Мир английского футбола. Знаменитые клубы, легендарные игроки и драматичные сюжеты Калашников Иван

Глава 1

«Лестер Сити», кости короля и сенсационное чемпионство

В марте 2015-го самым важным городом Англии был Лестер: здесь хоронили короля. Ричард III, последний правящий монарх из рода Плантагенетов, погиб в 1485 году в битве при Босворте – финальном крупном сражении в Войне Алой и Белой розы. После этого власть в стране перешла к династии Тюдоров. Тело Ричарда III привезли в Лестер – ближайший к месту битвы крупный город, – где в соответствии с законами военного времени и нравами конца XV века выставили его напоказ, изувечили и бросили в неприметную могилу. Спустя полвека от места захоронения не осталось и следа.

Могила Ричарда исчезла, но сам он вскоре превратился в одного из наиболее демонических персонажей английской классической литературы. Утопист Томас Мор написал «Историю Ричарда III», которая утверждала: король был патологически одержим идеей единоличной власти и в числе прочего отдал приказ об убийстве жены, двух племянников-принцев и других родственников. В конце XVI века по мотивам книги Мора Шекспир написал пьесу «Ричард III», закрепив в сознании нации образ подлеца и предателя.

В XX веке началась реабилитация Ричарда. Историки сочли труды Мора и даже Шекспира протюдоровскими и местами откровенно лживыми. Оказывается, король был беспримерно отважен, щедр и справедлив (несмотря на частые вспышки гнева и дурной характер) и не заслуживал подобной репутации даже в статусе побежденного. Переосмысление его роли в истории Англии тоже проникло в популярную культуру: Аль Пачино снял о Ричарде III свой первый фильм в качестве режиссера, а Джордж Р. Р. Мартин срисовал с него сразу несколько персонажей «Песни Льда и Пламени» (она же «Игра престолов»), включая карлика Тириона Ланнистера.

Параллельно Общество памяти Ричарда III начало поиски могилы короля, и в 2012 году на автомобильной парковке в центре Лестера ковш экскаватора отрыл скелет с характерным искривлением позвоночника. Еще год ушел на анализ ДНК, еще два – на то, чтобы отстоять право торжественно перезахоронить Ричарда не в Йорке (главном городе династии Плантагенетов), а здесь, в Лестере. Мероприятия длились почти неделю, а затем Лестер должен был надолго пропасть с первых страниц английских газет. Но он задержался там еще как минимум на год – благодаря футбольной команде.

За день до того, как скелет Ричарда III переложили в дубовый гроб, лично сделанный дальним потомком короля Майклом Ибсеном, «Лестер Сити» потерпел очередное поражение – уже 18-е в сезоне – и занимал последнее место в чемпионате. Летом клуб вернулся в премьер-лигу после десятилетнего отсутствия с твердым намерением закрепиться в высшем дивизионе, но сначала у игроков под руководством Найджела Пирсона не получалось практически ничего. По крайней мере до тех пор, пока еще один дальний родственник Ричарда III и главный на тот момент актер Великобритании Бенедикт Камбербатч не зачитал стихи над могилой короля, наконец-то похороненного должным образом. В своем следующем матче «Лестер» победил «Вест Хэм», затем расправился еще с тремя соперниками подряд и в итоге до конца сезона потерпел всего одно поражение в девяти матчах – от чемпионской команды «Челси» Жозе Моуринью.

Я впервые приехал в Лестер в середине апреля, перед матчем против «Суонси», когда команда только начала подниматься со дна турнирной таблицы. Самая большая толпа стояла у паба «Король Ричард III», в соседнем заведении наливали эль «Возвращение короля», многие болельщики шли на игру в пластиковых шлемах и кольчугах. Главная примета времени ждала у стадиона: огромный баннер с надписью «Найджел Пирсон – наш король» и портретами тренера и короля по бокам. Еще месяц назад здесь была куда популярнее шутка «Кого похоронят раньше – „Лестер Сити“ или Ричарда III?»; сейчас болельщики были готовы короновать человека с изначально сомнительной репутацией, которая внезапно начала стремительно выправляться.

Еще месяц назад здесь была куда популярнее шутка «Кого похоронят раньше – „Лестер Сити“ или Ричарда III?»

Найджел Пирсон как-то сказал, что пошел бы в армию, если бы не футбол. Если сидеть слишком близко к тренерской скамейке «Лестера», поверить в это очень просто. Передо мной 90 минут метался человек с образцовой милитари-стрижкой, выкрикивающий игрокам разбитые по слогам команды и приходящий в болезненное исступление от невыполнения его указаний. При этом «Лестер» еще и выигрывал. Наблюдая за Пирсоном, я подумал, что рамки технической зоны, очерченные у скамейки, впервые кажутся мне разумным изобретением – по крайней мере, они хоть в чем-то ограничивают этого человека.

К тому моменту уже было известно, что случается вне границ. Однажды Пирсон подскочил к трибуне, откуда его оскорблял болельщик, и выдал в ответ страшную (даже по английским стадионным меркам) грубость: «Fuck off and die» («Отвали и сдохни»). Еще более тревожный случай произошел в матче с «Кристал Пэлас», когда игрок соперников Джеймс Макартур выкатился за бровку, а Пирсон насел на него сверху и начал душить; ничего серьезного не случилось, но тренер не смог утаить вполне очевидного намерения. После этой выходки совет директоров «Лестера» в тот же день сначала уволил Пирсона, а потом восстановил в должности, и тот человек, что выступил в его защиту, наверняка провел остаток сезона в шоке от того, как импульсивный и неконтролируемый тренер вскоре преобразил команду.

Пирсон часто рассказывал журналистам байку о том, как отбился от пяти диких собак в горах Трансильвании: «Мне пришлось прижаться спиной к дереву, чтобы на меня не напали сзади. Я был вооружен только палкой для ходьбы, но этого хватило». Наверное, даже слишком часто: после десятого упоминания над этой не самой ординарной историей начали смеяться. Но возможно, Пирсон действительно становился сильнее в самых дискомфортных ситуациях – именно так он вытаскивал «Лестер» из пропасти третьего дивизиона в сезоне-2008/09, а затем, покинув клуб на пару лет, вернулся, чтобы вывести его в премьер-лигу.

Перед фантастической серией «Лестера» весной 2015 года Пирсон тоже был загнан в угол – и снова вывернулся оттуда со звериной ловкостью, попутно ухватив звание лучшего тренера премьер-лиги в апреле. Пирсону откровенно нравилось в окружении врагов и дико льстили сравнения с Ричардом III, да и расстался он с клубом вполне в духе персонажа «Игры престолов»: после того как трое футболистов «Лестера», среди которых был сын Пирсона, угодили в Таиланде в расистский секс-скандал, единственным выходом для владельцев оставалось увольнение тренера.

Однако свою королевскую битву Пирсон выиграл: в последний день чемпионата «Лестер» оказался на 14-м месте. От зоны вылета команду отделяло шесть очков. Главная местная газета отпраздновала чудесное спасение программным заявлением на первой полосе: «Теперь у нас в городе две достопримечательности – могила Ричарда III и футбольный клуб».

До того как «Лестер» заиграл в самый эффективный футбол в премьер-лиге, рядовой английский болельщик наверняка знал об этой команде одно: когда она забивает гол, на стадионе играет песня «Fire».

Самую узнаваемую футбольную мелодию 2010-х сочинила лестерская группа Kasabian. Сначала «Fire» раскачивала трибуны «Уокерс Стэдиум», затем ею озвучили проморолик английской премьер-лиги, а следом и вовсе поставили на заставку к каждому матчу чемпионата – так, что игроки выходили из подтрибунного помещения на поле и экраны телевизоров под упругий рифф гитары Серджио Пиццорно, самого ярого болельщика в составе Kasabian. Высоченный брюнет, внук итальянского эмигранта из Генуи, в детстве мечтал стать футболистом, проходил просмотр в «Ноттингем Форест» и вполне мог отправиться по карьерному пути, скажем, Энди Кэрролла – в Англии ведь до сих пор обожают огромных доморощенных центрфорвардов, а экзотическая фамилия добавила бы к его трансферной стоимости миллионов пять фунтов. Но Пиццорно решил стать рок-звездой.

«Боление за хреновую команду помогает сочинять крутую музыку», – утверждал Серж в конце 2000-х, когда Kasabian уже без проблем собирали стадионы, а «Лестер» балансировал на грани второго и третьего дивизионов. В мае 2014-го мне довелось лично пообщаться с Пиццорно по случаю выхода нового альбома, и разбудить музыканта, которого заставили давать интервью в девять утра в субботу, смогло только напоминание о том, что его любимый клуб наконец-то вернулся в премьер-лигу. «Ну, это не значит, что мы теперь начнем писать хреновые песни, – пытался отшутиться Пиццорно. – Но вообще когда я представляю, как „Лестер“ будет забивать в премьер-лиге, а болельщики прыгать на стадионе под сочиненную нами „Fire“, то понимаю, что ничего лучше в моей жизни уже не случится».

«Боление за хреновую команду помогает сочинять крутую музыку».

Утро субботы и правда делает рок-звезд скромнее; на самом деле в жизни Пиццорно было немало невероятных моментов на стыке музыки и футбола. Однажды английская федерация футбола пригласила его и Ноэла Галлахера, гитариста Oasis и болельщика «Манчестер Сити», на жеребьевку пятого раунда Кубка Англии на «Уэмбли». Галлахер привык появляться на мероприятиях любого рода (лишь бы рядом не было несносного младшего брата Лиама) и выглядел совершенно расслабленным на фоне явно нервничающего Пиццорно. В лицо музыкантам смотрели камеры прямого эфира телеканала Sky Sports, сзади зияла пустота 90-тысячного стадиона. Переминаясь на длиннющих ногах, Пиццорно вытащил из чаши 21-й номер – «Лестер Сити». Галлахер потянулся определять соперника для «Лестера» и достал шар с номером 23 – «Манчестер Сити». Ноэл ошарашенно выпалил: «Yes!» – и полез обниматься с Сержем. «Ноэл в этой жизни все повидал, но и он был в шоке, – вспоминал гитарист Kasabian. – Мы какое-то время просто таращились друг на друга и не могли говорить. А потом решили, что обязательно поедем на матч. Первая игра закончилась вничью, но мы и на переигровке побывали».

А летом 2012 года на стадионе «Олд Траффорд» в рамках проекта Soccer Aid прошел товарищеский благотворительный матч сборных Англии и остального мира. Его участников как будто набирали по обложкам попавшихся под руку журналов: Робби Уильямс, Эдвард Нортон, Уилл Феррелл, Вуди Харрельсон, а также экс-футболисты Дэвид Симен, Кларенс Зеедорф, Эрнан Креспо и другие. Поскольку песня «Fire» уже два года разогревала зрителей перед матчами премьер-лиги, в селебрити-команду попал и Серж Пиццорно. На его любимой позиции центрфорварда вышел Майк «Остин Пауэрс» Майерс, так что Пиццорно в футболке с седьмым номером пришлось уйти на левый фланг атаки. На 22-й минуте Фредди Юнгберг перехватил мяч в центре поля, пробежал с ним до штрафной и отдал передачу в штрафную набегающему Сержу. Тот чуть замедлился, подобрал ногу и первым касанием подсек мяч над головой бывшего вратаря «Арсенала» и сборной Англии Дэвида Симена. Тот изо всех сил оттолкнулся от газона, но даже не задел мяча – и успел только обернуться, чтобы увидеть его в дальнем углу ворот.

Это был феноменальный гол – и не только по стандартам одноразовых звезд-футболистов, которых раз в год выпускают порезвиться на газоне. Студия комментаторов взорвалась от восторга и в прямом эфире, и позже в перерыве матча. Уэйн Руни немедленно отправил Пиццорно поздравительную эсэмэску. Кто-то из бывших футболистов пошутил, что с Сименом не обходились так бесцеремонно со времен ЧМ-2002, когда Роналдиньо дальним ударом со штрафного отправил сборную Англии домой. По крайней мере, взгляд голкипера после пропущенного мяча был таким же недовольным.

Примечательно еще вот что: селебрити-матчи в Англии редко получаются уж прямо совсем товарищескими. То ли участников так захватывает игра, то ли они понимают, что самая искушенная в мире футбольная публика не простит им легкомысленности, но рубятся на поле взаправду. Все в том же матче на «Олд Траффорд» легендарный экс-форвард «Манчестер Юнайтед» Тедди Шерингем (гол плюс пас в чумовом финале Лиги чемпионов-99), которому уж точно ничего не надо было никому доказывать, завелся так, что серьезно травмировал звездного британского шеф-повара Гордона Рамзи. Рамзи эвакуировали с поля на носилках и с кислородной маской, а Шерингем через три минуты забил гол. Год спустя уже действующий футболист, Гэбриэл Агбонлахор, так же жестко обошелся с Луи Томлинсоном из бойз-бэнда One Direction, за что получил тысячи угроз от школьниц в твиттере. Футболисты, конечно, играют в таких матчах с удовольствием, но всерьез, и не стесняются показывать, что умеют бить по мячу (и по ногам) лучше, чем музыканты с актерами. Тем круче выглядел роскошный гол Пиццорно – да и его эффектному празднованию с раскинутыми руками мог бы позавидовать любой профессиональный игрок.

Короче говоря, один из авторов главной песни английского футбола оказался сильнее связан с игрой, чем сама песня. В «Fire» ведь нет ни слова про футбол. Когда Kasabian в очередной раз приехали в Москву, корреспондент «НТВ-Плюс» Мария Макарова поймала вокалиста Тома Мигана для интервью, а тот, накинув белую шубу на черную футболку с вырезом, в котором болтался золотой крест, немедленно заявил: «Да что ты, какой футбол. Это песня про оргазм».

В 70-х на стадионе «Лестера» музыка не играла, но он все равно выделялся среди других английских арен. Когда одна особенно холодная и снежная зима превратила газон в огород аж до лета, боссы «Лестера» не выдержали издевательств над традиционным предметом гордости клуба и установили на поле огромный тент. Он стоил 5 тысяч фунтов, покрывал газон целиком и немедленно был прозван болельщиками Палаткой. Как только прогноз объявлял приближение снегопада, Палатку доставали из выкопанного у трибуны рва, раскатывали по полю и наполняли воздухом из тепловых пушек. Под куполом тента игроки могли спокойно тренироваться без угрозы для газона, а клуб был вправе рассчитывать на то, что в случае отмены матчей по стране из-за погодных условий игру «Лестера» без проблем покажут в прямой телетрансляции.

Тем не менее на девятую зиму Палатки не стало: лютый снежный буран наделал в ней дырок, а новый купол решили не устанавливать из-за высокой стоимости эксплуатации. В целом эксперимент был признан скорее неудачным – за исключением одного побочного эффекта. В 1976 году на просмотр в юношескую команду пришел 15-летний Гари Линекер. В то время он уже капитанил в сборной школ графства Лестершир по крикету, но за пару лет тренировок в парниковых условиях под куполом Палатки все-таки решил выбрать футбол – и вскоре прославил не только стадион, но и клуб, и город, и страну.

Про Линекера-футболиста трудно сказать что-то помимо «Он много забивал», да и непонятно, надо ли. Он действительно очень много забивал: лучший бомбардир сезона-1984/85 в составе «Лестера», три хет-трика за сезон в «Эвертоне», «Золотая бутса» за шесть голов на ЧМ-1986, хет-трик за «Барселону» в дерби против мадридского «Реала», еще раз лучший бомбардир чемпионата Англии, но уже с «Тоттенхэмом», и наконец, в завершение карьеры, девять голов в японском клубе с названием «Нагоя Грампус 8» (даже там он забил на один гол больше, чем нужно). Куда интереснее говорить про Линекера-журналиста. Он как будто нацелился на такое продолжение карьеры заранее: все его поступки за пределами футбольного поля выстраивались в цепочку, ведущую в офис BBC к дверям студии самой важной футбольной телепередачи Англии Match of the Day – и дальше, намного дальше.

В 1995 году Линекер подписал контракт на рекламу чипсов Walkers, по которому получал полтора миллиона фунтов в год, снялся в десятке роликов и поселился в каждом телевизоре страны, так что люди привыкли видеть на экране его лицо. Завершая карьеру в Японии, Гари вспомнил, что еще в школе неплохо играл в гольф, пару лет активно помахал клюшкой – и в 2005 году BBC доверил ему комментировать турниры по гольфу. А выученный в Барселоне испанский пригодился Линекеру в журналистской карьере намного больше, чем в футболе: он вспоминал, что в раздевалке «Барсы» игроки в основном ругались по-английски, пародируя тренера Терри Венейблса, а на поле понимали друг друга и без слов. Зато в 2006-м, когда Линекер приехал в Аргентину снимать фильм про Марадону и юбилей знаменитого четвертьфинала ЧМ-1986 Аргентина – Англия, он сумел по-испански уговорить охранника пропустить его в дом к Диего – и без этого, скорее всего, никакого фильма и не было бы. Еще игроком Линекер научился хлестко формулировать (его фразу про футбол и немцев нет смысла цитировать – все ее и так знают), а также умудрился не получить за всю карьеру ни одной желтой карточки. Кто поверит, что этот человек не продумал свою жизнь шаг за шагом?

В студии Match of the Day Линекер также сочинил себе самое сложное амплуа – противоположное тому, что у него было на поле. Он не ограничился ролью конферансье, позволяя себе раздавать оценки, но и не стал изображать «человека футбола», который имеет право на мнение только потому, что потратил 20 лет жизни на беготню за мячом. Поворачиваясь к Алану Ширеру, Линекер был учтивым интервьюером, который дорожит даже самым банальным мнением лучшего бомбардира в истории премьер-лиги. Разговаривая с футболистами из Европы вроде Гаиски Мендьеты, Линекер становился журналистом, способным парой правильных вопросов раскрыть собеседника. Кроме того, в сценариях довольно консервативной программы исторически не было места шуткам и острой критике, но Линекер сумел постепенно приучить самую широкую телевизионную публику Британии к умеренной дозе хулиганства и избежал превращения в совсем уж политкорректного персонажа.

Неправильно будет пытаться понять феномен Линекера – человека, который нравится решительно всем во всех своих образах, – только с помощью анализа; дело тут еще и в невероятном обаянии. Я отлично помню момент, когда испытал это на себе: на фестивале аргентинского кино в Лондоне показывали фильм El mundial olvidado («Забытый чемпионат мира») – псевдодокументальную картину о ЧМ-1942, который якобы состоялся в Патагонии во время Второй мировой войны. Когда на третьей минуте фильма на экране появился Гари Линекер со словами «Об этом мало кто знает, но первый чемпионат мира с участием сборной Англии прошел в 1942 году», кто-то не выдержал и закричал: «Так это правда?!» Все сидевшие в зале зрители (40 футбольных гиков, которых сложно удивить знакомым лицом из воскресного вечернего телеэфира) были готовы безоговорочно поверить Гари Линекеру – просто потому, что ему хочется верить всегда.

Линекер сумел постепенно приучить самую широкую телевизионную публику Британии к умеренной дозе хулиганства.

В начале сезона-2015/16 Линекер провернул похожий фокус с доверием, только уже не в маленьком кинотеатре, а на экранах телевизоров всей страны, пообещав провести эфир Match of the Day в одних трусах, если его любимый «Лестер» станет чемпионом. Все посмеялись и забыли об этом, но только до ноября, пока команда не вышла на третье место и не стала всерьез претендовать на титул. «Лестер» побеждал и побеждал, а каждую новую главу о подвигах клуба рассказывал с экрана его главный болельщик – в конце концов, в последние 20 лет «Лестер» чаще всего упоминался в связи с ним, Линекером. Он помог спасти клуб от банкротства в 2002-м, его именем назвали улицу на месте старого стадиона, его сделали почетным гражданином города и вице-президентом клуба. И теперь на его глазах в истории, где уже фигурировали Ричард III, песня «Fire» и купол Палатки, разворачивался самый главный сюжет – футбольный.

5000 к 1. Такими были ставки на чемпионство «Лестера» перед началом сезона-2015/16, и такую же татуировку я увидел на руке одного из болельщиков 16 мая 2016 года – в день чемпионского парада, праздника в честь самой невероятной победы в истории премьер-лиги. По улицам города медленно полз автобус, а на его крыше толпились футболисты, у которых до этого было семь титулов на всех, причем пять из них выиграли два человека, весь сезон просидевшие в запасе. Крепче всех за трофей держался итальянский тренер Клаудио Раньери, за 30 лет карьеры ни разу прежде не становившийся чемпионом, но четырежды занимавший с разными командами второе место (дважды в Италии и по одному в Англии и во Франции). Да и сам клуб за 131 год существования ни разу не побеждал ни в чемпионате, ни в Кубке Англии. Этот успех нельзя было объяснить ни игроками, ни тренером, ни традициями, ни даже деньгами: весь состав «Лестера» стоил не более 50 миллионов фунтов, а по зарплатам команда была 14-й в премьер-лиге. И тем не менее они это сделали.

Лестер был выкрашен синим. С победой команду поздравляли все заведения города – от местного офиса BBC до магазинов «Все за один фунт», от лавок с халяльной едой до тайских ресторанов. Лестер никогда не выделялся на карте Англии ничем, кроме своего уникального демографического состава, самого разнообразного в стране после Лондона, и сейчас все эти национальности, расы, религии и языки объединились на футбольном параде, чтобы приветствовать такую же сложносочиненную банду игроков и сотрудников клуба. Фасад торгового центра на главной площади закрывал огромный итальянский флаг – в честь Раньери. На часовой башне сидели люди с флагами Алжира – в честь лучшего игрока сезона Рияда Махреза. Многие были одеты в футболки сборной Англии с именем Джейми Варди, лучшего бомбардира команды, которого полтора года назад еще никто не знал. Даже на кафедральном соборе Лестера подняли синий флаг с улыбающейся лисой, а вот стоящему рядом памятнику Ричарду III не досталось клубного шарфа: все они были раскуплены задолго до начала парада.

Я не раз попадал в Англии на похожие мероприятия: встречал автобус «Челси» после победы в Лиге чемпионов, был в Манчестере в мае 2014-го, когда «Сити» во второй раз выиграл премьер-лигу. Однако парад в Лестере был особенным. Во-первых, все жители города болеют за один клуб; во-вторых, из уважения к невероятной победе «Лестера» сюда приехали люди из других регионов; в-третьих, все вместе они понимали, что такого события в их жизни больше не будет, и потому радовались как в последний раз. Пройдя за автобусом по улицам города, толпа добралась до городского Виктория-парка, над которым летали вертолеты с камерами, показывая всей стране лучшую вечеринку в истории английского футбола. Футболисты по очереди что-то сказали в плохо работающий микрофон, Раньери пообещал всем достойно выступить в Лиге чемпионов, а затем на сцене появилась никем не объявленная, но всем известная группа Kasabian, музыка которой сопровождала чемпионский сезон «Лестера», – и она же его завершила. Наутро местные газеты объявили: из 320 тысяч жителей Лестера на улицы вышли 240 тысяч, превратив город в одну абсолютно счастливую деревню.

За те 14 месяцев, которые потребовались «Лестеру», чтобы добраться от последнего места в таблице до крыши чемпионского автобуса, чаще всего звучало одно имя: Джейми Варди. Как и «Лестер», он появился из ниоткуда: в 2007 году совмещал работу на фабрике с выступлениями в восьмом дивизионе, а когда загремел под домашний арест из-за драки в пабе, был вынужден покидать поле в перерыве, чтобы успеть домой к нужному часу. «Лестер» отыскал его в полупрофессиональной лиге и сначала использовал в качестве вингера, но в 2015-м Раньери подметил невероятную скорость и работоспособность форварда, сказал: «Варди – это фантастический конь, который может пастись где вздумает», – и перестроил игру команды так, чтобы Варди получал быстрые передачи на ход и убегал даже от лучших защитников АПЛ. В чемпионском сезоне Варди показал самую высокую скорость среди всех игроков премьер-лиги (35,4 км/ч), отличился в 11 матчах подряд, побив рекорд Руда ван Нистелроя, стал вторым бомбардиром лиги с 24 мячами и попал в состав сборной Англии на Евро-2016, которая уехала во Францию, сопровождаемая пожеланиями «сыграть как „Лестер“».

Наутро местные газеты объявили: из 320 тысяч жителей Лестера на улицы вышли 240 тысяч, превратив город в одну абсолютно счастливую деревню.

Однако лучшим игроком сезона признали не Варди, а Рияда Махреза – французского алжирца, случайно попавшегося на глаза скауту «Лестера», когда тот просматривал одноклубника Махреза в «Гавре». Невероятно техничный вингер не мог закрепиться в профессиональном футболе из-за слабой физподготовки и поначалу не хотел ехать в Англию: боялся чересчур интенсивного и контактного стиля игры, да еще и никогда в жизни не слышал о «Лестере», считая его регбийным клубом. Его также преобразило доверие Раньери: итальянец поставил левоногого Махреза на правый фланг, откуда тот регулярно смещался в центр, обыгрывая по два-три соперника, забивая и раздавая голевые передачи. Махрез красиво отблагодарил тренера, забив эффектный победный гол в ворота «Челси» – после этого матча был уволен Жозе Моуринью, ради которого в 2004 году Роман Абрамович выгнал Раньери из лондонского клуба. В 2014-м алжирец перешел в «Лестер» за 375 тысяч фунтов, а через два с половиной года стал самым подорожавшим игроком Европы: за него уже готовы платить больше 20 миллионов.

Третьего ключевого игрока чемпионского «Лестера» тоже отыскали в подвалах французского футбола – так глубоко, что даже Раньери сначала не хотел брать его в команду. Опорный полузащитник Н’Голо Канте казался еще более щуплым, чем Махрез, стеснялся лишний раз слово сказать, ходил стричься к соседу-парикмахеру за три фунта и ездил на крохотной «мини». Но на поле Канте мог отобрать мяч у любого игрока, даже вдвое превосходящего его в размерах, а также отлично читал игру, прерывая чужие передачи и организовывая ответные атаки. Раньери утверждал, что у Канте «батарейки в штанах» и однажды он навесит с фланга, а потом сам же замкнет эту подачу; тренеру даже приходилось объяснять футболисту, чтобы он не бегал так много, но Канте быстро забывал установку и продолжал гонять соперников по всему газону. Француз закончил сезон лидером премьер-лиги по количеству удачных отборов и перехватов, был признан одноклубниками лучшим игроком «Лестера», забил сборной России в товарищеском матче – и попал в заявку Франции на домашний чемпионат Европы.

Возможно, единственной громкой фамилией в составе «Лестера» до начала чемпионского сезона была фамилия вратаря – правда, в сочетании с непривычным именем. Каспер Шмейхель, сын знаменитого вратаря «МЮ» Петера Шмейхеля, отучился в академии «Ман Сити», но долгое время играл только на уровне третьего-четвертого дивизиона. Оказавшись в «Лестере» в 2011 году, Каспер принялся покадрово повторять карьеру отца: превратился в одного из лидеров команды, ввязывался в конфликты на поле, защищая одноклубников, хватал удаления за горячий нрав и однажды забил гол с игры, прибежав на последних минутах на подачу углового. Чемпионом Англии, как и Петер, Каспер впервые стал в 29 лет. Ему помогала четверка удивительных защитников: капитана «Лестера» Уэсли Моргана когда-то отчисляли из команды за лишний вес, Дэнни Симпсон четыре года безуспешно пытался пробиться в основу «МЮ», экс-игрок «Челси» Роберт Хут вроде бы уже собрался завершать карьеру, а Кристиан Фухс любил розыгрыши больше, чем футбол, – тем не менее вместе они остановили атаки лучших клубов премьер-лиги. «Лестер» пропустил 36 голов в сезоне – всего на один больше, чем «Тоттенхэм» и «МЮ».

Лидером «Лестера» Найджела Пирсона, которому удалось спастись от вылета, был аргентинец Эстебан Камбьяссо, побеждавший в чемпионатах Испании, Италии и Лиге чемпионов. Вряд ли кто-то подозревал, что его успешно сможет заменить Дэнни Дринкуотер (любимый игрок Серджио Пиццорно из Kasabian), во второй половине чемпионского сезона превратившийся в идеального английского центрального полузащитника с классической функциональностью: жесткий отбор, длинные передачи и таранные рывки по центру. Пока Дринкуотер с Канте контролировали середину поля, а Махрез финтил на правом фланге, слева старательно работал на команду исполнительный вингер Марк Олбрайтон. То же самое делал второй нападающий Синдзи Окадзаки, в большей степени отвечавший за неутомимый прессинг и срыв атак соперника, чем за голы и передачи. Как вспоминал помощник Раньери Крэйг Шекспир, Дринкуотер, Олбрайтон и Окадзаки так вжились в отведенные им роли, что закачивали послематчевую статистику в смартфоны и изучали ее во время восстановительных процедур, в то время как остальные игроки шутили друг с другом и сидели в соцсетях.

«Лестер» выиграл премьер-лигу за два тура до конца сезона. На последнем домашнем матче на пресс-конференцию Раньери ворвался Кристиан Фухс и с особым наслаждением полил тренера чемпионским шампанским. Спортивный колумнист Daily Mail Мартин Сэмюэл потом разворчался, что игроки никогда бы не позволили себе такого в адрес Фабио Капелло или Карло Анчелотти, но в этом, видимо, и заключался метод Раньери: за свою долгую карьеру он несколько раз не смог сработаться со звездами, а когда возглавил команду, собранную из кого попало, то наконец нашел с ними общий язык. Того же Фухса Раньери каждое утро встречал шуткой «Ты еще здесь?»; однажды без предупреждения заявился на вечеринку игроков с ящиком пива, а когда «Лестер» на старте сезона пропускал в девяти матчах подряд, пообещал команде пиццу за сухой матч. После победы над «Кристал Пэлас» со счетом 1:0 тренер и правда повел футболистов в пиццерию, но заставил их делать пиццу своими руками – «Чтобы поесть, сначала вам придется еще немного поработать»; потом еще немного, и еще немного, и – титул.

Работая в «Кальяри» в конце 80-х, Раньери приходил на тренировки с колокольчиком и звонил в него, если игроки теряли концентрацию. В «Лестере» ему достаточно было просто сказать: «Дили-дин, дили-дон!» – и вся команда валилась с ног со смеху, а потом бегала с удвоенной энергией. С помощью шуток и частых индивидуальных бесед с игроками Раньери удалось создать атмосферу для более серьезных изменений – например, первым делом он отказался от тактики Пирсона с тремя центральными защитниками, сделал из Варди блуждающего нападающего и адаптировал к современному футболу уже практически отмирающую схему 4–4–2. «Я бы хотел, чтобы моя команда подолгу контролировала мяч, но у нас просто нет для этого игроков», – говорил Клаудио. Где-то до зимы «Лестер» играл в резкий футбол на встречных курсах, много забивая и часто пропуская, а когда внезапно обнаружил себя на первом месте, перешел на закрытую контратакующую модель игры и даже выдал пару впечатляющих сухих серий.

Разумеется, Раньери проделал эту работу не в одиночку. Половину ключевых игроков чемпионского состава нашел скаут Стив Уолш – тот самый, что убеждал тренера во что бы то ни стало купить Канте. Итальянские помощники Раньери сработались с англичанами из клуба и совместно разработали комплекс восстановительных процедур, одна из которых проводилась с помощью криогенной камеры, где температура могла опускаться до минус 135 градусов. Клубные медики поили игроков концентрированным свекольным соком, который повышал скорость реакции мышц. В итоге «Лестер», не отягощенный дополнительной нагрузкой в виде еврокубков, мог себе позволить выделять по два дня в неделю на восстановительные тренировки и провел сезон с минимальным количеством травм среди всех команд премьер-лиги, практически всегда выставляя на матчи сильнейший состав. Исчерпывающую характеристику настрою команды дал клубный психолог: «В середине сезона я понял, что моя помощь игрокам больше не нужна, и ушел в отпуск».

Успех в премьер-лиге также невозможен без хороших менеджеров – и «Лестеру» повезло, что таиландский магнат Вичай Шривадданапрабха, владеющий сетью магазинов дьюти-фри, не грозился выиграть чемпионат с наскока, а сосредоточился на том, чтобы за три года превратить самый убыточный клуб чемпионшипа в самый рентабельный клуб АПЛ, а также выкупить стадион. Да, не обошлось без визитов буддистских монахов и эффектных приземлений на вертолете прямо на поле «Кинг Пауэр», но к выходкам иностранных владельцев в Англии уже привыкли, а вот к сенсационным победам клубов вроде «Лестера» – еще нет; да и как привыкнуть к тому, что вряд ли когда-нибудь повторится?

Перед началом сезона-2015/16 «Лестер» играл товарищеские матчи с командами «Линкольн Сити» и «Мансфилд Таун», а год спустя встретится в предсезонке с «Барселоной», «Реалом» и «Баварией» – перед тем как впервые выступить в Лиге чемпионов. Чудеса в Лестере случаются не только с королями.

Глава 2

«Ноттингем Форест» и лучший тренер в истории Англии

Паб, улица, завод, аптека – вот и весь Ноттингем. Один из центров промышленной революции и современного региона Мидлендс веками ассоциировался с рабочим классом, трудовыми буднями и вязкой вялотекущей жизнью. В 1958 году Алан Силлитоу написал здесь роман «В субботу вечером, в воскресенье утром» о молодом человеке, который проводит свое время у станка, со стаканом, с чужой женой, в драках, в больнице, снова у станка; он пытается вырваться из примитивной, убаюкивающей реальности послевоенной Англии, но неизменно терпит поражение. Книга Силлитоу стала одним из главных произведений литературного движения «рассерженных молодых людей», которые описывали драмы повседневности и сердились из-за своего прозвища, таким образом полностью его оправдывая.

Тему соцреализма 50-х через полсотни лет подхватил драматург и режиссер Шейн Медоуз, снявший фильм «Это Англия» (This Is England) и позже превративший его в сериал. Герои этой драмы – жители Мидлендс второй половины 80-х, панки и скинхеды, иммигранты и националисты, которые пытаются выжить среди свалившихся им на голову тэтчеризма, Фолклендской войны, футбольного хулиганства и прочих примет времени. Каждый из них хочет быть особенным, но отношения, дети и поиски работы затягивают всех в мясорубку рутины, где лица и судьбы неотличимы, и Ноттингем в очередной раз выступает идеальной декорацией для такого сюжета. В этом городе даже аптека из первого предложения стала полноценной достопримечательностью: в середине XIX века Джон Бут основал здесь фармацевтическую сеть Boots, которая потом расползлась по всей стране.

Трудовому тусклому Ноттингему всегда был нужен свой герой. Местный экскурсовод, конечно же, сообщит вам, что такой уже есть: смотрите, в центре города стоит памятник припавшему на колено лучнику. Знаменитый фольклорный разбойник Робин Гуд, который забирал у богатых и отдавал бедным, сделал Ноттингему туристическую кассу – несмотря на то, что жил в лесах где-то на границе Ноттингемшира и Йоркшира, а собственно с городом был связан только через своего главного соперника, шерифа Ноттингемского. Проблема в том, что Робин Гуда все же не существовало, а попытки сделать его чуть более современным – например, изобразить в комиксах про Ежа Соника или объявить гей-иконой Средневековья – не оказались успешными настолько, чтобы легенда о герое без самого героя позволила городу хоть недолго пожить другой жизнью.

Однако Ноттингем дождался. Зимой 1975 года местный футбольный клуб «Ноттингем Форест», болтавшийся без особых перспектив в середине таблицы второго дивизиона, возглавил тренер по имени Брайан Клаф. За три года до этого Клаф со своим помощником Питером Тейлором сделал скромный «Дерби Каунти» чемпионом Англии, затем в карьере Клафа последовал спад с «Брайтоном» и катастрофа длиной в 44 дня в «Лидсе». Назначение в «Ноттингем Форест» было отличной возможностью начать все сначала, и Клаф, привыкший добиваться успехов с наскока, обыграл в первом же матче «Тоттенхэм», но потом забуксовал с «Форестом» во втором дивизионе до лета 1976-го, пока к нему снова не присоединился Питер Тейлор. Вдвоем они за сезон вывели «Ноттингем» в первый дивизион.

Возвращение Питера Тейлора и выход в высшую лигу позволили Клафу довольно быстро вернуть себе статус самого яркого и неудержимого тренера Англии. Пока Тейлор занимался физической и тактической подготовкой игроков, Клаф нажимал на селекцию и мотивацию. В Ноттингеме ему досталась беззвездная и разношерстная команда из слишком возрастных, слишком юных и слишком часто меняющих клубы игроков, которые точно не заиграли бы в добротный футбол без тренерского вмешательства. Клаф был как раз таким человеком – авторитарным, стремящимся все контролировать, но при этом готовым на все ради своих футболистов. Например, чтобы заполучить защитника Ларри Ллойда, Клаф лично обставил мебелью квартиру, которую клуб предлагал игроку в довесок к контракту, и особенно впечатлил жену Ллойда новой стиральной машиной. Ллойд подписал контракт, а когда на следующий день приехал на первую тренировку, то увидел, как сотрудники «Фореста» стирают форму вручную. Оказалось, Клаф вытащил стиральную машину прямо из клубного офиса.

Чтобы заполучить защитника Ларри Ллойда, Клаф лично обставил мебелью квартиру, которую клуб предлагал игроку в довесок к контракту.

Для первого сезона в высшем дивизионе Клафу потребовалось еще несколько классных игроков. Он пригласил в «Форест» шотландца Арчи Геммилла – техничного центрального полузащитника с прекрасным пасом, с которым уже выигрывал чемпионство в «Дерби». В свое время Клаф заключил контракт с Геммиллом измором, отказываясь уезжать ночью от дверей дома игрока, и в итоге уговорил его поставить подпись за завтраком. Из «Бирмингема» Клаф забрал нападающего Кенни Бернса – бомбардира-задиру, который разбивал в кровь головы соперников так же часто, как отправлял мяч в сетку. Посмотрев на неуступчивость и высоту прыжка Бернса, Клаф с Тейлором сделали из него непроходимого центрального защитника. Бернс вспоминал, что Клаф, всегда обращавшийся к людям по именам и не любивший фамилии, звал его не Кенни, как все, а Кеннет; кроме Клафа так говорила только мама Бернса. Этого оказалось достаточно, чтобы растрогать самого грубого игрока Англии тех времен.

В первых пяти матчах сезона «Ноттингем Форест» пропустил шесть мячей, и Клаф, недовольный игрой вратаря Миддлтона, отправился на поиски надежного голкипера. Его выбор не был сюрпризом – Клаф хотел забрать из «Сток Сити» вратаря сборной Англии Питера Шилтона, – но для подписания контракта снова пришлось идти на уловки. Клаф приехал на матч «Стока» в Мансфилде, заштатном городке с жутковатым разваливающимся на части стадионом и кошмарным вытоптанным полем. «Я подошел к Шилтону после матча и сказал: „Тебе нравится играть в таких условиях? Не хочешь ли свалить к черту из второго дивизиона и поиграть у меня?“» – вспоминал Клаф. Разумеется, это сработало. «Форесту» пришлось заплатить за Шилтона рекордную для голкипера сумму (325 тысяч фунтов), но в том сезоне он не подвел Клафа ни разу.

Остальных игроков основного состава Клаф и Тейлор сделали из тех, что были под рукой. Примером для всех служил Джон Макговерн – еще один шотландский полузащитник, игравший в центре поля рядом с Геммиллом. Макговерн начал работать с Клафом в его первом клубе, «Хартлипул Юнайтед», и переходил вслед за тренером в «Дерби», «Лидс» и «Форест». Он почти никогда не ошибался в подкатах и передачах, безупречно страховал партнеров и умудрялся регулярно подтягиваться до уровня более классных футболистов. Главным из технарей был Джон Робертсон, левый вингер с телосложением Карлсона и таким же неугомонным характером. До прихода Клафа и Тейлора он прозябал в «Форесте», играя на чужой позиции или просиживая на лавке, но с их приходом превратился в одного из лидеров команды. Клаф бесконечно шутил над его весом и внешностью («Когда у меня не задавался день, я вставал рядом с Робертсоном и чувствовал себя кинозвездой»), но давал ему беспрецедентную свободу на поле, называл «Пикассо от футбола» и, пожалуй, любил больше других игроков.

«Ноттингем Форест» играл просто. Простота вообще была жизненным принципом Клафа: он старался не усложнять ни футбол, ни отношения с людьми. Его команды строились на дисциплине, самоотдаче и труде, но в то же время его доверие и умение мотивировать раскрепощали игроков. Во время игры он мог показать им с бровки жест одобрения – согнутые в кольцо большой и указательный пальцы, – и они начинали летать по полю с удвоенной энергией. Высшей похвалой от Клафа была фраза «Ты хороший игрок», и каждому из них этого было достаточно. Макговерн вспоминал, что Клаф особо не нагружал футболистов между матчами, грозился штрафовать за тренировки в выходной и не слишком следил за тем, соблюдают ли они режим. Установки Клафа иногда звучали так: «Отберите у них мяч, забейте гол, а потом повторите». Ему всего лишь было надо, чтобы они выходили на поле и выигрывали.

И они выигрывали, причем красиво. Несмотря на декларируемую Клафом простоту, футбол «Фореста» вовсе не был примитивным – напротив, он терпеть не мог классический «лонгбол». «Дайте мне команду мартышек, и я научу их швырять мяч в небеса, а потом нестись за ним, – ворчал Клаф. – Если вам нравится такой футбол, отправляйтесь лучше в Хитроу смотреть на самолеты – в любом случае придете домой с затекшей шеей». Его команда играла в динамичный атакующий футбол с подключениями центральных хавбеков и крайних защитников, постоянной подстраховкой и взаимозаменой по позициям. Клаф не ставил во главу угла владение мячом, не отрабатывал розыгрыш стандартных положений, терпеть не мог грифельных досок с расстановками и не просил игроков делать по сотне навесов в штрафную; его футбол был золотой серединой разных стилей игры, порой слегка автоматизированным, но почти всегда – безотказным.

Главным подтверждением этой безотказности стала 42-матчевая беспроигрышная серия в первом дивизионе, которая началась в ноябре 1977 года и оборвалась лишь год спустя (это достижение побьют только «Непобедимые» Венгера). «Ноттингем Форест» разнес в гостях «Манчестер Юнайтед» со счетом 4:0, сыграл дома вничью с главным соперником, «Ливерпулем» Боба Пейсли, победил «Арсенал» и «Челси» и не опускался с первой строчки таблицы до самого конца сезона. Кроме того, в марте «Форест» добрался до финала Кубка английской лиги, где встретился с «Ливерпулем» и взял трофей в переигровке (0:0, 1:0). Решающий гол был забит с пенальти, назначенного за нарушение за пределами штрафной, но достижение команды Клафа все равно было невероятным: она оказалась в состоянии соперничать с самим «Ливерпулем», флагманским клубом английского футбола, который в том же году выиграл очередной Кубок европейских чемпионов. К тому же в финале Кубка лиги заигранного за «Сток» Шилтона подменял 18-летний вратарь Крис Вудс, отстоявший оба матча на ноль. А в мае в последнем, уже ничего не решающем матче чемпионата «Форест» приехал на «Энфилд» – и снова не проиграл (0:0), набрав в итоге на семь очков больше, чем «Ливерпуль».

Успех «Ноттингема», год назад игравшего во втором дивизионе, был настолько ошеломительным, что председатель клубного совета директоров Брайан Эпплби на отчетном совещании по сезону-1977/78 просто положил на стол лист бумаги, на котором были нарисованы два трофея – за чемпионат и за Кубок лиги. Клаф получил солидную сумму на усиление команды, не стал никого покупать летом, но в феврале 1979-го выложил миллион фунтов за нападающего «Бирмингема» Тревора Фрэнсиса – при том что раньше в Англии никто не платил за игрока больше 500 тысяч. Рекордный трансфер окончательно утвердил «Ноттингем» в роли новой силы в английском футболе, а Клафа превратил в любимого персонажа газет. Когда его спросили, чего он ждет от первого миллионного футболиста в истории, Клаф ответил: «Жду, что он сможет пробиться в основной состав».

Сезон-78/79 снова столкнул лбами «Ноттингем Форест» и «Ливерпуль», но – внезапно – в Кубке европейских чемпионов. Первый клуб попал туда на правах чемпиона страны, второй – как действующий обладатель трофея. Игроки «Ноттингема», мечтавшие сыграть в футбол где-нибудь в незнакомой Европе, после жеребьевки были откровенно разочарованы перспективой снова ехать на «Энфилд», тем более что «Ливерпуль» по-прежнему считался фаворитом. Перед первым еврокубковым матчем в истории «Фореста» Клаф сказал игрокам: «Вы не забыли, кто чемпион Англии? Вы не забыли, что мы в прошлом сезоне ни разу не уступили „Ливерпулю“? Вы не забыли, что играете в футбол лучше них?» – и эти простые слова в очередной раз сработали. «Ноттингем» выиграл дома 2:0, сыграл вничью в ответном матче и прошел дальше.

Теперь европейские выезды стали реальностью. В следующих трех раундах «Форест» побывал в Афинах, Цюрихе и Кельне, хотя результат в матчах с АЕКом и «Грассхоппером» был добыт на родном стадионе «Сити Граунд». Из-за того что соперники слабо представляли себе стиль игры команды Клафа, в Кубке чемпионов ее матчи получались более яркими, чем в чемпионате Англии: 5:1, 4:1, 3:3, причем забивали практически все, от дуэта бомбардиров Вудкок – Бертлз до правого защитника Вива Андерсона, который в том же году стал первым в истории темнокожим футболистом, сыгравшим за взрослую сборную Англии. «Форест» не без труда прошел в полуфинале «Кельн», а в финале на Олимпийском стадионе в Мюнхене встретился с «Мальме». Игра была не самой зрелищной, но результат в ней сделали люди, которым словно суждено было оказаться героями этой истории. В самом конце первого тайма любимый игрок Клафа Джон Робертсон получил мяч на левой бровке, проскочил двух защитников, подал от лицевой, а навес в падении головой замкнул футболист, дебютировавший за «Форест» в еврокубках именно в финале, – миллионный форвард Тревор Фрэнсис.

Выступление в Кубке европейских чемпионов не позволило «Форесту» повторить успех в чемпионате (второе место, восемь очков отставания от «Ливерпуля»), но победа в нем все равно сделала Клафа главным человеком английского футбола. Формально он достиг всего, о чем мечтал. Оставалась только сборная Англии, куда Клафа звали летом 1977 года, но затем предпочли ему Рона Гринвуда. Клаф, очень хотевший поработать с национальной командой, смертельно обиделся, а после клубных успехов дал себе слово больше к ней не приближаться, за что получил характеристику «лучший тренер Англии, который никогда ее не тренировал». Сам Клаф говорил о себе так: «Не возьмусь утверждать, что я лучший в мире, но точно вхожу в топ-1».

В конце 70-х Клафу действительно не было равных в деле управления командой. Он любил повторять, что «Ноттингем Форест» иногда выигрывает матчи еще до того, как выходит на поле, и это было правдой. Перед финалом Кубка лиги-1979 Клаф заранее привез команду в Лондон и повел в паб возле «Уэмбли», где они пили до полуночи. На следующий день «Форест» обыграл «Саутгемптон» и взял трофей. Через год Клаф повторил этот прием перед ответным матчем за Суперкубок Европы против «Барселоны» и снова выиграл. Во второй европейской кампании были и другие трюки. Уступив в первом четвертьфинале берлинскому «Динамо», «Форест» приехал в Германию с небольшими шансами на проход в следующий раунд. Чтобы попасть на стадион, игрокам обеих команд нужно было пройти около ста метров от раздевалок до поля через автомобильную парковку – и пока они шли, футболисты «Фореста» неотрывно смотрели на соперников. Немцы поддались на психологический прессинг и проиграли 1:3.

Клаф говорил о себе так:

«Не возьмусь утверждать, что я лучший в мире, но точно вхожу в топ-1».

В полуфинале соперником «Ноттингема» был «Аякс». Перед выездным матчем Клаф повел команду в «квартал красных фонарей», а Тейлор попытался выбить там для команды скидку на групповой просмотр стриптиза – не всерьез, а чтобы повеселить игроков. «Форест» проиграл с минимальным счетом и по сумме двух встреч прошел в финал, где его ждал «Гамбург» с Кевином Киганом, Феликсом Магатом и Хорстом Хрубешем, только что разгромивший мадридский «Реал». Стартовый состав «Фореста» в этом финале отличался от прошлогоднего всего двумя игроками (форвард Вудкок ушел из клуба, Тревор Фрэнсис был травмирован), а результат сделал все тот же Джон Робертсон: сместился в центр с левой бровки, отдал проникающую передачу в штрафную, получил обратный пас и положил мяч под правую штангу обводящим ударом с линии штрафной. 1:0, «Сантьяго Бернабеу», второй подряд Кубок европейских чемпионов. В истории «Ноттингем Форест» не было и не будет более громкого успеха.

Все испортила книга Питера Тейлора. После второго триумфа в Европе многолетний друг и помощник Брайана Клафа написал автобиографию «О Клафе словами Тейлора», на обложке которой Клаф занимал больше места, чем Тейлор, да и текста ему было посвящено больше, чем автору. Клаф негодовал: «Если бы я хотел написать книгу о себе, я бы и сам справился. Мы вроде не чужие друг другу, но Тейлор и слова не сказал мне об этом». Возможно, к тому моменту Тейлор устал находиться в тени более популярного напарника, которого к тому же постоянно приглашали на телевидение. В начале 80-х Клаф стал знаменитостью национального масштаба, а Тейлора продолжали считать человеком, который всего лишь очень хорошо готовит футболистов. К тому же Тейлор получал вдвое меньше, чем Клаф, и вряд ли забыл историю, когда Брайан выбил у руководства клуба повышение только для себя, даже не упомянув заслуг Тейлора. На протяжении всей карьеры они добивались успехов вместе, и когда их отношения испортились, ушли и результаты.

В год победы на «Сантьяго Бернабеу» «Ноттингем Форест» занял пятое место в чемпионате Англии. Год спустя он финишировал седьмым, еще через год – двенадцатым. Разлад между тренерами был очевиден. В какой-то момент Тейлор решил выставить на трансфер капитана команды Джона Макговерна; Клаф, узнав об этом, немедленно заявил, что тот не продается. Тейлор думал, что Клаф прослушивает его телефонные разговоры; Клаф не заходил в раздевалку, пока Тейлор давал установку игрокам, а потом просил их делать все наоборот. Дошло до того, что Тейлор потребовал у Клафа половину бутылок виски, которые он получил в качестве награды как «лучший тренер месяца» за время работы в «Форесте». В мае 1982-го Тейлор ушел из «Ноттингема», но полгода спустя возглавил «Дерби» – и первым делом увел из прежнего клуба Джона Робертсона, который не мог договориться с Клафом о новом контракте. Клаф был в ярости и заявил, что если когда-нибудь встретит Тейлора на А-52 (шоссе между Дерби и Ноттингемом), то переедет его. За последующие семь лет, до смерти Тейлора, они не сказали друг другу ни слова.

Без Тейлора Клафу пришлось намного сложнее. Ему трудно было находить общий язык с игроками, которые имели свое мнение и отличались от футболистов – выходцев из рабочего класса, беспрекословно ему подчинявшихся. Несмотря на свою авторитарность, Клаф также не доверял клубным чиновникам, помня о том, как один выжил его из «Хартлипула», а другой – из «Дерби Каунти», и постоянно ждал подвоха от совета директоров «Фореста». При этом Клаф не хотел уходить в отставку, придерживаясь собственного принципа «Добровольная отставка – это удел премьер-министров и тех, кого застукали со спущенными штанами», и под конец тренерской карьеры выиграл-таки еще два Кубка лиги и вышел в финал Кубка Англии – 1991, где проиграл «Тоттенхэму» Терри Венейблса.

А потом он проиграл алкоголю. Привычка каждый день заглядывать в паб и переход с виски на водку после завершения тренерской карьеры превратили Клафа в алкоголика, к тому же на пенсии ему приходилось отбиваться от небеспочвенных обвинений в получении откатов при трансферах. Повседневная жизнь без футбола съедала оставшиеся годы жизни Клафа так же легко, как прибивала к земле персонажей Алана Силлитоу и Шейна Медоуза, однако у людей Ноттингема не было сомнений в том, кто их настоящий герой: конечно, это был лучший тренер Англии, дважды чемпион Европы, вожак рабочего класса, не раз выходивший на шахтерские пикеты во времена антитэтчеровских забастовок. Клаф и сам понимал, что стал гением именно этого места, и когда клубный фотограф однажды заставил игроков «Ноттингем Форест» изображать разбойников из Шервудского леса, а Клафа попросил переодеться Робин Гудом, тренер ответил: «В костюме Брайана Клафа я выгляжу намного эффектнее».

Глава 3

«Дерби Каунти» и худший сезон в истории премьер-лиги

В центре Дерби слишком много часов. На городской ратуше, на кафедральном соборе, на тюдоровских коттеджах, в которых завелись сетевые кофейни, на первой в мире прядильной фабрике, где сейчас находится Музей промышленной революции, на часовых столбах, когда-то бывших газовыми фонарями. Когда я приехал в Дерби в конце 2013 года, чтобы посмотреть на чудесное возвращение Стива Макларена в английский футбол (оно вскоре закончилось поражением в финале плей-офф чемпионшипа на «Уэмбли» на последней минуте), мне почудилось, что на главных улицах города под многочисленными циферблатами прямо-таки кипит жизнь – словно это не субботний полдень, а понедельничное начало торгов на бирже. Там тоже слишком много часов, хоть они и показывают разное время.

Я ошибался. Как это часто бывает в небольших городах, местная активность сосредоточена в паре кварталов, а вокруг – тишина. Опустошив кеги в пабах, за час-полтора до начала матча люди начинают организованно стекаться из центра к реке Дервент, вдоль которой проходит один из самых живописных футбольных маршрутов Англии – из города к стадиону вдоль ив, камышей и уток, с удовольствием вылавливающих из воды брошенную им картошку фри. Вдоль реки тоже иногда висят часы – видимо, чтобы болельщики не опаздывали на игру; мне они показались лучшим напоминанием о том, как благосклонно может быть время к судьбе футбольного клуба и как безжалостно оно способно с ним же расправиться.

Когда дорога от реки наконец-то поворачивает к стадиону, виден один из самых душевных памятников английского футбола: два человека держат чемпионский кубок и обнимают друг друга за плечи. У того, что справа, в руке зажат блокнот с записями – это Питер Тейлор, помощник и ближайший друг человека слева, которого зовут Брайан Клаф. Статуи в честь Клафа также стоят у стадионов «Мидлсбро» (там он провел почти всю карьеру игрока) и «Ноттингем Форест» (там он больше всего выиграл как тренер), но их тандем с Тейлором в лучшие годы достигал в футболе таких высот, куда Клаф вряд ли добрался бы в одиночку. Журналист Данкан Хэмилтон, написавший самую пронзительную книгу о Клафе и Тейлоре, утверждал, что даже после двух побед в Кубке европейских чемпионов с «Ноттингем Форест» они сидели в клубном офисе и говорили друг другу, что никогда не были счастливы так, как в «Дерби Каунти».

Хронологически история успеха Клафа и Тейлора в «Дерби» предваряла их триумф с «Ноттингем Форест», но они похожи настолько, что нет смысла подробно рассказывать обе. Тренеры точно так же приняли «Дерби» во втором дивизионе, усилили команду точечной селекцией, в том числе своим самым верным игроком Джоном Макговерном, подтянули остальных футболистов до уровня лидеров, вышли в первую лигу, задорого купили звездного игрока (защитника Колина Тодда за 170 тысяч фунтов) и использовали пару фирменных хитростей – например, просили клубного агронома Боба Смита пореже сеять траву и почаще поливать поле, так что оно обычно превращалось в грязное скользкое месиво. Газон «Дерби» считался худшим в высшем дивизионе, зато в том числе благодаря ему в сезоне-1971/72 футбольная команда стала лучшей в стране.

Газон «Дерби» считался худшим в высшем дивизионе, зато в том числе благодаря ему в сезоне-1971/72 футбольная команда стала лучшей в стране.

Интереснее всего то, как именно было оформлено чемпионство. В своем последнем матче сезона «Дерби» обыграл «Ливерпуль» и вышел на первое место с 58 очками, но у мерсисайдцев и «Лидса», двух главных соперников Брайана Клафа по ходу всей его карьеры, было по игре в запасе. «Лидс» Дона Риви набрал 57 очков и мог стать чемпионом, даже сыграв вничью – из-за лучшей разницы забитых и пропущенных мячей. У «Ливерпуля» было 56 очков, и он мог обойти «Дерби» в случае победы с разницей в три мяча. Клаф и Тейлор, чей сезон был завершен, не готовы были наблюдать за ходом матчей вживую и покинули город: Тейлор отправился с командой на свою любимую Майорку, где и «Дерби», и «Ноттингем» часто проводили сборы; Клаф улетел с семьей на острова Силли, крошечный архипелаг в Атлантическом океане у юго-западной оконечности Англии. Находясь на расстоянии в 1500 километров друг от друга, они слушали трансляцию матчей из Англии по радио.

«Ливерпуль» выбыл из чемпионской гонки первым, сгоняв нулевую ничью с «Арсеналом» в Лондоне. «Лидс» играл на выезде в Вулверхэмптоне. На 23-й минуте защитник хозяев сыграл рукой в своей штрафной, но судья не заметил нарушения, и почти сразу же «Вулвз» забили первый гол. На 67-й минуте они провели и второй, но «Лидс» тут же сократил разрыв в счете, и на протяжении 20 минут команду Дона Риви отделял от титула один точный удар. В самом конце игры защитник «Вулверхэмптона» Джерри Тейлор выбил головой мяч из-под перекладины своих ворот – и выиграл первый чемпионский титул для «Дерби Каунти» в истории клуба. И Клаф, и Тейлор тут же вернулись в Дерби, где Клаф произнес перед журналистами одну из своих самых благодарных фраз: «Я бы вряд ли выиграл что-либо без Питера Тейлора. Я всего лишь витрина магазина, а вот он – товар».

34 года спустя «Дерби Каунти» пришлось сурово расплатиться за те 20 минут, которых не хватило «Лидсу» до чемпионства. За два месяца до конца сезона-2007/08 «Дерби» официально потерял все шансы остаться в высшем дивизионе, а после завершения чемпионата был объявлен худшей командой в истории премьер-лиги – и сохраняет это звание до сих пор. Этот список трудно читать без слез. Команда, впервые в истории АПЛ вылетевшая в марте. Команда, набравшая меньше всего очков в истории АПЛ (11). Команда, забившая меньше всего голов в одном сезоне АПЛ (20). Команда, одержавшая всего одну победу в сезоне.

Кроме того, форвард «Арсенала» Эммануэль Адебайор впервые в истории премьер-лиги оформил по хет-трику в ворота «Дерби» в обоих матчах. Фрэнк Лэмпард забил «Дерби» четыре мяча в одной игре. И Адебайор, и Криштиану Роналду, и Фернандо Торрес забили в сезоне больше голов, чем вся команда «Дерби». А огромный и неповоротливый нападающий Кэмерон Джером отличился в матче с «Дерби» уже на 33-й секунде. Более того, букмекерская контора Paddy Power начала выплачивать выигрыши тем, кто поставил на вылет «Дерби» по итогам сезона, уже после пятого тура – тогда «Ливерпуль» разнес их со счетом 6:0. До конца мая «Дерби» пропустил по шесть голов в одном матче еще три раза.

Внятное объяснение этой катастрофе до сих пор не найдено. Да, «Дерби» начал сезон не с самым опытным тренером Билли Дэвисом, который зачем-то потратил около шести миллионов фунтов на незабивных нападающих и целых три – на защитника Клода Дэвиса, признанного затем худшим игроком худшего сезона в истории клуба; особенно печально эта характеристика звучала в сравнении с Колином Тоддом, тоже дорогим центральным защитником, который при Клафе стал лучшим в чемпионском «Дерби». Да, президент клуба Питер Гэдсби был вынужден уйти в отставку уже в октябре. Но его сменщик Адам Пирсон быстро уволил Дэвиса, нанял тренером Пола Джуэлла и дал ему денег на укрепление состава в зимнее трансферное окно. Итог? Джуэлл набрал 5 очков в 24 матчах – в отличие от Дэвиса, который набрал 6 в 14 и хотя бы выиграл один матч.

Символической фигурой для коллапса «Дерби» при Джуэлле стал Робби Сэвидж – один из футболистов легендарного фергюсоновского «Класса-92», который не сумел достичь и десятой части того, что записали себе в резюме Гиггз, Скоулз, Бекхэм и прочие. Сэвидж был известен своей грубостью на поле и неуемным нарциссизмом вне его; после завершения карьеры игрока он прижился на телевидении в роли штатного клоуна, выступающего на контрасте с экспертами и аналитиками. Но даже Сэвидж, обычно реагирующий на все шуткой или глупостью, был в ужасе от того, что творилось в «Дерби Каунти». «Если бы я знал, что меня ждет, то развернулся бы и добежал до Северного полюса, – вспоминал Сэвидж. – Этой команде не помогли бы даже Стивен Джеррард и Патрик Виейра».

«Если бы я знал, что меня ждет, то развернулся бы и добежал до Северного полюса», – вспоминал Сэвидж.

По словам Сэвиджа, Джуэлл не мог найти ни верных тактических решений, ни правильных ободряющих слов. В итоге даже тренировки стали мучительной рутиной, а уж в играх точно было не легче: игроков «Дерби» регулярно освистывали собственные болельщики. В одном из матчей Джуэлл подозвал Сэвиджа к себе и стал орать, чтобы тот не пасовал защитнику Даррену Муру, который был готов подарить сопернику гол даже в самой простой ситуации. Сэвидж был в шоке: «Я впервые в жизни услышал, что передачу нужно давать не своим, а чужим игрокам». «Дерби» при Джуэлле был настолько плох, что руководство клуба и само, похоже, поверило в необходимость искупления за волшебное чемпионство Клафа и, чтобы рассчитаться со временем, назначило следующим главным тренером его сына, Найджела Клафа. Тот хотя бы смог остановить падение «Дерби».

Пол Джуэлл, впрочем, тоже сумел закрепиться в местном футбольном фольклоре. Когда я возвращался со стадиона после матча, один из болельщиков указал мне на скульптуру барана, символ города и талисман «Дерби Каунти»: «Ты уже видел памятник Клафу и Тейлору. А это – памятник Джуэллу. Да и то слишком симпатичный».

Глава 4

«Астон Вилла», «Бирмингем Сити» и неуважение к прошлому

Бирмингем был серьезно разрушен бомбежками во время Второй мировой. Возможно, поэтому местные власти так легко приняли и так быстро начали осуществлять проект застройки города типовыми многоэтажными домами. Идея сооружения очередной бруталистской утопии пришла в голову главному инженеру Бирмингема Херберту Мандзони. Его план был неплох – полгорода лежало в руинах, а довоенные жилые кварталы были построены кое-как и рассыпались на глазах, – но Мандзони невзлюбили за показное пренебрежительное отношение к истории и архитектурным традициям города. «Старые здания Бирмингема имеют исключительно сентиментальную ценность, толку от них мало. Их лучше снести и построить на этом месте что-нибудь практичное», – говорил Мандзони. При нем в центре города возвели 80-метровую круглую башню и гигантскую библиотеку в виде перевернутого мавзолея, верхние этажи которой нависали над нижними. Здания впечатляли, но совершенно не подходили Бирмингему по стилю. «Нельзя построить утопию на месте уже существующего города», – писал архитектурный критик Джонатан Мидс.

В итоге центр Бирмингема превратился в нагромождение плохо сочетающихся построек: неоклассическое здание городской администрации, викторианский терракотовый особняк, бетонный торговый центр 60-х годов и монструозная библиотека, в которой, по мнению принца Чарльза, уместнее было жечь книги, чем хранить. Когда Мандзони ушел на пенсию, новый главный инженер с одобрения населения города стал сносить послевоенные здания, пытаясь восстановить прежний облик города, хотя сделать это было уже невозможно. Кроме того, Бирмингем, утвердившийся в статусе второго города Англии, развивался так стремительно, что бизнес-интересы доминировали над эстетикой и строительство велось быстро, хаотично и без оглядки на план. «Центральный Бирмингем – это бесцеремонное и порой смехотворное совмещение несовместимого», – отмечал Мидс в 1998 году; с тех пор там появилось еще два гигантских здания: новый торговый центр и новая библиотека. Таким образом, город и отказался от традиционного стиля, и не обзавелся современным.

Что-то похожее произошло и с футбольными клубами Бирмингема. Один из директоров «Астон Виллы» Уильям Макгрегор был отцом-основателем футбольной лиги в 1888 году, и первый сезон чемпионата Англии «Вилла» закончила на втором месте, а через пять лет впервые выиграла титул. За этим последовали еще 11 довоенных трофеев, пара послевоенных и громкий успех в начале 80-х, когда клуб в седьмой раз стал чемпионом Англии, а также выиграл Кубок европейских чемпионов-1982 в матче против «Баварии» и Суперкубок Европы – в матче против «Барселоны». Казалось, на таком фундаменте только строить и строить, но владелец «Астон Виллы» Даг Эллис все время сомневался, стоит ли превращаться в суперклуб и влезать в долги или же жить по средствам и рассчитывать на удачу при выборе тренера. За вольное обращение с тренерами, которых он нанимал и увольнял без особых раздумий, Эллиса прозвали Смертоносный Даг.

Результаты команды хорошо отражали импульсивность Эллиса. В 1988 году «Вилла» вылетела из первого дивизиона, на следующий год вернулась обратно, в 1991-м заняла в элите 17-е место, а год спустя – второе. Чтобы закрепить успех, Эллис пригласил в «Астон Виллу» первого иностранного тренера (не из Британии или Ирландии) в истории английской высшей лиги. Йозеф Венглош выводил сборную Чехословакии в финал ЧЕ-1980 и четвертьфинал ЧМ-1990, однако его последним местом работы в клубном футболе была Малайзия. Эллиса это не смутило: он представил Венглоша журналистам со словами «Поднимите руку, если знаете, кто это», и пресса в ответ прозвала тренера Доктором Кто: у словака была докторская степень по психологии. Через три месяца после назначения Венглоша «Астон Вилла» обыграла «Интер» в Кубке УЕФА на своем поле со счетом 2:0, но уступила в ответном матче 0:3, вылетела из турнира и начала проигрывать всем подряд в чемпионате.

За вольное обращение с тренерами, которых он нанимал и увольнял без особых раздумий, Эллиса прозвали Смертоносный Даг.

В распоряжении Венглоша были не последние игроки: Дэвид Платт, Тони Каскарино, Пол Макграт, молодой Дуайт Йорк, – однако его тренерские методы, по их словам, были слишком экстравагантны для Англии начала 90-х. Венглош пытался приучить футболистов к послематчевым заминкам вместо посиделок в пабе, хотел организовать им диету и занятия гимнастикой, но не встречал понимания – в том числе потому, что довольно плохо говорил по-английски. Атмосфера в команде разладилась, «Вилла» вылетела еще из двух кубков и до конца сезона боролась за выживание, финишировав на 17-м месте. Идеальный на бумаге план Эллиса на деле обернулся провалом: передовой тренер из Европы не сработался с местными игроками, а затем, пытаясь выправить ситуацию, уволил половину своих помощников и купил нападающего за один миллион фунтов, который забил один гол. Разумеется, в конце сезона Эллис уволил Венглоша, через два года «Вилла» снова была второй в премьер-лиге, но в дальнейшей судьбе клуба так и не наметился нужный вектор – он то возвращался в число фаворитов, то распродавал ведущих игроков. Такое же шараханье продолжалось при новом владельце, американце Рэнди Лернере, и к концу сезона-2015/16 достигло низшей точки падения: «Астон Вилла» вылетела из премьер-лиги.

Второй клуб города, «Бирмингем Сити», всегда находился в тени более титулованной «Астон Виллы», но очень сильно мечтал оттуда выбраться и потому регулярно оказывался в руках некомпетентных или чересчур ловких бизнесменов. Команда то пропадала в низших дивизионах, то вообще оказывалась на грани расформирования и спасалась обычно за счет прихода нового владельца со средствами неясного происхождения. Хуже всего было в начале 90-х – пока доктор Венглош пытался вылечить «Астон Виллу», «Бирмингем» впервые в своей истории ухнул в третий дивизион. Клубу нужны были деньги, чтобы реконструировать проржавевший стадион, на который собиралось не больше 6–7 тысяч человек, и болельщики ждали помощи от новых владельцев из Манчестера. Братья Кумар, владельцы сети магазинов одежды, располагали состоянием в 20 миллионов фунтов и входили в топ-50 самых богатых британских выходцев из Азии, но, как гласит легенда, купили «Бирмингем» не глядя – и когда впервые приехали на футбол, пришли в ужас, прекратили финансирование и выставили клуб на продажу.

Помимо стадиона и слабого подбора игроков, проблемой «Бирмингема» были свои же фанаты, регулярно громившие на выездах трибуны и поезда, за что и без того небогатому клубу приходилось платить крупные штрафы. Быстрые темпы роста города и приток иммигрантов привели к образованию уникальной для Англии многонациональной хулиганской группировки «Бирмингемские зулусы», где были и белые англичане, и пакистанцы, и выходцы с Карибских островов. Возглавлял ее темнокожий боец Баррингтон Паттерсон, мечтающий расправиться со всеми профашистскими фанатскими фирмами, а также просто любивший неприятности: он потерял глаз в семилетнем возрасте в драке с собственной сестрой, работал вышибалой в ночном клубе, был осужден 22 раза и дважды сидел в тюрьме, имел пятерых детей от пяти разных женщин. Для того чтобы обуздать «зулусов», полиция Бирмингема на протяжении 20 лет вела специальную операцию «Красная карточка», отлавливая главарей фирмы одного за другим.

Он потерял глаз в семилетнем возрасте в драке с собственной сестрой, работал вышибалой в ночном клубе, был осужден 22 раза и дважды сидел в тюрьме, имел пятерых детей от пяти разных женщин.

Долгое противостояние полиции и хулиганов затихло только к концу 90-х, причем было оно таким интенсивным и насыщенным, что и Одноглазый Баз Паттерсон, и полицейский Майкл Лейтон, внедрявшийся в банды под прикрытием, написали о тех временах по книге: один – после освобождения из тюрьмы, другой – после выхода на пенсию. Дела у «Бирмингем Сити» наладились после прихода Дэвида Салливана и Дэвида Голда, нынешних боссов «Вест Хэма», но затем клуб снова угодил в странную ситуацию: в 2011 году он покинул премьер-лигу, а тогдашний владелец, гонконгский бизнесмен Карсон Юнг, был осужден на шесть лет за отмывание 55 миллионов фунтов. Сейчас клуб переходит от одной азиатской компании к другой просто ради получения прибыли от перепродажи. Как и в случае с «Астон Виллой», владельцы «Бирмингема» никогда точно не понимали, что им делать с футбольной командой, и быстро переключались на другие бизнес-проекты, которых в Бирмингеме всегда было в избытке. Футбол во втором городе страны остается делом второстепенной важности.

Глава 5

«Вест Бромвич Альбион» и опасная игра головой

Стадион клуба «Вест Бромвич Альбион» находится всего в двух остановках электрички от центра Бирмингема. С другой стороны поджимает еще один крупный город, Вулверхэмптон, но даже в плотно заселенной индустриальной агломерации сохраняется ощущение деревни – прежде всего в головах местных жителей и болельщиков футбольной команды. Когда я договаривался об интервью с игравшим здесь Питером Одемвинги и произнес «встретимся где-нибудь в Вест Бромвиче», он расхохотался: «Встретиться здесь можно разве что на автозаправке. Приезжай в Бирмингем». А экс-тренер «Вест Брома» Роберто Ди Маттео рассказывал мне, что президент клуба Джереми Пис буквально умолял не учить команду играть в красивый футбол, а просто хотя бы через раз набирать по три очка в домашних матчах. Оно и понятно: в провинциальных городках промышленного региона Мидлендс самоотдачу ценят выше красоты.

Ворота, ведущие к стадиону «Хоторнс», украшает фигура футболиста в белой футболке с вертикальными темно-синими полосками, который победно вскинул руки, растопырил пальцы и раскрыл рот в победном крике. Это нападающий «Вест Бромвича» Джефф Астл, автор победного гола в финале Кубка Англии – 1968 и самый легендарный игрок в истории клуба, отличавшийся невероятной работоспособностью, скоростью и умением играть головой. Астл провел в «Вест Бромвиче» 10 лет, 361 матч и 174 гола, дошел с командой до четырех кубковых финалов за пять лет (1966–1970) и выиграл два трофея – на данный момент последних в 138-летней истории клуба. Он олицетворял столь любимый английскими болельщиками тип местечкового героя, причем ему удалось не только пройти с командой путь из третьего дивизиона в первый, но и привести ее к успеху на «Уэмбли». Благодаря этому Астл попал в сборную Англии, что с локальными звездами случалось не так уж часто.

Его главным талантом было умение играть головой. Астл не был уж очень высоким (182 см), но обладал гуттаперчевым прыжком – и с разбега, и с места, и под отрицательным углом, и с висящим на плечах защитником. В отличие от большинства игроков он никогда не закрывал глаза, подставляя голову для удара, и хорошо чувствовал скорость полета мяча, а также умел послать его в любой угол ворот. Тренер «Манчестер Сити» Джо Мерсер однажды назвал Астла «огромной парящей чайкой»: он как будто подлетал к мячу, успевал оценить ситуацию и резко клевал его головой, отправляя в сетку. Фланговые игроки «Вест Бромвича» утверждали, что у них была самая легкая работа в мире: пробежать по бровке и навесить в центр штрафной, где Астл пробьет головой либо в падении, либо стоя на земле, либо перепрыгнет вратаря вместе с руками. Архивные съемки подтверждают, что его голова и правда не раз взлетала выше перчаток голкипера.

Астл полагал, что забил головой больше половины своих мячей, но любопытно, что самый важный из них, в финале Кубка Англии, он отправил в сетку ногой, хоть и со второго раза. В сезоне-1969/70 «Вест Бромвич» занял всего лишь 16-е место, но Астл стал лучшим бомбардиром и поехал со сборной на чемпионат мира в Чили, где дебютировал в матче с Бразилией, будущей обладательницей трофея. Та встреча вошла в историю благодаря невероятному сэйву вратаря англичан Гордона Бэнкса после сложнейшего удара Пеле головой, но в Англии также запомнили промах Астла: он оказался перед воротами бразильцев в одиночестве, но послал мяч мимо дальнего угла. Вся страна схватилась за голову, и только болельщики «Вест Брома» ворчали, защищая своего кумира: «Надо было давать Джеффу пас верхом – тогда бы он показал Пеле, как забивать головой». В пригороде Бирмингема его любили так сильно, что написали на мосту гигантскими буквами «Астл – король», чтобы было видно всему Мидлендс. Когда муниципальные власти закрасили граффити, оно появилось там снова, и эта борьба продолжалась до тех пор, пока чиновники не сдались и не повесили рядом еще и памятную табличку в честь Астла.

Болельщики «Вест Брома» ворчали, защищая своего кумира: «Надо было давать Джеффу пас верхом – тогда бы он показал Пеле, как забивать головой».

После завершения карьеры Астл неожиданно для всех превратился из локального героя в национального. В середине 90-х на английском телевидении шла культовая передача Fantasy Football League, где два комедианта, Фрэнк Скиннер и Дэвид Баддил, обсуждали только что появившуюся игру фэнтези-футбол, но на самом деле устраивали КВН по любому поводу: воспроизводили легендарные голы у себя во дворе, разыгрывали знаменитостей по телефону и шутили над футболистами. Скиннер был болельщиком «Вест Бромвича» и уговорил поучаствовать в передаче Джеффа Астла, известного своим чувством юмора – например, он владел компанией по мойке окон, у которой был слоган «Астл попадет в самый уголок». В конце каждого выпуска Астл появлялся в студии и вживую исполнял песню, будучи одетым в какой-нибудь невероятный костюм: он пел «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в виде статуи Свободы или «Simply the Best» в парике и трико Тины Тернер. Англичане тут же оценили, насколько естественно бывший профессиональный футболист вжился в роль комического актера, и полюбили Астла еще больше.

К сожалению, смерть Астла стала прямым следствием его стиля игры. После 55 лет у него начались проблемы с памятью – как выяснилось позже, из-за постоянных ударов головой. В 60-е футбольные мячи были намного тяжелее, и долгие тренировки с сотнями навесов, а также столкновения во время матчей запустили постепенное разрушение клеток мозга: Астл уже не мог вспомнить, что был футболистом, выступал за «Вест Бромвич» и забивал в финале Кубка Англии. В официальном заключении было написано, что причиной смерти стала профессиональная травма. Спустя десять лет семья Астла при поддержке клуба основала фонд его имени, который занялся предотвращением травм головы в футболе, очень скудно изученной проблемой, не раз приводившей к серьезным последствиям. Похожее исследование недавно перевернуло подход к медицинскому осмотру игроков в НФЛ, лиге американского и обычного футбола давно пора было заняться тем же самым – в том числе ради одного из своих героев.

Глава 6

«Вулверхэмптон Уондерерс» и супербомбардир из низших лиг

Часть Западного Мидлендс, где находится город Вулверхэмптон, носит название Black Country, Черная страна – залежи угля тут когда-то подходили прямо к поверхности, а вскоре после развития угольной промышленности над регионом повис черный дым из труб тепловых электростанций. «Эта земля черная днем и красная ночью», – писал о Black Country американский дипломат Илайхью Беррит, пришедший в восторг от местных масштабов индустриализации, чумазых шахтеров и раскаленных коксовых печей. Автор «Властелина колец» Дж. Р. Р. Толкин относился к такому зрелищу более скептически и, говорят, списал с Black Country облик Мордора, название которого как раз переводилось с эльфийского как «черная страна». Ничего ужасного в реальной Черной стране не происходило, да и угольная промышленность со временем уступила место высокотехнологичному производству, но история региона повлияла на местный футбол: в Вулверхэмптоне, как и в соседнем Вест Бромвиче, считали игру достоянием рабочего класса и ценили в ней в первую очередь пахоту и боевитость.

Лучшие годы футбольного клуба «Вулверхэмптон Уондерерс» пришлись на послевоенную десятилетку, которая вместила несколько трофеев и домашние победы над мадридским «Реалом» и московским «Спартаком». В 1972-м «волки» добрались до финала Кубка УЕФА, где уступили «Тоттенхэму», однако потом клуб пришел в упадок и начал скакать по низшим дивизионам, сосредоточившись на локальных задачах и, в частности, локальном дерби с «Вест Бромвичем». Если многие местные противостояния, вроде пар «Ньюкасл» – «Сандерленд» или «Лидс» – «Манчестер Юнайтед», привлекали внимание всей страны, то дерби Черной страны – особенно на протяжении 90-х годов – было вещью в себе, суровой разборкой за закрытыми дверями, которая проходила по своим, не всегда понятным внешнему миру правилам. Скажем, во время последней встречи команд в премьер-лиге болельщики «Вулверхэмптона» сидели на стадионе с оранжевыми полиэтиленовыми пакетами из супермаркета Sainsbury’s, а болельщики «Вест Брома» – с бело-синими полосатыми пакетами из Tesco; просто цвета пакетов двух конкурирующих ретейл-империй совпали с клубными. Конечно, со стороны это смотрелось дико.

Однако даже замкнутая на себе футбольная культура порой способна вывести локального героя на национальную орбиту. У «Вест Брома» был Джефф Астл, а у «Вулверхэмптона» – Стив Булл, центральный нападающий завидной производительности, игравший за клуб больше 13 лет и забивший более 300 голов. Булл родился в Типтоне, на полпути между Вест Бромвичем и Вулверхэмптоном, и даже провел четыре матча за первый клуб, но потом связал свою жизнь со вторым. Он пришел в команду в 1986-м, когда «волки» провалились в четвертый дивизион и достигли низшей точки в своей истории. В первом сезоне Булл забил 19 голов, а во втором – 52 (прописью: пятьдесят два). Разумеется, с таким бомбардиром «Вулверхэмптон» занял первое место, поднялся дивизионом выше, где снова финишировал первым, а Булл в матчах с более сильными соперниками забил еще 50 голов (прописью: пятьдесят). В мае 1989 года, когда Стив технически еще был игроком третьего дивизиона, его вызвали в сборную Англии – этот трюк с тех пор так никто и не повторил.

Когда Стив технически еще был игроком третьего дивизиона, его вызвали в сборную Англии – этот трюк с тех пор так никто и не повторил.

Дебют Булла в сборной удивил многих, ведь он никогда не считался молодым талантом. В 17 лет ему сделали сложную операцию на колене, после которой врачи в принципе не советовали возвращаться в футбол. В 21 год его отчислили из «Вест Бромвича», и, чтобы набрать форму для просмотра в «Вулверхэмптоне», он чистил свинарники на ферме своего дяди. И вот в 24 года он вышел в футболке сборной на матч против Шотландии, причем тоже из-за стечения обстоятельств (форвард Джон Фашану получил травму), и под конец игры забил удивительный гол, не глядя обработав мяч спиной после длинной передачи, а потом вонзив его в ворота. «Сам гол меня не сильно впечатлил, в клубе я забивал такие десятками, – вспоминал Булл. – По-настоящему шокировало то, что поздравлять меня прибежали такие люди, как Крис Уоддл, Брайан Робсон и Пол Гаскойн. Вот это было действительно невероятно». Через год в товарищеских матчах перед ЧМ-1990 он забил еще три гола и поехал на чемпионат мира в качестве сменщика Гари Линекера. «Вулверхэмптон» при этом продолжал выступать во втором дивизионе.

Ему просто было все равно, кому и где забивать. Защитники особенно страдали от его стартового рывка, за счет которого он выходил на удобную для удара позицию, а вратари ненавидели технику его удара. Булл любил приложиться по мячу, когда он слегка подскакивал, и мяч на максимальной скорости летел параллельно газону по очень неудобной для голкипера траектории – слишком низкой, чтобы успеть до него допрыгнуть. Как и положено в низших дивизионах, нападающий «Вулвз» отлично играл головой, а бил с обеих ног и с любой дистанции, продолжая накручивать счетчик голов: он становился лучшим бомбардиром клуба на протяжении восьми сезонов подряд. Среди забитых им мячей было мало по-настоящему красивых (этого никто и не требовал), зато гол на «Уэмбли» в ворота Чехословакии вошел в число 50 лучших голов сборной Англии. Гаскойн отдал ему высокую крученую передачу внешней стороной стопы почти из центрального круга, а Булл принял мяч грудью на границе штрафной, дал ему один раз стукнуться о газон и вогнал с полулета в верхний угол ворот.

На протяжении всей своей карьеры Булл так и не сыграл в премьер-лиге, но оставался верен клубу, который был недостаточно хорош для высшего дивизиона. Его звали «Ньюкасл», «Ковентри», «Селтик» и даже «Торино», но Стив однажды сказал, что не представляет себе жизни нигде, кроме как в Черной стране. Он настолько отвечал стереотипу о первом парне на деревне, что всю жизнь носил на голове одну и ту же прическу, которую прозвали «типтонский бобрик» (полсантиметра волос под машинку), и в телевизионных интервью говорил не просто с акцентом, но и вставляя словечки из местного диалекта. На его долю пришлось не так много дерби с «Вест Бромвичем», но он исправно в них забивал. Наконец, его история преданности и основанного на ней успеха – одна из самых любимых в английском футбольном фольклоре. Когда форвард «Саутгемптона» Рики Ламберт прошел путь от работы на свекольной фабрике до сборной Англии, поднявшись с командой из третьего дивизиона в премьер-лигу, и забил в дебютном матче гол сборной Шотландии, первым делом его сравнили со Стивом Буллом.

Глава 7

«Сток Сити» и дождливый промозглый вечер

В ноябре 2010 года Лионель Месси разорвал мадридский «Реал» в класико, но все равно не убедил в своем величии комментатора Sky Sports Энди Грэя. «Так-то оно так, – покачал головой Грэй, – но вот сможет ли он повторить это дождливым промозглым вечером в Стоке?» Абсурдность этой фразы была очевидна каждому, и потому она моментально осела в английском футбольном фольклоре. Теперь «Can he do it on a cold wet night in Stoke?» – универсальная реплика в адрес любого игрока, талант которого по каким-то причинам хочется поставить под сомнение.

Сам Сток стал нарицательным по двум причинам. Одна из них экономическая: вид на город украшают бутылкообразные силуэты гончарных труб, которые еще 40 лет назад дымили так, что жителям приходилось прикладывать платок ко рту. Сейчас центр Стока объявили «бездымной зоной», но горшки, гончары и все, что с этим связано, до сих пор является главной местной приметой, и о городе редко отзываются лестно. Годы, проведенные в дыму, оставили свой отпечаток и на болельщиках команды «Сток Сити» (ее также зовут «гончарами»). В безумные футбольные 80-е банда хулиганов Naughty Forty караулила проходящие через Сток поезда с фанатами других команд и более-менее затихла лишь в середине 2000-х, когда «Сити» стал подбираться к высшему дивизиону после 23-летнего отсутствия.

Другая причина – футбольная. В истории «Стока» было так мало легендарных игроков, что в честь лучшего из них, обладателя «Золотого мяча» сэра Стэнли Мэттьюза, у стадиона воздвигли скульптурную группу сразу с тремя его статуями, символизирующими три десятилетия славной карьеры. Когда ворота «Стока» защищал Гордон Бэнкс, «гончары» смогли выиграть Кубок английской лиги. Других серьезных трофеев в истории клуба не было, поэтому имидж «Стока» сформировался только после того, как в 2008 году команда вышла в высший дивизион под руководством тренера Тони Пьюлиса и принялась играть там в посконный британский футбол – как будто и не было никакой интернационализации премьер-лиги. Встреча со «Стоком» подразумевала борьбу на каждом участке поля, расставленные в воздухе локти, разбитые в кровь головы, сломанные щитки и даже порой ноги. Пожалуй, Лео Месси действительно не сразу бы подстроился под такой стиль игры.

Встреча со «Стоком» подразумевала борьбу на каждом участке поля, расставленные в воздухе локти, разбитые в кровь головы, сломанные щитки и даже порой ноги.

В команде Пьюлиса было три типа игроков: громилы-защитники, громилы-центрфорварды и навешивающие им на голову юркие вингеры. Центральные полузащитники располагались исключительно в опорной зоне, и команда традиционно лидировала в премьер-лиге по количеству длинных передач, а также занимала последнее место по количеству обводок. Одному из некогда техничных нападающих «Стока» Джонатану Уолтерсу через несколько лет игры под руководством Пьюлиса приходилось кричать с бровки «Обводи! Обводи!», потому что своим грозным видом он заставлял соперника пятиться, но уже не мог вспомнить, что делать дальше. Зато он научился грамотно фолить – и признавался, что получал бы удаление почти в каждом матче, если бы не знал, как себя надо вести после первой желтой карточки: извиниться, пошутить с судьей, рассказать ему пару анекдотов и в каждый следующий стык идти с улыбкой.

Одним из самых страшных фирменных приемов «Стока» были дальнобойные ауты в исполнении полузащитника Рори Делапа, который с силой выбрасывал мяч из-за боковой линии метров на 40, однажды даже попав таким образом в перекладину. На стадионе «Британия» было самое узкое поле в премьер-лиге, и мальчики на бровке вместе с мячом подавали Делапу полотенце, чтобы тот не выскользнул у него из рук. После этих передач гренадеры «Стока» либо забивали первым ударом, либо устраивали свалку во вратарской, откуда мяч также мог случайно заскочить в ворота. Играть в Стоке ненавидели все команды премьер-лиги, а болельщики хозяев, напротив, обожали такой прямолинейный футбол и сопровождали каждый аут Делапа криком «Бууууум!» (мяч и правда летел как пушечное ядро), а каждый гаубичный вынос мяча от ворот – криком «Хуууууф!» (имитация звука, с которым мяч рассекает воздух).

При этом за брутальностью футбола «Стока» стоял вдумчивый расчет. Пьюлис специально подбирал игроков, способных регулярно доставлять мяч в штрафную, и его вингеры (Мэттью Этерингтон, Джермейн Пеннант, Рори Делап) были обязаны делать не менее пяти подач за матч, при этом процент точности этих передач у них традиционно был одним из лучших в лиге (около 30 %). Под навесы Пьюлис ставил высоких и мощных нападающих (Кенвин Джонс, Питер Крауч), а также здоровенных центральных защитников (Роберт Хут, Райан Шоукросс), и они гарантированно забивали не меньше 45 % всех голов команды за сезон. Любопытно, что и «Сток» финишировал каждый раз примерно на тех же местах (12-е, 11-е, 13-е и 14-е). Но главный статистический трюк «Стока» состоял в том, что подача со штрафного из 30-метровой зоны, пригодной для прямого удара, приводила к голу с большей вероятностью, чем сам удар: 16 % против 8 %.

К концу сезона-2010/11 «Сток» достиг пиковой эффективности, выйдя в финал Кубка Англии. Самым запоминающимся эпизодом до матча стал фокус с переодеванием Тони Пьюлиса, который обычно бесновался на бровке в комичном наряде, состоящем из спортивных штанов, куртки, бейсболки и очков, но на «Уэмбли» он решил прослушать гимн Великобритании в строгом черном костюме. Впрочем, перед свистком он убежал под трибуны и вынырнул оттуда в привычном виде, сбив пафос, нагнанный торжественной прелюдией. Финал финалом, но это все-таки был «Сток Сити»: уже в первом тайме матча против «Манчестер Сити» Роберт Хут незаметно для арбитра ударил локтем Марио Балотелли, Делап вбросил пару дальних аутов, а Этерингтон и Пеннант сделали по паре навесов в штрафную. «Ман Сити» не без труда победил, но благодаря участию в финале команда Пьюлиса получила путевку в еврокубки – и шанс продемонстрировать континентальным командам, что же такое промозглый вечер в Стоке.

Я добрался до сурового города к самому интересному матчу «Стока» в Лиге Европы. Проверить формулу Энди Грэя сюда уже приезжали «Бешикташ» и «Маккаби», но наиболее полноценные ощущения должны были выпасть на долю киевского «Динамо» с Андреем Шевченко, которые оказались в Стаффордшире в первый день зимы. Вечер, к сожалению, не получился дождливым, но хотя бы вышел промозглым: плюс пять – это самый страшный холод, с которым мне приходилось иметь дело в Англии в том году. Кроме того, по правилам Лиги Европы поле «Британия Стэдиум» пришлось увеличить на два-три метра во все стороны, из-за чего на газоне появились зеленые линии, чем-то напоминающие разметку на теннисных кортах. Защитники киевского «Динамо» с непривычки бегали вдоль недействительных границ поля, а Рори Делап с явным неудовольствием бросал ауты от дальней линии.

«Сток» не стал изменять своему стилю в еврокубках и занял второе место в группе, проиграв всего один матч, в то время как другие английские команды, «Тоттенхэм», «Фулхэм» и «Бирмингем», не смогли выйти в плей-офф. При этом за шесть матчей группового этапа футболисты «Стока» сделали меньше передач, чем любая из остальных 31 команд Лиги Европы. Затем, правда, в соперники попалась «Валенсия» – и Тони Пьюлис закончил свою европейскую кампанию. Однако после матча с «Динамо» английские журналисты не упустили возможности написать, что Андрей Шевченко стал еще одним из тех, у кого ничего не получилось холодным вечером в Стоке. Пьюлис покинул клуб в 2013 год, а стиль команды с тех пор существенно изменился, но эта фраза будет жить до тех пор, пока на «Британию» не приедет-таки Лионель Месси.

Глава 1

«Манчестер Юнайтед», загул Беста и удар Кантона

Жители Манчестера ничуть не обижаются, когда вторым городом Англии называют Бирмингем. Им все равно, будет ли вторым Бирмингем, Ливерпуль или Лондон; главное, что первым они считают сам Манчестер – центр промышленной революции в XVIII–XIX веках, музыкальную столицу в 1980–1990 годах и город, где чаще всего в истории видели главный трофей чемпионата Англии по футболу. Даже если оставить сравнения с другими городами, Манчестер всегда изображали огромным, доминирующим, влиятельным. Историки утверждали, что без встреч жившего здесь Фридриха Энгельса и навещавшего его Карла Маркса не было бы никакого коммунизма и биполярного мира. Чарльз Диккенс писал, что тут все подчинено рабочей этике и неустанному труду, Джордж Оруэлл называл город чревом нации, а британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли выдал ему, пожалуй, самую лестную характеристику: «То, что Манчестер делает сегодня, мир будет делать завтра».

Значимость Манчестера также подкреплена двумя великими футбольными эпохами. Один шотландский тренер, Мэтт Басби, возглавлял «Манчестер Юнайтед» на протяжении 25 лет, пережил авиакатастрофу, в которой погибла половина команды, и впервые выиграл с английским клубом Кубок европейских чемпионов. Другой шотландский тренер, Алекс Фергюсон, работал в «Юнайтед» на год дольше Басби и превзошел все его достижения, сделав «МЮ» главной командой Англии в эру премьер-лиги. В футбольной истории Манчестера хватает невероятных рекордов, важных побед в финалах и людей вроде Бобби Чарльтона и Райана Гиггза, которые играли вечно и выиграли все что можно. Даже стремительное превращение «Манчестер Сити» в суперклуб с помощью арабских шейхов органично вписалось в жизнь города: тут привыкли мыслить масштабно, ставить сложные задачи и добиваться результата любой ценой. Футбольный Манчестер – это протестантская этика и дух капитализма, книга рекордов и учебник жизни.

Футбольный Манчестер – это протестантская этика и дух капитализма, книга рекордов и учебник жизни.

На таком фоне всегда выделялись люди, добивавшиеся в этой системе успеха, но порой бунтовавшие против нее. Алекс Фергюсон раскрыл немало секретов управления игроками и клубом в автобиографии и книге «Лидерство», однако его «Манчестер Юнайтед» сложно представить без яростного ирландца Роя Кина – человека, который нарушил практически все футбольные заповеди своего тренера и был изгнан из команды после того, как раскритиковал одноклубников. Драматическое чемпионство «Манчестер Сити» на последних минутах сезона-2011/12 не состоялось бы без голевой передачи Марио Балотелли на Серхио Агуэро, хотя в остальное время итальянский форвард поджигал фейерверками собственный дом и кидал дротики в игроков резервной команды. Лидер манчестерской группы Oasis Ноэл Галлахер однажды сказал: «В Манчестере выбирают сердцем», – и тех, кто жил и играл, следуя этому правилу, вспоминают здесь с особыми чувствами.

В 1968 году «Манчестер Юнайтед» Мэтта Басби обыграл «Бенфику» в финале Кубка европейских чемпионов. Два гола забил выживший в мюнхенской катастрофе Бобби Чарльтон, еще один – Джордж Бест, получивший в конце года «Золотой мяч». Для Басби эти достижения стали сигналом к завершению тренерской карьеры: после того, как он создал лучшую команду и воспитал лучшего игрока Европы, можно было спокойно уходить на должность директора клуба. Для 22-летнего Беста, казалось, все только начиналось, но именно тогда он нашел для себя занятие поинтереснее футбола. Бест стал первым британским футболистом-селебрити – постоянно окруженным фотографами, моделями, музыкантами, антрепренерами и просто собутыльниками. Он появлялся в самой популярной развлекательной программе BBC Top of the Pops, зарабатывал на рекламе больше, чем получал по контракту в «МЮ», и регулярно мелькал не только на последних, спортивных страницах газет, но и на обложках – в основном в компании «Мисс мира» разных лет. Тогда же он сказал: «Получив „Золотой мяч“, я завязал с женщинами и алкоголем. Это были худшие 20 минут моей жизни».

В 1970 году немецкий режиссер Хельмут Костард снял о Бесте фильм Fussball wie noch nie прямо по ходу футбольного матча – без ведома игрока, но с разрешения клуба. Рядовая игра «МЮ» против «Ковентри» ничего не решала, а в фильме не было ни завязки, ни кульминации, ни какого-либо намека на сюжет, однако восемь камер, на протяжении 90 минут нацеленных исключительно на Беста, ухватили не только стиль его игры, но и суть начинающей угасать карьеры. За весь матч Джордж оказался полезен команде ровно два раза, в двух голевых атаках, а в остальное время не делал ничего сверхъестественного: мало двигался, много ошибался, редко пасовал, ворчал себе под нос и слушал, как болельщики скандируют его имя, – и это зрелище завораживало так же сильно, как магнитила людей взрывная нефутбольная жизнь Беста. Он действительно умел невероятно талантливо не только играть в футбол, но и убивать время.

Самое показательное выступление Беста в этой дисциплине состоялось в 1971 году и вошло в историю как «потерянный уик-энд». Нехватку физической формы Бест порой компенсировал грубостью, и один из его неосторожных подкатов в манчестерском дерби на мокром поле закончился переломом для соперника из «Манчестер Сити». После этого инцидента Беста и Мэтта Басби, ненадолго вернувшегося на пост главного тренера, вызвали в Лондон на заседание дисциплинарного комитета – и если человек-будильник Басби приехал туда вовремя, то Бест проспал поезд и явился лишь спустя полтора часа. Впрочем, Беста всего лишь оштрафовали, а не дисквалифицировали, и игрок с тренером вернулись в Манчестер в хорошем настроении, даже обсудив по пути возможность вручения Бесту капитанской повязки «Манчестер Юнайтед». Джордж верил, что повышенная ответственность позволит ему как следует сосредоточиться на футболе, а Басби как раз искал преемника действующего капитана, 33-летнего Бобби Чарльтона. Расходясь по домам, они договорились снова встретиться в Лондоне через четыре дня – «МЮ» предстояло играть с «Челси».

Этот поезд в Лондон Бест тоже проспал. «Обычно я пил по четвергам, а вечер пятницы пропускал, чтобы в субботу быть готовым к игре, – вспоминал Бест. – Но в этот раз что-то пошло не так, и пил я всю неделю». Проснувшись в Манчестере за пару часов до начала матча в Лондоне, он вспомнил, что назначил свидание в столице актрисе Шинейд Кьюсак, и решил все-таки отправиться на вокзал. Пока «Манчестер Юнайтед» обыгрывал «Челси» на западе Лондона, Бест искал дом Кьюсак в северной части города и, видимо, попался на глаза кому-то из соседей. Когда утром они проснулись, у двери актрисы собрались полтора десятка журналистов и болельщиков, скандирующих имя игрока. Кьюсак задернула шторы, включила телевизор – и увидела на экране свой дом, а также свою фотографию с Бестом; их показывали в новостях на всю страну. «Что ты натворил?» – спросила актриса, ничего не понимавшая в футболе. «Всего лишь пропустил игру», – ответил Бест. «Что же было бы, если б ты сыграл?!» Осада дома продолжалась почти четыре дня, и только в среду вечером Бест смог покинуть город и вернуться в Манчестер. На вокзале он купил пять самых важных английских газет, и на обложке каждой была его фотография.

Бест стал первым британским футболистом-селебрити – постоянно окруженным фотографами, моделями, музыкантами, антрепренерами и просто собутыльниками.

«До сих пор не могу объяснить, что со мной случилось. Я был одним из самых известных игроков в мире, но вместо футбольного матча решил отправиться на свидание, – вспоминал Бест. – Это было помутнение рассудка». Басби отстранил игрока от тренировок и матчей на две недели, и это вроде бы помогло: вернувшись на поле, Бест забил красивейший гол «Тоттенхэму», изящным черпачком перекинув сразу пятерых соперников, трое из которых стояли на линии ворот. Он закончил сезон в статусе лучшего бомбардира «Юнайтед», но, разумеется, не стал капитаном команды, а также рассорился с дисциплинированным и непьющим Чарльтоном – вплоть до того, что однажды Беста застали в пабе кидающим яйца в портрет Чарльтона на стене. «МЮ» занял восьмое место в чемпионате, вылетел из обоих кубков, а в конце сезона был вынужден искать замену окончательно ушедшему на пенсию Мэтту Басби. «Конечно, „потерянный уик-энд“ был ошибкой, но это мое последнее хорошее воспоминание о карьере в „Юнайтед“», – с горечью признался Бест. Два года спустя команда вылетела из первого дивизиона, а сам он никогда больше не сыграл на прежнем уровне.

Через 24 года помутнение накрыло другого лидера «Манчестер Юнайтед», француза Эрика Кантона. Он был лучшим игроком ранней эпохи Алекса Фергюсона и символом клуба в той же степени, что и Джордж Бест при Мэтте Басби – всегда таким же талантливым, порой таким же безрассудным. 25 января 1995 года «МЮ» играл на стадионе «Селхерст Парк». В случае победы действующие чемпионы могли выйти на первое место, но матч складывался не в их пользу: «Кристал Пэлас» уверенно держал оборону, и защитники хозяев отчаянно лупили по ногам Эрика Кантона и Энди Коула, только что перешедшего в «МЮ» из «Ньюкасла». Француза персонально опекал Ричард Шоу, и после одного особенно жесткого единоборства в середине второго тайма Кантона откровенно пнул Шоу ногой прямо на глазах у линейного арбитра. Тот замахал флажком, потом указал им на Кантона – и подбежавший судья Алан Уилки достал красную карточку. Кантона опустил поднятый воротник и побрел в сторону тоннеля по кромке поля.

Сначала никто не понял, что случилось дальше. Кантона резко бросился к трибунам и ударил кого-то ногой, поскользнулся на ограждении, поднялся и снова ударил, на этот раз рукой. Через секунду его уже оттаскивали завхоз «Юнайтед» Норман Дэвис и подбежавший вратарь Петер Шмейхель. Получивший удар болельщик стоял в первом ряду и разводил руками. Стадион сходил с ума.

Во время матча ни болельщики, ни телезрители толком не разглядели инцидент и уж тем более не представляли масштаб последствий – во многом потому, что повтор эпизода не показали в прямом эфире. Но на противоположной бровке сидел фотограф Стив Линдселл, который успел снять несколько самых важных кадров в своей жизни, побежал в стоящий у стадиона фургон-фотолабораторию, проявил там снимки и отправил их сначала в Daily Mirror, а потом и в остальные газеты. Наутро снимок с летящим Кантона и уклоняющимся болельщиком был на всех первых полосах. Эта фотография была пугающей (посмотрите на реакцию болельщиков), эффектной (Кантона потом объяснял, что бил ногой из-за мешавшего дотянуться рукой барьера) и в каком-то смысле пророческой: увидев ее, люди понимали, что футбольный мир уже не будет прежним.

На следующий день высказались все, кроме непосредственных участников эпизода. Футбольная ассоциация назвала поступок Кантона «пятном на репутации футбола». Некоторые журналисты и бывшие футболисты, включая экс-игроков «МЮ», призывали навсегда запретить французу играть в футбол. Нефутбольный мир тоже отреагировал: на биржевых торгах 26 января акции «Юнайтед» резко упали в цене, и стоимость клуба понизилась на 3 миллиона фунтов. Первые впечатления были откровенно негативными – и поэтому Алекс Фергюсон, посмотревший повтор эпизода только глубокой ночью после матча, провел весь следующий день в совещаниях с юристами.

27 января клуб объявил, что отстраняет Кантона от игр до конца сезона и штрафует на 12 тысяч фунтов. Быстрые действия «МЮ» (Рой Кин вспоминал, что Фергюсон разобрался в той ситуации с максимальным профессионализмом) повлияли на настроения в обществе: поняв, что Кантона уже как-то наказан, многие стали обвинять болельщика. Еще не было известно, что именно он сказал Эрику, но ответ ударом на оскорбление показался многим логичным. «Возможно, у Кантона не все в порядке с головой, но я бы тоже не удержался», – заявил великий тренер Брайан Клаф.

Жертвой гнева француза оказался англичанин Мэттью Симмонс – 20-летний стекольщик из пригорода Лондона. Его версия событий была изложена, что характерно, в газете The Sun: якобы Симмонс сказал Кантона что-то в духе «вали отсюда, тебя уже ждет душ в раздевалке». Но через день в газетах уже были результаты расследования полиции, и очевидцы услышали совсем другие слова: «Уматывай в свою Францию, грязный французский ублюдок» («Fuck off back to France, you dirty French bastard»). Кроме того, большую часть матча Симмонс провел на 11-м ряду – и сбежал вниз по ступенькам специально для того, чтобы Кантона его услышал.

В общем, жертве так и не удалось побыть жертвой: выяснилось, что Симмонс не так давно получил два года условно за попытку ограбить магазин на заправке. Его адрес и телефон опубликовали в фанзине «МЮ», он потерял работу, друзей и был оштрафован судом на 500 фунтов за оскорбления. Следующие пять лет Симмонс прожил в подсобке у родителей. В некоторых пабах ему отказывались наливать пиво. «Мне кажется, я заплатил за это более высокую цену, чем Кантона», – признался он спустя годы.

Несмотря на отсутствие общественной жалости к пострадавшему, Кантона предстояло серьезное разбирательство. Местный суд сначала приговорил его к двум неделям тюрьмы. После апелляции заключение заменили на 120 часов общественных работ – их Эрик провел, тренируя детей в футбольных школах Манчестера. Футбольная ассоциация продлила его бан до 1 октября, оштрафовав еще на 10 тысяч фунтов, а ФИФА запретила играть в футбол и за пределами Англии – во многом из-за этого сорвался переход Кантона в «Интер», о котором мечтал Массимо Моратти. «Юнайтед» так и не догнал «Блэкберн» и упустил чемпионство.

Ближе к осени стало ясно, что поступок Кантона принес ему больше славы, чем позора. Вскоре после вердикта Nike подтвердил, что солидный личный контракт с французом остается в силе, а на обложке Daily Record появилась бутса Кантона с логотипом компании и надписью «Смертельное оружие» – пожалуй, лучшая из возможных реклам. Фергюсону удалось уговорить Эрика остаться в клубе, и с ним «Юнайтед» в том сезоне выиграл чемпионат и кубок. В конце концов, сам Кантона во время дисквалификации преимущественно сидел в манчестерском кинотеатре и смотрел артхаусные фильмы.

Кроме того, после оглашения приговора он устроил знаменитую пресс-конференцию длиной в одну фразу. Юрист «МЮ» Морис Уоткинс вспоминал, что перед началом мероприятия Эрик подошел к нему и спросил: «Как по-английски называется корабль, с которого ловят рыбу?» – «Траулер». – «А большие птицы, что летают над морем?» – «Чайки». Кантона написал несколько слов на бумажке, а потом подарил собравшимся в ожидании громких слов журналистам лучшую цитату в истории футбола: «Чайки летят за траулером, потому что думают, что сардины выбросят в море».

Кантона во время дисквалификации преимущественно сидел в манчестерском кинотеатре и смотрел артхаусные фильмы.

Какое-то время название «Кристал Пэлас» ассоциировалось именно с ударом Кантона: уж слишком много вопросов он поставил. Оценить значимость этого поступка для футбола невозможно – в первую очередь потому, что он выходит за пределы футбола. При этом полностью отделить его от игры тоже нельзя. «Это была драма, а я был в ней актером», – говорил сам Кантона. Еще он шутил (хотя в этом нельзя быть полностью уверенным), что должен был ударить Симмонса еще сильнее; заявлял, что сделал это ради других людей, которые хотят, но не могут решиться на подобное. Его поступок порождает немало вопросов и толкований; обсуждая его, можно прийти к спорам о политике, праве или искусстве и легко забыть о том, с чего все начиналось.

Можно ли бить болельщиков ногами? Конечно нет. Можно ли оправдать именно этот удар Кантона? Не исключено. Являются ли футболисты ролевыми моделями и примером для подражания? Безусловно. Правда ли, что их гениальность часто несовместима с социальными нормами? Похоже на то. Где провести черту между необходимостью артистического самовыражения и правилами игры и чувствами других людей? Да черт его знает. У разных людей могут быть разные ответы на эти вопросы, но Эрик Кантона вообще не собирался на них отвечать. Он просто сделал то, что сделал, и столь же непринужденно вернулся в футбол после восьмимесячной дисквалификации, выиграл еще два чемпионства и завершил карьеру всего в 30 лет.

Глава 2

«Юнайтед оф Манчестер» и песни карибских эмигрантов

В 1948 году теплоход Empire Windrush высадил в Британии первый внушительный десант карибских иммигрантов. Вскоре после войны британское правительство открыло границы для жителей Содружества, чтобы восстановить разбомбленную экономику страны, и принялось заполнять образовавшиеся рабочие места ямайскими автомеханиками, тринидадскими грузчиками и барбадосскими медсестрами – правда, забыло объяснить своим подданным, что все эти люди приехали сюда не просто так, а потому, что их позвали. Прибытие иммигрантов немедленно породило социальную напряженность, но среди людей, привыкших к физическому труду, нашлись двое, не державшие в руках ничего тяжелее гитары, и им, в общем-то, пришлось отвечать хоть за какую-то культурную интеграцию.

Олдвин Робертс и Эгберт Мур были довольно известными в Тринидаде музыкантами. Они играли калипсо – расслабленную музыку волн, музыку ветра с задушевными духовыми и деликатной перкуссией; в общем, такую, что меньше всего подходила к послевоенной британской реальности, где не было места ни карнавалам, ни теплому морю. Однако Робертс и Мур взяли себе звучные псевдонимы Лорд Китченер (намек на Горацио Китченера, британского фельдмаршала времен Первой мировой) и Лорд Бегиннер, сочинили две знаковые песни (одну про крикет, другую про победу Клемента Эттли на выборах премьер-министра), переехали из Лондона в Манчестер, открыли там музыкальный клуб и, наконец, добрались до футбола.

Главное футбольное калипсо Лорда Китченера разрывало абсолютно все шаблоны в голове рядового британца середины 50-х. Мало того что заезжий пижон пел про любимую местную игру без обязательной в таких случаях помпезности, так еще и речь в его песне шла сразу о двух соперничающих командах – «Манчестер Сити» и «Манчестер Юнайтед». Китченер пересказывал недавнюю историю футбольных достижений Манчестера («Юнайтед» выиграл чемпионат, а «Сити» – кубок), совершенно не беспокоясь о том, что одновременно хвалит не слишком-то любящие друг друга клубы, но делал это настолько безмятежно и мелодично, что песня быстро стала хитом не только у выходцев из Вест-Индии, но и у коренных англичан. Любое возможное напряжение снимала трогательная, слегка несогласованная строчка: «Если говорить о хорошем футболе, / То парней из Манчестера никто не поборет».

Еще одно калипсо про Манчестер, но только уже про его красную половину, сочинил Эдрик Коннор. Эффект был тот же, что и в случае Лорда Китченера, но эту песню ждала особенная судьба. Речь в ней шла о «малышах Басби», погибших в мюнхенской авиакатастрофе 1958-го, и в знак памяти о той команде «United Calypso» теперь всегда играет на «Олд Траффорд» перед матчами. Кроме того, «United Calypso» разучили болельщики – и в их исполнении оно, конечно, куда больше рассказывает о культуре и интеграции, чем о футболе: песня, написанная далекими от игры людьми, прижилась в фанатском фольклоре, а спустя 50 лет стала гимном движения против покупки «Манчестер Юнайтед» миллиардерами из США. После того как крупнейший клуб Англии стал принадлежать клану Глейзеров, болельщики основали собственную команду под названием «Юнайтед оф Манчестер», заявились в десятый дивизион и начали там новый путь наверх. Их матчи тоже открывает исполнение «United Calypso», и, когда трибуна белых англичан из Манчестера нестройно скандирует карибскую песню, становится понятно: в футболе возможно все.

Песня, написанная далекими от игры людьми, прижилась в фанатском фольклоре, а спустя 50 лет стала гимном движения против покупки «Манчестер Юнайтед» миллиардерами из США.

Зимой 2013 года я приехал в пригород Манчестера, где обитал мятежный клуб. «Откуда? Из России? – переспросил Энди Уолш, президент „Юнайтед оф Манчестер“, но тут же сообразил, о чем речь. – А, где-то там рядом живет наш Юра». За четыре года в Англии после слова «Россия» люди вспоминали снег, водку и автомат, с которым мне приходится делить фамилию; в лучшем случае – Льва Толстого и Андрея Канчельскиса. Но мне еще ни разу не говорили, что Россия ассоциируется с Юрой – парнем из украинских Черновцов, который сделал самый популярный фанатский сайт «Юнайтед оф Манчестер». В 2009-м клуб оплатил Юре дорогу туда-обратно, он посмотрел пару матчей, получил в подарок футболку, познакомился с игроками – и теперь каждый сотрудник клуба, от главного тренера до человека, нарезающего бутерброды в перерыве матча, может рассказать его историю и безошибочно ткнуть пальцем в баннер, висящий под крышей противоположной трибуны. FC United, Russia, Ukraine.

«Юнайтед оф Манчестер», или ФК «Юнайтед», был основан в 2005 году и за первые восемь лет существования поднялся на три дивизиона. Сначала у клуба не было своего стадиона и приходилось играть в Бери – индустриальном пригороде Манчестера, куда нужно полчаса тащиться на модном, но неторопливом хай-тек-трамвае. Болельщики клуба «Бери», который сдавал свой «Гигг Лэйн» в аренду, сначала косились на соседей с подозрением, а потом умоляли не уезжать: «Бери» в третьем дивизионе собирал на домашние матчи чуть меньше 3 тысяч зрителей, а «Юнайтед» в седьмом – чуть больше двух; выручка с матчей постояльцев приносила «Бери» существенный доход. Но в мае 2015-го «Юнайтед» все-таки построил свой стадион «Броадхерст Парк», открыл его товарищеской встречей с лиссабонской «Бенфикой» в память о финале Кубка европейских чемпионов-1968 и провел там полноценный сезон-2015/16 в шестом дивизионе, собирая на матчи уже по 3–4 тысячи человек и зарабатывая на билетах больше, чем соседи по лиге. Романтическая идея сумела стать прагматической идеологией.

«Броадхерст Парк» увешан баннерами. Один приехал с Украины, на другом изображены череп и кости, намекающие на дружбу с футбольными нонконформистами из гамбургского клуба «Санкт-Паули», на третьем написано «Пирожки, а не креветки» – отсылка к словам Роя Кина о ненастоящих болельщиках: «На выезде наши фанаты – лучшие в мире. Но во время домашних матчей их интересует бухло и сэндвичи с креветками, а не то, что происходит на поле». Благодаря Кину сэндвичи с креветками – как слишком претенциозная для футбола еда – стали символом болельщиков-глорихантеров, а английский язык обогатился выражением «креветочная бригада» (prawn sandwich brigade). Разумеется, фанаты «Юнайтед оф Манчестер» едят только традиционные пирожки.

Еще на одном баннере изображен флаг Аргентины с карикатурным красным дьяволенком. «Помнишь, как Бекхэм пнул Симеоне в 98-м и был удален? – объяснял мне Карл Марджинсон, главный тренер команды, с которым запросто может поговорить любой болельщик. – С тех пор в Англии начали кричать ему с трибун „Аргентина!“, чтобы позлить. То есть это такая антиманчестерская кричалка, поэтому нам она тоже подходит». На самом деле с трибун уже давно кричат «Марджентина!», складывая насмешку над «МЮ» с фамилией главного тренера. Марджинсон попал на эту работу довольно-таки случайно, по подсказке одного из игроков, и целых пять лет совмещал футбол с доставкой овощей и фруктов – безусловно, это добавляло его биографии шарма, но когда Карл наконец-то продал свой знаменитый фургон, все поняли: у команды есть классный тренер. Когда «Юнайтед» завис в седьмом дивизионе на несколько лет, многие начали в нем сомневаться, но в конце шестого сезона Марджинсон поднял команду лигой выше.

На трибунах, откуда доносилась «Марджентина», поддерживается еще одна важная футбольная традиция – петь так, как это делали 20 лет назад. Сейчас почти все болельщики клубов премьер-лиги, кроме «МЮ» и «Ливерпуля», сидят на домашних матчах практически молча, разве что заводят несколько раз за игру одну и ту же песню. Из-за этого выездной сектор практически всегда перепевает превосходящую числом домашнюю публику. Болельщики «Юнайтед» воспринимают это как оскорбление и потому никогда не замолкают – за исключением моментов, когда требуется выкрикнуть что-то нецензурное и немелодичное. Кроме того, у них отличный репертуар: от оригинальной версии песни «Sloop John B», из которой вышли почти все современные кричалки Британии, до персональных чантов для каждого игрока команды. На этот стадион можно приходить не только смотреть, но и слушать.

Глядя на то, как футбольные оппозиционеры из Манчестера лихо расправляются с современным (в плохом смысле) футболом, я вспомнил сцену из фильма главного английского соцреалиста Кена Лоуча «В поисках Эрика». Простой почтальон, бывший болельщик «МЮ», больше не может позволить себе купить билет на матч и поэтому ходит на «Юнайтед оф Манчестер». Его новая команда принципиально играет в форме без названия спонсора и культивирует атмосферу олдскульного футбола, но ему трудно примириться с новой реальностью, и он продолжает смотреть в пабе Лигу чемпионов и боготворить Эрика Кантона. Самая популярная претензия – без «МЮ» не было бы никакого ФК «Юнайтед», – пожалуй, актуальна до сих пор, но спустя десять лет уже точно понятно, что новый клуб стремительно обзаводится своей, не связанной с «МЮ» историей, где пока нет серьезных трофеев и легендарных игроков, зато есть кое-что другое: яркие баннеры, правильные песни и болельщик Юра из Черновцов. По крайней мере, для него это точно важнее.

Новый клуб стремительно обзаводится своей, не связанной с «МЮ» историей, где пока нет серьезных трофеев и легендарных игроков, зато есть кое-что другое.

Страницы: «« « 12345 » »»