Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник) Майер Стефани

Я изумленно смотрел на Эдит снизу вверх. Казалось, с моих глаз сорвали повязку, которую я носил всю жизнь. Какое зрелище.

— Бо? — позвала она. Теперь, имея возможность по-настоящему сосредоточиться на красоте ее голоса, я понял, как небывало прекрасно он звучит. — Ты сбит с толку, я знаю. Постепенно привыкнешь.

Можно ли привыкнуть слышать такой голос? Видеть лицо, подобное этому?

— Эдит, — сказал я, и звук собственного голоса поразил меня. Неужели это произнес я? Не похоже. Да и вообще прозвучало как-то… не по-человечески.

Встревоженный, я потянулся к ее щеке. В то же мгновение, как у меня появилось желание прикоснуться к Эдит, моя ладонь уже нежно обхватила ее лицо. Не было никаких промежуточных стадий — я словно не поднимал руку, не следил за ее движением к цели. Ладонь просто оказалась там.

— Хм.

Эдит подалась навстречу моему касанию и, накрыв мою руку своей, придержала возле своего лица. Странно: такой знакомый жест — я всегда любил, когда Эдит делала так, и видел в этом подтверждение того, что ей нравятся эти мои прикосновения, что они для нее что-то значат. А ощущение совершенно другое. Ее лицо больше не было холодным. Как и ее ладонь, лежащая на моей руке. Теперь мы стали одинаковыми.

Я уставился в глаза Эдит, потом присмотрелся к отражению в них.

— Ахх… — тихо вырвалось у меня, и я почувствовал, что мое тело застыло от удивления. Странно… это казалось естественным — превратиться в статую из-за потрясения.

— Что случилось, Бо? — явно обеспокоенная, Эдит наклонилась ко мне, но из-за этого отражение лишь приблизилось.

— Глаза? — выдохнул я.

Она вздохнула и, сморщив нос, пообещала:

— Это пройдет. Я шесть месяцев всякий раз пугалась, увидев себя в зеркале.

— Шесть месяцев, — пробормотал я. — А потом они станут золотистыми, как у тебя?

Она отвела взгляд и посмотрела поверх спинки дивана на кого-то, кто стоял позади нас, там, где я не мог его видеть. Мне хотелось сесть и оглядеться, но было немного боязно двигаться. Собственное тело ощущалось очень необычно.

— Это будет зависеть от твоего питания, Бо, — спокойно ответила Карин. — Если ты предпочтешь охотиться как мы, твои глаза в конце концов приобретут этот цвет. Если нет — будут такими же, как у Лорен.

Я решил всё-таки попытаться сесть.

И, как и до этого, подумать означало сделать. Вроде и не пошевелившись, я уже сидел. Эдит держала меня за руку, которую я убрал с ее лица.

Позади дивана собрались все — и теперь наблюдали за мной. Мои догадки на сто процентов подтвердились: ближе всех была Карин, за ней Элинор, Арчи и Энист. В дверях, ведущих в соседнюю комнату, стояла Джесамина, а Роял следил за происходящим через ее плечо.

Я посмотрел на их лица и снова пережил потрясение. Если бы в моем мозгу не стало настолько… просторнее, чем раньше, я забыл бы, что собирался сказать. Но теперь довольно быстро собрался с мыслями.

— Нет, я хочу охотиться как вы, — заверил я Карин. — Это будет правильно.

Карин улыбнулась. Испытывай я потребность в воздухе, у меня перехватило бы дыхание.

— Если бы это было так легко. Но выбор достойный. Мы поможем тебе всем, что в наших силах.

Эдит тронула меня за руку:

— Сейчас нам следует сходить на охоту, Бо. Это ослабит боль в твоем горле.

Когда она упомянула о горле, сухое жжение в нем внезапно вышло для меня на первый план. Я сглотнул. Но…

— Охота? — услышал я свой новый голос. — Я… э… ну, я никогда еще не охотился. Даже обычным образом, с ружьем, поэтому сомневаюсь, что у меня получится… то есть я понятия не имею, как…

Элинор чуть слышно хохотнула.

Эдит улыбнулась:

— Я покажу тебе. Это очень просто, очень естественно. Разве ты не хотел посмотреть, как я охочусь?

— Только мы вдвоем? — решил удостовериться я.

Пару мгновений она выглядела озадаченной, а потом ее лицо разгладилось:

— Разумеется. Как ты захочешь. Пошли, Бо.

Она уже была на ногах, по-прежнему держа меня за руку. Потом я тоже встал, и двигаться было настолько просто, что я задался вопросом, почему мне было так страшно попробовать. Это тело моментально выполняло любое мое желание.

Эдит метнулась к задней стене большой комнаты — стеклянной стене, которая сейчас, ночью, могла служить зеркалом. Я увидел отражение двух проносящихся мимо бледных фигур и остановился. Странно было то, что, когда не ожидавшая этого Эдит, продолжая движение, потянула меня за руку, я остался на месте. Больше того, держал руку Эдит так крепко, что остановил её, причем без малейших усилий.

Но это заметила только часть моего мозга. В основном я смотрел на отражение в стекле.

Я уже видел свое лицо в глазах Эдит, искаженное их сферической формой, причем лишь центр, края не помещались. И как следует разглядел только свои глаза — яркие, почти светящиеся красным. Этого хватило, чтобы отвлечь мое внимание от всего остального. Теперь я видел свое лицо целиком… и шею… и руки.

Если бы кто-нибудь вырезал очертания моей человеческой ипостаси, новая версия по-прежнему уместилась бы в этом пространстве. Но, хотя объем не изменился, все углы стали другими. Жестче, определённее. Будто кто-то изваял меня изо льда, не загладив края.

Мои глаза — из-за цвета их трудно было рассмотреть, но разрез тоже казался иным. Очень неясно, словно вспоминая то, что видел лишь сквозь мутную воду, я восстанавливал в памяти прежнее выражение своих глаз. Нерешительное. Как будто я никогда не знал точно, кто я такой. Позже, после встречи с Эдит — и снова трудно было разглядеть что-то в памяти, а усиленные старания причиняли дискомфорт, — вот тогда взгляд у меня внезапно стал более твердым.

Теперь же твердость сменилась непреклонностью. Доведись мне встретить такого себя в темном переулке, сам испугался бы.

Что, вероятно, имело смысл. Теперь люди должны меня бояться.

На мне по-прежнему были окровавленные джинсы, но рубашка сменилась какой-то незнакомой, бледно-голубой. Я не помнил, как это произошло, но понимал: ни вампир, ни смертный не захотели бы проводить время с существом, залитым рвотой.

— Ничего себе, — сказал я. И встретился взглядом с отражением Эдит.

Это тоже было необычно. Потому что зазеркальный Бо выглядел рядом с Эдит… правильно. Словно был на месте. Не как раньше, когда люди могли лишь предполагать, что она меня жалеет.

— Многое теперь иначе, — отозвалась она.

Я глубоко вдохнул и кивнул:

— Ладно.

Эдит снова потянула меня за руку, и я последовал за ней. Не прошло и четверти секунды, как мы, воспользовавшись стеклянной дверью под лестницей, оказались на задней лужайке.

Не было ни луны, ни звезд — их скрывала слишком плотная облачность. За пределами прямоугольника света, падающего через прозрачную стену, нас должен был встретить непроглядный мрак, но ничего подобного не произошло. Я видел всё.

— Ничего себе, — сказал я снова. — Как круто!

Эдит посмотрела на меня так, словно моя реакция ее удивила. Неужели она забыла, каково это — впервые увидеть мир глазами вампира? Кажется, она говорила, что я больше ничего не буду забывать.

— Нам придется подальше углубиться в лес, — предупредила она меня. — Просто на всякий случай.

Я вспомнил главное из того, что она рассказывала мне об охоте:

— Правильно. Чтобы вокруг не было людей. Понял.

На лице Эдит снова промелькнуло то же удивленное выражение.

— Следуй за мной, — сказала она.

И кинулась бежать по лужайке так быстро, что наверняка стала бы невидимой для моих прежних глаз. Потом, на кромке берега, она взмыла в воздух и, описав высокую дугу, перелетела реку и приземлилась среди деревьев на другой стороне.

— Серьезно? — крикнул я ей вслед.

И услышал ее смех:

— Уверяю тебя, это легко.

Отлично.

Я вздохнул и побежал.

Я никогда не был хорошим бегуном. Кое-как справлялся на ровной дороге, если не отвлекался и постоянно следил за ногами. Ладно, честно говоря, даже при этом я мог запутаться в собственных ногах и упасть.

Теперь всё было совершенно по-другому. Я летел — летел по лужайке, перемещаясь быстрее, чем когда-либо, но ставить ноги точно на нужные места было проще простого. Я чувствовал все мышцы, почти видел их взаимодействие, заставлял их выполнять именно то, что мне необходимо. Добежав до берега, я даже не приостановился. Оттолкнулся от того же камня, который использовала Эдит, после чего почувствовал, что действительно лечу. Река незаметно осталась позади, а я еще рассекал воздух. Пролетев мимо того места, где приземлилась Эдит, я свалился в лес.

С внезапным страхом я осознал, что даже не задумывался о приземлении, но тут оказалось, что моя рука, похоже, знает, как ухватиться за толстую ветку, а тело само изогнулось так, чтобы ступни встретились с землей почти беззвучно.

— Ну и ну! — выдохнул я, не веря в то, что только что испытал.

Я услышал, как через лес бежит Эдит, и ее походка была уже знакома мне, как собственное дыхание. Можно было не сомневаться, что я отличу ее шаги от любых других.

— Мы должны это повторить! — сказал я, едва завидев ее.

Она остановилась в нескольких футах от меня, и на лице ее появилось то самое выражение разочарования, которое было мне так хорошо известно.

Я засмеялся:

— Что ты хочешь знать? Я скажу тебе, о чем думаю.

Она нахмурилась:

— Не понимаю. Ты… в очень хорошем настроении.

— О. Это неправильно?

— Разве ты не чувствуешь невероятной жажды?

Я сглотнул, преодолевая жжение. Оно было неприятным, но не настолько ужасным, как только что закончившийся пожар во всем теле. Боль от жажды была постоянной, и она словно усиливалась, когда я сосредоточивался на ней, но уж очень много всего отвлекало мое внимание.

— Да, когда я о ней думаю.

Эдит расправила плечи:

— Если ты хочешь вначале сделать это, тоже согласна.

Я поглядел на нее, понимая, что явно что-то упускаю:

— «Сделать это»? Что именно?

Секунду-другую Эдит пристально смотрела на меня, во взгляде читалось сомнение. Внезапно она вскинула руки вверх:

— Знаешь, я и правда думала, что, когда твой разум станет больше походить на мой, я смогу слышать твои мысли. Наверное, этого никогда не произойдет.

— Извини.

Она рассмеялась, но в смехе ее слышалась какая-то грустная нотка:

— Ладно тебе, Бо.

— Можешь хотя бы дать подсказку, чтобы я понимал, о чем идет речь?

— Ты хотел побыть со мной наедине, — проговорила она так, словно это было объяснением.

— Э… да.

— Чтобы что-то сказать мне? — она снова встала прямо, напрягшись так, словно ожидала чего-то плохого.

— О… Ну да, наверное, мне много чего нужно сказать. Собственно, одну важную вещь, но я не думал об этом, — видя, насколько Эдит расстроена, чем бы ни было вызвано это недоразумение, я был абсолютно честным. — Мне надо было пойти с тобой вдвоем, потому что… ну, я не хотел грубить, но еще и не испытывал ни малейшего желания заниматься всеми этими охотничьими штуками на глазах у Элинор, — признался я. — Я же понимал, что с большой вероятностью в чем-нибудь облажаюсь, и, хотя пока не так хорошо знаю Элинор, но у меня такое чувство, что она нашла бы это очень забавным.

Глаза Эдит округлились:

— Ты боялся, что Элинор начнет над тобой смеяться? И всё, правда?

— Правда. Твоя очередь, Эдит. Что ты предполагала?

Она помедлила.

— Я подумала, что ты ведешь себя как джентльмен. И предпочитаешь орать на меня наедине, а не при всей моей семье.

Я снова застыл. И задумался, будет ли это происходить каждый раз, когда я удивляюсь. На то, чтобы «отмереть», мне понадобилась целая секунда.

— Орать на тебя? — повторил я. — Эдит… ох! Ты имеешь в виду то, о чем говорила в машине, да? Прошу прощения за это, я…

— Просишь прощения? И за что же, ради всего святого, ты извиняешься на сей раз, Бо Свон?

Она выглядела рассерженной. Рассерженной и очень красивой. Не в силах догадаться, почему она так взвинчена, я пожал плечами:

— Хотел сказать тебе еще тогда, но не мог. То есть не мог даже как следует собраться с мыслями…

— Разумеется, ты не мог собраться с мыслями…

— Эдит! — одним неуловимо быстрым движением я пересек разделяющее нас пространство и положил руки ей на плечи. — Ты никогда не узнаешь, о чем я думаю, если продолжишь перебивать меня.

Гнев на лице Эдит погас, словно она сознательно успокоила себя. Потом она кивнула.

— Хорошо, — сказал я. — В машине… я хотел сказать тебе, что ты не должна просить прощения, и ужасно чувствовал себя из-за того, что ты была такой печальной. Ты не виновата…

Она начала было что-то говорить, поэтому я приложил палец к ее губам.

— И это не так уж плохо, — продолжил я. — Я… ну, голова еще идет кругом, и я понимаю, что нужно обдумать миллион вещей, и мне грустно, конечно, но и хорошо, Эдит. Мне всегда хорошо, когда я с тобой.

Она долго смотрела на меня. Потом медленно подняла руку, чтобы убрать мой палец со своего рта. Я не останавливал ее.

— Ты не зол на меня за то, что я с тобой сделала? — тихо спросила она.

— Эдит, ты спасла мне жизнь! Снова. Из-за чего я должен злиться? Из-за способа, которым ты это сделала? А что еще можно было бы предпринять?

Она выдохнула, словно снова почти рассердилась.

— Как ты можешь?.. Бо, ты должен понимать, что это я виновата во всём. И я не спасла твою жизнь, я отняла ее у тебя. Чарли… Рене…

Я снова приложил палец к ее рту и глубоко вдохнул.

— Да. Это тяжело и будет тяжело еще долго. Возможно, всегда, верно? Но почему я должен винить тебя? Это ведь Джосс… ну, убила меня. А ты вернула меня к жизни.

Она оттолкнула мою руку:

— Если бы я не втянула тебя в свой мир…

Я засмеялся, а она поглядела на меня так, словно я сошел с ума.

— Эдит… если бы ты не втянула меня в свой мир, Чарли и Рене лишились бы меня на три месяца раньше.

Она хмуро уставилась на меня, явно не принимая никаких доводов.

— Помнишь, что я сказал, когда ты спасла мою жизнь в Порт-Анджелесе? Во второй раз или даже в третий. — Сам-то я почти не помнил. Хотя слова легче восстанавливались в памяти, чем образы, и я знал, что выразился тогда примерно так. — Что ты мешаешь судьбе, поскольку я обречен? Ну… а если уж мне суждено было умереть, Эдит… то разве это не самый потрясающий способ?

Целую минуту она молча смотрела на меня, а потом покачала головой:

— Бо, это ты потрясающий.

— Наверное, теперь да.

— И всегда был.

Я ничего не ответил, но мое лицо выдало меня. Или Эдит просто была такой проницательной. Она так хорошо изучила мою мимику, столько времени изо всех сил стараясь понять меня, что немедленно уловила недоговоренность.

— В чем дело, Бо?

— Просто… Джосс сказала кое-что, — я поморщился. Хотя старые воспоминания трудно было сделать отчетливыми, события в танцевальной студии были самыми недавними, самыми яркими.

Эдит стиснула зубы.

— Джосс много чего наговорила, — прошипела она.

— О… — внезапно мне захотелось ударить по чему-нибудь. Но я совершенно не желал ради этого отпускать Эдит. — Ты видела запись.

Ее лицо стало абсолютно белым. Яростным и страдальческим одновременно:

— Да, видела.

— Когда? Я не слышал…

— Наушники.

— Мне жаль, что ты…

Она покачала головой:

— Я должна была. Но забудь об этом сейчас. О каком из ее лживых утверждений ты думаешь? — процедила она сквозь зубы.

Мне понадобилась целая минута.

— Ты не хотела, чтобы я стал вампиром.

— Нет, совершенно не хотела.

— Значит, в этом она не солгала. И ты была так расстроена… Знаю, тебя мучает совесть из-за Чарли и моей мамы, но, наверное, меня больше тревожит то, что это частично из-за того… ну, ты ведь не рассчитывала, что я буду находиться рядом с тобой очень уж долго, не планировала этого… — Ее рот открылся так быстро, что я прикрыл его ладонью. — Потому что, если это так, не беспокойся. Раз ты хочешь, чтобы я через какое-то время ушел, я могу. Ты объяснишь мне, что делать, чтобы из-за меня ни у кого из нас не было неприятностей. Я не ожидаю, что ты будешь терпеть меня вечно. Это не твой выбор, как и не мой. Я хочу, чтобы ты знала, что я это понимаю.

Она ждала, пока я уберу руку от ее рта. Я медленно сделал это, не зная точно, хочу ли услышать то, что она скажет.

Эдит тихо зарычала и блеснула зубами, глядя на меня — и это не было улыбкой.

— Тебе повезло, что я тебя не укусила, — заявила она. — Когда в следующий раз закроешь мне рот ладонью, чтобы сказать что-нибудь настолько же идиотское… и оскорбительное… я сделаю это.

— Прости.

Она закрыла глаза. Обняла меня за талию и положила голову мне на грудь. Мои руки обхватили Эдит, словно действуя сами по себе. Она приподняла лицо, чтобы посмотреть на меня.

— Я хочу, чтобы ты очень внимательно меня выслушал, Бо. То, что ты теперь со мной, что я могу с тобой не расставаться, равносильно осуществлению всех эгоистических желаний, которые у меня когда-либо имелись. Но чтобы сбылось то, чего я хотела, нужно было отнять ровно столько же у тебя. Всю твою жизнь. Я в ярости на себя, разочарована в себе. И очень жалею, что не могу вернуть к жизни ту ищейку, чтобы убить ее собственноручно снова, и снова, и снова… Я не хотела, чтобы ты становился вампиром, вовсе не потому, что ты для меня недостаточно особенный — ты слишком особенный и достоин большего. Мне хотелось, чтобы у тебя было то, чего не хватает всем нам — человеческая жизнь. Но ты должен знать, что если бы это касалось только меня, если бы за это не пришлось расплачиваться тебе, то сегодняшняя ночь была бы для меня счастливейшей в жизни. Почти столетие я смотрела в лицо вечности, и сегодня она впервые кажется мне прекрасной. Из-за тебя. И никогда больше не смей думать, что ты мне не нужен. Ты всегда будешь нужен мне. Я не заслуживаю тебя, но вечно буду тебя любить. Ясно?

Не было сомнений, что она говорила совершенно искренне. В каждом слове звучала правда.

Мое новое лицо расплылось в широкой улыбке.

— Тогда всё в порядке.

Эдит улыбнулась в ответ:

— По-моему, тоже.

— Вот это и было то важное, что я хотел сказать — что я люблю тебя. И всегда буду любить. Я понял это почти сразу. Что ж, если дела обстоят так, с остальным мы, наверное, разберемся.

Я обхватил лицо Эдит ладонями и наклонился, чтобы поцеловать ее. Как и всё остальное, теперь это было так просто. Никакой тревоги, никаких колебаний.

Правда, казалось странным, что мое сердце не выдает безумного соло ударных, что кровь не обращается в паническое бегство по венам. Но что-то во мне звенело, словно под напряжением, каждый нерв моего тела ожил. И не просто ожил — все мои клетки как будто ликовали. Хотелось только вот так держать ее в объятиях — и в следующую сотню лет мне больше ничего не понадобилось бы.

Но Эдит, засмеявшись, оторвалась от меня. На этот раз смех ее был певучим и полным радости.

— Как ты это делаешь? — она продолжала смеяться. — Ведь тебе полагается быть новорожденным вампиром — и вот, пожалуйста, ты спокойно обсуждаешь со мной будущее, улыбаешься мне, целуешь меня. Ты же должен чувствовать жажду — и ничего кроме.

— Я чувствую много чего кроме, — сказал я. — Но и довольно сильную жажду тоже — особенно теперь, когда ты об этом упомянула.

Эдит приподнялась на цыпочки и поцеловала меня — крепко.

— Я люблю тебя. Пойдем поохотимся.

И мы вместе побежали в темноту, в которой не было темно, а я ничего не боялся. Знал, что это будет так же легко, как и всё остальное.

Эпилог

Событие

— Ты уверен, что это была хорошая идея? — спросила она.

— Я должен быть здесь.

— Скажи мне, если почувствуешь, что перестаешь справляться.

Я кивнул.

Мы сидели бок о бок на толстой ветке в кроне высокой тсуги, в сотне футов от земли. Я обнимал Эдит одной рукой, а другую она держала в ладонях. Я чувствовал на себе ее взгляд. Встревоженный.

Ветка под нами раскачивалась на ветру.

Примерно в двух милях отсюда, по Калава Уэй, двигалась вереница машин с включенными фарами, хотя на улице было светло. Мы находились к юго-востоку от них, с наветренной стороны, тщательно подобрав место подальше от любых людей. На таком расстоянии Эдит не могла точно расслышать, о чем думает большинство участников процессии, но это не страшно. Я был уверен, что и так в основном угадаю их мысли.

Первым ехал катафалк. Сразу за ним — знакомый мне патрульный автомобиль. Моя мама сидела на пассажирском сиденье, а Фил — на заднем. Я узнал практически всех и в остальных машинах.

Панихиды я не видел — она проходила в церкви. Но мне должно было хватить и церемонии на кладбище.

Катафалк был лишним. Внутри сгоревшего пикапа обнаружили не так много останков, чтобы для них потребовался гроб. Если бы я мог дать совет родителям, то предложил бы им не тратить попусту деньги и просто воспользоваться погребальной урной. Но, пожалуй, если им от этого легче… Возможно, им действительно хотелось иметь могилу, которую можно было бы навещать.

Я уже видел, куда они собирались опустить меня — вернее, то, что они считали мной. Могила была выкопана вчера, рядом с дедушкой и бабушкой Свон. Они оба умерли, еще когда я был маленьким, так что я знал их не очень хорошо. И надеялся, что они не будут возражать против соседства с незнакомцем.

Я так и не узнал его имени. Не захотел вникать в подробности того, как Арчи и Элинор инсценировали мою смерть. Знал только, что некто примерно моих размеров, похороненный совсем недавно, совершил еще одну последнюю поездку. Я предполагал, что были уничтожены все идентификаторы — зубы, отпечатки пальцев и прочее. Мне было неудобно перед тем парнем, но он, наверное, не возражал. Ведь он ничего не почувствовал, когда где-то в Неваде мой пикап съехал с дороги в овраг и загорелся. Семья уже оплакала его. У них есть надгробие с его именем. Как будет теперь и у моих родителей.

Моя мама и Чарли были среди тех, кто нес гроб. Даже издалека я видел, что Чарли стал выглядеть старше лет на двадцать, а мама двигается словно сомнамбула. Если бы она не держалась за гроб, то вряд ли смогла бы пройти по кладбищу по прямой. Я узнал ее черное платье — она купила его для какого-то официального приема, а потом решила, что оно ее старит, и отправилась в красном. На Чарли был костюм, которого я раньше не видел. Вряд ли только что купленный, скорее, старый — пиджак, похоже, не застегивался, а галстук был немного широковат.

Им помогали Фил, Аллен и его отец, преподобный Вебер. Джереми шел сразу за Алленом. Даже Бонни Блэк держалась за одну из медных ручек, пока Джулс толкала ее кресло.

В толпе я заметил практически всех, кого знал по школе. Большинство из них были в черном, многие обнимали друг друга и плакали. Это меня несколько удивило — далеко не со всеми я был так уж близко знаком. Должно быть, они плакали потому, что это грустно само по себе — когда кто-то умирает всего в семнадцать лет. Вероятно, это вызывало у них мысли о собственной недолговечности, и все в таком духе.

Одна группа выделялась — Карин, Энист, Арчи, Джессамина, Роял и Элинор, все в светло-сером. Они держались прямее и даже на таком расстоянии отличались от остальных цветом кожи… по крайней мере, на вампирский взгляд.

Казалось, что это тянется очень долго. Гроб опустили в могилу, священник произнес что-то вроде речи, — проповедь?.. Мама и отец бросили в могилу цветы, и все неловко выстроились в очередь, чтобы в обязательном порядке сказать пару слов моим родителям. Как мне хотелось, чтобы они оставили маму в покое. Она буквально висела на Филе, и я знал, что ей необходимо прилечь. Чарли держался получше, но выглядел очень нервным. Джулс подвезла к нему Бонни и остановила кресло сзади и чуть сбоку. Бонни потянулась вперед и взяла Чарли за руку. Кажется, это немного помогло. Теперь Джулс стояла так, что я видел ее лицо очень хорошо, а лучше бы, пожалуй, не видеть.

Карин и остальные Каллены были почти в самом конце очереди. Мы смотрели, как они медленно приближаются к моим родителям. Возле мамы они задержались совсем ненадолго, поскольку раньше с ней не встречались. Арчи принес ей стул, за что его поблагодарил Фил — я подумал, уж не увидел ли Арчи, что мама вот-вот упадет.

С Чарли Карин провела больше времени. Я знал, что она извиняется за отсутствие Эдит, объясняя это тем, что та вне себя от горя. Это был не просто предлог, позволивший ей остаться сегодня со мной, такое оправдание еще и закладывало почву для следующего учебного года, когда Эдит по-прежнему будет настолько сильно скорбеть, что Энист решит перевести ее на домашнее обучение.

Я видел, как Бонни и Джулс ушли, пока Чарли еще разговаривал с Карин. Бонни оглянулась и бросила на Калленов мрачный взгляд, после чего вдруг пристально посмотрела в моем направлении.

Разумеется, она не могла нас видеть. Я осмотрелся, пытаясь определить, на что же она глядит. И заметил, что Элинор тоже смотрит на нас — ей не составляло труда нас разглядеть, и она с трудом сдерживала улыбку: Элинор никогда ничего не воспринимала всерьез. Бонни, должно быть, стало интересно, на что это уставилась Элинор.

Через пару секунд Бонни отвела взгляд. Она что-то сказала Джулс, и они продолжили свой путь к машине.

Каллены ушли вслед за Блэками. Очередь поредела, и мои родители наконец освободились. Фил быстро увел маму — священник увез их на своей машине. Чарли остался один, а рабочие стали засыпать могилу. Он не наблюдал за ними, а сел на стул, которым до этого воспользовалась мама, и уставился вдаль, на север.

Я чувствовал, как мышцы лица работают, словно в поисках выражения, соответствующего моему горю. Глаза были слишком сухими — и я заморгал, чтобы избавиться от неприятных ощущений. После очередного вдоха воздух резко вырвался из горла, словно я им подавился.

Руки Эдит крепко обвились вокруг моей талии. Я зарылся лицом в ее волосы.

— Мне так жаль, Бо. Я никогда не хотела для тебя такого.

Я молча кивнул.

Мы просидели так довольно долго.

Она подтолкнула меня, когда Чарли уходил, чтобы я смог посмотреть, как он уезжает.

— Хочешь домой? — спросила она.

— Может, чуть позже.

— Хорошо.

Мы сидели, глядя на почти опустевшее кладбище. Начинало смеркаться. Несколько служащих убирали стулья и мусор. Один из них унес мою большую фотографию — школьное фото с начала учебного года, еще из Финикса. Мне оно никогда особо не нравилось. Я едва узнал этого мальчика с неуверенными голубыми глазами и несмелой улыбкой. И с трудом вспомнил, каково было им быть. Сложно представить, каким этот парнишка выглядел для Эдит в самом начале.

— Ты никогда не хотела для меня такого, — медленно сказал я. — А чего ты хотела? Как представляла себе ход событий — учитывая тот факт, что я навсегда остался бы влюбленным в тебя?

Она вздохнула.

— В лучшем случае? Я надеялась… что мне хватит сил быть с тобой вместе, пока ты человек. Что мы могли бы стать… чем-то большим, чем просто парнем и девушкой. Когда-нибудь, если бы со временем ты не устал от меня, — больше, чем просто мужем и женой. Состариться вместе нам было бы не суждено, но я оставалась бы с тобой до твоей старости. Шла бы с тобой рядом через все отмеренные тебе годы, — она на секунду замолчала. — А потом, когда твоя жизнь закончилась бы… я не захотела бы оставаться без тебя. И нашла бы способ последовать за тобой.

Ее, кажется, испугал мой смех. Не слишком бодрый, но я не ожидал, что смеяться будет приятно.

Страницы: «« « ... 2728293031323334 » »»