Миф Линкольна Берри Стив

Глава 49

Вашингтон, округ Колумбия

Люк молчал, дожидаясь, когда дядя заговорит с ним первым.

– Ну и как твои дела? – спросил президент.

– Ничего другого ты спросить не мог?

– Я регулярно общаюсь с твоей матерью. По ее словам, у нее всё в порядке. Мне всегда приятно это слышать.

– По какой-то причине ты ей нравишься, – сказал Люк. – Правда, я никак не могу понять по какой.

– Уж не потому ли, что ты всего обо всем не знаешь?

– Знаю только, что мой отец считал тебя лошадиной задницей, и я разделяю его мнение.

– Ты многое себе позволяешь в разговоре с тем, кто может в два счета тебя уволить.

– Меня это не колышет.

– Ты совсем такой, как он, и это меня пугает. Твои братья больше пошли в мать, – сказал Дэниелс и ткнул в него пальцем. – Ты же – его копия.

– О, это самое приятное, что я от тебя слышал.

– Я не так уж плох, как ты думаешь.

– Я вообще о тебе не думаю.

– Скажи, это все из-за того, что случилось с Мэри?

Этой темы они старались не касаться. Единственная дочь Дэнни, она же двоюродная сестра Люка, маленькой девочкой погибла во время пожара в доме. Отец был бессилен ее спасти, хотя и слышал, как она звала его из объятого пламенем дома. Пожар начался из-за сигары, которую Дэнни оставил в пепельнице. Тетя Паулина постоянно просила мужа не курить в доме, но тот игнорировал ее просьбы и всегда поступал по-своему. Мэри похоронили на семейном участке, посреди высоких сосен. На следующий день после ее похорон Дэнни присутствовал на заседании городского совета, как будто ничего не случилось. Вскоре он стал мэром, затем сенатором, затем губернатором и, наконец, президентом.

«Он ни разу не навестил могилку ребенка», – бывало, говорил отец.

Тетя Паулина так и не простила мужа. После смерти дочери их брак превратился в своего рода спектакль на публику. Отец Люка тоже не простил брата. Не простил за сигару. Не простил за холодное безразличие.

– Ты сегодня у нас молодец, – произнес Дэнни. – И я хочу, чтобы ты знал: я в тебе не сомневаюсь.

– О да, теперь я могу спать спокойно.

– А ты, я смотрю, парень дерзкий.

Голос дяди зазвучал нотой выше, мышцы лица напряглись.

– Это я, похоже, в тебя.

– Что бы ты там ни думал, я любил твоего отца, а он любил меня. Ведь мы с ним братья.

– Мой отец считал тебя мудаком.

– А я и был им.

Это признание потрясло Люка. Но поскольку сегодня, похоже, ночь признаний, он решил задать еще один вопрос:

– Почему моя мать неравнодушна к тебе?

– Я за ней когда-то ухаживал.

А вот это что-то новенькое.

– Правда, она бросила меня и предпочла твоего отца, – усмехнулся Дэнни Дэниелс. – С ним ей было лучше. Сказать по правде, мне тоже. Для меня она была слишком хороша.

Люк согласился, хотя и не сказал этого вслух.

– Мне жаль, что случилось между твоим отцом и мной. Мне жаль, что вообще случилось в моей жизни. Я потерял дочь. – Президент на минуту умолк. – Но мне кажется, что моим племянникам пора перестать меня ненавидеть.

– Ты разговаривал с моими братьями?

– Нет. Я начал с тебя.

– Ты был на могилке Мэри?

Дэниелс посмотрел ему в глаза.

– Еще нет.

– И тебя это не задевает?

На мгновение в комнате повисло напряженное молчание.

– В том пожаре я потерял всё, – произнес Дэнни каким-то не своим голосом. – Все до единого фото. Всю память о ней. Все сгорело дотла.

– И потому ты вел себя так, будто ничего не было?

На миг между ними вновь воцарилось молчание, после чего Дэнни произнес:

– У меня остался лишь ее мысленный образ.

Люк не знал, что на это сказать.

В глазах дяди стояли слезы. Таким Люк его еще никогда не видел.

Дэнни Дэниелс сунул руку в карман брюк и, вынув сложенный пополам конверт, протянул его племяннику. На передней его стороне синими чернилами было нацарапано: «Моим сыновьям».

Люк узнал почерк отца.

Дэнни, похоже, совладал с собой и встал со стула.

– Он вручил мне его перед самой смертью, велев передать «моим мальчишкам», когда я сочту нужным.

Сказав это, президент направился к двери. Люк проводил его взглядом. Дверь распахнулась, затем снова захлопнулась. Он посмотрел на сложенный конверт.

Что бы ни было там внутри, слова эти написаны тринадцать лет назад. Первое, что пришло ему в голову, – он должен вскрыть конверт в присутствии братьев. Впрочем, нет, в этом случае пришлось бы ждать. Дэнни Дэниелс знал, что он сегодня приедет сюда. И потому решил, что настал подходящий момент, чтобы вручить племяннику отцовское письмо.

Люк расправил конверт и вскрыл печать. Внутри оказался единственный листок, испещренный отцовским почерком. Набрав полную грудь воздуха, Люк погрузился в чтение.

Чтобы покинуть этот мир с легкой душой, а нам всем сказать друг другу слова прощания, я решил подать голос из могилы. Почти всю свою жизнь мы с братом не ладили. Нас разделял не только возраст, но и множество других вещей. Между нами никогда не было той теплоты, которой положено быть между братьями.

То, что случилось с Мэри, и моя реакция на постигшее Дэнни горе стало причиной многих страданий в нашей семье. Ваш дядя порой бывает упрям. Порой даже жесток. Но это не означает, что он зачерствел душой. Все мы справляемся с нашим горем по-разному. Он предпочел не замечать его. Моя ошибка заключалась в то, что я не разрешал ему быть самим собой. Я хочу, чтобы вы все знали: мы с Дэнни помирились. Ему известно о моей болезни, и мы с ним вместе оплакали наши ошибки. Я хочу напомнить вам, что он мой брат. Я люблю его и хочу, чтобы вы, мои сыновья, тоже его любили. У него нет своих детей и никогда не будет. Мне страшно представить, какую ужасную потерю он пережил. Я обвинял его, и он на меня обиделся. Но трагедия та произошла по чистой случайности. Я же пытался увидеть в ней нечто иное. Мы оба сожалеем о наших поступках и простили друг друга целиком и полностью, как и полагается братьям. Он сказал мне, что нет того дня, чтобы он не думал о Мэри. Эта боль никогда не покинет его. И поэтому, сыновья мои, давайте не будем ее усиливать. Будьте добры с вашим дядей. Вы нужны ему, даже если он никогда в этом не признается. Сделайте это хотя бы ради меня.

В глазах Люка стояли слезы. Его отец был прав. Он ничего не знал о душевных страданиях Дэнни Дэниелса. Тот всегда носил свою боль в себе. Люк давно подозревал, что Стефани что-то известно, но они никогда не говорили с ней на эту тему.

Судьба жестоко обошлась с Дэнни. И все мы пытаемся справиться с нашим горем по-своему.

Люк ощутил себя дураком. Вернее, ребенком, которого отругал отец.

– Я это сделал, – прошептал он, обращаясь к странице. – Я помирился с ним, как ты и хотел.

Слезы катились по его щекам. Боже, он уже забыл, когда плакал в последний раз. Как давно это было!

Люк крепко сжал листок бумаги, зная, что его касались руки отца. Эта была их последняя физическая связь. Зато он понял, что хотел сказать ему отец. В живых остался его брат, и они не должны порывать связующих их нитей.

Досадное недоразумение развело их в разные стороны. Но больше так не будет. Сыновья должны прислушиваться к отцовскому голосу.

– Я сделаю так, как ты сказал, – прошептал он. – Это я обещаю. Мы все сделаем так, как ты сказал.

Глава 50

07.30

Роуэн расплатился с водителем и вышел из такси у дома номер 9900 по Стоунибрук-драйв. Его уже ждали четверо коллег, каждый из которых представлял один из четырех округов Юты. Пятым представителем штата в Сенате был он. Шестой конгрессмен, тоже сенатор, как и он, не был участником плана, так как шесть лет назад получил сенаторское кресло по чистому везению.

Все пятеро были «святыми», и он среди них – самый старший как в Конгрессе, так и в Церкви. Пальто его было плотно застегнуто на все пуговицы. Впрочем, зябкий утренний воздух скорее бодрил. Эту встречу он созвал по электронной почте, которую разослал рано утром, как только вернулся из библиотеки Конгресса.

Они стояли перед их вашингтонским храмом. Высокое, устремившее к небу шесть позолоченных шпилей здание, облицованное белым алабамским мрамором, высилось в десяти милях к северу от Капитолия посреди пятидесяти двух акров леса. Всякий раз, пролетая над Мэрилендом на самолете, Роуэн с воздуха любовался его грандиозным силуэтом.

Обменявшись приветствиями, они зашагали в направлении пруда с фонтаном, украшавшим главный вход. Роуэн выбрал это место потому, что знал: здесь их никто не увидит, тем более в столь ранний час в пятницу. Сам храм был закрыт на замок, что даже к лучшему. Они поговорят на улице, у стен обиталища Бога, с тем чтобы их слышали все Пророки. Сегодня запланированы заседания Палаты представителей и Сената, однако начнутся они не раньше чем через два часа.

– Мы уже почти у цели, – сказал Роуэн, с трудом сдерживая волнение. – Наконец это началось. Я должен знать, что Солт-Лейк-Сити к этому готов.

– Я уже проверил, – доложил представитель четвертого округа. – Результаты прежние. У нас девяносто пять из ста четырех голосов, как в Палате представителей, так и в Сенате штата. Все они сторонники отделения.

То, что должно произойти, должно быть проделано с максимальной точностью. Юта станет полигоном, на котором произойдет отмена решения суда 1869 года по иску «Техас против Уайта». Битва будет кипеть в Верховном суде США, и не хотелось бы, чтобы ее исход решила какая-нибудь мелкая процессуальная зацепка. Исход же должен быть таким: любой штат имеет право выхода из Союза, и неважно, правильно было проведено голосование по этому вопросу или же нет.

– А губернатор? Какой у него настрой?

– Все отлично, – заверил его представитель второго округа. – Мы с ним все тщательно обсудили. Он уже устал ждать – так же, как и мы.

Роуэн знал, на что тот намекает. Реформы здесь бессильны. Выборы не предлагали реальных альтернатив, и у других партий не было никаких надежд на успех. Мятеж? Революция? Федеральное правительство подавит их в зародыше. Единственным логическим способом достичь своих целей оставалась сецессия. Это кратчайший путь вернуть себе хотя бы некое подобие свободы распоряжаться своей судьбой. И самое главное, это был ненасильственный путь – мирный отказ от политики, которую они считали для себя неприемлемой, а значит, путь вполне американский. В конце концов, разве не им пошли когда-то Отцы-Основатели в своем стремлении освободиться от диктата Англии?

Роуэн посмотрел на грандиозный храм.

Сто шестьдесят тысяч квадратных футов уместилось под этой крышей. Шесть залов для богослужения, четырнадцать залов для заключения брака. Его белые стены символизировали чистоту и просвещение. Некоторые камни были стесаны до толщины в полдюйма и в определенное время дня пропускали внутрь слабый солнечный свет.

Он любил бывать здесь.

– Проект билля уже готов, и его можно подавать в суд, – добавил другой конгрессмен. – Штат Юта требует для себя выхода из состава США, и чтобы сделать этот выход легитимным, необходимо незамедлительно провести референдум, чтобы народ Юты своими голосами подтвердил это требование. Разумеется, будут несогласные, но подавляющее большинство проголосует «за».

К тому же условия выхода вполне разумные.

Актом сецессии будет прописано, что поскольку на территории штата имеется федеральная собственность, главным образом обширные земельные угодья, то за них будет выплачена компенсация. Возможно, некоторые жители Юты не захотят стать гражданами новой страны; им будет дана возможность покинуть ее пределы, возможно даже, с компенсацией за утрату собственности и любые убытки, которые они при этом понесут.

То же самое касается корпораций и фирм, хотя новая страна, Дезерет, предоставит для них деловой и инвестиционный климат куда более благоприятный, чем они имели в США. Кроме того, юной стране, возможно, придется взять на себя свою часть национального долга – в сумме, которая имелась на дату сецессии. Разумеется, эта цифра нуждается в уточнении. С другой стороны, новая страна имеет полное право претендовать на федеральные активы штата Юта, которые в противном случае отойдут оставшимся сорока десяти штатам. Его команда уже досконально изучила соотношение и обнаружила, что активы перевешивают долг, и таким образом Юта имеет полное право требовать свою долю. Разумеется, она может этого не делать, при условии, что федеральное правительство откажется от своих претензий на федеральную собственность на территории штата. И во избежание всяких сомнений, референдум недвусмысленно даст понять, что такова воля большинства людей штата Юта.

Сецессия.

Пройдет ли она гладко? Лично он сомневался в этом. Однако «святые» – большие умельцы составлять планы и воплощать их в жизнь. Они своего непременно добьются.

– Разумеется, – произнес один конгрессмен, – Вашингтон проигнорирует резолюцию и голоса. Вы прекрасно это знаете. Вот тогда-то мы откроем наши козыри.

Безусловно, это будет битва титанов. Одна политическая воля против другой. Некоторое время назад они, не афишируя, провели опрос жителей Юты. Примерно 70 процентов высказались в пользу сецессии. Причем цифра эта не менялась вот уже пять лет. Именно она и позволила перевести вопрос в юридическую плоскость. И вновь большинство законодателей штата поддержали эту идею.

Люди были готовы к выходу из Союза. И все же надо быть готовым к тому, что Соединенные Штаты Америки не отпустят Юту без боя.

– У нас есть план. Юта тотчас перестанет платить по федеральным обязательствам, – сказал один из коллег. – Таким образом, действие федеральных законов тотчас будет приостановлено. Представителям федеральной власти будет предложено покинуть штат. Наша же стратегия такова: как только народ проголосует за сецессию, все мы сложим с себя полномочия конгрессменов. Думаю, увидев всенародную поддержку, даже твой собрат по Сенату перейдет на нашу сторону.

Роуэн улыбнулся. Последние шесть лет он и его коллега почти не разговаривали.

– Это дерзкий шаг. Однако необходимый. Пока все окончательно не разрешится, я поручу Церкви провести с людьми разъяснительную работу.

– Вашингтон не осмелится посылать войска, – сказал другой конгрессмен. – Ему не нужна кровь. Это означало бы крупный международный конфуз.

Это верно. История на их стороне.

В 1989 году всего за несколько недель Болгария, Чехословакия, Восточная Германия, Венгрия и Польша практически бескровно сбросили коммунистические режимы. Советский Союз не рискнул вводить войска. Отказавшись от военного вмешательства, он отпустил своих бывших сателлитов на свободу. Кровь пролилась лишь в Румынии, где обе стороны жаждали помериться силами. США нет смысла занимать жесткую позицию. Введение в Юту федеральных войск ничего не даст.

– Верно, – согласился Роуэн. – Скорее спорный вопрос будет передан в суд.

А это именно то, что им нужно.

США подадут иск против ответчика, которого они по-прежнему будут называть Ютой. Их цель – найти юридическое обоснование невозможности выхода штата из состава США. По всей видимости, аргументация будет следующей: согласно решению, вынесенному по иску «Техас против Уайта», Юта не имеет конституционного права на сецессию. Поскольку штат будет ответчиком по этому иску, согласно статье третьей Конституции США, дело подпадает под юрисдикцию Верховного суда, что, в свою очередь, означает, что дело будет рассмотрено в считаные недели, если не дни. Потому что вряд ли федеральное правительство будет ждать, пока сепаратистские настроения распространятся дальше. Наверняка так и будет.

Техас, Гавайи, Аляска, Вермонт и Монтана наверняка быстро последуют по стопам Юты. Союз затрещит по всем швам.

Что касается его самого, то он бросит в бурлящий котел последний ингредиент. Никому не известное свидетельство. Его будет достаточно, чтобы выиграть юридическое сражение. Ибо кто рискнет оспорить слова самих Отцов-Основателей?

– Адвокаты готовы, – сказал он. – У меня вчера состоялась с ними встреча. Окончательный аргумент почти в моих руках. Это вопрос нескольких дней, если не часов.

Новую уверенность вселила в него бандероль, которую он получил перед тем, как выйти из своей резиденции в Джорджтауне. Это были копии заметок, сделанных рукой Мэдисона. Тот спрятал их у себя в Монпелье. Накануне ночью их обнаружила Стефани Нелл, и каждое слово в них служило подтверждением его правоты: сецессия законна.

В частности, по этому поводу было сказано следующее:

Этот документ можно вручить генералу Вашингтону, дабы тот поступил с ним, как сочтет нужным. Главное, что существование такого документа не должно разглашаться, если только ему не потребуется ратификация того или иного штата или же для обоснования выхода того или иного штата из Союза.

Можно ли выразиться яснее?

Стефани Нелл обещала ему оригинал тайного протокола в обмен на гарантии, что у его ведомства интереса к ней больше нет. Верно, они ему пригодятся, но куда более важен сам документ, подписанный в субботу в далеком сентябре 1787 года. К счастью, ответ на этот вопрос был в руках его Церкви, а не федеральной администрации.

Роуэн вновь бросил взгляд на величественный храм – первый из возведенных «святыми» на Восточном побережье США. Первый после храма в Солт-Лейк-Сити, увенчанный шестью шпилями. Самый высокий в мире. Один из пяти, на котором запечатлен ангел Мороний, держащий золотые таблички.

Семь его этажей олицетворяли шесть дней творения и седьмой день отдыха. Его прекрасные витражные окна, вознесшиеся вверх на всю высоту башен, играли красными, оранжевыми, голубыми и пурпурными бликами, олицетворяя непрерывное восхождения к божеству. Как это символично, особенно учитывая то, что скоро произойдет!

– Мы изменим весь мир, – произнес сенатор.

Его коллеги, похоже, были довольны.

– Мы доведем до конца то, что в свое время не успели сделать Джозеф Смит, Бригам Янг и другие пионеры. – Роуэн на минуту умолк. – Мы наконец обретем независимость.

Глава 51

Над Атлантикой

Салазар удобнее расположился в кожаном кресле главного салона и приготовился отведать ланч – баранину с овощами, которую в микроволновке разогрела для него Кассиопея. Из всех принадлежавших ему средств передвижения «Лирджет» был его самым любимым. Хусепе проводил на его борту немало времени, перелетая из одного места в другое и, главное, не отказывая при этом себе в комфорте.

– Я обещал тебе кое-что объяснить, – сказал он.

– Верно, обещал, – улыбнулась Кассиопея.

Два его телохранителя сидели сбоку, рядом с кухней и туалетом, и были заняты тем, что тоже поглощали еду. Салазар говорил вполголоса, хотя рев авиамоторов заглушал его слова.

– Трудно понять, когда все началось. Скажем так – мы хотим завершить то, что начали Джозеф Смит и Бригам Янг. Мы доведем их дело до конца, мы наконец построим Сион.

– Церковь построена и процветает, – возразила Кассиопея, – причем по всему миру. Так что эта миссия завершена.

– Но не так, как они о том мечтали. Нас вечно вынуждали идти на компромисс, быть такими, как все. Мы переселились на берега Большого Соленого озера, чтобы жить так, как завещали Пророки, – следуя Книге Мормона, строить на земле истинный Сион. Но этого не случилось.

– Для этого вам потребовалась бы собственная страна.

Салазар улыбнулся.

– Это именно то, что мы намерены создать. Страну Дезерет со столицей в Солт-Лейк-Сити. Ее границы включат в себя территорию нынешнего штата Юта и любые другие земли, которые пожелают присоединиться к нам.

Было видно, что Кассиопея заинтригована.

Салазару вспомнилось, как он сам впервые услышал план Старейшины Роуэна. Тогда его сердце было исполнено радости и замешательства. Впрочем, все его сомнения моментально развеялись, как только Роуэн поведал ему, каким образом сбудется пророчество Белого Коня.

– Помнишь, я читал тебе отрывки из дневника Раштона? Что, согласно пророчеству Белого Коня, ключ к конституции в руках у «святых»? В тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году Янг произнес в храме Солт-Лейк-Сити речь. В частности, он сказал:

Будет ли конституция уничтожена? Нет. Она останется в целости и сохранности, и, как сказал Джозеф Смит, «настанет время, когда судьба нации будет висеть на волоске. В этот критический момент наш народ выступит вперед и спасет ее от губительного разрушения». Да будет так.

Пророк Бригам сказал это спустя четырнадцать лет после того, как было оглашено пророчество Белого Коня, и за семь лет до начала Гражданской войны. Во время войны его слова стали истиной, ибо «святые» действительно спасли страну от разрушения.

Кассиопея внимательно его слушала. Он объяснил ей, как Бригам Янг и Авраам Линкольн заключили соглашение, и когда Линкольну принесли подписанный Отцами-Основателями документ, в котором говорилось, что штаты имеет право на выход из Союза, Линкольн поставил на нем печать.

– Пророк Бригам не стал разглашать его содержание Югу, – продолжал Салазар. – Вместо этого он спрятал документ и тем самым помог сохранить Союз. Гражданская война разгорелась из-за спора, имеют ли штаты право выхода из Союза. Что было бы, если бы тем мятежным штатам стало известно о том, что право выхода предусмотрели еще Отцы-Основатели? Я бы сказал, что конституция и впрямь повисла тогда на волоске. Но Церковь, как Белый Конь, дала Соединенным Штатам возможность уцелеть.

– Поразительно, – сказала Кассиопея, – учитывая отношение к ним федерального правительства.

– Что служит очередным свидетельством нашей верности конституции.

– Но больше о ней говорить нельзя?

– Это почему же? Но в пророчестве Белого Коня однозначно сказано, что мы должны быть верны Конституции Соединенных Штатов, ибо та дарована нам по наитию Божьему. Имеется в виду весь документ, во всей его целостности, каким его составили авторы. Мир изменился, Кассиопея. Изменилось американское правительство. Из всего того, что я читаю и слышу, я узнаю, что в Америке есть немало тех, кто был бы рад избавиться от федерального правительства. Мы лишь одни из многих, но для нашей Церкви настало время пойти своим путем. Старейшина Роуэн поведет Юту к выходу из состава США. Ты обратила внимание на штаты, отмеченные на карте у меня в кабинете? Они последуют за нами.

Кассиопея отложила вилку и попыталась переварить услышанное.

– И что вы станете делать, если вам удастся выйти из состава Соединенных Штатов? Что будет потом?

– Станем жить, как завещали Пророки. Мы до сих пор мудро распоряжались нашими ресурсами. Церковь имеет собственность на миллиарды евро по всему миру. У нас практически нет долгов. Мы умные, способные, самодостаточные. У нас больше денег, чем у любого правительства во всем мире. Мы умеем вести дела. У нас не возникнет проблем с созданием собственного правительства.

– И кто же его возглавит?

– Разумеется, Пророк. Пророки есть и останутся нашими вождями на земле. Вскоре им станет Старейшина Роуэн.

Салазар потянулся за дипломатом и достал оттуда какие-то бумаги.

– Все это было предсказано еще давно. В тысяча восемьсот семьдесят девятом году, третьим Пророком, Джоном Тейлором. Послушай, что он сказал тогда.

Недалек тот день, когда вся страна сотрясется от центра и до окраин. И теперь любой из вас может это записать, я же стану пророчествовать от имени Бога. И тогда сбудется предсказание, данное нам в одном из его откровений через Пророка Джозефа Смита.

Те, кто не возьмут в руки меч, чтобы сражаться против своего соседа, будут искать спасения в Сионе. И они придут и скажут, мол, нам ничего не известно о принципах вашей религии, но мы видим, что вы честные люди. Вы следуете путем справедливости и праведности, и мы хотим жить с вами и быть под защитой вашего закона.

Что касается вашей религии, мы о ней поговорим чуть позже. Возьмем ли под нашу защиту этих людей? Да, как все честные люди. Когда народ порвет на клочки Конституцию Соединенных Штатов, Старейшины Израилевы вознесут ее для всех народов земли и провозгласят свободу и равные права всем людям, и протянут руку помощи всем угнетенным народам. Это часть нашей программы, и пока мы поступаем праведно и боимся Бога, он будет помогать нам и останется на нашей стороне в любых обстоятельствах.

– Это не я придумал. Эту речь произнес Тайлор перед народом. И вот теперь Старейшина Роуэн выполнит это предсказание. Но не без нашей помощи, – помолчав, добавил Салазар. – Именно ради этого мы в данный момент держим путь к самому последнему фрагменту головоломки.

И он рассказал ей про часы Линкольна и о том, что может лежать внутри.

– Может, да, а может, и нет, – заметила Кассиопея.

Салазар кивнул.

– Потому-то и нужно проверить. Если там ничего не окажется, мы попробуем поискать в другом месте.

– Я могла бы достать для вас то, что вам нужно, – предложила Кассиопея.