Заскоки Пегаса (сборник) Яворская Елена
– Офелия, ну что ты лежишь, как неживая?! Положи ноги на плечи Гамлету!.. В который раз репетируем, а динамики никакой! Это Шекспир, а не Вася Пупкин! Сколько можно объяснять?! Елизаветинская Англия, суровая мораль, пуританские нравы, а человек создан для любви, как птица для полета, и загнанный вглубь эротизм прорывается наружу! И вот представьте себе трагедию! Только в двадцатом веке доктор Фрейд дал психологическую трактовку этому феномену! Слово такое научное – су-бли-ма-ци-я! Вот и сублимируйте мне, сублимируйте! Ну?!! Начали!
– «Ступай в монастырь. К чему плодить грешников?» – вымученно выдавил Гамлет, пытаясь устроиться поудобнее на полузадушенной Офелии.
– Не верю!! – рявкнул главреж. – С вашим темпераментом, действительно, только в монастырь идти! Активнее, активнее!
– «Сам я сносной нравственности…» – взбодрился Гамлет, игриво вихляя бедрами. – «Но и у меня столько всего, чем попрекнуть себя, что лучше бы моя мать не рожала меня».
– Если ты так будешь на премьере играть, то лучше б тебя мать и вправду не рожала!.. А ты что притихла, Офелия?! Двигайся, двигайся! Динамика прежде всего! Последняя репетиция, а вы как нецелованные!
– Да третий час репетируем одну и ту же сцену, ребята устали, – пробасил Клавдий. – Жрать хочется.
– Ладно. Перерыв, – мученически вымолвил главреж.
Гамлет радостно сполз с Офелии. Офелия поспешно встала и стыдливо запахнулась.
– «Офелия, о нимфа…» – плотоядно облизнулся Клавдий. – Деточка, ты была великолепна. Интересно, буфет уже закрылся?
Жена Клавдия Гертруда Альбертовна почти двадцать лет занимала почётный пост завотдела культуры. Поэтому Клавдия в театре уважали.
– На сегодня всё, – вздохнул режиссер и даже не добавил привычное «ёперный балет».
По залу пронесся вздох облегчения. Клавдий с Полонием целеустремленно потрусили к выходу.
Юрик Черепанов (исполнитель роли Йорика)
2. «Гамлет» в нашем городе
(статья в газете «Районная хрень»)
Наш экспериментальный театр вновь порадовал зрителей замечательной премьерой. Великолепная постановка Г.Г. Сизорыльского отличается свежестью и оригинальностью режиссерского видения.
С первых же секунд поражает непривычная простота и даже скупость декораций. Вместо пышности королевского дворца зрители с изумлением обнаружили на сцене три белых столба с поперечными перекладинами и широкий черный стол. Как выяснилось по ходу спектакля, это и трон, и скамья, и брачное ложе. И только в правом углу сцены мы наблюдаем изящную деталь – дань минувшей эпохе – резной столик с огромным бронзовым канделябром.
Игра актеров трогает зрителя своей искренностью и глубиной. Роль Клавдия блистательно сыграл заслуженный артист России В. Иванов. Молодой актер А. Петров – Гамлет – был весьма убедителен в этой очень непростой и трагической роли; особенно удачными были, на наш взгляд, любовные сцены. Прекрасно справился с ролью и заслуженный артист России Н. Сидоров (Полоний). Нельзя не отметить успешный дебют студентки 3 курса культпросветучилища М. Кузнецовой (Офелия), создавшей трепетный образ нежной и страстной возлюбленной Гамлета. Замечательно смотрелся в роли верного и беспристрастного Горацио актер Ю. Петухов. Бурные эмоции зала вызвала прекрасная юмористическая сцена с двумя могильщиками (К. Розенкранц и В. Абрамович).
Вообще, спектакль, несмотря на его трагичность, отличает некоторая фарсовость, всегда уместны вкрапления искромётного юмора: вспомним, например, самоубийство Офелии и сцену смерти Гамлета.
По завершении спектакля актерам и режиссеру-постановщику Г.Г. Сизорыльскому достались бурные аплодисменты благодарных зрителей.
Итак, Гамлет умер, но так хочется сказать нашему экспериментальному театру: «Да здравствует «Гамлет»!
Соб. кор.
3. Необычайный «Гамлет»
(рецензия театрального критика)
Я всегда с огромным эмоциональным подъемом открываю дверь городского экспериментального театра. Я стараюсь не пропускать ни одной премьеры, потому что в каждом новом спектакле главный режиссер Г.Г. Сизорыльский превосходит самого себя.
К несчастью, работники транспорта не разделяют моей страсти к театру. У троллейбуса сорвало рога, и, пока я томился в закрытом салоне, у меня едва не сорвало башню: я совершенно недопустимо, совершенно безобразно опаздывал! К дверям театра я подлетел ровно через десять минут и тридцать секунд с момента начала спектакля!
Галантно извиняясь и стараясь никого не побеспокоить, я наощупь пробрался к своему креслу.
Занавес уже поднялся. Первое впечатление – изящный минимализм декораций, который так много говорит сердцу опытного зрителя. Три белых ионических колонны, соединенные невесомым кружевом перекрытий. Меж ними – гигантское, драматически черное ложе – арена любви, трагедий, смертей. А на авансцене немым свидетелем разворачивающихся событий застыл миниатюрный столик с внушительным, готически суровым канделябром.
Работа актеров вызвала всеобщий восторг. Они играли не просто на переделе – за пределом своих творческих возможностей! Клавдий, похожий на преуспевающего бизнесмена, а рядом – томная аристократичная Гертруда. Полоний, полунравственный служака. Созерцательно приподнятый над действительностью Горацио.
Сизорыльский новаторски сместил кульминацию спектакля с финальной дуэли к сцене на кладбище. На протяжении всей сцены неослабевающее внимание зрителей приковывал к себе Йорик в исполнении Ю. Черепанова. Органично вписался в эту сцену и кордебалет весёлых могильщиков.
Не разочаровали и Гамлет с Офелией. Какой драматизм! Какой накал страстей! Он в страстном порыве бросается к ней, спотыкается о резной столик на авансцене, со столика падает массивный кованый канделябр… Зрители первых рядов вжимаются в кресла, в амфитеатре испуганно икает небезызвестный Р., знаток и завсегдатай, для которого театр начинается даже не с вешалки, нет – сразу с буфета. Но герой-любовник, демонстрируя чудеса эквилибристики, ловит канделябр у самого пола, не прерывая прочувствованного монолога! Зал рукоплещет. Овации сотрясают своды.
Следует упомянуть, что премьера спектакля была приурочена к 50-летию творческой деятельности патриарха нашей сцены и закулисья Г.Г. Сизорыльского.
Обычно рецензенты отмечают дерзкое новаторство Генриха Гаврииловича в преобразовании драму в фарс. Да, это, безусловно, смелая и новаторская художественная задача для режиссера. Но, увы, прием этот безнадежно устарел, есть в нем что-то, как бы выразиться, наивно-провинциальное, что ли? Мы же способны играть по-столичному, неклассично, современно. А в столицах нынче, милостивые государыни и государи, хорошим тоном считается на сцене обнажаться. В этом есть нечто возвышенно-символическое: обнажая тело, актер и душу свою как бы обнажает перед зрителем. Действие, диалог, мимика становятся второстепенными. Актёр бросает к своим ногам лживое тряпье ограничений, условностей, предрассудков. Между актёром и зрителем больше нет преград и тайн… Всё! Катарсис!
Я. Партер-Амфитеатров
На окраине Вселенной, или О трудах и досуге
Елена Яворская
Цыплёнок жареный
Цыплёнок – тот самый, ну, жареный-пареный –
вдруг вымахал – жареным стал петухом.
А думали: сядем с дружком да стопариком,
пичугу сожрем да покатим во Льгов,
подальше от всякой мудреной политики,
поближе к родне, так сказать, от сохи,
захватим в дорогу «Столичной» поллитрика…
Да вот разлетались в ночи петухи.
Повеяло жутью…
Эх, кабы мы в бархате,
в желудке – коньяк, на губах – шоколад…
А так – что анархия, что олигархи те –
плевать нам на все, чем газеты пестрят!
Хотели – к природе, без всякой там зауми,
без блажи в башке, но с блаженством в душе…
Петух – в небесах, на крутом вираже,
а мы на земле перепугано замерли.
Повеяло жутью, повеяло бедами.
Ну да, проморгали. А кто без греха?
Давно ли цыпленком он был табака?..
Не знали…
Не ведали…
Не пообедали…
Елена Яворская
Философы
(На окраине Диканьки…)
На окраине Диканьки
Мы сидели возле баньки.
Мы – ну то есть я и Данька,
Замечательный дружок.
На скатёрочке – таранка,
Две ватрушки и баранка,
Хлеба черного буханка…
Ну, давай на посошок!
На окраине державы
Пили мы – о век! о нравы! –
Всё горилку, не какао.
Вот – краюшка, вот – рукав.
Занюхнём – да не заплачем,
Эх, задача – незадача!
Эх, удача – неудача!..
Слушай, Данька, ты не прав!..
На окраине вселенной
Мы вещали вдохновенно.
Данька хлопнул по колену –
Содрогнулся старый хлев.
Эх, таранка! Эх, баранка!
Данька, слушай, ты же – Данко!..
А Маруська-басурманка
Всё бранится, обнаглев.
Ей, Маруське, и не светит
Осознать проблемы эти.
У неё по лавкам дети,
Бабка старая и кот.
А в хлеву – свинья и боров.
У Маруськи скверный норов:
«Эй, домой! Без разговоров!»
Ну, пойдём. А то прибьёт…
Вот непруха так непруха!
Расходилась, чтоб тя в ухо!
Даньке-то она – сеструха,
Ну а мне – ох-ох – жена!..
Повздыхали, поворчали:
Как же бабы измельчали!
Ей бы наши, Дань, печали!..
Эх, не знать ей бодуна!
Елена Яворская
Помяну добрым словом…
Помяну добрым словом
Я заморские страны:
Ежедневно готова
Есть на завтрак бананы.
И теперь, без обмана,
В этом деле я профи:
Запиваю бананы
Свежесваренным кофе.
Не желудку в угоду –
Ради мысли высокой
Пью в обед я не воду,
А ликеры и соки.
Нет причины для спора,
Есть страшнее пороки:
Душу греют ликеры,
Тело радуют соки.
Вечер зол и простужен.
Только счастья основа –
Мой тропический ужин,
Мой салатик фруктовый.
Вечно славить готова
Я заморские страны…
Ах, салатик фруктовый!
Ах, а-ля тропикано!
Жаль, что кризис – не тётка.
И, печалям в угоду,
Потребляю селёдку
И жую бутерброды…
Анна Попова
Неудачник, или Чёрная зависть
Давай поговорим. Ответь мне на вопрос,
Что делать, если жизнь пошла наперекос?
Дыханья не щадя, бежал я этот кросс,
На финише стою. И всё – коту под хвост!
А двоечник сосед – уже не бомж, а босс!
Сынок его – премьер! Папашу перерос…
Настюха-нищета… откуда что взялось:
Мужик – миллионер, детишек целый воз,
А Митька Иванов – зазнался хуже звёзд,
По ящику поёт, везде желанный гость!
А Сашка Кузнецов пошёл, собака, в рост,
Уже не зам, а зав, супруге выбил пост,
А сын его, Иван, в отличниках, небось –
Родители суют конверты вкривь и вкось,
Петров купил жильё, хапуга и прохвост,
Семёнов, подхалим, всё пашет наизнос,
Ах, чтоб ты, негодяй, к компьютеру прирос!
Эх, высидел диплом… доцент, молокосос!
И с Машкою с моей любовь и дружба врозь,
На курсы как пошла, так всё и началось,
Директорша теперь… Ишь, задирает нос,
А выпить не даёт. Обидно – аж до слёз!
…Ну, что же ты молчишь? Ответь мне на вопрос,
Что делать, если жизнь пошла коту под хвост?!
Елена Яворская
Утреннее
Утро.
Утроены силы.
Спит интеллект.
Смотрит вполглаза светило.
Щурится с карты валет.
Грустно шестерка и дама
Мокнут в тарелке с борщом.
Кот промяукал: беда, мол.
Что-то случится ещё,
Что-то опять повторится,
словно в дурацком кино.
ёкнул пескарик на дно,
скоро зачахнет синица.
Чашка.
Разбитая рюмка.
Вилки и ложки вразброс.
Кот покосился угрюмо.
Что-то опять не срослось…
Утро опять обещает
и ухмыляется: «Щаз!»
Снова котлеты с хрущами,
пиво – не пиво, а квас.
Утро.
У трона патрона
хмуро молчишь.
Он – словно злая ворона,
ты – будто маленький чиж.
Были бы слёзы – утёр бы,
но не избыть маету.
Вот она, участь шестёрки –
Чертополох на меду.
Утро как утро. Любое.
(Мастер погладит любовно
Старенький добрый копир).
Утро.
Наш быт утрамбован.
Утро.
Утрирован мир.
Елена Яворская