Вечная принцесса Грегори Филиппа
Каталина маялась у себя в комнатах, каждый час посылая кого-нибудь справиться, не лучше ли стало ее супругу. Поначалу ей докладывали, что он еще спит, что доктор приготовил целебное питье и стоит в изголовье принца, дожидаясь его пробуждения. Позже, в три пополудни, сообщили, что больной проснулся, но жар не спал, а, напротив, усилился. Снадобье он принял, так что теперь следует ждать облегчения. Но в четыре ему сделалось хуже, и доктор предписал другое питье. Ужинать принц не будет, только выпьет немного эля да лекарства от лихорадки.
— Подите узнайте, могу ли с ним повидаться! — послала Каталина придворную даму-англичанку. — Поговорите с леди Маргарет. Она обещала, что я смогу с ним поужинать. Напомните ей.
Та пошла и вернулась мрачнее тучи.
— Положение ухудшилось, ваше высочество. Послали за королевским лекарем в Лондон. Доктор Бирворт недоумевает, почему жар никак не спадает. Там леди Маргарет, и сэр Пол, и сэр Уильям Томас, и сэр Генри Вернон, и сэр Ричард Крофт… Все сидят в приемной, но вам туда нельзя… Говорят, принц бредит…
— Пойду помолюсь, — решила Каталина, накинула покрывало на голову и снова направилась к часовне.
К ее неудовольствию, перед алтарем, низко склонив голову, молился духовник Артура, а вдоль стены понуро сидели представители городской знати. Каталина проскользнула в храм, опустилась на колени и, опершись подбородком на сплетенные пальцы рук, вгляделась в поникшие плечи священника, нет ли признаков, что его молитвы услышаны. Нет. Она прикрыла глаза.
«Господи милосердный, спаси Артура, спаси моего дорогого мужа. Он еще так молод! У нас совсем не было времени побыть вместе. Ты же знаешь, какое королевство мы создадим, если Ты его пожалеешь! Ты же знаешь, какие у нас планы, какой храм мы выстроим на этой земле, как устрашим мавров, как защитим наши пределы от шотландцев. Господи милосердный, помилуй моего Артура, пусть он вернется ко мне! Позволь мне родить от него детей, доченьку Марию и сыночка Артура, который станет третьим римско-католическим королем из рода Тюдоров в Англии. Господи милосердный, спаси и помилуй его! Святая Дева Мария, моли Бога о нас! Добрый Иисус, помоги нам! Это я, Каталина, прошу об этом, прошу от себя и от имени матушки, Изабеллы Кастильской, которая всю жизнь верно служила Тебе, Господи! Ты любишь ее, и Ты любишь меня, я знаю! Молю Тебя, не покинь меня в вере!»
Стемнело, но Каталина молилась самозабвенно, не замечая бегущих минут. Очнулась она, когда донья Эльвира коснулась ее плеча:
— Инфанта, вам нужно подкрепиться и немного отдохнуть…
Каталина подняла к дуэнье бескровное лицо:
— Что слышно?
— Говорят, принцу хуже.
«Господи милосердный, спаси его, спаси меня, спаси Англию. Сделай так, чтобы он поправился…»
Утром доложили, что ночь прошла спокойно, однако слуги вопреки тому поговаривали меж собой, будто дела плохи. Принц весь полыхает огнем, у него бред. Иногда ему кажется, что он в своей детской с сестрами и братом, иногда мнится ему венчание и сам он, весь в белом шелку, а иногда, и это самое чудное, он вроде бы бродит по этому дворцу испанских королей, как его там… Альгамбра? Бормочет про какой-то Миртовый дворик, про зеркало вод, в котором отражаются золотые строения, про то, как солнечным днем кружат над водой стрижи.
— Я должна его видеть, — в полдень заявила Каталина леди Пол.
— Ваше высочество, не исключено, что это потливая лихорадка. Не дай бог, подхватите эту заразу. Мой долг — беречь вас.
— Ваш долг — мне повиноваться! — вспыхнула Каталина.
Леди Пол, сама урожденная принцесса, не дрогнула.
