Преторианец Скэрроу Саймон
– Вот что, Калид, один маленький совет. Я бы на твоём месте следил за своими словами, когда ты станешь выступать по поводу своего легиона перед другими нашими ребятами. Они, видишь ли, склонны считать, что раз уж они оберегают императора, то они и есть лучшие солдаты во всей армии.
– А сам ты как считаешь?
– Да я-то только гвардию и видел. Так что с моей стороны будет довольно неосмотрительно вылезать с собственным мнением по поводу вещей, о которых я не имею никакого представления.
Макрон улыбнулся.
– Какой умненький мальчик!
Тут они добрались до самого сердца преторианского лагеря, и Катон с Макроном впервые увидели колоннаду вдоль фронтона здания штаба и украшенный пилястрами вход в него. Макрон аж присвистнул.
– Клянусь Юпитером, это больше смахивает на храм, чем на армейское здание.
Они прошли сквозь ворота, задрав головы вверх и любуясь резьбой по камню, украшавшей сводчатый потолок, аркой возвышавшийся над ними. За входом было широкое открытое пространство, по оценке Катона, не менее ста футов в каждую сторону, также окружённое колоннадой. Прямо напротив ворот был ещё один вход, он вёл прямо в помещения командования, расположенные на дальней стороне площади. Группы чиновников, закутанных в плащи, поспешно пробегали по своим делам, а секция преторианцев стояла на часах, охраняя вход. Молодой преторианец передал опциону, командиру этой секции, полученный им приказ, потом опустил свой щит и отстегнул пояс с мечом и кинжалом, положив всё это на стол в кучу другого оружия, оставленного при входе другими посетителями.
Опцион кивнул Катону и Макрону.
– Оставьте свои вещички здесь. Оружие есть?
Катон указал на мешки:
– Оно здесь.
– Оно здесь, мой господин, – резко поправил его опцион.
Катон напрягся.
– Да, мой господин.
– Уж не знаю, какая у вас там дисциплина в легионах, но у преторианцев она на самом высоком уровне, – продолжал опцион, а Макрон торопливо принял стойку «смирно», встав рядом с Катоном. Опцион презрительно скривил рот, оглядывая потрёпанные туники и плащи легионеров. – То же относится и к вашему снаряжению. Префект Гета любит, чтобы его люди имели отличный внешний вид. А вы двое смотритесь как бродяги. Вот что, я не желаю вас тут видеть, пока вы не будете чисто и аккуратно одеты. Понятно?
– Да, господин! – хором ответили Катон и Макрон.
– Отлично. Парень, отведи эту парочку к центуриону Синию. – Он улыбнулся ледяной улыбкой. – Полагаю, на центуриона ваш видок произведёт не менее неблагоприятное впечатление. Ступайте.
Они последовали за молодым преторианцем в вестибюль при входе, а потом прямо в длинный зал с кабинетами по обе его стороны, где за длинными столами сидели чиновники и писцы, разбиравшие груды восковых табличек и корзины со свитками. Длинные щели высоко в стенах здания пропускали едва ли достаточно света, чтобы освещать их рабочие места, и Катон заметил, что многие писцы близоруко щурятся, стараясь рассмотреть мелкие буквы в документах, которые читают. Он всё ещё кипел внутри от холодного приёма, который им с Макроном оказали по прибытии в лагерь. Катон уже слишком привык за последние годы к почтению со стороны рядовых, так что испытал настоящее потрясение, будучи внезапно отброшен к первым дням своей службы в армии, раз к нему снова стали относиться как к рядовому солдату. Он теперь уже не был префектом Катоном, он стал просто рядовым Капитоном и теперь должен жить, дышать и вести себя так, как полагается по этой роли. То же самое относилось и к Макрону. Глянув в его сторону, когда они проходили мимо первых дверей кабинетов, Катон убедился, что Макрон выглядит совершенно невозмутимо, словно того разноса, который они только что получили, вообще не было. Вот удивительно-то, подумал Катон. Уж Макрон-то первым должен был взорваться от такого приёма.
– Мы пришли, – объявил преторианец. И указал на ближайшую дверь. В отличие от остальных кабинетов, этот был закрыт. – Приёмная центуриона Синия.
Он постоял немного, давая новичкам собраться с духом, потом постучал.
– Один момент! – донёсся приглушённый голос из-за двери. И через короткое время приказ: – Заходите!
Молодой солдат поднял запор на двери и толкнул её внутрь. Прошёл в кабинет, встал по стойке «смирно» и поклонился.
– Докладываю, что опцион караульных у главных ворот приказал мне привести этих двоих новичков в штаб, мой господин.
Катон, будучи ростом выше многих других, мог рассмотреть помещение поверх плеча преторианца. Центурион как раз убирал восковую табличку в шкатулку для документов, стоявшую на его столе сбоку. Синий выглядел довольно молодо, около тридцати лет, может, чуть больше, – слишком молодо, чтобы уже иметь такой чин; Катон решил, что его сразу назначили центурионом. Видимо, из богатой всаднической семьи, отказался от всяких сословных привилегий, чтобы вступить в преторианскую гвардию. У этого командира были светлые волосы – необычно для римлянина, – тщательно зачёсанные в попытке скрыть признаки начинающегося преждевременного облысения. Это был стройный мужчина, жилистый и с суровым выражением лица. Однако, когда он поднял взгляд, на его лице появилась тёплая улыбка.
– Очень хорошо, заводи их сюда.
