Просто позови. Академия жизни Сурикова Марьяна
Я крайне смутно представляла себе, что означает отработка в столовой, а когда узнала, что должна буду чистить и мыть овощи, то едва не устроила очередной скандал. Все-таки виерская академия влияет на меня слишком плохо, умение держать чувства под жестким контролем — черта, присущая истинным аристократам, а я в последнее время то и дело срываюсь.
— И как это делать? — спросила я у темноволосой кухарки, которая весело болтала о чем-то с Элинной.
— Как хочешь, так и чисти, — огрызнулась девушка.
Я взяла большой продолговатый овощ, бросила взгляд на насупленных парней, которые довольно ловко орудовали ножами, и попробовала счистить тонкую шкурку на себя, как это делали они. Нож глубоко врезался в мякоть, я вытащила его обратно и предприняла новую попытку. Второй раз повезло еще меньше, нож скользнул по гладкой поверхности и полоснул меня по ладони.
— Ай. — Я выронила овощ, зажимая порез пальцами.
— Элька, она себе так всю руку откромсает.
— Да, полная неумеха, что тут скажешь! Даже полы никогда не мыла.
— Пусть столы протрет.
— Пусть. Амир не говорил, что именно она должна делать.
— Эй, мисс Лавальеро, иди мой столы.
— С ума сошли, их там слишком много!
— Да ты протри поверхность, и все. Вон там таз, воду набери и тряпку возьми.
— Ваш мыльный порошок я брать не буду.
— Чего это? — возмутилась кухарка.
— А у нее от него сыпь на коже. Говорю же, неженка.
— Пасту возьми вон ту, зеленую. В воде разведешь и протрешь столы. В то ведро чистой воды набери, смоешь пасту.
— У меня кровь идет.
— Ты про эту царапинку? Лист порезника приложи, и сразу корочкой затянется. Там в коробке на столе возьми. У нас его много, частенько пользуемся.
Решив, что чем дольше буду пререкаться, тем больше времени проведу в этой неприятной компании, я сделала, как сказала девушка, и отправилась в зал протирать столы. По дороге случайно плеснула часть воды из таза на платье, а когда попробовала просушить, то немного пережгла материю и обзавелась более темным по оттенку пятном посередине юбки. Просто издевательство какое-то! Полы сушить у меня получалось неплохо, а вот с тем, что требовало более тонкого подхода, постоянно возникали проблемы. Все же бытовые заклинания — это не мое. Только и научилась, что с волосами управляться.
Растворив пасту в воде, полюбовалась на изумрудный оттенок и принялась протирать столы. Вода, к счастью, не щипала руки, но если продолжу в том же духе, то вскоре кожа совсем загрубеет. Необходимо добыть крем во что бы то ни стало.
Я переходила от одного стола к другому, протирала их, а после смывала зелень чистой водой и не переставала на чем свет ругать Амира. Пока закончила с большей частью работы, совершенно взмокла. К тому времени парни, фыркая и отряхиваясь, ввалились в зал, а за ними следом вышли староста и кухарка.
— Эй, элита, получше три, — гоготнул Гер.
— Слушай, Гер, а ей идет зеленый цвет, — заржал Луз, указывая на мои руки, все в зеленой пасте. Он подошел поближе и уселся прямо на стол, который я недавно протерла.
— А ну слез оттуда! — приказала я.
— Еще чего! Мне удобно отсюда за тобой наблюдать.
— Последний раз предупреждаю, слезай.
Парень захохотал в голос, а я недолго думая окатила его зеленой водой из таза.
— Ах, тварь! — заорал Луз и кинулся ко мне, но поскользнулся в луже и грохнулся на пол, приложившись плечом о ножку стола. — Гер, хватай гадину, — простонал пострадавший своему напарнику.
Темноволосый громила тотчас же бросился ко мне, а я помчалась к ближайшей двери на кухню. Парень забежал следом, и, пытаясь спастись от неминуемого наказания, я стала кидать в него всем, что подворачивалось под руку.
