Третий Храм Колумба Берри Стив

Глава 13

Том Саган выбрался из машины и вошел на кладбище, мимолетно отметив, что день выдался безоблачный и теплый. Здесь уже давно хоронили евреев, живших в центральной Флориде. Десятилетия назад Абирам участвовал в покупке земли и ее освящении. Кладбище находилось вдали от людских глаз, среди холмов, дубовых лесов, ферм и апельсиновых рощ.

Том ненавидел кладбища.

Они напоминали ему о прошлом, которое он старался поскорее забыть.

Он посмотрел на надгробные камни: вертикальные блоки стояли неровными рядами, большинство было обращено на восток, и на каждом был высечен прямоугольник со скромным орнаментом – круги, скошенные углы и необычные фигуры. Журналист вспомнил, чему его учили в детстве. Камень символизировал вечную сущность лежавшего под ним человека. За похороны отвечала Элли, а так как Абирам придерживался жестких взглядов на религию, Том не сомневался, что церемония была проведена в строгом соответствии со всеми правилами.

По закону камень устанавливают только через год после смерти. Все это время Элли должна была хранить его память, посещать его могилу и изучать другие и только по истечении года прийти к окончательному решению, какой будет эпитафия. Тогда она могла вызвать резчика и после простой церемонии поставить на могиле деда надгробие.

Но Том не имел к этому никакого отношения.

Он получил лишь документы на дом с короткой запиской от адвоката, в которой говорилось, что теперь это жилье принадлежит ему. Как-то, в один особенно мрачный день, через шесть месяцев после смерти Абирама, репортер пришел сюда и постоял под дождем, вспоминая их последнюю встречу.

«Я решил креститься», – сказал Том.

«Почему?» – удивился его отец.

«Мишель – христианка, и она хочет, чтобы наши дети были христианами».

«Но для этого тебе не обязательно менять свою веру».

Том пожал плечами.

«Я ни во что не верю. И никогда не верил. Иудаизм важен для тебя, но не для меня».

«Ты рожден от еврейских родителей. Ты еврей и всегда им останешься».

«Я планирую креститься и стать членом англиканской церкви. К ней принадлежит Мишель».

В глазах Абирама появился ужас.

«Тогда между нами все кончено».

«Между нами давно все кончено. Мне двадцать пять лет, однако ты ведешь себя так, будто мне десять. Я не твой ученик. Я твой сын. Но если ты больше этого не хочешь, значит, так тому и быть».

Он перестал быть иудеем, женился, стал христианином, и у них с Мишель родилась дочь. После этого они с Абирамом практически не общались. Семейные встречи и праздники давались Тому с трудом. Его мать любила и уважала мужа, но не сумела отказаться от сына. Она приезжала в Калифорнию, но всегда одна. А Том и Мишель никогда не бывали во Флориде вместе, как семья. Каждое лето Элли несколько недель жила с бабушкой и дедушкой, но всякий раз летала туда одна. После того как умерла мать Тома, эти визиты стали более длительными. Элли любила проводить время с дедом. Старик был гордым евреем, и только в последние пару лет Том начал понимать природу его страсти. Потеряв практически все в жизни, журналист стал все чаще вспоминать то, чему его учил Абирам, пока ему не исполнилось двадцать пять лет.

Когда они еще разговаривали друг с другом.

Теперь он посмотрел на могилу отца.

Вдалеке закричала птица. «Плакальщица» – так называл ее один его дядя из-за голоса, который напоминал рыдающего человека.

Когда Том приходил сюда в прошлый раз, камня не было. Элли отлично справилась со своей задачей: надгробие было высоким и массивным, как и человек, лежавший под ним. Саган наклонился, чтобы разглядеть его поверхность, и провел пальцами по двум изящным буквам наверху.

«Po nikbar» — «Здесь лежит».

Ниже Том заметил рисунок.

Перевернутый кувшин, словно кто-то выливает из него воду.

А под этим рисунком была еще одна надпись: «10 шагов».

К журналисту вернулись старые наставления отца.

Упавшее дерево символизирует человека, умершего в юности. Книги указывают на образованного человека. Пила и рубанок – на ремесленника.

Кувшин же говорит о том, что умерший был левитом.

Том и не догадывался о том, что его отец тоже принадлежал к этой ветви.

Согласно Библии, левиты являлись потомками Левия, третьего из двенадцати сыновей Иакова. Моисей и Аарон были левитами. Они пели псалмы на службах во время Первого и Второго Храмов и обслуживали алтари. В Торе говорится, что именно левиты должны защищать Храм для народа Израиля. Однако необходимость в них исчезла, когда Храмы погибли. Из-за того, что в их обязанности, среди прочего, входило мыть раввину руки перед службой, кувшин стал их символом. Том знал, что евреи до сих пор считают себя разделенными на три группы. Коэны, каста священнослужителей, левиты и израилим, все остальные. Обряды и законы коэнов и левитов живы до сих пор. Левиты по-прежнему играли некоторую роль в синагогах, хотя теперь она стала скорее символической.

Тогда почему этот рисунок появился здесь?

Знак признания заслуг Абирама?

Саган посмотрел на надгробный камень на могиле матери.

Он пришел на ее похороны, и Абирам, как и всегда, не сказал ему ни слова. Том стоял на этом же месте и через год, когда поставили камень, но вновь не участвовал в его создании. Надгробие матери украшала менора, символ праведной женщины.

Такой она и была.

Репортер услышал какой-то звук и обернулся.

К тому месту, где он оставил свой автомобиль, в паре сотен ярдов от входа, подъехала машина. Маленький седан с тонированными стеклами.

Однако из него никто не вышел.

Неужели Захария Саймон последовал сюда за Томом?

От отцовского дома до кладбища было всего несколько миль, но за ним никто не ехал.

Однако кто-то здесь все-таки был.

Саган посмотрел в сторону машины и крикнул:

– Чего вы хотите?

Ответа не последовало.

– Я спросил, что вам нужно? – повторил репортер.

Тишина.

Со смелостью человека, который не собирался дожить до этого момента, Том зашагал к стоянке.

Машина развернулась и уехала.

Журналист посмотрел ей вслед.

Что все это значит?

Он повернулся к могиле и подумал об Элли.

– Господи, что ты натворил, старик?

Глава 14

Бене ненавидел Спэниш-Таун. Несмотря на то, что в течение трехсот лет он являлся столицей Ямайки, это произведение архитектурного искусства, расположившееся на западном берегу Рио-Кобре, превратилось в жестокий, наводненный бандами город, население которого составляло почти двести тысяч нищих жителей. Роу редко бывал здесь, потому что его интересы находились к востоку от Кингстона, в горах или на северном берегу.

Он родился и вырос на окраине Спэниш-Тауна, в суровом районе, который контролировала его семья, пока его отец не совершил ошибку, убив американского торговца наркотиками. Соединенные Штаты потребовали правосудия, и правительство Ямайки пошло навстречу, но у отца Бене хватило здравого смысла умереть в тюрьме. Мать тяжело перенесла эту утрату. Бене был ее единственным ребенком – она больше не могла рожать детей, – и она заставила его дать обещание не идти по стопам отца. Сейчас его матери исполнился семьдесят один год. Она оставалась живой и подвижной, но до сих пор не подозревала, что составляет империю ее сына. Он ненавидел, когда ему приходилось ей лгать, но, к счастью, владел множеством вполне законных предприятий – кафе, отели, рудники, на которые мог с гордостью указать и заверить мать, что не является преступником.

Впрочем, Бене и не считал себя преступником.

Более того, он ненавидел бандитов.

Да, он контролировал бордели, игорные дома и производство порнографии. Но его клиенты были взрослыми людьми, и он позаботился о том, чтобы дети не имели к его бизнесу никакого отношения. Однажды он застрелил человека в Монтего-Бей, когда тот отказался прекратить поставлять мальчиков туристам. И он знал, что, если потребуется, застрелит и других.

Возможно, Роу нарушал некоторые законы общества.

Но соблюдал свои собственные.

Бене устроился на заднем сиденье «Майбаха 62С», и двое вооруженных телохранителей заняли места впереди. Машина обошлась ему в полмиллиона американских долларов, однако она того стоила. Роу нравилась первоклассная кожаная обивка и тот факт, что заднее сиденье можно опустить почти в горизонтальное положение. Он часто пользовался этим, чтобы поспать в пути. Но больше всего он любил крышу. Одно нажатие кнопки, и стеклянные панели превращались из матовых в прозрачные.

Они миновали несколько кварталов, границы между которыми были известны лишь тем, кто здесь жил.

И ему.

Бене хорошо знал эти места.

Жизнь выливалась из магазинов и домов на улицы, образуя море темных лиц. Раньше здесь всем заправлял его отец, теперь же – союз нескольких банд, которыми руководили люди, называвшие себя донами и боровшиеся друг с другом за контроль над этими районами.

Почему?

Наверное, причина состояла в том, что их жизнь, к несчастью, не приносила им удовлетворения. Наверное, то, что Роу слышал множество раз, соответствовало истине. У Ямайки есть всего понемногу, но ничего вдоволь.

Они проехали сквозь толпы людей, мимо старых зданий высотой в два или три этажа, стоявших так близко друг к другу, что в эти кварталы с трудом попадал свежий воздух. Машина свернула на боковую улицу, и перед ней появились двое мужчин, которые подняли руки, показывая, что машине следует остановиться. У обоих были похожие на веревки волосы и неухоженные бороды. Они встали с двух сторон от машины. Выпущенные наружу полы их рубашек скрывали оружие.

Бене покачал головой.

– Buguyagas, – пробормотал он.

Именно так он и подумал.

«Отвратительные типы».

Затем Роу опустил заднее окно и спросил:

– Вам что-то нужно?

Он сознательно не стал прибегать к диалекту, на котором предпочитали говорить местные жители. Тот из остановивших его мужчин, что стоял рядом с его окном, не знал Бене в лицо и собрался что-то сказать, но второй обежал капот и схватил приятеля за руку, показывая водителю, что он может ехать дальше.

– В чем дело? – спросил Роу. – Вы оба немые?

Незнакомцы обменялись несколькими тихими фразами и убежали.

Бене покачал головой.

Что они собирались сделать? Ограбить его посреди улицы?

– Им повезло, что у нас нет времени, чтобы их пристрелить, – проворчал он и посмотрел на шофера. – Поехали.

Он нашел дом, где жил Фелипе, – лачугу с собранными из кусков дерева и ржавой жести стенами. Четыре отдельные комнаты были закрыты на висячие замки. По углам дома стояли бочки с дождевой водой, что указывало на отсутствие водопровода, подтверждавшееся сильным запахом мочи. Вокруг бродили козы.

– Вышибайте двери, – приказал Бене, и его люди ногами сбили замки.

Самой большой оказалась комната примерно в шесть квадратных метров с кроватью, телевизором, плитой, кухонным столом и корзиной для грязного белья. Восемьдесят процентов населения Спэниш-Тауна жили так же или еще хуже.

Взгляд Роу остановился на кровати. Рядом, как и сказал Фелипе, лежала стопка старых документов. Один из его людей принес их Бене, а другой встал у двери. Оба достали оружие. Двое встречающих уже оповестили местного дона, что приехал Бене Роу, так что им следовало ждать гостей.

Визит вежливости.

И все же…

– Если кто-то нас побеспокоит, – сказал Роу, – уберите их подальше.

Его люди кивнули.

Бене нашел документ 1671 года, написанный на испанском или португальском – точнее он определить не смог, так как чернила давно выцвели. Рядом лежало еще несколько манускриптов. Каждый был цвета серы и коричневый по краям, все очень хрупкие и все написанные на одном языке. Роу сумел прочитать несколько слов, потому что знал испанский.

Он услышал шум снаружи и повернулся, когда на пороге появилась женщина с двумя маленькими детьми. У его людей хватило ума спрятать пистолеты. У женщины была очень черная кожа, а платье ее переливалось желтым, розовым и зеленым. Голые ноги покрывала дорожная пыль.

– Кто вы? – резко спросила она.

– Друг, – ответил Бене.

Незнакомка с вызывающим видом вошла в комнату.

– Вы сюда вломились?

– Это было необходимо. – Роу показал ей документы, которые держал в руках. – Я пришел за ними.

– Где Фелипе? – спросила местная жительница.

Бене пожал плечами.

– Ты его жена?

Она кивнула.

– И это его дети?

– Один.

С убийством всегда так бывает – кто-то обязательно страдает. Но Роу не мог позволить, чтобы его держали за дурака. На этом острове репутация определяла все, и Фелипе подписал себе приговор, когда совершил предательство.

Обидно, что этим троим также придется заплатить за его грехи.

Бене засунул руку в карман и вытащил пачку денег. Отделив двадцать одну банкноту достоинством в сто долларов США, он бросил деньги на кровать.

– За что деньги? – спросила женщина.

– Я должен Фелипе. Он их заработал.

Незнакомка посмотрела на незваного гостя со смесью гнева и сомнения – Бене видел такие взгляды множество раз. Эта женщина стала вдовой, а один из ее большеглазых детей – сиротой. Никто никогда не узнает, что произошло. Фелипе сгниет на заброшенном кладбище высоко в Голубых горах.

Но такова судьба обманщиков.

– Мы уходим, – сказал Роу. – Береги себя.

Он направился к двери с документами в руках.

– Фелипе не вернется? – спросила женщина с тревогой и страхом.

Бене решил быть честным.

– Возьми деньги. Я пришлю еще. Скажи спасибо и не болтай лишнего.

Лицо обитательницы трущоб напряглось, и Роу заметил, что ее карие глаза покраснели. Ее жизнь только что стала еще более трудной.

– Каждая девушка хочет встретить мужчину, который будет о ней заботиться. А когда она его находит, она становится женщиной и хранит ему верность. – Ее голос стал ледяным.

Бене знал, что она имеет в виду. Мужчины, которых она привлекала, меняли любовниц столь же часто, как настроение. С Фелипе ей наконец удалось обрести некоторую уверенность в завтрашнем дне.

Но Роу ничем не мог ей помочь.

И он ушел.

Глава 15

Элли постаралась сохранять хладнокровие и молча смотрела на мужчину.

– Вы когда-нибудь обсуждали с Саймоном религиозные вопросы? – спросил он.

Можно подумать, она собиралась ему отвечать!

– Я хочу съесть свой обед. И была бы вам признательна, если бы вы ушли, – еще раз попыталась она прогнать Брайана.

– Он благочестивый ортодоксальный еврей, а вы – нет. Как вы с ним общались?

Последние слова незнакомца удивили девушку. Когда они обсуждали иудаизм, Захария неизменно высказывался за реформы. Фундаментализм его отталкивал. Ортодоксальные евреи утверждали, что они настоящие, а это оскорбительно для всех остальных – так он говорил. Элли с ним соглашалась. До девятнадцатого столетия ортодоксы доминировали. Но теперь все изменилось.

«Благодарение небесам», – сказал тогда Захария.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – заявила Беккет.

– Вы что-нибудь знаете о Саймонах? – спросил вместо ответа Брайан. – Например, историю его семьи? Дед и отец Захарии активно поддерживали Израиль, снабжали его деньгами и использовали свое политическое влияние при создании государства. Они были ультрарадикалами и имели непосредственное отношение к деяниям, которые сейчас являются уголовно наказуемыми. Саймоны были связаны со всеми правительствами Израиля и всегда занимали консервативные позиции.

– Но это еще не делает Захарию радикалом, – сказала Элли, ненавидя себя за то, что вступила в дискуссию.

– Я уверен, он пытался вас убедить, что придерживается прогрессивных взглядов. Захарии было необходимо, чтобы вы ему поверили и он смог получить от вас то, что ему нужно.

Вернувшаяся официантка поставила перед Элли салат.

Девушка потянулась за вилкой.

Брайан сжал ее кисть.

– То, что вы сделали со своим отцом, вызывает презрение.

Беккет покраснела от гнева.

– Отпустите руку!

– Он ваш отец. И то, что произошло между вами, не имеет значения. Ваша ложь непростительна.

Элли вырвала руку и встала. Она и сама жалела о содеянном, но не собиралась слушать оскорбления от незнакомца.

– Хотите уйти – уходите, – сказал он. – Вы сами не понимаете, во что впутались, и все закончится тем, что в самое ближайшее время вас ждет смерть.

Никто и никогда не произносил слово «смерть», имея в виду Элли.

– Почему вы говорите такие вещи? – вырвалось у нее.

– Вы не знаете, с кем связались. Саймон специально вас искал. Он хочет кое-что получить.

Брайан показал на лежавшую на столе «Минерву».

– И это как-то связано с вашей статьей.

Из всех великих путешественников Христофор Колумб был самым таинственным. Его рождение, характер и достижения – все представляет собой загадку. После него не осталось ни одного достоверного портрета. Те, что сейчас украшают музеи многих городов мира, написаны через десятилетия после его смерти и противоречат друг другу самым очевидным образом. Известно, что он женился в 1478 году и что его сын, Диего, родился в 1480 году. Первая жена Колумба либо умерла, либо он ее бросил и забрал Диего с собой. Никто не знает, какова его судьба. Затем у него был роман с женщиной из Кастилии, в 1488 году у нее родился сын Фернандо, но Христофор так и не женился на его матери. Всю свою жизнь он сохранял близкие отношения с сыновьями. Конечно, в Фернандо чувствовались испанские корни, а в Диего – итальянские. К сожалению, не осталось свидетельств о месте рождения Колумба. Он сам мало говорил о своем прошлом и при жизни ничего о нем не писал. И хотя время его смерти сомнений не вызывает – 20 мая 1506 года, – год рождения остается предметом споров. Сам Колумб называл 1447-й, а однажды 1453-й. Считается, что самая точная оценка даты его рождения находится между 25 августа и 31 октября 1451 года.

Фернандо искал родственников Колумба в Генуе, но не нашел. Конечно, теплое отношение младшего сына Христофора к Испании могло повлиять на его расследование, однако история все равно должна быть ему благодарна. У себя дома, на берегу Гвадалквивира, в Севилье, он собрал одну из крупнейших в Европе библиотек, а кроме того, унаследовал личные документы отца. Фернандо постарался составить завещание так, чтобы сохранить библиотеку и документы, но, несмотря на все предосторожности, право собственности на них оспаривалось в течение десятилетий, пока все не попало в руки Севильского кафедрального собора. Как это ни печально, но многие тысячи оригиналов были утеряны до того, как произошла передача. Осталось около 7000 предметов, получивших название Библиотека Коломбина, существующая в Испании и в наши дни.

История знает, что Христофор Колумб вел ежедневные записи во время своего первого путешествия: фиксировал все происходящее в «Diario de a bordo», бортовом журнале. По возвращении он подарил его королеве Изабелле, и та лично приказала писцу сделать копию. Однако к 1554 году оригинал и копия исчезли. К счастью, перед этим копия побывала в руках епископа Бартоломе де Лас Касаса, который на ее основе написал «El libro de la primera navegacion», «Книгу первой экспедиции» – сейчас она известна под названием «Судовой журнал Колумба». Впрочем, нет никакой возможности проверить, насколько точным и полным является творение де Лас Касаса. Одним словом, не существует ни одного описания первого путешествия Колумба, сделанного очевидцами. Более того, карта, которой Христофор пользовался после того, как потерял ориентиры в океане, тоже утеряна, и ее никто не видел с начала шестнадцатого столетия.

Мы ничего не знаем о юности Колумба. Версия об итальянской линии его предков не находит подтверждения, ведь он всегда писал на кастильском, а не на итальянском. Нам неизвестно, какое образование он получил, однако нет никаких сомнений, что великий первооткрыватель являлся образованным человеком. Фернандо написал биографию, в которой утверждал, что его отец посещал Университет Павии, но сам Христофор Колумб никогда не упоминал об этом. Любопытное упущение с учетом того, что он потратил существенную часть своей взрослой жизни, пытаясь убедить европейских монархов вложить деньги в путешествие на запад, через неизвестное море. Тот факт, что Колумб окончил университет, мог бы поднять его престиж в глазах ученых, назначенных королевскими особами оценить его предложения.

Какая ирония судьбы: океанское путешествие Колумба основывалось на ошибке – предполагалось, что от западных берегов Европы можно добраться до восточных островов Азии. Современные представления о том, что люди того времени считали Землю плоской, чистый вымысел. Еще со времен древних греков моряки знали, что Земля имеет форму шара. Неизвестным оставалось то, что лежало за западным горизонтом, где отсутствовала земля, и водные просторы уходили в бесконечность. Кроме того, на самом деле Колумб не открывал Америку, ведь там уже жили миллионы людей. Наконец, не был он и первым европейцем, чья нога ступила на их земли, поскольку викинги совершили это столетиями раньше. Однако он стал первым жителем Европы, который нанес Новый Свет на карту, хотя сам Христофор и считал, что эти земли представляют собой часть Азии.

С самого детства я слушала истории про Колумба. Его личность завораживала моего деда и прадеда – ведь его имя связывали с огромным количеством мифов, самым романтичным из которых являлся тот, согласно которому великий путешественник отправился в Новый Свет не из-за возможной добычи. Его предприятие лишь внешне имело своей целью обогащение, главная же идея состояла в том, чтобы открыть, а потом использовать то, что найдено. Однако кое-кто утверждает, что у Колумба имелись и другие мотивы. И они могли быть самыми разными. Очень серьезные выводы сделаны из того, что в его первом историческом путешествии не участвовал ни один священник и при этом его сопровождал переводчик с иврита Луис де Торрес. История так и не нашла достоверного объяснения этому факту, но сторонники теории заговора получили повод для построения разнообразных версий.

Еще одна легенда, которая стала набирать силу с течением столетий – в первый раз я услышала ее в раннем детстве, – связана с затерянным золотым рудником Колумба. К 1600 году, после первого путешествия Христофора, Испания утроила количество находящегося в обращении европейского золота. В легенде говорится, что Колумб нашел золотой рудник на Ямайке, но скрыл его местонахождение от всех, в том числе и от испанской короны. Моего деда всегда завораживала эта история, и он рассказал ее мне, показав также запись Колумба.

«8 шагов».

Мягко выражаясь, удивительно, что никому так и не удалось разгадать этот шифр. Почему Колумб просто не написал свое имя? Треугольные буквы могут означать все что угодно. И почему возникает кривое «Х» сразу в двух местах? Мой дед всегда указывал на них, но никогда не объяснял их значение. Как и во многих других случаях, мы не знаем, что произошло на самом деле, но очень трудно не заинтересоваться этой тайной. Меня она захватила. Так сильно, что Христофор Колумб стал темой моей научной работы.

Захария закончил чтение статьи Элли Беккет, которую вытащил из сумки, чтобы освежить в памяти.

К счастью, он отслеживал все упоминания о Христофоре Колумбе, появлявшиеся в мире. Поиск в «Гугле» и других системах сразу же ставил его в известность о новых данных, касающихся первооткрывателя Америки.

Так он узнал о статье в «Минерве».

По большей части там не было ничего нового, но его внимание привлекли два слова.

«Кривые «Х».

Лишь несколько человек в мире знали, что эти слова связаны с Христофором Колумбом.

Так возникло имя Элли Беккет.

А теперь Саймон нашел Тома Сагана.

Он явно оказался в нужном месте.

А завтра узнает, что спрятано в могиле левита.

Глава 16

Том вошел в свой дом, единственное место на планете, где он чувствовал себя относительно спокойно. Он находился здесь основную часть времени – за закрытыми окнами и запертой дверью. Журналист пробовал жить в многоквартирных домах, но ему не нравилась близость соседей. Он никого не хотел знать и тем более не хотел, чтобы кто-то узнал его. Саган любил одиночество, а непримечательный дом, который он снимал, располагался в конце длинного квартала в южной части Орландо и обладал всеми нужными свойствами.

Однако он все еще не пришел в себя после посещения могилы Абирама.

Внезапно появившаяся машина так же внезапно исчезла.

На обратном пути мысли Тома вновь обратились к полученным им документам на родительский дом. Вместе с ними адвокат прислал короткую, написанную от руки записку.

Репортер решил еще раз взглянуть на нее и поэтому выдвинул ящик стола, куда бросил документы и записку три года назад.

Он развернул листок во второй раз и прочитал:

«Дом принадлежит тебе. Ты в нем вырос и должен им владеть. Я родился простым евреем. Моя вера и религия имели для меня огромное значение. Но для тебя они не важны. Не стану утверждать, что я тебя понимаю. Грустно, что, несмотря на общую кровь, мы стали чужими. Мы многое потеряли. Но все меняется. К несчастью, невозможно вернуться назад. Все закончилось. Имеет ли это значение? Я знаю, что ты не мошенник. И, как бы ни объяснялось то, что произошло, ты не выдумал ту историю. Я хочу, чтобы ты знал: мне было больно, когда я услышал о твоих несчастьях, хотя теперь я понимаю, что ничего тебе не говорил о своей вере в тебя. Сын, я очень многое скрывал. Вещи, которые тебя бы удивили. Я уношу свои тайны в могилу. Пожалуйста, пойми, что я всегда старался поступать по совести. Надеюсь, однажды ты будешь жить именно так».

Старший Саган не написал «Я сожалею». Не написал «Я тебя люблю» или «Удачи тебе». И даже не написал «Отправляйся в ад».

Только констатация фактов.

И две последние строки. «Поступать по совести».

Типичный Абирам.

До самого конца стоял на своем.

Три года назад Том не понял слов: «Я уношу свои тайны в могилу». Он посчитал их отцовским преувеличением. Теперь же у него возникли серьезные сомнения. Как мог Захария Саймон знать, что спрятано в могиле? Тут могло быть только одно объяснение: ему рассказала Элли.

Но что ей известно?

Журналист подошел к окну и выглянул наружу. Тихо, никакого движения, все погружено в обычную дремоту. Здесь жило совсем немного детей. В основном тут обитали пенсионеры, наслаждающиеся флоридским солнцем и отсутствием подоходного налога штата.

Почему кто-то за ним следил?

Саймон получил то, что хотел. Так кто же появился на кладбище?

Еще один человек, которому что-то известно о делах Абирама или Саймона? Том снова начал мыслить как репортер, и в его пытливом мозгу появилось множество вопросов. Когда-то он прекрасно знал свое дело. Настолько хорошо, что кто-то решил его уничтожить.

Кто?

Он знал достаточно.

Но ничего не мог сделать.

Ни тогда, ни теперь.

Совсем ничего.

Элли смотрела на лежавшую на столике статью из «Минервы». Она работала над ней много недель, стараясь удержать объем в рамках журнальных границ и рассчитывая на самую широкую аудиторию, которая оценит ее доводы. Ей заплатили триста евро, и она радовалась, что ее работу согласились опубликовать, ведь ей было всего двадцать пять лет и она совсем недавно окончила магистратуру. В конце была напечатана ее короткая биография и электронный адрес для желающих с ней связаться.

Так ее нашел Захария.

– В моей статье нет ничего зловещего, – сказала Беккет, возвращаясь на место. – В ней лишь рассказывается о тайнах, окутывающих имя Колумба.

– Однако миллиардер, ведущий замкнутый образ жизни, прикладывает определенные усилия, чтобы вас найти, – сказал Брайан. – А потом убеждает обмануть собственного отца, чтобы получить доступ к могиле вашего деда.

Элли овладело любопытство.

– Откуда вы все знаете?

– Вы так и не ответили. Вы дурно поступили с отцом.