Молодой преторианец отступил в сторону, и Макрон с Катоном чётким шагом вступили внутрь и замерли на должном расстоянии от стола центуриона, распрямив плечи и выпятив грудь. Помещение было достаточно просторным – футов пятнадцати в длину и в ширину. Позади стола – закрытое ставнями окно, свет проникает внутрь сквозь два отверстия высоко в стене, прямо под свесом крыши. На стене слева – полки, заполненные аккуратно уложенными кипами восковых табличек, листами папируса и свитками. Сверкающий панцирь и изукрашенный шлем с алым плюмажем свисают с подставки, стоящей у противоположной стены.
Синий коротко глянул на двоих новых рекрутов, потом кивнул преторианцу:
– Можешь идти. Прикрой за собой дверь.
Молодой солдат вышел, и снаружи послышался лёгкий щелчок запирающегося замка – запор встал на место. Теперь Синий осмотрел двоих новичков более внимательно. Катон не встречался с ним взглядом, просто смотрел прямо вперёд, вперив взгляд в маленький бюст императора, стоящий на пьедестале возле дальней стены.
– Так, ну, давайте покончим с формальностями. – Синий наклонился вперёд и протянул руку. – Ваши документы, ребята.
– Есть, мой господин! – Катон достал сложенный папирус и рекомендательное письмо и вложил их в ладонь центуриона. Синий внимательно прочитал документы, потом постучал пальцем по имперской печати внизу приказа о переводе, словно желая убедиться, что она подлинная.
– Вас очень хвалят и настоятельно рекомендуют. Ваш бывший командир крайне высоко о вас отзывается. Называет вас обоих образцовыми солдатами. Ну это мы ещё посмотрим, поскольку в преторианской гвардии более высокие требования по сравнению с легионами. В любом случае, ваши бумаги в полном порядке, императорский дворец одобрил ваше новое назначение, стало быть, вы теперь гвардейцы. – Он ещё раз просмотрел документы. – Кто из вас Капитон?
– Я, мой господин, – ответил Катон.
– А ты, значит, Калид. – Центурион одарил Макрона быстрой улыбкой. – Что ж, добро пожаловать. Что бы я ни говорил насчёт высоких требований, в гвардии всегда нужны опытные солдаты. Нас не слишком часто посылают в бой, но, когда посылают, от нас ожидают многого, и это тяжким грузом ложится на наши плечи. Поэтому чем больше в наших рядах ветеранов, тем лучше. Оборотная же сторона монеты такова: вы должны твёрдо усвоить, что ваши новые обязанности требуют абсолютно точного соблюдения всех существующих правил и установлений. В вашем приказе о переводе уточняется, что вы будете служить в пятой когорте под командой центуриона Луркона. Луркон сейчас в отпуске, так что вам надлежит явиться к командиру когорты. – Он помолчал. – По всей видимости, ваши подвиги произвели на императора такое впечатление, что он потребовал, чтобы вас назначили охранять его самого и его домашних. Поэтому вы и назначены в когорту, которая охраняет дворец.
– Это огромная честь, господин, – ответил на это Катон. – Мы гордимся таким назначением.
– И правильно, и должны гордиться. Такое назначение обычно получают лишь после нескольких лет службы в гвардии. Но даже при этом наши гвардейцы должны всегда помнить о том, что все обязанности здесь следует выполнять точно и чётко. В императорском дворце существует очень жёсткая иерархия, и все гвардейцы обязаны её знать и обращаться к каждому члену императорской семьи точно в соответствии с его или её положением. Как командир, отвечающий за рекрутский набор, подготовку и управление когортами гвардии, я приму все меры, чтобы вас должным образом подготовить, хотя на этой должности я нахожусь менее месяца. Я приставлю к вам кого-нибудь, кто знает все тонкости. – Он снова улыбнулся. – А вам придётся делать мне определённые скидки, так же как и мне – вам. Понятно?
– Да, господин!
– Когортой дворцовой стражи командует трибун Бурр. – Синий взял стилос и сделал пометку на восковой табличке.
– Трибун Бурр? – Макрон удивлённо поднял бровь.
– Именно так я и сказал, – резко ответил Синий, но потом выражение его лица смягчилось. – Ага, понимаю. В легионах трибун – это штабной командир, так ведь? В гвардии иначе. Каждой когортой командует трибун. Обычно он остаётся на этом посту год. Потом – отставка. Но это не единственное различие. Когорты в гвардии в два раза больше, чем в легионах. По сути дела, у нас в рядах почти десять тысяч преторианцев. Некоторые разосланы по дальним постам, но большая часть находится здесь, в этом лагере, так что в распоряжении императора имеется более девяти тысяч человек на случай любой чрезвычайной ситуации. Так что толпам недовольных приходится хорошенько подумать, прежде чем затевать какие-нибудь беспорядки. – Он сделал короткую паузу. – Конечно, поддержание порядка возложено не на нас одних. Есть ещё и когорты городской караульной стражи, а также ночная стража, они отлично справляются с патрулированием главных улиц, с пресечением всяких пьяных драк и дебошей и прочим. Преторианцы на самом деле – последнее средство усмирения. Так что когда мы вступаем в дело, все понимают, что это серьёзно.
– А часто такое случается? – спросил Макрон.
– Нет. Но недовольство зреет. – Синий сказал это очень серьёзным тоном. – В результате нарушения поставок хлеба из Египта запасы зерна в императорских амбарах почти иссякли. Бесплатные хлебные раздачи уже сократились, цены на зерно растут, в городе много голодных. Уже было несколько незначительных случаев беспорядков. Странная вещь, – задумчиво добавил он. – Мы тут в самом огромном городе мира. У нас самые лучшие бани, театры, цирковые арены, сюда доставляются отличные товары, даже предметы роскоши со всех концов мира, в наших библиотеках собраны лучшие творения лучших умов, а все императоры без исключения поддерживают строительство огромных храмов и общественных зданий. И тем не менее лишь пара кусков хлеба отделяет нас от бунтов, мятежей и прочих нарушений порядка.
