Спецназ его императорского величества Куницын Владимир

Глава одиннадцатая

ФИЛИНО

Серый моросящий дождь не прекращался с ночи. Мокрые деревья теряли листву, опадающую на траву, лужи, раскисшую глину дорог. Сочащаяся с неба вода загасила наконец тлеющие бревна, которые совсем недавно были стенами дворовых изб.

Промотавшись полдня, Каранелли вернулся в барский дом усадьбы Даниловых, которую теперь на всякий случай охраняла рота егерей. Вчера, ранним, так неудачно сложившимся утром, Луи был просто раздавлен. Когда под Смоленском пропал Николя, а возле Бородино пуля раздробила кисть Ришара, это не вызвало особых эмоций. Война есть война, без потерь не бывает. Но за одну ночь потерять троих!

Вчерашний день промчался, как пуля, выпущенная из пистолета. После похорон товарищей расстроенный Арменьяк не смог найти две мины на лесной дороге. Ставили ночью, а к утру они будто испарились. Каранелли решил, что потерь на сегодняшний день более чем достаточно, и запретил продолжать поиски. Просто приказал всем держаться подальше от дороги.

Только после обеда занялись изучением следов. Этьен, лучший следопыт отряда, до самой темноты ползал по берегу Днепра, затем по тропинкам леса. И поздним вечером Каранелли знал, как перемещались отряды Данилова и Давыдова. До того момента, когда после залпа взвод князя вернулся к лошадям на поляну.

— Стемнело в лесу рано. Завтра найду, куда они ушли.

Но дождь спутал все карты. Размытые тропинки и лужи спрятали следы Данилова и его драгун. Но из того маневра, что совершили два десятка наездников, можно легко догадаться, что русские специально поставили засаду. И не нужно быть провидцем, чтобы понять, на кого. Единственный вопрос, который мучил Каранелли: что это — попытка любой ценой отомстить за погибшего корнета или специальная охота, когда противнику известны силы и манера ведения боя его отрядом?

Судя по тому, что, обнаружив себя залпом, русские сразу же ушли, покинув выгодную позицию, им не хотелось вступать в бой. И связано ли это с тем, что Данилов знает реальную мощь противника? Наивный вопрос, а с чем же еще? Нужно просто вспомнить, кто ранил Ришара у Бородино. А стрельба по ночному лесу? Это ведь не вдогонку сбежавшему «графу Каранееву» — слишком поздно. Стрельба наугад велась, чтобы не допустить нападения, дать возможность уйти из усадьбы! Конечно, Данилов понимал, с кем имеет дело. И что? Устраивает засаду! Подумать только, устраивает засаду, вместо того чтобы бежать без оглядки!

И хотя злость захлестывала Каранелли, он не мог не признать, что Данилов просто мастерски использовал его ошибки. Которые сумел просчитать заранее.

Каранелли сидел в кресле у растопленного камина, в той самой малой гостиной на втором этаже, где его пытались схватить. Он не обращал внимания на картины, а потому не сразу сообразил, что со стены на него смотрит князь Данилов. На портрете, выполненном маслом, Николай выглядел значительно моложе, но, несомненно, это был тот человек, который позавчера принимал их в доме. С которым они, перекинувшись парой слов, разошлись у Псарево, на Бородинском поле. «Теперь уже без стрельбы не разойдемся, — мелькнула мысль. — Надо показать портрет всем».

Глядя на струйки воды, медленно ползущие по стеклу, Каранелли понимал — нужно принимать решение, что делать дальше. У него приказ императора на поиск и уничтожение двух противников. Тот удивительный шанс, когда они оказались вместе в одном доме, он бездарно упустил. За кем идти теперь?

Если за гусарами, то Данилов сам придет. Он же охотник. Только Давыдов дня три не появятся, князь наверняка посоветовал держаться подальше. Уходят гусары на запад, к Смоленску, и не найти их, пока себя не проявят. Ну, а раз так, не обессудь, подполковник Данилов, первым будешь.

Дождь нарушил все планы. Вчерашним ранним утром без всяких приключений Данилов ушел с драгунами в глубь леса, где по известной еще с детства тропе вышел к Днепру намного выше брода, проскользнув между двумя болотами. За ними стояло Филино, маленькая, самая дальняя деревенька поместья Даниловых. В объезд до нее пятнадцать верст.

Здесь Николай чувствовал себя в полной безопасности, два пути отхода создавали впечатление неуловимости драгун. Но отсиживаться в деревне Данилов не собирался. Удачный залп из леса около усадьбы показал, что лазутчиков тоже можно побеждать.

Прибытие князя вызвало немалый переполох. За всю жизнь Николай бывал здесь лишь несколько раз, но, естественно, стоило лишь только появиться, его немедленно узнали. Такого восторга крестьяне не испытывали много лет. Из слухов, что добрались до Филино, жители знали, что Дорогобуж занят французами, а их главный — то ли царь, то ли король — дошел вместе с армией до Москвы и теперь сидит в Кремле. А тут молодой князь приезжает вместе с драгунами.

— А знаешь, Николай Тимофеевич, если честно, напугался я там, в усадьбе, — сказал Азаров, когда они с Даниловым сидели за столом в охотничьем доме.

— Ну так уж и напугался! Кажется мне, что тебя пугать, как говорит Порфирич, только пугалки зря переводить.

— Нет, страшно было. Оттого, что непонятно. Вроде стреляют из леса, думаешь, что за дом спрятаться можно, а нет! Словно гренадеры гранаты во двор закидывают. Что это у них за оружие такое?

— Потом расскажу. А сейчас давай ложиться, чтобы к вечеру выспаться. Я за двое суток часа четыре всего поспал, глаза слипаются.

Данилов не соврал, сон наваливался, как снег в феврале. Но себя-то не обманешь — побоялся князь рассказывать. Глупости, конечно, суеверия, но слишком свежо еще было то, что случилось с корнетом Беловым.

К вечеру небо затянуло тучами. Лес изменился, укрытый совершенно непроглядной темнотой. Драгуны, проспавшие весь день, вышли с наступлением сумерек, чтобы вновь подобраться к усадьбе. Вернулись назад к полуночи — Данилов потерял тропу и, проплутав, с огромным трудом нашел дорогу на Филино. Прошлой ночью лес был намного приветливей, луна помогала искать путь.

Отправив драгун отдыхать, Николай решил снова выйти перед рассветом. Конечно, это опасней, чем ночью, но не сидеть же в уютной деревне всю войну! А значит, надо идти искать «графа Каранеева». Пошел дождь, капли с легким шумом посыпались на землю, словно приглашая ко сну. Но Данилову с Азаровым не спалось. Николай рассказывал все, что знал о французских лазутчиках. С самого начала, по порядку, с гибели Шмидта под Кремсом. Азаров слушал не перебивая, лишь изредка задавая вопросы, в которых не было ни изумления, ни недоверия.

— Знаешь, если бы сам не видел, никогда бы не поверил, — проговорил майор, когда князь закончил рассказ. — Спасибо, Николай!

— За что?

— За то, что взял с собой. Это то, что нужно.

С рассветом подполковник решил идти пешком, оставив лошадей в Филино, до усадьбы напрямую не более шести верст. Найти дорогу теперь оказалось делом несложным, однако двигались очень медленно. Пробираясь густым ельником, где-то на середине пути, Николай вдруг отчетливо услышал голоса и быстро расположил драгун в засаде на окраине полянки. Но, просидев больше двух часов за стволами толстых деревьев, драгуны так никого и не увидели, хотя голоса еще несколько раз звучали не очень далеко.

— Не удалась засада, командир, — негромко сказал майор.

— А не слишком ли мы размечтались — чтобы французы каждый день перед нашими ружьями хороводы водили?

Никогда не знаешь, где споткнешься и что упасть тебе не позволит. Кто мог знать, что противный мелкий дождь спасет взвод?

Данилов решил еще раз воспользоваться сосной на поляне, чтобы заглянуть в усадьбу. На этот раз, чтобы понять, что французы в барском доме, можно было не залезать на верхушку. Белесый дым из каминных труб поднимался над мокрым лесом, смешиваясь с облаками, покрывшими небо ровной серой мглой.

Светлого времени в запасе имелось еще несколько часов, и князь решил подобраться вплотную. Чем черт ни шутит, может, удастся еще кого-нибудь подстрелить.

Дорогу, идущую от заднего въезда в усадьбу, пересекали осторожно, ожидая подвоха. Очень густой ельник создавал серьезные трудности. Нужно было выйти в одном месте, пройти шагов тридцать по самой дороге, и только тогда появлялась возможность снова уйти в лес.

Первые двое драгун проскользнули легко и бесшумно. Следом решил идти Данилов, чтобы организовать прикрытие для остальных. Все внимание князя сосредоточилось на том месте, где дорога выходила из леса. Уши ловили каждый звук. Рука сжимала рукоять пистолета, который Николай прятал от дождя под плащом. Вдруг он обратил внимание на небольшие ямы, вырытые на дороге в полнейшем беспорядке. Хитро! В темноте что лошадь, что человек могут сломать ногу, если попадут в такую яму. И в этот момент в земле, под ногой Данилова, глухо грохнуло.

Щелчок, чуть громче, чем от горящего полена, раздался с улицы, но Луи безошибочно узнал, даже за закрытыми окнами, отдаленный выстрел.

Быстро поднявшись, Каранелли пошел на первый этаж. Едва он спустился с лестницы, как навстречу ему, с улицы, влетел Доминик.

— В лесу стреляли!

— Я слышал! Наши все на месте?

— Да. А за егерей не скажу.

— И не надо, у них свой командир есть. Кстати, вот он!

Капитан, командир роты егерей, показался из гостиной.

— Прошу вас, мой друг, — чуть копируя императора, проговорил Каранелли, — поднимите в ружье ваших людей. Потом приходите наверх, я объясню вам, что нужно сделать.

Через три минуты капитан уже стоял у стола на втором этаже. Луи водил по карте короткой указкой.

— Один взвод оставьте здесь. Двумя другими прочесывайте лес. Можно, и даже нужно, шуметь так, чтобы вас было слышно за пятьсот шагов. Вы должны выйти к этому хутору.

Указка уперлась в точку, обозначенную как Никольское. Если судить по карте — это несколько изб, зажатых между лесом и болотом, которое отмечено как непроходимое.

— А вот подходя к хутору, ведите себя тихо. Постарайтесь закрыть все отходы через лес, оставив только дорогу. Мы поедем по дороге. Надеюсь, что ваши егеря и болото не дадут уйти русским незаметно. Если они там есть.

— А если нет?

— Тогда нам придется уже в вечерних сумерках возвращаться в усадьбу. Вас это не пугает?

— Нет.

— Хорошо, капитан. А скажите, вы лично, где считаете может скрываться взвод русских драгун?

— В лесу.

— Слишком холодно, придется жечь костры и тем самым выдать себя. Лес не так уж велик.

— Тогда, пожалуй, вы правы, лучше, чем этот хутор, места нет.

— Ну вот и отлично. Выполняйте приказ.

Глядя вслед вышедшему офицеру, Каранелли произнес:

— Боюсь, что князь Данилов не так прост, как наш капитан. Прихвати, пожалуйста, теплую одежду на трех-четырех человек.

Выехав из-за поворота дороги, десять всадников галопом влетели на хутор, но ни одного выстрела не прозвучало им навстречу. Ни один солдат не метнулся между домами. Никого, кроме крестьян.

Вышедшие из леса егеря по приказу Каранелли сгоняли жителей, которых с трудом набралось два десятка, к колодцу, что стоял в центре. Неожиданно Луи увидел среди крестьян Порфирича.

— А что делает дворецкий на забытом Богом хуторе? — спросил француз, подходя к старику.

— Барин велел уйти с усадьбы, — невозмутимо и почтительно, словно разговаривая с гостем хозяина, ответил тот.

— Хорошо, Порфирич, сейчас мы побеседуем. Иди в дом.

Каранелли кивнул егерю, и тот, сразу поняв приказ, подтолкнул ружьем дворецкого в сторону ближайшей избы.

— Осторожней! — грозно крикнул по-французски Луи на солдата. — Твой дед, я думаю, моложе!

Затем подошел к Левуазье. На том же языке проговорил:

— Забирай остальных, Доминик! Всех допрашивай отдельно. Вопрос один, когда последний раз видели князя Данилова? Если вчера, то куда ушел?

— Понял.

— Никого не отпускай. Да! Поласковее, Доминик.

Луи направился в дом, где его уже дожидался дворецкий.

— Значит, князь велел тебе покинуть усадьбу?

— Да.

— Тогда мой вопрос — что ты здесь делаешь — не имеет смысла. Не в лесу же жить. Но у меня есть другие вопросы. Надеюсь, ты ответишь на них. И не придется расстреливать тебя. Тем более, дворецкий ты отменный.

«Не пугай, пуганые!» — подумал Порфирич. Однако показывать храбрость сейчас не к месту. Утром приходил Семен из Филино. Узнав, что дворецкий здесь, нашел его. Тихо, чтобы никто не услышал, рассказал, что князь ночевал сегодня у них, но до рассвета ушел и обещал вернуться к ночи. Порфирич отправил его восвояси, чтобы глаза не мозолил, со строгим наказом никому больше ничего не рассказывать.

Услышав слова Каранелли, дворецкий вздрогнул.

— Отвечу.

Голос прозвучал хрипло, сразу стало понятно, что Порфиричу не по себе.

— Что произошло в усадьбе, когда… когда я ее покинул?

— Стрельба поднялась, а князь мне и говорит: «Собирайся, Порфирич! С нами поедешь».

— А ты?

— А я говорю — мне старый князь велел при доме оставаться. Только Николай Тимофеевич и слушать ничего не желают. «Поедешь, — говорит, — опасно здесь, убить могут». Пришлось ехать.

— Дальше!

— Стрельба закончилась. Сели на лошадей и уехали.

— Все?

— Да, все.

— Хорошо. Куда поехали?

— На верхний брод.

— Брод? Здесь есть брод?

— Есть. Только глубокий, на стремнине с полсажени будет.

— Понятно, рассказывай дальше.

— Так чего рассказывать? Николай Тимофеевич приказал мне в деревню ехать. А гусары переправляться стали через Днепр.

— А князь?

— И князь с ними. Все ушли на тот берег.

— Ты сам видел?

— Да.

«Ну вот и все», — мелькнуло в голове Каранелли. Конечно, наивно было бы полагать, что дворецкий сдаст барина. И сейчас француз убедился, что он солгал, два десятка русских не пошли через реку, а вернулись к усадьбе. Скорее всего он что-то знает. Что ж, тогда поступим по-другому.

— Спасибо, Порфирич! Больше у меня вопросов нет. Посиди пока здесь, скоро мы уйдем.

В соседнем доме за столом в горнице Доминик расспрашивал крестьян. Вошедший Каранелли вопросительно посмотрел. Отрицательное покачивание головой его не удивило. Так же молча он сделал знак Этьену и вышел на улицу.

Через десять минут французы отправились в усадьбу по дороге. Но чуть раньше Этьен и два его товарища незаметно для крестьян скользнули в лес.

Снизу чувствительно толкнуло в подошвы сапог. Грохот, похожий на выстрел, ударил по ушам. Мгновенно ставшая горячей кровь помчалась по венам, ноги, словно рессоры кареты, отбросили Николая в сторону. Выхваченный пистолет шарил в поисках цели, но не находил ее.

— Что? — появившийся на дороге Азаров увидел пистолет. — Ты в кого стрелял?!

Сердце Данилова колотилось, норовя выпрыгнуть, тело изготовилось к бою, но противника не было видно.

— Это не я стрелял!

— А кто?

— Не знаю. Кажется, выстрелили прямо из земли.

— Что?

Майор не тратил время понапрасну. Мгновенно обернувшись к вышедшим следом драгунам, скомандовал:

— Назад! Ружья к бою!

А через секунду подал новую команду двоим, ушедшим вперед:

— Наблюдать за дорогой!

И вновь обратившись к Николаю, попросил:

— Покажи, где.

Данилов указал рукой на немного взгорбившуюся кучу размокших листьев. Азаров осторожно перешел на другую сторону дороги.

— Постой пока на месте, Николай!

Вынув палаш, майор начал медленно разгребать кучу листьев. Железо глухо стукнуло по дереву, и Андрей стал еще осторожнее. Вскоре показалась свежеоструганная доска, которая не могла валяться здесь давно. Азаров попытался приподнять ее клинком, но, чуть двинувшись вверх, она перестала поддаваться. Нажать сильнее майор остерегался, потому положил палаш и мягко взял доску руками.

Дощечка поддалась, под ней оказалась еще одна. Странный стержень торчал посередине. Андрей потянул, и неожиданно легко тот пошел вверх. Пахнуло порохом.

— Дай мне! — Данилов протянул руку.

Повертев несколько секунд стержень в руках, он вытащил из него знакомый цилиндр.

— Что это? — спросил Азаров. Ты знаешь?

— Потом.

— Там еще один есть, наверное, — проговорил майор.

— Что?

— Ящик такой же.

— Где?

Азаров показал на желтое пятно на дороге.

— Почему ты так решил?

— Никогда не видел, чтобы с елок кленовые листья падали. Да еще в несколько слоев.

Осторожно, словно сгоняя муху с лица спящего ребенка, Данилов смахивал листья. Он не удивился, когда пальцы коснулись дерева. Руки двигались уверенно, через минуту патрон без пули, залитый воском, лежал на ладони. И здесь Николая пробрало по-настоящему. Ноги задрожали, горло вдруг пересохло. Он понял, этот патрон не может стрелять ничем, кроме снопа огня. А значит, выполняет то же самое, что и кремень в пистолете — поджигает порох. Князь Данилов должен был, разорвавшись на куски, взлететь к верхушкам деревьев. Но падающая целый день с неба вода вымочила порох. В родном лесу и дождь помогает!

— Андрей! Надо уходить, — справляясь с нервами, произнес Данилов.

— Как прикажешь, князь! Мне тоже не нравятся ни эти ящики, ни ямы на дороге.

— Это, кажется, была ловушка.

— На нас?

— Наверное. Надо спешить! Выкопайте один ящик, нужно разобраться с их устройством.

Хутор потихоньку просыпался, в крайнем дворе прокричал петух. В нескольких окнах заблистали отсветы лучин. Жизнь шла своим чередом, и вчерашний налет французов, которых интересовали не припасы продуктов, ничего не изменил.

Голодный, невыспавшийся Этьен не знал, чего хочет больше — спать или есть. Но приказ Каранелли предельно ясен: оставаться на посту до полудня. Если ничего не случится.

Высокий старик, тот самый, с которым командир разговаривал вчера, вышел со двора. Интуитивно Этьен почувствовал, что Каранелли не ошибся и на этот раз, оставляя его и товарищей в лесу у деревни.

Старик выглядел обыденно — крестьянская одежда, лапти. В руках длинная палка да лукошко. Ни дать ни взять — хуторянин, отправившийся по грибы. Но только Этьен уже знал, что это дворецкий князей Даниловых, и вчера он видел его в сапогах. Да и темно еще в лесу, раньше чем через полчаса ничего разглядеть не удастся.

Бесшумно француз скользнул к товарищу, приказ, произнесенный шепотом в ухо, определял дальнейшие действия. Одному из офицеров предстояла сложная задача — необходимо было пройти через предрассветный лес к усадьбе и доложить, что дворецкий, как и предупреждал Каранелли, покинул хутор. Двое других направлялись вслед за стариком.

Порфирич огляделся, входя в лес, который не нравился ему этим утром. Ни на хуторе, ни на дороге дворецкий не заметил ничего подозрительного. Дождь прекратился еще с вечера, но мокрые деревья и кусты выглядели неприветливо. Но не это настораживало. Смутная тревога никак не могла улечься после вчерашнего налета французов. Которых не интересовало ничего, кроме князя и его драгун.

Дворецкий уверенно ориентировался в лесу. Уходя знакомыми с детства тропинками, он понемногу успокаивался. Князь будет предупрежден.

Щелчок сучка за спиной заставил застыть на месте. Старик медленно повернулся. Чуть отступившая тревога вновь застучала в груди. Почти минуту всматривался он в темные кусты, но, казалось, ничего не смог разглядеть. И снова побрел по тропинке, легко находя дорогу в утренних сумерках.

Замерший за деревом Этьен мысленно проклинал напарника за допущенную оплошность. Он облегченно вздохнул, когда старик пошел дальше. Коснувшись рукой плеча товарища, Этьен приказал тому возвращаться к хутору, рисковать больше не хотелось. Не все офицеры отряда Каранелли могли двигаться в лесу как он, выросший в семье охотника. Хотя не так уж велика была вина коллеги — в темном лесу ошибиться мог каждый.

Рассвело через полчаса, Этьену пришлось увеличить дистанцию до дворецкого, по-прежнему неспешно, но уверенно продвигающегося между деревьями. Но особых трудностей он не испытывал, старик не отличался скоростью.

Лес стал редеть, светлое на востоке небо все чаще проглядывало между деревьями. И наконец Порфирич вышел к болоту с многочисленными островками, на которых росли невысокие березы и редкие кусты. Лукошко повесил на куст, достал из кармана кусок хлеба. Аккуратно раскрошив его сухими жилистыми пальцами, дворецкий раскидал крошки у воды. Слега проверила первую кочку. Глубоко вздохнув, Порфирич шагнул в покрытую листьями воду.

Он шел, не оглядываясь, сосредоточив все внимание на кочках. Ему очень нужно было пройти полверсты. Не оглянулся и тогда, когда через несколько минут услышал рассерженное карканье ворон в том месте, где рассыпал хлеб. Лишь усмешка слегка коснулась уголков губ.

На сухом островке Порфирич присел передохнуть. Что делать, силы уже не те. На следующем он обнаружил, что потерял лапти. Нужно было пройти еще двести шагов по болоту, а дорога становилась все хуже и хуже.

Этьен, тенью скользящий за стариком, уже давно догадался, что тот отправился не за грибами. Раз он идет такой трудной дорогой, то у него важные вести! Конечно, он несет их хозяину, князю Данилову. Только куда?

Осторожно выглянув в очередной раз из-за кустов, француз увидел дворецкого, который, стоя на небольшом островке, вдруг кинул слегу на другой. Затем взялся за тонкую березку, с сильно ободранными ветками. Наклоняя ее, Порфирич двинулся в сторону островка, на котором лежала слега. Этьен видел с каким трудом дается каждый шаг, ноги с трудом находили опору, соскальзывая с невидимых под водой кочек. И только наклоняющаяся береза, за которую крепко держался старик, не давала уйти в глубь болота. Один раз Этьену показалось, что дворецкий так и не нашел точку, куда поставить ноги, и продвинулся вперед, только переставив руки по изогнутому дугой стволу.

Наконец, судорожно захватывая легкими воздух, Порфирич выбрался на островок. Отпущенная березка, свистнув облезлой макушкой, вернулась на место. Долго еще над болотом слышалось хриплое стариковское дыхание.

Отдышавшись, дворецкий поднялся. Подобрав слегу, медленно скрылся за кустами. Этьен выждал несколько минут. Он не боялся, что измотанный старик может уйти от него.

Добравшись до березы, француз повторил прием Порфирича. Перебираясь через этот участок, он почувствовал, что ноги постоянно теряют опору, а иногда ее просто не удается нащупать. Мало того, порой неимоверно трудно вытащить ступни из зыбкой трясины, покрытой сверху водой.

Слегка отдышавшись, Этьен прислушался. Тишина. Никаких, даже отдаленных, звуков не доносилось с болота. Решив, что нужно поспешить, Этьен обогнул кусты и отпрянул назад. В нескольких шагах, спиной к нему, прямо на земле сидел Порфирич. Француз замер, лихорадочно пытаясь сообразить, что же происходит.

— Ты зачем сюда пришел? — громко, не оборачиваясь, спросил дворецкий. — Ну, что застыл, как холодец в погребе?

Этьен молчал. Порфирич поднялся, неспешно повернулся к кустам.

— Можешь не прятаться, теперь все равно. Так зачем ты сюда пришел?

Француз вышел к старику. Посмотрел в его спокойные глаза, ждущие ответа.

— Узнать хочу, куда это ты собрался с утра, — как и все офицеры отряда Каранелли, Этьен свободно говорил по-русски. — Князю своему вести несешь?

— Князю. Только не донесу уже. Я тебя не об этом спросил. Чего тебе не сиделось в своем Париже?

Этьен снова молчал, несколько ошарашенный вопросом.

— Тебе чего там не хватало? Хлеба? Вина? Девок? Зачем ты прошел тысячи верст? Чтобы утонуть в болоте под Дорогобужем?

— Я не собираюсь тонуть в болоте, — с некоторым волнением в голосе произнес Этьен.

— Я тоже не собирался, да судьба такая. Ты ведь отпустил березу-то?

Неожиданно жестким взглядом Порфирич посмотрел в глаза разом побледневшему французу. Усмешка вновь тронула уголки губ.

— Теперь отсюда выхода нет!

Еще до сумерек, примерно в то же самое время, когда отряд Каранелли прибыл на хутор, драгуны добрались до Филино. Первым делом, поручив вахмистру расставить посты, офицеры удалились в охотничий домик. Тяжеленный ящик, который доставил много хлопот, водрузили на стол.

Принесли инструмент. Устройство мины привело Азарова в восторг своей простотой. Только с «поджигателем пороха» пришлось повозиться. Пока Данилов не догадался, что с ним нужно не осторожностью, а грубой силой.

— Порох мы всегда можем заменить на сухой, — задумчиво проговорил Николай, подводя итог исследованиям. — Тогда у нас есть один сюрприз для французов.

— А тебе не кажется, что можно использовать пистолет? Тогда их станет больше.

— Как?

— В горшок вставляешь мешочек с порохом. По бокам — пули. В мешочек через горлышко засовываешь пистолет. Он стреляет, взрыв — и пули разлетаются…

— А сам отбегаешь быстрее пули, — усмехнулся Николай.

— Ну зачем же? — засмеялся майор. — За курок веревочка дернет, которую можно между деревьями натянуть.

Данилов только кивнул в знак согласия. Он уже привык к тому, что идеи Азарова бывают двух видов: хорошие и очень хорошие.

Спать легли далеко за полночь, князь велел истопить все бани и вымыться драгунам. Бабы и девки стирали исподнее, а затем сушили над печками. Вахмистр провел ревизию запасов и обнаружил, что пороха и пуль не так много, как хотелось бы.

На утро поднялись поздно, князь решил отдохнуть, чтобы на следующий день вновь выехать рано до рассвета. Но покидать деревню пришлось значительно раньше.

Прибывший в усадьбу рано утром разведчик, один из тех троих, что Каранелли оставил вчера в лесу возле хутора, разбудил командира. Его доклад не удивил Луи.

— Так что Этьен? — спросил он, бодрым голосом, словно и не спал только что.

— Мне приказал идти сюда, а сам собирался вернуться на хутор, как только узнает, куда пошел дворецкий.

— Разумно, — произнес Каранелли, глядя на карту. — Доминик! Отправляйся в Дорогобуж, возьми роту кирасир. Нам необходимо еще разок наведаться во вчерашний хутор.

Через два часа колонна отправилась из усадьбы. Еще раньше половина егерей ушла к переправе. На всякий случай.

Возле хутора французов поджидал напарник Этьена. Расспросив его, Луи почувствовал беспокойство, следопыту пора было вернуться. Однако решил подождать.

Терпения хватило на час. В очередной раз, изучая карту, Каранелли рассуждал. Где мог спрятаться Данилов? На этом хуторе, в самом удобном месте, его нет. В лесу? Прижатый к непроходимому болоту? Или проходимому?

Эта мысль заставила по-другому взглянуть на ситуацию. Конечно! Он знает проход в болотах! И дворецкий тоже знает, Луи не сомневался, что тот шел к Данилову. Тогда… тогда князь за неприступной преградой, и всего в нескольких верстах от усадьбы!

— Доминик! Я, кажется, понял, где Данилов! В одной из этих двух деревень за болотом. Готов держать пари, что это Филино!

— Все равно. Там одна дорога, — даже не взглянув на карту, отозвался Левуазье, — мы утопим русских в болоте.

— Все не так просто, мой генерал, — передразнивая, ответил Каранелли. — Боюсь, что Данилов знает путь через болото. Потому ты пойдешь с кирасирами. А мы здесь попытаемся встретить его, когда он ускользнет от тебя.

— Не ускользнет.