я правильно поступила? – она выразительно посмотрела: «Ну, как ты будешь выкручиваться»? – кажется, говорил её взгляд.

– Ты сомневаешься? Почему ты думаешь, что она обо мне говорила неуважительно, что ты под этим подразумеваешь? – после длительной паузы переспросил муж.

– А ты сам подумай! – лукаво улыбнулась Алла. В её взгляде Михаил улавливал какую-то скрытую проницательность. Он, конечно, про себя оценил мудрость жены, которая не хотела пока называть всё своими именами. Сейчас Михаил мысленно перебрал в сознании своих бывших и настоящих любовниц и не мог понять, о какой же особе шла речь. Юлию он сразу исключил, она не могла прийти ни под каким предлогом, да к этому просто не нашлось бы серьёзного повода. Лера? Эта слишком прямая, она бы не стала скрывать своё имя и не пошла бы кляузничать жене. Ей не нужен скандал. А вот Евгения донельзя ревнивая и к тому же мелочная, поэтому от неё можно всего ожидать. С её слов, своего мужа-боцмана она любила. Но ему казалось, что Евгения просто хотела прикрыть мнимой любовью к мужу свою страсть к мужчинам. И он был не уверен, что являлся у неё единственным любовником. Впрочем, она как-то сама признавалась, что кто-то был у неё. Но Михаил этим типом не интересовался.

– Знаешь, мне не о чем думать. Я об этом не имею никакого представления. И вообще, ты хоть опиши её внешность, чтобы я хотя бы приблизительно имел о ней представление.

– Неужели у тебя их столько много, что ты не знаешь, о какой именно дамочке идёт речь? – саркастически спросила Алла.