Катон с Макроном никак не прокомментировали его слова и продолжали стоять, глядя прямо перед собой.
Синий тяжко вздохнул.
– Вольно. С формальностями покончено. А теперь я хотел бы услышать некоторые подробности о вас самих. Просто из любопытства. У меня возникло несколько вопросов.
Оба легионера слегка расслабились, встали свободнее и поглядели друг на друга. Катон прочистил глотку и ответил за обоих:
– Да, господин.
– Первое, вы ведь прибыли из Британии?
– Да, господин.
– Где кампания продолжается, несмотря на то, что Клавдий несколько лет назад успел отпраздновать триумф, разрешённый ему сенатом за завоевание Британии.
– Мы контролируем самый центр острова, господин. И оттесняем врагов обратно в горы, идущие по границам этой нашей новой провинции. Это всего лишь вопрос времени, прежде чем легионы завершат нынешнюю работу.
– Правда? У меня есть двоюродный брат, он служит в Девятом легионе. И вот он время от времени пишет мне, и, должен сказать, у него не столь оптимистичное мнение, как у вас, по поводу наших успехов. По его словам, мы всё пытаемся сокрушить тех, кто нам противостоит. Враги регулярно производят нападения на наши коммуникации и нарушают снабжение, а потом сразу же исчезают, как только вблизи появляются значительные наши силы.
– Это просто новая манера вести войну, мой господин, – вмешался Макрон. – Она навязана им после того, как они расстались с идеей противостоять нам в открытом бою. Это обычная стратегия побеждённых. Но всё, чего они могут таким образом добиться, это выиграть ещё немного времени, прежде чем окончательно склонятся перед Римом.
– Хотелось бы мне, чтобы и у моего родственника была такая же флегматичная натура, как у тебя, Калид. Однако он не единственный, кто, кажется, полагает, что эта кампания идёт так отлично, как заставляет нас считать императорский дворец. Возможно, рядовые легионеры думают иначе. В конце концов, обычные солдаты, такие как вы, не обладают широким кругозором. Скажите-ка, а что думают простые ребята из легионов? Какое у них… настроение?
Катон обдумал вопрос, прежде чем ответить. Прошло уже несколько лет, как они с Макроном покинули Второй легион. Но уже тогда кампания начала сказываться на настроениях рядовых легионеров, на их боевом духе. Но такого следовало ожидать. Сейчас же проблема заключалась в том, чтобы использовать данную возможность, чтобы проверить настроения самого центуриона, сидящего перед ними.
– Есть некоторые, кого не слишком радует их назначение, господин, – осторожно начал Катон.
– Так. Дальше.
– Да это вообще не моё дело, я за них не отвечаю.
– Это понятно, Капитон. Но, видишь ли, это ведь неофициальная беседа. Ты уже в гвардии, это назначение никто не отменит. А мне просто любопытно, что за ситуация сложилась в Британии. Можешь мне полностью доверять.
Катон бросил быстрый взгляд на Макрона, который ещё не понял, куда клонится этот разговор, и отвечать был не готов. Он только пожал плечами.
– Ну, понимаешь, господин, – начал Катон, – когда мы оттуда уезжали, среди рядовых возникло ощущение, что кампания никуда не продвигается. Конечно, мы полностью контролируем юг и восток острова, но в остальных районах местные племена делают что хотят. Они нападают на наши конвои, нарушают снабжение, на небольшие посты, после чего убегают. Они хорошо знают территорию и очень быстро передвигаются, так что у нас почти нет шансов их поймать. – Катон помолчал. – Если хочешь знать моё мнение, в этой новой провинции никогда не будет полной безопасности. Так что нам бы лучше оттуда убраться и больше не нести ненужных потерь. – Тут Катону вдруг пришла в голову отличная мысль, и он продолжил: – Я даже слышал однажды ночью, господин, как некоторые командиры в нашем легионе обсуждали этот вопрос. Я на часах тогда стоял. Они так же, как все остальные, полагали, что нам надо оттуда уходить, а один из них заявил, что единственная причина, по которой мы там торчим, это потому, что Клавдию хочется играть роль всех побеждающего героя. И как только он отпразднует свой триумф, про армию в Британии вообще все забудут.
– Понятно, – сказал Синий, выпятив губы. – Впечатление такое, что императора не слишком сильно любят в легионах, расквартированных в Британии.
Катон посмотрел на него несколько обеспокоенным взглядом.
– Ну, видишь ли, господин, такое было, когда мы с Калидом уезжали из Второго легиона. Возможно, теперь положение изменилось.
– Конечно, такое возможно. Спасибо за откровенность, Капитон. Можешь быть спокоен, наш разговор не выйдет за эти стены.
Катон кивнул:
– Спасибо, мой господин.
Синий сделал знак рукой, отпуская их.
– Можете больше про это не думать. Формальности закончены. Теперь вам надо получить на складе снаряжение и амуницию. Потом отправляйтесь в свою когорту. Люди трибуна Бурра размещаются в юго-западной части лагеря. Передайте его писцу эту табличку, пусть вас зачислят, после чего вы станете преторианцами из центурии центуриона Луркона.
– Есть, господин.
