Вычислитель. Орбита для одного Громов Александр
На том и разошлись. День прошел обыкновенно. Ночью один из вахтенных как будто видел тень, мелькнувшую возле рубки связи в скудном свете голубой луны и немедленно пропавшую в черноте за рубкой, но так как никакой реакции на грозный окрик не последовало, посторонних звуков не слышалось, а дверь в рубке оказалась запертой, вахтенный решил не поднимать тревоги. К концу ночной вахты еще и не такое может померещиться.
На рассвете с зависшего на орбите «Стремительного» пришел тяжелый челнок – грузно опустился на антиграве, почти не задействовав маршевые двигатели, и занял половину посадочной площадки. Сковородка дрогнула и, казалось, чуть-чуть просела под его тяжестью.
– Ну и здоровый же сундук… – глядя в иллюминатор, пробормотала Кристи.
– В самый раз, – безразлично отозвался Эрвин. – Контейнеры он повезет тоже не маленькие, в каждом по сотне малых антигравов.
– Откуда тебе известно, что в них?
– Знаю.
Кристи промолчала, но по ее лицу можно было прочесть без переводчика: «Ну конечно! Ты у нас все знаешь! Видеть не видел, слышать не слышал, а все равно знаешь, потому что вычислил! Куда нам до тебя, простым смертным…»
Она бы и дальше молчала, если бы Эрвин не произнес:
– Гигантизм – не просто порок. Он очень многое говорит о человеке, который к нему склонен.
– Ты о чем? – не выдержала Кристи.
– О гигантизме, – улыбнулся Эрвин. – Обо всех этих циклопических сооружениях: гигантских гробницах, колоссальных статуях, титанических кораблях…
– Сковородка тоже считается?
– Глупости. Сковородка – мелочь. Этот челнок – тем более. Ты когда-нибудь слыхала о планете Капля?
– Не помню.
– Это давняя история. Был такой космогонический феномен: планета, почти насквозь состоящая из воды. Как назло, она находилась вблизи выходов нескольких стационарных нуль-каналов. Удобная перевалочная база. Естественно, на нее претендовали и Земная федерация, и Лига, и Уния. Получилось довольно смешно: они попытались проложить государственные границы по поверхности жидкой планеты с зональным вращением… Земная федерация построила там такой плавучий терминал, что Сковородка перед ним все равно что блоха перед слоном. Глупцы еще и теперь восхищаются и вздыхают: было же, мол, время титанов!..
– И что?
– Да в общем-то как всегда у людей: дошло до конфликта и драки. Терпя неудачи в войне, Лига прихлопнула всю планету туннельной бомбой. Ни себе, ни людям. Официальная версия, впрочем, иная… но неважно. Никто теперь не знает, где обретается Капля, – то ли была выброшена невесть куда, то ли так и осталась в гиперпространстве. Вместе с гигантским плавучим терминалом, набитым людьми. Вот и вся история.
– Не поняла: о чем ты?
– О том, что колоссальные сооружения трудно строить и легко разрушать, – заявил Эрвин. – Это общий закон и известная банальность.
– Ты только это и хотел сказать?
– Не совсем. Возможно, я смогу найти небанальное решение.
– Кто о чем… – Кристи вздохнула. – Лучше бы ты придумал, как избежать драки с Каином. Правда, найди небанальное решение, а?
– Попробую. Если ты просишь…
– Отстань! Что тебе до моих просьб! Вычислитель!.. Нет, ну какая же я дура! Прошу его поберечь себя, а он все уже вычислил, и все будет именно так, как он вычислил, а не иначе… Разве нет?
– Надеюсь, что да.
– Ах, ты только надеешься, а не уверен?..
Бесполезно спорить с женщиной, на которую нашло. Эрвин сменил тему, предложив Кристи перебраться из медблока в капитанскую каюту, и молча ждал, пока она переоденется. И только перед выходом напомнил:
– Для аутистки ты слишком разговорчива.
Кристи вспыхнула:
– Ах, прости! Я и позабыла, что всем на свете обязана твоей изобретательности!
Положим, ничего она не забыла, но Эрвин предпочел не вдаваться в эту тему. Ясно ведь, что обзовет хвастуном и бестактным человеком, назойливо попрекающим благодеянием. Раздраженные женщины настолько предсказуемы, что тут и считать ничего не надо. Мужчины в большинстве, впрочем, тоже…
Следовало отдать Кристи должное: на всем протяжении пути от медблока до капитанской каюты она старательно изображала аутистку, причем отравленную. О том, чего это ей стоило, знал только Эрвин.
