Вычислитель. Орбита для одного Громов Александр

Глава 1

Самая большая в мире шахта

Если и было время, когда Астероидная система не принадлежала Лиге, то оно минуло так давно, что никто и не упомнит. В глазах рядового человека – мезозой, а то и вовсе архей. Так давно, что ничуть не любопытно, не насущно, не занимательно и вообще незачем знать. Пусть историки копаются в этом вопросе, если им больше нечем заняться, а у нормального человека всегда найдутся более важные дела. Но если отыскать нескольких историков, специализирующихся на галактической экспансии человечества, и усадить их за один стол, то и они переругаются, не достигнув консенсуса. Правда, о том, что в свое время Лига вложила в Астероидную систему значительные средства, знают более или менее все. Разногласия возникают по вопросам, как именно Астероидная система вошла в Лигу на правах колонии Терры, кто задолго до этого события основал там первые поселения и какой статус они имели. Некоторые из тех, кому интересна данная тема, утверждают, что древние документы суть позднейшая подделка и что до прихода в Астероидную систему кораблей с Терры никаких поселений там не было вообще. Другие кричат о жестокой колониальной войне и безжалостном истреблении первопоселенцев, и где тут истина, а где выдумка, сказать трудно. Так или иначе, все это было – если было – слишком давно и основательно покрыто пылью веков. Астероидная система имеет весьма почтенную историю.

Одно только не менялось на всем протяжении ее истории: эта система всегда оставалась колонией, причем необычной.

В ней просто-напросто не было нормальной землеподобной планеты, пригодной для терраформирования, заселения и успешного развития. Несколько газовых гигантов с обширным выводком разнокалиберных лун, кометное облако на периферии и тьма-тьмущая астероидов между орбитами гигантов. Больше ничего.

Понятно, что Астероидная система всегда зависела от метрополии.

Можно основать поселения на лунах и астероидах, можно – не без помощи какого-нибудь развитого мира вроде Терры – построить промышленные предприятия, оранжереи, энергостанции, фабрики по синтезу кислорода и пищи, а также многое другое и успешно выживать, но это будет именно выживание, а не настоящая жизнь.

Желтоватое солнце посылало достаточно энергии. Оно же при своем рождении так расположило орбиты первичных планетоидов, что из них в итоге не слиплось ничего похожего на Землю, Терру, Эдем, Новую Бенгалию, Твердь или хотя бы Хлябь. Вместо того чтобы столкнуться и слипнуться еще в виде горячих комков протопланетной пыли в первый миллион лет их существования и понемногу сформировать нормальную планету, планетоиды успели остыть, отвердеть, разбросать по своему объему залежи тех или иных руд – и с той поры каждое столкновение между ними означало не слияние, а дробление. Несчетное количество обломков было поглощено желтоватым солнцем и планетами-гигантами, но и того, что осталось, казалось, хватит людям на многие тысячелетия. Богатейшие руды! Редкие металлы! Многие из них все еще было проще добывать, чем синтезировать. Твердь поставляла на галактический рынок скандий, Прокна – рений, а в летающих каменных горах Астероидной системы таились жилы и этих элементов, и многих других. Система родилась из космического облака, обогащенного металлами.

Крупнейшая планета системы именовалась Циклопом – то ли за коричневый с желтой сердцевиной овальный вихрь, напоминавший недобрый глаз, то ли за исполинские размеры. Теневая сторона Циклопа слабо светилась неприятным темно-красным светом: планета лишь немного не дотянула по массе до коричневого карлика. Ближайший к планете крупный спутник был расплавлен приливными силами и со стороны напоминал свернувшийся в шар лавовый поток. Главная база расположилась на третьем спутнике, поменьше.

Он назывался Улиссом – то ли без всякой причины, то ли потому, что где Циклоп, там и Улисс. С той разницей относительно мифологии, что этот Улисс был совсем крохой по сравнению с планетой-гигантом и на глаз Циклопа не посягал.

Здесь чаще приходилось мерзнуть, чем париться, зато кору спутника не плавило и не трясло. Заглубив постройки базы в скальный грунт, строители отбыли, а горнодобытчики принялись за разработки ископаемых, начав, естественно, с того планетоида, который лежал под ногами. Прошло не более столетия, и его подповерхностные минеральные ресурсы были исчерпаны.

Шахты пускали щупальца все глубже и глубже. Со временем пошли в ход другие спутники Циклопа, от крупных до мельчайших, а затем и астероиды. Строились, функционировали и закрывались базы помельче. Так и в древние времена близ обширного месторождения вначале рос поселок, затем он разбрасывал по всей округе временные поселения посреди развороченной местности, а после того как добывать близ поверхности становилось нечего и разработка уходила вглубь, наступала некоторая видимость стабильности. Шахты, поселки при них, перерабатывающий комбинат, все это работало, но дальнейшее строительство замирало, а если что и росло, то лишь отвалы пустой породы – и так до полного исчерпания месторождения.

Здесь было то же самое – с поправкой на масштаб и открытый космос. На крупных астероидах велись горные работы, мелкие же дистанционно исследовались на перспективность и в случае положительного результата отлавливались и буксировались поближе к производственным мощностям по переработке сырья. Еще одно отличие заключалось в том, что близ крупнейшего горно-обогатительного комбината исправно действовали Врата гиперпространственного канала, кратчайшим путем связывающие Астероидную систему с естественным спутником Терры. В среде, лишенной атмосферы, Врата никому не мешали.