– Остаётся только поздравить вас со вступлением в ряды преторианской гвардии. Выполняйте свои должностные обязанности и держите руки чистыми, и сами скоро поймёте, что получили прекрасное назначение. И самые значительные трудности, с которыми вам, возможно, придётся сталкиваться, это выдержать напор всех баб, которым нравится военная форма, а также жалованье и статус, что к ней прилагаются. И это относится не только к уличным девкам. Встречаются и жёны сенаторов, которые не в силах устоять перед преторианцем.
Макрон не мог не улыбнуться, услышав о подобных перспективах.
Центурион секунду помолчал, потом продолжил, чуть понизив голос:
– Небольшой совет, он же предупреждение. Избегайте искушения поближе познакомиться с кем-то из членов императорской семьи. Понятно, о чём я? Я вас предупредил. Всё. Ступайте.
Двое легионеров вышли из кабинета и прикрыли за собой дверь. Центурион Синий с минуту задумчиво смотрел на эту дверь, потом открыл шкатулку с документами и достал оттуда восковую табличку, которую читал перед этим. Взял стилос и сделал несколько пометок, после чего положил её обратно в шкатулку. Потом встал и вышел из здания штаба.
Глава шестая
Макрон поднял перед собой простую белую тогу и покачал головой:
– Не годится это для солдата. Это ж надо носить на левом плече, чтоб и руку прикрывало, так?
Катон, стоявший в противоположном конце помещения, кивнул.
– С ума можно сойти, – продолжал Макрон. – В такой одёжке и мечом как следует не размахнёшься. Запутаешься в складках, ещё и поранишься, чего доброго, прежде чем поразить противника.
Он сложил тогу, швырнул её на свою кровать и сел с выражением полного отвращения на лице. Потом осмотрел остальную часть амуниции, которую им выдали на складе. Тога им полагалась в качестве официальной гвардейской формы, когда они выходили на дежурство в город. Этакая подачка тем гражданам Рима, что всё ещё придерживались древних ценностей времён республики, когда присутствие на улицах города вооружённых людей рассматривалось как угроза их свободам. По той же причине Клавдий и сам предпочитал на многих официальных церемониях появляться в простой тоге, не украшенной даже узкой пурпурной полосой младшего городского чиновника. Такое публично демонстрируемое смирение и скромность отлично воспринималось толпой, равно как и более впечатлительными членами сената. Что же касается Макрона, то, по его мнению, тога была совершенно непрактичной одеждой для солдат, которым положено охранять императорский дворец.
– А как насчёт германцев-телохранителей? – спросил он Катона. – Они тоже это должны носить?
– Нет. Но они же варвары, из Батавии[7], кажется. Это ж будет оскорблением общественного мнения, если их увидят в тогах.
– Чушь собачья! – проворчал Макрон. Его взгляд снова переместился на выданные им вещи. В дополнение к вполне пригодным для дела доспехам, они получили по классическому шлему греческого типа – с изукрашенным гребнем и узкими нащёчными пластинами, которые мало на что годились, и почти без назатыльника. Кроме этого, им выдали по две белые туники и светло-коричневые плащи, которые наверняка будут собирать всю грязь и копоть с улиц Рима и поэтому нуждаться в постоянной стирке. Однако короткий меч, овальный щит и короткое метательное копьё – пилум – смотрелись как оружие настоящего солдата. Катон уже сложил свою тогу, туники и плащ и аккуратно положил их на полку над своей кроватью. Макрон, вздохнув, последовал его примеру.
– Что это он там говорил насчёт упадка духа у парней в Британии? – спросил он.
Катон зашипел на него, потом встал и подошёл к двери. Выглянул наружу. Их разместили в удобной комнате на верхнем этаже, где уже проживали двое гвардейцев из шестой центурии третьей когорты – подразделения, в настоящее время назначенного охранять императорский дворец и свиту императора, когда Клавдий выходит на улицы города, чтобы посетить сенат или полюбоваться представлением в театре, на цирковой арене или на ипподроме. В обычном легионе солдаты теснятся по восемь человек в комнате или в палатке, если это поход. Здесь же, в гвардии, селят по четыре человека, да и сама комната просторная, полная воздуха, хорошо освещена через окно в стене, прикрываемое ставнями. Выйдя в коридор, Катон увидел вдалеке нескольких гвардейцев, они стояли, опершись на перила террасы, выходящей на обсаженную деревьями улицу, ведущую к баням преторианцев. Всё здесь было гораздо больше и величественнее, чем обычная обстановка в лагере легиона. К посыпанному песком учебному плацу сбоку примыкали жилые помещения, огороженные низкой оштукатуренной стенкой.
Преторианцы не обращали на Катона никакого внимания. Несколько дверей, выходящих в коридор, были распахнуты, но что говорилось внутри, расслышать было невозможно. Катон вернулся в комнату и присел на край кровати.
– Тут лучше разговаривать тихо. И надо приучиться всё время пользоваться нашими новыми именами…
– Да знаю я, – буркнул в ответ Макрон, заканчивая складывать тунику и плащ. Уложив их, он сел напротив друга. – Извини за прежнее. Это просто потому, что мне не по душе все эти тайные делишки.
– Ничего, привыкай. Пока что мы – шпионы, и ничего с этим поделать не можем, пока не сделаем дело. Если провалимся, Нарцисс бросит нас на съедение волкам. Конечно, если мы выживем после общения с этими милыми Освободителями.
– Знаю, знаю, – устало ответил Макрон. – Я и так всё время думаю об этом задании, клянусь. Только скажи мне, Капитон, – тут он не мог сдержать ухмылки, когда произнёс вслух подложное имя приятеля, – почему ты пудрил мозги Синию насчёт положения в Британии?