Секунду спустя в дверь вломились кухарка со старостой и что-то закричали. Геру, вновь рванувшемуся ко мне, угодило картошиной в правый глаз, и, пока он ошеломленно моргал, я воспользовалась этой заминкой и промчалась мимо девушек к выходу, а оказавшись в зале, рванула к двери столовой, уворачиваясь от пришедшего в себя Луза.
До спасения оставалось совсем немного, и я уже готова была схватиться за ручку, когда дверь отворилась, а я со всей силы врезалась в вошедшего человека, сбив его с ног, и секунду спустя обнаружила себя в коридоре лежащей сверху на Амиральде Сенсарро. Не знаю, кто в этот момент был поражен более всего: я, угодившая из огня да в полымя, ректор, чей потемневший взгляд не сулил ничего хорошего, или мои четверо преследователей, молча замершие у распахнутой двери.
И вот в этот момент у меня окончательно сдали нервы. Я громко и безудержно захохотала так, что слезы выступили на глазах, и уронила голову на грудь ректора. Амир точно не разделял моего веселья, поскольку резко сел, вынудив меня ухватиться за его плечи, чтобы не свалиться на твердый пол. По счастью, сей маневр помог мне быстро вернуться к действительности и перестать смеяться.
Мужчина ухватил меня руками за талию и поставил на ноги, после чего поднялся сам. Я сделала вид, что старательно отряхиваю юбку, так как поднять голову не хватало смелости. Амир очень грозно возвышался рядом, и у меня даже холодок пробежал вдоль позвоночника, когда я услышала столь хорошо знакомый сдержанный тон:
— Ты меня звала, Элинна?
— Ректор Сенсарро, простите, что оторвала от дел, — с трудом произнесла староста, — но я не знаю, как с ними справиться.
— Они такой погром на кухне учинили, — возмущенно добавила кухарка. — Кидались овощами, а у нас все продукты учтены, как теперь ужин для студентов готовить?
— Кто кидался?
— Она! — Как они умеют говорить все одновременно, какое единодушие!
— Летта, за мной!
— Я кидалась овощами, потому что он хотел меня поймать! — произнесла я, махнув ладонью в сторону злющего Гера.
— Она Луза водой окатила, и он из-за нее о стол ударился, чуть руку себе не сломал. А меня едва без глаза не оставила.
— Почему окатила?
— Он на стол сел, который она только что протерла, — произнесла Элька, чем вызвала в моей душе некое подобие благодарности.
— Студенты, столы помыть, порядок на кухне навести, все успеть до ужина, дежурить в столовой будете еще неделю. Летта, за мной.
Я нехотя поплелась за ректором, с тоской подумав о том, что лучше бы он мне велел наводить порядок на кухне.
В столь хорошо знакомом уже кабинете я привычно устроилась на диване, разглядывая позеленевшую кожу рук и пятно на юбке. Амир сидел и молчал, испытывая мое терпение, пока я наконец не выдержала:
— Ну, наказывайте уже, чего мы ждем?
— Придумываю, как с тобой поступить.
— А у вас много видов наказаний?
— Наказания у нас зависят от степени провинности.
— Ну, тогда убивайте. Вы же слышали, как я едва не отправила на тот свет двух здоровых парней. Дальше будет только хуже.
— Летта, я уже довольно давно тебя знаю, но постоянно поражаюсь твоим поступкам. Разве нельзя спокойно выполнить работу, никому не навредив при этом?
— Полагаю, не вы один поражаетесь. Вот родители с женихом до сих пор в глубоком шоке от моей последней проделки.
— Ты не ответила на вопрос.
— А вы мои вопросы постоянно игнорируете! Знаете что? Если вы полагаете, что я буду спокойно сносить оскорбительное отношение, то ошибаетесь.
— Ты собираешься воевать со всей академией?
— А как иначе? Вы сами представили меня им как аристократку.
— Думаешь, они столь глупы, что не догадались бы, кто ты есть? И это после громкого скандала по поводу твоего перевода, а также появления в стенах академии в тот же день новой ученицы?