— Мой долг — служить Англии, — сказала она. — И если вы носите наследника Тюдоров, мой долг — служить этому ребенку, равно как и вам. Не спорьте со мной, ваше высочество. Если угодно, можете взглянуть на его высочество, но на расстоянии. Не подходите близко к кровати.
— Ну хорошо же, пойдемте уже, наконец! — как маленькая, сказала Каталина. — Я только взгляну на него, и все!
Леди Маргарет поклонилась, и они направились к королевской опочивальне. Народу в приемной стало еще больше, чем раньше, поскольку по городу пронесся слух, что жизнь принца в опасности; люди стояли молча, так, словно все страшное уже случилось. Они молились за розу Англии. Признав Каталину, хотя ее лицо было скрыто под кружевной мантильей, некоторые посылали ей свое благословение. Один горожанин вышел вперед и преклонил перед ней колено.
— Благослови вас Господь, ваше высочество, — сказал он. — Даст Бог, поправится его высочество принц, и снизойдет на вас милость Божья!
— Аминь, — ледяными губами выговорила Каталина и пошла дальше.
Двойные двери во внутренние покои стояли настежь. В углу кабинета была устроена аптека: на столе стояли большие стеклянные банки, в которых держали разные целебные вещества, ступка с пестиком, весы, разделочная доска, — и рядом застыла группа людей в костюмах из грубого сукна, как полагается лекарям. Каталина огляделась, ища взглядом доктора Бирворта.
— Доктор!
Тот немедленно приблизился и опустился на одно колено. Лицо его было мрачно.
— Ваше высочество!
— Как здоровье моего мужа? — четко и медленно произнесла она по-французски.
— Сожалею, ему не лучше.
— Но и не хуже, верно? Он поправится?
Лекарь помотал головой.
— Il est tres mal, — сказал он просто.
Каталина слышала его слова, но не могла уяснить себе их значение, словно забыла язык. Она повернулась к леди Маргарет:
— Он говорит, принцу лучше?
Та покачала головой:
— Говорит, хуже, ваше высочество.
— Но у них есть чем ему помочь? Есть лекарства? — И, обратясь к лекарю, повторила то же по-французски.
Тот указал на заставленный аптекарской утварью столик у него за спиной.
— Ах, если б у нас был здесь арабский лекарь! — вскричала Каталина. — Мавры — величайшие медики, им нет равных! У них были лучшие медицинские школы до того, как… Ах, если б я только догадалась привезти с собой доктора!
— Мы делаем все, что в наших силах, — сухо сказал доктор Бирворт.
Каталина попыталась улыбкой загладить свою резкость:
— Не сомневаюсь. Просто я очень испугана… Что ж! Могу я его повидать?
Леди Маргарет и лекарь обеспокоенно переглянулись.
— Взгляну, не спит ли его высочество, — сказал Бирворт и вошел в опочивальню.
Каталина терпеливо ждала. Не верилось, что только вчера утром он выскользнул из ее постели с упреком, что она не разбудила его раньше и они не успеют заняться любовью. А теперь он болен и нельзя даже коснуться его руки!
Доктор приотворил дверь.
— Соблаговолите остаться на пороге, ваше высочество, — сказал он. — Во имя вашего собственного здоровья и во имя ребенка, которого вы, возможно, носите в себе, остерегайтесь подходить ближе.
Каталина быстро прошла к двери. Леди Пол сунула ей в руку мешочек с ароматными травами. Каталина сразу поднесла его к носу. В полутемной комнате так остро пахло немочью, что слезились глаза.
Артур, в ночной рубашке, раскинулся на постели. Лицо его горело, светлые волосы потемнели, взмокли от пота. Он казался гораздо старше своих лет. Впалые щеки, глаза ввалились, подглазья черные.
— Ваша супруга пришла навестить вас, ваше высочество, — негромко произнес доктор Бирворт.
У Артура задрожали ресницы, он приподнял голову и сощурился, чтобы лучше разглядеть бледную от ужаса Каталину на фоне освещенного прямоугольника дверного проема.