– Ну надо же было ему что-то сказать, чтоб он до конца поверил в нашу легенду прикрытия. Но потом мне ещё одна мысль пришла в голову. Если я начну рассказывать о недовольстве в войсках, это может вызвать интерес противной стороны. И даже если Синий не имеет отношения к заговору, есть хорошие шансы, что он расскажет о нашей беседе другим командирам. И все узнают, кто мы такие, и это может привести к тому, что нас сочтут подходящими кандидатами для вербовки врагами императора. – Катон надул щёки. – Ну, я так подумал…
Макрон кивнул.
– Неплохая мысль. Как всегда, друг мой, у тебя возникают всякие гнусные задумки. Неудивительно, что ты так нравишься Нарциссу. – Он внимательно посмотрел на Катона. – Пройдёт ещё немного времени, и ты, глядишь, получишь какую-нибудь должность во дворце. Тебе это вполне подойдёт.
Префект пристально посмотрел на него и ответил намеренно низким и грубым тоном:
– Думаю, я и с этим справлюсь.
Они с минуту смотрели друг на друга, потом Макрон шлёпнул Катона по плечу:
– Ещё немного, и я б тебе точно поверил!
И он разразился хохотом. Катон присоединился к нему. Они всё ещё смеялись, когда за дверью раздались шаги и в дверях возникла фигура. Катон обернулся и увидел тощего мужчину с узким лицом, который мерил его ледяным взглядом. Кожа у него была здорово попорчена оспинами, в волосах виднелась седина. Префект решил, что он на несколько лет старше Макрона. Он встал и протянул пришельцу руку:
– Меня зовут Тит Овидий Капитон. Я из Второго легиона, в преторианцы направлен переводом.
– Капитон, значит. – Мужчина кивнул. – Рад, что вы пребываете в таком прекрасном настроении. Вы, значит, числитесь в моей секции. – Он ткнул себя большим пальцем в грудь. – Меня зовут Луций Поллин Тигеллин. Опцион центурии, заместитель центуриона Луркона. Твой приятель – это второй новичок?
Макрон встал.
– Приятель может и сам представиться. Вибий Галл Калид. Тоже из Второго легиона.
Тигеллин шмыгнул носом.
– Ага, ничем не примечательный легион, насколько я помню. Возможно, вы производили недурственное впечатление на своё начальство в Британии, но здесь вам предстоит начинать с самого начала, чтобы произвести должное впечатление на меня и на трибуна Бурра.
– Мы будем стараться, – сказал Катон.
– Отлично. Тогда вам лучше переодеться в форменные туники и явиться с рапортом к трибуну. – И Тигеллин ткнул пальцем в их легионерскую одежду. – А от этих тряпок лучше сразу избавиться. Продайте их на рынке, вам они больше не понадобятся. Я не разрешаю держать такое барахло здесь, на полках. А не то сам выкину. Трибун терпеть не может лодырей.
Он повернулся и пошёл по коридору. Секунду спустя в дверях появилось новое лицо – молодой человек, кажется, того же возраста, как тот преторианец, что проводил их в штаб, но, на взгляд Катона, со слишком свежим и юным личиком, чтобы быть солдатом. Префект удивился этой мысли, ведь он и сам был ненамного старше стоящего перед ним гвардейца. Всё дело в опыте, решил он.
Преторианец вошёл в комнату и оглянулся, желая убедиться, что Тигеллин уже далеко и ничего не услышит.
– Вы на его счёт не беспокойтесь, – сказал он. – Тигеллин всегда сурово встречает новичков. Говорит, что это только им на пользу, если сразу поставить их на место. Вы бы видели, как он меня принял! – Он улыбнулся. – Фусций меня зовут.
Макрон улыбнулся в ответ.
– А меня – Калид, а этот долговязый – Капитон. Нас из легионеров сюда перевели.
– Я так и подумал, когда увидел… – Он замолчал, потом ткнул пальцем в шрам на лице Катона: – Это у тебя откуда?
– Удар мечом, – скучным тоном пояснил Катон. – В прошлом году… в Британии. Получил в схватке, когда мы попали в засаду, устроенную молодцами из племени дуротригиев.
Фусций смотрел на него ещё целую минуту, не скрывая своего восхищения, потом понял, что, наверное, глупо выглядит, и вспыхнул от смущения.
– Могу поспорить, вам есть о чём рассказать, как там было, в Британии.
– На что ты готов поспорить? – сухо спросил Макрон. – Если хочешь услышать интересные истории, иди сюда, мальчик.
– Да? – Фусций уже не знал, что сказать в ответ, не обидев нового рекрута, так что он лишь пробормотал что-то, проскользнул мимо Макрона к одной из коек, стоявших по другую сторону от окна. – Ладно, это только хорошо, что у нас в комнате появились новые обитатели. Тигеллин не слишком разговорчив. Нет, он, конечно, разговаривает, но по большей части лишь жалуется и капризничает. Вечно он всем недоволен.
– Мы это заметили, – сказал Катон и стянул с себя красную тунику и натянул новую, преторианскую. – Давай, Калид. Поторопись.
– Когда покончим с делами, мои друзья и я собираемся вечерком пойти выпить, – сказал Фусций. – Хотите присоединиться?
– Неплохая мысль, – ответил Катон, разглаживая и одёргивая тунику. Потом застегнул на талии тяжёлый боевой пояс. – Как ты, Калид?
– Почему бы и нет? Можно и выпить приличного вина после той дряни, которую нам подсунули по прибытии.
– Вот и отлично. Пошли, разыщем трибуна.