— Селену вы наверняка представили им иным способом.
— Знаешь о Селене? — Мне показалось, что Амир был раздосадован этим фактом, но наверняка утверждать было сложно. — Не вздумай вновь причинить ей боль, Виолетта.
— Забыла у вас спросить, как мне следует себя вести.
Амир шагнул к дивану, а я непроизвольно откинулась на спинку, стремясь оказаться подальше. Нет, я его не боюсь совершенно. Разве что опасаюсь самую малость.
— Подобное неразумное поведение в первую очередь вредит тебе самой, — слишком спокойно ответствовал ректор. — Полагаю, что в данный момент парни строят планы, как лучше тебя убить, а после незаметно спрятать тело.
— А тело можно вынести из академии? — Меня вдруг посетила шальная мысль о том, как лучше инициировать собственную смерть.
— Если твое, то без моего разрешения нельзя, — обрубил все надежды Амир. — Итак, Виолетта, я определил наказание для парней. Что касается тебя, то будешь проходить отработку в моем кабинете и у меня на глазах. Здесь есть масса справок на имя ректора, которые уже устарели и подлежат уничтожению. Разберешь соответствующие бумаги, найдешь справки и выбросишь. Понятно?
— Куда уж яснее.
— Скоро время ужина, а потому на сегодня ты свободна, работой займешься завтра с утра. Теперь идем, будем ставить защиту на твою дверь.
Вот против последнего предложения я в этот раз совершенно не возражала.
Глава 18
Отработка и прочие неприятности
В кабинет ректора я пришла к девяти часам. Завтрак для студентов подавался в восемь утра, а я дождалась, пока все ушли. Отодвинув от себя сдобную булочку, выбрала овсяную кашу. Раз уж мне приходится питаться вместе со всеми в этой ужасной столовой, то, по крайней мере, буду выбирать самую полезную еду. Старательно прожевав кашу, внутренне поморщилась от нелюбимого с детства вкуса и поскорее запила ее молоком, а после поспешила на отработку.
Естественно, Амир уже восседал в своем кресле, а для меня возле дивана поставили маленький чайный столик, заваленный кипой бумаг.
— Доброе утро, — поздоровалась, заранее решив для себя, что буду вежливой, как и положено истинной леди. А когда он сорвется и нагрубит, я лишь окачу его холодным презрением, сохраняя при этом хорошие манеры, и тогда уж смогу смотреть на него свысока, как на человека, недостойного общаться с истинной аристократкой.
— Доброе утро, Виолетта. Среди этих бумаг в основном документы о всевозможных закупках для академии. Датированные прошлыми годами можешь выбросить, оставь только те, что совершались за последние три месяца. Помимо этого там есть справки на мое имя от студентов по поводу отгулов, отъездов, переездов и прочего, избавляйся и от них тоже.
— А разве вы не должны хранить финансовую отчетность для учебного совета, который курирует виерскую академию?
— Все статьи расходов заносятся в реестр по месяцам, к ним прилагаются копии соответствующих документов за определенный отчетный период, хранить всю эту кипу бумаг вечно не имеет смысла.
Я лишь кивнула и приступила к разбору документации. Амир тоже изучал какие-то бумаги, что-то подписывал, что-то откладывал в сторону, что-то попросту выкидывал. Я просматривала один лист за другим, а сама в это время раздумывала, какие же слабые места есть у того, кто когда-то был куратором, а на деле оказался ректором ужасной виерской академии и по совместительству моим похитителем. Как бы перехитрить его и дать знать родным, что произошло на самом деле? Как, в конце концов, поквитаться за все, что мне довелось испытать по его милости? Крепко задумавшись, я очнулась, лишь когда услышала голос Амира:
— Сложный документ попался, Летта? Ты смотришь на него уже минут десять.
Взглянув на зажатую в пальцах справку, я выбросила ее в мусорное ведро и потянулась за новой.
Амир тоже опустил голову, а я воспользовалась моментом, чтобы пристальнее рассмотреть его. Сколько ему, интересно, лет? Участие в демонстрациях на стороне плебеев он принял лет восемнадцать назад, когда неприязнь к виерам была намного сильнее, чем сейчас, и тогда происходили последние вооруженные выступления, в результате которых плебеи выторговали для себя дополнительные льготы. После этого они затихли и вели себя мирно, не считая обычных демонстраций и отдельных стычек между низшим сословием и аристократами.
О жизни Амиральда Сенсарро до того, как он сделался подлым предателем для людей своего круга, я не знала ничего. Может, он и не аристократ вовсе? Амир в этот момент запустил пальцы в волосы, а я обратила внимание, что они у него длинные и изящные, а еще черты лица тонкие и строгие.
Нет, он не плебей по рождению, это точно. И нос идеально прямой, и губы резко очерчены, лоб высокий, а линия бровей достаточно тонкая, и глаза довольно большие. Телосложение пусть и было крепким, но движения отличались изяществом. А еще осанка, посадка головы и манера держать себя также выдавали человека благородного происхождения. Нас таким вещам учат едва ли не с пеленок. И человек родовитый может нарядиться хоть последним нищим, а все равно не станет походить на бездомного плебея.
В этот момент я вспомнила, что Амиральд без труда прикинулся Амиром Вальенте и проник в защищенную аристократическую академию. Ведь вход туда разрешен только людям, в чьих жилах течет кровь родовитых предков, ни один плебей не переступит порога этого лучшего в королевстве учебного заведения. Да, если судить только по виду, то легко впасть в заблуждение, будто перед вами человек благородный.
— Виолетта, ты меня достаточно изучила? Может, все же начнешь работать? Что тебя так заинтересовало в моей внешности? — Амир поднял голову и взглянул мне прямо в глаза. Почувствовав смущение, я, однако, не показала виду, а столь же прямо ответила:
— Пытаюсь понять, как при такой с виду благородной наружности вы совершенно не напоминаете аристократа своим поведением. Сказываются годы общения с плебеями?
— Годы общения с аристократами сказались на моем характере намного сильнее. — Амир скрестил пальцы, положил на них подбородок и неожиданно улыбнулся идеально вежливой улыбкой. — Чем еще могу услужить милой леди? Рассказать о своей жизни, развлечь остроумными шутками, а может, попросту дать задание полегче, чем разбор документов? Так должен поступить истинно воспитанный человек — облегчить даме ее тяжелую участь? Оставь, Виолетта, ступай отдохни, я разберу эти бумаги за тебя.
— Как истинно благородный человек, вы обязаны отпустить меня домой.
— Не поверишь, но я отпустил бы с превеликим удовольствием.
— А если дам слово, что сохраню ваш секрет в тайне?
— И я должен поверить такой мелкой пакостнице, как ты? Нет, Виолетта, я достаточно навидался твоих проделок.
— Не верите моему слову? — Меня вновь начал разбирать гнев.
— Я не верю в то, что ты сможешь удержаться от очередной попытки отомстить. И давай закончим на этом наш занимательный разговор. У меня попросту нет времени на пустые пререкания. Продолжай свою работу или ступай из кабинета.
Вспомнив об обещании вести себя подобно истинной леди, я сдержала готовые сорваться с языка язвительные слова и вытащила из кипы бумаг еще один листок.
Так мы и промолчали до самого обеда, пока куратор не отодвинул в сторону документы и не поднялся из кресла.
— На сегодня все, Летта. Мне пора.
— Отправляетесь в Академию аристократии, куратор Вальенте?
— Сожалею, что вынужден лишить себя счастья подольше оставаться в твоей чудесной компании, но работа есть работа.
— Прежде чем вы пойдете и дальше обманывать и мошенничать, верните мой плащ.
— Плащ?
— Тот, что вы забрали у меня.
— Я отдал его Элинне, велел передать шалопаям, чтобы возвратили тебе вместе с остальной одеждой. Они ведь все вернули?
— Они вернули, но я не взяла.