— Любовь моя, — прошептал он. — Amo.
— Amo, — так же шепотом отозвалась она. — Мне не разрешают подойти ближе.
— Не подходи, — еле слышно сказал он. — Я люблю тебя.
— И я! — Изо всех сил она старалась не разреветься. — Ты поправишься?
Не в силах говорить, он покачал головой.
— Артур! — требовательно сказала она. — Ты должен поправиться!
Он бессильно откинулся на подушки:
— Я постараюсь, любимая. Буду стараться. Для тебя. Для нас.
— Может быть, ты чего-нибудь хочешь? Я могу что-то для тебя сделать? — Она огляделась вокруг.
Нет, ничего она не может. Нет ничего, что могло бы помочь. Вот если бы она привезла с собой арабского лекаря, если б ее родители не закрыли мавританские университеты, если бы Церковь позволяла изучение медицины и не называла знание ересью…
— Я хочу только одного, — почти неслышно сказал он. — Жить с тобой.
Каталина подавила рыдание:
— А я — с тобой!
— Довольно, ваше высочество, принцу нужен отдых, — вмешался врач.
— Позвольте мне остаться! — шепотом закричала она. — Прошу вас! Умоляю! Позвольте мне побыть с ним!
Леди Маргарет, мягко обняв за талию, потянула ее от порога.
— Позже придете еще, ваше высочество, — пообещала она. — А сейчас пусть он поспит.
— Я вернусь! — крикнула Каталина в полумрак спальни и успела заметить легкое движение руки, сказавшее ей, что принц ее слышал. — Я буду рядом!
Она снова пошла в часовню молиться, но молитва не шла на ум. Перед ее глазами стояло его белое лицо на белых подушках. Они прожили вместе так мало дней и еще меньше ночей были любовниками… Они дали клятву, что будут вместе всю жизнь, в горе и радости, и вот она стоит на коленях и пытается молиться, чтобы он выжил…
Не может быть, только вчера еще он был здоров! Это какой-то страшный сон, ночной морок, еще минута — и я проснусь, он поцелует меня и скажет: «Глупенькая!» Так не бывает, чтоб человек был здоров, здоров и вдруг, ни с того ни с сего, болен! Не может быть, чтобы в мгновение болезнь съела силу и красоту… Я скоро проснусь. На самом деле ничего этого нет. Молиться не получается, но это не важно, потому что на самом деле я сплю. Молитва во сне силы не имеет. И болезнь, которая снится, тоже вздор. Я не суеверная дурочка, чтобы верить снам. Я сейчас проснусь, и мы вместе посмеемся над моими страхами…
Когда колокол пробил, что пора ужинать, она поднялась с колен, окунула пальцы в святую воду, перекрестила себя и с еще влажным лбом направилась в покои принца. Донья Эльвира не отходила от нее ни на шаг.
Во всех комнатах толпился народ, людей прибавилось еще больше, и мужчин, и женщин. Никто не произносил ни звука. Перед принцессой все тихо расступались, давая дорогу. Не поднимая глаз, она прошла сквозь толпу, мимо стола с аптечной утварью, к самой двери опочивальни.
Стражник отступил в сторону. Каталина легонько постучалась и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.
Лекари толпились вокруг кровати. Артур сильно кашлял — так, словно в горле его кипела вода.
— Madre de Dios, — пробормотала Каталина. — Матерь Божья, спаси его…
Доктор Бирворт услышал, обернулся. Лицо его было бледно.
— Держитесь подальше, ваше высочество! Это потливая лихорадка!
Донья Эльвира при этом устрашающем заявлении схватилась за юбку Каталины и сделала шаг назад, готовая оттащить ее от опасности.
— Отпустите меня! — Каталина вырвала платье из рук дуэньи и недрогнувшим голосом сказала: — Оставьте нас. Обещаю, что близко не подойду, но я должна с ним поговорить!
— Принцесса, он слишком слаб…
— Я сказала, уйдите!
Лекарь понял, что спорить с ней бесполезно. Низко опустив голову, он вышел из опочивальни, остальные за ним. Каталина сделала жест рукой, донья Эльвира отступила. Принцесса перешагнула порог и плотно прикрыла за собой дверь.
Артур протестующе застонал.
— Я не подойду, милый, — уверила она, — но нам необходимо поговорить!
Его лицо блестело от пота, мокрые пряди прилипли ко лбу, словно дождливым днем он вернулся с охоты. Круглое юное лицо осунулось, щеки ввалились. Болезнь высасывала из него жизнь.
— Amo, — жарко прошептал он почернелыми, растрескавшимися губами.
— Amo, — ответила она.
— Я умираю, — просто сказал он.
Она не прервала его, не возразила. Только выпрямила спину, сопротивляясь смертельному удару.
— Но ты… ты должна стать королевой Англии, — прерывисто выговорил он.
— Что?!
— Любовь моя, обещай мне! Ты дала клятву слушаться и подчиняться…
— Сделаю все, что скажешь.
— Выйди замуж за Гарри. Стань королевой. Роди наших детей.
— Что?! — У Каталины ноги подкосились и голова закружилась от шока. Она едва понимала, о чем он.
— Англии нужна великая королева, — медленно, внятно, почти по складам выговорил он. — Особенно если королем станет Гарри. Он в короли не годится. Ты должна его научить. Построй мои форты. Построй мой флот. Построй оборону против шотландцев. Роди мне дочь Марию. Роди сына Артура. Сделай так, чтобы я продолжал жить…
— Любовь моя…
— Послушай меня, — с видимым усилием шептал он. — Укрепи Англию, как я хотел… Сохрани ее для наших детей…
— Я твоя жена! — выкрикнула она. — Не его!
Он кивнул:
— Вот, я как раз об этом. Скажи им, что это не так.
— Я тебя не понимаю!
— Скажи им, я не смог этого сделать. Сделать тебя женщиной. Скажи им, я оказался бессилен. А потом выходи за Гарри.
Пошатнувшись, Каталина схватилась за ручку двери, чтобы не упасть.
— Да ты же его ненавидишь! Ты не можешь желать, чтобы я изменила тебе с Гарри! Он всего лишь ребенок! А потом, я люблю тебя…
— Послушай, он будет королем! Ты выйдешь за него и станешь королевой. Пожалуйста! Ради меня!
Дверь за спиной Каталины приоткрылась, и голос леди Маргарет произнес:
— Вы не должны утомлять его, принцесса…
— Мне нужно идти, — с отчаянием сказала Каталина, обращаясь к распростертому телу.
— Обещай мне…
— Я вернусь. Тебе станет лучше, и мы еще поговорим.
— Прошу тебя…
Леди Маргарет снова открыла дверь и взяла Каталину за руку.
— Ваше высочество… Умоляю вас… — тихо сказала она. — Ради его же блага, дайте ему отдохнуть…
Послушно повернувшись к двери, растерянная Каталина в последний миг обернулась и посмотрела на мужа. Жадно поймав ее взгляд, Артур слегка приподнял ладонь, лежавшую на парчовом одеяле.
— Обещай, — настойчиво сказал он. — Каталина. Прошу тебя. Ради меня. Обещай. Не сходя с этого места, обещай мне, любимая.
— Обещаю! — вырвалось у нее.
Со вздохом облегчения он уронил руку на постель.
Это были последние слова, которыми они обменялись.
Замок Ладлоу, 2 апреля 1502 года
Чуть позже шести, когда зазвонили к вечерне, исповедник Артура доктор Элденхем соборовал его, и вскоре Артур скончался. Все это время Каталина, поникнув головой, простояла на коленях у порога, пока ей не сказали, что отныне она вдова. Она стала вдовой в шестнадцать лет.
Леди Маргарет с одной стороны и донья Эльвира — с другой почти что волоком дотащили ее до спальни и уложили в постель. Каталина лежала на холодных простынях, тупо думая, что, сколько бы она ни ждала, не услышать ей его тихих шагов по наружной стене, осторожного стука в дверь. Никогда больше не распахнуть эту дверь, не броситься в его объятия. Никогда больше он не подхватит ее на руки, не прижмет к груди, как бы она этого ни ждала…
— Никогда! — беспомощно и безнадежно твердила она.
