Молот Люцифера Пурнель Джерри

— Я должен был продолжать вести наблюдения.

Он боялся Чика.

— Ладно. Останешься здесь. Наблюдай. Я пришлю сюда Джея с биноклем.

В сером свете утра Джекки спустился по южному склону холма. Алим уже поднял своих людей, все пожитки были уложены. Вокруг стояли братья, ожидая. В руках они неуклюже держали ружья.

Первым делом Джекки подошел к Чику и Касси. Алим не слышал, о чем они говорили, но в руках Чика было ружье и он не пустил его в ход. Затем Джекки отошел от них и зашагал к Алиму: докладывать.

— Они поднялись и у них организация. Их пятьдесят-шестьдесят, может быть больше. Может быть гораздо больше, но они не все собрались в одном месте одновременно. С ними есть женщины и еще один белый, такой, кроличьего вида, одет в лохмотья, оставшиеся от делового костюма, а на шее галстук. Остальные в армейской форме.

Джекки подождал, пока Алим переварит услышанное.

— Армия? Ах, дерьмо, — сказал Алим Нассор.

— Странные у них происходят дела, мать их так, — сказал Джекки. — Они одеты в солдатскую форму и винтовки у них маленькие, современные, что надо, но ведут они себя не как солдаты. И с ними другие — в штатском.

Алим нахмурился. Джекки продолжал:

— У них есть кое-что и получше винтовок, Алим. У них есть автоматы и такие штуки, похожие на трубы…

— Базуки, — подсказал Алим.

— Ага. И еще такая штука, большая как пушка только ее несут два человека. Наверное, они с помощью этих штук могут разнести на части целый дом. Я видел однажды такое по телевизору. И мне кажется, они направляются на север.

Алим переварил информацию. Все это означало, что группа пришла с востока, поскольку раньше она им не попадалась. Конечно, солдаты не могли придти с запада, ибо там находилось озеро, возникшее на месте Сан-Иоаквина.

— Может быть, нам следует пойти навстречу им, — сказал Сван. Он прислушивался к разговору. — Они, похоже, ребята что надо.

— И раскрыть все карты раньше, чем мы доберемся до них, — сказал Алим. Он не хотел пока говорить слишком много. Он не знал, что делать. Будет правильней, прежде, чем он вообще что-нибудь скажет, выслушать мнения остальных. — Я сейчас лучше заберусь туда и понаблюдаю.

Руководить вместо себя он оставил Свана, дав ему инструкции, куда бежать, если солдаты двинутся в их направлении. И, ведомый Джекки, начал взбираться на холм. Дерьмо, он-то полагал, что уже встречался с трудностями и бедами! Именно об этом он всю жизнь и мечтал: выступить против армии, имея в своем распоряжении с дюжину маленьких пистолетиков и несколько ружей.

— Теперь мы знаем, — сказал он Джекки, — теперь мы знаем, почему все попрятались. Нигде нет пищи. Два дня назад удалось на плоту добраться до полузатопленного супермаркета, и оказалось, что он уже обобран. Единственное, что удалось разыскать, так это непривычные штучки вроде консервированной лососины и анчоусов — да и того было немного. Должно быть, супермаркет обчистил этот армейский отряд.

Когда Алим добрался до вершины холма, стало светлее. Джекки подал ему знак и Алим лег на живот и через кусты пополз вперед. Полз, пока не наткнулся на Джея. Пока Алим полз, его шуба сплошь покрылась грязью. Тем лучше: у солдат тоже наверняка должны быть бинокли и они, безусловно, выставляют ведущую наблюдение охрану — иначе бы они не протянули так долго.

Чужаки разбили свой лагерь более, чем в миле от холма, на берегу. Лагерь был окружен траншеями и невысокими насыпями, чтобы удобнее было его защищать. У них налажена организация. Они явно организованы. В лагере было много народу, люди сидели вокруг костров, не прячась, не беспокоясь, что их могут увидеть. И у них была пища. Алим насчитал семерых женщин.

— Большую часть работы делают женщины, — сказал Джей. — Они и тот кролик в голубом костюме. Большинство тут белые, но я насчитал десять наших. И один из них — сержант.

— Сержант, — Алим снова переварил новую информацию. — И они его слушаются?

— Да просто на задних лапках пляшут, стоит ему махнуть рукой.

— Офицеры?

— Я ни одного не видел. Мне кажется, что командует сержант.

— Они добились этого. Алим, они добились этого, — сказал Джонни. — Дерьмо, ведь они действительно добились этого.

Алим ничего не ответил: Джекки сам все объяснит. Мгновением позже Джекки начал объяснять:

— То, о чем мы говорили прошлой ночью. — Голос его дрожал от возбуждения. — Не сила черных, а просто сила. И ведь их много, их очень много, Алим.

— Не так уж много.

— Может быть, им нужны новобранцы, — сказал Джекки.

— С ума сошел? — Джей фыркнул. — Вступить в ряды, так ее мать, армии?

— Заткнись, — Алим продолжал в бинокль рассматривать лагерь. Вроде дисциплина у них — что надо. Мусор выносился за пределы лагеря и сваливался в ямы. Часовые и аванпосты. На огонь были поставлены лохани с водой, все мыли свою посуду в горячей воде. Этот лагерь походил на обычный походный лагерь, но что-то тут было не так. Чем-то этот лагерь отличался, что-то не так, как должно быть.

— Алим, они обладают тем, чего мы хотим, — сказал Джекки. — Силой. У них достаточно оружия, чтобы делать все, что им только не заблагорассудится. Мы могли бы присоединится к ним. Мы тогда могли бы захватить любое место, какое только захотим. Дерьмо, могли бы сделать и больше. Имея так много людей, мы могли бы завладеть всей этой чертовой долиной. Забрать себе весь этот урожай. Набрать рекрутов. Мы могли бы завладеть всем этим штатом.

— О чем ты там сопишь? — спросил Джей.

— Заткнись, — снова сказал Алим. Сказал так, что оба его товарища поняли, какую угрозу таит это слово. Мгновенно наступила тишина. Сила. Власть. Проблема состоит вот в чем: каким образом Алим Нассор заполучит силу и власть, если его банда присоединится к солдатам? — У них вообще нет средств передвижения?

— Мотоцикл. Большая «Хонда». Двое отправились на этом мотоцикле на север. На разведку. Один наш, другой белый.

— В форме?

— Белый был в полной форме, — ответил Джей. По его тону можно было понять, что он не знает, что последует дальше и не понимает, чем вызван этот вопрос Алима.

— Нет средств передвижения. А у нас есть грузовик и мы знаем, где можно раздобыть автомобили, — пробормотал Алим. Фермерский дом, на который они раньше наткнулись на дороге. Три грузовика, которые охраняют десять-пятнадцать мужчин, вооруженных винтовками. У Алима не было никаких шансов наложить лапу на эти грузовики, но с таким отрядом… В поле зрения показался здоровенный сержант и Алим шикнул на Джекки и Джея. Наш, вне всякого сомнения, не совсем черный. Светло-коричневый, с бородой. Борода? Это в армии-то — борода? Хотя нашивки сержантские, большой пистолет сбоку, на поясе. Он приказывал солдатам. И когда приказывал, они вставали и выполняли распоряжения; принесли дров для костра, вымыли кухонную посуду. Сержант не кричал, ему не было нужды размахивать кулаками и кричать. Сила и власть. Этот человек обладал силой и властью и он знал как их использовать. Алим пристальнее всмотрелся в него. Затем оторвал глаза от бинокля и оскалил в усмешке зубы.

— Это же Крючок.

— Что? — спросил Джей. Джекки ухмыльнулся.

— Это Крючок, — Алим вздохнул с облегчением. — Я его знаю. Мы с ним поладим.

Для этого потребуются приготовления. Алим должен вести разговор как равный с равным, как командир, распоряжающийся своими подчиненными. Разговаривать они с Крючком будут как двое мужчин, обладающих силой и властью. Нельзя позволить Крючку понять, как плохо обстоят дела у Алима. Алим оставил Джекки на холме, а сам пошел назад к своему лагерю. Придется покричать, поорать. Пришло время заставить этих ублюдков потрудиться.

К полудню в лагере. Алима был наведен порядок. Теперь лагерь выглядел неплохо и создавалось впечатление, что в нем больше народу, чем было на самом деле. Алим взял с собой Джекки и своего брата Гарольда и направился к солдатскому лагерю.

— Дерьмо какое, я боюсь, — сказал Гарольд, когда они приблизились к берегу.

— Боишься Крючка?

— Он однажды вытряс из меня душу, — объяснил Гарольд. — В девятом классе.

— Ага, и ты это заслужил, — сказал Алим. — Ладно, они нас увидели. Гарольд, ты пойдешь туда. Винтовку оставишь здесь. Пойдешь туда с поднятыми руками. И скажешь сержанту Хукеру, что я хочу поговорить с ним. И веди себя так, чтобы он остался тобой доволен, понял? Прояви к нему полное уважение.

— Можешь поставить на спор свою задницу, что уважение я к нему проявлю, — сказал Гарольд. Выпрямился и пошел — подняв руки так, чтобы было видно, что они у него пусты. И беззаботно (он пытался, чтобы выходило именно так) насвистывал.

Алим почувствовал какое-то движение справа. Хукер заслал своих людей ему во фланг. Алим обернулся и закричал той воображаемой охране, что сопровождала его.

— Держитесь смирно, вы там, ублюдки! Это мирные переговоры, усекли? С первого же, кто выстрелит, я спущу шкуру! Вы сами знаете, что я не шучу! «Слишком много слов, — подумал Алим. Будто я боюсь, что они не выполнят моего приказа. Но эти армейские остолопы услышали меня, они остановились. А Гарольд уже в лагере и никто пока не выстрелил»…

«И он выполнил это, — воскликнул про себя Алим. — Он уже говорит с Хукером, благодарение Богу, он уже говорит. Крючок уже идет мне навстречу. Все отлично, мать перемать, все отлично».

В первый раз со дня Падения Молота Алима Нассора охватило чувство гордости и надежды.

Два тяжелых сельскохозяйственных грузовика тащились по грязи, с трудом прокладывая путь к новообразовавшемуся острову моря Сан-Иоаквин. Они остановились у супермаркета, по-прежнему наполовину затопленного. Стекла грузовиков были залеплены грязью — той грязью, что выбросили с натугой вертевшиеся колеса. Из машины выпрыгнули вооруженные люди и стали поблизости на страже.

— Приступаем, — сказал Кел Уайт. В руках у него был автомат Дика Вильсона. Он зашагал впереди всех к залитому водой зданию. Брел по пояс в грязной воде. Остальные последовали за ним.

Рик Деланти закашлялся, попробовал дышать ртом. Смертью воняло невыносимо. Он поискал, с кем бы поговорить, с Петром или с Джонни Бейкером, но они находились в противоположном конце колонны. Хотя они уже второй день подряд занимались этим магазином, никто из астронавтов не мог притерпеться к царящим здесь запахам.

— Если бы это зависело от меня, я подождал бы до следующей недели, — сказал Кевин Мюррей. Это был маленький пузатый человек с длинными руками. Прежде он служил клерком в магазине кормов и ему так повезло, что он женился на сестре фермера.

— Ждать еще неделю — до тех пор, пока эти солдатские выродки, возможно, окажутся здесь? — отозвался Кел Уайт из супермаркета. — Подождите секунду. — Уайт вместе с еще одним напарником двинулся дальше вглубь магазина. С собой Уайт взял единственный оставшийся действующий фонарь (уже наполовину разряженный) и автомат Дика.

Оружие казалось сейчас Рику чем-то очень чужим. Посторонним. Непристойным. Вокруг него и так властвовала смерть. Но высказывать вслух этого он не собирался. Прошлой ночью Дик принял одного беглеца, человека с юга, который сообщил сведения стоящие того, чтобы его накормили: южную долину терроризировала банда негров, а теперь эта банда объединилась с солдатами-людоедами. Может быть недолго осталось ждать повторного нападения на владения Дика Вильсона.

«Бедные выродки» — подумал Рик. Он чувствовал к ним жалость, он в какой-то степени понимал их: негры, оказавшиеся в этом потрясенном до основания, рушащемся мире. Они — никто, им некуда идти, их никто не хочет. Разумеется, им пришлось идти к каннибалам. И, разумеется, местные жители вновь стали как-то странно поглядывать на Рика Деланти…

— Все чисто. Принимаемся за работу, — крикнул из магазина Уайт. Они пошли за Келом — двенадцать мужчин, из них три астронавта и девять местных жителей, уцелевших во время катастрофы. Водитель развернул один из грузовиков так, чтобы свет фар проникал внутрь полуразрушенного магазина.

Рику не хотелось туда идти. В грязной воде покачивались трупы. Его охватил сильный приступ удушья и он прижал к лицу тряпку: эту тряпку Уайт опрыскал бензином, потратив капель двенадцать, не меньше. Сладковатый, вызывающий тошноту запах бензина лучше, чем…

Кевин Мюррей подошел к полке с консервами. Взял банку кукурузы. Она проржавела насквозь.

— Не годится, — сказал он. — Проклятие.

— Если бы у нас был фонарь, — отозвался другой фермер.

«С фонарем было бы легче», — подумал Рик, но некоторые дела лучше делать в темноте. Рик смахнул прогнившие остатки банок с полки. За ними стояли стеклянные банки. Пикули. Рик позвал остальных, все начали собирать банки с пикулями.

— Что это, Рик? — спросил Кевин Мюррей, принеся банку с каким-то иным содержимым.

— Грибы.

Мюррей пожал плечами: — Лучше, чем ничего. Спасибо. Хотелось бы мне, чтобы у меня снова появились очки. Вас никогда не удивляло, почему я не беру с собой ружья? Не могу различить цели.

Рик попытался вспомнить, что он знает об очках, но он понятия не имел, как шлифуют линзы. Он двигался вдоль проходов, перенося продовольствие, найденное другими, пытаясь разыскать еще что-нибудь. Отталкивал, попадающиеся на пути трупы — и это, наконец, стало привычным. Но нужно же поговорить с кем-нибудь, поговорить о чем-нибудь ином… — Консервные банки не протянули долго, а? — сказал Рик. Глянул на проржавевшие банки с тушенкой.

— Банки с сардинами сохранились прекрасно. Бог знает почему. Мне кажется, кто-то уже побывал здесь, так как здесь меньше запасов, чем в предыдущем магазине. Но во всяком случае, большая часть того, что мы обнаружили здесь вчера, теперь находится в нашем распоряжении, — Мюррей глянул задумчиво на покачивающиеся вокруг трупы. — Может быть, они ели все это. Оказались здесь как в ловушке…

Рик ничего не ответил. Пальцы его ноги коснулись чего-то стеклянного. Все они работали в сандалиях, оставляющих пальцы открытыми, эти сандалии они взяли в обувном магазине, расположенном дальше по дороге. Работать босоногим — страшновато, можно изрезать ноги битым стеклом, так зачем пренебрегать хорошей обувью? Ступня Рика касалась холодной, гладкой изогнутой поверхности — стеклянная бутылка.

Рик сделал вдох и нырнул. На полу он нащупал много бутылок, лежащих рядами. Бутылок различных форм. Пятьдесят шансов из ста — это бутылки с минеральной водой, вряд ли стоит загромождать ими грузовик. Но все же, перед тем как вынырнуть, Рик схватил одну из бутылок.

— Яблочный сок, благодарение Богу! Эй, парни, нам здесь придется потрудиться!

Они брели к нему вдоль переходов — Петр, Джонни и фермеры, все уставшие как собаки, грязные, мокрые, Их движения напоминали движения рыб. Лишь у немногих нашлись силы на улыбку. Ружей не было только у Рика и Кевина Мюррея, поэтому нырять за бутылками пришлось именно им. Они ныряли и передавали бутылки своим товарищам.

Уайт, главный в группе, медленно потащился к выходу, держа две бутылки. Повернул обратно.

— Хорошо, Рик. Вы сделали хорошее дело, — сказал он и улыбнулся. И снова медленно повернулся и потащился к выходу. Рик пошел вслед за ним.

Раздался чей-то крик.

Чтобы не мешали, Рик поставил свои бутылки на пустую полку. Набрал скорость. Кричит, должно быть, оставленный часовым, Сол. Но ведь у Рика нет ружья!

Сол закричал снова: — Никакой опасности нет! Повторяю: нет никакой опасности. Но, парни, вы только посмотрите на это!

Вернуться за бутылками? Черт с ними. Рик пошел за чем-то, что он не мог разглядеть — но это плывущее тело на ощупь весило столько, сколько труп невысокого мужчины или высокой женщины. Вслед за этим «чем-то» Рик и вышел на свет.

Парковочная стоянка была почти наполовину заполнена машинами. Сорок-пятьдесят автомобилей, оставленных своими владельцами, когда хлынул ливень. Горячий ливень обрушился, должно быть, так внезапно, что затопил, заглушил двигатели раньше, чем покупатели, собравшиеся в торговом зале, решили, куда им ехать. Так машины и остались стоять тут. Как и остались тут многие покупатели. Всюду вода — и внутри и снаружи автомобилей.

Сол по-прежнему стоял на своем посту — на крыше супермаркета. Если бы он спустился поближе к тому, что так взволновало его, проку было бы мало: он страдал дальнозоркостью, а очки его, как и очки Мюррея, разбились. Он показывал вниз на что-то, плывущее возле автобуса «Фольксваген» и кричал: «Кто-нибудь скажет мне, что это такое? Это не корова!»

Люди выстроились полукругом вокруг плывущего тела. Стояли, напрягая ноги, чтобы не снесло несильное течение. То самое течение, которое поднесло к автобусу странный труп.

Ростом «оно» было поменьше человека. Тело было расцвечено всеми цветами гниения. Большие мощные изогнутые ноги уже почти отвалились от тела. Что это такое? Оно имело руки. Руки. На один сумасшедший миг Рик вообразил, что Падение Молота было лишь первым шагом вторжения межзвездных пришельцев. Или, может быть, входило в программу туристского путешествия жителей других миров. Эти крошечные руки, этот длинный разинутый в оскале рот, это туловище, похожее на бутылку из-под «Кьянти»…

— Да будь я проклят, — сказал он. — Это же кенгуру.

— Ну, таких кенгуру мне еще видеть не приходилось, — с легким оттенком презрения отозвался Уайт.

— Это кенгуру.

— Но…

Рик ощетинился:

— Что, ваши газеты публиковали снимки зверей, которые две недели, как сдохли? В тех газетах, что я читал, ничего подобного не было. Это мертвый кенгуру, потому он выглядит так странно.

Джейкоб Винг подобрался поближе к мертвому животному.

— Нет сумки, — сказал он. — А у кенгуру должна быть сумка.

Легкое движение. Полукруг мужчин частично распался.

— Может быть это самец, — сказал Дик Вильсон. — Хотя я не могу разглядеть члена. У кенгуру есть… э… внешние?.. А, глупость все это. Откуда он появился? Ведь не было никакого зоопарка ближе, чем… Откуда?

Джонни Бейкер кивнул:

— Зоопарк Гриффит-парка. Землетрясение разрушило, должно быть, часть клеток. Нет смысла обсуждать, каким способом удалось бедной зверюге добраться так далеко на север, прежде, чем она утонула. Смотрите внимательней, джентльмены, вам никогда больше не суждено увидеть другого кенгуру…

Рик перестал слушать. Он отступил из полукруга и уставился на столпившихся. Ему хотелось кричать.

Они приехали в эти места вчера утром. Потрудились весь вчерашний и весь сегодняшний день. Вскоре должен начаться вечер. Никто из них даже не заговорил о том, что происходило здесь. Хотя то, что здесь происходило, достаточно очевидно. Большое число покупателей оказалось здесь как в ловушке — когда первый удар ливня затопил их машины. Укрывшись в супермаркете, они ждали, когда ливень прекратится. Они ждали спасателей. Они ждали, а уровень воды все повышался и повышался. В конце концов автоматика дверей перестала работать: автоматика невозможна без электричества. Многие, должно быть, выбрались через задний ход и, оказавшись вне стен магазина, утонули.

Полки в супермаркете были лишь наполовину пусты, по воде плыли кукурузные кочерыжки, опорожненные бутылки, апельсиновые корки, полуобгрызенные кирпичики хлеба. Люди умерли не от голода, но они умерли… Их трупы плавали по всему супермаркету, плавали в воде, покрывающей автомобильную стоянку. Множество трупов. В большинстве женские, но были мужские и детские, они мягко покачивались среди затопленных водой автомобилей.

— Вы… — прошептал Рик. Наклонив голову, прокашлялся и пронзительно закричал: — Вы все что, с ума посходили?! — Его товарищи испуганно и резко обернулись к нему. — Если вам хочется смотреть на трупы, оглянитесь вокруг! Вот, — его рука коснулась женского тела в покрытом пятнами гниения платье. — И вот, — он показал на детский трупик, плывущий рядом так близко, что мог бы коснуться его. — И вот, — он ткнул в сторону мертвого тела, видневшегося за ветровым стеклом «Фольксвагена». — Вы можете посмотреть хоть куда-нибудь и не увидеть чей-либо труп? Почему же вы столпились, как шакалы, возле мертвого кенгуру?

— Ты заткнись! Заткнись! — Кевин Мюррей занес кулак, костяшки его пальцев побелели. Но он не шагнул к Рику, он отвел взгляд. И остальные тоже отвели глаза.

Все, кроме Джейкоба Винга. Его голос дрожал:

— Нам приходится заниматься этим. Мы просто обязаны заниматься этим. Должны, будь оно все проклято!

Течение чуть изменило свое направление. Тело кенгуру, если это был кенгуру, скользнуло вдоль борта автобуса и поплыло дальше.

«Джип-Вагонер» был когда-то ярко оранжевым, с белой отделкой — шикарный автомобиль. Далеко не у всех таких автомобилей имеется привод на обе пары колес и шины подходят для любой дороги. У этого имелось и то и другое. Теперь автомобиль был испещрен коричневыми и зелеными неправильной формы пятнами — для камуфляжа. На переднем сиденье, держа между колен винтовки, сидели двое в солдатской форме.

Алим Нассор и сержант Хукер сидели сзади. Пока машина шла через покрытые грязью поля и исковерканные рощи миндальных деревьев, между ними состоялся небольшой разговор. Машина подъехала к лагерю, часовые отдали честь. «Вагонер» остановился, водитель и охранники выскочили, чтобы открыть задние дверцы. Алим кивнул водителю в знак благодарности. Хукер же, казалось, не заметил тех, кто торопился ему услужить. Нассор и Хукер зашагали к палатке, поставленной на краю лагеря. Это была новехонькая палатка, ее взяли в магазине спорттоваров: зеленый нейлон натягивается на алюминиевые подпорки и никаких тебе протечек. Внутри палатки было тепло и сухо: там была установлена хибачи, в которой горел древесный уголь. На огне булькал чайник. Белая девушка ждала, пока Алим и Хукер сядут в кресла, чтобы можно было налить им горячий чай. Когда чай был налит, Хукер кивнул ей в знак того, что она может идти. Она ушла и часовые встали у палатки на страже — ушки на макушке.

Когда девушка покинула палатку, Хукер широко улыбнулся:

— Хорошая пошла жизнь, Земляной Орех. Услышав это прозвище, Нассор перестал улыбаться.

— Ради Бога, парень, не называй меня так!

Хукер ухмыльнулся снова:

— Ладно. Никто нас здесь не слышит.

— Да, но ты можешь забыться, — Алим поежился. Его называли Земляным Орехом с восьмого класса. Они тогда изучали жизнь Джорджа Вашингтона Карвера и это прозвище — иначе и быть не могло к Джорджу Вашингтону Карверу Дэвису. Но он изгладил его из памяти своих товарищей при помощи кулаков и бритвенных лезвий, вкладываемых в куски мыла…

— Не многое удалось обнаружить, — наслаждаясь теплом, Хукер мелкими глотками потягивал чай.

Разведчики, вернувшись, не сообщили сержанту и Алиму ничего нового, неожиданного, если не считать того, что во время одного из моментов, когда перестал лить дождь, они увидели снег на вершинах гор Хай Сьерры. Снег в августе! Это известие испугало Нассора. Но Хукер сказал, что и до Того Дня на горах Сьерры иногда появлялся снег.

Но несмотря на горячий чай и тепло палатки, несмотря на то, что было сухо (какая роскошь!) чувствовали себя Алим и Хукер совсем не уютно. Слишком о многом следовало потолковать, но никто не хотел начинать разговор первым. Оба знали, какой им предстоит сделать выбор очень скоро. Их лагерь был расположен очень близко от руин, некогда бывших городом Бейкерсфилдом. Среди пепла и развалин города бродили, скрывались люди. Много людей. Они могут объединиться. Их более, чем достаточно, чтобы пойти к лагерю и покончить с Нассором и Хукером. Они, дерьмо этакое, еще не объединились. Те, кому удалось выжить, сбивались в маленькие группы, враждебно и подозрительно относящиеся друг к другу. Группы дрались между собой за жалкие остатки пищи, которые еще можно было найти в супермаркетах и на складах. За те остатки, которыми пренебрегли или не обнаружили Хукер и Нассор.

Получилось так: объединившись, Алим и Хукер располагали достаточным количеством людей и оружия, чтобы устроить сражение не на шутку. Одно сражение. Если они его выиграют, у них останется еще достаточно сил для еще одного сражения. Если проиграют — с ними покончено. Все, что вокруг — уже обобрано ими до нитки. Нужно куда-то двигаться. Но куда?

— Чертов дождь, — пробормотал Хукер.

Алим, потягивая чай, кивнул. Если б только дождь прекратился! Если б то, что осталось от Бейкерсфилда вдруг стало сухим — не было бы никаких проблем. Подождать подходящего дня, когда подует сильный ветер — в этих местах постоянно дуют сильные ветры — и поджечь весь этот чертов город. Сотни поджогов хватило бы на целый квартал. А больше бы и поджигать не понадобилось. Огненная буря. Она прокатилась бы через весь город и ничего бы не оставила. Бейкерсфилд перестал бы представлять собой угрозу.

А дожди ослабевали. Вчера целый час подряд светило солнце. Сегодня солнце почти пробилось сквозь тучи, а ведь еще и полудня нет. И дождь еле-еле накрапывает.

— У нас еще дней шесть, — сказал Хукер. — Потом мы начнем голодать. Конечно, если мы очень проголодаемся, то пищу-то себе найдем, но…

Он не закончил свою мысль. Но этого и не требовалось. Алим содрогнулся. Сержант Хукер смотрел на него, губы его искривились в злобном презрении.

— Вы тоже примете в этом участие, — сказал он.

— Я знаю, — Алим мысленно содрогнулся снова. В памяти: фермер, застреленный Хукером, и запах тушившегося мяса, и разделка человечины на порции. Каждый, кто находился в лагере, получал свою порцию. Хукер бдительно следил, чтобы ели все. Страшный ритуал, повязавший всех общим преступлением, круговой порукой. Когда один из братьев отказался есть, Алиму пришлось его пристрелить. Его и Мэйб. Наконец-то он сделал это. Это ритуальное пиршество дало Алиму долгожданную возможность прикончить Мэйб. Избавиться от приносящей одни неприятности потаскушки. Она тоже отказалась есть.

— Странно, что вы не начали делать этого раньше, — сказал Хукер.

Нассор ничего не ответил, выражение его лица не изменилось. Правда состояла в том, что ни ему ни его товарищам даже в голову не приходило, что можно есть людей. Никому из них даже в голову не приходило. Этим Алим мог тайно гордиться. Его люди не были каннибалами. Только, разумеется, они ими все же стали — только на таком условии Хукер был согласен на присоединение их к своему отряду…

— Вам повезло, что у вас была вяленая говядина, — Хукер все не мог остановить эту тему. Не мог оставить ее сейчас — и никогда ему уже не удастся забыть о ней. — Вам не пришлось по-настоящему голодать. Повезло.

— Повезло? Повезло?! — Алим так взорвался, что даже напугал Хукера. — В задницу такое везение!! — кричал Алим. — Там была тонна всякой еды в этом фургоне, а нам досталось, может быть, фунта два — и все из-за этого, так его мать, ублюдка! — Он выглянул в открытый входной полем палатки, нашел взглядом стройного негра, стоящего на посту возле костра. — Вот он. Этот, мать его так, ублюдок Ганнибал.

Хукер нахмурился:

— Так почему ты допустил, что все зависело от него? Вы потеряли эту пищу?

Алим обезумел от ярости и сознания утраты: настолько живо все всплыло в памяти.

— Пища, напитки. Послушай, мы ощущали запахи всего этого — и чуть не сошли с ума. Ты видел, какие ожоги у Джея? Мы думали, он умрет. Мы все получили ожоги, пытаясь…

— О чем ты, мать твою, толкуешь?

— Да ты ведь не знаешь, — Алим протянул руку назад, к шкафчику, достал бутылку. Чистое виски, его обнаружили в аптеке. Благодарение Богу, в Калифорнии аптеки были понатыканы на каждом углу.

— Мы действовали вместе, — начал объяснять Алим. — Я, мои люди и еще кое-кто. Тогда еще, тогда, когда мы не думали, что… — он не закончил начатую фразу. — До того как все белые…

Сержант Хукер хладнокровно перегнулся через стол и смазал Алима по лицу.

Рука Алима скользнула было к кобуре, остановилась.

— Спасибо, — сказал он. Хукер кивнул:

— Рассказывай дальше.

— Примерно половина белых, богачи, которые жили в Бел-Эйре, удрали. Оставили свои дома. Оставили без присмотра. Мы расселись по машинам и прочесали их дома…. — Алим сделал паузу, довольно улыбнулся, вспоминая. — Вот так мы и разбогатели. Те часы, которые я отдал тебе. И это кольцо. — Он подставил под свет, играющий в перстне драгоценный камень. — Телевизоры, радиоаппаратуру высокой точности воспроизведения, персидские ковры — из тех, за которые ломят по двадцать тысяч. У нас было полно этого, мать его так, дерьма. Мы были богатыми.

Хукер кивнул. Да, у него получилось хуже. И от этой мысли ему стало неуютно. К тому же, Хукер был военнослужащим. Его вполне могли послать в Бел-Эйр, чтобы он пулями успокоил этих, мать их так, грабителей. Сумасшедший мир.

— А еще мы нашли наркоту, — сказал Алим. — Кокаин, гашишевое масло, марихуану — все самого лучшего качества. Я забрал это себе, прежде, чем мои остолопы успели начать наслаждаться прямо там.

Хукер отпил виски.

— Захапал все для себя? Не будь таким, мать твою, слишком умным. Нет, не захапал. Даже не пытался. Крючок, я просто хотел закончить дело. А если бы я оставил наркоту им, они бы прямо там и накачались. Черт возьми, это же происходило тогда еще, вокруг шастали патрули легавых…

— Ага.

— Тут все и случилось. Проклятый Молот. Мы начали сматываться. Проселочные дороги, просто дороги, все, что угодно — мы сматывались. Мы направлялись к Грейпвайну. Двигатель нашей машины начал чихать. Мы ехали по проселку, мы старались избегать шоссе, ты понимаешь? Вот так мы выехали к горной вершине и увидели этот фургон, едущий вслед за нами. Ярко-голубой фургон в сопровождении четырех мотоциклистов, у каждого ружье или винтовка. Словно почтовая карета, охраняемая эскортом солдат — как показывали в кино…

— Угу, — отозвался Хукер. Налил себе еще виски. Минут через пять придется перейти к разговору о деле, но пока было так приятно, что ты сухой и пьешь виски. И не думаешь о том, куда же теперь следует направиться отряду.

— И все обделали по-настоящему правильно, — продолжал Алим. — Отъехали от фургона достаточно далеко. Спилили дерево именно там, где следует: там, где дорога сужалась, а этого места фургон никак не мог миновать. Парень, тебе бы следовало видеть это! Мотоциклы остановились, а мои ребятишки находились от них на расстоянии не более, чем пять футов. Выйди из-за ствола дерева и стреляй без помехи. Пришлось потратить много пуль, но — дерьмо! — с теми пистолетами, что у нас были… Во всяком случае, все прошло отлично. Посшибали мотоциклистов, а сами мотоциклы остались целы-целехоньки. Фургон затормозил, а водитель держал свои руки на рулевом колесе, так, чтобы мы могли их видеть. Все произошло легко и премило, в фургон, Крючок, ни одна пуля даже не попала, нигде на его распрекрасной голубой краске даже царапины не было.

— И это я-то захапал тот кокаин, что мы нашли в Бел-Эйре? Нет, я не захапал. Этот, мать его так, Ганнибал нанюхался. Это было хорошее снадобье, понимаешь, по-настоящему хорошее, не то, что то дерьмо, которым нам приходилось пользоваться, но он вынюхал две, а то и три дозы сразу. Те остолопы, что сидели в фургоне, открыли дверь и начали вылезать, все хорошо, легко, мило, но Ганнибал решил, что он — последний из Мау-Мау. Он завыл, поскакал к фургону, а в руке у него — «Молотовский коктейль»! Дерьмо, а?! Он швырнул эту бензиновую бомбу прямо в фургон, прямо вовнутрь!

— Ах, дерьмо, — Хукер покачал головой, обдумывая услышанное. — И какое барахло было там в фургоне? Стоящее!

— Стоящее? Стоящее?! Крючок, да ты не поверишь что находилось в этом чертовом фургоне! Он, мать его так, он вспыхнул, словно… словно…

— Бензин.

— Да, очень похоже на то. Парни, сидевшие в этом фургоне, когда он вспыхнул, начали с визгом выскакивать, и у двоих у этих ублюдков были ружья. Нужно отдать им должное, одежда на них горела, а они все палили по нам. Ну, мы начали стрелять в ответ, но к тому времени, когда все закончилось, весь фургон был уже в огне — и близко не подойдешь. В его кузове начали взрываться бутылки. Ох, Крючок, ох, парень запахи шли такие, что ты бы свихнулся; просто твоя тыква не выдержала бы это! Мы дохнем с голоду, жрать нечего, а тут поплыли запахи мяса и другие: шотландское, коньяк, фрукты, деликатесы, какие ты никогда и не пробовал, шоколад, изюм, яблоки… Дерьмо какое, Крючок, этот фургон был просто набит жратвой и напитками! Мясо — и не тех, кто находился в кузове, а говядина…

Алим внезапно запнулся, искоса посмотрел на Хукера. Хукер промолчал.

— Да. Во всяком случае, там что-то взорвалось, вот взрывом и выбросило наружу пакет с вяленой говядиной. Она была завернута в фольгу, уложена в пластиковый пакет. Оно, это мясо, не горело, на него не попало ни капли бензина — пара фунтов вяленой говядины. Джей залетел в кузов и вылетел оттуда с двумя бутылками. Только пришлось одну из них отдать ему: он ее выдул, чтобы заглушить боль. А когда он действительно начал ощущать боль, вторую мы уже выпили. Дерьмо.

— Но двое из этих остолопов-мотоциклистов были еще живы, они и рассказали нам, что было в фургоне. Там было все. Оружие, пища, выпивка — всех, какие только бывают сортов, в том числе и европейского производства. Ты можешь только вообразить, как сейчас ценились бы европейские напитки. С тем же успехом Европа могла сейчас находиться на Луне, мать ее так, — для нас никакой разницы… Если только нам снова когда-нибудь приведется увидеть Луну! В кузове была тонна вяленой говядины. Еще там было жирное мясо, на вкус оно еще хуже вяленой говядины, только кто станет обращать на это внимание, умирая с голоду?! И супы и картошка и обезвоженно-замороженная пища для горных походов… дерьмо какое, эти деятели ждали Падения Молота, а когда он ударил, ограбили все дома, где, по их наблюдениям, люди готовились к возможной катастрофе.

— Они оказались поумнее, чем вы, — отметил Хукер.

Алим пожал плечами:

— Может быть. Я не думал, что столкнемся с этой, мать ее так, кометой. А ты?

— Тоже нет.

«Если б только я догадался, что такое возможно на самом деле, — подумал Хукер. — Если б я догадался, ни за что бы не вылез тогда из грузовика, и теперь у нас было бы больше боепри… Дерьмо, зачем я только тогда вылез и оставил капитана одного? Дерьмо!

— …и емкости с бензином, — продолжал Алим. — Повезло, правда? Нам достались только запахи, мы могли лишь нюхать — еда горела, бензин взрывался, одежда горела — эти деятели, так их мать, всерьез полагали, что начнется оледенение. И если они правы, — закричал Нассор, — Ганнибал, мать его так, пойдет по ледникам с голой задницей, потому что его одежду я напялю поверх своей!

— А что случилось с мотоциклами? — спросил Хукер. Судьба тех, кто ехал на этих мотоциклах, его не волновала.

— Сгорели. В кузове, мать его так, продолжались взрывы, там было много бензина. Пламя распространялось все шире. Дерьмо, а? Хукер, огонь, так его мать, был такой сильный, что загорелись деревья. Это в самый-то разгар ливня, вода лилась как из ведра… из ведра, наполненного теплым дерьмом, а деревья все равно горели! Хотя их ружья нам удалось спасти.

— Это хорошо. Плохо, что не спасли остального.

— Да уж.

Сейчас, на какое-то время, можно сказать, дела обстоят у них хорошо. То же относится и к остальным, даже к рабам. Сухо, тепло, особой нехватки в пище пока нет. Не хотелось думать о том, что придется уходить отсюда. Не хотелось думать — куда идти? Хукер и Алим уже не раз и прежде откладывали разговор на эту тему. Отложили они его и сейчас. Но на слишком долгое время отложить его — невозможно.

— Алим! Сержант!

Это был Джекки. Еще чьи-то крики. Алим и Хукер выскочили из палатки.

— Что случилось?

— Капрал охраны, пост номер четыре! — крикнул кто-то.

— Действуйте! — Хукер, показал на окружавшие по периметру лагерь укрепления, махнул солдатам рукой. Потом зашагал к подавшему тревогу часовому.

— Не бойтесь, братья мои! — крикнул кто-то, почти невидимый из-за дождя. — Я несу вам мир и благословение.

— Дерьма кусок, — сказал Хукер. Всмотрелся в редкую завесу дождя.

Приведение материализовалось. Это был мужчина с длинными седыми волосами и длинной седой бородой. На нем был плащ, походивший то ли на мантию, то ли на то одеяние, какие носят бесплотные духи. За его спиной смутно виднелись фигуры других людей.

— Оставайтесь на месте или мы стреляем, — крикнул Хукер.

— Мир вам, братья, — ответствовал пришелец. Обернулся к сем, кто стоял за ним. — Не бойтесь. Оставайтесь здесь, пока я буду говорить с этими божьими ангелами.

— Сумасшедший, — сказал Хукер. — Целая толпа сумасшедших. Ему уже приходилось немало видеть таких прежде. Он наставил автомат. Нет смысла позволить этому старому болвану подойти слишком близко.

Но старик не колеблясь, зашагал прямо к Хукеру. Ничего не боясь, глядя на автомат Хукера и не боясь его. В его глазах — это точно! — не было и признака угрозы.

— Вам не нужно опасаться меня, — сказал старик.

— Что вы хотите? — спросил Хукер.

— Поговорить с вами. Передать вам послание Господа. Бога сонмов.

— А, трахал я это дерьмо, — сказал Хукер. Палец его лежал на спусковом крючке, напрягся, но старик уже был слишком близко. Двое из солдат оказались фактически на линии огня, Хукеру рисковать не хотелось. Кроме того, старик выглядел вполне безвредным. Может быть за всем этом кроется какой-то смысл. И чем повредит ему он, если Хукер даст старику возможность подойти поближе? — Все остальные должны оставаться на месте, — крикнул Хукер. — Гиллингс, возьми взвод и присмотри там за ними.

— Хорошо, — крикнул Гиллингс.

Седобородый зашагал к костру — так, будто этот костер был его собственностью. Он заглянул в котел для мяса, обвел взглядом сидящих вокруг. — Радуйтесь, — объявил он. — Ваши грехи прощены.

— Вот что: чего вы хотите? — потребовал Хукер. — И хватит нести мне чушь насчет ангелов и бога. Ангелы! — Хукер фыркнул.

— Но вы можете стать ангелами, — ответил старик. Вы были спасены, когда настал час всеобщего уничтожения. Молот Божий обрушился на этот грешный мир, но вас он пощадил. Хотите узнать почему?

— Кто вы? — спросил Алим Нассор.

— Я преподобный Генри Армитаж, — сказал старик. — Пророк. Я знаю, я знаю. Сейчас я не слишком похож на божьего пророка. Но я — именно пророк.

Алиму подумалось, что Армитаж с его бородой и седыми волосами, со сверкающими глазами и в длинном развевающемся плаще как раз очень похож на пророка.

— Я знаю кто вы, братья мои, — говорил Армитаж. — Знаю, что вам пришлось делать и знаю, что на сердцах ваших было нелегко. Вы совершали все грехи, какие только может совершить человек. Вы ели запретное. Но бог сонмов простит вас, поскольку он пощадил вас ради того, чтобы вы выполнили Его просьбу. Вы должны стать его ангелами, и для вас не будет ничего запретного!

— Ты сумасшедший, — сказал Хукер.

— Я? — Армитаж захихикал. — Я? Тогда вы сможете послушать меня просто для развлечения. Уж конечно, сумасшедший не сможет причинить вам никакого вреда, а, возможно, я скажу что-нибудь, что вас позабавит.

Сбоку к Алиму подобрался Джекки. — Он в норме, этот мужик, — сказал Джекки. — Заметил, как его слушают сестры, да и мы тоже?

Алим пожал плечами. В голосе старика было что-то, заставляющее слушать его. И то, как он перешел от молитвенного тона к обыкновенному разговору — все было сделано образцово. Как раз в тот момент, когда все пришли к выводу, что он свихнулся, он заговорил совсем иначе.

— Какую задачу возложил на нас Бог? — спросил Джекки.

— Молот Божий обрушился, чтобы уничтожить мир зла, — ответил Армитаж. — Это был злой мир. Он отдал нам Землю и плоды ее, а мы заполнили ее гниением. Мы подразделили человечество на нации. А внутри этих наций мы подразделили людей на бедных и богатых, черных и белых. И создавали гетто для своих братьев. «И если имеет человек мирское имущество свое и видит брата своего, который желает имущества этого, и не поделится с братом своим, нет в человеке этом жизни». Господь дал людям, живущим в этом мире, имущество, но те, кто владел этим имуществом, не знали Его. Они громоздили кирпич на кирпич, они строили себе разукрашенные дома и дворцы, они заполнили всю Землю блевотиной и вонью своих заводов — до тех пор, пока сама Земля не стала зловонием в ноздрях Господа!

— Аминь! — выкрикнул кто-то.

— И тогда появился Молот Его, чтобы покарать грешных, — сказал Армитаж. — Он ударил и грешники умерли.

— Мы не умерли, — возразил Алим Нассор.