— Почему?
— Вся одежда грязная. Я велела им сперва ее постирать.
— Ты что? — Амир откинул голову назад и громко захохотал.
— Они крали чистую одежду, а сами закопали ее в землю и все испачкали! Во всем вы виноваты! Что за порядки в этой академии? Мне не могут выделить даже самых необходимых вещей!
— Тебе все выделили. — Амир наконец отсмеялся и теперь скрестил руки на груди и с улыбкой меня разглядывал. Кажется, я кого-то здесь здорово забавляю.
— Что значит все? Два кошмарных безвкусных платья, ужасный плащ, ночную рубашку, в которой спать невозможно, так как она тело колет. Может, у плебеек кожа достаточно грубая, чтобы спать в подобных лохмотьях, но я к такому не привыкла! У меня даже крема нет! А вы постоянно заставляете меня работать, мыть полы, протирать эти ваши столы в столовой! Да знаете что?
— Что?
— Вы обязаны снабдить меня всем необходимым! Я составлю вам список того, что вы должны для меня купить.
— Я весь внимание, Виолетта.
— И оставьте ваш сардонический тон! Вы меня похитили, и я осталась совершенно без средств.
— Смею заметить, в этой академии ты не одна такая. Прикажешь мне содержать и всех остальных студентов?
— Я — не все остальные студенты!
— Конечно. Они ведь не являются в кабинет ректора и не требуют купить им то, что они укажут в своем списке.
— А откуда мне самой взять деньги?
— Студенты, которые учатся хорошо, могут подать заявление на стипендию. А такие, как ты, обычно работают. Полагаю, в академии найдется много работы, за выполнение которой я готов назначить тебе ежемесячные выплаты.
— Я не буду работать!
— А я не собираюсь тебя содержать. Можешь носить то, что тебе предоставила академия, и не возмущаться.
— Я не могу это носить, оно грязное!
— А постирать никак?
— Почему я должна стирать, если я не пачкала?
— Ладно, Летта. Давай заключим пари, если ты заставишь этих оболтусов выстирать твои вещи, тогда я куплю тебе, что скажешь, но в разумных пределах. Если нет — назначу тебе работу. Договорились?
Я задумалась, пытаясь отыскать подвох в его словах, а потом кивнула, решив, что обязательно что-нибудь придумаю и выиграю пари.
Поднявшись в душевые, когда уже стемнело и все студенты ушли в общежитие, я прошла к кабинке и с тяжким вздохом сняла платье. Какая насыщенная жизнь у меня началась после «перевода» в эту злосчастную академию.
Столько событий за какие-то три дня! Складывается ощущение, будто я здесь уже целую вечность. Ах, а я так ждала хоть какой-то весточки от Эрина или родителей. Что же, им совсем не важно, почему я вдруг решила перейти в виерскую академию? Считают меня настолько сумасбродной? А может, попросту пытаются хоть как-то сгладить разразившийся скандал и пока не нашли времени приехать и повидать меня? Пусть неизвестный Юрг и написал ректору, будто Эрин заключил помолвку ради денег, но я ведь знаю, что это не так. А родители? Пускай порой они излишне строги, но ведь только оттого, что пытаются воспитать меня достойной продолжательницей гордого рода Лавальеро.
Я снова вздохнула, стаскивая тонкое белье и снимая с волос ленту. С досадой рассмотрела свое ажурное бюстье, белоснежные кружева на котором несколько поистрепались. Я не привыкла носить одно и то же изо дня в день, а здесь самой нужно все стирать и сушить. Как ужасно, что платье приходится надевать прямо поверх нижнего белья, это ведь так неприлично не носить под ним сорочку и чулки. Я хожу теперь, как какая-то деревенщина.
Расправив юбку, придирчиво рассмотрела вышивку, закрывшую темное пятно, на выполнение которой потратила всю вторую половину дня. Само платье тоже не мешало бы постирать, но вряд ли до утра просохнет. Да и как его стирать? Если с бельем я еще кое-как справлялась, то на платье уйдет вся ночь.
Кожа на руках уже шелушилась от кошмарного мыла, а волосы стали гораздо жестче без моего любимого бальзама. Осторожно сняв кальконэ[5], расправила тонкий шелк, с досадой заметив сбоку маленькую дырочку. О духи! Мне просто необходимо выиграть это пари, иначе скоро начну расхаживать совсем без белья.
Задернув шторку, открыла воду и с отвращением вновь намылилась противным мылом. Как же заставить этих громил выстирать мою одежду? С помощью магии? Это вряд ли, они ведь обошли мою защиту. Силой тоже не получится, оба раза в два выше меня. Может, придумать, чем их шантажировать? Но чем? Я уже рассказала ректору, что одежду они вернули, а до ее состояния ему и дела нет. Ну что же придумать?
Выйдя из кабинки, вытерлась полотенцем, не переставая размышлять, как же припереть двух мерзких студентов к стенке. Мысли настолько увлекли, что я даже не поморщилась, когда чистила зубы над треснувшей пожелтевшей раковиной.
Эти душевые и правда были совсем старыми. Как я поняла, вся красота в виерской академии была наведена именно нынешним ректором, который провел ремонт первого этажа главного здания, общежития, столовой и библиотеки. В огромном комплексе еще сохранились старые постройки, но уверена, что Амир и до них доберется.
Эти душевые, кажется, тоже скоро переоборудуют. Они остались еще с того времени, когда на втором этаже жили преподаватели. Теперь комнаты стояли закрытыми, а душевые пока можно было использовать, например, чтобы набрать воды или умыться. Хотя кроме меня сюда редко кто наведывался. В общежитии душ имелся в каждой комнате. Вот ведь роскошь! На что плебеям такие шикарные условия? Они и в тазу помоются без проблем.
Совершив все гигиенические процедуры, надела бывшую ректорскую рубашку, затянула под грудью тесемку и накинула сверху полотенце. Даже думать не хотелось, насколько развратно сейчас выгляжу. А уж узнай Эстер, что я брожу по зданию академии в одной короткой тонкой рубашке с полотенцем на плечах, упала бы в обморок. Благо меня никто не увидит, об этом даже беспокоиться не стоит. Из болтовни девчонок я узнала, что на второй этаж после ремонта заселят студентов, которым не хватило места в общежитии и приходится снимать квартиры в городе, но только через пару месяцев, может, к этому времени найдется способ вырваться отсюда.
Без приключений добравшись до чулана, я устроилась под одеялом и закрыла глаза. Несмотря на дикую усталость, сон бежал от меня. Мысли не давали расслабиться. Я проворочалась с боку на бок полночи, и это притом, что почти приноровилась засыпать на жестком матрасе.
Уснуть удалось лишь ближе к рассвету, а снились мне какие-то незнакомые люди, ожесточенно о чем-то спорившие. Рано утром, разбуженная шумом снаружи, я проснулась с совершенно новой идеей о том, как именно обхитрить наглых студентов. С улыбкой потянувшись в кровати, тихо прошептала:
— Ну, держись, Амир, скоро получишь на руки такой список, что у тебя рот откроется от изумления.
Первым делом я направилась на поиски Элинны. Девушка должна была вскоре идти на завтрак, а значит, можно будет подкараулить ее в общежитии.
Изучив карту, я пошла по крытой галерее в сторону здания, где проживали местные студенты. Галерея оказалась очень красивой, с деревянными столбами, поддерживающими прозрачную крышу и украшенными чудесной яркой росписью. Чистые стекла широких ромбовидных окон позволяли увидеть встающее над горизонтом солнце. Я даже остановилась на мгновение, залюбовавшись нежным золотисто-розовым восходом.
Только сейчас обратила внимание, что академия возвышается на холме, а внизу раскинулся прекрасный зеленый парк. Вся картина рождала потрясающее ощущение, будто вы находитесь в неведомом зачарованном уголке. И хотя за деревьями начинались широкие улицы, уводящие к городским воротам, отсюда вы их не видели.
Напомнив самой себе, что нужно торопиться, с трудом оторвала взгляд от красивого зрелища и поспешила к мраморным ступеням. Они вели из галереи прямо в широкий холл общежития с выложенным мозаикой полом и большим фонтаном посередине, изображавшим прекрасный распустившийся бутон диковинного цветка. Тонкие струи, окрашенные в золотистый и серебристый цвета, разбивались о дно чаши с мелодичным звоном, в котором слышалась тихая мелодия. Большие окна с витражными стеклами преломляли солнечный свет и раскрашивали гладкие бежевые стены в разнообразные цветные узоры, повторявшие изображения на стеклах. Необычайно красиво и слишком аристократично для подобного места.
Я прошла в пустой еще холл и заметила на противоположной стене большой белый экран, подобный тому, что висел на стене столовой. Подойдя поближе, приложила к нему ладонь и прочла высветившуюся надпись: «Список имен проживающих студентов и номера комнат доступны лишь учащимся академии». Досадно! Ладно, просто подожду Элинну здесь.
Я встала за колонной недалеко от окна и незаметно наблюдала, как постепенно большой холл наполняется гомонящими студентами. Радостные, сонные, раздраженные, улыбающиеся, смеющиеся — они спускались по ступенькам красивой и широкой лестницы с янтарными перилами. Девушки выходили со стороны левого крыла, а парни со стороны правого. Вдруг в толпе незнакомцев мелькнуло нежное лицо с тонкими благородными чертами. Девушка легко сбегала по ступенькам, улыбаясь кому-то в этой толпе, и приветственно махала узкой ладонью.
— Селена, — выдохнула я и уже хотела выбежать навстречу бывшей подруге, как вдруг вспомнила, где именно нахожусь, и, сразу представив реакцию студентов, вновь отступила за колонну. Проводив взглядом умчавшуюся в галерею тонкую фигурку, решила, что обязательно поговорю с ней, когда представится более подходящий случай. Наверное, ей здесь хорошо. По крайней мере, от той затравленной девушки, которую я встретила в коридоре аристократической академии в последний раз, не осталось и следа.
Прислонившись к прохладной колонне, продолжала наблюдать, как постепенно убывает поток голодных студентов. Как я и предполагала, Элинна появилась почти последней, и удивляться было нечему, сама знаю, как загружены всевозможными делами старосты. Не опасаясь больше быть зажатой со всех сторон враждебной толпой безжалостных виеров, я вышла из-за колонны и окликнула рыжеволосую девушку:
— Староста!
— Что? — Элинна оглянулась, увидела меня и скривилась: — Это ты? Зачем пришла?
— К тебе.
— Слушай, принцесса, я опаздываю на завтрак. Потом поговорим. — И она решительно направилась к галерее.
— Не стоит откладывать на потом важные дела.
— У меня с тобой нет общих важных дел.
— А как насчет того, чтобы утереть нос двум недотепам, возомнившим, что они самые непревзойденные маги на всем курсе?
— О ком это ты? — Элинна наконец-то остановилась и заинтересованно поглядела на меня. В этот момент по ступенькам в холл сбежало еще несколько девушек, и староста решительно поманила меня за собой в небольшой коридор. Подведя к окну и осмотревшись по сторонам, Элинна негромко произнесла: — Так о ком ты?
— Я говорила про тех двух парней, что вечно тебе досаждают. Совершают разные пакости, а тебе приходится расхлебывать.
— С чего ты так решила?
— Я тоже была старостой у себя в академии, за шалости других студентов в первую очередь выговор выносят именно нам.
— Может, я их и не люблю, но с чего ты решила, будто я стану помогать элите?
— Потому что будет очень интересно. Мы вместе заставим их выстирать мою грязную одежду.
— Да ну! Как ты их заставишь? Ректор Сенсарро не пойдет наказывать студентов только оттого, что они сами между собой разобраться не могут. Для этого у нас старосты и существуют. Он же вмешивается только в серьезных случаях или когда я лично его позову.
— А как ты его зовешь? — Мне вдруг стало безумно любопытно.
— Используя это кольцо. — Элинна показала мне маленькое колечко из зеленого прозрачного камня на среднем пальце правой руки.
— Так он маг-менталист?! — Я была поражена до глубины души. — Он слышит те мысли, что ты ему посылаешь с помощью этой вещи?
— Ну да, а что тут такого?
— Это же очень редкий дар!
— Абы кого не поставят во главе лучшей академии в королевстве.
Я едва не принялась спорить по поводу титула лучшей академии, но сама себя одернула и решила все-таки перейти к делу. Мне нужна была ее помощь, а потому не время для глупых склок.
— Если ты подговоришь своего друга, того, с которым вы… кхм, хорошо общаетесь и который помогал для меня кровать принести…
— Постой-постой, с чего ты решила, будто мы хорошо общаемся?
— А кто бы еще помог тебе принести вещи для ненавистной аристократки?
Элинна отвернулась, но я успела заметить, как зарделись ее щеки. Слегка улыбнувшись, продолжила излагать свой план.
Глава 19
План
— Эй, Летта. — Староста настойчиво стучала в дверь чулана.
— Заходи, — разрешила я, и девушка быстро проскользнула внутрь. Удобно устроившись на сундуке возле окна, Элинна окинула взглядом убогое жилище.
— Даже уютно стало, — заметила она.
— Смеешься надо мной?
— Нет. Самая обычная комната, только маленькая и без душевой. Зато только твоя.
Я скептически посмотрела на рыжую девчонку, рассматривавшую небольшую стопку носовых платков на подоконнике.
— Ты хорошо шьешь. Я думала, что аристократки ничего не умеют.
— Любая хорошо воспитанная девушка умеет шить, вышивать, музицировать, декламировать стихи, танцевать и многое другое. Этому мы учимся с самого детства.
— Да уж понятно, что стирать одежду, готовить и мыть полы вас не учат. О, миленькая сорочка. — Элинна указала на вывешенную сбоку от окна постиранную сорочку. — Где ты только ткань берешь?
— Ректор поделился.
— Слушай, — девушка присмотрелась к ткани, — а как ты стираешь? Тут, кажется, мыло присохло.
— Намыливаю, погружаю в воду и болтаю там хорошенько.
— Ха-ха!
— Что?
— Ткань тереть надо! Как иначе ты грязь отстираешь?
— А я откуда знаю как?
— Да-а, кажется, и правда лучше будет, если твои вещи Гер и Луз постирают. У них чище выйдет.
— Они согласились?
— Еще бы! Там такой спектакль разыгрался. Дин за завтраком им говорит: «Слышал, вы все к элите цепляетесь», — а те ему: «А почему бы не развлечься? А то ходит тут, нос задирает, будто она лучше нас, ну мы и показали ей, кто на самом деле лучший». А Дин отвечает: «А что, если она вас тоже в чем-нибудь обставит?» Те давай смеяться, типа, не смеши нас, эти элиты ничего делать не умеют. Дин тогда: «А давайте на спор, если она вас обставит, вы любое ее желание выполните, а если проиграет, тогда пусть она ваше исполняет».
— Какое их желание?
— А что он должен был предложить? Не ему же их желание исполнять.
— А дальше что?
— Ну а дальше они решили, что после ужина сюда придут и предложат тебе спор, а предмет спора ты сама выберешь.
— Очень уж они в себе уверены.
— Ну, как маги они достаточно сильные, потому и уверены. А самим выбирать — засмеют, скажут еще, будто они девчонки испугались, даже состязание полегче придумали.
— А те студенты, что держат лошадей в конюшне, согласятся одолжить их для скачек?
— Да уж полагаю. От хорошего зрелища здесь не отказываются. Это аристократы на все «фи» говорят, а мы церемонии разводить и притворяться не любим.
— Не притворяться, а контролировать свои эмоции и вести себя согласно этикету.
Читать бесплатно другие книги:
