Энеида. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского Вергилий

565 Энеады, о вас кто, о Трое не знает спалённой,

Не слыхал о войне, об отваге троянцев ничто?

Не настолько в груди у пунийцев сердца очерствлёны,

Прочь не гонит коней от тирийцев и Солнца поток.

Если к пашням Сатурна, в великую вы Гесперию,

570 Или к Эриксу плыть захотите, к Акесту, – ну, что ж,

Помогу вам, припасы все дам, отпущу невредимо.

Если ж в царстве моём захотите остаться, хвалю, —

Город, что возвожу, – он весь ваш! Корабли приводите!

Я троянцев с тирийцами вместе навек полюблю.

575 Пусть бы царь ваш Эней Нотом был ураганным подхвачен,

Принесён к нам! А я по всему побережью пошлю, —

До пределов Ливийских обыщут пусть вестники чащи, —

Может быть, по лесам иль селеньям блуждая, идут».

Духом храбрый Ахат тут воспрянул от речи царящей,

580 С ним родитель Эней, – прорываться сквозь облако ждут.

Ободряет Энея Ахат: «Сын богини державной,

Думы молви, какие, в душе зародившись, растут?

Глянь, – опасности нет, и все спутники с флотом сбежались.

Лишь один не вернулся корабль, – мы видали, пропал,

585 Утонул. Материнские все же сбылись предсказанья».

Лишь промолвил он так, – и тотчас золотое, как лал,

Разрывается облако, в чистом Эфире растаяв.

Пред народом Эней встал, – божественный свет осиял

Плечи ярко, лицо, ибо матерь сама вдруг расправит

590 Цесаревича кудри; и юности блеск, засияв,

Гордой радостью глаз у героя огонь зажигает.

Так слоновую кость украшает искусство оправ;

Мрамор иль серебро в золотой Паризийской оправе.

Он собранью всему, и царице нежданно представ,

595 Обращается тут: «Кого ищете вы, – здесь поставлен.

Я троянец Эней из Ливийского моря спасён.

О, взошедшее Солнце, троянцев лишь беды представлю,

И своих беглецов, из данайцев кто спасся со мной,

Нас, лишённых всего, испытавших в морях и на суше

600 Столько тяжких трудов, принимаешь ты в город, в дом свой.

Сил не хватит теперь, Дидо, нам благодарность за случай

Воздавать, – сколько в мире дарданцев сейчас ты спасла.

Коль бессмертные чтят благочестье, и есть невезучим

На земле справедливость, и ты поступить так смогла, —

605 Есть награда тебе? Неужели родитель твой гордо

Не счастливый? Ужель не достойны родители слав?

Льются реки доколе к морям, и доколе по горным

Склонам тени скользят, и светила на небе ночном, —

Имя вечно пребудет твоё и в хвале, и в фаворе,

610 Земли б нас ни призвали какие», – промолвив, рукой

Правой, – Илионея, Сергеста же левой, в поклоне

Обнимал и Гианта тут, с храбрым Клоантом, с собой.

Гостя взвидев едва, в изумлении Дидо Сидонья,

Устрашилась Судьбою, и голос её потрясён:

615 «Что за жребий, скажи, через столько опасностей гонит

Сын богини, тебя? К берегам, ты какой занесён

Силой? Ты же, – Эней, твой отец, – Дарданид Анхиз важный;

Ты Венерой во Фригии, близ Симоента рождён.

Вспоминаю, – в Сидоне как Тевкр появился однажды, —

620 Из отчизны был изгнан он; царство стремился скорей

Властью Бела добыть; ну, а Бел, мой отец кровожадный,

Кипр тогда разорил и под властью держал, царь царей.

С того времени знаю я всё, – как троянец скитался,

Знаю имя твоё, имена пеласгийских царей.

625 Был троянцам врагом, но о них с похвалой отзывался;

Утверждал, что от корня старинных троянцев рождён.

Поспешите, мужи, и под кров мой войди, кто собрался!

Лично бедствий таких я изведала много, – дождём

Нас несчастья гоняли, и здесь лишь осели когда-то.

630 Горе знаю, – несчастным помочь оно учит добром».

Молвя это, царица уводит Энея в палаты

Дома; в храме почётные жертвы назначив скотом,

К брегу двадцать быков отправляет царица богато,

Сто огромных свиней со щетиною жёсткой; по сто

635 И ягнят, и овец жирных; с ними весёлого бога,

Вакха дар посылает; уж всё до краёв налито.

Изнутри дом меж тем в роскошь царскую убран премного;

Пир готовят в покоях дворца, все ковры стелют там, —

Тканы пышно они и украшены пурпуром гордым.

640 Отягчён серебром стол, на золоте кубков чекан

Предков славных деяния выбил предлинной чредою,

Дедов подвиги многих, с древнейшего рода начав.

Тут Эней, – в отца сердце, для сына не знает покоя

Ведь любовь; сразу сам посылает Ахата гонца, —

645 Чтоб Аскания он известил и привёл его в город, —

Об Аскании милом заботы всегда у отца.

С ним дары принести Илиона, с погибели взятой,

Унесли, – от златого шитья тяжелее свинца

Плащ, шафраном окрашен, с узором из листьев аканта, —

650 Уходя из Микен, аргивянка Елена его,

Получивши от Леды, в Пергам, к беззаконному браку

Увезла убор дивный. Ещё принести скажет он, —

Скиптр отцовский; им в прежние дни Илиона владела

Дочь Приама старейшая; с ним ожерелье, – кулон

655 Весь жемчужный; венец золотой, что камнями отделан.

Быстро двинулся в путь тут Ахат, к кораблям поспешив.

Киферея в душе новый замысел меж тем лелеет,

И готовит обман, – чтоб к царице, дарами пленив,

Купидон шёл, Аскания вместо, сменивши обличье,

660 Сжёг безумием сердце, в крови её пламя разлив.

Ведь богиню страшит двоедушье тирийцев двуличных;

Гнев Юноны безумной тревогою ночь спать не даст.

С речью мягкой она обратилась к Амуру, как сыну:

«Помоги, мой сынок, лишь в тебе и величье, и власть;

665 Молодец, стрел отца не боишься, сразивших Тифона;

Прибегаю с мольбой, к твоей силе священной припасть!

Знаешь ты, – брат Эней твой, гонимый всезлобной Юноной,

Долго гладью морской и по всем побережьям блуждал, —

Сам об этом скорбел ты со мною единою скорбью.

670 Финикиянка Дидо словами его задержать

Льстится. Я ж опасаюсь Юнонина гостеприимства, —

Чем оно обернётся? Ужели упустит, – всё взять?

Вот, задумала я, упредив её козни, царице

Дидо выжечь всё сердце огнём, чтоб бессмертный не мог

675 Чувства ей изменить, чтоб, как я, ей в Энея влюбиться.

Слушай замысел мой, – мы всё сможем проделать с тобой, —

Ведь наш мальчик, рождённый для мира, его чтоб устроить,

Вызван милым отцом, – собирается в город Сидон,

Дар несет, что спасён был из волн и пылающей Трои.

680 Внука я, усыпив, на высоты Киферы умчу,

Иль в своем Идалийском священном приюте укрою,

Чтобы козней не знал, и не мог помешать им ничуть.

На одну только ночь ты свой облик изменишь обманно;

Мальчик сам, прими временно образ же мальчика, суть,

685 Чтобы, – только тебя на колени Дидона посадит,

Здесь, на царском пиру, возлиянья Лиэя забудь;

Лишь обнимет тебя, поцелуй тебе сладкий подарит, —

Тайный пламень вдохнув в неё, сможешь её обмануть».

Мамы милой словам тут Амур покорился, снимает

690 Крылья; радостно, Юла походкой пускается в путь.

Но Венера Аскания в сладостной дрёме, погладив,

В Идалийские рощи уносит сама на руках,

Где меж стройных дерев, овеваемый запахом сладким,

Спит в душистой тени, где цветы майорана растят.

695 Купидон веселящийся, матерью послан заране,

И царице тирийской приносит дары, с ним Ахат.

Оба прибыли, где, на завешенном гордою тканью,

Золотом своём ложе, царица в средине. Лежат

И родитель Эней, и троянские юноши, станом

700 За столом разместившись на пышных покровах все в ряд.

Слуги воду для рук, и с дарами Цереры корзины

Подают; полотенца со стриженой шерстью дарят.

Там рабынь пятьдесят чередою предлинной носили

Яства пышным гостям; благовонья Пенатам возжечь,

705 Сто рабынь и сто слуг, им же возрастом равных, служили,

Ставя блюда на стол, наливая все кубки до плеч.

В день так много тирийцев в весёлом чертоге садятся, —

Всем царица велит на прекрасные ложа возлечь.

Все дивятся дарами Энея, на Юла дивятся,

710 Виду бога цветущему, речи притворной его,

И покрову одежды с узором из листьев аканта.

Завороженней всех остальных, оглядела всего, —

Наглядеться не может, на муки приняв обреченье

Финикиянка сердцем; и мальчик прекрасный, бегом

715 Сел, за шею Энея обняв, лишь короткое время

Побыл с мнимым отцом, – пусть любовь его только поёт,

И к царице пошёл. Та глядит неотрывно, скорее

Льнёт всей грудью к нему и ласкает его; не поймёт, —

У неё на колени сам бог всемогущий садится.

720 Акидалия мать о Сихее ей память сотрёт

Понемногу из мысли, чтоб к новой любви обратились

Думы праздные, сердце ожившее, очи глядят.

Пировать все окончили; моют столы челядинцы,

Вот приносят кратер ёмкий, кубки налиты стоят.

725 Шум в чертогах течёт, и хвалебные возгласы реют;

С потолков золочёных свисая, лампады горят,

Озаряют обширный зал, пламенем мрак одолевши.

Приказала царица дать чашу златую на стол,

В блеске множества ценных камней, – это Бела наследье;

730 Наливала вином, – и в молчанье сказала потом:

«Даровал чужеземным гостям ты права, о, Юпитер!

Дай тирийцам, троянцам ты радостный день, золотой

На сегодня. Пусть память в потомках о нём сохранится!

О, Юнона, о, Бахус, податель веселья, стола, —

735 Славьтесь! Вы же наш пир благосклонно почтите, тирийцы!»

Так сказала и богу почётную влагу лила,

Прикоснулась губами лишь чаши священной немного,

В руки Битию, пить приглашая, её отдала.

Чашу пенную он осушает до дна золотого.

740 Золочёную взявши кифару, коснувшись струны,

Тут Иоп заиграл, что Атлантом научен премного.

Пел о трудных деяниях Солнца, блужданьях Луны;

Взялись люди откуда, животные, дождь и светила, —

Голубых звёзд Гиады, Арктура, Медведиц двойных;

745 Отчего спешит Солнце зимой в Океан опуститься;

Отчего медлит летом спуститься на землю, к нам, ночь.

Рукоплещут, певца награждая, троянцы, тирийцы, —

Возлежа меж гостей, коротая в беседах всю ночь,

Упивалась любовью несчастная Дидо царица.

750 О Приаме она и о Гекторе слушать не прочь

От героя: «В доспехах Аврора могла появиться?

И о страшных конях Диомеда; каков Ахиллес;

Бедах граждан твоих, и о бранных трудах поделиться,

И о кознях данайцев, скитаниях в мире чудес», —

755 Молвит просто Энею: «Уж лето седьмое катится,

Унося всё тебя, по волнам и ветрам, до небес».