Пять минут спустя в дверь грубо постучал Барсук.
– Каин спрашивает – сейчас или позже?
Эрвин мельком взглянул на настенные часы, затем посмотрел в иллюминатор и почему-то заинтересовался погрузчиком, маневрирующим возле челнока с последним контейнером в суставчатых лапах.
– Сейчас.
Барсук исчез, а Кристи со страхом уставилась на Эрвина, сразу позабыв всю свою язвительность.
– Ты все-таки пойдешь? – спросила она почти жалобно.
Эрвин кивнул: надо, мол.
– Будь осторожнее…
– А ты будь наготове.
– Что?..
– Ты спрашиваешь: в каком смысле тебе быть наготове? Вот в каком: собери вещи, мои и свои. Прямо сейчас. Много времени тебе для этого не понадобится. Найди какую-нибудь сумку, рюкзак, в крайнем случае коробку и сложи вещи туда. Лишнее не бери, только самое необходимое. И будь готова ко всему. Понятно?
– Нет.
– Понимания не требуется. Просто сделай, как я прошу.
Он вышел, прежде чем Кристи догадалась, как уязвить его побольнее, или начала приставать с расспросами, зачем это им надо собираться, куда и почему так спешно. Он знал: сначала она рассердится, потом растеряется, но в конце концов сделает как надо. Болото научило ее верить спутнику, а лучшего учителя, чем Саргассово болото, на Хляби нет.
Каин ждал на посадочной площадке. Как ни велик был челнок со «Стремительного», для поединка осталось предостаточно места. Человек, управлявший погрузчиком, сгрузил подцепленный было контейнер на прежнее место, отогнал погрузчик и бегом присоединился к толпящимся за спиной Каина зрителям. Из широченного грузового люка челнока выглядывали двое любопытных и даже не поторапливали с погрузкой – как видно, им еще не доводилось видеть столь острое развлечение на скучной Сковородке.
– Выбирай. – Каин протянул Эрвину два ножа, по-джентльменски держа их за лезвия.
– Этот. – Эрвин взял нож. Клинок был обоюдоострым, не слишком длинным и с удобной рукоятью. Впрочем, какая разница?..
– Надеюсь, тебя не придется обыскивать? – хмуро спросил Каин, похоже, озадаченный бесстрастием Эрвина, и быстро оглядел его с головы до пят.
– А тебя?
– Помни, что я сказал насчет нечестной игры.
– Я пока не склеротик. Начали?
– Не спеши на тот свет. Начнем, когда я скажу. Эй, дайте место!
Зрители отхлынули. Некоторые полезли на надстройки. Шпули нигде не было видно, и это было хорошо. А еще лучше было то, что Каин, по-видимому, не придавал исчезновению мальчишки большого значения.
Припекало. Под солнечными лучами сверкал и плавился океан. Ни одного облачного клочка не слонялось по небу. Медленно двинувшись по кругу, Эрвин остановился, когда его тень легла прямо перед ним. Теперь солнце било его противнику прямо в глаза. Каин презрительно усмехнулся, показывая, что презирает такие уловки. Эрвин замер, уподобившись статуе. Он твердо решил не нападать первым.
Кажется, точно такое же решение принял и Каин. Несколько нестерпимо долгих минут противники стояли молча, буравя друг друга глазами и не двигаясь с места. Затем Каин крикнул: «Начали!» – и шагнул вперед.
Он шагнул, и перед глазами Эрвина заплясала сталь. Каин вертел нож играючи, глядя не на него, а в глаза противнику, сверкающая сталь мелькала повсюду, и не было, казалось, ни единой бреши в эффектной защите. Каин еще не нападал, он только защищался, но и чистой защитой он теснил противника. Еще шаг – и Эрвин попятился. Зрители одобрительно загоготали. Еще шаг назад, еще… Перехватить бы руку с ножом, ударить локтем в челюсть… Нет, бесполезно, нож прямо порхает. Эрвин медленно отступал, не делая заранее обреченных на неудачу попыток напасть. Кружить означало подставить свои глаза солнцу, но и бесконечно пятиться было невозможно: Сковородка не степь без конца и края, Каин не успеет устать. Вон как непринужденно работает, и где его только учили ножевому бою? Без сомнения, тот, кто учил его защите, обучил и нападению…
Отступив почти до края площадки, Эрвин все же начал кружить. Отскочил – сместился, отскочил – сместился. Братство улюлюкало. Сейчас этот умник получит предметный урок и навсегда излечится от наглости, если Каин будет настолько добр, чтобы оставить ему жизнь. Рулить братством ему захотелось, ну надо же такое придумать! Чужаку! Пришлому хмырю с непомерными амбициями, который и в братство-то был взят со своей ненормальной бабой только по милости Каина!
Солнце ударило в глаза. Эрвин продолжал кружить до тех пор, пока его тень вновь не легла перед ним, но теперь он мог вновь понемногу отступать к краю площадки. Зрителям было ясно, что он просто тянет время, надеясь на какое-нибудь чудо, и Каин понимал это, но ни они, ни он даже не догадывались, насколько близко подошли к истине. С одной лишь поправкой: никогда не следует рассчитывать на чудо, чудес не бывает. То, что простакам кажется чудом, подчас есть результат чьей-то незаметной работы.
Эрвин попробовал обманное движение. Бесполезно: Каин был начеку и мгновенно отреагировал. Хуже того, он мог достать Эрвина ножом, в то время как нож Эрвина встретил пустое место. Это понял Эрвин; поняли и зрители, судя по донесшимся с их стороны смешкам. Что ж, этого следовало ожидать: Каин не просто умел играть с ножом, он в самом деле оказался мастером ножевого боя. Дилетанту не сравниться с мастером. Ему, дилетанту, следовало бы понять, что сейчас самое время бросать нож на облезлый палубный настил и просить пощады!
И Каин очень скоро начнет спрашивать себя: почему дилетант не делает этого? Из гордости? Вряд ли: бывший советник президента, несомненно, властолюбец, но уж точно не гордец…
Тогда почему?
Глава 16
Прощай, Хлябь!
«Не смотри», – сказала себе Кристи и стала смотреть. Она не хотела, чтобы ее видел Эрвин. Он и не видел: очевидным образом он был слишком занят, чтобы глядеть по сторонам. Дел у Эрвина хватало, хотя внешне его занятость проявлялась только в одном: он медленно отступал перед пляшущей в руке Каина сталью. Он даже не пытался отмахиваться своим ножом. Зачем ему все это?.. Ведь Каин его изувечит… Кристи спрашивала себя и не получала ответа. Но Эрвину было зачем-то нужно это представление, он и теперь все просчитал, глупо сомневаться в этом, иначе просто не может быть…
Ну вот пожалуйста: над ним уже глумятся! О, какие мерзкие рожи у этих так называемых братьев! Они гогочут, убежденные в победе своего вожака, а Эрвин все отступает и отступает. Скоро некуда будет отступать, там фальшборт, а за ним океан… Понятно, чего хочет Каин: сбросить Эрвина в воду на всеобщую потеху, а потом выловить и снисходительно простить. Кажется, будто Эрвин подыгрывает Каину… интересно, зачем? Может, он надеется подловить Каина на какой-нибудь ошибке? Наверное, это напрасная надежда и, наверное, Эрвин это понимает… а Каин, конечно же, в этом просто уверен… Но ведь не может того быть, чтобы Вычислитель играл не по своим, а по чужим правилам!..
Почему он велел собрать вещи?
Кристи уже сделала это. В капитанской барахолке она нашла небольшой чемодан, куда с легкостью уместилось все имущество – да и много ли имущества у людей, выбравшихся из болота? Кристи не устояла перед искушением присвоить кое-что из капитанского гардероба и косметических средств, утешив себя мыслью, что мелкое мародерство простительно в сложной ситуации и вообще с волками жить – по-волчьи выть. Она даже успела немного позлиться на себя за то, что рабски выполняет чужие приказания. Но Эрвин знает, что делать…
Если только он не съехал с катушек от бесконечных расчетов! Способен ли он бодрствовать, не занимая свой ум никакими расчетами? Нет, наверное, он считает даже во сне… С таким талантом, как у него, далеко ли до шизофрении?
Зрители взревели: перестав кружить, Эрвин наконец-то сделал выпад. Каин легко уклонился, а на предплечье Эрвина остался порез. Эрвин как будто не заметил его. Еще выпад – и еще порез. Теперь Эрвин уже не отступал и не кружил, он шел прямо на Каина, и Кристи, содрогнувшись, ясно увидела его бесстрастное лицо и остановившийся взгляд. Эрвин не собирался проигрывать под издевательский хохот «братьев» – он был согласен на смертельную ничью! Исполосованным, истекающим кровью, может быть, получившим смертельный удар – все-таки вонзить лезвие в сердце противника. Как смертельно раненный зверь, тянущийся зубами к горлу убийцы… Что же он делает?! Ведь Каин тоже не простак, сейчас он перестанет играть с неумелым противником и поведет бой всерьез…
Выпад! Кристи не разглядела, задет ли Эрвин, но он поймал на захват руку Каина. Под вой болельщиков противники повалились на палубный настил, и Кристи неуместно подумала, что настил сейчас, должно быть, раскален солнцем и Сковородка оправдывает свое название. Два катающихся противника – две жарящиеся без масла сосиски, переворачиваемые невидимым кулинаром…
Она не слышала и не могла слышать тех слов, что рычали сейчас друг другу в лицо противники; не слышали их и зрители. Слова вырывались из глоток вместе с тяжелым дыханием, каждый перехватил руку другого, и мускулы обоих вздулись до предела. Теперь исход поединка решался не умением, а только силой мышц. Пожалуй, Эрвин был равен по силе Каину, но слишком уж недавно были у него болото и «веселая смерть». Зато Каин целый месяц обрастал непривычным для себя жирком, и реже, гораздо реже приходилось Каину в его разбойной жизни напрягать через «не могу» все резервы организма, чтобы выжить. Все до самого дна.
Равный бой. Равные силы. Равное желание одержать верх. Равная боль в мышцах рук. А как насчет умения терпеть?
– Не устал? – сипя сквозь зубы, подначивал Эрвин.
Вместо ответа Каин предпринимал очередное бешеное усилие, ему удавалось приблизить свой нож к лицу Эрвина, но Эрвин мало-помалу отыгрывал потерянные сантиметры. Он уже не пытался, как вначале, пнуть противника коленом в пах или ударить локтем в носовой хрящ, и Каин тоже оставил аналогичные неэффективные попытки. Каждый старался извернуться, чтобы оказаться сверху противника, и порой это получалось.
С обоих градом тек пот.
– Не устал, а?
Молниеносным рывком Каин вывернулся из-под Эрвина, показав, что ничуть не устал, и оказался сверху. Давление на мышцы Эрвина возросло.
– Брось это дело, – сопя, выдохнул Каин. – Не зли меня…
– Сам брось, – шипел Эрвин, тщетно пытаясь отдалить от своего горла острие ножа. – Занялся бы лучше погрузкой…
– Чего – погрузкой?
– Золота… В челнок… Нас гонят отсюда… Поганой метлой. Лучше не ждать метлы…
Пока до Каина дошел смысл сказанного, Эрвин потерял несколько сантиметров, но тотчас отыграл их, чуть только Каин понял и выдохнул:
– Почему?
– Просто знаю.
– Врешь. – И давление снова возросло. – Умник… Рассказывай другим свои сказки…
– Обидно будет… потерять золото… – хрипел Эрвин, безуспешно пытаясь отыграть еще толику. Черт, как много сил забирает разговор!.. Как трудно с непонятливыми людьми!
Особенно с сильными и умелыми непонятливыми людьми! Когда их сила и умение берут верх, а самый изощренный мозг планеты, великолепно отточенный и настроенный инструмент, превращается в бесполезный придаток!
Как глупо и как просто! Нелепо, как многое в этом мире.
Неоконченные и нескончаемые расчеты, теснившиеся в голове, походили на вспышки метеоров, ярко и бессмысленно сгорающих. В голове шел метеорный дождь. Даже сейчас Эрвин не мог не считать, в его расчетах переплетались сложнейшие формулы из самых разных научных дисциплин, включая созданные им лично, – и не было среди них ни нужной формулы, ни даже нужного математического метода. Он знал, что руки скоро онемеют, они уже немеют, чему помогает кровопотеря, скоро молочная кислота отравит мышцы, – и Каин победит. Может, и не убьет, но расклад все равно будет неважным.
Зрители опять взвыли, и Эрвин не понял почему. Он и не старался понять, от зрителей все равно ничего не зависело, а главное, все силы – последние силы! – уходили на борьбу в зыбкой надежде на то, что Каин выдохнется раньше…
Сквозь мутную пелену, застилающую глаза, он вдруг заметил, что торжество на лице противника сменилось растерянностью, а мгновением позже осознал, что воют не зрители – воет сирена. Давление на руку ослабло, Каин резко вскочил, и теперь все стало понятно. «Спасай людей!» – попытался крикнуть ему Эрвин, но крикнул или прошептал – сам не понял. Сирена надрывалась. Эрвин лежал без сил, ловя ртом горячий воздух, над ним стоял, вертя головой, Каин, и не понимал, что произошло, и не знал, что делать. «Людей и золото – в челнок!» – крикнул ему Эрвин, и на сей раз крик удался, хоть и перешел в кашель. Люди забегали – суетливо и бестолково, как муравьи, в чье гнездо ткнули палкой. Кто-то полез с лучеметом на надстройку, чтобы спасти Сковородку от грозящей извне беды, – дурак!!! Кое-как взгромоздившись на ноги, Эрвин только сейчас осознал, что все идет по намеченному плану. Просто с маленькой задержкой во времени.
– Кристи! – заорал он, надеясь, что она услышит, и, шатаясь, двинулся в сторону капитанской каюты. – Кристи!!!
– Что это? – догнал его Каин. Остановил, рванул к себе. – Твои штучки?!
Тяжело дыша, Эрвин медленно оторвал от своей куртки его пальцы.
– Я же тебе сказал: нас гонят. Сматываемся быстро! Кристи-и!..
Она уже бежала навстречу, и чемоданчик бил ее по коленям. А горизонт был пуст, солнце жарило по-прежнему, и почем зря надрывалась сирена.
– Неси! – выдохнул Эрвин, поняв, что чемодан в его руке будет лишним, да что там – рука не удержит чемодана. А Кристи справится. – В челнок неси и сиди там! Не высовывайся!
Каин все еще не понимал, что происходит.
– Золото! – крикнул что было сил Эрвин. – Грузите золото в челнок! Сколько успеете!
Не людей – золото. Люди сами разберутся, не маленькие. У братства большая практика насчет спасения задниц.
Теперь – челнок… Неверной расхлябанной трусцой – иначе не мог – Эрвин поспешил к грузовому люку, и тип, что препирался с Кристи, не желая впускать ее внутрь, отпрянул перед ножом, который Эрвин, оказывается, все еще сжимал в правой руке. Втолкнув Кристи в челнок, Эрвин гаркнул: «Готовим взлет, живо!» – и глубоко задышал, пытаясь унять сердцебиение. Девяносто девять процентов дела было сделано, последний этап казался легким, но тут-то и нужен был свирепый контроль. Сколько блестящих начинаний рассыпалось из-за того, что людям не хватало сил на финишную прямую!
А на самом деле в большинстве случаев им бы хватило сил – просто они расслабились раньше времени, убедив себя в том, что не нужно больше терпеть. Для большинства людей убедить себя очень просто, куда легче, чем убедить других. Просто делай то, что хочется, не делай того, что неприятно, – и убеждай себя, что так и надо, и пребывай в душевном комфорте… какое-то время.
Тип, ответственный за погрузку, метнулся куда-то, лязгнула дверь. Ага, это здесь… Кабина управления… Эрвин подергал дверь – заперто. Тогда он деликатно постучал в нее. Если пилот не полный кретин – немедленно откроет и будет паинькой, потому что прожечь такую дверь лучеметом – пара пустяков…
Дверь открылась.
– Взлет через три минуты! – гаркнул Эрвин прямо в ошеломленные физиономии. – Иначе всем хана, и вам тоже! Взлет на автопилоте! Все по местам! Ты! – угадал он пилота. – Действуй! На автопилоте аж до «Стремительного», я сказал!..
Он с удовольствием отметил, что непонятливость экипажа челнока не превышает средних значений. Пальцы пилота с дивной скоростью заплясали по клавишам. Не поворачивая головы, он спросил:
– Какого типа угроза?
– Думаю, резонансный летаргатор.
– Круто. – Пилот на миг прервал программирование, чтобы прилепить к виску церебродатчик. – Как насчет воздействий иного типа?
– Не знаю!
– Понял. Теперь не мешай. Скажи своим, чтобы не торчали в грузовом отсеке.
Мог бы и не напоминать: лишь идиот или дикарь не сообразил бы, что герметичность грузового отсека весьма относительна. Впрочем, в глазах пилота, говорящего с характерным акцентом уроженца Руфиона Малого, обитатели Хляби, наверное, поголовно дикари. Ну, или идиоты, раз привыкли жить на такой планете…
В трюм челнока уже грузили золото. Каин махал руками и орал. Одному замешкавшемуся отвесил плюху. Все шло путем. Эрвин потащил Кристи за руку, впихнул в маленький пассажирский отсек. О боже, что тут будет, когда сюда набьется вся банда! Моментально раздумав, Эрвин втолкнул женщину в пилотскую кабину, велел сесть на пол позади кресел. Кристи не сопротивлялась и не донимала вопросами – то ли по привычке продолжала изображать аутистку, то ли пообтесала ее Хлябь.
Наверное, второе…
Прорезав непрекращающийся вой сирены, оглушительно квакнул сигнал челнока, и тотчас загремел механический голос: «До старта одна минута. Экипажу и пассажирам немедленно занять свои места. Повторяю: до старта одна минута. Даю обратный отсчет. Пятьдесят пять секунд… Пятьдесят четыре…»
Со всех ног бежал к челноку Шпуля, изнемогая под тяжестью золотого бруска. Бруски кидали в трюм как попало. Грохот металла о металл бил по ушам. Неистово орал Каин.
Эрвин почувствовал легкий озноб. Начавшись в предплечьях, он быстро распространился на кончики пальцев, плечи, шею и торс. Вот оно… Начинается.
Можно не успеть, между прочим!
– Тридцать восемь… Тридцать семь… Тридцать шесть…
– Все на борт! – заорал Эрвин, силясь перекричать сирену и механический голос. – Каин! Нет времени!
Он видел, что Каин услышал его, но понял ли? Самое неправильное, что сейчас можно было сделать, это попытаться помочь, – тогда жадность не позволит Каину оставить на Сковородке хотя бы один брусок. Эрвин отступил и скрылся в пилотской кабине. Наглядный пример действует подчас лучше всех прочих средств.
Даже если этот пример весьма смахивает на трусость.
– Двадцать две… Двадцать одна…
Где-то пока еще далеко, но не настолько далеко, чтобы его не обнаружил и не предупредил людей сиреной радар Сковородки, летел и приближался боевой флаер, заранее включив резонансный летаргатор. В конусе излучения, цепляющем океан, цепенели и дохли рыбы, колоссальные головоногие, вечно голодные хищники с рядами зубов-пил и прочая фауна Хляби, отрастившая на свою беду развитую нервную систему. Запертые в кубриках пленные раньше других почувствовали на себе действие летаргатора, усиленное резонансом тесных внутренних объемов, и впали в ужас, как будто Сковородка тонула. Никто не обратил внимание на глухие стуки из трюма – братство Каина было слишком занято. Скорее!.. Эрвин не видел, как Каин слабеющей рукой втащил одного из своих людей в челнок, как он рявкнул на Барсука, устремившегося было за последним бруском… Он лишь чувствовал, как вместе с мурашками по телу распространяется противная слабость, и знал, что будет дальше. Между прочим, действительно можно не успеть…
– Одиннадцать… Десять… Девять…
Симптомы известны и незатейливы: мышцы откажутся служить. Сначала начисто онемеют руки и ноги, затем лицо и шея, а в последнюю очередь – грудные мышцы, отвечающие за дыхание, и сердечная мышца. Мук удушья скорее всего не будет, но лишь потому, что вскоре отключится и мозг. Пораженный летагратором человек впадает в кому и умирает спустя пять-семь минут. Если доза не летальна, его еще можно спасти, но вряд ли люди в приближающемся флаере имеют такую цель. Захватить терминал в целости и сохранности, пленных не брать, старым персоналом не дорожить – вот их задание.
Поправка: не брать пленных за исключением одного человека. Этого – желательно взять живым и вменяемым. Кое-кому на материке захочется выяснить, как много он знает и на каком основании еще жив.
– Семь… Шесть… Пять…
Значит, успеем, подумал Эрвин. Онемение распространялось медленно, что говорило об умеренной интенсивности излучения.
С гулом закрылся зев грузового отсека.
– Два… Один… Старт!
Чуть качнуло – челнок величаво поднимался на антиграве, как будто штатный режим взлета был сейчас уместен! Эрвин набрал в грудь воздуха, чтобы рявкнуть на пилота, однако крик не понадобился – внезапная перегрузка распластала тело по полу кабины. Зная о летаргаторе, ощущая на себе его действие, пилот все равно запрограммировал взлет так, чтобы не повредить выхлопом терминал, и уж потом дал полную тягу. Аккуратист…
Стало очень трудно дышать: перегрузка была терпимой, но летаргатор есть летаргатор. И без перегрузки каждый вдох потребовал бы усилий. Люди дышат всю жизнь, подчас вовсе не замечая своего дыхания, но только тот, кто попал в конус резонансного излучения, понимает, насколько это тяжелая работа – дышать.
Зато и цена за нее непомерно велика, так что грех жаловаться.
Там, в приближающемся к Сковородке боевом флаере, теперь не понимали, что делать: продолжать ли атаку на терминал или идти на перехват челнока, что вот-вот выйдет из конуса излучения, и Эрвин мысленно ставил три к одному на то, что будет выбран терминал. Разве что попадется не в меру сообразительный и инициативный офицер, который не побоится выполнить приказ не буквально, а творчески… но такой офицер на Хляби – редкий зверь. Одну ошибку он уже сделал: попав под радар Сковородки, задействовал летаргатор сразу же, с дальней дистанции. Неужели полагал, что противник не готов к этому?
Почти наверняка он так и полагал. Исполнителя не сочли нужным как следует проинструктировать. Прай горазд лишь отдавать приказы, как будто в этом и заключается искусство управления планетой. Когда человек лезет наверх, он умен и хитер, дальновиден и коварен, а когда влез, угнездился в высшей точке, посмотришь на него – ну дурак же дураком…
Впрочем, и Сукхадарьян был немногим лучше.
Дышать стало совсем трудно – перегрузки росли. Челнок рвался из стратосферы в космос, уравнивая свою скорость с орбитальной скоростью «Стремительного». Челнок был простым и незамысловатым грузовозом, не предназначенным для посадки на тяжелые планеты и не оснащенным системой гравикомпенсации. Слыша, как хрипит Кристи, Эрвин не имел сил сказать ей что-нибудь ободряющее или хоть посмотреть, как она. Не страшно, еще несколько минут мучений, и все кончится, за эти минуты ничего не должно случиться…
И все кончилось. Эрвин воспарил над полом, а пилот, пристегнутый к креслу, не оборачиваясь, принялся ругаться – вяло, но грязно. Второй пилот вторил первому. Обоих можно было понять. Плохо быть парализованным полностью, но и парализованным на четверть – тоже мало приятного. Ощущение такое, как будто зверски отсидел весь организм. Да еще изволь заставить грудные мышцы шевелить ребрами и диафрагмой! Чего им вовсе не хочется. Каждый вдох и выдох – по приказу!
Так или иначе, оба были в относительном порядке. Кристи выглядела хуже, однако невесомость благотворно подействовала и на нее. Пилот наконец оглянулся, сообщил отсиженным языком, что сейчас включит тяжесть в десять процентов стандартной, и в самом деле включил. Эрвин и Кристи мягко опустились на пол. Кристи осталась лежать, а Эрвин, с трудом приняв сидячее положение, в течение нескольких мгновений ощущал жалость к ней – неуместную, конечно. Ну что ей стоило улететь со Сковородки заранее? Пусть не сразу на ее родимую планету, пусть ей пришлось бы добираться до Тверди кружным путем – неважно! Денег ей хватило бы. Зато Хлябь теперь виделась бы ей разве что в ночных кошмарах.
Потом вошел, цепляясь за стены, Каин, и жалость была отброшена. Пахану досталось не меньше, чем Эрвину, к тому же весь разгон он вместе со своими людьми просидел в тесном пассажирском отсеке, где, наверное, было ни встать ни лечь. Постояв самую малость, Каин сел на пол. Что еще делать, когда ноги чужие и не держат?
– Летаргатор, а? – прохрипел он.
– Он самый, – отозвался Эрвин. Говорить все еще было трудновато, но все же язык во рту мало-помалу переставал напоминать посторонний предмет.
– Пройдет?
– Ты же знаешь, что такое малая доза, – успокоил Эрвин. – Пройдет.
– Как ты это устроил?
Вместо ответа Эрвин послал Каину взгляд, исполненный иронии.
– Брось, – поморщился тот. – В такие случайности я не верю.
Эрвин скривил ухмылку, хотя, наверное, получилась невнятная гримаса.
– Если бы тебя собрались резать, ты тоже выдумал бы что-нибудь этакое…
– Не стал бы я тебя резать, – объявил Каин.
– Ну да, конечно. Просто обстругал бы немного.
Каин помолчал. Потом кивнул.
– Эй, орлы-налетчики, – подал голос пилот. – А дальше что?
– А дальше бери курс на сближение со «Стремительным», – сказал Эрвин. – Не дрейфь, ему ничего не грозит. Даже заплатим.
– «Стремительный» пойдет в Астероидную систему, – молвил пилот.
– Сам знаю. А теперь, будь добр, покажи, где тут у вас аптечка, и заткнись.
– Зачем нам в Астероидную? – хриплым голосом осведомился Каин.
– Ты бы предпочел на тот свет? Это во-первых. А во-вторых… потом объясню.
Опять помолчали. Кристи пошевелилась и застонала. Хороший знак. Эрвин и сам чувствовал, что тело мало-помалу становится своим, а не чужим. Этак пилот, чего доброго, занервничает, решив, что имеет дело не с беглецами, а со штурмовым отрядом… Надо как-то его успокоить.
Он нашел аптечку, стащил через голову пятнистую от крови рубаху и начал обрабатывать кровоточащие порезы. Пусть глубокие, но все же порезы, а не раны. Запахло дезинфекцией.
– Объясняться с капитаном «Стремительного» будешь ты, – объявил Каин.
– Само собой.
– А ведь ты своего добился, – сказал Каин. Он выглядел озадаченным, но не слишком расстроенным. – Братство твое.
– Я не победил, – возразил Эрвин, напыляя заживляющий гель на последний порез.
– Ты всех нас спас, и ты дрался как боец. Какого еще хрена? Парни все поняли, и если я согласен, то… Только уговор: второй человек после тебя в братстве – я. Пока не разбежимся, согласен выполнять самые идиотские твои приказы, но только твои. Идет?
– Принято.
Каин задумчиво почесал макушку.
– Как тебе удалось поймать мою руку? – спросил он. – Я ведь был быстрее и не устал. Скажешь, опять математическая задача?
– Так и скажу.
– Врешь ведь…
– Именно математическая. Правда, пришлось сильно упростить модель, иначе я просто не успел бы рассчитать, где и как ловить твою конечность. Был риск, но допустимый. В такой задаче допустимый риск – пятьдесят процентов.
– А если бы мой нож попал тебе куда не надо?
– Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ?
– Точно, – хмыкнул Каин. – Тогда нас всех перебили бы на Сковородке. Выходит, нас спас не только ты, но и глупый случай?
– Был бы этот случай глупым – вышло бы наоборот.
Каин помолчал, обдумывая возражение. Кристи вновь застонала и попыталась сесть. Эрвин кое-как помог ей.
– Вот тебе первый приказ, – сказал он Каину. – Защищай ее. А заодно придумай, как объяснить людям, что она вдруг стала нормальной женщиной.
– Никто ее теперь не тронет, – уверенно заявил Каин. – И объяснить ты можешь сам, если решишь, что тут вообще надо что-то объяснять.
– У меня будет полно других задач. Так что – ты.
Каин пожал плечами.
– Скажу им, что у нее был временный аутизм на почве страха перед болотом, а теперь она излечилась, – решил он. – Например, «веселая смерть» на нее так подействовала. Или летаргатор. Годится?
– Твоим ребятам скажи, что бывает глаукома копчика – они и в это поверят, – фыркнул Эрвин.
– Ну, это ты зря! – вступился за своих Каин. – Они не дебилы, просто темные.
– А тем лучше.
Каин молчал и не уходил. Эрвин немного помучил его, прежде чем спросить:
– Ты все еще желаешь знать, как я это сделал?
– Да.
– Другому я не сказал бы, – проговорил Эрвин, – а тебе скажу. Ты ведь умный и видишь, в чем твоя выгода, а главное, согласен быть вторым в Риме, а не первым в деревне… Не напрягайся, эту аллегорию я тебе потом объясню. Ну так вот: я отправил на материк радиограмму и включил звуковую сигнализацию при появлении на радаре любого атмосферного судна. Мне помогал Шпуля, и ты его не тронешь. Он все еще злится на тебя.
– Сосунок! – вызверился Каин. – Пацан сопливый, сволочь мелкая!
– Пусть так, но ты допустил психологическую ошибку. Сам виноват. Не воспользоваться ею было бы просто глупо. Я и воспользовался.
– Надо было его кончить, что ли? Черт, может, и надо было…
– Или убить, или простить, или в крайнем случае поучить, как ты поучил, но при этом ни в коем случае не подпускать ко мне. Я-то его простил… А теперь ты, наверное, хочешь узнать, зачем мы летим в Астероидную систему?
– И это тоже.
Эрвин доковылял до чемоданчика. Кристи не подвела: в груде нужного и ненужного барахла нашелся карманный комп бывшего капитана Сковородки. Сев на пол рядом с Каином, Эрвин развернул голографический экран.
– Вот что я послал на материк…
Программа вывалила на экран бессмысленный набор знаков.
– Не понял! – нахмурился Каин.
Читать бесплатно другие книги:
