Час новгородской славы Посняков Андрей
Девичий смех услышали еще издали. И не смех даже, а гогот. Дружно прибавили шагу, остановившись лишь за ивами, прикрывавшими окутанные паром источники.
На ивовых ветках, на траве, повсюду были разбросаны предметы женского туалета: юбки, башмаки, платья, рубашки.
Приложив палец к губам, Олег Иваныч осторожно развел руками ветви.
В яме, наполненной теплой водичкой, азартно веселись трое — Гришаня и две девушки. Все трое — голые. Троица хохотала, верещала и брызгалась. Девицы время от времени окунали Гришу с головой.
— Что-то меня тоже немного знобит… — прошептал Олексаха и, скинув с себя одежду, выскочил из кустов, с разбега бросился в воду.
— Так бы и я полечился, — завистливо произнес Олег Иваныч, — ежели б не мои высокие моральные принципы. А ты как, Джон?
— Я — нет. Это местные проститутки. В корчме сказали: сегодня, в это время, тут их день. Дай бог, не заразят ваших людей, сэр. Говорят, в Бристоле закрыли из-за подобной заразы городскую баню, и все особы, там подвизавшиеся, перебрались в Бат.
— Что?! Ну вот, только сифилиса нам и не хватало. Уж лучше простуда! — Олег Иваныч выбрался из кустарника, заорал: — А ну, вылазьте! Оба!
— Тихо! — Джон вдруг хлопнул его по плечу и кивнул на нескольких всадников в богатой одежде, остановившихся неподалеку, средь молодых дубков. Все эти люди выказывали всяческое почтение благообразному седенькому старичку, которого буквально вытащили из седла, раздели и на руках опустили в источник.
— Это сэр Арчибальд Фрейзи, королевский шериф Сомерсетшира, — прислушавшись к разговорам, пояснил Джон. — Приехал из Тонтона полечить подагру. Видите, сэр, он что-то диктует своим помощникам. Молодец, не тратит времени даром. Ага…
Лицо Джона вдруг вытянулось, видно услышал он что-то такое… такое…
— Ждите меня здесь, я быстро!
Сомерсетшир? Ага, местное графство.
— Эй, вы долго там с девками плескаться намерены?
Впрочем, плескались Олексаха и Гриша уже без девок. Бристольские путаны словно испарились. То ли их так испугал внезапный приезд шерифа, то ли, наоборот, побежали ему услужить. Да и пес с ними.
Отправив Гришу на постоялый двор в сопровождении Олексахи, Олег Иваныч уселся под ивами и принялся терпеливо ждать Джона.
Тот появился только к вечеру, когда лучи заходящего солнца окрасили в оранжевый цвет серые городские стены. Разбудил задремавшего Олега Иваныча. Был чрезвычайно серьезен.
— Что-то случилось, Джон?
— Пока нет. Но вполне может случиться. Знаете, чем занимался сомерсетский шериф?
— Принимал ванны.
— Я не об этом… Он разбирал жалобы. И одна из них — жалоба некоего рыцаря, сэра Уолтера Мактайра, на обиды, причиненные ему и королю Англии неизвестными людьми, коих он принял за людей своего соседа, сэра Найджела. Приметы: четверо, все вооружены, в том числе — аркебузой. Один черен, как испанец или мавр, говорит с корнуэлльским выговором. Остальные трое иностранцы. Здоровый мужик — высок, светлая борода, на левой щеке родинка. С ним длинный белобрысый парень лет двадцати пяти и синеглазый юноша. Приметная компания собралась, да? Узнаете?
— Да уж. Так нас теперь ищут по всему королевству?
— Пока еще не по всему королевству. Но в графстве Сомерсет — точно. Думаю, в Бат нам теперь нельзя. По крайней мере, дождемся ночи.
Вернувшись на постоялый двор ближе к ночи, уже ранним утром они расплатились за ночлег и пищу и, вскочив на коней, понеслись по пыльной Бристольской дороге, с которой, отъехав на приличное расстояние, резко свернули вправо и полями выбрались на укатанную колею, ведущую в Оксфорд.
С многолюдной Оксфордской дороги путники тоже свернули, доехав до развилки на Рединг — вонючую деревуху с мычащими коровами. Зловонная навозная жижа стекала с низкого берега в Темзу, не очень-то широкую в здешних местах, но вполне годную для какой-нибудь плоскодонной барки, тем более учитывая нынешнее дождливое лето.
Подобную барку и заприметил ближе к полудню Олексаха — как раз его очередь была дежурить, покуда остальные отсыпались в лугах, среди колокольчиков и лопухов.
— Джон, Джон! Подъем! Поговори с баркой на своем, на аглицком! Уплывет же! Джон!
— Эй! Эй, парень! — выбегая к самой воде, во всю глотку заорал Джон уже в корму. — Заработать хочешь?! Возьми до Виндзора. Ну, что ты вылупился?! Работай шестом, причаливай!
Здоровенный «эй, парень» с шестом отозвался:
— Я-то хоть сейчас. Да вот как хозяин на то посмотрит?
— А где хозяин-то?
— В Рединге.
— Хо! Так он и не увидит. А ты заработаешь!
— Я то бы… Да вон эти… — «эй, парень» кивнул на пару своих спутников, орудующих шестами с правого и левого борта.
— И эти тоже заработают! Эй, парни, вам не хочется прикупить что-нибудь своим девчонкам в Виндзоре?! Как, согласны? По четверти фунта каждому!
— По четвертаку?! А не обманешь?
— Чтоб я сдох! Порази меня копьем святой Георгий!
— О!.. Но — только до Виндзора.
В Виндзоре они оказались к вечеру. Этот городишко в графстве Беркшир был известен каждому жителю Англии. Известен в первую очередь Виндзорским замком на вершине холма, рядом с Темзой. Построенный на месте деревянного укрепления времен Вильгельма Завоевателя, он охранял западные подступы к Лондону.
Здесь родился знаменитый король Эдуард Третий, очень любивший бывать в замке и постоянно его перестраивающий. Однажды на балу в замке одна из дам, красавица Джоанна Кентская, графиня Солсбери, танцуя, потеряла с ноги голубую подвязку. (Это ж как надо было танцевать? С криком «Даешь рок-н-ролл!» конем скакать, не иначе!) Пикантная деталь женского туалета попалась на глаза Эдуарду, который со словами «Стыд тому, кто об этом плохо думает!» тут же привязал ее себе под коленку. Старый извращенец! Мало того! С тех пор Эдуард утвердил новый рыцарский орден, Орден Подвязки, покровителем которого считается святой Георгий.
Кстати, та неугомонная плясунья Джоанна вскоре вышла замуж за королевского сына, тоже Эдуарда, прозванного Черным Принцем за цвет своих любимых доспехов, которые, по словам завистников, когда-то были белыми, но вот немножко запачкались с течением времени.
И тот и другой — и король Эдуард Третий, и его сын, Эдуард Черный Принц, — немало крови попортили французам во время Столетней войны. Знаменитая битва при Креси, в которой погиб цвет французского рыцарства, — их работа.
Все это поведал новгородцам их проводник Джон, пока лежали кверху пузом на барке с сеном, медленно продвигающейся вниз по течению Темзы.
В Виндзоре причалили чуть ниже пристани. Интересно, добралась ли уже сюда весть о королевских преступниках-иностранцах? Надо сказать, приметы были переданы точно — хоть вообще в людных местах не показывайся!
Вот и в Виндзоре тоже. Вернувшийся с разведки Джон с горечью покачал головой. В принципе, уж он-то мог давно всех бросить да смотать куда-нибудь. Однако нет. Честно выполнял условия договора — довести до устья Темзы, в крайнем случае — до Сити или Тауэра, что в славном городе Лондоне. Может, его удерживали деньги: пять соверенов — довольно много, а пока Олег Иваныч заплатил авансом только два. А может — и это вернее — имел ушлый Джон планы на Новгород. Знал он новгородцев неплохо. Зря, что ли, столько времени провел в ганзейской конторе?! Как только его, англичанина, туда взяли, интересно! А как, Джон?
— Я был женат на дочке любекского олдермена, — грустно пояснил Джон. — Хорошая была женщина, Марта. Умерла пять лет назад от черной смерти, Царство ей Небесное.
Все разом перекрестились.
Они выбрались из Виндзора вполне удачно — на угольной барке. Черные от угольной пыли, новгородцы уже через час пути ничем не отличались от углежогов. Мимо тянулись низкие, покрытые ивами берега, какие-то строения, замки, аббатства.
Все больше становилось судов — как крупных, так и совсем мелких.
