Фельдмаршал Манштейн – лучший полководец Гитлера Дайнес Владимир
Далее в докладе отмечалось:
«…Надо ожидать, что противник в этом году основную ставку при наступательных действиях будет делать на свои танковые дивизии и авиацию, так как его пехота сейчас значительно слабее подготовлена к наступательным действиям, чем в прошлом году.
В настоящее время перед Центральным и Воронежским фронтами противник имеет до 12 танковых дивизий и, подтянув с других участков 3–4 танковые дивизии, может бросить против нашей курской группировки до 15–16 танковых дивизий общей численностью до 2500 танков.
…Для того чтобы противник разбился о нашу оборону, кроме мер по усилению ПТО (противотанковая оборона. – Авт .) Центрального и Воронежского фронтов, нам необходимо как можно быстрее собрать с пассивных участков и перебросить в резерв Ставки на угрожаемые направления 30 полков ИПТАП(истребительно-противотанковые артиллерийские полки. – Авт.); все полки самоходной артиллерии сосредоточить на участке Ливны – Касторное – Старый Оскол. Часть полков желательно сейчас же дать на усиление Рокоссовскому[278]и Ватутину[279]и сосредоточить как можно больше авиации в резерве Ставки, чтобы массированными ударами авиации во взаимодействии с танками и стрелковыми соединениями разбить ударные группировки и сорвать план наступления противника…
Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника…»[280]
Сопоставление доклада Жукова с планами германского командования показывает, что он сумел правильно определить его замысел. Это позволило в последующем разработать соответствующие меры по срыву наступления противника и его разгрому.
Сталин, получив доклад Жукова, дал указание начальнику Генштаба маршалу Василевскому запросить мнение фронтов. Ватутину и Рокоссовскому Верховный позвонил сам и потребовал представить соображения по оценке фронтовой обстановки и по плану предстоящих действий. В своих донесениях, по свидетельству Василевского, «командующие сообщали, что в отношении сил противника и его намерений их мнение совпадает с мнением Г.К. Жукова и Генерального штаба». И далее Василевский пишет:
«Что касается плана действий войск, командование и штаб Центрального фронта высказывались за то, чтобы объединенными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов уничтожить орловскую группировку врага, пока она еще не подготовилась к наступлению, и тем самым лишить противника возможности использовать ее для нанесения удара через Ливны на Касторное одновременно с ударом от Белгорода. Руководство Воронежского фронта высказалось только по поводу намерений врага»[281].
Сталин после детального изучения предложений командующих фронтами решил, укрепляя оборону на всех важнейших направлениях, сосредоточить основные усилия севернее и южнее Курска, где, как ожидалось, должны развернуться главные события. Здесь предполагалось создать сильную группировку войск, которая, отразив удары противника, должна была перейти в наступление, нанося главный удар на Харьков, Полтаву и Киев с целью освобождения Донбасса и всей Левобережной Украины. На маршала Жукова возлагалось общее руководство Центральным и Воронежским фронтами и контроль за выполнением указаний Ставки ВГК.
«Таким образом, уже в середине апреля, – свидетельствует Жуков, – Ставкой было принято предварительное решение о преднамеренной обороне(здесь и далее выделено Жуковым. – Авт.) . Правда, к этому вопросу мы возвращались неоднократно, а окончательное решение о преднамеренной обороне было принято Ставкой в начале июня 1943 года.
Главными действующими фронтами на первом этапе летней кампании Ставка ВГК считала Воронежский, Центральный, Юго-Западный и Брянский. Здесь, по нашим расчетам, должны были разыграться главные события. Мы хотели встретить ожидаемое наступление немецких войск мощными средствами обороны, нанести им поражение, и в первую очередь разбить танковые группировки противника, а затем, перейдя в контрнаступление, окончательно его разгромить. Одновременно с планом преднамеренной обороны и контрнаступления решено было разработать также и план наступательных действий, не ожидая наступления противника, если оно будет затягиваться на длительный срок.
Таким образом, оборона наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его»[282].
О том, что советское командование готовилось встретить наступление немецких войск на Курской дуге упорной обороной, знало и Верховное главнокомандование вермахта. 4 мая в Мюнхене под руководством А. Гитлера состоялось совещание с участием командующих группами армий «Юг» и «Центр» генерал-фельдмаршалов Э. фон Манштейна и Х. Г. фон Клюге, главного инспектора танковых войск генерал-полковника Г. Гудериана, начальника Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковника К. Цейтцлера, командующего 9-й армией генерал-полковника В. Моделя и других высших чинов. В своем докладе Модель отмечал чрезвычайное усиление противотанковой обороны советских войск, а также трудности, связанные с необходимостью прорыва сильно укрепленной обороны. Доклад Моделя, который пользовался особым доверием Гитлера, произвел на фюрера сильное впечатление. Он стал опасаться, что наступление войск вермахта не будет проведено быстро и успешно или, по крайней мере, так быстро, чтобы осуществить окружение крупных сил войск Красной Армии.
Опасения Гитлера не разделяли ни фон Клюге, ни фон Манштейн, ни Цейтцлер.
«Я также высказался против предложенной Гитлером отсрочки по двум причинам, – пишет фон Манштейн. – То пополнение танками, которое мы получим, будет, видимо, более чем компенсировано увеличением танков на советской стороне. Ежемесячный выпуск танков составлял у противника не менее 1500 единиц. Кроме того, дальнейшее ожидание приведет к тому, что советские части после потерь в зимнюю кампанию и после недавних поражений, сильно повлиявших на моральный дух и боевые качества вражеских соединений, вновь обретут свою ударную силу. Наконец, укрепление вражеских позиций будет продолжаться с все большей интенсивностью. Против отсрочки операции “Цитадель” говорил также и тот факт, что это значительно увеличило бы опасность в полосе обороны группы. Сейчас противник еще не готов к наступлению на Донце и Миусе. Но в июне он сможет это сделать. Особо я указал на то, что решение всего вопроса определяется в значительной мере общей обстановкой. В случае отсрочки операции “Цитадель” и возможной скорой потери Туниса создастся опасность того, что начало операции “Цитадель” совпадет с высадкой противника на континенте, и мы будем вынуждены тогда сражаться на два фронта. Как бы ни было заманчиво дальнейшее усиление наших танковых частей, все же, по моему мнению, надо было придерживаться назначенного срока. В случае отсрочки группе (группа армий «Юг». – Авт.) потребуется наряду с увеличением танков и увеличение количества пехотных дивизий для преодоления системы обороны противника. Я закончил свое высказывание тем, что “Цитадель” не будет легким предприятием, что нужно, однако, сохранить намеченный срок начала операции и, подобно всаднику, первому “перенести свое сердце через препятствие”. Это сравнение, как мне вскоре стало ясно, Гитлер, не ценивший ни лошадей, ни всадников, не мог одобрить»[283].
Гитлер, подводя итоги совещания, заявил о необходимости еще раз обдумать вопрос о проведении операции «Цитадель» в срок или об ее переносе. 11 мая группа армий «Юг» получила приказ о переносе начала операции на середину июня. Фон Манштейн приступил к подготовке войск к предстоящему наступлению. Ему приходилось решать массу вопросов, связанных с пополнением частей, их материально-техническим обеспечением, укреплением обороны в инженерном отношении. В широком масштабе проводились мероприятия по дезинформации советского командования, осуществлялись ложные передвижения войск, изготавливались макеты танков, которые отправляли в Донбасс для введения в заблуждение вражеской воздушной разведки.
Фон Манштейн в своих мемуарах пишет, что между ним и Главным командованием Сухопутных войск происходил оживленный обмен мнениями по вопросам дальнейшего изменения обстановки и о том, нужна ли вообще операция «Цитадель» ввиду такого оттягивания срока ее начала.
«Переброска оперативных резервов противника ближе к фронту показывала, что их пополнение, видимо, уже было закончено, – отмечал фон Манштейн. – Если противник все еще находился в обороне, то все же было ясно, что он готовил наступление на фронте Донца и Миуса и – может быть, позже – на участке по обе стороны Харькова. То же самое наблюдалось и перед фронтом группы “Центр”, где готовилось наступление противника на Орловской дуге. И на других участках Восточного фронта можно было отметить признаки готовящегося наступления. Начнет ли противник вскоре наступление сам или будет ждать открытия второго фронта, или он перейдет в контрнаступление после наступления немцев, – все это оставалось еще неясным»[284].
Фон Манштейн при обсуждении этого вопроса с ОКХ все время указывал на следующее: любая дальнейшая оттяжка операции «Цитадель» осложнит наступление; одновременно увеличится риск на участке обороны группы армий «Юг», особенно на «донецком балконе», так как находящиеся там силы не могут долго выдержать наступления крупных сил противника; несмотря на этот риск, при проведении операции «Цитадель» все, как и до этого, зависело от того, будут ли введены все силы для достижения быстрого и решительного успеха этой операции, для чего придется, может быть, пережить кризисное положение в Донбассе, не исключая и возможности отхода.
Фон Манштейн вновь подчеркнул, что советское командование будет добиваться в этом году решающей победы над группой армий «Юг» и что она должна быть ввиду этого сильной на своем северном фланге, а на других участках сохранять свободу действий. На запрос начальника Генерального штаба о том, как командование группы армий «Юг» относится к проведению операции «Цитадель», фон Манштейн ответил, что она в любом случае будет трудной операцией, которая в случае успеха даст возможность нанести и другие удары, но не высвободит в ближайшее время силы для других театров военных действий.
«На вопрос, целесообразно ли теперь проводить операцию “Цитадель”, – пишет фон Манштейн, – можно было ответить только с точки зрения общего руководства военными действиями. Операция была целесообразна, если бы на ближайшее время, то есть до осени, мы отказались от снятия каких-либо сил с Восточного фронта. Если считать, что западные державы не начнут до осени большие операции по высадке морского десанта, то “Цитадель” возможна; равным образом она будет возможна, если допустить, что западные державы где-либо высадятся и потом будут разбиты – однако только в том случае, если их вынудят оставить свой плацдарм»[285].
Однако все-таки не удалось добиться ясной позиции Гитлера по этим важным оперативным вопросам. В письме, которое фон Манштейн направил в те дни начальнику Генерального штаба, было следующее примечательное место:
«Так как телефонный разговор по всем этим важным вопросам между группой и ОКХ невозможен в связи с большим расстоянием, я считаю необходимым или установить более тесную личную связь, или в связи с отдаленностью Главного командования дать соответствующую оперативную свободу действий на востоке. Нетерпимо такое положение, когда командующие группами армий информируются об общей обстановке только военными бюллетенями, нетерпимо, далее, и отсутствие какого бы то ни было общения между начальниками высших военных инстанций»[286].
А теперь посмотрим, что происходило в советской Ставке. И.В. Сталин неоднократно получал от всех видов разведки сведения о сроках начала операции «Цитадель». 8 мая штабы Центрального, Брянского, Воронежского и Юго-Западного фронтов были предупреждены Ставкой ВГК о том, что удары на орловско-курском или белгородско-обоянском направлении следует ожидать 10–12 мая. Затем, 20 мая, в войска пошла директива с новыми сведениями, полученными от агентурной разведки: противник намечает начать наступление в период 19–26 мая. При этом некоторые командующие фронтами продолжали сомневаться в целесообразности преднамеренной обороны. Особую активность проявлял командующий Воронежским фронтом генерал Н.Ф. Ватутин, который, не отрицая оборонительных мероприятий, настойчиво пытался убедить И.В. Сталина и маршала А.М. Василевского в необходимости нанесения упреждающего удара по белгородско-харьковской группировке противника. В этом его поддерживал член военного совета фронта Н.С. Хрущев. Сталин приказал тщательно проработать и такой вариант. Но маршал Г.К. Жуков, твердо уверенный в своей правоте, отстаивал ранее разработанный план. Его точку зрения разделяли маршал А.М. Василевский и заместитель начальника Генштаба генерал-полковник А.И. Антонов.
«После многократных обсуждений, – пишет Жуков, – Верховный решил встретить наступление немцев огнем всех видов глубоко эшелонированной обороны, мощными ударами авиации и контрударами оперативных и стратегических резервов. Затем, измотав и обескровив врага, добить его мощным контрнаступлением на белгородско-харьковском и орловском направлениях, после чего провести глубокие наступательные операции на всех важнейших направлениях»[287].
Тем временем войска группы армий «Юг» завершали подготовку к наступлению. Им приказывалось сосредоточенными силами из района Белгорода и к западу от него прорвать линию обороны противника и на рубеже Прилепы, Обояни, восточнее Курска встретиться с наступающей армией группы армий «Центр». Главное направление удара предписывалось прикрыть с запада и с востока [288].
Группе армий «Центр» предстояло нанести массированный удар с рубежа Троcна, район севернее Малоархангельска, прорвать оборону на участке Фатеж, Веретиново, сосредоточивая основные усилия на своем восточном фланге, и соединиться с ударной армией группы армий «Юг» у Курска и восточнее. Для прикрытия наступающей группировки с востока необходимо было в кратчайший срок выйти на рубеж Тим, восточнее Щигры, р. Сосна, не ослабляя направление главного удара. Прикрытие наступающей группировки с запада следовало осуществить частью имеющихся сил. Часть сил группы армий «Центр», расположенная на участке западнее р. Тросна до разграничительной линии с группой армий «Юг», получила задачу с началом наступления сковать советские войска путем проведения местных атак специально созданными ударными группами и своевременно нанести удары по окружаемой группировке противника.
В конце мая – начале июня с участием фон Манштейна на учениях штаба 4-й танковой армии, ее соединений и частей были тщательно проработаны все детали боевых действий на первом этапе операции «Цитадель». Во всех дивизиях состоялись боевые стрельбы, тренировки на картах с привлечением всех командиров, от взвода до полка. Все занятия проводились на местности, где были возведены сооружения, похожие на оборонительную полосу 6-й гвардейской армии Воронежского фронта, которую им предстояло прорывать.
27 июня фон Манштейн отдал приказ о наступлении. По предложению командующего 4-й танковой армией в приказ был включен пункт о предварительной атаке после полудня 4 июля с целью захвата наблюдательных пунктов, необходимых артиллерийским корректировщикам для ведения эффективного огня по главной оборонительной полосе Воронежского фронта. Армейская группа «Кемпф» (3-й танковый, 11-й и 42-й армейские корпуса) под командованием генерала танковых войск В. Кемпфа должна была силами 3-го танкового и 11-го армейского корпусов наступать на Белгород и к юго-востоку от города. На 42-й армейский корпус возлагалось обеспечение связи с войсками на Северском Донце и главной линии обороны группы армий «Юг». 4-й танковой армии (52-й армейский, 48-й танковый корпуса, 2-й танковый корпус СС) генерал-полковника Г. Гота предстояло осуществить прорыв на Курск навстречу 9-й армии, а затем уничтожить советские войска, отрезанные западнее Курска. Кроме того, 52-й армейский корпус должен был присоединиться к наступлению танковой группировки на западном фланге.
Наступление главных сил поддерживал 4-й воздушный флот (1100 самолетов) генерала авиации О. Деслоха, состоявший из трех авиагрупп пикирующих бомбардировщиков, трех групп штурмовиков и трех-четырех групп бомбардировщиков. Для обороны рубежа р. Миус фон Манштейн выделил 6-ю армию (три армейских и один танковый корпус) генерала К.-А. Холлидта, вновь сформированную в марте 1943 г., а рубежа на Северском Донце – 1-ю танковую армию (три армейских и один танковый корпус) генерал-полковника Э. фон Макензена и корпус на правом фланге армейской группы «Кемпф». В своем резерве фон Манштейн оставил только одну танковую, одну моторизованную и одну пехотную дивизии.
Гитлер, принимая 11 мая решение об отсрочке начала операции «Цитадель», в последующем еще несколько раз откладывал ее. Окончательное решение у него созрело только к концу июня. 1 июля в ставку фюрера в Восточной Пруссии были вызваны все командующие объединениями и командиры корпусов сухопутных войск и воздушного флота, которым предстояло принять участие в предстоящей операции. На этом совещании Гитлер сообщил о начале 5 июля операции «Цитадель». «Свое решение начать операцию “Цитадель” он обосновывал правильно тем, что мы не можем больше ждать, – вспоминал фон Манштейн, – пока противник начнет свое наступление, возможно, лишь зимой или после открытия второго фронта. Быстрый и полный успех наступления желателен также в связи с тем влиянием, какое он окажет на наших союзников и на нашу родину»[289].
Какие же силы были сосредоточены Главным командованием Сухопутных войск для проведения операции «Цитадель» и Ставкой ВГК для ее срыва?
Войска Центрального фронта насчитывали свыше 710 тыс. человек, 5280 орудий всех калибров, более 5,6 тыс. минометов, 1783 танка и САУ, около 1, 1 тыс. самолетов. Им противостояла группировка войск группы армий «Центр», имевшая 460 тыс. человек, около 6 тыс. орудий и минометов и до 1,2 тыс. танков и штурмовых орудий.
Воронежский фронт насчитывал около 630 тыс. человек, свыше 4 тыс. орудий всех калибров, 4150 минометов, 1661 танк и САУ, около 1,1 тыс. самолетов. Против его войск были сосредоточены 4-я танковая армия и армейская группа «Кемпф» группы армий «Юг» и 2-я полевая армия группы армий «Центр»; всего 440 тыс. человек, 4 тыс. орудий и минометов и до 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий [290]. В. Замулин приводит другие данные: в трех танковых корпусах группы армий «Юг», нацеленных на прорыв главной полосы обороны Воронежского фронта, насчитывались 1261 танк и 424 штурмовых орудия. При этом в 4-й танковой армии подавляющее большинство были средние и тяжелые танки: в 48-м танковом корпусе – 89 %, а во 2-м танковом корпусе СС – более 90 % [291].
В тылу Воронежского и Центрального фронтов был развернут Степной военный округ, насчитывавший 573 тыс. человек, около 4 тыс. орудий, 4 тыс. минометов, 1550 танков и САУ [292].
Войска Центрального, Воронежского фронтов и Степного военного округа превосходили противника в людях в 2,1 раза, по орудиям и минометам – почти в 2,8, а по танкам и САУ – в 1,9 раза.
Командующий Воронежским фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин считал, что противник может нанести одновременно удары в направлениях: из района Белгорода на Обоянь; от Белгорода на Корочу и Волчанск, Новый Оскол. В то же время он склонялся к тому, что группа армий «Юг» предпримет наступление через полосу 6-й гвардейской армии, так как это был наиболее короткий путь к Обояни, и здесь находились два из четырех танкопроходимых коридоров: Белгород – Обоянь и Томаровка – Обоянь. С учетом этого Ватутин решил сосредоточить главные усилия на укреплении 164-километрового участка левого крыла фронта (68 % от общей протяженности линии обороны). Здесь было сосредоточено 83 % всех стрелковых дивизий фронта, до 90 % танков и САУ и более 86 % артиллерии.
Основными элементами оборонительного рубежа должны были стать три полосы глубиной от 30 до 50 км: главная полоса с передним краем на достигнутом рубеже (первый армейский рубеж) протяженностью 245 км; вторая полоса (второй армейский рубеж) протяженностью 216 км; тыловая армейская оборонительная полоса, имевшая протяженность около 250 км. Первые две полосы обороны составляли тактическую зону обороны, основой которой являлась главная полоса, куда выделялась большая часть сил и средств дивизий (корпусов) армий первого эшелона. Глубина тактической зоны обороны впервые за годы войны составила 15–20 км. Она имела хорошо развитую систему траншей, ходов сообщения, огневых позиций и других инженерных сооружений. На всем участке перед передним краем главной полосы была создана система сплошного заграждения, включавшая минные поля и колючую проволоку в три ряда кольев.
Большое внимание уделялось противотанковой обороне, возведению искусственных препятствий – эскарпов и противотанковых рвов. Основу системы противотанковой обороны составляли противотанковые опорные пункты (ПТОП), которые располагались, как правило, в ротных или батальонных оборонительных районах. На главной полосе обороны 6-й гвардейской армии было создано 20 ПТОПов, на второй полосе – 11, а в полосе 69-й армии – 19 противотанковых опорных пунктов. Средняя плотность артиллерии на 1 км фронта составляла 8,8 орудия, 17 минометов и 5,8 орудия противотанковой артиллерии. Для борьбы с танками противника намечалось использовать зенитную, самоходную артиллерию, гвардейские минометы и танки, артиллерийско-противотанковые и танковые резервы, подвижные отряды заграждения.
Таким образом, войскам фон Манштейна предстояла нелегкая задача по прорыву сильно укрепленной обороны соединений Воронежского фронта.
2 июля Ставка ВГК сообщила командующим войсками Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов, что, по имеющимся сведениям, противник может перейти в наступление в период 3–6 июля.
3 июля фон Манштейн вылетел в Бухарест, где вручил маршалу Антонеску знак за крымскую кампанию. Вечером того же дня фон Манштейн вернулся в штаб группы армий «Юг». На следующий день он приказал оперативной группе штаба развернуться ближе к линии фронта, чтобы непосредственно руководить боевыми действиями войск. В качестве командного пункта служил штабной поезд, поставленный на запасный путь в лесу. Он состоял из двух жилых и двух рабочих вагонов для фон Манштейна и его начальника штаба, рабочего и спального вагонов, вагона-столовой для оперативного отдела и для основной части разведывательного отдела, телефонного и радиовагонов, вагона для караульной команды и зенитного расчета 20-мм орудий. Использование штабного поезда вполне себя оправдало. Располагаясь за линией фронта, где проводилась важная операция, можно было легко попасть на машине или самолетом ко всем командирам и во все части. Не раз фон Манштейн совершал поездки на большие расстояния вдоль фронта, посещая за день штабы и части одного участка, а ночью вновь отправляясь на следующий участок.
В ночь на 5 июля в штаб Центрального фронта позвонил командующий 13-й армией генерал Н.П. Пухов. Он доложил, что захваченный пленный сообщил о начале немецкими войсками наступления около 3 часов утра. Командующий фронтом генерал К.К. Рокоссовский по согласованию с представителем Ставки ВГК маршалом Г.К. Жуковым принял решение о проведении 30-минутной артиллерийской контрподготовки. Ее эффективность оценивается непосредственными участниками тех событий по-разному.
Маршал Г.К. Жуков считал, что «артиллерийская контрподготовка нанесла врагу большие потери и дезорганизовала управление наступлением войск, но мы все же ждали от нее больших результатов. Наблюдая ход сражения и опрашивая пленных, я пришел к выводу, что как Центральный, так и Воронежский фронты начали ее слишком рано: немецкие солдаты еще спали в окопах, блиндажах, оврагах, а танковые части были укрыты в выжидательных районах. Лучше было бы контрподготовку начать примерно на 30–40 минут позже»[293].
Столь же реально оценивает результаты артиллерийской контрподготовки и маршал И.С. Конев: «Следует заметить, что на обоих фронтах первый мощный огневой удар был нанесен по главным средствам атаки. Однако сорвать наступление противника не удалось, хотя взаимодействие между основными силами и средствами первого эшелона врага было нарушено, а сила первоначального его удара значительно ослаблена… Конечно, эффект контрподготовки мог бы быть выше, если бы более точно были определены места сосредоточения пехоты и танков врага в исходном положении в ночь на 5 июля и если бы она была начата в тот момент, когда противник вышел из укрытий после ночного отдыха перед боем. К сожалению, удары нашей авиации по аэродромам противника были малоэффективными, так как противник с рассветом 5 июля поднял свою авиацию в воздух»[294].
Есть и более положительные оценки. Например, маршал А.М. Василевский, находившийся в начале Курской битвы на Воронежском фронте, отмечал: «Противник, находившийся в исходном для наступления положении, понес большие потери в живой силе и технике. Дезорганизована была подготовленная им система артиллерийского огня, нарушено управление войсками. Понесла потери и вражеская авиация на аэродромах, а связь с нею у общевойскового командования тоже нарушилась… Гитлеровцы с трудом смогли начать наступление вместо 3 часов утра 5 июля тремя часами позже»[295].
Артиллерийская контрподготовка – дело серьезное. Противник обязательно должен оценить ее масштабы и вред, причиненный его войскам. Но фон Манштейн почему-то не упомянул о ней в своих мемуарах.
В 3 часа по берлинскому времени началась артиллерийкая подготовка в полосах групп армий «Центр» и «Юг». Одновременно бомбардировочная и штурмовая авиация массированными налетами группами до 50–60 самолетов производила бомбардировку и обстрел боевых порядков войск Центрального и Воронежского фронтов.
В полосе группы армий «Юг» события развивались следующим образом. По войскам 7-й гвардейской армии генерала М.С. Шумилова 5 июля нанесла удар армейская группа «Кемпф» (свыше 400 танков и штурмовых орудий) [296]. Ее правофланговый 11-й армейский корпус генерала Раусса не сумел продвинуться до намеченного рубежа на р. Короча, а вышел только в район высот западнее рубежа р. Корень. Несмотря на это, корпус оттянул на себя часть сил из состава оперативных резервов Воронежского фронта, располагавшихся восточнее Волчанска. В последующие дни 11-й армейский корпус, ведя тяжелые оборонительные бои, нанес частям 7-й гвардейской армии значительные потери, в том числе и в танках.
Части 3-го танкового корпуса, преодолев р. Северский Донец, встретили упорное сопротивление и понесли большие потери. Они вынуждены были остановиться перед второй оборонительной полосой 7-й гвардейской армии. Фон Манштейн, переговорив с командиром корпуса генералом Г. Брейтом и его командирами дивизий, решил все-таки продолжить наступление. Командующий группой армий «Юг» усилил корпус 198-й пехотной дивизией, стоявшей в качестве резерва в тылу 1-й танковой армии, несмотря на то, что и там создавалось опасное положение.
Главный удар силами 4-й танковой армии (около 1 тыс. танков и штурмовых орудий) был нанесен 5 июля в полосе 6-й гвардейской армии генерала И.М. Чистякова. Несмотря на ее упорное сопротивление, соединения 4-й танковой армии смогли на отдельных участках прорвать главную полосу обороны. Генерал И.М. Чистяков в своих мемуарах отмечал: «За двадцать часов наступления противнику так и не удалось прорвать оборону армии ни на одном направлении и на всю глубину ее боевых порядков, как это предусматривалось планом “Цитадель”. Гитлеровцы, понеся колоссальные потери, вклинились в нашу оборону на отдельных участках на 8—10 км»[297].
Насчет «колоссальных потерь» явное преувеличение. Войска 4-й танковой армии создали реальную угрозу прорыва к Обояни. Командующий Воронежским фронтом генерал армии Ватутин вынужден был около шести часов вечера 5 июля потребовать от командующего 1-й танковой армией выдвинуть 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса на второй оборонительный рубеж 6-й гвардейской армии. Им предстояло прочно закрепиться на рубеже Меловое, Яковлево. Одновременно предписывалось быть в готовности с рассветом 6 июля перейти в контрнаступление в направлении на Томаровку. В районы Тетеревино и Гостищево из резерва Воронежского фронта выдвигались 5-й и 2-й гвардейские танковые корпуса в готовности также с рассветом 6 июля нанести контрудар в направлении Белгорода. Оба корпуса в оперативном отношении были подчинены командующему 6-й гвардейской армией.
Соединения 1-й танковой армии генерала М.Е. Катукова, совершив ночной марш, утром 6 июля перешли к обороне на указанном рубеже. По данным штаба 1-й танковой армии, непосредственно против ее войск наступал 48-й танковый корпус генерала О. фон Кнобельсдорфа. Он включал моторизованную дивизию «Grodeutschland» («Великая Германия»), 3-ю, 11-ю танковые и 332-ю пехотную дивизии, танковую дивизию «Leibstandarte-SS Adolf Hitler» 2-го танкового корпуса СС. В полосе обороны 5-го и 2-го гвардейских танковых корпусов действовали танковые дивизии СС «Totenkopf», «Reich» и 167-я пехотная дивизия.
Утром 6 июля войска 4-й танковой армии генерала Гота возобновили наступление, нанося два удара: один из района Черкасского на северо-восток в направлении на Луханино; второй из района Быковки вдоль шоссе на Обоянь. До 160 танков четырьмя колоннами вышли на участок Чапаев, Шепелевка и пытались с ходу прорвать оборону. Но здесь они встретили мощный огонь стрелковых частей, 6-го танкового корпуса генерала А.Л. Гетмана, а также отдельных танковых и артиллерийских соединений и частей. Противник группами по 40–50 танков четыре раза повторял атаки, но все они были отбиты. Вдоль Обояньского шоссе наступало до 400 танков. Их встретил 3-й механизированный корпус генерала С.М. Кривошеина, который в течение дня отразил 8 атак. «Уже первые донесения с поля боя под Яковлево показывали, – пишет М.Е. Катуков, – что мы делаем совсем не то, что надо. Как и следовало ожидать, бригады несли серьезные потери. С болью в сердце я видел с НП, как пылают и коптят тридцатьчетверки. Нужно было во что бы то ни стало добиться отмены контрудара. Я поспешил на КП, надеясь срочно связаться с генералом Ватутиным и еще раз доложить ему свои соображения»[298].
По воспоминаниям Катукова, в это время ему позвонил Сталин, который согласился с предложением командующего 1-й танковой армией об отмене контрудара. Действительно, вскоре генерал Ватутин принял такое решение.
Командующий 4-й танковой армией генерал Гот, не сумев прорваться через боевые порядки 6-го танкового и 3-го механизированного корпусов, перегруппировал свои силы и нанес удар по 5-му гвардейскому танковому корпусу генерала А.Г. Кравченко. Его части в это время совместно со 2-м гвардейским танковым корпусом наносили контрудар по правому флангу танковой группировки врага, рвавшейся на Обоянь. К утру 7 июля 5-й гвардейский танковый корпус, потеряв 110 боевых машин, под натиском превосходящих сил 4-й танковой армии был вынужден отойти на новый оборонительный рубеж Беленихино, Тетеревино [299]. Части 4-й танковой армии, захватив Лучки, продвигались к Ясной Поляне. 2-й гвардейский танковый корпус, которым командовал полковник А.С. Бурдейный, сумел частью сил форсировать Липовый Донец севернее Шопина, но сломить сопротивление врага не смог. По приказу командующего Воронежским фронтом корпус отошел на восточный берег реки.
В ночь на 7 июля генерал Ватутин приказал командующему 1-й танковой армией выдвинуть 31-й танковый корпус генерала Д.X. Черниенко в район Тетеревино, где враг прорвал оборону стрелковых частей. Корпусу предстояло уничтожить прорвавшегося противника. Для усиления корпуса командующий фронтом направил из своего резерва 29-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду, 180-ю и 192-ю танковые бригады 38-й армии, а также два истребительно-противотанковых артиллерийских и один минометный полк, три истребительно-противотанковых артиллерийских дивизиона и два батальона противотанковых ружей [300]. Одновременно из полосы 3-го механизированного корпуса на укомплектование выводились понесшие большие потери 52-я и 67-я гвардейские стрелковые дивизии 6-й гвардейской армии. На угрожаемое направление сосредоточивались усилия авиации фронта.
По просьбе командующего Воронежским фронтом Сталин распорядился выдвинуть в район севернее станции Прохоровка из состава 5-й гвардейской армии 10-й танковый корпус (185 танков и САУ) генерала В.Г. Буркова. Из состава Юго-Западного фронта начал выдвижение 2-й танковый корпус генерала А.Ф. Попова. Одновременно Ставка ВГК отменила ранее принятое решение о передаче 27-й армии Центральному фронту. Кроме того, на угрожаемое направление перебрасывались еще две общевойсковые армии. Воронежскому фронту была поставлена задача остановить стремительное наступление противника на рубеже р. Псел и захватить в свои руки инициативу.
На рассвете 7 июля части моторизованной дивизии «Grodeutschland» и 11-й танковой дивизии нанесли удар вдоль обояньского шоссе по 3-му механизированному корпусу с целью охватить его левый фланг. Наступление, в котором приняли участие до 700 танков и самоходных орудий, поддерживала авиация группами по 60–80 самолетов. В ходе ожесточенных боев соединения 3-го механизированного корпуса были оттеснены на 5–6 км. Для прикрытия своего левого фланга командующий 1-й танковой армией генерал Катуков выдвинул 200-ю танковую бригаду 5-го танкового корпуса, а из резерва фронта был направлена 180-я танковая бригада.
Одновременно был нанесен удар по 31-му танковому корпусу, который отошел на западную окраину деревни Грезное, оставив Большие Маячки. В результате левый фланг 1-й танковой армии оказался отброшенным на северо-запад, а полоса ее обороны растянулась на 45 км. Для прикрытия этого направления генерал Ватутин приказал перебросить из 38-й и 40-й армий 309-ю стрелковую дивизию, три истребительно-противотанковые артиллерийские бригады, гаубичный, минометный и танковый полки, части 9-й зенитной дивизии. В свою очередь командующий 1-й танковой армией генерал Катуков усилил 31-й танковый корпус 192-й танковой бригадой и истребительно-противотанковым артиллерийским полком из состава 40-й армии.
Тем временем командующий Воронежским фронтом принял решение по нанесению в 11 часов 30 минут 8 июля контрудара по правому флангу вклинившейся группировки 4-й танковой армии. Для этого привлекались четыре танковых корпуса (2-й и 5-й гвардейские, 2-й и 10-й), три стрелковые дивизии (89-я гвардейская, 183-я и 375-я) 69-й армии, 6-й танковый корпус 1-й танковой армии и левофланговые соединения 40-й армии. Замысел состоял в том, чтобы одновременным ударом пяти танковых корпусов при поддержке стрелковых дивизий окружить и уничтожить правофланговые соединения 4-й танковой армии. Остальным войскам 1-й танковой армии предстояло выполнять прежнюю задачу – не допустить прорыва к Обояни и быть в готовности нанести контрудар в южном направлении. В подчинение командующему армией передавались 86-я танковая, 33-я пушечная артиллерийская бригады, два истребительно-противотанковых и один минометный полк.
Однако командующий 4-й танковой армией генерал Гот упредил контрударную группировку Воронежского фронта. Утром 8 июля, прикрывшись со стороны выдвигавшихся танковых корпусов фронта частью сил и противотанковыми средствами, войска 4-й танковой армии возобновили наступление против 1-й танковой армии. Части 6-го танкового и 3-го механизированного корпусов сумели удержать занимаемые позиции. Однако в полосе 31-го танкового корпуса части дивизии «Leibstandarte-SS Adolf Hitler» сумели прорваться к р. Сухая Солотинка, где вошли в соприкосновение с 11-й танковой дивизией 48-го танкового корпуса. Это вынудило части 3-го механизированного корпуса отойти к Кочетовке. Несмотря на это, генерал Ватутин приказал соединениям контрударной группировки атаковать противника. Но контрудар не достиг своей цели. Войска Воронежского фронта потеряли 343 танка и САУ, а 2-й танковый корпус СС, по сведениям его штаба, – 17 танков, а около 100 нуждались в ремонте [301]. В то же время положение 1-й танковой армии несколько упрочилось, а замысел противника по ее разгрому, выходу к р. Псел и форсированию реки с ходу был сорван. К исходу дня 8 июля на рубеже Красный Октябрь, Прохоровка, Козловка заняли оборону подразделения 11-й мотострелковой бригады 10-го танкового корпуса. Западнее оборонялась 237-я танковая бригада 31-го танкового корпуса.
Утром 9 июля после массированных ударов авиации крупные силы 4-й танковой армии атаковали левый фланг 6-го танкового корпуса 1-й танковой армии, пытаясь захватить Сырцево и Верхопенье. Не добившись успеха на этом участке, генерал Гот двумя танковыми группами до 200 танков нанес удары на Кочетовку и Калиновку. В результате удалось прорвать боевые порядки 3-го механизированного и 31-го танкового корпусов. На следующий день моторизованная дивизия «Grodeutschland» и 3-я танковая дивизия сумели прорвать оборону 67-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшейся на стыке 6-го танкового и 3-го механизированного корпусов. После упорных боев моторизованная дивизия «Grodeutschland» и 3-я танковая дивизия, продвигаясь на северо-запад, вышли к населенным пунктам Новенькое, Новоселовка-2. Над 6-м танковым корпусом и 90-й гвардейской стрелковой дивизией нависла угроза окружения. Поэтому генерал Катуков приказал им отойти на запад и совместно с 10-м танковым корпусом и 184-й стрелковой дивизией создать прочную оборону. Меры, принятые командующим 1-й танковой армией, позволили остановить на ее правом фланге наступление соединений 4-й танковой армии генерала Гота.
11 июля 3-му танковому корпусу противника удалось прорвать последнюю линию обороны 7-й гвардейской армии. В результате появилась возможность вести боевые действия на незащищенной местности с подходящими подвижными резервами Воронежского фронта, находившимися восточнее Харькова. Фон Манштейн приказал командиру 3-го танкового корпуса своим правым флангом продвигаться на Корочу, а левым флангом во взаимодействии с 4-й танковой армией разгромить 69-ю армию, вклинившуюся между наступающими войсками группы армий «Юг».
За пять дней ожесточенных боев ударные группировки фон Манштейна сумели вклиниться в оборону войск Воронежского фронта на глубину около 35 км. В связи с напряженной обстановкой, создавшейся на белгородско-курском направлении, по решению Ставки ВГК Воронежский фронт был усилен 5-й гвардейской армией генерала А.С. Жадова и 5-й гвардейской танковой армией генерала П.А. Ротмистрова. При этом танковая армия сосредоточивалась в районе Бобрышево, Большая Псинка, Прелестное, Прохоровка с задачей быть в готовности отразить наступление противника, занявшего 8 июля Кочетовку. Армия генерала Жадова должна была выйти на р. Псел, занять оборону и не допустить дальнейшего продвижения противника на север и северо-восток.
Одновременно Ставка ВГК своей директивой № 46196, отданной в 11 часов вечера 9 июля, переименовала Степной военный округ в Степной фронт. В его состав включались 27-я армия с 4-м гвардейским танковым корпусом, 53-я армия с 1-м механизированным корпусом, 47-я армия с 3-м гвардейским механизированным корпусом, 4-я гвардейская армия с 3-м гвардейским танковым корпусом, 52-я армия, 3, 5 и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса, 5-я воздушная армия, все части усиления, тыловые части и учреждения Степного военного округа [302].
По плану операции «Цитадель» предусматривалось, что ударные группировки войск групп армий «Центр» и «Юг» должны были соединиться восточнее Курска на четвертый день, то есть 8 июля. Однако истек уже пятый день операции, а эта цель так и не была достигнута. После неудачных попыток прорваться к Курску вдоль шоссе на Обоянь командующий группой армий «Юг» решил сделать это восточнее, через Прохоровку. Войска, наступавшие на корочанском направлении, также получили задачу нанести удар на Прохоровку.
По замыслу командующего 4-й танковой армией генерала Гота, предусматривалось силами 48-го танкового корпуса отбросить 10-й танковый корпус, приданный 1-й танковой армии генерала Катукова, за Псел юго-восточнее Обояни. В дальнейшем, развернувшись на северо-восток, создать условия для планомерного наступления через Псел остальных сил 4-й танковой армии. 52-му армейскому корпусу предстояло по-прежнему прикрывать левый фланг 48-го танкового корпуса в готовности использовать его успех на своем правом фланге [303]. На левом фланге армии 167-я пехотная дивизия должна была поддержать наступление 2-го танкового корпуса СС на Провороть, разгромив советские части у Лескова, а в дальнейшем наступать на высоты восточнее Тетеревино. 2-й танковый корпус СС получил задачу разгромить советские войска южнее Прохоровки и создать предпосылки для дальнейшего наступления через этот населенный пункт.
В свою очередь, командующий Воронежским фронтом в ночь на 11 июля принял решение о переходе частью сил в контрнаступление, чтобы окружить и разгромить основную вражескую группировку, рвущуюся к Обояни и Прохоровке [304]. С этой целью намечалось утром 12 июля силами 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий нанести мощный контрудар из района Прохоровки, а 6-й гвардейской и 1-й танковой армиями – с рубежа Меловое, Орловка в общем направлении на Яковлево. К проведению контрудара привлекалась также часть сил 40-й, 69-й и 7-й гвардейской армий. С воздуха наземные войска прикрывали 2-я и 17-я воздушные армии. Решающая роль в онтрударе отводилась 5-й гвардейской танковой армии.
Ставка ВГК, обеспокоенная вклинением войск группы армий «Юг» в оборону соединений Воронежского фронта на корочанском направлении, решила привлечь к контрудару и часть сил Степного фронта. Во втором часу ночи 12 июля командующему фронтом генералу Коневу была направлена директива № 01815 следующего содержания:
«На белгородском направлении противник, силою до 200 танков с пехотой, потеснил части 69-й армии и, наступая в направлении Корочи, к исходу 11.7 вышел в район Киселево, Мазикино, Шейна.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Уничтожить группировку противника, двигающуюся в направлении Корочи и далее к р. Оскол, совместными ударом Рыжова с Обуховым[305]с юго-востока и Соломатина[306]с севера, для чего Рыжова с Обуховым к исходу 13.7 сосредоточить в районе Новый Оскол, Великомихайловка, Сидоровка, Булановка, Слоновка; Соломатина к утру 13.7 из района Солнцево вывести в район Вязовое, Скородное, Боброво-Дворское»[307].
К трем часам утра 12 июля соединения 5-й гвардейской танковой армии и 33-го гвардейского стрелкового корпуса заняли исходные позиции для перехода в атаку. «Уже было подписано и отправлено боевое донесение о том, что армия заняла исходное положение для контрудара и готова к выполнению поставленной задачи. Но в четыре часа утра, – вспоминал командующий 5-й гвардейской танковой армией П.А. Ротмистров, – последовало приказание командующего фронтом генерала армии Н.Ф. Ватутина срочно направить мой резерв в полосу 69-й армии. Оказалось, что противник вводом в сражение главных сил 3-го танкового корпуса оперативной группы “Кемпф” отбросил части 81-й и 92-й гвардейских стрелковых дивизий и овладел населенными пунктами Ржавец, Рындинка, Выползовка. В случае дальнейшего продвижения подвижных частей врага на север создавалась не только угроза левому флангу и тылу 5-й гвардейской танковой армии, но и нарушалась устойчивость всех войск левого крыла Воронежского фронта»[308]. В этой связи генерал Ротмистров приказал командиру сводного отряда генералу Н.И. Труфанову форсированным маршем выдвинуться в полосу 69-й армии в район прорыва и «совместно с ее войсками остановить танки врага, не допуская их продвижения в северном направлении»[309].
К шести часам утра 12 июля стало известно, что 3-й танковый корпус армейской группы «Кемпф» продолжает продвижение и находится в 28 км юго-восточнее Прохоровки. По распоряжению представителя Ставки маршала Василевского командующий 5-й гвардейской танковой армией приказал командиру 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса направить из района Красное 11-ю и 12-ю механизированные бригады для усиления сводного отряда генерала Труфанова. Командир 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса получил задание развернуть 26-ю танковую бригаду в районе Плота фронтом на юг и прикрыть левый фланг армии. Вскоре командующий Воронежским фронтом приказал объединить все эти части под командованием генерала Труфанова в оперативную группу. Ей предписывалось совместно с 81-й и 92-й гвардейскими стрелковыми дивизиями и 96-й танковой бригадой 69-й армии «окружить и уничтожить противника в районе Рындинка, Ржавец и к исходу дня выйти на рубеж Шахово – Щелканово» [310].
В результате произошло распыление сил 5-й гвардейской танковой армии, а генерал Ротмистров лишился своего мощного резерва. В 5-м гвардейском Зимовниковском механизированном корпусе остались две из четырех бригад: 24-я танковая и 10-я механизированная.
В 8 часов 30 минут 12 июля после авиационной и артиллерийской подготовки войска 6-й и 5-й гвардейских армий, 1-й и 5-й гвардейской танковых армий перешли в наступление. На направлении главного удара на участке совхоз «Октябрьский», Ямки действовал наиболее сильный по своему составу 29-й танковый корпус 5-й гвардейской танковой армии. Правее, между р. Псел и совхозом «Октябрьский», продвигался ее 18-й танковый корпус, а левее – 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус. На направлении главного удара также были задействованы 42-я гвардейская стрелковая и 9-я гвардейская воздушно-десантная дивизии. В этой связи не совсем корректно высказывание П.А. Ротмистрова о том, что в этом небывалом по размаху танковом сражении «в боевых порядках танков на направлении главного удара пехоты почти не было ни с той, ни с этой стороны» [311].
Одновременно в наступление перешла и ударная группировка 4-й танковой армии генерала Гота. Началось крупное встречное танковое сражение, в котором с обеих сторон, по уточненным данным, участвовало 1160 танков и самоходных (штурмовых) орудий (с советской стороны 670, со стороны противника – 490) [312]. В «Отчете о боевых действиях 5 гв. ТА в период с 7 по 27.7.43 г.» отмечалось, что «развернулось необычное по своим масштабам танковое сражение, в котором на узком участке фронта с обеих сторон участвовало более 1500 танков» [313].
Встречное танковое сражение характеризовалось частыми и резкими изменениями обстановки, активностью, решительностью и большим разнообразием форм и способов боевых действий. На одних направлениях развернулись встречные бои, на других – оборонительные действия в сочетании с контратаками, на третьих – наступление с отражением контратак.
Части 18-го танкового корпуса генерала Б.С. Бахарова, сломив ожесточенное сопротивление противника, к вечеру 12 июля продвинулись всего на 3–4 км, потеряв 55 танков. Командир корпуса принял решение отказаться от дальнейших бесплодных атак и перейти к обороне. Возможно, поэтому генерал Бахаров приказом наркома обороны Сталина от 25 июля был освобожден от должности и назначен заместителем командира 9-го танкового корпуса.
29-й танковый корпус под командованием генерала И.Ф. Кириченко также преодолел сопротивление противника и к исходу дня продвинулся на 1,5 км. Противник был вынужден отойти в район Грезное. При этом корпус, имевший 212 танков и САУ, потерял 150 боевых машин. 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус перешел в атаку в 10 часов утра, сбил прикрытие противника и начал медленно продвигаться в направлении Ясной Поляны. Однако противник, создав превосходство в силах и средствах, остановил части корпуса, а на отдельных участках и потеснил их. Из 94 танков, участвовавших в наступлении, противник уничтожил 54. Части сводного отряда генерала Труфанова сумели остановить продвижение 3-го танкового корпуса противника. При этом не было должным образом организовано взаимодействие между частями и соединениями. В результате 53-й гвардейский отдельный танковый полк атаковал боевые порядки 92-й гвардейской стрелковой дивизии и 96-й отдельной танковой бригады. После этого полк вступил в огневой бой с танками противника, а затем получил приказ на отход. Приказом командующего 69-й армией генералу Труфанову был объявлен выговор, а командир 92-й гвардейской стрелковой дивизии полковник В. Ф. Трунин позднее отстранен от занимаемой должности.
Войска 5-й гвардейской армии своим правым флангом, преодолев сопротивление вражеских войск, вышли к северной окраине Кочетовки, а на левом фланге вели оборонительные бои на р. Псел. Соединения 6-й гвардейской и 1-й танковой армий, хотя и приняли участие в контрударе, но продвинулись на незначительную глубину. Это объясняется главным образом недостатком времени, которым они располагали для подготовки к контрудару, а также слабым артиллерийским и инженерным обеспечением.
Таким образом, войска Воронежского фронта не сумели разгромить группировку 4-й танковой армии, вклинившуюся в оборону на 30–35 км. Генерал армии Ватутин в полночь 12 июля докладывал Сталину:
«Танковая армия Ротмистрова с приданными ей 2 и 2 гв. тк непосредственно юго-западнее Прохоровки на узком участке фронта сразу вступила во встречное сражение с танковым корпусом СС и 17 тд противника, которые двинулись навстречу Ротмистрову. В результате на небольшом поле произошло ожесточенное массовое танковое сражение. Противник потерпел здесь поражение, но и Ротмистров понес потери и почти не продвинулся вперед. Правда, Ротмистров не вводил войск своего мехкорпуса и отряда Труфанова, которые частично использовались для парирования ударов противника по армии Крюченкина[314]и по левому флангу армии Жадова»[315].
По уточненным данным, 4-я танковая армия 12 июля потеряла 200 танков и штурмовых орудий из 420, а советская 5-я гвардейская танковая армия – 500 танков и САУ из 951 [316]. В половине четвертого утра 13 июля генерал Ротмистров приказал командиру 18-го танкового корпуса закрепиться на занимаемом рубеже, обратив особое внимание на обеспечение правого фланга на рубеже Петровка, Михайловка. Такие же приказы получили и другие корпуса.
По сведениям фон Манштейна, советские войска к 13 июля потеряли на фронте «Цитадель» 24 тыс. человек, 1800 танков, 267 орудий и 1080 противотанковых орудий [317]. В своих мемуарах он почему-то обошел молчанием танковое сражение под Прохоровкой. Ему стало известно, что 9-я армия вынуждена была приостановить наступление и что советские войска перешли в наступление против 2-й танковой армии. Несмотря на это, командующий группой армий «Юг» решил не приостанавливать преждевременно сражения, так как в его распоряжении находился еще 24-й танковый корпус (17-я танковая дивизия и дивизия СС «Wiking»), который он мог бросить в бой как последний козырь.
Все попытки дивизий 33-го гвардейского стрелкового корпуса и корпусов 5-й гвардейской танковой армии потеснить 13 июля войска 4-й танковой армии успеха не имели. Около трех часов ночи 14 июля маршал Василевский докладывал Сталину:
«…Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18-го и 29-го корпусов с более чем двумястами танками противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы. В результате все поле в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками. В течение двух дней боев 29-й танковый корпус Ротмистрова потерял безвозвратными и временно вышедшими из строя 60 % и 18-й корпус – до 30 % танков. Назавтра угроза прорыва танков противника с юга в районе Шахово, Авдеевка, Александровка продолжает оставаться реальной. В течение ночи принимаю все меры к тому, чтобы вывести полки ИПТАП. Учитывая крупные танковые силы противника на прохоровском направлении, здесь на 14.VII главным силам Ротмистрова совместно со стрелковым корпусом Жадова поставлена задача – разгромить противника в районе Сторожевое, севернее Сторожевого, совхоз “Комсомолец”, выйти на линию Грезное – Ясная Поляна и тем более прочно обеспечить прохоровское направление»[318].
Каковы же были планы Главного командования Сухопутных войск и командующего группой армий «Юг»?
13 июля в ставке Гитлера состоялось совещание с участием командующих группами армий «Центр» и «Юг». В докладе генерал-фельдмаршала фон Клюге отмечалось, что в связи с большими потерями наступление 9-й армии группы армий «Центр» не может продолжаться и не может быть успешным. Фон Манштейн был иного мнения.
– Если говорить о группе армий «Юг», то сражение вошло в решающую стадию, – сказал он. – После успешного отражения атак противника, бросившего в последние дни в бой почти все свои оперативные резервы, победа уже близка. Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу! Если 9-я армия будет хотя бы только сковывать противостоящие ей силы противника и, может быть, потом возобновит наступление, то мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий действующие против нас и уже сильно потрепанные части противника. Затем группа армий «Юг» вновь будет наступать на север, перейдет Псел восточнее Обояни двумя танковыми корпусами и потом, повернув на запад, заставит силы противника, находящиеся в западной части Курской дуги, принять бой с перевернутым фронтом. Чтобы эффективно обеспечить с севера и востока эту операцию, группа Кемпфа должна теперь немедленно получить 24-й танковый корпус. Естественно, что сил группы армий хватит только на то, чтобы продолжать наступление до района южнее Курска. Если же и после преодоления кризиса на Орловской дуге 9-я армия не сможет возобновить наступление, мы попытаемся, по меньшей мере, разбить действующие сейчас против нас силы противника так, чтобы мы могли легко вздохнуть. В противном случае, если разбить противника лишь наполовину, немедленно возникнет кризис не только в Донбассе, но и на фронте «Цитадель».
Доводы фон Манштейна не возымели действия. Гитлер прислушался к мнению фон Клюге, считавшего исключенным возобновление наступления 9-й армии и настаивавшего на том, чтобы вернуть ее на исходные позиции. Фюрер решил, учитывая также необходимость снятия сил для переброски их в район Средиземного моря, остановить осуществление операции «Цитадель». 24-й танковый корпус в связи с угрозой наступления советских войск на Донецком фронте был подчинен группе армий «Юг», но не для свободного использования. Наряду с этим Гитлер все же согласился с тем, что группа армий «Юг» должна попытаться разбить действующие на ее фронте части противника и создать тем самым возможность снятия сил с фронта «Цитадель» [319].
14 июля 2-й танковый корпус СС, развивая успех, достиг Прохоровки, а 48-й танковый корпус подошел к долине р. Псел западнее Обояни. В этих боях были частично разгромлены, частично сильно потрепаны оперативные резервы Воронежского фронта. Попытки войск 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий 14–15 июля возобновить наступление успеха не имели. Это вынудило 16 июля командующего Воронежским фронтом генерала армии Ватутина отдать приказ о переходе к жесткой обороне.
Фон Манштейн, вернувшись из Ставки фюрера в свой штаб, провел совещание с командующими армиями. По его итогам 16 июля были изданы приказы, согласно которым группе армий «Юг» предстояло нанести удары по противнику еще до окончания битвы в районе Курской дуги. 4-я танковая армия должна была двумя короткими ударами на север и на запад окончательно разбить части Воронежского фронта, расположенные южнее Псела. Армейской группе «Кемпф» предписывалось прикрыть эти атаки, действуя в восточном направлении, и одновременно, взаимодействуя с 4-й танковой армией, уничтожить группировку противника, окруженную на стыке между обеими армиями. В дальнейшем фон Манштейн предусматривал отвести обе армии на исходные позиции, несколько улучшенные в связи с характером местности, чтобы высвободить необходимые силы. Одновременно фон Манштейн просил 4-й воздушный флот, который не смог в эти дни действовать в связи с плохими погодными условиями, перенести свои действия в район на Миусе и Северском Донце, чтобы сорвать замеченные там приготовления советских войск к наступлению [320].
Однако этот план не удалось претворить в жизнь. 17 июля в наступление против немецкой 6-й армии перешли войска Юго-Западного и Южного фронтов. Это вынудило Главное командование Сухопутными войсками изъять часть сил из состава группы армий «Юг». Фон Манштейну было приказано вывести из сражения 2-й танковый корпус СС и направить его в распоряжение ОКХ. 18 июля поступил новый приказ, о передаче двух танковых дивизий в подчинение командующего группой армий «Центр». Ее войска вели ожесточенные боевые действия против войск левого крыла Западного фронта, Брянского и Центрального фронтов, которые 12 июля приступили к осуществлению Орловской стратегической наступательной операции (операция «Кутузов»). В результате фон Манштейн, лишившись наиболее боеспособных соединений, был вынужден отказаться от запланированных ударов и вернуть свои армии на исходные позиции.
Не только фон Манштейн вынужден был отдавать часть войск для усиления других участков фронта. В этой же ситуации оказался и командующий Степным фронтом генерал Конев. С восьми часов вечера 14 июля по распоряжению Ставки ВГК в состав Воронежского фронта передавалась 27-я армия с 4-м гвардейским танковым корпусом. С 23 часов 18 июля из состава Степного фронта в резерв Ставки ВГК выводились 52-я армия, 3, 5 и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса. Взамен генерал Конев получил из состава Воронежского фронта 69-ю и 7-ю гвардейскую армии с занимаемыми ими участками. Кроме этих армий, Степной фронт теперь включал 53-ю армию с 1-м механизированным корпусом, 47-ю армию с 3-м гвардейским механизированным корпусом, 4-ю гвардейскую армию с 3-м гвардейским танковым корпусом. Причем 4-ю гвардейскую армию разрешалось использовать только с разрешения Ставки [321].
И.С. Конев впоследствии отмечал, что он выступал против такого способа использования стратегических резервов. Командующий Степным фронтом категорически возражал против «раздергивания» фронта по частям, предложив использовать его в полном составе для перехода в контрнаступление. Но, как пишет Конев, Ставка не согласилась с этим предложением. 30 июля командующий Степным фронтом направил представителю Ставки ВГК маршалу Жукову телеграмму следующего содержания:
«Докладываю: лучшие четыре армии, механизированный и танковый корпуса из Степного фронта переданы Воронежскому фронту. Включенные в состав фронта(имеется в виду Степного. – Авт.) две армии Воронежского фронта в результате июльских боев имеют малочисленный состав дивизий и большие потери в материальной части артиллерии и оружия. Танков во фронте мало, в 53-й армии всего 60 танков, в 69-й армии – 88 танков, в 7-й гвардейской армии – 50 танков, в 1-м механизированном корпусе – 200 танков. Фронт имеет активную задачу.
Прошу распоряжений:
1. Усилить фронт одним танковым корпусом. Полагал бы возможным один танковый корпус взять у Воронежского фронта, в частности 4-й гвардейский танковый корпус или 3-й гвардейский танковый корпус от Кулика.
2. Взамен 47-й армии включить в состав Степного фронта 4-ю гвардейскую армию Кулика или 52-ю армию.
Прошу Вашего решения»[322].
Но вернемся к операции «Цитадель». Ее замысел был окончательно похоронен. Фон Манштейн отмечал: «Операция “Цитадель” была прекращена немецким Главным командованием еще до исхода сражения по следующим причинам: во-первых, в связи со стратегическим влиянием других театров военных действий (Средиземное море) или других фронтов (2 танковая армия на Орловской дуге), и лишь во-вторых – в связи с тактической неудачей, а именно, остановкой наступления 9 армии, которая поставила под вопрос, по меньшей мере, быстрое достижение исхода сражения»[323].
По данным фон Манштейна, войска Воронежского фронта потеряли 85 тыс. человек, в том числе 17 тыс. убитыми и около 34 тыс. пленными. Группа армий «Юг» потеряла 20 720 человек, в том числе 3330 убитых [324]. Все соединения, за исключением одной танковой дивизии, остались боеспособными, хотя некоторые пехотные дивизии понесли значительные потери.
Фон Манштейн, оценивая исход операции «Цитадель», отмечал, что «инициатива на Восточном театре военных действий окончательно перешла к советской стороне» [325]. Командующий группой армий «Юг» вынужден был временно снять с северного фланга 3-й танковый корпус и 3-ю танковую дивизию, чтобы с их помощью восстановить положение в Донбассе. Вскоре Гитлер вновь вернул в распоряжение командующего группой армий «Юг» для контрудара в Донбассе 2-й танковый корпус СС, который намечалось перебросить в Италию.
В связи с тем, что предназначенные для контрудара в Донбассе 3-й танковый корпус и 2-й танковый корпус СС, а также танковые дивизии прибывали поочередно, фон Манштейн планировал восстановить положение на участке 1-й танковой армии южнее Северского Донца коротким ударом двух дивизий первого эшелона 2-го танкового корпуса СС. Впоследствии намечалось ударом всех танковых сил ликвидировать большой плацдарм войск Южного фронта в полосе 6-й армии и вновь восстановить оборону на р. Миус.
Гитлер, однако, без всякого объяснения запретил проведение операции в полосе 1-й танковой армии. Это вынудило фон Манштейна направить протест в ОКХ:
«Если не учитывается мое мнение относительно будущего развития событий, если мои планы, нацеленные лишь на устранение возникших не по моей вине осложнений в обстановке, постоянно срываются, то отсюда я могу сделать только тот вывод, что фюрер не имеет необходимого доверия к командованию группы. Я ни в коем случае не думаю, что я никогда не совершал ошибок. Ошибается каждый человек, даже такие полководцы, как Фридрих Великий и Наполеон. Но я позволю себе указать на то, что 11 армия в очень тяжелых условиях выиграла крымскую кампанию и что группа армий “Юг”, попавшая в конце прошлого года почти в безнадежное положение, все-таки сумела выйти из него. Если фюрер полагает, что какой-либо его командующий армией или командующий группой армий имеет более крепкие нервы, чем имели мы в боях прошлой зимой, проявит больше инициативы, чем это сделали мы в Крыму, на Донце и у Харькова, который умеет находить выход лучше, чем это сделали мы в боях за Крым или в последней зимней кампании, или лучше предвидит ход событий, чем это делали мы, то я готов охотно уступить ему мой пост. Но пока я занимаю этот пост, я должен иметь возможность мыслить своей головой»[326].
Протест фон Манштейна остался пока без внимания. Ему пришлось срочно принимать меры для отражения наступления войск Воронежского и Степного фронтов. Первый начал его 16 июля, а второй – 19-го. Войска группы армий «Юг» оказывали упорное сопротивление, удачно используя выгодные условия местности. К 23 июля войска Воронежского и Степного фронтов вышли на рубежи, занимаемые до начала оборонительной операции. 30 июля танковые соединения, переброшенные фон Манштейном, нанесли контрудар в полосе 6-й армии и восстановили положение на р. Миус. Однако в полосе 1-й танковой армии на Северском Донце обстановка оставалась напряженной. 2 августа фон Манштейн доложил ОКХ, что он ожидает в скором времени начала наступления советских войск против северного участка фронта группы армий «Юг» западнее Белгорода. Это наступление будет, видимо, дополнено наступлением юго-восточнее Харькова, преследующим цель взять в клещи немецкие войска в районе Харькова и освободить себе путь к Днепру. Фон Манштейн просил вернуть ему обе танковые дивизии, отданные группе армий «Центр», и оставить танковый корпус СС для использования на северном фланге. Он также приказал вернуть 3-й танковый корпус с 3-й танковой дивизией из Донбасса в Харьков.
Фон Манштейн был хорошим полководцем, умеющим правильно оценивать обстановку и делать верные выводы. Он был недалек от истины. Советское командование готовило сильный удар по группе армий «Юг».
Еще 23 июля представитель Ставки маршал Г.К. Жуков уточнил задачу генерал-полковнику И.С. Коневу:
– Войскам вашего фронта следует подготовить удар на смежном крыле Воронежского фронта в южном направлении, прорвать вражескую оборону, рассечь белгородско-харьковскую группировку, во взаимодействии с 57-й армией Юго-Западного фронта уничтожить противника в районе Харькова, освободив Харьковский промышленный район. Далее, Иван Степанович, смотрите на Днепр, вас ждут Полтава и Кременчуг.
Задачи войск Степного фронта легли в основу плана Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции (кодовое наименование «Полководец Румянцев»). Ее замысел состоял в том, чтобы мощным фронтальным ударом смежных крыльев Воронежского и Степного фронтов прорвать оборону войск группы армий «Юг» на 22-километровом участке северо-западнее Белгорода, затем рассечь вражескую группировку с последующим охватом и разгромом ее в районе Харькова. Одновременно предусматривалось нанести вспомогательный удар из района Готни на Ахтырку, чтобы обеспечить действия главных сил Воронежского фронта с запада, а наступлением правого крыла (57-я армия) Юго-Западного фронта из района Мартовой на Мерефу оказать содействие Степному фронту в освобождении Харькова.
К началу операции войска Воронежского и Степного фронтов насчитывали 980,5 тыс. человек, более 12 тыс. орудий и минометов, 2,4 тыс. танков и САУ, 1,3 тыс. боевых самолетов [327]. Кроме того, для поддержки войск фронтов были выделены 200 самолетов авиации дальнего действия, часть сил 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта и авиации Войск ПВО страны. Им противостояли 4-я танковая армия, армейская группа «Кемпф» группы армий «Юг» и авиация 4-го воздушного флота. Они насчитывали около 300 тыс. человек, до 600 танков и штурмовых орудий, 3 тыс. орудий и минометов, более 1 тыс. боевых самолетов [328]. Войска Воронежского и Степного фронтов имели превосходство в 3,2 раза по живой силе, в 4 раза по орудиям, минометам, танкам и САУ, в 1,5 раза в авиации.
Перед началом операции «Полководец Румянцев» были проведены мероприятия по дезинформации, что позволило привлечь внимание противника к сумскому направлению и обеспечить внезапность ударов советских войск в районе Белгорода. Им предстояло прорвать сильно укрепленную оборону. Ее тактическая зона состояла из главной и вспомогательной полос общей глубиной до 18 км. Главная полоса (6–8 км) включала две позиции, опорные пункты и узлы сопротивления были соединены между собой ходами сообщения полного профиля. Вторая полоса простиралась на 2–3 км. Между первой и второй находилась промежуточная позиция. Населенные пункты были превращены в мощные крепости, а все каменные постройки подготовлены к круговой обороне.
Наступление ударных группировок Воронежского и Степного фронтов началось утром 3 августа. Артиллерийская подготовка была построена следующим образом. Первые 5 минут по переднему краю и всей глубине обороны противника нанесли огневой налет артиллерия, минометы, реактивные системы залпового огня «Катюши», дополненный огнем из стрелкового оружия и пулеметов пехоты. Затем в течение 35 минут осуществлялись контроль прицела и пристрелка орудий тяжелого калибра. В последующие 80 минут артиллерийский, минометный и залповый огонь «Катюш» велся с целью подавления и разрушения разведанных целей. После этого артиллерия и минометы 20 минут вели нарастающий до предельного режима огонь. В довершение артиллерия в течение 45 минут подавляла узлы сопротивления в глубине обороны. В 7 часов 55 минут пехота при поддержке танков прорыва и орудий самоходной артиллерии перешла в атаку. Они, прижимаясь к огневому валу, через 20 минут прорвали передний край обороны. За пехотой продвигались передовые батальоны 1-й и 5-й гвардейской танковых армий. Это позволило быстро ввести в сражение главные силы обеих армий в прорыв после взлома тактической глубины обороны противника.
Наступление велось при тесной поддержке авиации. Первый бомбовый удар был нанесен по штабам, узлам и линиям связи с целью нарушения управления войсками. Второй, третий и четвертый бомбардировочные удары последовательно осуществлялись по артиллерийским позициям в глубине обороны, по скоплениям противника и его резервам. Штурмовики с переходом пехоты в атаку поднялись в небо и в течение двух с половиной часов подавляли артиллерию, минометы и огневые точки противника на обратных скатах высот.
Войска 6-й и 5-й гвардейских, 53-й и 69-й армий прорвали оборону на стыке 4-й танковой армии и армейской группы «Кемпф», значительно расширив прорыв в глубину и в сторону флангов. 4-я танковая армия была оттеснена на запад, а армейская группа «Кемпф» – на юг, по направлению к Харькову.
Утром 5 августа соединения 69-й армии подошли с севера к окраинам Белгорода. Командующий Степным фронтом генерал-полковник И.С. Конев развернул здесь наблюдательный пункт фронта. В это время войска 7-й гвардейской армии, которой командовал генерал М.С. Шумилов, форсировав Северский Донец, создали угрозу гарнизону Белгорода с юга. Части 1-го гвардейского механизированного корпуса перерезали железную и шоссейную дороги на Харьков. В создавшейся обстановке генерал-полковник Конев принял решение с ходу освободить Белгород, сосредоточив основные усилия в южном направлении. Командующему 5-й воздушной армией генералу С.К. Горюнову было приказано непрерывным воздействием на противника, по его огневым точкам и укрепленному обводу оказать максимальное содействие пехоте и танкам в наступлении на Белгород.
Первыми в Белгород ворвались солдаты 270-го гвардейского стрелкового полка 89-й гвардейской стрелковой дивизии полковника М.П. Серюгина, входившей в состав 69-й армии. Им оказали содействие части 305-й стрелковой дивизии полковника А.Ф. Васильева. К вечеру 5 августа город был очищен от противника. В этот же день соединения 3-й и 63-й армий Брянского фронта выбили врага из Орла. В Москве в ознаменование двух побед – освобождения Орла и Белгорода – прогремел первый за войну артиллерийский салют – 12 залпов из 124 орудий.
Одновременно 5 августа на Воронежском фронте перешли в наступление 40-я армия генерал-лейтенанта К.С. Москаленко и 27-я армия генерал-лейтенанта С.Г. Трофименко. В последующем для разгрома подходящих резервов врага были нанесены удары силами авиации Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов, авиации дальнего действия.
В результате успешного наступления войск Степного и Воронежского фронтов ширина прорыва вражеской обороны достигла 120 км. Танковые армии продвинулись до 100 км, а общевойсковые армии – на 60–65 км.
6 августа представитель Ставки ВГК маршал Жуков и командующий Степным фронтом генерал-полковник Конев направили Сталину предложения по дальнейшему развитию операции «Полководец Румянцев» [329]. Разгром противника на белгородско-харьковском направлении предлагалось осуществить в два этапа.
На первом этапе войскам 53-й армии с 1-м механизированным корпусом предстояло наступать вдоль шоссе Белгород – Харьков, нанося главный удар в направлении Дергачей с выходом на рубеж Ольшаны, Дергачи, где сменить части 5-й гвардейской армии. На 69-ю армию возлагалась задача наступать в направлении Черемошного, овладеть этим населенным пунктом и затем перейти в резерв Степного фронта. Соединениям 7-й гвардейской армии приказывалось наступать из района Пушкарного на Бродок и Бочковку, овладеть рубежом Черкасское, Лозовое, Циркуны, Ключкин. Частью сил армия должна была наступать на Муром, Терновую, чтобы помочь 57-й армии Юго-Западного фронта форсировать р. Северский Донец в районе Рубежное, Старый Салтов. Этой армии под командованием генерал-лейтенанта Н.А. Гагена предписывалось нанести удар в направлении на Непокрытую, совхоз им. Фрунзе. Армию предлагалось подчинить командующему Степным фронтом.
Для проведения второго этапа (Харьковской операции) намечалось передать из Воронежского фронта в состав Степного фронта 5-ю гвардейскую танковую армию, которая должна была выйти в район Ольшаны, Старый Мерчик, Огульцы. Операцию планировалось провести следующим образом. Войска 53-й армии во взаимодействии с 5-й гвардейской танковой армией должны были охватить Харьков с запада и юго-запада. С севера на юг с линии Циркуны, Дергачи предстояло наступать 7-й гвардейской армии, с востока с линии совхоз им. Фрунзе, Рогань, охватывая Харьков с юга, – 57-й армии. Войска 69-й армии намечалось развернуть в стыке между 5-й гвардейской и 53-й армиями в районе Ольшаны с задачей наступать на юг для обеспечения Харьковской операции.
Левый фланг Воронежского фронта предусматривалось вывести на линию Отрада, Коломак, Снежков Кут. Эту задачу должны были выполнить 5-я гвардейская армия и левый фланг 27-й армии. 1-ю танковую армию планировалось сосредоточить в районе Ковяги, Алексеевка, Мерефа. Одновременно предлагалось силами Юго-Западного фронта нанести удар из района Замостья по обоим берегам р. Мжа на Мерефу. Частью сил фронт должен был наступать через Чугуев на Основу, а также очистить от противника лес южнее Замостья и выйти на рубеж Новоселовка, Охочая, Верхний Бишкин, Геевка.
Для проведения второго этапа операции маршал Жуков и генерал-полковник Конев просили выделить 35 тыс. человек пополнения, 200 танков Т-34, 100 танков Т-70 и 35 танков KB, четыре полка самоходной артиллерии, две инженерные бригады и 190 самолетов.
6 августа Сталин утвердил представленный план. По его решению с 24 часов 8 августа Степному фронту из состава Юго-Западного фронта передавалась 57-я армия с задачей ударом в обход Харькова с юга содействовать главной группировке Степного фронта в овладении городом. 9 августа для усиления правого крыла Степного фронта ему передается 5-я гвардейская танковая армия, ранее действовавшая в составе Воронежского фронта.
Основная задача Юго-Западного фронта – нанесение главного удара на юг в общем направлении Голая Долина, Красноармейское, разгром во взаимодействии с Южным фронтом донбасской группировки противника и овладение районом Горловка, Сталино. Южному фронту предстояло нанести главный удар в общем направлении Куйбышево, Сталино с целью соединения с ударной группой Юго-Западного фронта. Готовность к наступлению Юго-Западного и Южного фронтов – 13–14 августа. На маршала Жукова возлагалась координация действий Воронежского и Степного фронтов, на маршала Василевского – Юго-Западного и Южного фронтов [330].
Сталин также посчитал необходимым дать указания об использовании танковых армий для изоляции харьковской группировки противника. В директиве № 30163 от 10 августа говорилось:
«Ставка Верховного Главнокомандования считает необходимым изолировать Харьков путем скорейшего перехвата основных железнодорожных и шоссейных путей сообщения в направлениях на Полтаву, Красноград, Лозовую и тем самым ускорить освобождение Харькова.
Для этой цели 1-й танковой армией Катукова перерезать основные пути в районе Ковяги, Валки, а 5-й гв. танковой армией Ротмистрова, обойдя Харьков с юго-запада, перерезать пути в районе Мерефы»[331].
На подступах к Харькову войска группы армий «Юг» создали хорошо оборудованную в инженерном отношении оборону, а вокруг города – укрепленный обвод с развитой системой опорных пунктов. Харьков также был приспособлен к обороне. Все это предопределяло крайне ожесточенный характер борьбы.
Это прекрасно понимал командующий Степным фронтом генерал-полковник Конев. «Мы начали тщательно готовиться, – вспоминал Иван Степанович. – Вместе с командующим артиллерией фронта, танкистами, авиаторами, командующими армиями, а в отдельных случаях и командирами дивизий мы изучали наиболее выгодные подступы к городу. С этой целью я выезжал на НП П.А. Ротмистрова, И.М. Манагарова, Н.А. Гагена, М.С. Шумилова, где мы вместе изучали наиболее выгодные подступы к городу, прикидывали, откуда и какими силами лучше нанести удар. Оценивая местность, характер укреплений противника, намечали маневр своими войсками, место, где целесообразно сосредоточить главную ударную силу артиллерии, где удобнее нанести танковый удар, куда нацелить авиацию. Это был сложный процесс. Требовалось учесть все положительное и отрицательное, найти верный ключ к успеху… Я прикидывал в уме все плюсы и минусы, прицеливаясь к Харькову со всех сторон, с разных направлений, и наконец, пришел к окончательному решению: наиболее выгодным направлением для нанесения главного удара является северо-западное, где находится 53-я армия… Здесь наилучшие подступы к городу, лес, командные высоты, с которых хорошо просматривается весь Харьков»[332].
Командующий Степным фронтом отчетливо себе представлял, что борьба в городе, который так тщательно подготовлен к обороне, потребует от войск больших усилий, приведет к значительным потерям в личном составе и может принять затяжной характер. Кроме того, бои в городе могли привести к ненужным потерям среди гражданского населения, а также к разрушениям жилых зданий и уцелевших промышленных предприятий. Поэтому генерал-полковник Конев решил расколоть и разбить вражескую группировку по частям на подступах к Харькову, лишить ее взаимодействия с танковыми войсками, наносившими контрудар в районе Богодухова, изолировать Харьков от притока танковых резервов с запада.
10 августа командующий Степным фронтом подписал директиву на овладение Харьковом. По сравнению с первоначальным замыслом задачи войск были уточнены. Соединениям 5-й гвардейской танковой армии предстояло нанести удар западнее Харькова в направлении на Коротич, Люботин, чтобы отрезать пути отхода противника на Полтаву и изолировать Харьков от притока вражеских резервов со стороны Богодухова. 53-я армия и 1-й механизированный корпус наносили удар по западным и северо-западным окраинам Харькова. 69-й армии предписывалось наступать на Харьков с севера, вдоль Московского шоссе, 7-й гвардейской армии – на северо-восточные окраины города, а 57-й армии – на левом крыле фронта, южнее Харькова. Для обеспечения прорыва внешнего оборонительного обвода войска Степного фронта были усилены 4234 орудиями и минометами при соотношении 6,5:1 в пользу войск фронта.
Фон Манштейну также пришлось решать сложную задачу. 8 августа брешь между 4-й танковой армией и армейской группой «Кемпф» в районе северо-западнее Харькова достигала 55 км. В сложившейся обстановке фон Манштейн решил подтянуть к Харькову 3-й танковый корпус, включавший две танковые дивизии СС, которые Гитлер теперь окончательно оставил группе армий «Юг», а также 3-ю танковую дивизию. Командующий армейской группой «Кемпф» получил задачу использовать корпус для удара по восточному флангу клина прорыва войск Степного фронта. Одновременно по западному флангу удар предстояло нанести 4-й танковой армии силами двух танковых дивизий, возвращенных группой армий «Центр», и одной моторизованной дивизией.
«Но было ясно, что этими силами и вообще силами группы нельзя было далее удерживать линию фронта, – пишет фон Манштейн. – Потери наших дивизий достигли очень тревожных размеров. Вследствие длительного перенапряжения 2 дивизии не смогли продолжать бой. Вследствие быстрого продвижения противника мы потеряли также большое количество танков, находившихся в ремонтных мастерских за линией фронта. Противник же смог, по-видимому, быстрее, чем мы ожидали, восполнить свои потери, понесенные им во время операции “Цитадель”. Но прежде всего он подтянул новые крупные силы с других фронтов»[333].
11 августа между 1-й танковой армией Воронежского фронта и 3-м танковым корпусом группы армий «Юг» произошло встречное сражение, в ходе которого ему удалось остановить войска армии. В тот же день Ставка ВГК своей директивой № 30164 приказала командующему войсками Степного фронта принять все меры к тому, чтобы 5-я гвардейская танковая армия, не ожидая полного сосредоточения, выступила по маршруту Ковяги, Валки, Новая Водолага и закрыла пути отхода противника из района Мерефы. Частью сил требовалось занять переправы на р. Мжа на участке Соколово, Мерефа [334].
Утром 12 августа между 1-й танковой армией генерала М.Е. Катукова и 3-м танковым корпусом генерала Г. Брайта снова развернулось встречное сражение. Он, имея почти трехкратное превосходство в танках (около 400 против 134), вынудил армию перейти к обороне, а затем потеснил ее на 3–4 км. И только подход к полю сражения частей 5-й гвардейской танковой армии и 32-го гвардейского стрелкового корпуса позволил остановить немецкие танки. На следующий день в сражение вступили соединения 6-й и 5-й гвардейских армий. При поддержке фронтовой авиации они нанесли группе «Кемпф» большие потери, отбросив ее в исходное положение. После этого танковые армии перешли к обороне совместно с подходившими стрелковыми соединениями общевойсковых армий: 1-я танковая армия с 23-м гвардейским стрелковым корпусом 6-й гвардейской армии; 5-я гвардейская танковая армия с 32-м гвардейским стрелковым корпусом 5-й гвардейской армии. Быстрый переход к обороне и умелое ее ведение позволили 5-й гвардейской танковой армии отразить контрудары противника. При этом армия в трехдневных боях потеряла лишь 38 танков и САУ [335]. В результате напряженных боев 12 и 13 августа войска Степного фронта на ряде участков подошли вплотную к городскому обводу и завязали бои на окраинах Харькова.
Фон Манштейн, не сумев прорвать оборону соединений первого эшелона 5-й гвардейской танковой армии, решил обойти ее с левого фланга силами дивизии СС «Reich». Она 15 августа перешла в наступление и прорвала оборону 13-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшейся на левом фланге 5-й гвардейской танковой армии, и устремилась в направлении Лозовая, Богодухов. Командующий армией генерал Ротмистров, стремясь остановить части дивизии СС «Reich», утром 16 августа перебросил в район южнее Лозовой из своего резерва 53-й танковый полк и артиллерийско-противотанковый резерв. К трем часам дня они вышли в указанный район, где заняли оборону. Своевременный маневр резервами позволил остановить эсэсовскую дивизию.
Фон Манштейн, убедившись в бесплодности дальнейших наступательных действий на данном направлении, вынужден был искать другое решение. Ему также пришлось принимать меры с целью локализовать наступление Юго-Западного и Южного фронтов. Командующий группой армий «Юг» одновременно вел борьбу против шести полководцев Красной Армии: представителей Ставки ВГК маршалов Г.К. Жукова и А.М. Василевского, командующих фронтами генералов армии Н.Ф. Ватутина и Р.Я. Малиновского, генерал-полковников И.С. Конева и Ф.И. Толбухина. В данном случае пословица «и один в поле воин» не могла быть применима к генерал-фельдмаршалу фон Манштейну.
Войска Юго-Западного (генерал армии Р.Я. Малиновский) и Южного (генерал-полковник Ф.И. Толбухин) фронтов 13 августа при поддержке Азовской военной флотилии приступили к проведению Донбасской стратегической наступательной операции с целью завершить освобождение Донбасса. Оба фронта насчитывали до 1053 тыс. человек, около 21 тыс. орудий и минометов, 1257 танков и САУ и до 1,4 тыс. самолетов [336].
Оборону Донбасса фон Манштейн возложил на 1-ю танковую, 6-ю полевую армии и часть сил армейской группы «Кемпф». Их поддерживала авиация 4-го воздушного флота. Всего они насчитывали около 540 тыс. человек, 5,4 тыс. орудий и минометов, 900 танков и штурмовых орудий, около 1,1 тыс. самолетов [337]. Войска фон Манштейна уступали армиям Юго-Западного и Южного фронтов в 2 раза по личному составу, в 3,8 – по орудиям и минометам, в 1,4 – по танкам и САУ (штурмовым орудиям), в 1,3 раза – по самолетам.
8 августа представитель Ставки ВГК маршал Василевский направил на утверждение Сталину план действий Юго-Западного и Южного фронтов [338]. Согласно плану, Юго-Западному фронту предстояло нанести главный удар из района Изюм на Барвенково, Павлоград, Орехов, разгромить противника и, выйдя в район Запорожье, Пологи, отрезать пути отхода на запад его донбасской группировке. Войска Южного фронта должны были нанести главный удар из района Куйбышево на Сталино с целью прорвать оборону противника на р. Миус, во взаимодействии с войсками Юго-Западного фронта разгромить его группировку на юге Донбасса и в дальнейшем наступать в направлении Крыма и низовий Днепра.
Для проведения операции от Юго-Западного фронта выделялись 6-я, 12-я, 8-я гвардейская армии, 23-й танковый, 1-й гвардейский механизированный и 1-й гвардейский кавалерийский корпуса, а также авиация 17-й воздушной армии. От Южного фронта привлекались 5-я ударная, 2-я гвардейская и 28-я армии, 2-й и 4-й гвардейский механизированные, 4-й гвардейский кавалерийский корпуса и вся авиация. Для усиления 5-й ударной армии был направлен 3-й гвардейский стрелковый корпус 51-й армии, 28-й армии – 248-я стрелковая дивизия 44-й армии, а 2-ю гвардейскую армию (резерв фронта) намечалось пополнить, доведя численность дивизий до 6,5–7 тыс. человек.
К утру 12 августа намечалось завершить перегруппировку войск, а наступление начать утром 14 августа. Учитывая слабый состав войск Южного фронта, маршал Василевский просил Сталина разрешить начать операцию здесь двумя сутками позже Юго-Западного фронта.
Сталин, рассмотрев представленный план, 10 августа утвердил его.
13 августа из района южнее Змиева перешли в наступление войска 1-й гвардейской армии генерал-полковника В.И. Кузнецова, наносившие вспомогательный удар. 16 августа из района Изюма начала наступление ударная группировка Юго-Западного фронта – 6-я армия генерал-лейтенанта И.Т. Шлемина и 12-я армия генерал-майора А.И. Данилова. Противник, сосредоточив значительное количество танков, артиллерии и авиации, оказал ожесточенное сопротивление. В результате ударная группировка фронта не смогла прорвать вражескую оборону, вклинившись в нее всего на 2,5–3,5 км. Более успешно действовала 1-я гвардейская армия, которая 18 августа овладела Змиевом.
Одновременно после мощной артиллерийской и авиационной подготовки перешли в наступление войска 5-й ударной и 2-й гвардейской армий Южного фронта. Соединения 5-й ударной армии в первый же день сломили сопротивление противника, прорвали его оборону и продвинулись на 10 км. В ночь на 19 августа в прорыв был введен 4-й гвардейский механизированный корпус генерала Т.И. Танасчишина, который за сутки продвинулся на 20 км, вышел на р. Крынка, захватил там плацдарм и создал угрозу перехвата железной дороги Амвросиевка – Сталино. В течение двух следующих дней ударная группировка Южного фронта не только успешно отражала многократные контратаки войск 6-й армии, но и продолжала развивать наступление, расширяя прорыв. В результате она оказалась расчлененной на две части с обнаженными флангами в месте прорыва. Подвижная группа Южного фронта (4-й гвардейский механизированный и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса) генерала Н.Я. Кириченко нанесла удар из района Амвросиевки на юг, чтобы отрезать пути отхода таганрогской группировке врага. 22 августа в сражение из второго эшелона Юго-Западного фронта была введена 8-я гвардейская армия с 23-м танковым и 1-м гвардейским механизированным корпусами.
На ахтырском и харьковском направлениях события развивались следующим образом. Утром 18 августа фон Манштейн силами двух танковых и двух моторизованных дивизий и отдельным танковым батальоном, оснащенным танками «Тигр» и «Пантера», нанес новый удар из района Ахтырки. Им удалось прорвать оборону войск 27-й армии. Одновременно из района южнее Краснокутска дивизия «Totenkopf» нанесла удар на Каплуновку. Попытка командующего Воронежским фронтом генерала армии Ватутина контрударом разгромить ахтырскую группировку противника успеха не имела. Ему удалось остановить наступление войск фронта, а на некоторых участках и потеснить их. После вмешательства Сталина представитель Ставки ВГК маршал Жуков и командующий Воронежским фронтом приняли меры к локализации прорыва ахтырской группировки противника. В сражение были введены 4-я гвардейская армия с 3-м гвардейским танковым корпусом и 47-я армия с 3-м гвардейским механизированным корпусом. Они во взаимодействии с войсками 27-й и 6-й гвардейской армий, 2-м и 10-м танковыми корпусами к 27 августа разгромили ахтырскую группировку фон Манштейна и развернули наступление к Днепру.
В то время как фон Манштейн наносил удар из района Ахтырки, командующий Степным фронтом генерал-полковник Конев предпринял новое наступление на Харьков. Замысел состоял в том, чтобы силами 53-й и 57-й армий более плотно охватить город с запада и юго-запада. Соединениям 53-й армии пришлось вести тяжелые бои северо-западнее Харькова за очищение лесного массива. Наступление 299-й и 84-й стрелковых дивизий этой армии на северную опушку леса не увенчалось успехом. Тогда генерал-полковник Конев вместе с командующим армией генералом И.М. Манагаровым принял решение: ночной атакой пробить оборону противника и овладеть лесом. Вся артиллерия дивизий, часть армейской артиллерии и танки были выдвинуты на огневые позиции для стрельбы прямой наводкой. После мощного огневого налета части 299-й и 84-й стрелковых дивизий сломили сопротивление противника и овладели лесным массивом. Из резерва в сражение была введена 252-я стрелковая дивизия, которая во взаимодействии с 299-й и 84-й стрелковыми дивизиями к утру 19 августа очистила лесной массив, а затем завязала бои за село Пересечная и переправы через р. Уда.
Части 18-го танкового и 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпусов 5-й гвардейской танковой армии, ломая сопротивление противника, к исходу дня 22 августа освободили Коротич. Одновременно танковые бригады 57-й армии вышли на рубеж Безлюдовка и южнее, охватив харьковскую группировку врага с юго-востока. Она оказалась под угрозой полного окружения. В ее распоряжении остались лишь одна железная и одна шоссейная дороги, да и те были под постоянными ударами 5-й воздушной армии. Одновременно сосед справа – 5-я гвардейская армия, тесно взаимодействуя с 53-й армией, наступала западнее Харькова.
Бесперспективность дальнейшей борьбы за Харьков, опасность окружения харьковской группировки были настолько очевидны, что единственным шансом на ее спасение от полного истребления оставалось быстрое отступление на юг. Во второй половине дня 22 августа фон Манштейн был вынужден начать отвод своих войск из района Харькова. Однако Гитлер потребовал удержать город, снова подчеркивая, что его падение могло неблагоприятно сказаться на позиции Турции и Болгарии. Но командующий группой армий «Юг» был непреклонен в своем решении. В своих мемуарах он подчеркивал: «Пусть случилось бы и так, но командование группы не собиралось в бою за Харьков жертвовать армией. 22 августа Харьков был сдан для того, чтобы высвободить силы для обоих угрожаемых флангов группы Кемпфа и предотвратить ее окружение. Командование этой группой, переименованной в 8 армию[339], принял в это время мой бывший начальник штаба генерал Велер. Я хорошо сработался с генералом Кемпфом. Но против этой перемены, сделанной по указанию Гитлера, я не возражал»[340].
Генерал-полковник Конев, стремясь не дать фон Манштейну возможности вывести из-под удара свои войска и не допустить полного разрушения Харькова, отдал приказ о ночном штурме города. Всю ночь на 23 августа в Харькове шли уличные бои. Войска Степного фронта умело обходили опорные пункты врага, просачивались в его гарнизоны с тыла. К 11 часам Харьков был полностью освобожден. Часть группировки, оборонявшей город, была уничтожена, а ее остатки отошли. И.С. Конев, вспоминая события того времени, отмечал: «…Победа в битве за Харьков досталась нам нелегко. Войска фронта наступали против мощной, еще не рассосавшейся танковой группировки противника, наносившей удар на южном фасе Курской дуги»[341].
С освобождением Харькова завершилась Белгородско-Харьковская стратегическая наступательная операция, а вместе с ней и вся Курская битва. Были созданы предпосылки для перехода в общее наступление, освобождения Левобережной Украины и выхода к Днепру. В ходе операции потери войск Воронежского и Степного фронтов составили: безвозвратные – 71 611, санитарные – 183 955 человек, 1864 танка и САУ, 423 орудия и миномета, 153 боевых самолета [342].
Генерал Ф.В. фон Меллентин, оценивая итоги Курской битвы, писал: «Русское Верховное Главнокомандование руководило боевыми действиями в ходе Курской битвы с большим искусством, умело отводя свои войска и сводя на нет силу удара наших армий при помощи сложной системы минных полей и противотанковых заграждений. Не довольствуясь контрударами внутри Курского выступа, русские нанесли мощные удары на участке между Орлом и Брянском и добились значительного вклинения… Операция “Цитадель” закончилась полным провалом. Правда, потери русских были больше, чем немцев; надо также отметить, что с тактической точки зрения ни одной из сторон не удалось достигнуть решающего успеха… После провала этого наступления, потребовавшего от немецких войск высшего напряжения, стратегическая инициатива перешла к русским»[343].
С этим выводом был согласен и генерал Гудериан : «В результате провала наступления “Цитадель“ мы потерпели решительное поражение… Инициатива полностью перешла к противнику»[344].
Генерал-фельдмаршал фон Манштейн в битве под Курском потерпел поражение, но он сумел избежать полного разгрома.
Глава 6
Схватка за Днепр
25 августа 1943 г. в Москве в кабинете И.В. Сталина состоялось обсуждение обстановки и дальнейших задач общего наступления всех фронтов. В соответствии с принятым решением на летне-осеннюю кампанию, главный удар намечалось нанести на юго-западном направлении с целью освобождения Донбасса и богатых районов Украины. Для достижения этой цели планировалось привлечь войска Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов. Им предстояло глубокими рассекающими ударами разгромить войска групп армий «Юг» и «Центр», выйти к Днепру, форсировать его с ходу крупными силами на широком фронте и, упреждая противника в организации и восстановлении обороны на правобережье, захватить несколько плацдармов. Войска Западного, Брянского фронтов и левого крыла Калининского фронта получили задачу наступать на смоленском и брянско-гомельском направлениях и тем самым лишить противника возможности перебрасывать силы на Украину. На юге предполагалось освободить Таманский полуостров и овладеть плацдармами на Керченском полуострове.
К началу битвы за Днепр Центральный, Воронежский, Степной, Юго-Западный и Южный фронты насчитывали 2 633 тыс. человек, свыше 51,2 тыс. орудий и минометов, более 2,4 тыс. танков и САУ, 2850 боевых самолетов. Войскам пяти фронтов противостояли 2-я армия группы армий «Центр», 4-я и 1-я танковые, 8-я и 6-я армии группы армий «Юг»; всего 1240 тыс. человек, 12,6 тыс. орудий и минометов, 2,1 тыс. танков и штурмовых орудий и 2,1 тыс. боевых самолетов [345]. Они уступали советским войскам в людях в 2,1 раза, в орудиях и минометах – в 4, в танках и штурмовых орудиях – в 1,1, в боевых самолетах – в 1,4 раза.
Верховное Главнокомандование вермахта после провала операции «Цитадель» решило перейти к стратегической обороне на всем Восточном фронте в надежде остановить наступление войск Красной Армии и сохранить за собой важнейшие районы Левобережной Украины и Донбасс. С этой целью в глубоком тылу с весны 1943 г. велось строительство стратегического оборонительного рубежа («Восточный вал») на линии р. Нарва, Псков, Витебск, Орша, реки Сож, Днепр, Молочная. Основой «Восточного вала» был мощный водный рубеж – р. Днепр и укрепления по реке. К моменту выхода войск Красной Армии к Днепру не удалось выполнить весь объем намеченных инженерных мероприятий. С середины сентября северная оконечность «Восточного вала» в полосе обороны групп армий «Север» и «Центр» получила наименование «Пантера», а южная оконечность в полосе обороны групп армий «Юг» и «А» – «Вотан» [346]. Передний край обороны позиции «Вотан» проходил по ряду командных высот, прикрытых р. Молочная с обрывистым западным берегом. На севере, в районе Васильевки, позиции упирались в днепровские плавни. На юге они примыкали к озеру Молочное, вытянувшемуся почти на 30 км до Азовского моря. Рубеж включал две-три полосы обороны с развитой системой траншей, опорных пунктов, противотанковых и противопехотных заграждений.
В соответствии с замыслом советской Ставки, главный удар наносили войска Степного, Центрального и Воронежского фронтов. Еще в ходе операции «Полководец Румянцев» Ставка ВГК своей директивой № 10165 от 12 августа 1943 г. определила их задачи, которые легли в основу подготовки и планирования Черниговско-Полтавской стратегической наступательной операции.
Воронежскому фронту приказывалось после разгрома харьковской группировки противника и овладения г. Харьков продолжать наступление в общем направлении Полтава, Кременчуг и к 23–24 августа выйти главными силами на линию станции Ярески, Полтава, (иск.) Карловка. В дальнейшем предстояло выйти к Днепру на участке Кременчуг, Орлик, предусмотрев захват переправ через реку подвижными частями. Для обеспечения наступления ударной группировки требовалось правым крылом фронта к 23–24 августа выйти на р. Псел, где прочно закрепиться [347].
Задачи войск Центрального фронта были определены в директиве № 30168 Ставки ВГК от 16 августа [348]. Они должны были наступать в общем направлении на Севск, Хутор Михайловский, не позднее 1–3 сентября выйти на рубеж р. Десна южнее Трубчевска, Новгород-Северский, Шостка, Глухов, Рыльск. В дальнейшем предписывалось развивать наступление в общем направлении на Конотоп, Нежин, Киев и при благоприятных условиях частью сил форсировать р. Десна и наступать по правому ее берегу в направлении на Чернигов.
Степной фронт получил задачу после овладения Харьковом развивать наступление в общем направлении Красноград, Верхнеднепровск и к 24–25 августа выйти главными силами на линию Карловка, Красноград, станция Кегичевка. В дальнейшем следовало наступать к Днепру, предусмотрев захват подвижными частями переправ через реку.
После освобождения Харькова Ставка ВГК направила в четыре часа утра 24 августа Степному фронту директиву № 30178, в которой говорилось:
«В связи с занятием нашими войсками Харькова правое крыло Юго-Западного фронта будет наступать в общем направлении Тарановка, Лозовая, Чаплино.
В соответствии с этим Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Степному фронту продолжать наступление всеми силами в общем направлении на Валки с целью совместно с левым крылом Воронежского фронта разбить валковскую группировку противника. В дальнейшем развивать наступление в общем направлении на Красноград.
69-ю армию в резерв фронта не выводить…»[349]
От Краснограда по прямой до Кременчуга, находившегося на Днепре, оставалось пройти всего сотню километров. Командующий Степным фронтом генерал армии И.С. Конев [350], получив директиву Ставки ВГК, решил более основательно ознакомиться с характером такой большой водной преграды, как Днепр. В общих чертах он имел об этом представление, так как, командуя 37-й стрелковой дивизией Белорусского военного округа, участвовал в учениях по форсированию реки. В связи с тем, что в штабе фронта отсутствовало военно-географическое описание Днепра, генерал армии Конев позвонил начальнику инженерных войск Красной Армии генерал-лейтенанту инженерных войск М.П. Воробьеву. С ним он был хорошо знаком еще по Западному фронту. Конев попросил срочно выслать в штаб фронта все имеющиеся военно-географические описания Днепра. Затем спросил:
– В каком месте лучше переправляться через Днепр между Кременчугом и Днепропетровском? Когда Карл XII вместе с Мазепой бежали после разгрома под Полтавой, где они переправлялись через Днепр?
– У Переволочной, что севернее Днепропетровска, – ответил Воробьев.
– Прошу также срочно отправить ко мне тяжелые мостовые парки, в частности с Дальнего Востока – тяжелые понтоны для установки железнодорожных мостов через Днепр.
Конев поблагодарил Воробьева за справку. Это место как раз находилось в полосе Степного фронта. Стремясь не допустить организованного отхода противника к Днепру, командующий фронтом 27 августа приказал 5-й гвардейской танковой армии совместно с 5-й гвардейской армией отбросить противника от Харькова на юго-запад. Задача была непростой, ибо в танковой армии имелось всего 66 исправных танков [351]. Это вынудило командующего армией генерала П.А. Ротмистрова укомплектовать оставшимися танками и личным составом по одной бригаде в каждом корпусе, усилить их артиллерийскими средствами и объединить в сводный армейский отряд под командованием командира 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса генерала Б.М. Скворцова.
Замысел командующего Центральным фронтом генерала армии К.К. Рокоссовского состоял в том, чтобы нанести главный удар на новгород-северском направлении силами 65-й, 2-й танковой армий, а также частью сил 48-й и 60-й армий [352]. Вспомогательный удар наносили остальные силы 60-й армии на конотопском направлении. Наступление планировалось начать утром 24 августа и на 15-й день операции выйти на рубеж Трубчевск, Шостка, Глухов, Рыльск. После этого войска 13-й и 48-й армий должны были перейти к обороне по Десне на участке (иск.) Трубчевск, Новгород-Северский, Чеплеевка, защищая ударную группировку фронта от контрударов противника с запада и северо-запада. Ударной группировке фронта предстояло развивать наступление в общем направлении на Глухов, Конотоп, Бахмач. В свой резерв командующий фронтом вывел 70-ю армию. При успешном развитии операции и отсутствии угрозы контрударов противника со стороны Локоть, Комаричи намечалось армию ввести в сражение между 65-й и 60-й армиями на участке Барановка, Сопыч с целью уплотнить боевые порядки 60-й армии, развить успех и на шестой день операции овладеть рубежом Степановка, Вольная Слобода, Суходол. В дальнейшем войска 70-й армии должны были развивать наступление на Глухов и выйти на рубеж Слоут, Глухов, Сварково. Если же угроза контрудара противника со стороны Локоть, Комаричи сохранялась и невозможно было ввести в сражение 70-ю армию на этом направлении, то Рокоссовский предполагал продолжать наступление в направлении Познятовка, Глухов только силами 60-й армии, усиленной 9-м танковым корпусом. На войска 2-й танковой армии после выхода 65-й армии на рубеж Ново-Ямское, Княгинино, Морицкий, Сосница возлагалась задача по форсированию р. Сев на участке Ново-Ямское (южнее), Севск и захвату переправ на р. Десна в районе Новгород-Северского.
План операции генерал армии К.К. Рокоссовский представил 20 августа в Ставку ВГК. Он был утвержден 22 августа со следующими изменениями:
«1. 13-й армии самостоятельного прорыва не производить, а наступать во взаимодействии с левым крылом Брянского фронта, усилив за счет этой армии 48-ю армию.
2. Прорыв 48-й армии организовать на участке южнее р. Усожа с таким расчетом, чтобы иметь один общий участок прорыва с 65-й армией»[353].
Потеря Харькова, опасность, нависшая над Донбассом, вынудили Гитлера 27 августа прибыть из Восточной Пруссии в Винницу, где находилась его полевая ставка. На совещании командующий группой армий «Юг», ссылаясь на большие потери, а также на то, что командование Красной Армии постоянно вводит в сражение новые боеспособные дивизии, доложил, что имеющимися силами он не в состоянии удержать Донбасс. Еще большая опасность для всего южного фланга Восточного фронта создалась на северном фланге группы, где 8-я и 4-я танковая армии с трудом сдерживали натиск советских войск в направлении Днепра.
«Я поставил перед Гитлером ясную альтернативу, – отмечал впоследствии фон Манштейн, – или быстро выделить нам новые силы, не менее 12 дивизий, а также заменить наши ослабленные части частями с других спокойных участков фронта – или отдать Донбасс, чтобы высвободить силы на фронте группы. Гитлер, который вел это совещание в очень деловом тоне, хотя и пытался углубиться, как всегда, в технические подробности, все же согласился с тем, что группа “Юг” требует серьезной поддержки. Он обещал, что даст нам с фронтов групп “Север” и “Центр” все соединения, какие можно только оттуда взять. Он обещал также выяснить в ближайшие дни возможность смены ослабленных в боях дивизий дивизиями с более спокойных участков фронта. Уже в ближайшие дни нам стало ясно, что дальше этих обещаний дело не пойдт»[354].
Действительно, 28 августа командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге, прибывший в ставку Гитлера, доложил, что не может быть и речи о снятии сил с его участка фронта. Группа «Север» также не могла выделить ни одной дивизии.
Между тем положение в полосе действий группы армий «Юг» все более ухудшалось. 26 августа войска Центрального фронта, не завершив все подготовительные мероприятия, перешли в наступление против войск 2-й армии и части сил 9-й армии группы армий «Центр» и 4-й танковой армии группы армий «Юг». Однако соединения 65-й армии, наступавшие на Севск, не смогли преодолеть оборону четырех пехотных дивизий (82, 251, 86 и 137-я) и частей усиления 20-го армейского корпуса противника. Генерал армии Рокоссовский приказал огнем артиллерии и ударами авиации подавить вражескую оборону и расчистить путь наступающей пехоте.
Командующий 16-й воздушной армией генерал С.И. Руденко выделил для удара по лесному массиву, где находились резервы противника, две авиационные бомбардировочные дивизии. После их налета один из авиационных полков сбросил на лес дымовые бомбы. Противник, как свидетельствует С.И. Руденко, вынужден был выйти из леса. В это время стрелковые части 18-го стрелкового корпуса 65-й армии возобновили наступление и отбросили врага. Затем они преодолели р. Сев и захватили плацдарм на западном берегу. К утру 27 августа он был расширен по фронту до 20 км и в глубину до 10 км. В тот же день части 60-й, 193-й стрелковых дивизий при поддержке 103-й танковой и 68-й пушечной артиллерийской бригад освободили Севск.
Немецкое командование понимало, какую опасность представляет для него быстрое продвижение войск 65-й армии. 27 августа в район Севска из 9-й армии и резерва были переброшены две пехотные и две танковые дивизии. Командующий 65-й армией вынужден был принять решение о временном переходе к обороне и о переброске всех резервов на помощь 18-му стрелковому корпусу. К угрожаемому участку подтягивались части 2-й танковой армии, которые должны были разгромить контратакующую группировку врага. Но командующий Центральным фронтом принял иное решение.
В полосе 60-й армии 27 августа командарм генерал И.Д. Черняховский для развития оперативного успеха ввел в сражение 9-й танковый корпус генерал-майора танковых войск Г.С. Рудченко. Он совместно с частями 17-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Н.И. Бондарева при поддержке огня артиллерии и ударов авиации начал быстрое продвижение вперед. В результате своевременного ввода новых сил войска 60-й армии преодолели промежуточный рубеж обороны противника, продвинувшись к исходу дня более чем на 15 км. Генерал армии Рокоссовский, стремясь использовать успех войск 60-й армии, приказал ввести в прорыв свой резерв – 13-ю армию генерала Н.П. Пухова. На это же направление были направлены 4-й артиллерийский корпус прорыва и главные усилия 16-й воздушной армии. Это вынудило противника ослабить сопротивление перед войсками 65-й армии, которые через Брянские и Хинельские леса устремились вперед, создавая вместе с соседями угрозу окружения вражеской группировки западнее р. Сев. 30 августа войска 60-й армии при поддержке авиации 16-й воздушной армии заняли город Глухов. На следующий день часть сил 60-й армии освободила Рыльск. К этому времени войска армии продвинулись на 60 км, расширив прорыв по фронту до 100 км!
В полосе Степного фронта сводный отряд 5-й гвардейской танковой армии 29 августа с боем овладел районом Буды и вышел к р. Мжа. Остальные соединения танковой армии, уже без танков, совместно с войсками 53-й армии в тот же день заняли город и станцию Люботин, открыв дорогу на Полтаву.
Войска Юго-Западного фронта, встретив сильное сопротивление противника, продвигались медленно. Его 6-я, 8-я гвардейская и 12-я армии вынуждены были 28 августа перейти к обороне на занятых рубежах. Не увенчался успехом и ввод 46-й армии 26 августа в полосе 1-й гвардейской армии. Соединения 46-й армии 30 августа также перешли к обороне. Более успешно действовала 44-я армия Южного фронта, освободившая в тот же день при содействии Азовской военной флотилии Таганрог.
В связи с тем, что надежды на усиление группы армий «Юг» рухнули, фон Манштейн 31 августа принял решение отвести 6-ю армию на заранее подготовленную тыловую позицию. «Этим был сделан первый шаг к сдаче Донбасса, – пишет он. – Вечером этого же дня Гитлер разрешил, наконец, командованию группы постепенно отводить 6 армию и правый фланг 1 танковой армии, “если того настоятельно требует обстановка и нет никакой другой возможности”. Было отдано распоряжение об уничтожении всех важных в военном отношении объектов Донбасса. Если бы эта свобода маневра была предоставлена нам несколькими неделями раньше, группа имела бы возможность вести бой на своем южном фланге с большей экономией сил. В этом случае группа могла бы высвободить части для использования на решающем северном фланге и, несмотря на это, остановить наступление противника на юге на более коротком фронте, может быть, даже перед Днепром. Теперь же она могла только уберечь южный фланг от поражения. Однако было еще сомнительно, сможем ли мы создать прочную оборону перед Днепром»[355].
В свою очередь, советская Ставка ВГК, стремясь развить успех войск Южного фронта, 2 сентября усилила его 20-м и 11-м танковыми корпусами. Части 20-го танкового корпуса совместно с 5-м гвардейским кавалерийским корпусом, а затем и 11-м танковым корпусом должны были нанести удар через Волноваху в обход г. Сталино с юго-запада, навстречу Юго-Западному фронту.
Войска Центрального фронта генерала армии К.К. Рокоссовского успешно продвигались вперед. Соединения 60-й армии к исходу дня 1 сентября овладели городом Кролевец, на следующий день заняли старинный украинский город Путивль, а 3 сентября освободили город Белополье. Одновременно войска 51-й армии Южного фронта, которой командовал генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер, захватили Дебальцево. На Юго-Западном фронте удача была на стороне фон Манштейна. Его войска сдерживали наступление 6-й и 8-й гвардейских армий. Но это не устраивало командующего группой армий «Юг», настаивавшего на усилении ее войск. Он немедленно вылетел в ставку Гитлера в Восточной Пруссии, попросив командующего группой армий «Центр» также прибыть туда.
«Я хотел совместно с ним выяснить вопрос о распределении сил с учетом планов наступления противника, – пишет фон Манштейн. – Одновременно мы хотели обсудить необходимость разумной стратегии, то есть устранить двойственность в делении театров военных действий на театры военных действий ОКВ и Восточный фронт. За день до этого в письме генералу Цейтцлеру я требовал, чтобы, наконец, были приняты кардинальные меры для сосредоточения главных усилий на решающем участке Восточного фронта. Ввиду возможного развития событий на внутренних флангах групп “Юг” и “Центр” необходимо было заблаговременно сосредоточить одну сильную армию перед Киевом. Если же ждать с переброской сил с других театров военных действий до тех пор, пока западный противник где-нибудь не высадится, то для Восточного фронта уже будет поздно. Вообще, не так уж трудно распознать по группировке сил военно-морского флота и транспортных судов противника его основные намерения, то есть где существует угроза высадки. Цейтцлер дал прочитать это письмо Гитлеру. Как он мне сказал, письмо вызвало у Гитлера взрыв бешенства. Он заявил, что я хочу проводить только гениальные операции и быть оправданным в летописи военных действий. Что можно сказать об этих наивных высказываниях!»[356]
Беседа между Гитлером, фон Манштейном и фон Клюге осталась безрезультатной. Фюрер заявил, что он не может снимать силы ни с других театров военных действий, ни с фронта группы армий «Центр». Гитлер отнесся также отрицательно к вопросу о создании единого командования путем передачи ответственности за все театры военных действий начальнику Генерального штаба.
Между тем обстановка в полосе группы армий «Юг» продолжала обостряться. 4 сентября 55-й стрелковый корпус 5-й ударной армии Южного фронта занял Горловку. На следующий день 3-я гвардейская армия Юго-Западного фронта освободила Артемовск. Однако фон Манштейну удалось остановить 7-ю гвардейскую армию Степного фронта в районе Мерефы. Здесь заранее была создана сильно укрепленная оборона с целью прикрыть Харьков с юга. Этому благоприятствовала и р. Мжа с ее обрывистыми берегами. В течение пяти дней войска 7-й гвардейской армии генерала М.С. Шумилова пытались прорвать оборону на р. Уда, но добились лишь скромных результатов.
Командующий Степным фронтом немедленно выехал на командно-наблюдательный пункт 7-й гвардейской армии, чтобы разобраться в обстановке и наметить эффективные меры для скорейшего захвата Мерефы. Рекогносцировка показала, что с ходу овладеть Мерефой не удастся. Поэтому генерал армии Конев приказал командующему армией создать сильную артиллерийскую группировку, нанести массированные удары артиллерией и авиацией с целью подавления системы артиллерийского и минометного огня противника. После этого, совершив обходный маневр, овладеть Мерефой.
Меры, предпринятые командующим Степным фронтом, вскоре привели к успеху. 5 сентября войска 7-й гвардейской армии, применив обходный маневр, заняли город и железнодорожный узел Мерефа. В результате были созданы условия для более быстрого наступления 57-й и 7-й гвардейской армий к Днепру. Однако предстояла еще упорная борьба с сильной полтавской группировкой немецкой 8-й армии.
События в полосе Центрального фронта развивались стремительно. Генерал армии Рокоссовский, стремясь нарастить успех 60-й армии, усилил ее 7-м гвардейским механизированным корпусом генерал-лейтенанта танковых войск И.П. Корчагина, 77-м стрелковым корпусом генерал-майора П.М. Козлова и 18-м гвардейским стрелковым корпусом генерала А.М. Афонина. Ставка ВГК, учитывая успешное продвижение войск фронта, передала ему из своего резерва с 24 часов 6 сентября 61-ю армию, которой предстояло к утру 11 сентября сосредоточиться в районе Рыльска.