4,5 товарища Матросов Константин

Мысли о знакомстве с новым коллективом приводили физика в восторг, поэтому он ещё с вечера, вместе с сестрой придумывали фразы, которые нужно применять при знакомстве.

Из списка были исключены фразы вроде «Я четыре года работал в НИИ за копейки, а теперь решил работать за рубли здесь», «Странно, что вас скоро уволят, вы все прекрасно выглядите», и прочие, которые могли бы быть неправильно истолкованы.

Также физик специально поискал в интернете несколько анекдотов – два пошлых и три нет – каждый для своей компании и для своей ситуации.

По совету Раисы Ивановны, Сергей Анатольевич режим произвести фурор в новом обществе, заявившись туда в чистой глаженой рубашке. Правда, гладить рубаху он не стал, просто постирал и повесил на плечики, чтобы она высохла. А небольшие помятости всегда можно назвать свежими, полученными от той же езде в машине.

Джинсы физик менять не решился – пришлось бы освобождать карманы, всё перекладывать, поэтому, было решено, что ничего страшного не произойдёт, даже если директор расскажет всем, что видела Вульфа в тех же самых штанах.

Рюкзак Сергей Анатольевич решил оставить дома, стало бы неловко, если его в первый же день, хоть и нерабочий, перепутают с учащимся. Именно поэтому бриться он тоже не стал, оставляя на лице трёхдневную щетину. Конечно, дети нынче развиваются непогодам, и не только щетину, но и комплекцию как у Сергея Анатольевича они могут иметь уже к девятому классу. Вульф ничего не знал и про национальный состав учащихся. Просто-напросто могло оказаться, что школа №121 является не обычным МОУ, а специальным учреждением, для обучения детей из малочисленных народов кавказских республик. В таком случае, по внешнему виду их различать будет очень трудно. Хотя, если подумать… Наверное, по внешнему виду их будет очень легко различить, поэтому в этом случае, вероятно, не стоит опасаться конфуза. Но всё-таки стоит уточнять такие детали заранее, чтобы можно было нормально подготовиться.

Доев для храбрости оставшееся с вечера овощное рагу, Вульф отправился на встречу с коллективом, запланированную на десять часов.

Ехать было недалеко, но физик предпочитал тренироваться перед холодными зимами. Идти в лютый мороз даже пять минут пешком слишком ужасно, чтобы жертвовать своим здоровьем. И хоть старая машина Вульфа заводилась только с ключа, он сделал себе запасной, оставляя один ключ в машине, и спокойно уходил домой, поспать лишние семь минут, с учётом спускоподъёмных процедур.

Машину Сергей Анатольевич поставил там же, где и в прошлый раз, поближе ко входу, не смотря на то, что сейчас идти всё равно надо было к лестнице, правда, прислонённой уже у другого окна.

Едва физик вышел из машины, к нему, прихрамывая, подбежал какой-то человек средних лет в спортивном костюме.

– Вы зачем здесь машину поставили?! – сразу же начал незнакомец катить телегу на Вульфа. – Это моё парковочное место! Вы вчера здесь машину тоже ставили, я же просил вас, не ставить здесь!

– И вам здравствуйте, – вежливо ответил начинающий учитель. – Это же школьная парковка. Любой может здесь припарковаться

– Не любой, – возразил человек, – а только работник школы или родитель кого-нибудь из учеников, и если честно, вы не похожи на молодого родителя. Хотя зная нынешние нравы молодёжи…

Мужчина хмыкнул, и с пренебрежением посмотрел на не лысеющего парня.

Физик почесал затылок, а затем, в знак согласия, кивнул.

– Истину говорите, – подтвердил Сергей Анатольевич, осуждающе смотря на мужчину, – нынешние дети про секс знают больше взрослых.

При слове «секс» человек собеседник залился краской.

Вульф не унимался.

– ЗПП, беременности, роды, аборты. Кто за это всё должен отвечать? Правильно, учителя. Согласитесь, ужасно будет, если выпускница вашей школы, я так понял, вы работаете здесь, придя на собеседование, укажет в графе дети «Первый свой аборт я сделала в шестнадцать лет». Невообразимо!

– Что вы такое говорите! – взревел мужчина, на его виске запульсировала вена. – В нашей школе чрезвычайно высокая мораль у каждого, начиная от охранника, заканчивая директором! Я, как учитель физкультуры, лично слежу за поведением каждого ученика!

– Правду говорю, – с обидой ответил Вульф, – надо следить за уровнем морали в школе. А учителя должны быть примером. Вот как вы считаете, это нормально, когда жена младше мужа?

– К чему это всё?! – непонимающе спросил физрук, ища подвох в словах Вульфа.

– Не надо опасаться, – успокаивал Сергей Анатольевич собеседника, – вопрос выведет меня как раз к ответу, а вы ответьте, пожалуйста.

Физрук, прищурившись, с недоверием посмотрел на молодого нахала, но всё-таки ответил:

– Может. Если по любви.

– Я конечно как вас в первый раз увидел, так сразу понял, что вы бы хотели в сорок лет иметь шестнадцатилетнюю жену. Разве я не прав?

– Да что же вы такое несёте! – негодовал незнакомец. – Как вы смеете…

– Подождите, подождите, – Вульф поспешил охладить праведный гнев учителя, – ничего такого я не имел в виду. Это абсолютно нормальный вопрос, цель которого совсем не для того, чтобы вас спровоцировать. Я, вот, к примеру, не отказался бы.

– Возмутительно! – мужчина ткнул физика пальцев в грудь. – На вас надо сообщить в правоохранительные органы, чтобы вас проверили, как следует!

– Глупости говорите, – нахмурился Сергей Анатольевич. – Возраст согласия в нашей стране – четырнадцать лет, ничего противозаконного в мыслях о том, чтобы жениться на любимой девушке тоже нет. Вот вы бы женились на девушке, которую любите?

– Разумеется, но не шестнадцатилетней же! – крича и стуча себя кулаком в грудь, ответил физрук.

– А если я вас скажу, что её родители против ваших отношений, и вообще, планирую забрать вашу любовь в другой город, да так, что вы больше никогда не встретитесь. И единственное, что может спасти ваши отношения – это свадьба. Что тогда?

– Зачем вы бросаетесь из крайности в крайность?! Вы описываете события, которые в принципе маловероятны! Такого никогда со мной не произойдёт!

– А вот тут вы неправы, – Сергей Анатольевич насупил брови и укоризненно посмотрел на физрука. – Я, как физик, ответственно заявляю, что маловероятные события, это просто события, шанс произойти которых не очень велик. Но если рассматривать пределы Вселенной, то они происходят постоянно. Поэтому, надо быть готовым ко всему. Я ведь и хочу узнать, какой вы человек. Ответственный или нет? Готовы вы ли пойти навстречу этих дурацких предрассудков, ради любви и своих учеников? Ответьте мне, хороший вы учитель или один из этих, которым абсолютно плевать на детей?

– Ну, я… – замялся физрук.

– Отвечайте! – учительским тоном скомандовал Вульф.

– Да, я готов ради своих учеников на всё! – разошёлся мужчина.

– Скажите полностью! Скажите, на что вы готовы ради них!

– Я готов пойти против человеческих предрассудков, и жениться в сорок лет на шестнадцатилетний ученице! Это вы хотели от меня услышать?!

Слова прогремели, как гром. Сергей Анатольевич попятился назад и обречённо опёрся спиной на свой автомобиль.

– Не это… Господи, вы ужасны… – только и смог вымолвить он.

– В смысле? В смысле?!! – заметался физрук. – Вы же сами сказали…

– Так это я про себя! Мне двадцать семь лет, округлим до двадцати пяти, считайте – девять лет разница, даже не десять, ничего такого страшного, просто мечты молодого парня. А вам сколько, наверное, лет тридцать пять! Стыдно!

– Мне всего тридцать два, – начал оправдываться побледневший мужчина.

– Тридцать два! – пропел Сергей Анатольевич. – Плюс-минус пять, это тридцать семь! Ничего себе! Больше, чем двадцать лет разницы! Понятно, чего вы пошли в школу работать…

– Прекратите паясничать! – не вытерпел обвинений Вульфа учитель. – Вы сами меня заставили сказать это!

– Я?! – изумился физик. – Да вы же сами сказали мне, что жениться по любви на шестнадцатилетней вполне нормально!

– Вы меня подводили к этому!

– Да я речь вёл вообще, про ситуацию в целом! Когда тебе восемнадцать, двадцать, двадцать семь, а твоей пассии шестнадцать, пару лет разницы погоды не сделают. Но не в сорок один же! Двадцать пять лет разницы, да вы с ума сошли, это же статья! Понятно теперь, почему у текущей молодёжи такой низкий уровень нравственности. Когда учителя их развращают, возможно, даже прямо на дому!

Физрук снова побагровел, и смотрел на Сергея Анатольевича глазами, в которых читалась жажда крови, убийств, а также различные виды насилия. Получается, что в общем и целом, мнение Вульфа о неблагоприятной учебной обстановке подтверждалось, хоть и косвенно.

Увидев, что физик не отводит взгляд, а даже наоборот, смотри на физрука с любопытством, мужчина плюнул, и пошёл вдоль школы, как понял Вульф, к лестнице.

Выждав пять минут, и точно убедившись, что учителя физкультуры нет поблизости, Сергей Анатольевич сам направился к лестнице, которая вела на второй этаж. Для пущей надёжности он кинул в стекло пару камешков, и, убедившись, что недавнего собеседника нет и там, начал аккуратно карабкаться наверх, немного всё-таки опасаясь, что его в отместку за представленное шоу, скинут вниз прямо на холодную землю.

Поднявшись по лестнице так, что через окно было видно только глаза, Вульф осмотрел кабинет, и, удостоверившись, что никто не затаился, поджидая, залез внутрь.

По книжкам, стоящим на полках, Сергей Анатольевич понял, что в этот раз лестница вела в кабинет литературы. Кабинет был неплох – со стен не облетала штукатурка, с потолка не свисали пауки, а некоторые книги датировались даже две тысячи десятым годом. Учитывая символику на стенах школы, Вульф полагал, что самое старое издание здесь будет помнить даже руку Ленина. Взяв первую попавшуюся книгу, Сергей Анатольевич всё-таки убедился, что его предположение было верно – на форзаце книги действительно красовались раритетные закорючки.

Тем не менее, состоянием кабинета молодой учитель остался доволен. Если все остальные учебные места выглядят также, или хотя бы приблизительно так, то детей действительно можно будет научить чему-нибудь. Если так пойдёт и дальше, глядишь, окажется, что в кабинете хранится книжка с подписью самого Льва Ландау!

Настроившись на позитивный лад, Сергей Анатольевич отправился в учительскую. Пройдя металлическую дверь с надписью «директор», Вульф дошёл до двери с надписью «учительская», и, рассудив, что коли он учитель, а это его резиденция, то и входить он может без стука.

Набравшись смелости и воздуха в грудь, Вульф потянул дверь. Дверь не поддалась. Тогда учитель толкнул дверь, и уже со второй попытки она открылась.

– Странная дверь, – прокомментировал физик, входя в помещение.

– О, а вот и наш последний сотрудник! – доброжелательно представила Вульфа Раиса Ивановна. – Пожалуйста, Сергей Анатольевич вставайте сюда в ряд, к своим новым молодым коллегам.

Новички стояли в шеренге. Остальной педагогический состав сидел на диванах вокруг, изучая новых сотрудников. Вульф решил последовать их примеру.

Сергей Анатольевич взглядом изучал своих новых коллег, они отвечали ему тем же. На диванах сидел весь старый школьный состав, прошедший первую и вторую войну с министерством образования. Лет им было за пятьдесят, кроме, пожалуй, учителя физкультуры, с которым Вульф уже успел познакомиться, и трудовика, которому, на первый взгляд, было где-то сорок девять. В основном же все преподаватели были пожилыми дамами, которые примолодились, узнав, сколько новых душ вливается в их коллектив.

– Ну же, Раиса Ивановна, представьте нам скорее новых преподавателей, раз мы уже все собрались, – кокетливо предложила сморщенная как изюм бабушка, с фиолетовыми волосами.

– Действительно, – согласилась директор, – и правда, что зря время тянуть, позвольте вам представить наш новый молодой педагогический состав, который, я надеюсь, вольётся в коллектив.

Физрук хмыкнул и грозно посмотрел на физика.

– Как я уже говорила, это – Сергей Анатольевич Вульф, – наш новый учитель физики. Очень образованный молодой человек, который прекрасно разбирается в своём предмете, что даже работал в НИИ при университете в отделе…

– Это секретная информация, – прервал директора Вульф.

– Что даже работал в секретном отделе НИИ, – закончила свою мысль Раиса Ивановна. – Поприветствуем нашего нового коллегу!

Раздались вялые аплодисменты. Но как понял Сергей Анатольевич, это не потому, что он не приглянулся коллективу, просто для учителей в их-то возрасте вообще трудно и ленно совершать хоть какие-то лишние телодвижения.

Участь быть представленным следующим настигла другого молодого кандидата. Это был крупный мужчина, с небольшим животом, и густой каштановой бородой, пусть недлинной, но опрятной. Собственно, борода и являлось его внешностью, потому что он выглядел точно так же, как любой бородатый мужик.

– Следующий наш сотрудник, который будет вместе с нами поднимать уровень образования среди молодых умов – наш новый математик – Адольф Иосифович Громов.

В зале началось перешёптывание. Вульф присмотрелся к бородачу. Нет, никакой нацистской униформы, татуировок, как впрочем, и никаких красочных звёзд Давида или серпа с молотом. Самое главное, что человек не выглядел, будто у него было тяжёлое детство. Наверное, потому, что уже в детстве он был такой здоровый и с бородой, что другие дети просто боялись издеваться над ним.

Математик внимательно оглядел присутствующих, и, как показалось Вульфу, внимательно запоминал всех, кто его обсуждал.

– Очень талантливый математик. Занимался подготовкой студентов нашего города на поступление в Оксфорд!

Раздались такие же хлипкие овации, бородач снова запоминал тех, кто хлопал тише всех, или вообще не хлопал.

Очередь дошла до следующего человека. Это, как и все остальные, был молодой человек, высок, худощав, с вытянутым лицом, носом горбинкой и бледной кожей. На его лице был небольшой черный пушок, а одет был в белую рубашку, заправленную в чёрные брюки.

– Наш новый учитель биологии, Айсберг Моисей Генрихович. Провёл три года в джунглях, близь бассейна реки Амазонка, изучая новые виды животных и растений. И, по своему признанию, даже открыл парочку. Всё верно?

Биолог кивнул, а директор вернулась к представлению сотрудников.

– Похлопаем ему!

Снова раздались редкие хлопки.

– А теперь наш последний учитель, который будет преподавать русский язык и литературу – Ким Чен Ым!

Раздались бурные овации. Как оказалось, старушки умеют отбивать ритм, просто не сочли никого из трёх предыдущих кандидатов достойным такой награды.

– Давайте без фамильярностей, – ответил представленный учитель.

Это был азиат.

– Ким, простите, я не хотела вас обидеть!

– И всё же, даже сейчас вы называйте меня неполным именем.

Директор покраснела от стыда, и, покашляв в кулак, представила учителя литературы так, как положено.

– Новый учитель русского языка и литературы – Ким Чен Ым Ким Чен Ым Ким Чен Ым!

Снова раздались аплодисменты, но в этот раз представленный педагог вежливо поклонился.

– А теперь, когда все новые сотрудники представлены, – директор села в одиноко стоящее кресло и продолжила речь, – давайте обсудим то, зачем мы сегодня на самом деле собрались. Молодые люди, присаживаетесь.

Все четверо синхронно кивнули и уселись на единственный пустующий диван, как если бы мебель в кабинете была точно рассчитана на количество учителей.

– Нам предстоит бурные две недели, – Раиса Ивановна взглядом обвела присутствующих, пытаясь максимально привлечь их внимание к присутствующей проблеме. – Как вы видите, школа ещё совсем не готова, чтобы принять учащихся. Из-за предыдущего директора, это проклятого гада, который годами разворовывал бюджет при общем попустительстве…

Старый состав потупил взгляд, в то время как Раиса Ивановна всячески продолжала оскорблять предыдущего директора.

– Имя этого преступника больше не прозвучит в этой школе, достаточно будет и того, что разгребая всю ту кучу, что он заварил, мы будем вспоминать его недобрым словом.

Коллектив дружно закивал и также дружно похлопал речи директора.

– Работы много, но не стоит отчаиваться, у нас есть помощники. Мы привлекли к работе учеников, которые не смогли отработать школьную практику в начале лета, поэтому, они будут помогать нам облагораживать нашу школу.

Учителя дружно поддержали идею эксплуатировать детский труд в интересах школы и общества.

Раиса Ивановна повернулась к молодым учителям и серьёзным тоном дала наставление:

– Это будет ваше первое задание. У вас в подчинении у каждого будет по ученику, летнюю практику они будут отрабатывать под вашим строгим надзором. Целых две недели педагогической практики, на которой вы поймете, сможете ли быть учителем, сможете ли в принципе командовать детьми, и будут ли они вас слушать. Будет непросто, хочу вас сразу предупредить, вам достанутся не самые простые ученики, но именно так вы сможете пройти краткий курс, который вам частично заменит педагогический университет. Надеюсь, вы выдержите. В противном случае, дайте знать заранее, чтобы мы успели поискать других кандидатов на ваши места. Согласны?

Товарищи по работе поочерёдно кивнули, передавая друг другу эстафету.

– Хорошо, – удовлетворённо сказала Раиса Ивановна. – Остальным тоже не стоит волноваться, прогульщиков много, как и работы, и того и другого хватит на всех. Сейчас я каждому расскажу о плане работ, и дальше на сегодня вы будете предоставлены сами себе, если захотите, можете познакомиться с коллективом поближе.

Следующие полчаса директор занималась распределением ролей, обязанностей и учеников. Все четверо новых преподавателей были отправлены на уборку и благоустройство двора школы. Требовалось очистить его от строительного мусора, облагородить клумбы и установить во дворе лавочки, которые позже сделает трудовик, вместе с учениками.

Задача не из самых сложных. Всегда можно сказать, что сделано всё, что было в их силах, но из той разрухи, царившей не в головах, но в школе, ничего дельного выйти не могло.

Тем не менее, молодые преподаватели были настроены оптимистично на свои испытательные работы. Неизвестно, как с остальными, но Вульфу впервые пришлось бы командовать людьми, младше него, ибо хоть в НИИ он и был младшим научным сотрудником, он являлся уважаемым младшим научным сотрудником, поэтому, отдавал приказы налево и направо.

Наконец брифинг закончился. Раиса Ивановна отпустила всех учителей на поруку, дабы подготовиться к завтрашнему тяжёлому трудовому дню.

Как это обычно происходит в школе, все присутствующие разделись на группы. Молодёжь решила не отстаивать от своих пожилых коллег и собрала в углу свой кружок по интересам.

– Предлагаю собраться где-нибудь и посидеть, – внёс предложение на рассмотрение Вульф.

– И немедленно выпить, – закончил за него мысль математик.

– Все согласны? – Вульф обвёл своих коллег взглядом.

– Только если там не дорого, – вставил свои пять копеек Айсберг. – Выпить за знакомство – это неплохо. Напиться за знакомство – это здорово. А напиться за знакомство, да ещё и подешевле – вообще прекрасно. Это один из способов, как сделать так, чтобы получать от алкоголя наибольшее удовольствие.

– Я не буду пить, – ответственно заявил филолог, – я за рулём.

– О, это не проблема, – начал утешать коллегу Сергей Анатольевич, – здесь как раз бар есть «Три семёрки», в простонародье известный, как «Три топора». Находится он в трёхстах метрах от школы, поэтому можно просто оставить машину там.

– Но ведь мне надо будет домой, – не унимался филолог.

– Ерунда, – махнул рукой Громов, – просто с утра все вместе пойдём в школу пешком, а когда практика закончится, дойдём до бара.

– Не знаю, не знаю, – всё ещё сомневаясь, ответил Ким, – а что если с моей машиной что-нибудь случится? Что если её украдут?

– По этому поводу вообще можешь не переживать, – Вульф похлопал филолога по плечу, – у меня сестра большая шишка в дорожной полиции. Если твою машину угонят и разберут на запчасти, то не переживай, заставим негодяев собрать тебе новую – помоднее и покруче.

Немного подумав, Ким Чен Ым кивнул, и товарищи направились к выходу, а точнее, к кабинету литературы.

– Вот она, моя будущая обитель, – сказал Ким, как только они вошли в кабинет. – Сколько времени я потратил, чтобы получить доступ к книгам, которые находятся в школьной библиотеке.

– А что в них такого особенного? – поинтересовался Айсберг, рассматривая одну из книг, которую он взял с полки. – Старые книги, ничего особенного. Вон, смотрю, исписанные рукой школьников былых времён.

– Редчайшие экземпляры! – воодушевлённо принялся объяснять филолог. – Если хорошенько покопаться в местных фондах, можно даже найти томик Маяковского с его стихами, и некоторыми дополнительными, которые он написал в подарочном экземпляре от руки. А если повезёт, так вообще можно будет найти копию конституции Советского Союза с личной подписью Ленина!

– Ну, это придётся всё вверх дном перерыть, – пожал плечами Вульф.

– Ничего, – азиат потер ладони и с ехидной улыбкой посмотрел в окно, – у меня будет куча времени, что бы здесь всё перерыть. Знаете, я ведь намеренно шёл устраиваться в эту школу. Из достоверных источников мне стало известно, что тут содержатся редкие экземпляры литературы, некоторые сохранились, быть может, со времён Российской Империи, и, кто знает, может быть и со времён Царской Руси! Весь педагогический состав либо не знает, либо просто не беспокоится, об этом, а для меня – это страсть!

– Странно, – Айсберг встал рядом с Кимом, около соседнего окна, и бросил взгляд куда-то вдаль, – а почему ты просто не попросился в библиотеку?

– Так я просился, – тяжело вздохнул литератор, – но, к сожалению, доступ к архивам дают только учащимся и сотрудникам. И раз на школьника я совсем не похож…

– Ну…

Раздалось синхронное «нуканье», означающее, что сказанное было не совсем правдой. Оратор поспешил исправиться

– Ладно, ладно, ценю вашу честность. Так вот, раз всё-таки рано или поздно вычислили бы, что я не учащийся, я решил пойти самым простым путём, который мгновенно пришёл мне в голову.

– И вот ты здесь, – закончил за него мысль Громов.

– Да нет же, – опомнился Ким, – я пошёл в детдом и подал документы на усыновление. Или удочерение. Мне было не принципиально.

Товарищи с подозрительным прищуром посмотрели на Кима.

– Оказалось, что усыновить ребёнка не так просто! Выяснилось, что они не дают ребёнка кому попало, им надо предоставить кучу документов, вроде справки с работы, характеристики и так далее. Кошмар! Поэтому я решил, что, наверное, проще будет устроиться работу в школу, чем усыновить ребёнка. Терпеть не могу всю эту ненужную бюрократическую волокиту.

– Как я тебя понимаю, – одобряюще поддержал товарища Айсберг.

– О, ты тоже пытался усыновить ребёнка?

Ким воодушевился и принялся делиться о наболевшем.

– Знаешь, что меня больше всего раздражает? Тот факт, что они действительно хотят, чтобы ты выбирал кого-то из детей. Я имею в виду, это же не интернет-магазин, что бы ты мог выбирать товар по характеристикам. Если уж захотел себе ребёнка, будь готов воспитывать того, который тебе случайно попадётся. Я вот, например, прекрасно понимаю это, и поэтому, мне бы сошёл абсолютно любой. Мне хватило бы, если бы у него имелись руки, чтобы он мог брать в школьной библиотеке книги и приносить их домой, но даже в противном случае я что-нибудь придумал.

– Если бы тебя не заставили отдать ребёнка в интернат для детей-инвалидов, ты бы мог навязаться всегда присутствовать вместе с ним в школе, на случай, если ему понадобится помощь, и заодно, конечно, смог бы спокойно заниматься своими делами.

Филолог с одобрением смотрел на Айсберга, благостно восприняв его прекрасно предоставленный совет.

– Так, а у тебя с чем были проблемы? – поинтересовался Ким у коллеги. – Я надеюсь, ты не пытался усыновить ребёнка, чтобы проводить исследование детской анатомии?

– Что? Нет! – возмутился Айсберг. – Я же не католический священник или мусульманский пророк! Я вообще неверующий!

– Тогда в чём дело? – непонимающе спросил Ким.

– Да ни в чём, – пожал плечами биолог, – просто пытался поддержать беседу. Нет, мне не приходилось усыновлять ребёнка, но если сравнивать детский дом с интернет-магазином, я бы сравнил его с зоомагазином.

– А что, существует интернет-зоомагазины? – внезапно вмешался в разговор математик. – Я и не знал, что можно заказать животное по интернету. Всегда считал, что питомец должен выбирать тебя, а не ты питомца.

– Как с покемонами – согласился Вульф.

– Мы едем, или как? – нарушил сладкую беседу Айсберг. – Чем позже мы приедем в бар, тем скорее нам придётся идти обратно на работу.

– А что, ребята, вы действительно планируете просидеть в баре весь день и всю ночь? – недоумённо спросил Ким, вставая коленями на подоконник.

– Весь день, всю ночь, и если будем слишком хорошо сидеть, опознаем на практику минут на пятнадцать, – подтвердил Адольф Иосифович.

Друзья по очереди спустились по лестнице и направились на стоянку, где их уже ожидал новый припаркованный серебристый део матиз.

– Вот это тачка, – присвистнул Айсберг. – Сколько она ест? Литров шесть-семь?

– Пять, – с гордостью ответил Ким. – И это если разгоняться до восьмидесяти!

– Шотган по праву перворождённого! – раздался зычный голос математика, и через мгновение, тот уже очутился на переднем пассажирском сидении.

«Избыточный вес имеет свои преимущества», – подумал Вульф про себя и уселся прямо за Громовым.

– Давайте, рулите мной, – попросил Ким, – я не частый посетитель баров, поэтому не знаю все злачные места.

– Что так? – удивился математик. – Какие-то принципы, или что-то вроде того?

– Да нет, – пожал плечами филолог, выруливая со школьной парковки, – просто последний раз, когда я был в баре, я немного выпил, буквально чуть-чуть, а потом очнулся в полиции рядом с каким-то непонятными человеческими телами. Живыми, но жутко агрессивными, даже будучи избитыми. Не мной, разумеется.

– Ох, не знаю, – пожал плечами Громов, – возможно, это был я. Половина из моих попоек заканчивается в приёмном отделении или драками.

– Дебоширишь, что ли? – решил уточнить Моисей Генрихович.

– Да не, – математик отмахнулся и похлопал себя по пузу, – я просто не любитель бегать от полиции. И от конфликтов.

– Помню, один раз друзья принесли какую-то вьетнамскую настойку со змеей, – встрял в обсуждение физик, – неплохая вещь, между прочим. В итоге она оказалось убойной, как вьетнамские ловушки с кольями для американских военных. Не помню, что было, помню, мне пришлось убегать от полиции.

– И как, успешно? – заинтересованно спросил Громов.

– Да не особо, – Сергей Анатольевич стеснительно почесал щёку, – наутро оказалось, что выпивали мы у меня дома, а убегал я от своей сестры, которая заявилась ко мне домой в полицейской форме. Но зато меня не избивали резиновыми дубинками, как это обычно бывает. – Выезжай вот здесь вот на главную, – сменил он собеседника, – и езжай прямо, до тех пор, пока каждые десять метров не будет попадаться на глаза пьяные тела, либо лёжа, либо в обнимку с фонарными столбами.

– Что, только те, которые стоят в обнимку или лежат? – недоумённо спросил Ким.

– Так и есть, – подтвердил Громов. – Те, которые сидят – то бомжи денег просят, а те, которые стоят – просто трезвые ячейки нашего общества.

– Всё-таки много людей пьёт, – печально вздохнул литератор, – и ничего с этим нельзя поделать.

– Ты так говоришь, как будто в этом есть что-то плохое, – склонившись над ухом водителя, произнёс Вульф. – Пьяница – горе в семье, так говорят. Правильно говорят, никто не спорит. Но посмотри на нас, – Сергей Анатольевич обвёл рукой всех присутствующих, – среди нас не так много семьянинов, не так ли. Я надеюсь, я прав? – растерянно спросил физик, опасаясь, что испортил такой прекрасный пример. – Ни у кого из вас жены с детьми нет же? Я просто посмотрел, колец вроде не носите.

– Нет, нет, нет, – дружно, в один голос отозвались коллеги.

– Хотя… – задумчиво протянул Громов. – Одна барышня пыталась на меня алименты повесить, дескать, это я заделал ей ребёнка. Сам я не помню, был под шафе, поэтому, на все инсинуации в мой адрес, я вежливо посылал её на три буквы.

– Куда-то конкретно? – полюбопытствовал Айсберг.

– Да, – кивнул Адольф Иосифович, – Г. Э. О. Генетическая экспертиза отцовства. Мадам визжала, обзывала меня всякими нехорошими словами, так, что даже наш начитанный друг, не слышал таких выражений. Но в конечном итоге, не смогла навязать мне чужого отрока и уехала с ним к маме в деревню.

– Какая поучительная история, – заметил Ким. – Но это лишь очередной подтверждает мой довод о том, что пьянству надо давать бой.

– Чем мы сейчас и займёмся, – настойчиво обозначил свою позицию Громов.

– А я всё-таки согласен с нашим другом, – Вульф поднял палец вверх, – пьянство – бич нашего общества. Но как сказал один не самый глупый человек – «Всё яд, эффект определяет доза». Всё-таки, расслабиться по вечерам несколько лучше, чем заработать нервный срыв на работе. Был у меня на предыдущей работе мужик. Хороший человек, не пил не курил, в сорок лет умер. Почему, спрашивается? Потому что не пил и не курил. Бац, и выстрелил себе из ружья в голову. И это у него ещё даже музыкального слуха не было! А так бы пришёл после работы, расслабился, так или иначе, и всё прекрасно! И жена не плачет горькими слезами, оплакивая скоротечную кончину мужа.

– А из-за чего мужик то решил счёты с жизнью свести? – ненавязчиво поинтересовался Айсберг.

– Да ему задали исследование научное провести, помимо того, что ответственность большая, с этим исследованием и так без пол литры не разберёшься.

– А что за исследование? – не отставал биолог.

– Влияние алкогольного опьянения на привлекательность женщин. В прямом смысле, без пол литры не разберёшься здесь. А он за здоровый образ жизни, не пил, не курил, правда, в башку из ружья почему-то пальнул себе.

Наконец серебристый автомобиль подкатил к участку дороги, где количество тел на квадратный метр начало превышать нулевую величину.

– Здесь направо, – скомандовал физик.

Машина с учителями свернула в неприметный переулок, за которым приютился небольшой пивной магазин, чьих завсегдатаев можно было наблюдать на всём пути следования к бару. Бар же располагался в соседнем здании, рядом с пивной.

Водитель матиза аккуратно припарковал свой аппарат, по всем правилам, и, убедившись, что никто, ни одна пьяная морда случайно не поцарапает машину, выходя из бара, разрешил всей делегации покинуть транспорт.

Вульф вышел из машины и поднял руки к вывеске в форме трёх семерок, лампочки на которой перегорели ещё пару лет назад.

– Хочу представить вашему вниманию известный в широких кругах бар «Три семёрки», иначе узнаваемый как «Три топора». Кстати, как вы думаете, а почему он так называется?

– Возможно потому, что три семёрки похожи на три топора? – предположил Ким.

– Хм-м, – Вульф прищурился, – никогда не думал об этом. Да нет, не поэтому, на самом деле. Просто в начале его открытия, сюда наведались колхозники из ближайшей деревни, они как раз с ярмарки возвращались. Уж не знаю, что они с местными не поделили, но началось в баре страшное побоище, пострашнее ледового. Так вот, в барменский стол три топора прилетело. Бармен эти топоры схватил – два в руки, один в зубы, и с психу повыгонял всех из заведения к чертам собачьим. Немного остыв, топоры решил оставить в баре на память, и повесил их над барной стойкой на стене.

– Какая невероятная история, – разгладил бороду Громов, – возможно, я даже принимал участие в этих событиях. Но это неточно.

– Бар, должно быть, после таких событий стал дико известен? – предположил Моисей

– Известен – да, – согласился Сергей Анатольевич, популярен – нет. Посетителей здесь немного, в связи с его известностью. Стоило администрации один лишь раз организовать спортивную неделю, и побоища, которые устраивали спортивные фанаты, прославили этот бар сильнее, чем низкие цены. С тех пор, сюда ходят лишь самые отчаянные посетители. Ну, и те, кто знаком вообще с этой историей. Прошу, господа.

Делегация, возглавляемая Вульфом, спустилась вниз по лестнице прямиком в сердце злачного заведения.

– Приветствую вас! Сегодня акция на гиннес для всех ценителей пива – поприветствовал гостей рыжий бармен.

– Привет, Рыжий – Вульф отсалютовал приятелю и облокотился на барную стойку. – Нам с товарищами найдётся место?

Рыжий внимательно осмотрел спутников Сергея Анатольевича и многозначительно выдал:

– Места свободные есть, учитывая, что сейчас одиннадцать часов дня, и в баре сейчас сидят либо одинокие сердца, которые потеряли свою половинку, либо…

– Либо педагоги из соседней школы, которые зашли снять стресс после тяжёлого рабочего дня, – закончил за бармена мысль Громов.

– О, Вульф, ты теперь учитель, поздравляю! Но ребята, сейчас всего одиннадцать часов… – скептически покачал головой бармен.

– Не часами, не часами измеряется работа, а затраченной энергией, – утвердительно обозначил Громов.

– Верно, – подтвердил Вульф. – Ну, так что? Найдётся место, куда нам присесть? Желательно, чтобы нас не трогали часов до девяти.

– Вы что, до вечера тут сидеть собираетесь? – нахмурив брови, спросил Рыжий. – Вам завтра не на работу?

– Как можно? – возмутился Айсберг. – До утра. Практика начинается в десять часов завтра, и если мы просидим целый день, то опоздаем на час. Не дело опаздывать в первый испытательный день. Именно поэтому мы посидим до девяти, и сразу на работу.

– Я смотрю, выносливые вы ребята, – удивлённо протянул Рыжий.

– Ещё бы – Айсберг посмотрел вверх, вороша былые воспоминания. – Я провёл два года в джунглях бассейна реки Амазонка, и скажу по секрету, не пить сутки намного тяжелее и опаснее, чем сутки пить.

– Вижу прекрасное место в углу, – позвал товарищей Вульф.

Троица преподавателей, пока ещё ровным шагом двинулась к своему столику.