Впереди замаячили зубчатые стены Тауэра — крепости на небольшом холмике — с четырьмя двухэтажными башенками по углам. Удачное месторасположение — к востоку от главной части Лондона, от Сити, позволяло крепости контролировать практически все устье Темзы, забитое многочисленными судами.
Остались позади, за излучиной Темзы, белесые стены Вестминстерского аббатства.
Открывающийся глазам город казался огромным. Да и был таким. Зубчатые стены Тауэра, узкие улочки Сити сливались в одну бесконечную полосу, сопровождаемую криками лоцманов, руганью торговцев и скабрезными матросскими песенками, доносящимися из пивных, которых в лондонском порту было великое множество.
Как раз возле одной такой, у затрапезного причала, покачивался на волнах приземистый одномачтовый корабль с восьмиконечным крестом Ливонского ордена на флаге. Обводы корабля показались Олегу Иванычу знакомыми. Как и пьяные, горланящие немецкие песни матросы. Углевозы разворачивали барку прямо к этому кораблю. И пристали прямо к борту, словно взяли на абордаж. После чего их главный — высокий угрюмый мужик в капюшоне — посоветовал пассажирам быстрее расплачиваться и проваливать с Богом.
— Прямо через тот корабль и пройдете… — угрюмый кивнул на качающуюся палубу ливонского судна.
— Видишь крест на флаге, Иваныч? — сказал глазастый Гришаня, уже вполне оправившийся от простуды. — Орденские немцы. Может, подбросят? Хотя бы до Нарвы, а?
Олег Иваныч и сам уже про это подумал. Правда, не нравились ему какие-то тайные дела орденцев с углежогами. Ладно, рискнем.
— Эй, парень! — по-немецки обратился он к пробегавшему мимо матросу. — Что это за судно и где сыскать капитана?
— Капитана? — не весьма любезно отозвался матрос. — Он приказал не пускать на «Пленитель» ни одного постороннего человека. А капитан наш строг. Так что проваливайте!
— Куда не пускать? На какой пленитель?
— «Пленитель Бурь». Так называется судно.
«Пленитель Бурь»? Олег Иваныч вдруг громко захохотал, утирая рукавом слезы:
— Случаем, не из Нарвы?
— Допустим. А тебе что за дело?
— А капитаном по-прежнему Эрик? Эрик Свенсон?
— Ну, Эрик. Ну?
— А где ж ты друг, мой старый друг! Засыхает плавленый сырок! — немузыкально прогундосил Олег Иваныч по-русски.
— Чего-чего?
— Ничего-ничего. Так, полагаю, капитан Эрик должен быть в ближайшей корчме?
— Кто это такие, Вильмар? — выглянул из трюма хмурый боцман, приземистый толстяк. — Пусть убираются к дьяволу или сейчас выкинем в реку.
— Говорят, что друзья капитана.
— У нашего капитана нет здесь никаких друзей, кроме стен во-он того паба. Там его и найдете, если друзья. А теперь — проваливайте.
В паб они пришли вовремя.
Капитан Эрик Свенсон как раз собирался учинить там хорошую драку. А матросы с «Пленителя» были заняты погрузкой. Последнего момента капитан Свенсон — швед вполне приятной наружности и, в общем, неплохой человек, только большой любитель выпить — как-то не учел. И теперь оказался в пиковом положении, зажатый в углу двумя бородатыми амбалами с большими деревянными кружками в руках. Такой кружкой можно запросто уложить быка!
И если бы не новгородцы… Вернее, если бы не Олег Иваныч с мечом — аркебузу караулили оставшиеся на улице Олексаха и Гриша.
— Джон, объясни этим двум, что тот человек, в углу, наш друг.
Обнажив меч, Олег Иваныч осторожно похлопал по плечу одного из амбалов. Тот раздраженно обернулся… и медленно опустил кружку, увидев перед собственным горлом острое лезвие.
— Джон, мы согласны поставить за капитана десять кружек крепкого ирландского эля.
Услыхав про эль, бородач заулыбался и протянул руку.
Пожать?
Пожалуй. Только не убирать пока меч в ножны. Мало ли…
Слава богу, предосторожность оказалось излишней. Пока посетители пивной упивались халявным элем, Олег Иваныч поспешил вывести уже не шибко вменяемого шведа на улицу.
— Новгород! — громко гаркнул он ему в ухо. — Ревель! Томас. Томас Ленстеди. Олег Иваныч. Нарва.
В глазах капитана Свенсона промелькнуло какое-то узнавание:
— Томас. Ревель. Нарва… Олег… О!!! Олег Иванытш!!! — Дальше прибавил по-шведски. Верно, предлагал выпить.
Вспомнил, алкаш хренов! Чудь белоглазая! И Ревель, и Нарву, и паленую медь с Кипра. А также организатора всей той аферы, ревельского мастера Томаса. Он, кстати, женился на Ленке? Ну, дочке второго ревельского прохиндея, Евлампия. А, Эрик?!
— О, Евлампий, да! Он перешел в католичество.
— Ну, я же и говорю — прохиндей.
— Да, Томас женился. Не так давно. О! Олег Иванытш, ты откуда знаешь немецкий?
— Выучил. Не все время вино пью.
— Молодец. Пойдем-ка, еще выпьем. Тут есть одно чудесное местечко.
— Погоди. Ты куда с кораблишком? В Нарву? Ревель? Любек?
— В Выборг.
— В Выборг? Отлично! Так мы с тобой, Эрик? Да не переживай, заплатим хорошо.
— Конечно. Только сначала — выпить. С утра мы уже уходим. Можем не успеть.
— Возьмем выпивку с собой.
— Хм…
Подобная идея почему-то не приходила еще капитану Свенсону в голову. Вернее, приходила, но не в новых, внезапно открывшихся масштабах. Раньше собутыльника подходящего не было. Боцман пил мало, а с командой Эрик не напивался — из принципа. Держал своих матросов в черном теле.
— Ну, мы, кажется, нашли нужное судно, — Олег Иваныч обернулся к Джону. — Вот твои деньги, получи. Может, с нами? В Новгород.
— Чуть позже. Скоплю немного деньжат, и тогда ждите. А пока имеются другие планы.
— Ну, как хочешь. Вольному воля. Рад был знакомству.
Под покровом ночи, наврав вахтенному про неотложные любовные дела, выскочил с борта «Пленителя Бурь» матрос в синей штопаной куртке. Не молодой, не старый, не высокий, не низкий — средний. Лицо благообразное, круглое, нос слегка крючком, окладистая бородка и кустистые брови. Пройдя по причалу, обернулся, свистнул чуть слышно.
— Я здесь, брат Енике… — раздался из темноты отчетливый шепот. — Давай-ка отойдем к докам.
Две тени быстро спустились вниз по течению Темзы. Народившаяся луна освещала их призрачным светом. Где-то гнусаво выла собака. На том берегу в болотах мычала выпь.
— Есть новости для голландца, брат Рейнеке-Ханс.
— Слушаю.
— «Пленитель Бурь» завтра с утра отчалит с грузом олова и оружия. Нечестивый капитан Свенсон хочет продать все это в Выборге новгородским купцам, презрев запрет его святейшества Папы. Олово, кстати, вывозится тайно, без пошлины. Весь груз сверху присыпан углем, причем самым мелким. Пылища на судне такая — дышать невозможно, — круглолицый Енике закашлялся.
— Мелковата добыча-то.
— Тут дело не в деньгах. Уж больно насолил Свенсон любекским олдерменам. Кроме добычи — которую, кстати, можно будет выгодно продать тем же новгородцам — голландец может получить кое-что и от Совета Ганзы. Так и передашь ему, — круглолицый поднялся с корточек. — Да, вот еще что. Сегодня вечером на «Пленитель» прибыли крайне подозрительные типы. Вроде как новгородцы. По приметам похожи на королевских преступников, которых повсюду ищут.
— Так, может, выдать их портовой страже?
— Да? И тогда они перероют весь трюм и, конечно, отыщут и олово, и оружие. Тогда голландец останется без добычи, которой в последнее время у него и так кот наплакал.
— Да… Плохи дела у хозяина. Слыхал, королевский флот недавно вышел из Плимута по его душу?
— Слышал, как же! Только вот не знаю, с каким успехом.
— Хозяин вывернется. Не впервой. В общем, при встрече сообщу ему твои сведения. В случае удачи можешь рассчитывать на куш.
— «В случае удачи»! — отойдя, шепотом передразнил Енике. — Если она у голландца будет.
Ладно. Поживем — увидим. Енике вернулся на судно. Выдал вахтенному пару скабрезных шуток да отправился на ют — спать.
Утром «Пленитель Бурь» покинул лондонский порт и в составе других кораблей попутного каравана взял курс на Антверпен.
Но до того, в ночь, встало на рейде судно — ориентируясь на портовые огни, в устье Темзы, у берега, с разрушенными надстройками, с упавшей мачтой — видно, шторм или пираты…
На смазанных салом канатах спустили шлюпку. Шевельнулись обернутые ветошью весла.
Неслышно поднявшись вверх по реке, к докам, лодка причалила к левому берегу — на свет факела, выписывающего замысловатые круги.
Да то и были круги — тайный знак пиратского резидента в Лондоне, рыжебородого Рейнеке-Ханса.
Не особенно удачной была деятельность Рейнеке-Ханса на тайном поприще. Ни ему самому не нравилась, ни хозяину, Хорну ван Зельде. Уж куда лучше было раньше, там, на Балтике, в те благословенные времена, когда исполнял Рейнеке-Ханс обязанности палача-профоса. Да и сам-то голландец понимал — не годится рыжебородый для столь тонкой работы. Понимал, да оставил в Лондоне. Потому как остальным своим людям доверял еще меньше. А Рейнеке-Ханс хоть и туп, зато, как пес, предан. Правда, толку от него — чуть.
Забрав резидента, пиратская лодка ходко пошла обратно, причалив к борту таинственного судна. Впрочем, какого еще таинственного? Это была бывшая «Благословенная Марта», переименованная голландцем в «Серебряного Волка». В принципе, неплохой корабль, но с королевскими каравеллами ему не тягаться. И скорость не та, и маневренность. Правда, Бог помог, с острова ушли удачно. Не зря выставили на холме наблюдателя после того выстрела. Как увидели английские паруса, так сразу и сдернул ван Зельде, бросив на произвол судьбы остальных. А чего их ждать? Повытаскивали на берег свои кораблишки — чинить. Ну, чинить теперь их вам англичане помогут. Да эти еще, мавры. Сказками про клад тешили. Дескать, тут где-то, на острове. Селим какой-то зарыл, тоже мавр, наверное. Врут, поди, собаки некрещеные, жизни лишиться боятся. Пытать бы их, хоть вот тому же Рейнеке-Хансу, да упустили. Как подошли англичане, так они и сдернули в глубь острова. Оба. И похожий на сушеную рыбу старик, и другой, помоложе, хозяин фелюки. После, небось, бросились к англичанам, кораблишко свой выручать, рыбой тухлой пропахший. Жертвами, подлюки, прикинулись. И ведь выручат свою посудину — не больно-то англичане на нее польстятся.
Раздраженный, ван Зельде почесал страшный шрам, пересекавший левую половину лица от виска до рта. Скрипнула дверь, и в каюту, стесняясь, бочком вошел Рейнеке-Ханс. Голландец бросил на него недобрый взгляд:
— А, явился! Ну, рассказывай.
Выслушав резидента, голландец оживился. Велел принести кувшин мальвазии из трюма, угостил Рейнеке-Ханса, слегка обалдевшего от подобной милости. Выпил с ним, затем отослал. Сам к вину больше не притрагивался. Необходимо хорошенько обмозговать полученные вести. Корабль с грузом олова и оружия! Идет в Выборг. Места знакомые, хе-хе, и никакого английского флота! Хорошую засаду можно устроить, скажем, у острова Бьорке. Олово продать, оружие самому сгодится. Вообще надо завязывать подчиняться этому выскочке Бенеке. Да, прикрытие хорошее, но ведь и делиться приходится изрядно. А что касаемо прикрытия, так много он помог в последние дни, этот хваленый Пауль Бенеке? Где его флот, где его мощный флагман «Петер фон Данциг»?.. В общем, никакой помощи. По-прежнему только на себя и надеешься. А раз так, ну его к дьяволу, этого Бенеке!
