Энеида. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского Вергилий

Переводчик Аркадий Аркадьевич Казанский

Редактор Татьяна Борисовна Казанская

Иллюстратор Аркадий Аркадьевич Казанский

Редактор Ирина Аркадьевна Казанская

© Вергилий, 2018

© Аркадий Аркадьевич Казанский, перевод, 2018

© Аркадий Аркадьевич Казанский, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-1902-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Перевёрнутое время. Вниз по лестнице, идущей вверх.

«ИЛИАДА» Гомера поражает;

«ОДИССЕЯ» Гомера восхищает;

«ЭНЕИДА» Вергилия вводит читателя в состояние ступора.

Читая «ЭНЕИДУ», многочисленные «комментарии» к ней, явственно ощущаешь, – мозги «сворачиваются» в трубочку. Недаром это произведение столь часто выворачивают наизнанку и травестируют.

Это вам не «слепой» певец Гомер, который не видит дальше собственного носа (который также не видит по причине собственной «слепоты»). Это – взгляд через целое тысячелетие, якобы.

Правдив ли взгляд Вергилия в своей основе? Безусловно, скажет нам маститый «академик от истории». Посмотрите на прописанную Вергилием шеренгу знаменитых исторических лиц «Древнего Рима», «потомков Энея и Аскания Юла», и сравните это с многотомной «Историей Рима» Теодора Моммзена (1817 – 1903 годы жизни), удостоенного Нобелевской премии, правда, не по истории, (удивительно, что подобной премии нет вообще), но, по литературе.

Считают ли Вергилия историком? Нет, только величайшим поэтом. Может ли человек видеть через века? Отдельное замечание, – можно ли представить себе, что простой поэт, не государственный и не церковный деятель, имеет доступ к столь обширной исторической информации, которого нет и в наши дни. Но, ведь никто не сомневается в его пунктирном изложении тысячелетней истории «Древнего Рима» от Зевса до Христа, никто не называет её: «Времён минувших анекдоты от Ромула до наших дней». Да и о Вергилии ли пишет это А. С. Пушкин (1799 – 1837 годы жизни), современник Моммзена?

А если это невозможно себе представить, что же мы видим перед собой на самом деле? Что представляет собой «ЭНЕИДА» и, собственно, величайший поэт Вергилий? Ответы на эти вопросы ждут нас впереди, в следующих книгах.

В настоящей книге, исходя из желания, – глубже понять и прочувствовать величайшего поэта, его бессмертную поэму, выполнено переложение «ЭНЕИДЫ» на современный литературный язык, 5 – стопным анапестом, в виде рифмованного стиха, с чередованием мужских и женских окончаний, пользуясь гениальным строем Дантовских трёхстиший, с тройной рифмой, с глубочайшим уважением к автору. Текст сверен с переводами «ЭНЕИДЫ» на русский язык А. А. Фета (1820 – 1892 годы жизни), В. Я. Брюсова (1873 – 1924 годы жизни), С. А. Ошерова (1931 – 1983 годы жизни), равно, как и с оригиналом поэмы на мёртвой латыни. Видно, что работа вышеуказанных поэтов над «ЭНЕИДОЙ» длится без перерыва полтора столетия. И это не считая ранних переводов другими поэтами России.

Мы не знаем, как звучит латынь в оригинале, не имеем (до сих пор) качественного латинско-русского словаря, который смог бы покрыть и раскрыть «ЭНЕИДУ». Даже наиболее полный латинско-русский словарь И. Х. Дворецкого (1894 – 1979 годы) не поможет нам в этом невозможно трудном деле. Полагаться приходится только на опыт перевода предшественников, сличая его в номинативном ряду с оригиналом на латыни, тщательно устраняя недочёты в переводе.

Предлагаемая книга является заключительной, в переложении трилогии «ИЛИАДЫ» и «ОДИССЕИ» Гомера, «ЭНЕИДЫ» Вергилия на современный русский язык. Проделав столь огромную работу, автор берётся за написание труда: «Комментарии к Троянской Войне», в которой представит истинных авторов вышеуказанных поэм, время их жизни и творчества, чтобы авторы величайших произведений не пребывали во тьме забвения неблагодарных потомков.

Почему я не называю Вергилия Публием Мароном, не привожу дат его жизни? Просто, – понимаю, – к этому нет ни малейших оснований, даже «Вергилий» – просто псевдоним.

С уважением, Казанский Аркадий Аркадьевич (1950 год – жив ещё)

Генеалогия богов Вергилия

Считается, что действующий состав Олимпийской семьи богов у Вергилия полностью соответствует составу семьи Олимпийских богов у Гомера. Однако Вергилий присваивает богам кардинально иные имена, не звучащие у Гомера, и это странно. В «ИЛИАДЕ» и «ОДИССЕЕ» Гомера нет ни малейшего намёка на то, что царь Эней, один из основных защитников Илиона называет Олимпийских богов иначе, чем Ахиллес и Агамемнон, осадившие и разгромившие Троаду и Илион. Что, Гомер не знает этого, или считает несущественным? Более того, Вергилий ни разу не упоминает имён богов Гомера, как будто не знает их, при этом Вергилию не удаётся избежать обвинений в «списывании» сюжетов «ИЛИАДЫ» и «ОДИССЕИ». Однако основные герои Гомера у Вергилия носят те же самые имена, что и у Гомера, за исключением единственного, – хитроумный Одиссей Гомера назван Вергилием Улиссом, злым и коварным выдумщиком Троянского Коня и основным вдохновителем и организатором разгрома Илиона. Эта загадка требует объяснения, которое ждёт читателя в следующих книгах. Здесь же приведём основной сравнительный список Олимпийских богов в версии Вергилия и Гомера, не вдаваясь в варианты их наименований:

Книга первая

Троянская Война оканчивается разгромом и сожжением Илиона войсками Агамемнона. Уцелевшие защитники Трои бегут в разные стороны, пытаясь найти укрытие, и основать новые государства на других землях. Царь Эней, один из основных защитников Трои, которого гонит богиня Юнона Сатурния, супруга верховного бога Иова (Юпитера) Сатурния, по воле богов бежит в Италию, к Лавинийским берегам, унося с собой Пенаты (Троянских богов). Энею суждено богами перенести Пенаты в Лаций и основать племя латинян. Наследникам Энея боги присуждают построить город Долгая Альба, затем основать Вечный Рим.

На другом берегу моря, в Ливии, далеко от устья реки Тиберин, беглецы из Тира основывают город крепость Карфаген, любимый богиней Юноной, мечтающей возвысить этот народ. Но богиня Юнона знает, – от троянской крови возникнет новый род, который принесёт гибель Ливии и разрушит Карфаген. Юнона люто ненавидит троянцев, гонит их везде; в Троянской Войне богиня стоит на стороне ахейцев, напавших на Трою. Кроме того, богиня Юнона имеет давнюю обиду на защитника Трои, царевича Париса, который в споре о красоте трёх богинь, – Юноны, Венеры и Дианы, как судья, отдал яблоко победы (яблоко раздора) богине любви Венере, а не Юноне, как старшей богине. Юнону оскорбляет и то, что супруг Иов берёт на Олимп Ганимеда, троянского царевича, за его красоту, сделав виночерпием Олимпа.

Видя флот Энея, плывущий по морю, Юнона решает его утопить, поминая, как богиня Паллада за дерзость топит царя Аякса Оилида ударом молнии. Юнона обращается к богу Эолу, владеющему всеми ветрами, просит его выпустить ветра на свободу из заточения, чтобы утопить корабли Энея, плывущие по Тирренскому морю; за это обещает дать Эолу в жёны нимфу Деиопею. Эол в долгу у богини Юноны, – та испрашивает у Иова для него бессмертие и жезл бога, отворяющий ветры; не смея ей отказать, выпускает ветры на свободу ударом жезла по скале. Поднимается ужасная буря. Эней, видя это, ужасается, сожалеет, что не погиб в Трое, как многие другие могучие герои и молится богам о спасении. Корабли Энея разбросаны по морю, часть их буря бросает на скалы Алтари, часть выносит на песчаную мель, – Сырты, корабль Оронта погибает в водовороте.

Морской бог Нептун, брат Иова и Юноны видит взволновавшиеся до самых глубин морские воды, просыпается, выходит из моря, и узнаёт происки своей сестры, Юноны. Нептун грозно укрощает ветры, отсылая их обратно, в Эолию, приказывает морским богам Тритону с Кимофоей снять корабли, севшие на скалы и на мели. Эней с семью кораблями направляется к берегам Ливии. Выйдя на берег, Эней ищет глазами свои корабли в море, но не находит. Тут он замечает стадо оленей, которых добывает в пищу спутникам. Во время пира они вспоминают погибших товарищей и скорбят о них.

Верховный Олимпийский бог Юпитер выходит на небо, видит Энея в Ливии; тут к Юпитеру подходит Венера, мать Энея, горюет о судьбе сына, которому Юпитер обещает дать власть над всеми земными царствами, вспоминая судьбу Антенора, основавшего город на новом месте после бегства из горящего Илиона. Юпитер успокаивает Венеру, говорит, – его слово твёрдо, всё непременно так и будет. Он пророчит долгое царствование рода Энея, через сына Энея Аскания (Ила), которого при бегстве переименовывают в Юла, которому суждено основать город Долгая Альба, предсказывая появление в их роде, в далёком будущем, близнецов Ромула (обожествлённого, как бог Квирин) и Рема, вскормленных волчицей, которые создадут Древний Рим, до правления величайшего Римского императора Юлия Цезаря. Юпитер посылает в Ливию гонца, своего с Майей сына, бога Меркурия, передать царице Карфагена Дидо приказ встретить и обласкать Энея со спутниками.

Эней, причаливший в Ливии, отправляется на поиски людей, встречает там свою мать, богиню Венеру в виде молодой охотницы, но не узнаёт её. Венера рассказывает ему историю царицы Дидо, пришедшей в Ливию из Тира, мужа которого, Сихея, царя тирийцев, убивает брат Дидо, Пигмалион, скрыв труп. Призрак Сихея является Дидо во сне, открывает коварство Пигмалиона, советует бежать из Тира, прихватив золото Пигмалиона, кроме того, открывает Дидо, где спрятан огромный клад. Дидо собирает спутников и корабли, переправляется в Ливию, к пунийцам, где после войны с ливийцами, покупает у них кусочек земли, который может накрыть шкура одного быка. Дидо режет шкуру быка на тонкие полоски, обводит ими кусочек земли и строит на ней крепость Бирса, начало Карфагена.

Богиня Венера расспрашивает Энея, кто он и куда плывёт; Эней повествует матери о своих бедствиях. Венера успокаивает сына, говорит, – все его корабли, кроме одного вернутся, и удаляется. В это время она озаряется сиянием; одежда соскальзывает с неё, и Эней узнаёт мать-богиню.

С верным спутником Ахатом Эней отправляется искать город царицы Дидо Сидоньи. Богиня Венера окутывает их облаком, делая невидимыми, и удаляется в Пафос. Эней с Ахатом приходят к строящемуся городу Карфагену, где создаётся величественный храм, на стенах которого изображены сюжеты о Троянской Войне по мотивам великого поэта Гомера. Из ахейцев изображены оба Атрида, Ахиллес, Диомед, убивший в ночной вылазке царя фригийцев Реса, троянский царевич Троил, убегающий от Ахиллеса, но убитый им, троянские жёны, идущие в храм богини Паллады просить защиты, Ахиллес, влекущий труп воеводы троянцев, Гектора вокруг Илиона, за своей колесницей, царь Трои Приам, выкупающий у Ахиллеса тело сына Гектора, защитники Илиона во главе с Мемноном, амазонки, ведомые Пентесилеей. Царица Дидо также приходит в храм, подобная богине Диане, дочери богини Латоны и Иова, занимает свой трон. Вдруг Эней видит приближающихся своих товарищей, Клоанта, Антея и Сергеста, которые спаслись от бури со всеми кораблями, кроме одного. Старейшина Энея, Илионей рассказывает царице об их бедствиях на море, и просит помощи, чтобы троянцы смогли отправиться дальше, на поиски заветной Гесперии в Италии, стране, где живу энотры, или же в Сицилию, где обосновался троянец Акест, потомок героя Эрикса. Царица Дидо благосклонно принимает спутников Энея, после чего и сам Эней появляется из облака перед царицей. Царица Дидо потрясена видом и красотой царя, вспоминает о приходе Тевкра, предка троянцев в Тир, и приглашает Энея со спутниками в гости. Эней посылает Ахата за сыном Асканием и подарками для царицы Дидо.

Богиня Венера, не доверяя тирийцам, и боясь козней богини Юноны, заменяет Аскания на своего сына Купидона, – бога любви, сводного брата царя Энея, поручая ему сжечь сердце Дидо любовью, Аскания же забирает к себе на Киферу. Купидон (Амур) приходит к Дидо под видом Аскания и внушает ей страстную любовь, стирая память об убитом муже Сихее. Царица Дидо открывает пир возлиянием богам; певец Иоп поёт для пирующих о звёздах и планетах; Дидо, влюблённая в Энея, в который раз расспрашивает Энея о событиях и героях Троянской Войны, и его скитаниях по морям.

Муза, пой об Энее, – в Италию первым из Трои, —

Роком взятый беглец, – к берегам Лавинийским приплыл.

По морям и далёкой земле разбросала, расстроив,

Воля божья, жестокой Юноны злопамятной пыл.

5 Вёл и войны герой, – до того, когда, город воздвигнув,

Перенёс богов в Лаций, где племя возникло латин,

Долгой Альбы отцы, стен бессмертных Высокого Рима.

Муза, спой и о том, по причине какой довели

Так царицу богов, что герой, благочестием дивный,

10 Столь по воле её претерпел вдруг превратностей злых,

Столь трудов. Неужель небожителей гнев так искусен?

Город древний стоял, – беглецы в нём из Тира сошлись;

Звался он Карфаген, – вдалеке Тиберинского устья,

Против брега Италии; был люд бесстрашен для битв.

15 Больше стран всех Юнона любила его простодушно,

Даже Самос забыв, где её колесница стоит,

Где доспехи её. И мечтала богиня напрасно, —

Коль позволит Судьба, это царство возвысить решив.

Но слыхала она, что возникнет от крови троянской

20 Род, какой ниспровергнет твердыни тирийцев во прах.

Царский этот народ, войной гордый победною, ясно, —

Гибель Ливии он принесёт, – Парка ждёт так в судах.

Истомил страх Сатурнию, память о битвах, смятенье;

Прежде, где от троян защищала аргивян в местах,

25 Злая ненависть давней обидой питалась, с рожденья

Скрытой где-то в душе, – не забыла супруга угроз,

Суд Париса, к своей красоте благородной презренье,

Ганимеда почёт, ненавистный род царский, до слёз.

Гнев её не слабел; и троянцев в невзгоды бросала,

30 Что спаслись от данайцев, и от Ахиллеса угроз;

Долго, многие годы, их в Лаций она не пускала, —

По солёным блуждали волнам, гнал морями их Рок.

Сколь огромны труды, положившие Риму начало!

С виду скрылся Сицилии берег едва, гладь дорог

35 Вспенят носом суда, поднимая и парус на радость.

Тут Юнона, в душе свою рану открыв для тревог,

Так сказала себе: «Отступить, побежденной, мне надо?

И троянца вождя от Италии не отвратить?

Пусть Судьба не велит! Но ведь сил же достало Палладе, —

40 Флот аргивян спалить, а самих их в пучине топить,

За вину Оилеева сына Аякса, примерно?

Та метнула из тучи Иова огонь, запалив,

Разнесла корабли, всколыхнула и волны, и ветры.

И Аякс, из груди выдыхавший огонь от костра,

45 Вихрем вынесен был, и к скале пригвождён островерхой.

Я ж, царица богов, и Иова супруга, сестра,

Битвы столько уж лет веду с этим народом, как дура!

Кто ж Юнону почтёт, перед ней не испытывав страх,

Кто, с мольбой преклонясь, на алтарь мой положит хоть шкуру?»

50 Помышляя в душе так, объятой обиды огнём,

В край богиня спешит, ураганом чреватый и бурей,

На Эолию, там, где в пещере большой царь Эол

Ветры шумные держит и Австры враждебные грозно,

Высшей властью смирив их, тюрьмой и цепями обвёл.

55 Ропщут гневно они, и громады им рокотом грозным

Отвечают вокруг. Но сидит на вершине царь сил,

Скиптродержец Эол укрощает гнев душ их серьёзно, —

Или море с землёй, и высокие неба красы

В бурной страсти сметут и развеют по воздуху буйно.

60 Всемогущий Отец в мрак пещер потому заточил,

Взгромоздив горы сверх; опасаясь их злобного буйства,

Дал владыку-царя им, который условие внял, —

Их сдержать, не ослабить узду по приказу безумца.

Догадалась Юнона Эола словами пленять:

65 «Власть тебе дал Родитель богов, и людей повелитель, —

Бури моря смирять или вновь над пучиной вздымать.

Род враждебный плывёт по тирренским волнам; мой Родитель

Илион и сражённых Пенатов ведёт до стола,

Что в Италии. Ветер обрушь на корму им, властитель,

70 Разбросай корабли врозь, рассей по пучинам тела!

Дважды семеро нимф, все в блистании тел обнажённых,

У меня есть, но Деиопея красой всех взяла.

За услугу твою я тебе отдаю её в жёны,

Вас на все времена нерушимый тот свяжет союз,

75 Чтоб прекрасных детей ты родителем стал, многоженец».

Отвечает Эол ей: «Забота твоя и твой груз

Знать, что хочешь, а я повеления лишь исполняю.

Ты снискала мне жезл, да и милость Иова, клянусь!

Ты мне право даёшь возлежать на пирах, хоть и с краю,

80 Повелителем сделав меня бурь и туч дождевых».

Молвив так, – он обратным концом от копья ударяет

Пустотелую гору, – и ветры, живее живых,

Рвут в открытые двери, и вихрем несутся над сушей.

До глубокого дна возмущают всё море, разрыв,

85 Вместе выпорхнув, Эвр, Нот; обильные бури несущий

Африк; волны вздувая, на берег их мчат, в окоём.

Крик троянцев сливался со скрипом снастей, парус рвущих.

Тучи небо и свет из очей похищают и днём, —

Непроглядная ночь покрывает бурлящее море.

90 Небосвод вторит грому; Эфир полыхает огнём, —

Близко верная Смерть отовсюду мужам грозит вскоре.

Холод тело Энея внезапный сковал. И, с мольбой,

Руки к звёздам воздев, небесам молвит громким укором:

«Трижды краше блажен, кто под стенами Трои большой,

95 Пред очами отцов сам в бою повстречался со Смертью!

О, Тидид, из народа данайцев храбрейший герой!

О, когда б довелось на полях илионских, поверьте,

Испустить дух и мне, под ударом могучим, где лог,

Там, где Гектор сражён Эакида копьём, где безмерный

100 Сарпедон пал, где много неся Симоента поток

Шлемов, панцирей, тел и щитов от троянцев качает!» —

Говорил он. Меж тем ураганом ревущий клубок

Яро рвёт паруса, Аквилон весь до звёзд воздымает.

Вёсла ломит; корабль, повернувшись, подставил волнам

105 Борт; туда же несётся крутая гора водяная.

Здесь на гребне волны корабли; расступились же там

Воды, дно обнажив и песок разметав на просторе.

Корабля три загнав, Нот бросает на скалы, на срам, —

Италийцы зовут Алтарями те скалы, средь моря

110 Скрыт в пучине хребет; и относит ещё судна три

Эвр с глубин на песчаные мели, Сирты; бросив в горе,

Разбивает о дно там, и валом песка заградил.

Видит он, – на корабль, что увозит ликийцев с Оронтом,

Сверху пала волна, с необузданной силой громит

115 По корме, и стремительно кормчего в море уносит.

Там другой повернулся трикратно на месте корабль

Валом грозным, – пропал вмиг в воронке от водоворота.

Редко видны пловцы средь широкой пучины, и скарб, —

По волнам плывут доски, щиты, и сокровища Трои.

120 Корабли же Ахата и Илионея, на волны попав,

И Абанта корабль, и Алет им который построил, —

Одолела уже непогода, им днища порвав,

Влагу чуждую внутрь пропускают их швы все, раскроясь.

Слышит меж тем Нептун, – море стонет, себя в пену рвав;

125 Чует, – воля дана непогоде, что вдруг всколыхнулись

Воды самых глубин, – сразу, в тяжкой тревоге, желав

Обозреть свое царство, он голову поднял, проснувшись.

Зрит, – Энея суда разбросались, попали в Сирты,

Волны гонят троянцев, в пучину же небо уткнулось.

130 Открывались ему тут разгневанной козни сестры.

Эвра он призывает, Зефира, кричит, недоволен:

«До чего вы дошли, возгордившись природой, быстры,

Ветры! Смеете вы, – и моей не спросив даже воли,

Небо, землю смешать и громады поставить стеной?

135 Вот я вас! А теперь пусть улягутся пенные волны, —

Вы ж за эти дела все наказаны будете мной!

Мчитесь быстро, – чтоб вашему так господину сказали:

«Вручены мне по жребию власть и трезубец морской,

Не ему – мне! Его же владения – тяжкие скалы,

140 Ваши, Эвр, там дома. Так пускай и печётся о них, —

Над темницей ветров пусть Эол лишь господствует, славный»».

Говорит, – усмиряет смятенное море он вмиг,

Разгоняет толпу туч, и на небо Солнце взмывает.

Со скалы сам Тритон с Кимофоей столкнули на низ

145 Мощной силой суда, и трезубцем их бог поднимает,

Путь открыв сквозь Сирты им, утишив пучину, он рад,

Сам по гребням валов лишь на лёгких колесах летает.

Иногда начинается так вдруг в толпе, наугад,

Бунт, – безродная чернь, ослеплённая гневом, мятётся.

150 Взяты буйством в оружье, – там факелы, камни летят.

Но увидя, что муж, благочестный и доблестный, рвётся

Славно, – все обступают его и внимают без дел,

Слову, что им смягчает сердца, и душа тем спасётся.

Так и на море гул затихал, лишь родитель глядел, —

155 Гладь его обозрев, пред собою он небо очистил;

Повернув скакунов, в колеснице послушной летел.

Правят путь между тем энеады усталые ближе, —

Лишь бы суша была! И к Ливийским плывут берегам;

Есть укромное место, где гавань спокойную лижет,

160 Брег собою прикрыв, островок; набегая, волна

Разбивается здесь и расходится лёгким волненьем.

С той, с другой стороны, притаились утёсы; от дна

Две скалы поднялись; под отвесной стеной безмятежна

Гладь, спокойная вечно. Меж листьев поляна видна,