Металлы нужны всегда и всем. Разумеется, главная планета Лиги, утопающая в зелени садов и лесов, давным-давно вынесла все «грязные» производства на ничем не примечательный естественный спутник. Слой шлака покрывал древние лавовые поля; особо ядовитые отходы на всякий случай ссыпали в метеоритные кратеры и валили сверху тот же шлак. Нельзя испортить живую природу там, где ее нет. А польза великая. Эй, кому нужны висмут, ртуть, неодим, иттрий, ванадий, кобальт, рутений, ниобий, палладий? Налетай, раскошеливайся!

Во Вселенной торжествует банальность: богатство метрополии обеспечивается колониями. Даже если они так не называются. Хлябь в ранге свободной планеты была дырой. Астероидная система тоже была дырой, и даже еще более глубокой, чем Хлябь. Но из этой дыры черпали и черпали.

И в глубине этой дыры, как и в других дырах, шли медленные процессы; с точки зрения Терры – гнилостные, с точки зрения рядового шахтера или ловца астероидов – внушающие робкую надежду на лучшее будущее, а с точки зрения гипотетического стороннего наблюдателя – попросту неизбежные. Во все времена человеку хотелось жить лучше. Во все времена он злился и копил злость оттого, что кто-то живет богаче и интереснее его, прикладывая для этого куда меньше сил, да еще полагает это справедливым и естественным.

И во все времена кто-то пользовался его злостью.

Порой даже с пользой для него – случалось в истории и такое.

Обо всем этом Эрвин вкратце поведал Каину, но прежде обоим пришлось потрудиться, чтобы не допустить кровавой разборки на борту «Стремительного». Капитан судна был вне себя: часть груза осталась на Сковородке, а взамен на борт нагло вперлась какая-то банда! Последовали грозные команды, экипаж ощетинился оружием. Эрвин вышел на переговоры, держа перед собой в качестве заложника пилота челнока. Сзади топтался Каин.

– От вас только и требуется, что доставить нас в Астероидную систему, – в пятнадцатый раз повторял Эрвин капитану «Стремительного» полчаса спустя. Капитан был из породы тугодумов. – Мы, конечно, заплатим за перевоз разумную сумму.

– А контейнер с грузом? – наскакивал космический волк, шевеля кустами бровей и по-бульдожьи тряся вислыми щеками. – Я как часы! Мне платят за аккуратность в доставке грузов!

– Ты едва не лишился экипажа челнока вместе с тем поганым контейнером, – встрял, не выдержав, Каин. – Не веришь – спроси своих. За потерю людей тебе тоже платят?

– Во всяком случае, из жалованья не вычитают! И еще премиальные…

Эрвин взглядом унял Каина: тише, тише… Не видишь разве – он просто рассчитывает получить мзду. И получит. Но мы поторгуемся…

Поторговавшись, пришли к соглашению. Два золотых бруска перекочевали в капитанский сейф. Каин скрипел зубами и, заручившись молчаливым согласием Эрвина, тотчас поставил охрану у шлюза, ведущего к челноку с золотым грузом.

– Вот что, парни, – сказал он. – Поделитесь-ка на две смены. Одна будет находиться в челноке, другая на борту этой колымаги. Глядеть у меня в оба! Тут все уже знают, что мы везем. Не давать приближаться к шлюзу никому постороннему, угрожать оружием, а в случае неповиновения и применить его. В разговоры с экипажем не вступать, держаться кучно. Пищу сперва пробовать одному, по жребию или по очереди, а потом уж всем. Если эти уроды додумаются отстыковать челнок, те, кто останется на борту «Стремительного», покажут здешним, почем глоток вакуума. Ясно?

И оглянулся на Эрвина. Тот кивнул.

– По местам!

– Братство мое? – спросил Эрвин, когда они с Каином остались одни.

Каин кивнул.

– Твое. Но знаешь, не воображай себя царем и богом. Есть законы братства. Во-первых…

– Я знаю.

– Хм. Откуда?

– Я же был советником президента. Это только снизу кажется, что верховная власть ничего не знает о реальной жизни. А она не знает лишь в том случае, если не хочет знать. Сукхадарьян хотел… иногда. Хорош бы я был советник, если бы не изучил Хлябь вдоль и поперек и притом сверху донизу!

– Гхм…

– Я знаю и то, что законы братства бывают разными. Точнее, есть вожаки, плюющие на законы. Тот же Юст Полярный Волк, например, – настоящий, не тот, которого я близко знал. Таким законы не нужны. За ними идут и без законов.

– Отребье всякое…

– Разные люди, Каин, разные. Кому что надо.

– У нас не так. Советую помнить.

– Я похож на забывчивого?

Каин покряхтел, покачал головой, но продолжать не стал, сменив тему:

– Ты мне так и не сказал, какую глупость сделал Прай… Ну, если не хочешь, то и не говори…

– А тебе любопытно?

– Да.

– Просчитать, сделает он глупость или нет, я не мог, – признал Эрвин. – Пришлось пойти на эксперимент. Я знал Прая до переворота. Я знал его накануне переворота. Невозможно строить график по двум точкам, особенно если точно знаешь, что впереди излом функции. Мне надо было узнать, в какую сторону дрейфуют параметры личности Прая. Я узнал.

Наверное, это прозвучало несколько пафосно. Каин не удержался – фыркнул.

– Что же нового ты узнал?

– Самое смешное: ничего. Как был он ограниченным и злобным человеком, так и остался им, сделавшись президентом. Хотел уничтожить меня, вместо того чтобы использовать. А мог бы использовать, у него получилось бы.

– И теперь ты хочешь ему отомстить, – утвердительно сказал Каин.

– Я? – Брови Эрвина взлетели вверх от удивления.

– Ты. Скажешь, не из мести ты завалил того… ну, переговорщика?

– Опять ты об этом? Нет. Там было личное, но не месть. Просто расчет.

– Да ну?

Эрвин вздохнул:

– Трудно себе такое представить? А ты попробуй. Для начала ответь: какую выгоду я, по-твоему, получу, потратив на месть Праю деньги, силы, способности и лучшие годы жизни?.. Молчишь? Правильно делаешь. Месть сладка, но сладкое – вредно. Напротив, нам теперь придется сыграть на стороне Прая. Такой вот парадокс. Только он меня не волнует.

– Тебя не поймут.

– Я знаю правила братства, но это мое дело, братства оно не касается, – отрезал Эрвин. – Парни получат то, на что надеются: деньги, славу и жизнь, о которой будет приятно вспомнить в старости. А когда все закончится – свободу. Во всяком случае, от Хляби. Каждый сможет устроиться, где и как хочет.

– Если выживет, – буркнул Каин.

– У тебя странная привычка подчеркивать очевидное. Тебе не говорили?

– Ты первый. А теперь расскажи мне об Астероидной системе… Если хочешь, конечно.

Просто формула подчинения. Какое, к чертям, хотение, когда есть необходимость?!

– Астероидная система – самая большая в Галактике шахта, – сказал Эрвин. – Благодаря Вратам на Терру – точнее, на спутник этой планеты – идет всего-навсего концентрат, а не сверхчистые металлы. Это делает добычу рентабельной. Это также означает, что Терре незачем иметь в Астероидной системе хоть сколько-нибудь сложное производство, нет смысла и учить аборигенов интеллектуальным профессиям. Горняки, ловцы астероидов, рабочие на разного рода комбинатах, обслуга – вот почти и все. Туда со всей Лиги свозят бедолаг, которым не повезло, и они живут там в громадных домах-поселках, заглубленных в скалы, вкалывают на грязных, тяжелых и опасных работах и размножаются. И уж конечно, ненавидят Терру…

– Ты там бывал? – спросил Каин.

– Я там вырос.

– А кем работал?

– Ловцом астероидов.

Каин посмотрел на Эрвина с уважением.

– То-то и гляжу, ты запросто водишь все, что летает… Наверное, трудно было выбраться оттуда?

– С Хляби оказалось труднее, – усмехнулся Эрвин.

– А я вот всю жизнь провел на Хляби.

– Ты уже не на ней. Ладно, хватит копаться в прошлом. Слушай дальше. Высшее и среднее начальство в Астероидной системе не произрастает само по себе – Терра не заинтересована в этом. Местный уроженец может выбиться разве что в десятники или, как редкий случай, выучиться на маркшейдера или управленца среднего ранга – но расти ему не дадут, если только он не гений, отличающийся вдобавок сверхлояльностью. Административные посты там занимают преимущественно выходцы с Терры и рассматривают свое назначение в Астероидную систему как род ссылки. Чаще всего так и случается: туда попадают проштрафившиеся или попросту бездарные. Они ненавидят и Астероидную систему, и Терру, а их ненавидят местные. Исключения бывают, но редко… – Эрвин сделал паузу, чтобы выпить глоток воды.

– Если я правильно понял, то одно из двух, – со сдержанной усмешкой сказал Каин. – Либо тебя там не признали гением, либо усомнились в твоей лояльности.

– Мимо. Я сам удрал оттуда. Шестьдесят процентов виднейших функционеров Лиги родом не с развитых планет, а из самых что ни на есть задрипанных миров. И ничего в этом нет удивительного: тепличные растения порой чахнут без видимых причин, а иной сорняк пробьется сквозь бетон. В бедных мирах произрастают удивительно упорные сорняки.

– И ты один из них? – Каин все еще ухмылялся.

– Я и сам так думал, – спокойно ответил Эрвин. – Встроиться в Систему, чтобы расти, а со временем, возможно, и возглавить ее – чем не путь для такого, как я? Хороший путь, относительно спокойный и даже интересный. Цель хорошо видна, препятствия велики, но преодолимы, ходы конкурентов предсказуемы. Даже на болоте я еще не понял, что этот путь не для меня, а для кого-то другого. А на Счастливых островах – понял. Это не моя игра. Глупо потратить на нее всю жизнь.

– А что ты называешь своей игрой? – теперь уже серьезно спросил Каин.

Эрвин помедлил с ответом и даже искоса взглянул на Каина – так, чтобы тот заметил. Босс медлит – стало быть, сомневается в собеседнике. Босс все-таки ответил и ошеломил – значит, сомнения отброшены, собеседник признан достойным доверия. Примитивная уловка, но действует.

– Я намерен разрушить Систему.

– Астероидную, что ли? – не понял Каин. – Это как?

– Бери выше. Я говорю о Системе как способе жизни людей и в Лиге, и в Унии, и на Земле. Эту-то Систему я надеюсь расшатать, а в перспективе и разрушить.

Теперь уже молчал Каин – размышлял, не ослышался ли он.

– И построить вместо нее новую? – спросил он наконец слегка осипшим голосом.

– Если успею. Даже первая задача займет невесть сколько лет. Вторая – еще больше.

– Это хорошо, – рассудительно сказал Каин. – Старая Система или новая – на кой мне она?

– Учитываю. Слушай дальше. Астероидная система – лучшее место, чтобы начать. Почти вся подготовительная работа там уже проделана. Речь идет не о забастовках и тому подобной ерунде – местное подполье нацелилось на восстание. Ему помогут извне. Цель: нарушить сложившийся в Галактике баланс сил, оторвав Астероидную систему от Лиги и включив ее в сферу влияния Унии Двенадцати Миров. Эта цель подходит и мне. В прежние времена, как ты, наверное, знаешь, Лига и Уния выступали единым фронтом против Земной федерации и одержали верх. Теперь Уния тяготеет к землянам. Она мелкая, но решающая гирька на весах. При необходимости Лига раздавила бы Унию, но Лига не решится начать большую войну против Унии и Земли, если те объединятся против нее. Но Астероидная система должна начать первой, объявить о независимости и продержаться какое-то время. Предполагается, что волнения против Лиги начнутся также на Хляби и еще на нескольких бедных планетах. Вожди подполья надеются, что это заставит Лигу распылить силы. Подполье начало готовить восстание еще в те времена, когда я, сопляк, почем зря рисковал собой, гоняясь за астероидами…

– Когда это было?

– Без малого двадцать лет назад.

Каин присвистнул.

– А поскорее нельзя было?

– Выступить против Лиги без тщательной подготовки? – Эрвин поднял бровь. – У тебя что, юмор такой?

– Зуб даю: вожаки подполья известны на Терре поименно, а каждый третий из них – агент или осведомитель, – пробурчал Каин.

– Считаюсь с этим. – Эрвин помолчал. – Между прочим, ты вправе отвалить в сторону, как только это корыто доставит нас на место. Как и твои люди. Могут быть сложности, но я поспособствую. Уверен, ты и сам это знаешь. Я никого не держу, а ты теперь человек состоятельный.

– Я с тобой.

– Ты скажешь мне это в Астероидной системе. Сейчас я этого не слышал. Думай, и пусть твои ребята думают. Случайных людей в этом деле мне не надо. Ты спросишь: какая им выгода?

– Не я, – буркнул Каин. – Они спросят.

– Добыча, как всегда. И слава, как никогда. Ореол героев их устроит?

Каин запустил пятерню в затылок, как будто пытался нащупать там обещанный нимб. Не нащупав, просто поскреб.

– Слава – это что-то новое, – пробормотал он. – Если не посмертная, то почему бы и нет? Интересно будет попробовать.

– Прижизненной славы не обещаю, – сухо сказал Эрвин. – Но постараюсь. Иди проверь людей. Расскажешь им потом, а сейчас важно, чтобы они были начеку.

Каин кивнул: ясно, мол, и слов не надо, все сделаю. Уходя, помедлил, покрутил головой, хмыкнул.

– Сказал бы мне кто два месяца назад, что я буду вести такие разговоры, я бы здорово посмеялся над идиотом…

Эрвин не ответил.

Глава 2

«Гог», «Магог» и Стиг

Чего много в Астероидной системе, так это астероидов. Их там гораздо больше, чем людей. А если считать астероидами мелкие космические тела от нескольких десятков до нескольких сотен метров поперечником – ту мелочь, за которой охотятся ловцы железных астероидов, – то окажется, что этой мелочи на три порядка больше, чем людей в наиболее населенных мирах, вроде Земли или Терры. Расчеты, естественно, приблизительны, потому что аптекарская точность тут никому не нужна.

Мелочь нумеруется. Крупным телам иногда даются названия.

Двойной железный астероид солидного размера – редкость даже для Астероидной системы. Строго говоря, он был тройным: две железные горы семидесяти и пятидесяти километров поперечником медленно обращались вокруг общего центра масс, а на значительном отдалении от этой пары еще медленнее бродил по орбите полукилометровый обломок – вероятно, осколок, выбитый столкновением с другим астероидом в те времена, когда людей еще не существовало не только в Галактике, но даже и на Земле.

Это астероидное трио кружило вокруг местного светила по заурядному для астероидов эллипсу, порой приближаясь к Циклопу на расстояние, доступное космическим буксировочным суденышкам. Еще до рождения Эрвина меньший обломок был загарпунен, отбуксирован на переработку, и тройной астероид стал двойным. Георазведка обоих крупных тел дала не слишком утешительные результаты: оба тела состояли из мелкокристаллического никелистого железа с незначительной примесью более ценных металлов. Дробить такие скалы было сложно и не имело особого смысла, буксировать на более удобную орбиту – тем более. На какое-то время двойной астероид был оставлен в покое.

Затем им занялись всерьез.

Еще подростком Эрвин слышал недоуменные вопросы космических горняков: чего ради Правление заинтересовалось этими железяками? Летали бы себе и летали. Кому они мешают? Что в них ценного? Добытый металл не окупит расходов на добычу. Вокруг полным-полно астероидной мелочи, лови – не хочу. Видать, делать нечего начальничкам, а может, желают пустить пыль в глаза инспекторам с Терры: вот, мол, за какие задачи мы беремся, растем и развиваемся, не погрязли в рутине! Горняки пожимали плечами: чтобы выбить с Терры дополнительное финансирование, можно было бы придумать что-нибудь менее затратное и притом более эффектное. Не-ет, ребята, наши начальнички, мать их перемать, точно посходили с ума…

Каких денег стоило перетащить эту астероидную пару на орбиту вокруг Циклопа – о том шептались по углам, а порой и говорили в голос с циничными усмешечками и площадной руганью. Орбита была выбрана удаленная и притом расположенная между радиационными поясами Циклопа. Знатоки сразу раскумекали, зачем это надо: чтобы всевозможные инспекции бывали там пореже. Кому охота лишний раз пересекать радиационные пояса? Разве только какому-нибудь особо честному и въедливому инспектору, не берущему на лапу и не берегущему свое здоровье, а такие уникумы встречаются один на сотню. И этому-то сотому всегда можно устроить аварию или какой другой несчастный случай, дабы не бравировал своей несговорчивостью и не совал свой нос куда не просят, а понимал колониальную специфику!

На болтовню подчиненных начальству – тьфу и растереть. Выполнение норм выработки куда важнее разговоров и шепотков. Природа не создала еще таких подчиненных, чтобы не ругали начальство. На то человеку и ротовое отверстие, чтобы выпускать лишний пар. На каждой компоненте двойного астероида была создана производственная база, туда был направлен рабочий и технический персонал – тщательно отобранный, состоящий преимущественно из лиц, подозреваемых в нелояльности к администрации, – и работы начались.

Шахтным методом. Знатоки пожимали плечами без особого удивления: наверное, решено издырявить две железяки шахтами, как сыр, на что уйдет немало лет, а потом уже расколоть их на части и переработать обычным способом. А, чепуха, знаем мы эти штуки, кто-то просто отмывает деньги, а заодно решил сплавить с Улисса особо вредных смутьянов…

Об этом судачили какое-то время. Просочились слухи о небывало высоких заработках и рекордных надбавках за тяжелые условия и риск, кое-кто заученно твердил о каторге, а кто-то и пожалел, что не попал в число «каторжан», – и разговоры понемногу затихли. Эрвин слышал их, но тогда не придал им значения.

Неэффективное производство, зачем-то нужное Правлению, – ну и что? Еще и не такое бывает, а разбираться некогда, есть дела поважнее. В то время Эрвин работал помощником наладчика вентиляционного оборудования, одновременно осваивая пилотирование капсулы на курсах гарпунеров, ел на бегу и никогда не имел времени как следует выспаться. Какие уж тут размышления? Вдобавок он тогда не подозревал, что расчеты и размышления тесно взаимосвязаны – с чего ни начни, а одно непременно потащит за собой другое, и чем сложнее расчет, тем любопытнее размышления. Он был молод, любил считать и не любил размышлять.

Но разговоры запомнил.

Вопреки обыкновению компоненты двойного астероида не получили официальных имен – только цифро-буквенные обозначения. Эрвин находил это немного странным, но не стал ломать голову. «Начальству виднее» – универсальная формула для тех, кому некогда думать на посторонние темы.

Мысли пришли позднее – уже после того как Эрвин распрощался с Астероидной системой.

Первая же мысль – случайная и еще невнятная – запустила цепочку расчетов. Эрвин мог бы остановить их, но это было трудно, а задача всерьез увлекла. «Тактическая дезинформация», – так думал он поначалу и ошибался.

Результат расчетов испугал его. Потом озадачил.

Правильнее всего было держать язык за зубами.

До случая.

Случай так и не представился. Пока Эрвин Канн был никем, его никто не стал бы слушать, кроме, может быть, какого-нибудь карьериста, обязательно приписавшего бы себе всю заслугу; ну а у советника президента совсем другие заботы.

Уровень информированности тоже другой. Преумножаясь, опасное знание лежало мертвым, но ценным грузом. Дальновидный человек копит активы, в чем бы они ни заключались: в ценных бумагах, золоте, связях. Эрвин копил информацию, притом зная наверняка: Сукхадарьян уничтожит его, если только поймет, сколь многое известно его советнику. Но информация могла когда-нибудь пригодиться. Это универсальная палочка-выручалочка для того, кто сумеет ею воспользоваться. Она открывает перед ним пространство возможностей.

– Так что такое «Гог» и «Магог»? – спросил Каин еще на борту «Стремительного».

– Ты не читал Библию? – удивился Эрвин.

– Это ты у нас библеец, а я человек темный…

– И не читай – запутаешься. В священных текстах где-то сказано о великане Гоге из Магога, где-то о народах Гог и Магог, а еще где-то о двух верзилах с теми же именами – словом, разнобой и дурдом. Ты уже понял, что наши «Гог» и «Магог» – это нечто большое?

– Ну понял, а дальше?

– Ты их увидишь.

«Колоссальные сооружения трудно строить и легко разрушать», – сказал Эрвин Кристи, заставив ее гадать, к чему относились эти слова. А относились они к «Гогу» и «Магогу» – боевым кораблям, каких еще не бывало. Работяги Астероидной системы безмерно удивились бы, узнай они о том, что отбуксированная к Циклопу пара астероидов – не сырье, а основа конструкции. Еще больше они изумились бы тому, что ненавидимое ими начальство – во всяком случае, часть управленческого персонала, сидящая в Департаменте перспективных разработок, – не отмывает деньги на этом странном проекте, а вкладывает их без надежды на скорую отдачу. Истоки денежных ручьев, питавших проект, скрывались в таких финансовых буреломах, что даже Эрвин Канн не мог вычислить их все, а мог лишь предполагать.

Кое-что через третьи руки поступало от Унии, и этот ручей, как ни странно, был замаскирован хуже прочих.

Умышленно? Эрвин считал так и этак, не верил себе, начинал сначала и все-таки пришел к выводу: никакого тайного умысла здесь нет, просто так уж сложилось.

Бардак. Впрочем, как обычно.

А знали ли шахтеры, что за штреки и штольни выгрызают они в летающих железных горах? Некоторые – безусловно, да. Десятники – вероятно, маркшейдеры – наверняка. Возможно, и все прочие. Напакостить брезгливо-высокомерной Терре и притом собрать за короткий срок достаточно денег, чтобы навсегда покинуть опостылевшую Астероидную систему, – что может быть заманчивее для работяги? Что, как не это, может подвигнуть шахтера на сто пятьдесят и двести процентов ежедневной выработки?

И подгонять не надо. Не зря шел отбор наименее лояльных. Любой крикун заткнется, если дать ему хорошо заработать. Ни забастовок, ни саботажа.

Со временем шахтеры стали не нужны и почти все были эвакуированы – надо думать, с хорошей премией за молчание и обязательством покинуть пределы Лиги. Формально добыча металла продолжалась, и цифры по-прежнему фигурировали в отчетах, но трудились на обоих астероидах рабочие уже других специальностей. В конце концов кто-то из числа тех, кому надоели безликие цифры и буквы, дал астероидам имена Гог и Магог, и названия прижились. Но мало кто знал, что их надо брать в кавычки.

Астероиды обошлись бы и без них – в отличие от боевых кораблей.

Пятидесятикилометровый «Гог» и семидесятикилометровый «Магог» внешне практически не отличались от своих прародителей-астероидов. Они были хорошо защищены, но тихоходны, а боевая мощь каждого из них примерно соответствовала мощи тяжелого крейсера Лиги, а не линкора, как можно было бы подумать. Эти корабли были предназначены не для нападения.

Они предназначались для отражения нападения.

«Колоссальные сооружения трудно строить и легко разрушать…» Вполне банальная и весьма разумная мысль. Но даже если противник будет подробно осведомлен о «Гоге» и «Магоге», эта осведомленность до поры до времени мало поможет ему в планетной системе, кишащей обломками древних планетоидов, чуть только «Гог» и «Магог» придут в движение. Расстреливать каждый более-менее подходящий по размерам астероид, оказавшийся в зоне поражения, подозревая в нем хорошо замаскировавшегося врага? Тратить боеприпасы и энергию на перестраховку? И притом обнаружить себя на дальних подступах?

Так можно воевать только с полоумным противником. У противника, обладающего толикой разума, обязательно предусмотрено что-нибудь как раз на такой случай.

…Шли десятые стандартные сутки со дня прибытия «Стремительного» на Улисс, или шестые сутки по местному счету. Желтоватое солнце пряталось за багровой тушей Циклопа, тонкую атмосферу спутника выморозило, и скальная равнина, вся в отвалах пустой породы, опушилась углекислотным инеем. С первыми лучами солнца он быстро испарится, но в течение одной-двух минут смотреть на равнину без темных очков будет больно. С детства знакомое зрелище…

– Не так ли и вы, – нахально сказал Эрвин, – вспыхнете, недолго посверкаете и погаснете. Вас погасят.

Тот, кто сидел по другую сторону стола, имел высокий лоб, обтянутый бледной кожей без морщин, и чрезвычайно узкий шишковатый череп с остатками растительности по бокам оного. Могло показаться, что голову первого заместителя начальника службы внутренней безопасности некогда затащило в прокатный стан, который, к счастью для него, удалось вовремя остановить.

Заместителя звали Стиг Доггер. Он родился на Терре, там же окончил полицейскую академию и за дисциплинарный проступок, совершенный за два дня до выпуска, моментально оказался в Астероидной системе на низовой полицейской должности. Его товарищи, имевшие влиятельных родителей, остались служить на Терре – он же, обвиненный во всех грехах, отправился туда, куда Терра привыкла сваливать человеческие отбросы.

И поделом, сказал бы кто-нибудь вроде Эрвина Канна. Либо не валяй дурака вместе с богатенькими дружками, либо имей прикрытие, как они. Человек без прикрытия не имеет права ни на дурость, ни на ошибку. Ошибся – расплачивайся. Это только справедливо.

Стиг так не считал. Впрочем, озлобился не сразу – сначала, проглотив обиду, он попытался выслужиться и даже отчасти преуспел в этом. С годами пришло понимание: Астероидная система – это яма, откуда не выбраться. Карьера? Это пожалуйста, делай свою карьеру, но только здесь, а не на Терре, где безупречная анкета и связи значат куда больше, чем деловые качества.

Именно поэтому Стиг Доггер сразу проникся неприязнью к сидящему перед ним типу, который однажды сумел подняться с этого дна, взлетел было достаточно высоко, был сброшен с высоты, считался погибшим – и вот неожиданно вернулся с кучкой бандитов и грузом золота. А главное, ничуть не собирался скрываться и явно был неплохо информирован.

– Вас так основательно погасят, что новые искры не разгорятся еще сто лет, – добавил арестованный, не видя реакции Стига. Тот славился умением владеть собой. Вот и сейчас он не отразил на своем длинном лице ровным счетом ничего.

– Ты явился сюда только для того, чтобы это сказать?

– Конечно нет. Что мне делать в составе проигравшей стороны? Я намерен выиграть.

– Кажется, ты хочешь сказать, что всегда выигрываешь?

– Нет. Но предпочитаю не проигрывать.

«Положим, это каждый из нас предпочитает», – хотел сказать Стиг с соответствующей усмешкой, но не усмехнулся, а сказал совсем другое:

– Итак, тебе что-то известно о деятельности подрывных элементов? Выкладывай.

По ту сторону стола Эрвин Канн весело рассмеялся:

– Твои ребята уже вытащили из моего черепа все, что в нем было, включая воспоминание о том, как я в последний раз обмочился в пятилетнем возрасте. Чего ж еще? Ты не доверяешь глубинному ментоскопированию? Зря. Или, может, у тебя садистские наклонности, а я об этом ничего не знал?

Садистских наклонностей Стиг за собой не замечал, но разбить рожу этому наглецу ему уже хотелось. Чутье подсказывало, что никакого нагоняя от начальства за непрофессиональные действия не последует. Мешало подозрение: из побоев допрашиваемый собирается извлечь больше пользы, чем допрашивающий – удовлетворения.

А может, он просто псих?

– С твоей памятью еще надо разобраться, – сказал Стиг. – Не сомневайся, разберемся. Ты ведь не думаешь, что это можно сделать на раз-два? Требуется время.

– Ах да! Старая аппаратура, неквалифицированный персонал. Нехватка фондов, как же, как же… Только я ведь не скупердяй-интендант с Терры, мне-то об этом зачем знать? Не войду в положение и не добавлю. Да, чуть не забыл: золотишко наше… Не представляю, как тебе удастся прикарманить его… то есть удалось бы, будь ты обыкновенным службистом, сосланным в эту дыру. Но твое положение сложнее. Между прочим, ты не выключишь это поле? У меня спина чешется, считать мешает.

– Что считать? – спросил Стиг. Отключать стоп-поле, фиксирующее допрашиваемого на табурете в неестественно прямом положении, он, разумеется, не собирался. Во-первых, психи бывают разные, а во-вторых, пусть помучается. Чесотка неженку одолела, надо же! Хотя, судя по его воспоминаниям о Хляби, он далеко не неженка… Но болото болотом, а форсированных методов допроса ты, голубчик, не пробовал? Это тебе не какие-нибудь побои…

– Ну хотя бы твои действия, – сказал Эрвин. – Это то, что мне сейчас очень даже надо просчитать. Ты на распутье, вижу. Пожалуй, даже жалеешь, что не убрал меня сразу по-тихому. Ну да ведь еще не поздно, верно?

Сам по себе развязный тон не мог подействовать Стигу на нервы. На этом табурете перед ним перебывало множество допрашиваемых, попадались среди них и самоуверенные наглецы. Обычно они оставались таковыми недолго.

– Может, и не поздно, – медленно произнес Стиг.

– Как хочешь, – великодушно согласился допрашиваемый. – Правда, это будет ошибкой, но ведь твоей ошибкой, а не моей, верно? Ты ее сделаешь, тебе с ней и жить. Меня, как ты понимаешь, все это уже не будет волновать.

– Почему ты не отправился с Хляби на Терру? – спросил Стиг.

Один из множества вопросов. Но самый главный.

Этот тип, появись он на Терре, мог бы причинить массу вреда, обратись он в министерство по делам Лиги или сразу в органы безопасности. С его-то талантами он бы вышел именно на тех людей, на которых ему надо было выйти, чтобы получить прощение за свое участие в грехах бывшего президента Хляби. Он сумел бы доказать, что нынешний президент занимается, по сути, тем же, чем его предшественник, – подкопом под Лигу. Казалось бы, наиболее выигрышный для такого авантюриста вариант…

Вместо этого он неожиданно заявляется в Астероидную систему и объявляет не кому-нибудь, а Стигу Доггеру: мне все известно, примите в команду. Для этого он безошибочно находит человека из руководства подполья, причем единственного, кто может как растереть его в пыль, так и приставить к делу. Требует беседы с ним и получает. Откуда он знал, что любой другой предпочел бы не рисковать? И ведь уверен – или почти уверен, – что дело его выгорит…

Поразительно.

Многолетний опыт Стига Доггера говорил ему: такого не бывает. Для правды – слишком невероятно, для провокации – чересчур глупо. Что делать – неясно. И пора принимать решение.

Теоретически служба внутренней безопасности Астероидной системы ведала вопросами злоупотреблений в сфере правопорядка, и в ней действительно существовал захудалый отдел, надзирающий за полицией и частными охранными структурами; на практике же это была довольно эффективная служба по вопросам лояльности, включающая в себя как подразделения по выявлению и нейтрализации доморощенных смутьянов, так и контрразведку. Сотрудники службы внутренней безопасности не мозолили глаза, их ненавидели меньше, чем полицию, зато их работа лучше оплачивалась и сулила какое-никакое продвижение, в идеальном варианте – может быть, даже возвращение на Терру с сохранением звания и выслуги. Когда Доггеру предложили перейти из полиции во внутреннюю безопасность, он не колебался ни секунды.

Вышел пшик – так он начал считать, чуть только перестал радоваться прибавке к жалованью. Прошли годы, а о возвращении на Терру до пенсии нечего было и мечтать. Так это когда еще будет! Да и пенсия не сказать, чтобы очень велика. Работай, жди и не рыпайся. Как все. Как жили твои предшественники и будут жить те, кто тебя сменит. Работа пока спасала Стига Доггера от впадения в окончательную мизантропию, но вечно спасать не смогла бы. Приличная кубатура в административном секторе наиболее крупного поселка на Улиссе, претенциозно называемого столицей, завидные по местным меркам бытовые удобства, пост заместителя начальника – и это все, чего он достоин?!

Он не женился и не завел детей. Астероидную систему он презирал и ненавидел – Терру не презирал, зато ненавидел стократ сильнее.

Три года назад он был завербован внешней разведкой Земной федерации. Он легко пошел на вербовку. Деньги землян и ненависть к Терре решили дело. Эрвин Канн мог бы сказать ему, что ненависть деструктивна прежде всего для самого ненавидящего, и не нашел бы понимания. Стиг Доггер не был Эрвином Канном.

Земляне свели его с местной подпольной организацией. В подполье Доггер занимался тем же, чем на службе: контрразведкой – с той разницей, что здесь он ее возглавил. Лишь два человека из числа руководителей подполья знали о нем достаточно много.

Ничего этого – кроме, может быть, самого факта наличия подполья – не мог знать допрашиваемый. Или все-таки знал?.. За последние дни Стиг успел десятки раз повертеть эту мысль так и этак и пришел к твердому убеждению: нет, это невозможно. Ментоскопирование дало следующее: Эрвин Канн был убежден, что обращается к одному из руководителей подполья, к нему он и шел, – но откуда он мог узнать, черт побери? Ни одна ниточка из тех, что теоретически могли попасть в поле зрения советника президента совсем другой планеты, не вела напрямую к Стигу Доггеру. Как это понимать? Предатель в штабе? Конспирация ни к черту?

Или верно то, о чем он болтает: вычислил, мол?

Вряд ли это возможно.

Доггер запросил, получил и изучил ряд материалов по ближайшему окружению Сукхадарьяна. Спутники Эрвина Канна, прибывшие вместе с ним, были изолированы и допрошены, а двое из них ментоскопированы. Очень интересными оказались ментограммы женщины по имени Анна-Кристина Шульц. Ее допрос Стиг вел участливо, всячески подчеркивая, что об аресте нет и речи, а задержание – временная мера и скорее проформа, чем необходимость. Она, как он быстро понял, ничего и не скрывала.

То, что Эрвин Канн оказался человеком-счетчиком, не слишком удивило Стига. Бывает и не такое. Редко, но бывает. Но уметь достаточно быстро вычислять в уме не какие-нибудь там заковыристые биномы-хреномы, а поведение людей и при этом почти никогда не ошибаться – в это было трудно поверить. Бывают гениальные интуитивисты – этот таковым не был. Вычисляя, как поведут себя люди, и строя в соответствии с этим линию своего поведения, он пользовался только математикой, сухим языком формул, символов и цифр. Это вообще реально?

Можно рассчитать бюджет, строительную конструкцию, курс космического корабля и тысячу всяких других вещей, но для этого существуют математические методы. Что, и для людей тоже? Выходит, каждый человек для него – просто-напросто набор всевозможной цифири в каких-нибудь многомерных матрицах, потому что только с цифрами можно обращаться как угодно.

Невозможно.

И тем не менее вот он – тип, который приперся сам, разговаривает нагло и демонстрирует невозможное.

Эрвин Канн – так его звали с рождения, и он не позаботился сменить имя. Кое-кто из старых рабочих помнил его отца Густава Канна, а один вспомнил и мать. Некоторые знали Эрвина подростком и юнцом. Умел ли он тогда, в нежном возрасте, считать в уме? Да сколько угодно!.. Для него это было удовольствием. А как он водил те гробы, когда выучился на гарпунера! На бортовой вычислитель и не смотрел, он сам по себе был вычислителем…

Прошлое Эрвина Канна более или менее прояснилось. Доггер никогда не видел Саргассова болота, но, просмотрев ментограммы, содрогнулся. Этот человек выжил там и победил – потому что выжить и означало победить, что бы он ни думал себе на Счастливых островах. Порой он рисковал, казалось, совсем глупо, но ведь в конечном счете всегда выигрывал! Был в симбиозе с кошмарной тварью. Умудрился подчинить себе бандитскую шайку. Сделал верные в целом выводы из анализа грузов, проходящих транзитом через Хлябь. Удивительный тип. Но почему он все-таки не отправился на Терру?

– Потому что здесь и ставки выше, и шансов у меня больше, – был ответ.

– Ты уверен?

– Конечно. Ты ведь не дурак.