— Выпейте это, — велела ей леди Маргарет. — Это снотворное, доктор прислал. Поспите, я разбужу вас в полдень.
— Никогда!
— Ну же, ваше высочество, пейте!
Каталина послушалась, хотя питье оказалось горьким. Больше всего на свете ей хотелось уснуть и не просыпаться.
В ту ночь мне приснилось, что я стою на крыше высоких ворот, ведущих в Альгамбру. Над моей головой веют штандарты Кастилии и Арагона, хлопают на ветру, как паруса Колумбовых кораблей. Прикрыв ладонью глаза от слепящего осеннего солнца, я смотрю на просторы Гранады и наслаждаюсь незатейливой, знакомой их красотой: красноватая земля тут и там исчерчена тысячей узких каналов, питающих поля водой. Подо мной белостенный город; уже пять лет, как мы его взяли, но он по-прежнему выглядит как арабский: у каждого дома есть тенистый внутренний дворик, в центре которого плещется фонтан, в садах благоухают поздние розы, ветви деревьев клонятся под тяжестью плодов.
Меня ищут. «Где же инфанта?» — слышу я. И во сне отвечаю: «Я Катерина, королева Английская. Вот теперь мое имя».
Погребение Артура, принца Уэльского, состоялось в День святого Георгия, который считается первым принцем всей Англии, после непередаваемо мучительного путешествия из Ладлоу в Ворчестер, когда дождь лупил с такой силой, что погребальная процессия едва продвигалась. Дорогу затопило, прибрежные луга стояли по колено в воде, река Тим вздулась и неслась как бешеная, так что перейти ее вброд не удалось. Кони вязли в раскисших колеях, пришлось запрячь в телеги волов, и к тому времени, когда наконец дотащились до Ворчестера, плюмажи и черные покрывала на катафалке вымокли так, что были уже ни на что не похожи.
Сотни людей вышли на улицы проводить скорбный кортеж к кафедральному собору. Когда гроб опустили в склеп под хорами, облаченные должностями придворные переломили жезлы и бросили их обломки в могилу своего господина. Все было кончено не только для Артура. Все было кончено и для тех, кто ему служил. Рухнули надежды, связанные с молодым и многообещающим принцем. Казалось, все пропало и больше никогда не исправится.
Первый месяц траура Каталина не выходила из своих комнат. Любопытствующим леди Маргарет и донья Эльвира давали понять, что принцесса нездорова, но опасности для жизни нет. На деле же они опасались за ее рассудок. Нет, она не кричала, не плакала, не жаловалась на судьбу, не тосковала по матушке — просто лежала, ни слова не говоря, отвернувшись к стене. Каталина знала, что не смеет поддаваться слезам, потому что, начав, уже не сможет остановиться. Весь этот бесконечно долгий месяц она изо всех сил старалась держаться, чтобы не завопить от горя.
По утрам ее будили — она жаловалась на усталость. Ее одевали, как тряпичную куклу, — она вяло, недвижно сидела в кресле. Как только ей дозволяли, снова ложилась в постель и лежала на спине, глядя на ярко вышитый балдахин, который когда-то видела глазами, полуприкрытыми в неге любви, и думала о том, что никогда больше Артур не уложит ее голову себе на плечо, никогда не услышит она биение его сердца.
Привели лекаря, доктора Бирворта, но при виде его у принцессы задрожали губы, заволоклись слезами глаза. Она отвернулась от него, быстрым шагом ушла в опочивальню и закрыла за собой дверь. Невыносимо было видеть этого, с позволения сказать, врача, который позволил Артуру умереть, да и тех друзей, что бессильно наблюдали, как это случилось. Лучше бы они все умерли, а Артур остался бы с ней!
— Боюсь, ее высочество не в себе, — доверительно сказала доктору леди Маргарет, услышав, как щелкнула дверная задвижка. — Не разговаривает и даже совсем не плачет.
— А пищу принимает?
— Только если поставить перед ней и напомнить, что нужно есть.
— Пригласите кого-нибудь, хорошо ей знакомого, духовника например, пусть он ей почитает. Что-нибудь обнадеживающее.
— Она никого не хочет видеть.
— А не беременна ли она? — шепотом осмелился он задать тот вопрос, который неизменно волновал всех.
— Понятия не имею, доктор, — ответила леди Пол. — Ни слова не говорит.
— Ее высочество горюет по принцу, как горюет всякая молодая женщина по безвременно погибшему мужу. Что ж делать, пусть горюет, ваша светлость. Время лечит. Поедет ли она ко двору?
— Король приказал ехать, — вздохнула леди Маргарет. — И королева прислала письмо.
— Вот приедет туда, там суета, то, се, волей-неволей оправится, — философски сказал доктор. — Молодая еще совсем. Смирится. Молодые крепки сердцем. Да и на пользу ей пойдет уехать отсюда, где столько грустных воспоминаний. Если понадобится совет, зовите меня, ваша светлость, но навязывать принцессе свое присутствие я не стану. Бедное дитя!
Однако Каталина совсем не выглядит как дитя, подумала леди Маргарет. Скорее, похожа на статую, каменную аллегорию скорби. Донья Эльвира одевает ее в новые траурные платья и убеждает садиться к окну, откуда видны зеленые кроны деревьев, кусты, покрытые майским цветением, залитые солнцем поля и поющие птицы. Лето пришло, как обещал Артур, теплое, но она не прогуливается вдоль реки с ним под руку, не приветствует стрижей, примчавшихся из Испании, не высаживает салатную зелень, не уговаривает его попробовать первые всходы. Лето пришло, солнце светит, Каталина дышит, только вот Артур бездыханный лежит в темном склепе Ворчестерского собора.
Она сидела тихонько, сложив руки на коленях, покрытых черным траурным шелком, невидяще смотрела в окно, так плотно сжав губы, словно пыталась удержать рвущийся наружу поток слов.
— Ваше высочество, — осторожно начала леди Пол.
Медленно, неохотно повернулась к ней головка, укрытая тяжелым черным чепцом, раздался тусклый, безжизненный голосок:
— Слушаю вас, леди Маргарет.
— Мне нужно с вами поговорить.
Каталина наклонила голову.
Донья Эльвира неслышно отступила назад и покинула комнату.
— Дело касается вашего отъезда в Лондон. Его величество пишет, вас ждут при дворе.
В синих глазах Каталины ничто не дрогнуло, словно речь шла о доставке какого-нибудь пакета.
— Я не уверена, что вы в силах перенести это путешествие.
— Разве нельзя мне остаться здесь?
— Насколько я поняла, вы нужны королю. Мне грустно говорить вам об этом. В письме сказано, что вы можете оставаться здесь, пока не окрепнете достаточно, чтобы пуститься в дорогу.
— Что со мной будет? — с полным равнодушием осведомилась Каталина. — Я имею в виду, когда я приеду в Лондон?
— Не могу вам этого сказать, ваше высочество. — Урожденная принцесса не притворялась даже перед собой, что девушка королевской крови может распоряжаться своей судьбой. — Мне очень жаль. Мой муж получил приказ готовиться к вашему переезду.
— А как вы думаете, что может произойти? — чуть оживившись, спросила Каталина. — Когда умер португальский принц, супруг моей сестры, ее прислали домой. Она вернулась в Испанию.
— Вполне может статься, что и вас отошлют тоже.
Каталина отвернулась, невидяще посмотрела в окно. Леди Маргарет молча ждала.
— У принцессы Уэльской есть какой-нибудь дом в Лондоне? — спросила наконец Каталина. — Где я буду жить? В Бейнарде?
— Простите, ваше высочество, но вы больше не принцесса Уэльская, — начала леди Маргарет, собираясь продолжить, но тут Каталина метнула в нее потемневший от гнева взор, и она запнулась. — Прошу прощения… Мне кажется, вы недопонимаете…
— Чего я недопонимаю? — наливаясь румянцем, переспросила Каталина.
— Не гневайтесь, принцесса…
— Принцесса? Какая же я теперь принцесса, если не Уэльская? — резко спросила Каталина.
Леди Маргарет сделала низкий реверанс и не поднялась из поклона.
— Какая? — вскрикнула Каталина, да так громко, что дверь приоткрылась и заглянула донья Эльвира, но, заметив, что ее госпожа, кипя от гнева, высится над леди Маргарет, которая склонилась в низком поклоне, снова прикрыла дверь.
— Вы принцесса Испанская, — тихо и внятно произнесла леди Маргарет.
Последовало молчание.
— Я принцесса Уэльская, — веско сказала Каталина. — Я былa принцессой Уэльской всю мою жизнь.
— Теперь вы вдовствующая принцесса Уэльская, — не поднимаясь из поклона, взглянула ей в лицо леди Пол.
Каталина, ахнув, зажала рукой рот, чтобы сдержать крик боли.
— Прошу прощения, ваше высочество.
Каталина, не находя слов, трясла головой, кулачком зажимая стон.
— Вас будут называть вдовствующая принцесса, — с мрачным лицом продолжила леди Маргарет. — Это уважительный титул.
— Встаньте, леди Маргарет, — помолчав, сквозь зубы сказала Каталина. — Нет нужды стоять передо мной на коленях.
Та повиновалась, а затем продолжила:
— Мне написала также королева. Ее величество интересует состояние вашего здоровья. Не только в том смысле, хорошо ли вы себя чувствуете и в силах ли преодолеть путешествие, но и в том, не носите ли вы ребенка.
Каталина стиснула руки и снова отвернулась к окну, чтобы скрыть свое отчаяние.
— Если вы понесли и это мальчик, тогда он будет принцем Уэльским, а затем королем Англии, а вы станете миледи матушкой короля, — напомнила ей леди Маргарет.
— А если я не беременна?
— Тогда ваш титул будет вдовствующая принцесса, а принц Гарри станет принцем Уэльским.
— А что будет, когда король умрет?
— На престол взойдет принц Гарри.
— А я?
Леди Маргарет молча пожала плечами. «А вы будете почти что никем», — означал этот жест. Вслух же она сказала:
— Вы по-прежнему инфанта, — и криво улыбнулась. — И всегда ею останетесь.
— И следующей королевой Англии станет…
— Будущая жена принца Гарри.
Гнев испарился. Каталина подошла к очагу и крепко взялась руками за мраморную каминную доску. На решетке дотлевали поленья; слабое их тепло не проникало сквозь многослойные юбки ее траурного наряда. Она уставилась на голубоватый огонь, словно надеясь найти там объяснение тому, что с ней случилось.
— Я снова стану тем, кем была до трех лет, — медленно произнесла она. — Инфантой Испанской. Младенцем. Особой, не имеющей веса.
Леди Маргарет, чья королевская кровь была разбавлена браком с человеком, происхождение которого не шло ни в какое сравнение с ее собственным, дабы она не представляла угрозы для Тюдоров, кивнула:
— Вы же знаете, ваше высочество, женщина занимает то положение, которое занимает ее супруг. Это общее правило. Если у вас ни мужа, ни сына, у вас нет положения. Отнять нельзя только то, с чем вы рождены.
— Если я отправлюсь в Испанию вдовой и меня выдадут за эрцгерцога, я стану эрцгерцогиня Каталина. И уж конечно, не быть мне королевой…
— Как и мне, — кивнула на это ее собеседница.
— Что значит — вам? — нарушив правила вежливости, удивилась Каталина.
— Осмелюсь напомнить, я принцесса из рода Плантагенетов, правивших в Англии в течение двухсот лет[16], племянница короля Эдуарда и сестра Эдуарда Уорика, наследника престола короля Ричарда. Если б король Генрих проиграл битву на Босуортском поле, на троне сейчас сидел бы король Ричард, мой брат был бы его наследником и принцем Уэльским, а я была бы принцесса Маргарита, кем и была рождена.
Читать бесплатно другие книги:
