Спецназ его императорского величества Куницын Владимир

— Какого капитана? — сразу встрепенулся князь.

— Русского. Тоже отбили.

Эта новость не понравилось Данилову. Ему вообще не могли сейчас нравиться новости, поскольку хороших ждать неоткуда.

Стол выглядел просто восхитительно. Капуста квашеная, грузди соленые, огурчики малосольные, яблоки моченые, клюква, брусника, слива, груши. На горячее у дворецкого предполагалось подать рассыпчатую вареную картошку, жареные подосиновики и окуньков, запеченных на углях. На десерт, если бы дело дошло до него, кисель из сушеной вишни и пироги с черничным вареньем.

Для приготовления всего этого дворецкий отправил двоих мужиков на рыбалку, а двое других ходили в деревню с наказом принести припрятанный провиант и привести черную кухарку — ту, что готовила для дворовых крестьян. Белая, к величайшей досаде Порфирича, уехала вместе с господами. А шампанское и вино поставили на стол из княжеского погреба, точнее, из тайников, в которые еще до прихода отряда Давыдова дворецкий успел перетащить две трети бутылок.

Капитан, отбитый поручиком Граневским, приводил себя в порядок. Николай отправил к нему Белова передать приглашение на ужин, и вскоре офицеры вошли в зал, освещенный множеством свечей, которые Порфирич достал неизвестно откуда.

— Разрешите представиться, капитан…

Удача просто поселилась в усадьбе князя Данилова, и теперь помогала всем подряд, без разбора. Вмешайся она хоть на секунду позже, все бы наверняка закончилось для Луи Каранелли, одетого в форму русского капитана, совсем по-другому.

— Граф! Не может быть! Это вы?! Какая неожиданная встреча!!

Широко раскинув руки, Азаров шел к капитану. Луи мгновенно узнал майора, но изобразил легкое недоумение на лице, понимая, что ему необходимы секунды, чтобы оценить ситуацию.

Удивительно, но свое имя, точнее, то, которым собирался представиться здесь, он еще не назвал никому. Во время скачки к усадьбе было не до этого, а здесь, не успел он умыться, как явился корнет с приглашением.

— Граф, вы меня не узнаете? Я Азаров! Помните ночь после Аустерлица? Лазарет Наполеона?

— Азаров? Андрей?!

— Он самый!

— Андрей!! — радостно воскликнул капитан, обнимая майора. — Вот это встреча!

— Извините, князь! Позвольте представить графа Каранеева, моего товарища по несчастью, вместе с которым мы угодили в плен к Наполеону на аустерлицком поле. А это хозяин дома, князь Данилов, Николай Тимофеевич.

— Для меня большая честь быть представленным вам, ваше сиятельство!

Внимательный взгляд капитана, произносящего обычную любезность, не совсем вязался с голосом, который дрогнул. Даже столь хладнокровный человек, как Каранелли, может оказаться не готовым к ударам удачи. Он нашел Давыдова и разработал план уничтожения его отряда. А тут оказалось, что гусары квартируют в усадьбе Данилова, того самого, на уничтожение которого Луи получил приказ Наполеона. И самое удивительное, хозяин находится здесь!

Продолжая знакомиться с офицерами, безошибочно запоминая имена, Каранелли лихорадочно размышлял. Что здесь делает Данилов? Несмотря на напряженность ситуации, Луи не мог не отметить идиотизм вопроса — что делает хозяин в своем доме? Но Бонапарт подозревает, что князь охотится за отрядом Каранелли. И что тогда делает князь в своем доме? Это ловушка? Капкан, поставленный на него? Денис Давыдов — приманка? А не слишком ли? Русские отправляют гусар в тыл, заставляя бросить против них лучшее, что есть у французского императора. Уничтожив несколько мелких, стихийно возникших партизанских отрядов, Каранелли добирается наконец до гусар, и выясняется, что это засада. Да это просто бред! Полный бред! Но если это бред, то остается идиотский вопрос — что делает в своем доме князь Данилов, когда его Московский драгунский полк где-то под Калугой?

В то же самое время в голове Николая складывалась совсем другая картина. Он успокаивался. Вновь прибывший капитан оказался давним знакомым Азарова, а значит, Денису Давыдову ничего не угрожало. В том, что в гусарском отряде нет вражеских лазутчиков, князь вполне уверен. Последний раз к нему присоединялись больше недели назад. Давыдов не прожил бы столько, «поселись» в его отряде давние знакомые Николая. Только немного смущала уверенность, что лицо капитана ему знакомо. Он где-то видел его, причем не в те давние времена Аустерлица. Хотя мало ли лиц приходится видеть на войне?

— Прошу к столу, господа! — голосом радушного хозяина произнес Данилов. — Не обессудьте, чем богаты! Но я надеюсь увидеть всех вас в этом доме снова после победы над французами. Прошу считать мои слова приглашением на следующий званый ужин!

Усаживаясь за стол, Каранелли продолжал напряженно размышлять. Что-то не так! Луи чувствовал, что растерян, чего не мог вспомнить за собой уже много лет. Он начал оглядываться, стараясь не привлекать внимания, но ничего подозрительного не заметил. Про него практически забыли, лишь Азаров, радующийся такой встрече, продолжал разговор, к которому остальные потеряли интерес, направив внимание на бутылки вина и шампанского.

— А я смотрю, граф, служба не задалась. Раньше в драгунских ротмистрах ходили, а теперь в капитанах пехотных.

Каранелли мгновенно напрягся, прикидывая, как он будет перемещаться. Жаль, что оружия нет! Или так скажем — почти нет. Сейчас будут пытаться взять живым. Азаров сказал главное — он помнит, что раньше Луи считался ротмистром того самого полка, в котором Данилов служил командиром эскадрона. И, понятное дело, не о каком графе Каранееве никогда не слышал.

Но ничего не случилось. Никого за спиной, Луи по-прежнему сидит ближе всех к двери. Что же происходит? Что происходит?

— Увы! Так случилось. Я ведь ушел тогда со службы, после ранения. Если бы не Наполеон, то так бы и жил дальше в своем имении. Но вот вернулся в армию три месяца назад. Только в кавалерию мне теперь нельзя — спина болит, если час в седле провести.

Отвечая спокойным голосом, Каранелли изо всех сил пытался обрести внутреннее равновесие. Может, Данилов недавно в Московском драгунском? Тогда откуда ему знать, кто служил там семь лет назад? И вообще, если это ловушка, то зачем здесь Азаров, тем более, зачем ему вспоминать дела давно минувших лет? Специально, чтобы насторожить Луи? Глупость! Или это не западня? А что тогда? Просто стечение обстоятельств?

Итак, что же получается? Пусть Данилов охотится за моим отрядом. Но меня он не знает в лицо. А что он знает? Точно знает Доминика, атака на Валутиной горе показала это. Что еще? Неизвестно.

— Скажи, а хозяин дома тоже из драгун? — негромко спросил у Азарова Каранелли.

— Я не знаю. Давыдов сказал, что прибыл к нам из штаба Кутузова с приказом.

А может, и правда, Азаров не знает, что князь служил в Московском драгунском полку?

— Я даже и не знал, что мы четыре дня живем в его усадьбе, — продолжал Андрей.

— Штабной? — совсем тихо спросил Луи.

— Штабной, но стреляет, как дьявол! Сам не видел, но лучший наш стрелок, майор Ружецкий, сказал, что счел бы за честь ему пистолеты заряжать. Если позволит.

Разговор прервался, после первых тостов изголодавшиеся за день офицеры усиленно налегали на закуску.

— А скажите-ка, граф, — Каранелли поднял голову и увидел, что Давыдов обращается к нему, — как так случилось, что вы угодили в плен к французам?

— Ужасная история, Денис Васильевич! Я ведь здесь отряд сколотил из мужиков, человек в десять. Крепкие есть, а трое, так в солдатах служили. Вот решили мы на фуражиров напасть. Смотрю, проехали три подводы через Смолково и дальше, на хутора. Пошел в деревню порасспросить, сколько французов да что за оружие у них. А потом уж за своими в лес, засаду устроить. Только не доехали фуражиры до хуторов, быстро назад повернули. В общем, выхожу я из избы, а меня тут же и повязали. Если бы не ваш поручик с товарищами, то сидел бы я сейчас у французов в подвале.

— Вот как? У вас есть отряд?

— Да, я их уже даже обучать начал штыковому бою.

— Прекрасно. А может, стоит его присоединить к нашему?

— Почему бы и нет? Сочту за честь, Денис Васильевич.

— Договорились. Тогда поутру отправляйтесь вместе с вашим избавителем, поручиком Граневским, за своими мужиками. Если нет возражений.

Произнося последние слова, Давыдов повернул голову в сторону Николая. Тот молча кивнул, занятый своими мыслями.

Ужин удался. Развеселившиеся офицеры оказались довольными.

— Господа, минуточку, — поднимая очередной бокал с шампанским, попросил поручик Граневский, — господа! Я предлагаю выпить за хозяина дома! За его радушие, за великолепный ужин. Нет, я не шучу, господа! Всем нам приходилось сидеть и за другими столами, накрытыми обильней и пышней. Но здесь, глубоко в тылу у французов, это поистине царское угощение, о котором мы могли бы только мечтать!

— За князя! Гусары! Стоя! — Давыдову и впрямь начал нравиться хозяин дома.

— Право, князь, — проговорил Ружецкий, когда бокалы опустели, — вы открыли для меня новую сторону жизни, которую невозможно постичь ни на одном из светских приемов. Я никогда не пробовал ничего более изысканного, чем закусить бокал темного густого русильонского «Фронтиньяка» порцией сочной квашеной капусты. Благодарю вас, князь! Долог будет мой век или короток, до самой смерти я не забуду этот прекрасный ужин!

Веселый смех пронесся по залу. Даже Каранелли, весь вечер просидевший в напряжении, ожидая подвоха, засмеялся. Действительно, надо будет при случае угостить Бонапарта. Хоть он и не до конца понял все происходящее, но стало ясно, что присутствующие в зале не знают, кто он. Даже князь Данилов, который, кажется, и вправду, охотится за его отрядом.

А вот что нужно будет сделать обязательно, так это предупредить Доминика, чтобы он не появлялся, когда завтра Луи приедет за крестьянским отрядом. Ну, что ж, ему дело и за усадьбой найдется. План Каранелли основывался на том, что его офицеры проникают в усадьбу под видом мужиков. С собой привозят две подводы, которые набиты взрывчаткой. За десять минут французы должны расставить ящики так, чтобы при взрывах они поразили как можно больше гусар. Понятно, что те могли заинтересоваться, содержимым ящиков. На этот случай «мужики» должны отвечать: «Не знаем, вчера вечером у французов отбили! Покажем нашему капитану, он решит, что делать!» Бесхитростно, конечно, но нужно-то всего десять минут. А потом пистолеты и сабли закончат дело. Жаль, конечно, что в усадьбе не будет Доминика, он в таких делах просто великолепен.

Левуазье должен появиться на окраине леса примерно через час. Каранелли сообщит ему, что завтра в условленном месте, спешившись по малой нужде, он оставит записку с подробными указаниями. Лазутчик, подобравший ее, по лесной тропинке приедет на хутор, где будут все остальные, на четверть часа раньше, чем Луи с гусарами, поскольку поедет по дороге. Если все пройдет удачно, то завтра до полудня он выполнит оба приказа императора: гусар Давыдов с отрядом и «охотник» Данилов перестанут существовать.

— Но господа, — Ружецкий сделал паузу, привлекая общее внимание, — у нас осталось одно незаконченное дело… дуэль!

— Дуэль?! Какая дуэль? — Азаров поднялся во весь немалый рост. — Какие могут быть дуэли на войне?!

— Стихотворная. Пока вы отсутствовали, господин майор, князь вызвал Дениса Васильевича помериться рифмами. Не так ли, Николай Тимофеевич?

— Так. От слов своих отказываться не привык.

— Отлично! А вы, Денис Васильевич?

— Ну что ж, я готов. Надеюсь, что вы стреляете лучше, чем пишете стихи.

Давыдов улыбался. Все-таки надо немного укоротить прыть этого князя. Хотя бы в мелочи.

— А вам, Андрей Сергеевич, хочу предложить роль судьи, — продолжал Ружецкий.

— Почему? — опешил Азаров.

— Видите ли… Рифмы — это не пули. Кто-то должен оценивать, чья точнее. А мне хорошо известно, что вы любите стихи и отлично разбираетесь в них.

— А почему не вы? Вы тоже разбираетесь.

— Мне нельзя. Я давний поклонник Дениса Васильевича. Надеюсь, ваше сиятельство, вы не обидитесь, если я буду желать удачи вашему противнику?

— Отчего ж, ваше высокоблагородие? Я сам буду желать ему удачи, — улыбнулся князь.

— Но это как-то неожиданно, может быть, граф? — Азаров был по-прежнему смущен предложением Ружецкого. — Граф, вы любите стихи?

— Только хорошие.

— А можете продекламировать что-нибудь из хороших стихов?

Каранелли задумался на несколько секунд. Какие задачи ставит иногда жизнь!

— Однако! У вас отменный вкус, граф!

— Жуковский — мой кумир! — ответил Луи. А про себя подумал: «Что удивительно, я не сильно покривил душой».

— Ну, вот и славно! Оба будете судьями! — Ружецкий делал все, чтобы поединок состоялся.

— Если вместе с графом, то я согласен.

Посовещавшись с капитаном, Азаров объявил:

— Вначале, господа дуэлянты, вы должны представиться. В стихотворной форме, разумеется. Ваше представление мы будем считать за выпад, который противник должен отразить. Если условия понятны, то прошу вас, Денис Васильевич!

— А вы затейник, Андрей Сергеевич! А еще пытались отказаться, — довольный таким предложением произнес Ружецкий.

Давыдов встал из-за стола и прошел по комнате, чуть покусывая ус.

— Хорошо. Пусть будет это:

— Браво! — крикнул поручик Граневский, захлопав. Гусары поддержали товарища, также ударив в ладоши.

— Отлично, Денис Васильевич! — князь был искренне рад. — Я думал, вы прочитаете нам что-нибудь известное. Давно написали?

— Еще не написал, но как-нибудь закончу на досуге.

— Обязательно, обязательно надо закончить! Уверен, это будет великолепное стихотворение.

— Ваш ответ, Николай Тимофеевич! — Азаров старался быть невозмутимым.

— Теперь я должен представиться?

— Нет, вы должны отразить выпад.

— Как?

— Как сумеете. А мы оценим.

— Хорошо, — через полминуты проговорил князь, — попробую так:

Аплодисменты и смех превзошли все ожидания. Даже Азаров потерял свое подчеркнутое спокойствие. Лишь Николай и капитан с удивлением смотрели на гусар.

— Вы знаете эту историю? — сквозь смех проговорил Ружецкий.

— Какую?

— Когда конь подполковника вместе с овсом употребил литр водки?

— Нет.

— О! Слышали бы вы, как он храпел! Ваше сиятельство, это длинная история. Позвольте, я расскажу ее в следующий раз, если не возражаете.

Гусары с трудом справились со смехом. Азаров обрел прежнюю невозмутимость.

— Теперь представьтесь вы, князь!

Выдержав паузу, которая украсила бы выступление любого актера, Николай продекламировал:

В зале воцарилась такая тишина, что казалось можно услышать уханье совы в лесу. Раздался отчетливый хлопок в ладоши. Потом второй, третий, и все присутствующие принялись аплодировать.

— Однако! — качнул головой Ружецкий. — После вашего первого стишка, князь, создалось впечатление, что вы способны лишь на незатейливые шутки. Но вам легко удалось развеять это мнение.

Давыдов явно не ожидал такого.

— Сколько у меня есть времени на ответ?

— Вас не торопят, ваше высокоблагородие, — спокойно сказал Азаров, — но вас ждут.

Пара минут прошла в тишине. Никто не хотел мешать складывать рифмы. Наконец Давыдов промолвил:

На сей раз аплодисменты гусар были не столь оглушительны. Хотя и прозвучало ценимое уважение к противнику, но строфа показалась незаконченной. К тому же командир, в чьей легкой победе не сомневался никто, наткнулся на серьезного противника, и стихотворная дуэль превратилась в интересный поединок, а не избиение младенца.

— Ничья! — провозгласил Азаров. — Но, Денис Васильевич, прошу учесть, что ваш мундир порван драгунским палашом.

— Господа, — проговорил князь, — а не испить ли нам вина? Так ведь может горло пересохнуть. Прошу наполнить бокалы, пока судьи готовят нам следующее испытание.

Призыв был поддержан с воодушевлением, однако скоро все потребовали продолжения схватки, понимая, что подобный поединок может быть увиден в жизни только раз.

— Мы решили, что ответ противнику только затягивает дуэль, — сообщил Азаров, — просто читайте ваши стихи по очереди.

— Тема первая — любовь, — добавил капитан, внимательно глядя на князя. — Прошу вас, ваше сиятельство.

— Браво, князь! У вас такой необычный ритм! Даже и не знаю, что мне делать, — Давыдов был откровенен.

— Спасибо, похвала такого мастера — дорогая награда! Только с моим ритмом не надо ничего делать, — засмеялся Николай.

— Ладно, не буду. Что ж, попытаюсь ответить.

— Увы, поэты не поведали нам о легких победах в любви, о чем мечтает каждый из нас! Огласим приговор, господин капитан?

— Да. Вы ранены, Денис Васильевич!

— Не смею возражать, я почувствовал это, едва уважаемый хозяин дома прочитал свой стих.

— Тогда последняя тема, господа, — Азаров выдержал паузу, — друзья-товарищи!

— Отличная тема! Держитесь, Николай Тимофеевич! Кажется, у меня появился хороший шанс!

В громких криках «ура!», звуке аплодисментов и радостном смехе потонули последние слова Давыдова. Но почти сразу все взоры обратились к Николаю. Сегодня он столько раз изумлял гусар, что во многих глазах читалось любопытство — неужели и сейчас он сможет взять верх?

Князь закончил чтение в полной тишине, только на этот раз вызванной не изумлением от неожиданного мастерства автора. Просто каждый задумался о своем, а им, офицерам, не раз побывавшим в тяжелых боях, есть что вспомнить.

Прошло не меньше чем полминуты, когда Азаров наконец произнес:

— Я полагаю, что мы должны назвать победителя.

— Это лишнее, господин майор! — Давыдов плеснул вина в бокал. — Все ясно без слов. За князя Данилова!

Окно малой гостиной, что на втором этаже, выходило на лес. Лучше место найти трудно, это окно практически не видно со двора. Каранелли медленно, словно гуляя по дому, обходил комнаты, отсутствие прислуги существенно упрощало задачу. Темные коридоры и комнаты были пусты, как и гостиная, только разожженный камин немного подсвечивал стены и кресла.

Отметив, что на каминной полке стоит одинокий подсвечник с огарком, Луи вернулся в коридор, где замер, прислушиваясь. Смех и громкие голоса доносились с первого этажа, гусары устали сидеть за столом, некоторые вышли во двор, вдохнуть свежего воздуха. Каранелли вернулся в гостиную. Зажженную свечу поставил на подоконник. Выждав минуту, начал медленно поднимать ее до самого верха окна. Повторив, поставил свечу на каминную полку и сел в кресло, дожидаясь ответа. «Завтра я убью двух русских поэтов. Возможно, великих», — подумал Луи. Мысль огорчила. Почему в этой стране воюют все, даже поэты?

Данилов вышел во двор вместе с Беловым.

— Давайте проверим посты, корнет!

— Как прикажете, ваше высокоблагородие. Разрешите спросить?

— Спрашивайте.

Вышедшая из-за туч луна освещала лицо Белова с одной стороны, превращая в забавную полумаску — одна сторона серебристая, а другой не видно вовсе.

— Зачем мы поставили посты со стороны реки? Здесь даже нет брода.

— По единственной причине — никто не ждет, что отсюда может быть совершено нападение.

— На нас собираются нападать?

— Не знаю. На нас — вряд ли, но за гусарами охотятся.

— Кто?

— Если бы я знал, все было бы намного проще.

— Вы хотите сказать, что мы прошли двести верст, чтобы защитить отряд Давыдова от нападения?

— Вы удивительно точно ухватываете самую суть, корнет! — иронично проговорил князь. И вдруг ему стало неловко. «А чем я лучше Чардынцева? Тогда, семь лет назад, когда пришел к нему с рапортом? А ведь Белов не в пример мне, тогдашнему, толков и грамотен. Стыдно, князь! Он ведь тебя за учителя держит».

— Ты не обижайся, Михаил! Не в духе я, сам терзаюсь от неизвестности, — меняя тон, проговорил Николай, — да и говорить много не могу — приказ Кутузова.

— Но что мы против гусар Давыдова? Нас две дюжины, а у него двести сабель.

— Только их командир никогда не поверит, что за его партией охотится дюжина французов, которые намного страшнее полка кирасиров. И полезет на рожон. А тогда жить и ему, и его гусарам — считанные часы.

Не прерывая разговора, подполковник и корнет спустились к Днепру.

— Кто идет? — раздался окрик из темноты.

Офицеры стояли, освещенные луной, как и большая часть берега, а часовых не было видно. Николай признал, что не может даже сказать, откуда раздался голос.

— Подполковник Данилов и корнет Белов.

Уже поднимаясь от реки, Николай произнес:

— Толковые у тебя, Михаил, драгуны во взводе. А это, как ни крути, заслуга командира. И не возражай! Так вот! Все, что я сейчас скажу, должно умереть вместе с тобой.

Знай Николай, что случится через несколько минут, наверное, сказал бы по-другому. И хотя никакой вины за ним не было, много дней не мог отделаться князь от ощущения, что именно эта фраза оказалась роковой.

— Помнишь Бородино? Атаку на Курганном холме?

— Конечно!

— А что с первым эскадроном стало, помнишь?

— Попал под батарейный залп…

— О чем ты, корнет? Какой залп? Где могла стоять эта батарея? И сколько должно быть орудий, чтобы одним залпом положить эскадрон?

— Мне тоже тогда показалось странным это, но все говорили — артиллерия!

— Шесть французов, за которыми мы гнались, расправились с эскадроном!

— Я отстал тогда! — с досадой произнес Белов.

— Но ты же знаешь, что один упал с лошади, и мы хотели его взять. А чем закончилось? Потеряли девять человек, а француз ушел.

— Да, повезло ему!

— Ему?! Это нам повезло, корнет! Что не потеряли роту!

— Ну… прямо уж и роту! — в голосе Белова слышалось откровенное недоверие.

Но князь не ответил, лишь повернув голову, приложил палец к губам. От крыльца к ним шел Азаров.

— Ваше сиятельство!

— Слушаю вас.

— Я хотел спросить. О последнем стихотворении. Оно просто замечательное.

— Спасибо.

— Но мне показалось, что оно связано с событиями на аустерлицком поле.

— Так и есть. Майор Вяземский привез Дохтурову приказ на отступление к Праценским высотам. Только было уже поздно, пришлось отходить к Сачану. Вот он и остался при моей роте.

— Вы командовали ротой при Аустерлице? — Белов не знал этого.

— С обеда. Только к вечеру он стала не больше взвода.

— Простите, как вы сказали фамилия майора?

— Вяземский.

— Его звали Иван Алексеевич.

— Что?

— Майор Вяземский, Иван Алексеевич, служил со мной в одном эскадроне. За три дня до сражения его перевели в штаб Кутузова.

Данилов остановился. Перед глазами, как живой, стоял высокий стройный Вяземский. Аксельбант и грудь белого мундира забрызганы каплями крови. Ясные глаза цвета осеннего неба.

— Иван Алексеевич… Иван. О, это удивительно, до чего же тесен мир!

Николай снова двинулся вперед. Теперь они все втроем обходили барский дом, направляясь к самому дальнему посту.

— Да, ваше сиятельство! А наша встреча с графом чего стоит! А вы знаете, раньше он тоже, как и мы, служил в кавалерии?

— Вот как? — рассеяно, думая о своем, спросил Николай. — И где?

— В драгунах! В Московском полку.

На этот раз Данилов остановился, будто налетел на стену.

— Тогда, в восемьсот пятом, он был ротмистром.

— Корнет! — Николай изо всех сил старался сохранить хладнокровие. — Продолжим проверку часовых позже. А сейчас пять человек с оружием сюда. Быстро!

Белов помчался во взвод, поняв, что задавать лишние вопросы не нужно.

— Что-нибудь случилось?

— Да, Андрей Сергеевич! Кажется, случилось. Сейчас мы это узнаем.

Спокойный голос — это главное! Нельзя вспугнуть Азарова. Сейчас его нужно схватить, а уже потом заняться графом. Или кто он там на самом деле? Стоп! Что-то не так. Да, Азаров, представив Каранеева, снял подозрения на его счет. Только умышленно ли он это сделал? Ведь если они заодно, то сейчас он фактически выдал лазутчика. В том, что здесь никакой путаницы, что граф и есть человек из того отряда, который охотится за гусарами, Николай не сомневался. Несколько секунд назад он вспомнил, где не очень давно видел его. На бородинском поле, около Псарево. Когда по приказу Тимохина ехал к Кутузову. Только тогда на «графе Каранееве» был мундир полковника.

— Скажите, Андрей Сергеевич, а почему вы решили, что граф раньше служил в Московском полку? Вы видели его в драгунском мундире?

— Видел. Да он и сам мне сказал, когда я в лазарете очнулся.

— То есть вы впервые увидели его в лазарете?

— Да.

— Понятно. А вы не знаете, где сейчас граф?

— Нет.

Едва заметный отблеск шевельнулся на траве за спиной Азарова. Николай поднял голову. В окне второго этажа вдоль стекла медленно всплывал огонек свечи. Добравшись почти до самого верха окна, он стал опускаться.

— А я, кажется, знаю.

Прибежал Белов с драгунами. «Если я ошибся, то до утра не доживу! — подумал Николай. — Да что там до утра, и четверти часа у меня не будет».

— Так, братцы! Без шума, вдоль стенки идите под то окно. Курки взведите. Если из окна кто-нибудь выпрыгнет — стреляйте сразу, не раздумывая. А вы, господа офицеры, за мной!

— Да что вдруг случилось?! — недоуменно спросил Азаров.

— Не вдруг! А семь лет назад. Я командир эскадрона Московского драгунского полка. Во время кампании восемьсот пятого года служил там же. Так вот, у нас никогда не было графа Каранеева!

Подходя к крыльцу, Николай сообразил — раз лазутчик подавал знаки, то в лесу их кто-то принимал.

— Денис Васильевич, — Давыдов стоял в вестибюле вместе с несколькими офицерами, — быстро поднимайте ваших гусар! Всех! Приготовиться к отражению атаки из леса!

— Что случилось? Что за спешка?

Громкий голос Давыдова зазвучал в вестибюле. Николай встревоженно кинул взгляд на лестницу.