Трибун Бурр был пожилым ветераном. Судя по количеству шрамов на лице и руках, он немало лет прослужил в легионах, прежде чем его перевели в преторианскую гвардию. Он был почти лыс, если не считать небольшую прядь седых волос. Один глаз он потерял в бою, и пустую глазницу прикрывала кожаная нашлёпка, удерживаемая на месте тонкой кожаной полоской. Он был высокого роста и мощного телосложения. Катон сразу понял, что в своё время это был могучий воин. Правда, сейчас он дослуживал последние годы в гвардии, прежде чем получить отставку с выходным пособием и покинуть армию. Вполне возможно, он сумеет использовать свой переход во всадническое сословие, чтобы получить какой-нибудь административный пост в Риме или в каком-либо другом городе Италии, но, как полагал Катон, скорее всего он предпочтёт компанию старых солдат, а вовсе не бюрократов. И окончит свои дни в какой-нибудь военной колонии, уважаемый всеми, кто знавал его в лучшие времена его военной карьеры, пусть даже теперь он превратился в старого, сгорбленного и болезненного человека.
– Ну, входите, нечего там толпиться в дверях! – резко бросил трибун Бурр.
Катон и Макрон вошли и встали перед ним по стойке «смирно», и трибун осмотрел их критическим взглядом, прежде чем продолжить.
– Ну наконец-то нормальных солдат прислали! Очень вовремя, клянусь богами! А то шлют тут в последнее время всяких городских неженок… Особенно после потерь, которые мы понесли в Британии. Но вы-то, конечно, помните битву при Камулодунуме. Это ж ваш легион выручил всех нас, когда мы влезли в ту ловушку. Боги, эти проклятые кельты оказались жутко хитроумными ублюдками! И дрались здорово, это точно! Лучших преторианцев положили, хотя мы тоже сражались неплохо. Итак, – заключил он, – это просто отлично – заполучить в когорту ещё двоих ветеранов. Хотя, как я вижу, один из вас ещё довольно молод, а? Тебя как зовут?
– Капитон, мой господин.
– Возраст?
– Двадцать пять лет, господин.
– Значит, семь лет на службе.
– Почти восемь, господин. Я вступил в легион, когда мне исполнилось семнадцать.
Бурр нахмурился.
– Но это ж не по правилам! Минимальный возраст – восемнадцать.
– Меня в армию отослал отец, как только решил, что я готов к военной службе. – Катон произнёс это без всякого выражения, поскольку это была легенда прикрытия.
– Гордый он человек, несомненно. Да и ты неплохо себя показал.
– Спасибо, господин.
Бурр перенёс своё внимание на Макрона.
– А как насчёт тебя? Судя по твоему виду, ты из старичков. Сколько лет на службе, Калид?
– Двадцать три, мой господин.
– Клянусь всеми богами, и всё ещё просто легионер? Ты должен был уже быть убит к настоящему времени или получить повышение до центуриона. Ну, по крайней мере, до опциона. Так в чём причина?
Макрон проглотил обиду и ответил прямо, без увёрток:
– Я рядовой, господин, от начала и до конца. Не вижу смысла добиваться повышения. Мне нравится просто быть солдатом. Я неплохо умею драться и в своё время положил немало врагов Рима.
– Хороший воин – это одно, однако сумеешь ли ты соответствовать требованиям, предъявляемым к преторианцу? Ты ж всё время будешь теперь на глазах у всяких сенаторов и прочих. Тут требуется нечто большее, чем просто быть хорошим солдатом и уметь убивать врагов. И если ты скурвишься и опозоришь преторианскую гвардию, ты опозоришь самого императора и, что ещё хуже, гораздо хуже, опозоришь меня. И если такое случится, я наеду на тебя со страшной силой, прямо как гора дерьма. Это тебе понятно, Калид?
– Да, господин.
Последовала пауза, пока трибун давал им возможность как следует усвоить его предупреждение, потом он прочистил глотку и продолжил уже более спокойным тоном:
– Я сейчас скажу вам то, что говорю каждому новичку в гвардии. Вы пришли к нам в трудное время. Император стареет, он долго не протянет, даже если какой-нибудь идиот из сенаторов объявит о его обожествлении и они все за это проголосуют. И это скверно, потому что среди всех императоров этот был из лучших. Однако он всё-таки смертный, из плоти и крови, так что всё равно умрёт. И наша задача – обеспечить, чтобы он умер своей смертью, от естественных причин. Да-да, я помню эту шуточку насчёт естественных причин смерти в императорском семействе, они включают в себя такие заболевания, как отравление, удар ножом в спину или мечом в брюхо, удушение с помощью подушки и так далее. Но пока я командую когортой дворцовой охраны, такого не произойдёт. Так что на дежурстве вам следует держать глаза открытыми, смотреть в оба. Я не доверяю этим германским уродам из личной охраны, да и вообще мне на них наплевать. Наша задача – остановить любого, кто задумает подойти к императору Клавдию достаточно близко, чтобы эти германцы получили шанс оправдать своё жалованье. Что касается лично меня, то моя задача вот какая: мои люди составляют первую и последнюю линию обороны. И если кому-то из вас придётся броситься вперёд, чтобы собственным телом прикрыть императора от ножа убийцы, вы сделаете это без всяких колебаний. Если вы к такому не готовы, вам нет места в моей когорте. Понятно?
– Да, господин, – в унисон ответили Катон и Макрон.
– Хорошо. Как я уже сказал, положение сейчас трудное. Тут во дворце развелось полно всяких партий и фракций, и они уже строят планы на предмет наследования трона. Одни стоят за Британика, другие поддерживают этого выскочку Нерона. А кроме них есть ещё эти проклятые вольноотпущенники – Паллас, Нарцисс и Каллист, все хитроумные и ненадёжные мздоимцы и жулики. Только и смотрят, как бы получше заключить альянс с избранным ими кандидатом на императорский пурпур. По мне, так это хорошо, но только пока они не начали предпринимать меры, чтобы ускорить этот процесс. Так что глядите в оба, ищите признаки угроз изнутри и опасностей снаружи. Вопросы есть? – Он посмотрел на каждого из них. – Нет? Тогда я велю Тигеллину завтра ознакомить вас со всеми правилами внутреннего распорядка, принятыми во дворце. И вам надо бы побыстрее всё это усвоить, поскольку послезавтра я уже поставлю вас на дежурство. Тут всё просто: или вы плывёте, или тонете. Понятно? Тогда всё, свободны!
Глава седьмая
– Треклятая свора игрушечных солдатиков, вот кто они такие, эти преторианцы! – высказался Макрон, когда они шли по улочке, ведущей к таверне, которую им назвал Фусций. Уже наступила ночь, и они закутались в плащи, защищаясь от ледяного холода зимней ночи. По обе стороны улицы сплошной тёмной массой возвышались громады дешёвых многоквартирных жилых домов, в которых лишь изредка виднелись лучики масляных ламп или сальных свечей, мигающих внутри. Гнусная вонь – смесь запахов пота, канализации и гниющих овощей – наполняла воздух. Макрон резко выдохнул: – Бездельники, только и делают, что к парадам готовятся.
– А я думал, тебе нравится именно этот аспект нашей новой службы, – ответил Катон. – Ты ж сам мне не раз говорил, что именно муштра сделала римскую армию столь успешной в бою.
– Да-да, конечно, но только если не перебарщивать, – мрачно признал Макрон. – Дело-то в том, что муштра готовит людей для боя, а не для бесконечных парадов и прочих церемоний. Они ж должны быть солдатами, а не бесполезными убогими украшениями.
– Ну, это как поглядеть… У них есть свои положительные стороны, порыв, например, стремительность. И когда им приходится сражаться, они уж не посрамят чести и репутации гвардии.
Макрон искоса посмотрел на Катона и тут же споткнулся о тушу дохлой собаки.
– Вот дерьмо! Весь в тухлятине перемазался, все калиги запачкал… – Он остановился, чтобы почистить калиги, поскрёб ими о стену. – Что я хотел сказать, так это то, что шансов увидеть преторианцев в бою столько же, сколько вероятности застукать целомудренную весталку на пьяной оргии. Случается, конечно, но не слишком часто.
– Нас сюда не сражаться прислали. И я не желаю оставаться в преторианской гвардии дольше, чем будет необходимо. Мы тут оказались с одной-единственной целью.
– Да знаю я, найти и покарать изменников.
– Вообще-то я рассчитываю наконец получить от этой змеи Нарцисса всё, что нам причитается.
Макрон засмеялся и похлопал друга по плечу.
– Вот тут ты совершенно прав, парень!
Катон улыбнулся. Как бы ни ненавистна ему была необходимость вновь зарабатывать повышение до ранга префекта, было неплохо уже то, что они с Макроном теперь были на равных – оба рядовые. У них, конечно, возникали моменты напряжённости в отношениях, когда Макрону приходилось считаться с более высоким чином Катона, но теперь Катон уже сожалел о той лёгкости, которая существовала между ними в прежние годы. Такое положение, конечно, изменится, как только они выполнят это задание, с грустью подумал Катон. Если Нарцисс сдержит своё обещание, тогда его чин префекта будет подтверждён, и он получит под команду когорту вспомогательных союзнических войск. А Макрон, по всей вероятности, получит назначение в легион, и им придётся расстаться. При условии, естественно, напомнил себе Катон, что их задание будет успешно выполнено.
– Кажется, это вон там. – Макрон указал в дальний конец улицы, где была небольшая площадь с общественным питьевым фонтаном. В начале вечера поднялся сильный ветер, он по большей части разогнал тучи дыма, висевшие над Римом, так что теперь на небе поблёскивали звёзды, бросая на город слабый свет, выделяя очертания крыш жилых домов на склонах Эсквилинского холма. Когда они вышли на эту площадь, увидели справа аккуратно нарисованную вывеску «Винная река». Дверь под вывеской на секунду растворилась, изнутри на площадь выплеснулись взрывы смеха и крики, оттуда, пошатываясь, выбрался на площадь человек и начал блевать, едва освещаемый тёплым светом, отбрасываемым лампами и свечами, что горели внутри.
– А вот и отрыжка этой реки, так сказать, её излив.
– Очень смешно. Пошли тогда к истокам. У меня глотка пересохла.
Катон придержал друга за руку, стараясь его вразумить.
– Конечно, надо выпить. Только не напивайся. А то ещё проговоришься.
– Можешь на меня положиться. Я буду трезв, как невинная весталка.
– Это не слишком впечатляющее сравнение, если судить по некоторым сплетням.
Они пересекли площадь и аккуратно обошли мужчину, склонившегося над сточной канавой и продолжавшего извергать из себя выпитое и съеденное. Пройдя через двери внутрь, Катон увидел, что таверна большая и простирается далеко в глубь здания, под жилыми помещениями выше этажом, который опирался на толстые колонны, разделявшие зал. Таверну уже заполняли вечерние посетители, и нагретый воздух здесь был пропитан дымами от коптящих ламп и свечей и кислым, едким запахом дешёвого вина. Пол, вымощенный каменными плитами, был покрыт тонким слоем соломы и опилок. По прикидке Катона, здесь сейчас в большой тесноте скопилось более сотни мужчин и несколько женщин, все столы были заняты, так что некоторые клиенты сидели, просто привалившись к стенам. Здесь собрались небольшими группами закончившие дежурство гвардейцы, а также солдаты из когорт городской караульной стражи. Остальные были гражданские лица.
– Эй! Идите сюда!
Они обернулись на этот призыв и рассмотрели Фусция, жестами призывающего их к себе из угла зала невдалеке от входа. Он сидел у длинного стола с несколькими другими преторианцами. Перед ними стояло несколько кувшинов с вином.
Катон и Макрон пробрались к их столу, и Фусций, уже успевший принять несколько чарок вина, представил их своим товарищам.
– Парни! Тут у нас двое новых ребят, про которых я вам говорил. Ну, может, уже и не ребят, а? – Он обнял вновь прибывших за плечи и задышал в лицо Катону, повернувшись к нему и пьяно улыбаясь. – Вот это – Капитон. А тот – Каллус.
– Калид, – спокойно поправил его Макрон. Он оглядел стол и всех сидевших за ним, кивнул в знак приветствия. Преторианцев было девять, трое выглядели как ветераны, остальные были молоды, с юными лицами, как у Фусция. Большая часть из них, судя по виду, приняла на грудь не меньше, чем Фусций, а вот ветераны держались лучше, явно более устойчивые к вину, и вроде бы сохраняли определённый уровень трезвости.
– Присаживайтесь, – продолжал Фусций, но, посмотрев вокруг, заметил, что свободных скамеек возле этого конца стола нет.
Он повернулся к соседнему столу, за которым сидели трое щуплых юнцов в компании толстой шлюхи, накачивая её вином.
– Встать! – приказал им Фусций. – Слышь, подъём! Мне нужна ваша скамейка!
Один из юнцов оглянулся и буркнул:
– Отвали! Найди себе другую скамью. Эта уже занята.
– Сейчас освободится. Когда преторианец приказывает тебе встать, ты, чтоб тебя разорвало, встаёшь и валишь прочь. Ну, вставай!
– Может, ты нас силой заставишь? – Юнец холодно улыбнулся, и его рука скользнула вниз, к поясному ремню.
Фусций отступил вбок, чтобы юнцам был виден весь стол с сидевшими за ним его товарищами.
– Ну, если ты нас вынудишь…
Преторианцы уставились на юнцов. Те поняли намёк и быстро поднялись на ноги, грубо подхватили шлюху, которая заворчала, протестуя против такого обращения. Она уже так набралась, что её ноги не держали, и парням пришлось волочить её сквозь толпу. Фусций подтащил скамейку к столу и жестом пригласил Катона и Макрона садиться.
– Ну вот. Пейте. – Он взял ближайший кувшин, подтянул его поближе, увидел, что он пуст, и потянулся за другим, потом наполнил две кружки доверху и подтолкнул их к Катону и Макрону, пролив немного вина на стол.
Они взяли предложенные кружки и подняли их, приветствуя остальных гвардейцев. Катон сделал вид, что отпил огромный глоток, но тут же выпустил большую часть вина обратно в кружку, потом опустил руку под стол и незаметно вылил остальное на пол. Макрон сделал приличный глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Аххх! Недурно!
– Конечно. – Фусций улыбнулся. – Для преторианцев они держат приличное пойло, потому что мы хорошо платим, так что они не осмеливаются подавать нам что-то второсортное.
– Понятно. – Катон вытянул губы, потом снова поднял свою кружу и притворился, что делает ещё глоток.
– Ну и как вам ваше новое положение? Какие первые впечатления? – спросил один из товарищей Фусция. – Вам не кажется, что это самое лучшее назначение во всей армии? Или нет?
– Ну, между преторианской гвардией и настоящей армией огромная разница, – сказал в ответ Макрон. – Да, это отличное назначение, но это не для настоящего солдата.
Катон скривился, увидев, какое ледяное выражение появилось на лицах остальных гвардейцев. Потом один из них, постарше возрастом, громко фыркнул и засмеялся. Остальные тоже заржали.
– Типичный легионер, чтоб его Вулкан забрал! – заявил другой ветеран. – Они думают, что армия – это только они. А потом заявляются сюда и дерут нос выше некуда. Вздор! Послужат с годик в гвардии и забудут, что когда-то были легионерами.
Макрон наклонился вперёд и ткнул пальцем в сторону этого ветерана.
– Ну вот что. Ты сам не знаешь, о чём толкуешь. Так что если будешь выказывать неуважение к легионам в присутствии Капитона и меня, мы можем принять это близко к сердцу и обидеться. И тогда выбьем из тебя эту дурь вместе с дерьмом. Я правильно говорю, Капитон?
– Что ты несёшь? – Катон бросил на Макрона яростный взгляд.
– Да вот я тут немного прошёлся насчёт всех этих самовлюблённых и самодовольных недоносков. Обрыдли они мне по самое не могу. Только и делают, что прихорашиваются и выпендриваются, как будто это самое главное. – Он отпил ещё вина и продолжил: – Жалованье у них вдвое больше, чем у нормальных солдат, сидят себе тут и в ус не дуют, тогда как настоящие солдаты рискуют жизнью, сражаясь за Рим…
– И что с того? – отреагировал другой ветеран, сидевший за дальним концом стола. – Ты отслужил своё в действующей армии, участвовал в кампаниях, так же, как и я, а всё это – давно нам обещанная награда. Мы её заслужили. Ну и какие у тебя проблемы?
Читать бесплатно другие книги:
