Техник Большого Киева Васильев Владимир
Бюскермолен, Гонза и Пард вошли. В комнате уже было прибрано, слой пыли куда-то испарился, на столе стоял включенный компьютер («успели-таки захватить!» — отметил Пард с одобрением), Вольво сидел в кресле у стола, а девчонка с ногами забралась на широченную кровать, застеленную чем-то клетчатым и пушистым. Компьютер включили не просто так, работала радиоглушилка.
— Садитесь, — сказал Вольво ровно, но в голосе его явственно угадывалось беспокойство и тревога.
Гонза независимо и лихо оседлал стул, устроив локти на спинке, а голову — на локтях; Бюскермолен, крякнув, опустился прямо на пол, на толстый ворсистый ковер. Пард взял стул у окна, переставил его поближе к Гонзе и тоже сел.
С минуту все молчали.
— Ну, — нарушил тишину Вольво. — Какие будут соображения, судари?
Пард и Гонза переглянулись.
— Какие уж тут соображения, — осторожно начал Гонза. — Прежде всего нужно определиться: поезд убили из-за нас или нет? Мне кажется, однозначно — из-за нас.
— Мне тоже, — коротко вставил Бюскермолен.
Вольво, шевеля бровями, напряженно размышлял.
— Скорее всего действительно из-за нас. Во-первых, стреляли именно по восьмому вагону, а не по другим, а во-вторых — гнаться тоже пытались именно за нами. Так что сомнения излишни: у нас на хвосте гости. Напрашивается вопрос: с какой радости? Из-за нашего предприятия? Или кто-нибудь из команды натворил непотребного? А, Пард? Гонза? За своих-то людей я ручаюсь, а вот за вас, простите — не могу. Я знаю, Пард, ты лихо кладешь орков Жерсона прямо в Центре. Может, ты еще чего столь же героического успел совершить за эти дни?
— Вы же прекрасно осведомлены обо всем, что я совершил за эти дни, — сказал Пард не без глубоко упрятанной издевки. — Сами хвастались.
— А вдруг мы что-нибудь упустили? Увы, никто из нас не всесилен и не всеведущ…
— О! — Гонза оживился. — Приятно это слышать. Всегда больше хочется иметь дело с реалистами, чем с излишне самоуверенными живыми…
— Мы дали повод подозревать себя в самоуверенности? — В голосе Вольво материализовался холодный, как воздух в рефрижераторе, металл.
— Нет, — честно ответил Гонза, — но были очень близки к тому.
— Спасибо за откровенность, — буркнул без всякой враждебности Вольво. — Итак?
— Нет, Вольво. Ни я, ни Гонза за последние две недели не натворили ничего такого, за что можно было бы устроить сегодняшний цирк, — твердо сказал Пард.
Он не знал, что означает слово «цирк». Но слово это часто применяли в схожем контексте, и оно само то и дело срывалось с языка. Вольво проглотил сказанное без каких-либо внешних проявлений.
— Ладно, я вам верю. Тогда ответ ясен: о нашей затее знает еще кто-то.
— Жерсон? — предположил Гонза вкрадчиво. Не то спрашивая, не то констатируя факт.
— Эта первая мысль, которая пришла мне в голову, — признался Вольво. — Ведь по нам стреляли вирги, и это мне вдвойне неприятно. Но вдруг это только ловкий отвлекающий ход? Чтобы мы грешили на Жерсона? Похоже, очень похоже. За нами даже не слишком усердно гнались. Попалили, погрели стволы… Не более того.
— Да их Мина с Беленьким приложили, — задумчиво протянул Бюскермолен. — После хольфингских конфеток не очень-то побегаешь — нечему бегать.
— Все равно. — Вольво прикрыл глаза. — Перебить нас в той бетонной кишке ничего не стоило. Тем не менее нас отпустили.
Пард поразмыслил и стал все больше склоняться к точке зрения Вольво. Действительно, со слов вирга выстраивалась достаточно стройная картина.
— То есть у нас объявился нежданный конкурент? — открытым текстом сказал Гонза. — Информация рассосалась, несмотря на все потуги ее сдержать?
— Таково уж проклятое свойство информации — что знают двое, знает каждый, прости, Гонза, гоблин на вокзале… А нас больше, чем двое…
— Закономерный вопрос — кто он, этот конкурент? — Пард вдруг решился на отчаянный ход, зыркнув на Гонзу и уловив во взгляде гоблина молчаливую поддержку. — Кто мог узнать о нашей затее и пожелать тоже поучаствовать в экспедиции на юг за… за тем, что показалось таким заманчивым? А, Вольво? Ты не знаешь? Уж не Техник ли Большого Киева?
Гонза одобрительно хлопнул веками и сдвинул кепочку на самые глаза.
Вольво удивленно воззрился на Парда. Секунду, долгую секунду не мог сообразить. Потом лицо его вытянулось и он неожиданно расхохотался. Девушка на кровати тоже улыбалась — это Пард отметил совершенно машинально.
— Ну вы даете! — веселился вирг, показывая все свои клыки, и нижние и верхние. — Вы что, решили, что я с помощью нового знания затеял свалить Техника и занять его место? Ха!
Пард смутился. Уж слишком непосредственной была реакция Вольво. Так смеяться мог либо гениальный актер, либо живой, преданный настоящему Технику настолько, что мысль подсидеть своего шефа просто не могла зародиться. Изначально не могла.
Отсмеявшись, Вольво утерся широченной, как лопата, ладонью и заверил:
— Нет, Пард. В мои планы не входит стать Техником. Я вполне доволен своим местом, и занимаюсь делом, которое мне по душе. К тому же, у меня просто не хватит знаний, чтобы стать Техником Большого Киева. И скажу честно — ваши подозрения меня сильно развлекли. Но этот путь, увы, не ведет никуда, а у нас мало времени, чтобы без толку блуждать в темноте.
— Хорошо, уважаемый, — доверительно сказал Гонза. Пард немедленно фыркнул. Гонза хитро покосился на приятеля; Вольво снисходительно за этим наблюдал. Только Бюскермолен скорчил неодобрительную мину — похоже, он обиделся за шефа.
— Хорошо… Мы вам верим и надеемся, что нас тоже легко понять — уж слишком очевидна такая версия событий. Но если она неверна — что остается? Как объяснить сегодняшнюю пальбу?
— Объяснений масса, — небрежно сказал Вольво. — Например, обитатели того места, куда мы направляемся (кстати, я даже не знаю, какого именно места)… Э-э-э… Так вот, обитатели того места отнюдь не склонны делиться своими секретами. И начали принимать меры. Вполне правдоподобная версия, не так ли?
Пард немедленно уставился на Гонзу. Он сразу понял, что гоблину такие мысли в голову еще не приходили. Ему тоже не приходили, хотя мысли казались очевидными. Молодец Вольво, цепко мыслит…
Гонза почесал под кепочкой, пошевелил ушами.
— Черт возьми! Я об этом не подумал. Но это возможно.
— Еще как возможно!
Вольво явно ожидал объяснений. Ведь он действительно знал слишком мало, чтобы делать выводы. И его ум, его связи могли сыграть сейчас решающую роль.
Гонза с немым вопросом уставился на Парда.
— Говори, чего уж там. — Пард махнул рукой.
— Ладно. — Гонза вздохнул. — Мы направляемся в Крым. Знаете, где это?
— Крым? — переспросил Вольво с легким удивлением. — Так близко?
— А что? — Гонза поджал на секунду губы и покачал головой. — Место изолированное, остров. Попасть туда затруднительно, потому что приручить катер достаточно трудно, а если бы и получилось катер отыскать и нанять, так в Чонгаре шастают дикие броненосцы Черноморского флота. Я слышал, Москва с Кавказом договорились о чем-то, и в Новороссийске торчат московские военные, пытаются работать с большими судами. Правда, опять же по слухам, без всякого успеха.
— Ну, положим, наши в Измаиле тоже торчат. Тоже, правда, без всякого успеха…
— Дался им этот флот, военным, — проворчал Бюскермолен. — Что нашим, что московским…
— Не скажи! — возразил Вольво с неожиданным жаром. — Ни Техник, ни я в президентские игры не вмешиваемся, но если кому-нибудь вдруг удастся приручить хоть пару боевых кораблей, в политике случится взрыв.
— Да? — переспросил Бюскермолен, хитро сощурившись. — А я вот слыхал, что в Нью-Йорке какой-то псих посадил на мель подводную лодку и попытался приручить ее. И будто бы даже преуспел в этом. А взрыва все нет и нет.
— И что? Управились с лодкой-то? — заинтересовался Гонза.
— И ничего, — ответил Бюскермолен и пожал плечами. — Не удалось найти еще два десятка психов, которые рискнули бы залезть в это железное чудище и погрузиться в океан. Так и торчит на мели, аккурат напротив статуи Свободы…
— Не отвлекайтесь, — прервал их Вольво. — Значит, Крым, говорите…
Крым. Большой остров в сотне километров от северных берегов Черного моря, формой, если верить научным картам, похожий на морского кота. Остров-загадка, потому что мало кому удавалось там побывать. О Крыме знали так мало, что даже баек и легенд никто не сочинял. Пард понял, что у Вольво имелись догадки относительно цели их путешествия. И что Крым среди предполагаемых целей не значился.
— Как вы намеревались достичь острова? — спросил Вольво, сосредоточенно ощупывая взглядом косую трещинку-полосу на обоях.
— В Николаеве у меня есть друзья, — неохотно объяснил Пард. — А у друзей — посудина, на которой дойти до Крыма — раз плюнуть. Проверено.
— То есть, — не понял Вольво. — Вы уже ходили до Крыма?
— Вот именно — до Крыма. Дотянули до северного берега, но высаживаться не стали, там у них береговая охрана свирепствует.
— А что за посудина? Как приручить сумели?
— Яхта. Она не вполне техническая, под парусами ходит. Минимум техники — блоки, шкивы. Формулы управления просты, как угол дома. Зависят от ветра, но на юге ветер всегда.
— Большая яхта?
— Маленькая. За раз больше десяти живых не возьмет…
— И часть из них — команда, я правильно понял?
— Да… Двое как минимум.
— Значит, нам придется делать два-три рейса… Плохо.
— Плохо, — согласился Пард. — Но разве есть выбор?
— Есть, — сказал Вольво. — Только в Николаеве нужно будет его отработать. От яхты твоей я не отказываюсь, запасной вариант никогда не помешает… Запомним.
— Ладно. — Пард замялся. Вольво ничего не сказал о своем варианте; с одной стороны, было обидно. Получалось, что им доверяют не до конца. С другой стороны, Парда брала вполне понятная ревность — в родных краях есть какой-то способ достичь Крыма, о котором сам Пард ни сном ни духом. Поневоле заинтересуешься.
Вольво глядел на Парда внимательно и прицельно. Потом улыбнулся, и Пард понял, что вирг видит его насквозь. Как будто Пард соткан из гибкого прозрачного пластика.
— Ну, ладно, — вклинился в разговор Гонза. — Это, можно сказать, поэзия. Голое теоретизирование, от которого пользы ни на грош, пока не прибудем в Николаев. А вернемся-ка мы к прозе, унылой и докучной.
Пард удивленно вскинул брови — что-то не замечал он раньше за приятелем привычки изъясняться поэтично. Поэтично призывать забыть о поэзии и подумать о прозе жизни — ну и ну!
— Так вот, — продолжал Гонза. — Меня сейчас больше всего интересует следующее: как мы доберемся до Николаева? Что предпримем в ближайшее время?
Вольво еле заметно кивнул — скорее всего об этом он уже успел подумать.
— Я попробую дернуть за кое-какие нити… Лучше всего найти автобус и двинуть по автостраде. Что-то нет у меня больше доверия к поездам…
— Да уж лучше не по автостраде, — подал голос Бюскермолен, — а проулочками, объездными. Где потише.
— Нет, Бюс. Где потише — не лучше. Там нас легче хлопнуть, понимаешь? На шумной трассе для наших соперников меньше возможностей напасть, а на задворках — сплошная благодать. Ни тебе свидетелей особых, ни тебе полисов. Какой полис попрется на задворки? Это в Центре они гоголем ходят, по Крещатику. Никто ведь не станет на Крещатике бузить!
Бюс что-то неразборчиво пробурчал в рыжую бороду.
— Если они поезд решились погубить, — вздохнул Пард, — то чихали они на оживленность, чихали на свидетелей, да и на полисов, кажется, тоже чихали.
— Не скажи. Видел, в каком месте они на поезд напали? Дыра дырой… Да плюс ночь. Шарахнули, небось, чем-нибудь реактивным по локомотиву, и опаньки. Все ведь быстро произошло — ищи теперь их свищи. Просто и безопасно. Тут даже президентские ищейки спасовали бы.
— Кстати, — небрежно встрял Гонза. — Я тут недавно услышал слово «соперники»… Это как, информация или догадки?
— Догадки, — ничуть не смутился Вольво. — Впрочем, кем еще они могут оказаться?
— Да кем угодно! Грабителями. Бандитами. Просто психами, наконец.
— Психи? Нет, Гонза. Слишком уж они целенаправленно и избирательно расстреливали пассажиров поезда Центр — Николаев. А именно — нашу команду. И никого больше.
— А откуда уверенность, что никого больше? Мы так резво уносили лапы, что особо присматриваться было некогда.
— Я присмотрелся, — спокойно сказал Вольво. — И я уверен. Нападение было совершено исключительно из-за нас. Но я по-прежнему считаю, что нас хотели всего лишь припугнуть.
— Или просто не рассчитали сил. Решили, что столкнулись с командой лохов, — предположил Бюскермолен.
— Возможно, хотя и маловероятно.
Вольво лениво встал и приблизился к столу. Сел к компьютеру.
— Ладно. Будем считать, совещание окончено. Итоги: наша миссия рассекречена; предполагаемый соперник — либо крымчане, либо живые Жерсона. Остальные варианты представляются мне маловероятными. Линия поведения на дальнейшее — осторожное движение на юг. Кажется, все. Отдыхайте, судари.
Гонза встал, поправил кепочку, сунул руки в карманы и вразвалочку направился к двери. Бюскермолен легко вскочил с ковра.
Уже в дверях Пард перехватил взгляд девчонки. Пронзительный и цепкий. Она не отвела глаз.
«А ведь я до сих пор не знаю, как ее зовут, — подумал Пард, отворачиваясь и выходя из комнаты. — У кого бы спросить?»
В самой большой комнате хором врачевали Тип-Топыча. Орк был раздет чуть не догола и пятнист от йода.
Когда Пард проходил мимо своей сумки, тихая трель сетевого вызова привлекла его внимание.
Озадаченный, он расстегнул молнию и включился. Экран, секунду назад матовый и безжизненный, мигнул, а потом наполнился светом и техникой. Прихотливый узор цветных точек складывался в слова. В три коротких слова.
#меня зовут Инси%
Чувствуя, что на лице невольно селится тупое-тупое выражение, Пард пытался сообразить, возможно ли такое. Чтобы сообщение добралось из сети на упрятанный в сумку дремлющий комп. Даже не подключенный ни к каким портам.
Опыт и знания техника подсказывали ему, что невозможно.
10. Шахдар —
Льюльяйльяко
— Выглядит все вроде бы спокойно, — докладывал Трыня. — Движение по проспекту, живые суетятся. Но я все время замечал повышенное внимание к группам, даже небольшим, по трое-четверо живых. По улицам шатаются вирги, безоружные, но с оттопыренными куртками. Короче, или я — не я, или нас усиленно пасут.
Вольво безмолвно тер виски. Было над чем подумать. Утреннее солнце вовсю рвалось в окна; в большой комнате было тесно, но не душно, потому что Гонза еще ночью разбудил кондиционер. Пард еще подумал, что надо бы потрясти Гонзу на предмет соответствующих формул, потому что научиться самостоятельно обращаться с кондиционерами до сих пор не удосужился.
Трыню с утра отослали на разведку, пошататься по району и понюхать новостей. Насколько Пард понял, Трыня в подобных делах был дока. Во-первых, почти все живые с трудом отличают половинчиков друг от друга, во-вторых, Трыня умел напускать на себя простецки-провинциальный вид, а в-третьих, он имел обыкновение пытать всех лоточников, мимо которых проходил, предлагая поставлять овощи, консервы и прочую чешую, причем делал это в такой форме, чтоб лоточники на всякий случай отказались. При этом глаза и уши Трыня держал открытыми и всегда умудрялся вынюхать что-нибудь интересное. О талантах Трыни Парду поведал Бюскермолен, когда пили на кухне крепкий чай — единственное, что из найденного в квартире можно было употребить внутрь.
— Вольво, почему ты не прибегнешь к официальной помощи? — напрямую, без обиняков спросил Гонза. — Одно слово Техника, и здесь будет все, что мы потребуем, от бронированных джипов до полицейского кордона.
— Нам невыгодно прибегать к официальной помощи. Во всяком случае, я не хочу этого делать до тех пор, пока точно не выясню, кто именно на нас охотится.
«Или официальная помощь скорее примет сторону загадочных виргов, если ты все же ведешь свою игру», — подумал Пард.
Вольво поразмыслил еще немного.
— Ладно. Что без толку сидеть? Надо прорываться. Бюс, позови Роела, Зеппелина и Васю, будь добр.
Гном поднялся с ковра и высунулся за дверь. Почему-то он страшно любил сидеть на ковре, игнорируя стулья.
В комнату по одному просачивались вызванные охотники и, по примеру Бюскермолена, тоже усаживались на ковер.
— Значит, так, — начал Вольво. — Нам нужен большой автобус. Можно — рейсовый, но ни в коем случае не дикий. Желательно — пустой, только с водилой-надзирателем. Водилу не трогать, но и не отпускать. Пойдете порознь, так что обо всем договаривайтесь здесь, а там чтоб сработали быстро и без запинки. Пард, ну-ка, раскрути местные автобусные маршруты, поглядим, где поблизости остановки…
Пард послушно пересел за стол, к компьютеру и привычно скользнул в сеть.
@mass transit list% — потребовал он.
Высветилась менюшка выбора района; Пард выбрал. Следующая менюшка: тип транспорта. Пард ткнул курсором в «city bus». Дом, в котором они укрылись, Пард отыскал на карте часа три назад. На всякий случай, знал ведь, что подобное знание все равно пригодится.
— Остановка недалеко, на проспекте, смотрите, как пройти. Маршруты тысяча сто седьмой, тысяча сто девятый и пять тысяч четыреста девяностый. На линии… хм… «Икарусы», «Долины», «Мистики» и «Чумаки».
— «Долину» не брать, — посоветовал Вольво. — Маловата.
— Понятно, — отозвался Бюскермолен. — В курсе, шеф.
— Бюс, Роел, вы идите открыто, из подъезда прямо к остановке. Зеппелин, проберись по крыше в соседний подъезд… а лучше не в соседний, а в крайний. На нижних этажах найди пустую квартиру и выберись через окно, но чтоб никто не видел. Ясно?
Полувирг кивнул с видом: «Что ж тут неясного?»
— Вася, шуруй в подвал. Если найдешь ход в любой окрестный дом, воспользуйся. Если нет — найди укромное местечко и вылазь. Можешь притвориться техником-слесарем, если найдешь какой-нибудь инструмент.
— Сумку взять? — спросил Вася.
— Бери. Какой же слесарь без сумки? Можешь еще выпачкаться для вящего эффекта.
— В подвале все равно выпачкаюсь. И не хотел бы даже — а иначе не получается никогда, — жизнерадостно сообщил Вася.
— Можно подумать, ты много по подвалам лазил, — с сомнением произнес Вольво. Вася и Пард переглянулись, невольно вспоминая Одессу и эпопею с Левиной женитьбой, и одновременно вздохнули:
— Ой, много…
Вольво удивленно на них уставился, переводя взгляд с Васи на Парда и обратно. Потом со странной смесью сомнения и удивления в голосе сообщил:
— Жулики вы оба…
— Это в прошлом, шеф! — невинно заверил Вася. — В общем, я все понял.
— Бюс, командуешь ты.
— Шеф! — с той же невинностью в голосе, какую только что продемонстрировал Вася, вмешался Пард. — Техники-слесаря обычно работают парами…
Вольво понимающе усмехнулся.
— Черт с тобой, иди. Но помни: ты нужен целым и невредимым. Там, в Николаеве.
— Понял, шеф! Буду осторожен. Люди и так живут мало; зачем же укорачивать и без того куцую жизнь?
— Пять минут на сборы-раздумья. Все, — объявил Вольво. — Пард, останься.
Все, кроме Гонзы и Парда, вышли. Гонза даже не стал проситься — гоблин на улицах, да еще одетый как Гонза, а не как носильщик с вокзала, привлек бы не меньше внимания, чем одинокий прожектор в полной темноте.
— Зачем тебе понадобилось идти с ними? — жестко спросил Вольво. — Ты же понимал, что при всех я не могу отказать.
— Понимал, — честно признался Пард. — А зачем… Пытаюсь честно отработать свой кусок будущего пирога.
— Ты его вполне отработаешь, если приведешь нас на место.
— Значит, — улыбнулся Пард, — я особенно голоден и втайне рассчитываю на добавку.
Вольво на это ничего не сказал. Только глубоко вздохнул.
— Иди, — велел он спустя минуту.
Когда Гонза уже вышел из комнаты, а Пард стоял в дверях, девушка окликнула его.
— Пард! Будь осторожен. Пожалуйста!
Пард обернулся и замер в дверном проеме. Она смотрела на него. Просто смотрела, Пард не мог угадать никаких чувств, ничего, стоящего за этим взглядом.
— Хорошо, Инси, — ответил Пард и вышел, успев злорадно заметить, как поползли на лоб глаза Вольво.
В контрольные пять минут ни у кого не возникло революционных идей. Вопросов тоже не возникло.
Вольво, выйдя на середину общей комнаты, бегло оглядел своих живых и выдохнул:
— Зеппелин, пошел…
Полувирг небрежно поправил пистолет, заткнутый за пояс джинсов, запахнул куртку и щелкнул замком входной двери. Замок открывался по довольно сложной формуле, но Вася-Секс, крупный спец по отпиранию замков, успел народ тщательно проинструктировать. Зеппелин сделал приятелям ручкой и мягко взбежал вверх по лестнице. Шагов его, кроме Гонзы и эльфов, никто не услышал.
Прошла минута.
— Вася, Пард…
Орк Вася нахлобучил пятнистую кепку, у которой на внутренней стороне козырька виднелась самодельная надпись «Я вас всех имел!», и решительно прошагал к двери. Пард потрогал пистолет в кармане, мысленно пообещал Инси быть осторожным, сам же по этому поводу ухмыльнулся и вышел вслед за Васей.
Лифты Вася обычно игнорировал, да и этаж был всего-навсего четвертый. Спустившись к выходу из подъезда, Вася подошел к запертой двери в подвал. Подергал за рукоятку, пригляделся. Полез в карман, добыл длинный стержень с крючком на конце, поковырялся в замочной скважине и потянул побежденную дверь на себя.
— Просю, — сказал он, довольно ухмыляясь. На темно-коричневой физиономии орка цвело выражение удовлетворенности собой и неудовлетворенности миром, поскольку приходится изощряться и применять формулы.
В подвале было темно, как в подвале, и Пард вытащил из кармана предусмотрительно захваченный фонарь. Вася щурился: орки в темноте видят похуже гоблинов или эльфов, но все равно куда лучше людей. В одиночку Вася прекрасно обошелся бы и без фонаря.
Засаленные трубы переплетались в подвале самым причудливым образом. Где-то капала вода; издалека доносилось скрежетание работающего лифта. В щели-оконца пробивался тусклый свет; будь щели пошире, фонарь бы не понадобился.
— Туда, — сказал Вася, махнув рукой. Пард повернулся в ту сторону и посветил. Пятно света легло на дверь с пластиковой табличкой «Мастера».
Эту дверь Вася открыл так же играючи и щелкнул выключателем. Свет послушно зажегся. В тесной клетушке стояли исцарапанный стол, ветхий шкаф с грязной робой и стеллажи с инструментом.
— Сказка! — обрадовался Вася. — Переодеваемся, герр слесарь…
Пард брезгливо покопался в шкафу, выбрал робу почище и переоделся. Свою одежду он аккуратно уложил в найденную здесь же брезентовую сумку с надписью «17-й участок», прикрыл куском поролона, а сверху небрежно сунул разводной ключ, плоскогубцы и моток проволоки.
Вася в рабочей одежде смотрелся как типичный орк-работяга, хоть сейчас папиросину в зубы и сажай в какую-нибудь шараш-контору к режущимся в домино аборигенам.
— Ну, Пард, будешь прорабом, — заявил Вася. — У тебя вид нерабочий, рожа слишком умная.
— Зато ты — чистый пролетарий, — огрызнулся Пард. — Одна извилина, и та от удара саблей.
Вася тихо захихикал. Подобные перепалки давно стали нормой их отношений, никто и не думал воспринимать сказанное всерьез. А настроение поднималось.
Они погасили свет и снова окунулись в темень подвала.
— Давай вон туда, в тупик, — предложил Вася. — Поглядим, что из окошка видно, если все тихо — расковыряем и вылезем.
— Расковыряем? — не понял Пард.
Вася ухмыльнулся и показал ему увесистый лом, видимо, прихваченный из каморки слесарей.
— Во! Полезная штука. И формулы для лома простые, даже я их знаю…
Пард хмыкнул. Да уж, действительно, если живой не знал формул для лома, такого можно было смело сдавать биотехникам, для экспериментов. Потому что больше в этом мире такие кретины ни на что не годились.
Щель в торце дома была чуть пошире, чем остальные. Пард осторожно выглянул — напротив, очень близко, серела бетонная стена. Или забор, было не рассмотреть. Они просидели минут пять напротив щели, и никто рядом не прошел.
— Ладно. — Вася поплевал на руки и взялся за лом. — Отойди, чистюля, пролетарий пахать будет. Как бы не выпачкать тебя, умника…
Пард послушно отошел в сторону. Звонкие удары железа о камень нарушили сонную тишину подвала.
Долго напрягаться Васе не пришлось — дыра расширялась весьма охотно, и вскоре в подвал хлынул режущий глаза дневной свет. Пард погасил фонарик и сунул его в сумку. Бетон напротив оказался низким заборчиком, опоясывающим не то детский сад, не то школу. Пард и Вася проворно выбрались наружу, незамеченные никем. Ну, разве что кем-нибудь из жильцов дома, если те обратили внимание на стук Васиного лома и удосужились выглянуть в окно.
— Пошли, начальник. — Вася продолжал паясничать, но это сейчас отвечало задуманным ролям, и Пард послушно направился вдоль заборчика. На проспект они вышли спустя пять минут, миновав арку в длиннющем сорокаэтажном доме. Невдалеке, на остановке, Пард увидел Бюскермолена и Роелофсена, чинных и солидных, как и подобает гномам. Не знай Пард, зачем они торчат на остановке, решил бы — ждут себе автобуса двое живых.
Зеппелина видно не было.
Кроме гномов на остановке топтались толстый человек в неопрятном костюме и изможденная старуха с кошелкой. Пард с Васей неторопливо приблизились.
— А все-таки, — непринужденно вещал Вася, — пластиковые трубы лучше металлических. Формулы формулами, а износ износом…
— А я что — спорю? — в тон ему поддакнул Пард. — Лучше. Жаль, участок старый, мало пластика, металл один…
Вася сокрушенно вздохнул. Бюскермолен и Роелофсен свысока покосились на двух слесарей; Парду даже завидно стало. Во умеют важность на себя напустить!
Вскоре появился Зеппелин с бутылкой пива наперевес. Выглядел он мрачным и торопящимся. Косо взглянув на желтую табличку-расписание, он привалился к металлической стойке под краем козырька и стал жадно потреблять из бутылки. Старуха с кошелкой тут же пристроилась рядом, явно нацелившись пустой бутылкой завладеть. И преуспела: Зеппелин втащил остатки пива суровым виржьим глотком и отдал обесценившийся сосуд старухе. Старуха неразборчиво поблагодарила.
Первый автобус они пропустили, серебристую «Долину», почти полную. Пард нервно покосился на часы, вздохнул и пожаловался Васе:
— Опоздаем, заведующий фитиля вставит…
— Ничего, — беспечно отозвался Вася. — Сам он, что ли, по подвалам лазить будет? Ткачук говорил, он темноты боится!
Пард с Васей очень натурально заржали.
Два проходящих мимо остановки вирга с подозрительно оттопыренными куртками ощупали живых у козырька цепкими внимательными взглядами и прошествовали дальше. Пард видел, что вскоре они свернули во дворы. Как раз туда, откуда недавно вышли Вася и сам Пард.
Вскоре показался очередной автобус, угловатый красный «Икарус». Над лобовым стеклом чернели выведенные тушью цифры: «1109» и маршрут: «Стадион — Лохановка».
Пард хмыкнул. В конечной точке маршрута этого автобуса, похоже, обитали сплошные лохи…
Народу в салоне, к счастью, оказалось совсем мало, живых с десять. Гномы вошли в среднюю дверь и устроились на спаренных сиденьях; Зеппелин остался на задней площадке. Вася и Пард прошли к похожей на пузырь паука-серебрянки кабинке водителя.
Водитель, парень-человек лет двадцати, листал пестрый журнал с малоодетыми девицами и автобусу почти не мешал. Автобус, похоже, был отменно приручен и успел накопить солидный опыт на маршруте.
До следующей остановки они ничего не предпринимали; четверо пассажиров очень удачно вышли, в том числе старуха с одинокой бутылкой в кошелке, а взамен сел только один: орк-подросток с ранцем, непрерывно жующий резинку.
— Давай, — сказал Пард Васе, и тот послушно потянул на себя дверь водительской кабинки. Водитель оторвался от журнала и попытался вяло протестовать, но Вася тихонько взял его за соломенные волосы и нехотя брякнул ладонью по морде. Пард заслонял действо от пассажиров.
— Значит, так, отроче, — невыносимо скучным тоном сообщил Вася. — Сейчас ты остановишься, погазуешь маленько для пущего эффекта и объявишь, что автобус устал и хочет вернуться в парк. Потом медленно — слышишь? — медленно пересядешь в салон. Не станешь дергаться, мы тебя отпустим. Станешь… пеняй на себя.
Парень мелко-мелко закивал; журнал с девицами сполз с приборной доски и шлепнулся на пол, к педалям. Водительскую шевелюру Вася отпустил, зато левую руку держал подозрительно близко к боку, и Пард мог ставить все свои деньги на то, что в бок парню упирается ствол.
Метров через двести автобус чихнул и приткнулся к тротуару. Водила очень натурально поревел акселератором, подергал несчастный, ничего не понимающий автобус вперед-назад и потянулся, вопросительно взглянув на Васю, к шишке с кнопкой, от которой тянулся в недра приборной доски витой черный шнур. Вася кивнул.
— Граждане! — хрипло сказал водитель. — Автобус дальше не пойдет, утомился, третьи сутки на маршруте. Извиняйте…
Двери с шумом открылись, повинуясь руке Васи. Пассажиры зароптали, но послушно потянулись наружу. На тротуаре все они начинали вертеть головой, соображая, какая из остановок ближе — та, что впереди, или та, которую миновали.
— Все, — Вася подтолкнул водилу стволом, — вылезай.
— А гномы?.. — попытался обратить внимание парень, но Вася его перебил:
— Гномы нам пригодятся.