Да, не повезло тогда — разгромил орденский флот балтийскую базу. Эх, какая база была! Пресная вода, скалы, мыза. А сосны какие, а воздух! Ладно, еще возродится все, обязательно возродится. И деньги на то будут. Те, что спрятаны на острове Святого Бернара, чуть было не ставшего ловушкой. Что говорил Рейнеке-Ханс? О приметах преступников-иностранцев: синеглазый отрок, долговязый парень и мужик с родинкой на левой щеке. На левой щеке! Кажется, мы уже с ним встречались…
Они, преступники-иностранцы, знают о кладе. Итак, у острова Бьорке берем «Пленителя Бурь» на абордаж. Ну а дальше все по плану. Олово — на продажу. Оружие — себе. Преступников-иностранцев, тех троих… или двоих?.. ну, сколько их там ни есть — Рейнеке-Хансу, пусть вспомнит старое свое ремесло. Заговорят. Обязательно заговорят, а как же! Потом их — в море, на дно. Туда же и Свенсона. Или нет, Свенсона не стоит. Лучше отдать ганзейцам, пускай они его сами вешают, предварительно выложив за поимку кругленькую сумму. Ох, как складно все получается. А что? После стольких лет должна же, наконец, улыбнуться удача! Тогда вперед, нечего тут киснуть. Курс — Балтийское море. По пути можно заглянуть в ганзейские порты — за пресной водой и провизией.
— Эй, боцман!
— Да, герр капитан!
— Мачту починили?
— Почти уже. Скоро починят, герр капитан. Слышите, стучат?
— «Стучат»! Скажи, чтоб пошевеливались! Как рассветет — поднимать паруса. Курс — датские проливы. Или нет. Сначала Антверпен — купим провизию, а уж потом — проливы. Все ясно?
— Да, герр капитан.
— Исполняй.
Глава 5
Выборг. Сентябрь — октябрь 1473 г.
Он не погиб от дальней тетивы.
Рука в ночи меч накренила верно.
И стынет кровь на мышцах равномерно,
И мрамор проступает синевы.
Где ж голова поверженного тела?
К. А. Липскеров, «Голова Олоферна»
«Пленитель Бурь», счастливо миновав датские проливы, вошел в родные балтийские воды. Остался по левому борту Готланд, потянулся справа низкий берег Эзеля. Там и пополнили запасы воды, пошли дальше, не заходя ни в Ригу, ни в Ревель. Курс — шведский город Выборг. Уже был он почти рядом, близко-близко, уже бились холодные балтийские волны о темный берег мрачного острова Бьорке, поросшего угрюмыми соснами.
Человек, забравшийся на вершину одной из сосен, напряженно всматривался в море. Там, на западе, между морем и небом, возникла небольшая белая точка. Она быстро росла, приближаясь, пока не превратилась в белый квадратный парус, набухший ветром.
Человек, проворно спустившись на землю, опрометью бросился к берегу, где покачивалось на якорях большое двухмачтовое судно с изображением серебристого волка на форштевне.
— Герр капитан? — заглянул в капитанскую каюту боцман.
Голландец, небритый и опухший от вина, поднял на него мутные глаза. О, он уже устал ждать и надеяться. Но неужели?
— Герр капитан, приближается судно!
— Что за судно?
— Одномачтовик, квадратный парус.
— Это они. Ставьте паруса! Готовьте людей! Рейнеке-Ханс!
— Да, мой капитан!
— Проследи за пушками.
— Боцман! Вооружить всех. И в путь, в путь! Быстро!
— Будем принимать бой, кэп? — осведомился Олег Иваныч у Свенсона.
— Бой? Зачем? Пойдем лучше выпьем.
— Хорошая идея. Но как же эти? — Олег Иваныч кивнул на чужой корабль, идущий наперерез под всеми парусами.
— А ты посмотри по другому борту, герр Олег!
Олег Иваныч обернулся.
Возникшие на севере паруса быстро росли, приближаясь. Олег Иваныч насчитал уже пятнадцать кораблей, а они все еще продолжали появляться.
— Что за суда?
— Шведский флот. Постоянно здесь патрулирует. Очень помогает от пиратов.
— Так ты знал?
— Конечно. А чего же тогда я, до того державшийся за караваном, пустился в дальнейший путь в одиночку? Признайся, ты подумал, что твой друг Эрик Свенсон сошел с ума?
Без комментариев. А он далеко не дурак, этот капитан Свенсон, хоть и пьяница, надо признать, изрядный.
— Шкипер на «Магнусе Храбром», на флагманской каравелле, — мой родной брат Карл. Он примерно знает, когда я возвращаюсь.
— И, конечно, имеет за это кое-что, кроме бурного выражения родственных чувств!
— Ха-ха-ха! Ну, конечно, имеет! Ты умный человек, герр Олег, просто приятно с тобой разговаривать. А пить — так еще приятнее! Ну, что ты встал? Пошли, что ли? Вина еще полбочки. До Выборга должно хватить.
— Тысяча морских дьяволов! Доннерветтер! — изрыгал проклятия невезучий пиратский капитан Хорн ван Зельде. — Чтоб вас разорвало! Чтоб вы все посдыхали! Чтоб ваши могилы были на дне и в самом глубоком месте!
Провал. Полный. Полнейший. Так хорошо задуманная охота сорвалась в последний момент. И этот момент был кем-то хорошо подготовлен. Голландец далек от мысли, что появление шведского флота — просто роковая случайность. Нет, подобные случайности, конечно, иногда происходят, но обычно для их подготовки кое-кто прикладывает определенные усилия.
— Убавить парусов! Убрать оружие! Боцман, приготовь шведский патент. Если кто пожалует на судно — улыбаться и быть вежливым. И не дай Боже…
Раздался выстрел. Ядро, выпущенное из носовой пушки «Магнуса Храброго» недвусмысленно попросило «Серебряного Волка» лечь в дрейф. Со шведского флагмана спустили шлюпку.
Сам капитан ван Зельде лично встретил гостей поклоном:
— Рад видеть славных представителей шведского короля! По бокалу рейнского, лейтенант? Нет-нет, мы мирные негоцианты. Собираемся в Африку — для того и пушки. Там этих мавров — просто жуть. Да-да, патенты в порядке. Пожалуйста, взгляните. Мавры? А! В общем, был такой случай… Может, ко мне в каюту? Да ненадолго, всего по бокалу. Так идем, господа? Отлично. Прошу за мной. Одна просьба, мы можем спокойно зайти в ваш порт Выборг? Замечательно. Нет, ненадолго. Пресная вода, провизия — и все. Ваше здоровье, господа!
Город Выборг небольшой, но уютный. В бухте, на острове Линнасаари — крепость, построенная еще в конце тринадцатого века шведским рыцарем Торкелем Кнутсоном. Башня Олафа — главная башня замка — возвышается над крепостными стенами высоким дозорным стражем. На берегу, прямо напротив острова раскинулись высокие городские стены, над воротами герб — поддерживаемый архангелами щит, деленный на две части золотой горизонтальной полосою. В верхней части, на красном — три золотые короны Швеции, внизу — латинская буква W на лазоревом поле. В 1403 году по указу короля Эрика Тринадцатого Выборг официально стал городом, центром административного округа-лена.
Олег Иваныч и капитан Свенсон прошли городские ворота, пересекли обширную Ратушную площадь и свернули на узенькую кривую улочку, носившую имя короля Магнуса. Улочка была темной, сырой и грязной. Задирая плащи редких прохожих, дул с Финского залива злой осенний ветер, накрапывал дождик, нудный и серый. Поплотнее запахнув плащи, Свенсон и Олег Иваныч выбрались на Соборную площадь — вот уж где ветер с дождем разгулялись! Пересекли ее почти что бегом, при этом Свенсон чуть было не завалился в большую коричневатую лужу. Снова свернули, на этот раз — к улице Двенадцати Апостолов. Та была пошире, чем только что пройденная улица Магнуса, домишки стояли каменные, трехэтажные, богатые. Еще бы — именно тут и проживали многие члены городского совета. В том числе и сам бургомистр.
В конце улицы, на пересечении ее с безымянным переулком, сплошь застроенным каменными оградами, располагалась таверна некоего Гизелия Шмальца, выходца с острова Готланд. В память о главном городе Готланда таверна так и называлась — «Висбю». Кроме великолепного пива, славилась она жарким из дичи — кабанов и зайцев. На них слуги хозяина, с разрешения городского совета, охотились в близлежащих лесах, тянущихся далеко на восток, до самого Кексгольма. Именно таверну Шмальца с вывеской в виде кабаньей головы давно облюбовали новгородские купцы для решения всяческих дел — господин Шмальц был женат на русской.
Нельзя сказать, что таверна была полной, но она и не пустовала. В небольшом зале с дубовыми панелями у горящего камина за столом собралось человек десять. Судя по одежде, местные горожане. Толстяк в полосатой красно-зеленой куртке с разрезными рукавами-пуфами наливал в дальнем углу пиво из большой дубовой бочки.
Свенсон с шумом захлопнул входную дверь. Вздрогнули язычки пламени горящих по стенам свечей. Полосатый — видимо, это и был хозяин — оторвался от своего занятия, узнав Свенсона, заулыбался. Дав подзатыльника пробегающему мимо мальчишке с дымящимся блюдом, кивнул на гостей — встречай, мол. Поставив блюдо на стол, пацан, стуча деревянными башмаками, подбежал к вошедшим, подхватил сброшенные плащи. Повел было за общий стол.
Схватив его за рукав, Свенсон кивком головы показал на столик у дальней стены, под большим дубовым панно, изображающим крещение епископом Олафом язычников-финнов. Язычники были изображены плачущими — им не очень-то хотелось креститься, а епископ Олаф, наоборот, — смеющимся. Выражение лица этого святого человека было довольно ехидным, он словно подмигивал сидящим за столиком: пейте, мол, пока время ваше не пришло.
Олег Иваныч и Свенсон уселись у стены на лавку, покрытую толстым ганзейским сукном. Хозяйский мальчик проворно притащил по паре кружек пива с белыми шапками пены. Хорошее оказалось пиво — вкусное, плотное. Хоть и мутноватое немного.
Свенсон перекинулся парой фраз на шведском с хозяином.
— Нам не очень-то повезло, — перетолмачил Олегу Иванычу. — Новгородские суда покинули выборгскую гавань неделю назад. До весны вряд ли кто из них появится. Да и, к слову сказать, не очень хорошие отношения сейчас между Швецией и Новгородом. Большой войны нет, а мелких стычек — вдосталь. Да ты лучше меня знаешь.
Еще бы не знать. Жаль, конечно, что не будет попутного судна и в Новгород придется добираться на свой страх и риск. Ну что ж. Не впервой.
— Правда, есть еще один вариант, — Свенсон оглянулся по сторонам и понизил голос. — Из Сигтуны уже бы должен отплыть караван одного новгородского купца. Если он не пойдет прямо в Неву, обязательно должен заглянуть в Выборг. Именно с ним мы и… тссс…
— Чего ты опасаешься, Эрик?
— Ганзейских шпионов. Их тут тоже полно. Не поручусь, что таковых нет даже на «Пленителе Бурь».
— М-да. И долго ты собираешься ждать возможного прибытия новгородцев?
— Почему же «возможного»? Они обязательно придут, если не будет сильного шторма или каких иных ганзейских козней.
— Не преувеличивай возможности Ганзы, Эрик! — хмыкнул Олег Иваныч. — По-твоему, сильный шторм — это ганзейские козни?
— Ну да! Чьи же еще?.. Однако где же наше пиво? Эй, парень, ты там уснул, что ли?
Хлопнула дверь, на секунду обдав сидящих уличной сыростью. Пламя свечей дернулось, пробежали по стенам и потолку дрожащие тени. Человек в длинном сером плаще с низко надвинутым на голову капюшоном, пройдя через зал, уселся за дальний стол — прямо напротив пьющих пиво приятелей. Капли с его капюшона упали прямо в кружку Свенсона.
Тот схватился за меч:
— Эй, приятель. Ты не очень-то вежлив!
Незнакомец откинул капюшон… Узкое смуглое лицо, покрытое сетью морщин. Черные, близко посаженные глаза. И ужасный, от виска до рта, рваный шрам на левой стороне лица.
Голландец! Хорн ван Зельде!
Олег Иваныч и Свенсон ахнули разом. Ну, наглец! Открыто объявиться в Выборге, городе, где каждый второй купец некогда пострадал от его людей!.. Или наглец, или глупец. Но Хорн ван Зельде никак не глупец. Если заявился, то, верно, не для того, чтобы раскаяться и сдаться властям.
— Вижу, вы оба меня узнали. Я шел за вами от самой ратуши. Шел, чтобы поговорить. В порту это сделать невозможно — слишком много там нынче шведских матросов, а у них ко мне счеты. У меня для вас выгодное предложение, герр Олег.
— Слушай, Эрик, — проигнорировал Олег Иваныч, — может, кликнем стражу? Виселица на башне Олафа явно нуждается в новом украшении.
— Не к месту шутите, уважаемый господин. Короче, ваш парень у меня.
— Что?!
Читать бесплатно другие книги:
