Маг. Школа Поселягин Владимир

© Поселягин В. Г., 2016

© Художественное оформление серии, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

Новый мир. Ночь, неизвестная местность, летнее поле

– Вот чёрт! – прошипел я, растирая ушибленную коленку, унимая боль и пытаясь сплести плетение «Малое исцеление».

Но меня отвлекло другое.

Была ночь, лунная, поэтому я рассмотрел тёмную массу, с которой столкнулся. Я удивлённо осмотрелся. И глазам своим не поверил: тёмной массой оказался самый настоящий КВ-1, стоявший со всеми открытыми люками и одной расстеленной гусеницей на широком поле, уставленном разнообразной военной техникой, в большинстве своем битой и горелой. Судя по технике, KB тут был один, рядом вообще малыши стояли, видимо, мне «повезло» столкнуться при выходе именно с этим монстром. Погладив пыльную броню танка, о гусеницу которого ударился коленом, я пробормотал:

– Кажется, я знаю, куда попал… и это мне нравится. Это по мне.

Особо осмотреться я не успел, только расслышал не то далёкий гром, не то артиллерийскую канонаду, да у целой левой гусеницы тёмной кучкой лежал молоденький светловолосый танкист, ребристый шлем при падении слетел с его головы и позволял видеть цвет волос. В расстёгнутом вороте его комбеза я отчётливо рассмотрел петлицы гимнастёрки, на которых было по два треугольника. Отсутствие запаха в довольно тёплую ночь ясно дало понять, что погиб он несколько часов назад.

В это время неподалёку вспыхнул прожектор, осветив корпус танка, за которым я стоял, и раздался крик:

– Хальт?! Алярм!

– Я тебе покажу хальт и алярм, – зло прошептал я и попытался запустить плетение «Глаза» в небо, чтобы осмотреться, но, к моему большому удивлению, как и с «Исцелением», у меня ничего не получилось.

Догадка мгновенно пронзила меня. Резко обернувшись к сияющему драгоценными камнями порталу, я только со злостью заскрипел зубами. Маги Торена нашли-таки, как воздействовать на меня. С помощью портала они лишили меня магии. Видимо, подсадили в него жучок, когда я активировал портал и проводил к ним людей из Мёртвого мира, и тот сработал на первого же одарённого, то есть на меня. Но как они это сделали, портал-то односторонний! Артефакт древних?

– Алярм!.. – продолжал надрываться неизвестный немец, поэтому мне пришлось прервать размышления и метнуться к погибшему танкисту, на боку которого была кобура.

Подскочив к нему и хлопнув по оказавшейся пустой кобуре, я только тихо засмеялся, не обращая внимания на крики немцев вдалеке. Плюхнувшись на пыльную траву рядом с танкистом, я посмотрел на него и пробормотал:

– И чего я испугался, с моими-то возможностями? Наверное, от неожиданности.

В портале, что мерцал рядом, было до пятидесяти драгоценных камней, и все они слабо светились, то вспыхивая, то тускнея, и только два светились достаточно ярко, подсказывая мне, где именно сидит тот жучок, какие плетения им заражены.

– Чистить придётся, – пробормотал я. – Ох и повожусь…

Пока я раздумывал, сидя у гусеницы танка, немцы затихли, правда, прожектор продолжал светить, отчего танк отбрасывал длинную тень, да и справа и слева от боевой грозной машины появились покачивающиеся тени, показывающие, что в мою сторону кто-то шёл. Меня это не сильно обеспокоило.

Анализом того, что со мной произошло, я решил заняться позже, а пока нужно избавиться от лишних свидетелей, благо у меня было чем. Да, меня лишили магии, но уверен, это временно, с наложенным на мою ауру заклинанием я справлюсь, но вот то, что портал заражён и мне придётся его, скажем так, ремонтировать и удалять жучок, вот это бесило. Бесило по той причине, что я теперь не знал, сколько времени мне на это понадобится и насколько я задержусь в этом мире. Месяц, полтора? Проще новый портал построить, на это у меня пара недель уйдёт. Заготовок-то нет.

Пока я об этом размышлял – опять мысли в пока ненужную сторону ушли, – руки уже давно были в бауле, который я бросил перед собой. Достав две деревянные расписные шкатулки – с третьей только маг может работать, – открыл их. Быстро просмотрев, что в них находилось, я зловеще улыбнулся и достал два разных амулета. Первый повесил себе на грудь, это был специализированный защитный, те универсалы, что висели на мне, от этой напасти могут и не спасти. А второй, магическую гранату, активировав, подбросил метров на шесть вверх и закрыл глаза и уши. Раздался хлопок и вспышка, как от светошумовой гранаты, но эффект несколько иной.

Неторопливо перебрав остальные амулеты, я ещё десяток повесил на грудь, чтобы сразу можно было использовать, остальные убрал в шкатулки, а те сложил в баул. Пространственная сумка мне, к сожалению, пока была недоступна: чтобы её открыть, нужны магические умения, временно блокированные чужеродным плетением.

На самом деле мне стоило бы поторопиться. Нет, не из-за немцев, что сейчас разлеглись под действием заклинания паралича на три километра вокруг, – я использовал амулет средней мощности, – а затем, чтобы избавиться от плетения. Да, я примерно знал, что это такое, читал упоминание в книге одного магистра древних. Там же было описано, что собой представляет это плетение и как от него избавиться. Чтобы избавиться, нужен второй маг, но если его нет, то в принципе помогут и специальные медицинские амулеты, если они есть. У меня, к счастью, имелись и, также к счастью, были адаптированы для использования не магом, то есть с ручным управлением. Не то чтобы я готовился, просто руку набивал на изготовление таких амулетов и артефактов, некоторые потом рассеивал и на этих заготовках делал новые, но всё же медицинские у меня наличествовали в бауле, а не в пространственной сумке. А вот к несчастью могу добавить то, что если я не избавлюсь от плетения в течение пяти дней, то оно закончит свою работу и сделает меня простым человеком. Вот этого не хотелось категорически. Да и поспешить надо, плетение-то работает и уничтожает мою ауру, как бы совсем её не изувечило.

Встав и держа баул за лямки, я выглянул из-за танка. Как и ожидалось, буквально в двадцати метрах цепью в разных позах разлеглись немцы, издалека, установленный, кажется, на чём-то вроде бронетранспортёра, продолжал светить прожектор, слепя, но и там была тишина. Довольно кивнув, я подошёл к порталу и коснулся одновременно двух камней, отчего портал перестал светиться и все камешки погасли. Хорошо, что я встроил в портал и ручное управление, а то бы он тут до-о-олго светился, пока накопители не разрядились бы или немцы его не обнаружили. Амулет паралича, что я использовал, накладывал заклинания на всех живых существ на пять часов. Поэтому время у меня было, но всё же следовало поторопиться.

Быстро разобрав портал, я убрал его в баул и, повесив последний на плечо, направился к немцам. Пока есть возможность, нужно осмотреться и разобраться в ситуации, да и тех немцев, что меня обнаружили и, что уж говорить, напугали, ликвидировать не помешает.

Обе свои сабли я уже достал из баула и закинул за спину, кобуру со «стечкиным» повесил сбоку, до этого он у меня вместе с саблями лежал. Это раньше я сам по себе был оружием, но теперь, лишившись умения убивать, вынужден использовать запасное, скажем так, дополнительное вооружение.

Обойдя танк, я направился к немцам. Лежали они рассредоточено, как и шли. Насчитал семнадцать солдат плюс один унтер. Хотя, может, и офицер, в знаках различия вермахта я не разбираюсь, но это вряд ли, скорее всё же унтер. Формой от солдат он не отличался, только нашивок много, МП на груди, два чехла для магазинов на поясе, в каждом по четыре штуки их, да кобура с пистолетом. Но это я уже потом обнаружил.

Подойдя к первому немцу, – глаза у него были открыты, и я был уверен, что он меня видел, но пошевелится не мог, – я склонился над ним и расстегнул ремень с амуницией. Я избавил всех солдат и унтера от оружия и разгрузок, древняя система, но у немцев была. Сложив всё это в стороне, документы я тоже не забыл, взял в руки карабин и, подсоединяя штык, направился к ближайшему немцу, рослому голубоглазому гиганту. Посмотрев ему в глаза, я сказал то, что мне первым пришло в голову и что я знал в совершенстве на немецком языке:

– Гитлер капут.

После этого я воткнул штык ему в грудь, проткнув сердце. Покрутив и выдернув, направился к следующему. Так, работая как крестьянин, что накалывает на вилы пук соломы, я прикончил всех немцев. Повозившись с трофеями, я всё-таки впихнул их все в баул – он хоть и был безразмерный, но всё же и у него могло место закончиться. Да и трофеи были, на мой взгляд, вполне приличные: два автомата, два пистолета и шестнадцать карабинов, не стоит забывать о ремнях с боезапасом и сапогах. А что? Трофеи они и есть трофеи, тоже денег стоят, тем более обувь у немцев оказалась добротной. Я только одну пару оставил на ногах хозяина из-за её сильной изношенности.

Я направился в лагерь. Прожектор, что всё это время слепил мне в глаза, из-за чего мне пришлось идти чуть в стороне, позволил осмотреться и определить, что немцы были из трофейщиков. Да-да, передо мной были классические трофейщики. Три грузовика, большой тягач с краном, бронетранспортёр с прожектором и зенитными пулемётами в кузове, пяток палаток. Чуть в стороне стояли два Т-26 с поднятыми над моторами бронелюками, видимо, их пытались привести в чувство. И в разных позах разлеглись пять десятков тел.

– О, так тут и пленные работают? – пробормотал я, когда вошёл на территорию лагеря и обнаружил шестерых парней в чёрных комбезах, у двух даже шлемофоны сохранились.

Танкисты, без сомнения, и, уверен, те немногие выжившие после боя на этом поле. За лагерем стояла ещё какая-то техника, но свет прожектора дотуда не достигал, луна же позволяла видеть только тёмные угловатые силуэты. По ним я определил, что это не грузовики или другая техника, а, похоже, танки, причём немецкие и, возможно, даже битые. А я ещё удивлялся, почему на поле только наша техника стоит, русская, ну или советская, как тут принято говорить, а здесь вон оно что, трофейщики или даже, возможно, ремонтная рота, которая, вероятно, занималась ремонтом своей техники и собрала в кучу битый и горелый металлолом. Удивляло наличие двух «двадцать шестых», но, скорее всего, поломки у них мелкие. Да и пленные были, вот немцы и решили восстановить пару машин.

Постояв пару минут на границе лагеря, осматриваясь и прикидывая свои дальнейшие действия, я вздохнул и направился к пленным. Думаю, они мне пригодятся, по крайней мере, когда немцы начнут искать того, кто тут поработал, то подумают на них, а мне нужно найти такое место, чтобы не быть обнаруженным, и заняться собой, то есть избавиться от зловредного плетения, что сейчас активно расползалось по моей ауре.

Пленных немцы держали в кузове отдельно стоявшей полуторки, которую охранял одинокий часовой, причём на ночь немцы их связывали. Видимо, опасались побега. Невысокие борта и отсутствие тента позволили мне заглянуть в неё и определить количество военнопленных.

Подойдя к машине, я забрался в кузов и сел на скамейку у кабины. Осмотрев шестерых пленных, я хмыкнул и спросил:

– Ну что, братья-славяне, как вы дошли до жизни такой? Молчите? И правильно, под заклинанием паралича особо не пообщаешься. Знаю, что вы в недоумении и в испуге, почему не можете двинуть ни ногой, ни рукой. Нет, парни, они у вас не затекли, это я наложил заклинание паралича, и не только на вас, но и на всех в этом лагере. Я маг, если вы не поняли. Если кто не знает этого слова, поясню по-простому, по-деревенски: я колдун, ведьмак и ведун, но всё же правильно называть меня магом. У меня тут свои дела, но вот столкнулся с немцами, и пришлось их уложить отдохнуть. Значит, так, сразу предупреждаю: я не советский и вырос в другом мире, на другой планете, но тоже русский, русич. Поэтому помогать буду вам, а не немцам. Сейчас я сниму паралич со старшего, и мы с ним пообщаемся, остальным слушать… Хотя куда вы денетесь?

Встав со скамейки, я стал обходить пленных, отодвигая ворот и заглядывая под комбез. У троих были гимнастёрки, у одного под комбезом находилось нательное бельё, а вот у двоих даже его не было. По знакам различия я выяснил, что один был старшим сержантом, а второй – лейтенант, тут не спутаешь – по два кубаря в чёрных петлицах да с танчиками.

– Ага, ты, значит, офицер, или, как у вас тут принято говорить, командир, – негромко пробормотал я, но, уверен, все меня слышали.

Придав тому сидячее положение, я вытащил из ножен на поясе кинжал и перерезал ему верёвки, освобождая от пут. Посмотрев прямо в открытые глаза лейтенанта, тот не мог ими двигать, я сказал:

– Сейчас я тебя освобожу, пообщаемся. Не советую нападать на меня или делать необдуманные поступки. Понял? Будем считать, что молчание знак согласия.

Сняв с груди амулет, я приложил его ко лбу лейтенанта, отчего тот вздрогнул всем телом и яростно выругался. Голос у лейтенанта оказался мощный, трубный.

– Лихо завернул, – в восхищении сказал я. – Успокоился? Готов к разговору?

– Готов, – кивнул тот и, покрутив шеей, несколько неуверенно улыбнулся. – Никогда до этого не встречался с магами, а тут настоящий. Раз – и заклинания использует. На себе не почувствовав, никогда не поверил бы.

Наблюдая, как он растирает руки и ноги, я кивнул:

– Я тут у вас на Земле единственный маг, меня беречь надо. Ладно, давай о серьёзном. Значит, план такой: я вас освобождаю, вы уничтожаете парализованных немцев, которые сейчас нас слушают, но вряд ли понимают, забираете пригодную технику и уезжаете.

– А вы?

– У меня свои планы. Но чуть позже я собираюсь добраться до русских и, возможно, даже встретиться с вашим лидером Сталиным. Это позже, сейчас я серьёзно ранен.

– Что-то незаметно, – окинув меня взглядом, сказал лейтенант и, приняв у меня кинжал, стал резать путы у своих подчинённых или друзей, не знаю, кто они ему.

– Если не видно раны, это не значит, что её нет, у меня действительно серьёзное ранение, и требуется время, чтобы вылечиться.

– Так, может, мы останемся с вами, будем охранять, а потом сопроводим к нашим? Вместе-то уж мы пробьёмся к нашим, они тут недалеко.

– Ваши откатываются всё дальше и дальше, лейтенант, пешком не догоните. С техникой ещё сможете. Я вас и отпускаю, потому что мне нужно, чтобы вы уехали отсюда и шумели как можно громче, уничтожая всё за собой, мосты и встречных немцев. Танки вперёд ушли, тут только пехота, вам нужно опасаться лишь противотанковых пушек.

– Вы хотите, чтобы мы увели немцев подальше и вы спокойно лечились? – прямо спросил танкист, возвращая мне кинжал.

– Именно так, – согласился я.

– Что ж, я согласен, думаю, парни меня поддержат.

– Отлично, вот, держи амулет, он уже активен, приложи каждому ко лбу.

Лейтенант быстро проделал необходимые процедуры, и танкисты зашевелились, кто со стоном, кто с ругательством растирая кисти рук и ноги. Связали их крепко.

Забрав амулет, я спрыгнул с кузова и, осмотревшись, сказал лейтенанту:

– Собирайте оружие, боеприпасы и амуницию, до рассвета вас тут уже не должно быть. И найдите мне немецкого офицера, причём живого.

– Зачем он вам? – спросил танкист.

Он тоже вылез из грузовичка. За ним попрыгали остальные, разбредаясь и собирая оружие.

– Немецкий хочу выучить. Это быстро, пять минут – и говоришь не хуже настоящего немца, а офицер ещё знает все уставы немецкой армии и имеет необходимый опыт, я тоже могу его забрать и внедрить в голову, получив новые умения и знания.

– Лихо, – присвистнул лейтенант. – Даже не верится… А меня можете научить?

– Запросто, офицера тащи. Я и твоих бойцов обучу.

Лагерь бы зачищен, к моему удивлению, очень быстро, танкисты перебили всех немцев, кроме двух офицеров, молодого и пожилого. Как пояснил лейтенант, они все были злы на эту роту, занимавшуюся ремонтом и восстановлением битой техники. Были у них причины для этого, и серьёзные. Пленных было больше, но двоих расстреляли за отказ подчиниться и работать на немцев, да и те, кто согласился, неявно саботировали работу.

Конечно, мне было любопытство узнать, какой сейчас день и сколько времени идёт война, да и наше местоположение выяснить хотелось, но танкисты очень серьёзно отнеслись к тому, что через несколько часов нужно покинуть лагерь, поэтому даже летёха работал, и работал основательно: заколол, как и я когда-то, штыком десяток немцев, приволок по очереди за шкирки двух офицеров, лейтенанта и капитана. Так что время на расспросы появилось только тогда, когда я достал из баула нужные амулеты и, собрав немного кривую конструкцию, надел её на голову молодого офицера.

– А почему ему, а не капитану? Он же явно опытнее, наверняка ещё в империалистическую воевал, – спросил лейтенант.

Он стоял рядом, вооружённый пистолетом в кобуре и автоматом на плече, на его голове красовался шлемофон, по бокам на поясе топорщились чехлы с магазинами к автомату. На его ногах красовались новенькие офицерские полусапожки, похоже, у молодого снял, у старого сапоги на месте были.

– Именно что опытнее, но закостенелый в своих убеждениях ветеран, по-другому не скажешь. Поэтому знание языка и все новые уставы вермахта берём из головы лейтенанта, а умения по ремонту немецкой техники – из головы капитана, он тут действительно дока, – пояснил я лейтенанту, пришлось немного напрячь связки, так как танкисты перегоняли оба «двадцать шестых», которые мгновенно привели в порядок, в сторону, где формировалась колонна. – Да, кстати, какое сегодня число и где мы находимся? Да и представиться друг другу не помешает, а то всё времени не было.

– Да, действительно, всё как-то быстро закрутилось, в спешке, неожиданно… Разрешите представиться, командир танковой линейной роты лейтенант Архимов, Евгений Савельевич. Попал в плен сегодня… а, уже вчера вечером во время встречного танкового боя в районе Луцка.

– Луцк, Луцк… – задумчиво пробормотал я и спросил: – Двадцатая или девятнадцатая дивизия?

– Девятнадцатая танковая, тридцать седьмой полк, – удивился летёха, – а как вы?…

– Книги читал, да ещё был один у меня любитель истории, все уши прожужжал об этих боях… А число сегодня какое?

– Двадцать пятое июня, два часа назад настало.

– Понятно.

– Вы не представились, – напомнил танкист.

– Ну да, точно, – согласился я и, встав с колен, представился: – Граф Арни ки Сон, магистр боевой магии.

– Граф?… – с непонятной интонацией выделил это слово летёха.

– Всем одарённым, которые имеют способности к магии, присваиваются дворянские титулы по окончании академии магии, – ответил я и сел рядом с немцем, продолжив работу. – Правда, я её не окончил, раньше сбежал, а титул просто купил, но всё же он мой, значит, я граф, причём настоящий… Хм, всё, слепок памяти снят, ненужная информация удалена, слепок я перенёс на многоразовый артефакт перемещения. Кто первый?

– Давайте это будете вы, – предложил лейтенант.

– Согласен, – кивнул я и протянул небольшой серебряный, с мелким драгоценным камушком амулет в виде паука. – Слушай, как его использовать. Я сейчас лягу рядом с молодым немцем, и ты коснёшься этим камушком моего лба. Меня выгнет дугой, но через десять минут я очнусь. Понял?

– Конечно, это не трудно, коснуться и подождать.

– Точно.

Внедрение новых умений на моей ауре никак не скажется поначалу, то есть плетение этому не помешает, поэтому я спокойно лёг на пыльную примятую траву и прикрыл глаза. Через секунду произошло касание, и меня буквально парализовало от боли, но она быстро прошла, и я вырубился. Знания действительно нужные, так что я легко пошёл на это. С немцами мне, возможно, ещё не раз предстоит встретиться, нужно знать язык и письменность своего потенциального врага.

Привстав на подножке немецкого грузовика, я наблюдал, как колонна тёмной массой с гулом моторов удаляется в сторону ближайшей деревни, которая находилась в двух километрах от нас в низине, поэтому я её и не обнаружил. Лейтенант принял решение выдвинуться к деревне по той причине, что заклинание паралича будет действовать ещё два часа, значит, у него был шанс освободить своих подчинённых и сослуживцев, которые попали в зону работы моего амулета. Другой, что снимал паралич, я ему не дал, ни к чему, меньше чем через пару часов сам спадёт, а там пусть дальше само крутится.

Я пытался ему советовать не использовать его жестяные танки в прямых атаках и не бросать бойцов на пулемёты, бить противника только из засад и только наверняка. Но тот улыбнулся и сообщил, что знания капитана, опытного вояки, уже улеглись и растворились в его знаниях. В курсе он теперь, как воюют немцы, и уже нашёл несколько вариантов противодействия. Один из них – как раз возможности засад. Так что он только поблагодарил за мои советы, но сообщил, что сам разберётся. Ну-ну, посмотрим, какой он герой.

Деревня после вчерашнего боя, конечно, сильно пострадала, но строений там хватало, вот в одно такое вчера их и загнали, а когда спустя час начали искать специалистов для ремонта трофейной техники, то их и выдернули, так что лейтенант был уверен в том, что легко освободит людей и сформирует боевое подразделение. Я даже подарил ему два амулета «Среднего исцеления», показав, как ими пользоваться, и предупредив о результатах. Шесть раз каждый использовать можно. По его словам, там были раненые, даже тяжёлые, это был их шанс обрести вторую жизнь, если немцы их ещё не добили.

Но это танкисты, у меня же был свой путь. Лейтенант забрал два «двадцать шестых», один трофейный, отремонтированную «тройку», он его вёл сам, два грузовика и бронетранспортёр с зенитными пулемётами. К одному из грузовиков была прицеплена кухня, да и кузовы были набиты трофеями, включая продовольствие. Техника тут ещё оставалась, так что я подозреваю, что лейтенант, усилившись людским составом, освобождённым из плена, сюда ещё вернётся, но он об этом не говорил, видимо, не захотел.

Немецкому языку я обучил всех, и танкисты удивлённо стали перекрикиваться на нём, нарабатывая практику, четверым, включая летёху, ещё внедрил знания по ремонту трофейной техники, так что они теперь в этом доки и не думаю, что бросят тягач и другое имущество ремонтной роты. Вернутся, сто пудов. На этом всё, скоро рассветёт, а работы полно, поэтому, попрощавшись с танкистами, я проводил их взглядом и, спрыгнув на пыльную землю, направился к легковому «опелю», на котором ездил командир роты, ликвидированный мной после того, как поделился знаниями. Молодой офицер отправился за ним следом.

Заведя мотор, я поехал в противоположную от колонны танкистов сторону. Тут неподалёку, судя по карте в десяти километрах, была речушка, там утоплю технику и спрячусь в камышах на берегу, отойдя подальше. Мне нужно было два спокойных дня, чтобы привести себя в норму и убрать то зловредное заклинание, что не давало доступ к использованию природной магии. На амулетах долго не продержишься, я их вон даже заряжать не могу.

Машина едва слышно урчала под прикрытием амулета глушения звука и на второй скорости переваливалась на колдобинах, пока я ехал к речушке. Амулет «Ночное видение», который я надел на лоб, позволял ориентироваться ночью, отчего я ехал с выключенными фарами. Это помогло, я далеко стороной объехал два крупных лагеря немцев. Трижды в открытом поле замечал группки людей, в которых легко определял окруженцев. Кто ещё ночью мимо дорог будет бродить? Ладно, хоть никому не попался на верный выстрел, не хотелось бы, чтобы меня случайно подстрелили. Хотя вряд ли это получится, как-никак три ступени защиты на мне, а вот технику повредить могут.

Машину я всё же топить не стал, загнал подальше в камыши, и она села брюхом в грязь, потом вытащу, трофей всё же, и, нарезав камышей, забросал её ими. Маскировка плёвая, но, надеюсь, пару дней продержится, тем более я съехал с дороги и удалился от неё.

Оставив опелёк под камышом, придерживая баул, я быстро зашагал прочь. Мне нужно спуститься вниз по реке километров на шесть в сторону и найти удобное место, неприметное со всех сторон, чтобы заняться собой. Такое место я нашёл чуть позже, дальше, в окружении ив, растущих на берегу и склонивших свои ветви над водой. Вот там, в камышах у небольшой речушки, которую переплюнуть можно, я и затаился.

Через час на моей голове была очень сложная конструкция из медицинских амулетов и артефактов, ещё через полчаса я провалился в забытьё. Сам себе не поможешь, никто не поможет.

– Вот ворьё! – возмутился я, обнаружив, что легковушки нет. На том месте, где я её оставил, были только разбросанные подсохшие стебли камыша да следы в мягкой болотистой земле. – Три дня всего не было. Ничего оставить нельзя, всё упереть готовы.

Судя по следам, машину уволокли немцы. Кто ещё будет подгонять грузовик и вытаскивать её тросом? Машину, конечно, жаль, я её уже считал своей собственностью, ну да ладно, их вон по дорогам много катается, причём без магической защиты, ещё затрофею.

Я стоял на берегу речушки в километре от места схрона легковушки и осматривался с помощью «Глаза», именно так обнаружив пропажу трофея. Да-да, я вернул себе магические способности, правда, это заняло у меня не два дня, а три, очень сложное вредоносное плетение оказалось, но всё же я снова полноценный маг. Это плетение было действительно заточено, не убивая одарённого, лишать его магии, но, к счастью, много дел оно натворить не успело, лишь начало перекручивать ауру, чтобы порвать её и уничтожить, а то, что искривлено, восстановится за три месяца. Я это самому себе как младший целитель говорю. Вовремя эту гадость с себя убрал, очень вовремя, потянул бы ещё сутки-двое – и всё, ничего бы не смог сделать. Это плетение оказалось сильнее, чем я думал.

Достав из пространственной сумки горячий пирожок, я откусил его и продолжил мониторить обстановку вокруг. Через пару минут мне попалась на глаза большая группа окруженцев, что скрывалась в глубоком, поросшем кустарником овраге. Там было порядка двухсот человек. «Глаз» мгновенно подсчитал их и подтвердил мои прикидки – двести восемь.

Все три дня лечения я лежал не шевелясь, будучи без сознания, только там, в виртуальном мире, сгенерированном медицинскими амулетами, я мог на равных бороться с плетением, но все эти дни я лежал под солнцем без капли воды и крошки еды, поэтому, когда очнулся, был сильно обезвожен и голоден. Я ещё не восстановился, имелась сильная слабость, но уверен, через пару дней всё пройдёт – маг я или погулять вышел? От серьёзного обезвоживания меня спас плащ, который я догадался набросить на себя, и встроенный в него режим охлаждения, это и дало мне протянуть без серьёзных последствий для себя столько часов.

Ещё раз осмотрев группу, я вытер испачканные маслом пальцы о платок и пробормотал, дожёвывая пирожок:

– Надо бы с ними встретиться, пообщаться. Чем больше слухов пойдёт обо мне, тем лучше. Когда все обо мне будут знать, тогда можно и через линию фронта переходить… М-да, пообщаемся, подкормлю их, снабжу всем необходимым, а сам побезобразничаю здесь. Складов тут брошено мно-о-ого, всё моё будет.

Встав, я пошатнулся и плюхнулся на задницу. Утерев выступивший на лбу пот, только глухо выругался. Всё же я оказался истощён куда сильнее, чем мне казалось, и три километра от своей лёжки почти до места, где спрятал машину, похоже, прошёл на одной силе воли. Нет, физически со мной было всё в порядке, иначе я бы ещё раз использовал «Малое исцеление», как в тот момент, когда очнулся и обнаружил, что всё тело затекло. Усталость моя была астральная, а вот она уже сосала силы из физического тела, заполняя использованный мной резерв. Именно поэтому была слабость и головокружение. Когда я боролся с тем гадским плетением, то под конец был вынужден щедро использовать энергию своего астрального тела, другого выхода уже не было. Остальные запасы к тому моменту уже закончились, и вот сейчас я пожинаю плоды. К сожалению, плетений, чтобы восстановиться, не существовало, астральное тело было цело, не было лишь энергии.

В принципе всё было не так уж и плохо, астральное тело не нужно было восстанавливать, повреждений оно получить не успело. У меня имелось в этом случае два выхода: или дожидаться, когда энергия пополнится естественным путём, но это я буду ходить неделю как сонная муха или использовать для подпитки смерть существа, лучше всего человека. С учётом идущей вокруг войны, это как раз не проблема. Чтобы подпитать астральное тело, нужно пять-шесть жертв, а лучше десять.

Достав из пространственной сумки алюминиевую флягу с морсом, я жадно припал к ней, потом снова достал пирожок: пока сижу, можно и подкрепиться.

– Чёртовы маги, – пробурчал я, жуя. – Восстановлюсь, приведу себя в порядок, портал отремонтирую и навещу вас, уродов. Сделаю алаверды. Убивать не буду, но сделаю так, что вы все, твари, лишитесь магии и станете простыми людьми. Посмотрю тогда, как запрыгаете. Восстановиться-то уже будет нереально…

Бурча, я продолжил сидеть, прислонившись спиной к тонкому стволу берёзки, и осматриваться. «Осматривался» я не своими глазами, а «Глазом», что позволяло видеть на много километров вокруг. На три, если быть точным. Мельком осмотрев ту большую группу окруженцев, которую заметил первой, я продолжил сканировать округу. Чуть позже мной были обнаружены ещё три группы окруженцев, в одной было двое, в двух других – не больше, чем по десять человек.

– О, а это ещё что? – удивился я.

В двух километрах от меня находился лес, и довольно солидный. Через него проходила тонкая лента железной дороги, и на ней стоял поезд. Судя по красным крестам на крыше в белом круге, санитарный эшелон.

– А как ты там оказался, милок? – пробормотал я и продолжил изучение.

Дальности «Глаза» уже не хватало, я видел только конец состава, его последние вагоны, поэтому, подняв плетение повыше, смог разобраться, что там происходило. Похоже, санитарный поезд попал то ли под бомбёжку, то ли под обстрел авиации, паровоз был серьёзно повреждён, но, видимо, ещё мог двигаться и, пыхтя паром, загнал эшелон с основной дороги, которая находилась дальше, километрах в пяти, на запасную ветку… Хотя нет, не запасную, эта ветка вела к лесопилке, вон её корпуса виднелись чуть в стороне. Там же были целые склады с брёвнами. Хм, надо будет навестить их, похоже, они полные. Пригодятся.

Присмотревшись, я заметил, что один из машинистов возится с остывшим котлом и пытается его отремонтировать подручными средствами, он явно решил, что шансы есть. Ему помогали пятеро легкораненых. У вагонов лежали носилки с ранеными, ходили и бегали медсёстры и врачи. Это хорошо, значит, персонал не бросил их, заботится о раненых. К сожалению, я знал, что их ждёт – уничтожение, поэтому, подумав, кивнул себе, решив, что помогу, но сначала необходимо привести себя в порядок. Это сделать довольно просто, нужно лишь выйти на большую дорогу. А по дорогам тут катаются одни немцы да немногие окруженцы из особо наглых, сохранивших технику и имеющих горючее.

Доев пирожок, я ещё раз пробежался «Глазом» по округе и, опираясь о ствол берёзки, встал. Двое окруженцев минут через пять выйдут к речке в ста метрах от берега, у которого я сижу, и, без сомнения, разглядят меня. В принципе помощники мне были нужны, но эта парочка не внушала доверия. Одна винтовка на двоих, оба расхристаны до некуда, грязные, так ещё у того, что повыше, рука в бинтах. Как бы не самострел.

– Нет, парни, мне с вами не по пути, – пробормотал я и, глубоко вдохнув, с трудом переставляя ноги, направился к дороге, по которой доехал сюда на «опеле». Хорошая машина была, мародёры чёртовы.

Когда я удалился от берёзы метров на четыреста, два окруженца обнаружили меня и залегли в камышах. Я за ними неотрывно следил с помощью «Глаза» и видел, как они, переговариваясь, наблюдали за мной. Настроив магический направленный микрофон, прислушиваясь к их беседе, я продолжил идти к дороге. Тут километра три до неё осталось.

Услышанное мне не понравилось: мешая украинские или белорусские слова, я не понял какие, раненый уговаривал своего напарника не стрелять мне в спину. Мол, немчура набежит. Тот говорил, что я немец, деревенские так не одеваются и уж тем более не носят шляпы с белыми перьями и чёрные плащи до пят.

Что есть, то есть, одежда у меня была из мира Тории, переодеться у меня пока не было возможности. Вернее, сил не было тратить на такую чепуху. А одежда вон, в бауле была, «цифра» из Мёртвого мира, советская униформа цвета хаки времён войны с Афганистаном… Всё по моему размеру, включая обувь. Лейтенант, да и остальные танкисты тоже рассматривали меня и мою одежду с любопытством, но без особого удивления, наверное, в их понимании маги именно так и должны одеваться. Но эти окруженцы правы: я слишком привлекал внимание своей одеждой. А другой было у меня не так много, нужно поберечь, так как той же формы цвета хаки – несколько сотен тысяч комплектов на местных складах. Так что переоденемся.

Всё-таки вооружённый окруженец стрелять не стал и с напарником озаботился тем, как переправиться, изредка бросая мне вслед взгляды, пока я не скрылся за очередным холмом. Эта парочка меня больше не интересовала, обычная махра, да и странные они были, поэтому шагал я к дороге, удаляясь от санитарного эшелона всё дальше и дальше.

Дважды я отдыхал, но наконец впереди показалась полевая дорога, и, добредя до неё, я расстелил на обочине плащ и банально лёг на него, тяжело дыша и ожидая немцев. Лежу на виду, пусть они сами мной заинтересуются и остановятся, я слишком устал, чтобы устраивать засаду. Никогда я себя таким беспомощным не чувствовал, вроде и сила есть, и умения, это я о магии, а устаю как трёхсотлетний, доживающий последний год старичок-маг.

Отдышавшись, я снова приложился к фляге и достал очередной пирожок. В этот раз с начинкой из яиц с луком. К сожалению, проживая в Мёртвом мире, я подъел практически все запасы, что наделал в Тории, это было моё НЗ, и я его как раз добивал. Как ни смешно это звучит, у меня осталось в запасе два пирожка и один пирог с малиной. Всё, больше ничего, даже пива не было, только вот этот разведённый из варенья морс в пяти, нет, уже в четырёх флягах.

– Эх, бедный я, бедный, – закручинившись, пожалел я себя, доедая пирожок.

Повернувшись на бок и завернувшись в полу плаща, я накрыл голову шляпой и стал подрёмывать. Будут немцы, сами остановятся.

Дорога оказалась не такой уж и наезженной. Пока шёл к ней, заметил с помощью «Глаза» три небольшие колонны и пяток одиночек на мотоциклах, причём два раза проехал один и тот же – сперва в одну сторону, потом вернулся. Посыльный, наверное.

Пролежать на обочине я успел буквально минут пять, когда «Глаз» засигнализировал, что в зону его контроля въехала одиночная движущаяся механическая тележка аборигенов. Приоткрыв глаз, я вошёл в управление плетением и рассмотрел, что это такое движется со стороны немецкого тыла в сторону фронта. Это оказался самый настоящий немецкий танк. Прищурившись, я опознал в нём «четвёрку». Это было хорошо, пять человек экипажа позволит мне вернуть полную силу и подпитает астральное тело. А то как бы местные демоны не почуяли мою слабость и то, что защиту можно пробить. Посадят «пиявку», чтобы она ещё больше сосала из меня силы, потом замучаюсь её сковыривать. Правда, с местными демонами я ещё не сталкивался, но уверен, что они есть.

В люках башни танка, покачиваясь в такт движению тяжёлой машины, сидели двое танкистов в чёрных комбезах и таких же чёрных пилотках. У одного были наушники на голове, видимо командир, у другого в руках автомат, и он пристально оглядывал обочину. Танк двигался по дороге ко мне с довольно приличной скоростью. Откуда он тут взялся, не знаю, вполне возможно, после ремонта догоняли своих, но и люди и техника мне пригодятся.

Через пару минут стал отчётливо слышен рёв мотора, чуть позже к нему присоединился звук лязга траков, и, наконец, на дороге показалась сперва башня танка с двумя членами экипажа, а потом выехал из низины он сам. Бока танка блестели от воды – танкисты только что преодолели неглубокий брод речки и катились ко мне.

Заметили они меня, естественно, издалека, тут метров триста было до брода, но не остановились, только командир что-то пробормотал в микрофон, и его сосед поправил автомат на плече. Было видно, что меня с интересом разглядывают, наблюдая, как я принимаю сидячее положение. Отряхнув шляпу, я с трудом встал и также отряхнул плащ, включив на нём режим очистки, отчего пыль и высохшая трава, налипшая на него, разлетелась в сторону, заставив меня чихнуть.

Особо мудрить я не стал, нужное плетение уже было сформировано, поэтому, когда немцы приблизились до пятидесяти метров, запустил его в них. Как я уже говорил, у меня астральной энергии не было, а обычной маны – полно, энергии разные и взаимонезаменяемые, к сожалению.

То, что немцы получили ударную дозу паралича, было видно сразу. Один выпал из люка и, скатившись по броне, упал на пыльную дорогу, подмяв под себя автомат, а второй исчез в люке безвольной тушкой.

– Так-то, – довольно кивнул я и тут обнаружил, что никем не управляемый танк движется прямо на меня.

До меня оставалось метров пять, и я понял, что не успеваю. Это в прошлом, когда был здоров, мне хватило бы доли секунды, чтобы пять раз убраться с пути танка, сейчас я просто не могу это сделать, поэтому просто лёг на землю и пропустил технику над собой. Земля дрожала, когда танк промчался надо мной, коснувшись днищем ягодиц, и помчался дальше. Встав, я заковылял следом. Танк двигался не особо быстро, но всё же куда быстрее меня, и, наблюдая за удаляющейся кормой, я мог только хрипло материться. Догнать бронетехнику у меня не было никакой возможности. Как же тяжело было чувствовать себя таким беспомощным и слабым! Вернусь на Торию – все маги попляшут и взвоют от моей мести!

Скорее всего, от отчаяния мне в голову пришла интересная идея, иначе я давно её использовал бы и уже набрал сколько надо немцев для ритуала пополнения энергией своего астрального тела. Вытащив из кобуры «стечкина», я наложил на него шесть плетений заклинаний левитации и управления и, подняв пистолет на три метра и крепко держась за него, на приличной скорости направил его за танком.

Буквально через несколько секунд мои сапоги коснулись пышущей жаром надмоторной бронерешётки. Убрав пистолет в кобуру, покачиваясь в такт движению танка, тот уже съехал с дороги и мчался по полю, – я нырнул в люк, упав на что-то мягкое, и, пробравшись на место мехвода, убрал скорость и заглушил танк. Благо, у меня были знания по ремонту и уж тем более по вождению подобной техники.

Столкнув механика в сторону – сил нормально вытащить не хватало, – я занял его место и, развернув боевую машину, помчался туда, где свалился на дороге один из танкистов. При приближении я обнаружил, что там стоит мотоцикл и его водитель, вероятно курьер или посыльный, склонился над танкистом.

Он мельком посмотрел, как танк возвращается, и продолжил возиться с танкистом, но тут уже упал от плетения паралича, брошенного мной. Открыв люк, я с некоторым трудом выбрался наружу, у меня на это ушло немало сил, подошёл к двум лежавшим на пыльной дороге немцам и, осмотревшись, вздохнул:

– М-да, тех четверых из танка я просто не вытащу. Придётся делать два обряда, сперва подзарядиться от этих двух, наберусь сил, а потом и ту четвёрку можно принести в жертву. Да, так и сделаем.

К счастью, пока я возился с первой двойкой, на дороге никто не появился, да и обряд занял всего пять минут, после чего высохшие, как мумии, тела я отнёс на обочину, каждый теперь весил килограммов семь-восемь. Уже лёгкой походкой подойдя к танку, я вытащил из боевого отделения остававшуюся четвёрку. Ещё через пять минут к двум первым мумиям присоединилось ещё четыре, а моё астральное тело было почти полно энергии, я даже защиту усилил, наложив дополнительно три астральных щита. Ещё два, а лучше три или четыре немца – и всё, у меня астральное тело будет даже переполнено энергией. Больше нельзя, опьянею и буду пребывать в эйфории, а это плохо, мысли путаются.

Энергией я был почти полон и, можно сказать, восстановил себя во всех ракурсах, так что из оставшихся последствий только портал мной был не починен, но это не горит, потом займусь, сейчас же меня занимало другое. Пока тут такая анархия и немцы тылы не стабилизировали, нужно прибрать к рукам склады, брошенные отходящими советскими войсками, а их тут великое множество. Искать их с помощью «Глаза», конечно, можно, чистой гребёнкой пройдусь, и охраняют их немцы или нет, меня совершенно не волнует, но лучше найти у окруженцев или немцев человека, знающего координаты с ценными складами, лучше корпусными. Они большие и складывать их и сворачивать легче.

Посмотрев на мотоцикл, я снял с руля автомат, а с его бывшего владельца – запасные подсумки и убрал оружие с боеприпасом к остальному оружию, тому, что принадлежало танкистам, в танк. Мотоцикл я поднял левитацией и положил на моторное отделение, закрепив за башней. К сожалению, пока убрать их на свои склады не представлялось возможным. Трофеи небольшие, чтобы разворачивать склад или гараж.

Потом, раздевшись донага, я убрал всю одежду, шитую в мире Тории, в пространственную сумку, а оттуда достал комплект формы цвета хаки. Сперва натянул бельё с синими расплывшимися от времени штампами части, а потом и саму форму. Надев на голову «афганку», я поправил туго затянутый ремень, сгоняя складки назад, проверил, как вытаскивается из тактической кобуры на бедре «грач», «стечкина» я убрал и, пару раз ударив костяшками пальцев по кевларовому жилету на груди, хмыкнул и полез в танк. Пора навестить санитарный эшелон. Если и есть знающие командиры, раненые естественно, то их можно найти только там. А за выздоровление, думаю, мы сговоримся, всё равно склады остались под немцами, чего скрывать?

Запустив мотор, я развернул танк и вдоль реки направился обратно, только не по своим следам, а повыше, где земля была посуше, не болотистая. Когда я проезжал то место, где оставил двоих окруженцев, те уже перебрались через речку и так же прятались в камышах, то один толкнул другого и, наставив на него винтовку, велел подниматься. Охренеть, он вывел своего товарища к танку, махая свободной рукой с зажатой в ней белой тряпицей.

Когда я остановился метрах в двадцати от парочки, увидел, что раненый, баюкающий руку, с некоторым страхом смотрел на танк и со злостью косился на напарника, что-то ему выговаривая. Видимо, подобной подлости он от него не ожидал.

Открыв люк, я вылез и бросил в того, что был вооружён, плетение паралича. Красота, это плетение не особо сильное, даже слабенький амулет может защитить от него, а тут – пользуйся не хочу. Да ещё можно делать точные «выстрелы», то есть не по площадям его пускать. Вот и сейчас боец с винтовкой осел, а раненый остался стоять, исподлобья разглядывая, как я покидаю негромко урчащий на холостом ходу танк.

– Что, братишка, сдал он тебя? – спросил я его.

– Наш?! – ахнул тот.

– Можно и так сказать. Что с напарником делать будешь?

– Сука он, сам предложил отходить, когда немцы на нашу линию обороны навалились, меня как раз осколком зацепило, и предложил отвести в тыл, в медсанбат, а тут, гнида, решил сдаться и меня заставил.

– Понятно, – кивнул я и, наклонившись, поднял винтовку.

Вытащив штык и закрепив его на дуле, я перевернул оружие и воткнул штык в грудь окруженца. Оставив винтовку покачиваться в теле, я отошёл в сторону и, осмотрев раненого, спросил:

– Серьёзно ранен?

– Фельдшер сказал, кость задета. Болит, зараза.

– Могу вылечить, я маг, небольшое заклинание – и у тебя даже шрама не останется.

Тот, косясь на своего напарника, – на его губах пузырилась кровь, но было видно, что он ещё жив, – нервно сглотнул и неуверенно спросил:

– А не врёте?

– На, поешь пока, – протянул я ему предпоследний пирожок и, сформировав плетение «Среднее исцеление», наложил его на руку раненого. Диагностику я до этого сделал, действительно осколочное ранение и перебита одна кость на кисти.

Боец, жадно заглатывая пирожок, не сразу заметил, что рука больше не болит. Но когда доел, неуверенно покосился на меня:

– Не болит.

– Естественно, уже всё зажило. Сам-то ты кто, из какой части?

– Красноармеец Вихров, сотый стрелковый полк… Только нет теперь полка, весь раскатали танками.

– Граф Арни ки Сон, магистр магии, – коротко представился я. – Ладно, красноармеец Вихров, пора прощаться, у меня ещё много дел.

– А он как же? – неуверенно показал боец на гниду напарника.

– Сам сдохнет через пару минут, – безразлично ответил я.

– Товарищ граф, можно мне с вами, я пригожусь.

– Да я к раненым еду, к эшелону, – махнул я рукой в нужную мне сторону, но, посмотрев в умоляющие глаза двадцатипятилетнего парня, вздохнул и указал на танк: – Лезь на корму.

Тот выдернул винтовку из груди раненого напарника, наклонился и собрал по чехлам боеприпасы, как я рассмотрел, всего шесть патронов, после чего полез на танк. Сидора у напарника не было, но он был у бывшего раненого.

Вернувшись на своё место, я стронул тяжёлую машину, и мы покатили дальше. Оставшийся путь до эшелона нам никто не мешал, правда, когда мы въехали в лес и прямо по нему, лавируя между крупных стволов и подминая молодняк, направились дальше, то красноармеец вынужден был забраться ко мне в боевое отделение, иначе его смахнуло бы, мы и так чуть мотоцикл не потеряли.

Теперь он сидел на месте наводчика и, изредка поглядывая в смотровые щели, разматывал бинт на руке. Через пару минут я расслышал его удивлённый возглас, видимо, он добрался до раны и обнаружил, что её действительно нет.

Двигались мы по лесу напрямую к эшелону. Я, не отвлекаясь от управления, наблюдал за ними с помощью «Глаза», поэтому видел, что наше приближение обнаружилось только тогда, когда танк, подминая кустарник, выехал к полотну и остановился, покачиваясь на катках, буквально в паре метров от носилок с одним из раненых. Тот не мог пошевелиться, поэтому, когда на него, лязгая траками, стало надвигаться бронированное ревущее чудище, только крепко зажмурился.

Да и для других, кто находился у эшелона, появление танка с ненавистными крестами было полной неожиданностью, поэтому все замерли, глядя на него расширившимися глазами, не зная, как на это реагировать. Поэтому я сразу же после того, как заглушил «четвёрку», велел Вихрову:

– Посиди пока внутри, мне с местными пообщаться надо.

Открыв люк мехвода, я выбрался наружу и, спрыгнув на траву, привычно поправил форму и осмотрелся. Раненых у эшелона хватало, на носилках или просто на шинелях они лежали у полотна. Со стороны паровоза доносились лязг и удары кувалды по железу, но шум быстро стих. «Глаз» показал, что там прекратились работы, слух о нас и дотуда докатился.

Поправив ремень, я направился к одному из медиков, под белым халатом которого виднелась командирская форма. Надеюсь, он здесь старший и может принимать решения. На ходу достав из пространственной сумки флягу с морсом, в танке было жарко и хотелось пить, я сделал пару глотков и, убрав её на место, подошёл к врачу, который отдал пару приказов двум девушкам в белых халатах и хмуро посмотрел на меня.

– Кто таков? – спросил он, в его голосе слышались командные нотки.

– Ух ты, голос какой! – искренне восхитился я. – Так и хочется вытянуться во фрунт и отдать честь… Вы тут старший?

– Да как вы?!. – Тот аж запыхтел от возмущения.

– Всё ясно, нормального диалога не получится, – констатировал я и, развернувшись, громко крикнул: – Есть тут кто, кто может принимать решения и не солдафон?!

– Что вам нужно? – услышал я вопрос.

Повернувшись, я посмотрел на женщину-военврача, которая стояла в тамбуре ближайшего вагона.

– Прежде чем начать договариваться, хотелось бы узнать, кто вы?

– У меня тот же вопрос, но на ваш отвечу. Старший военврач второго ранга санитарного эшелона Лютова.

– Граф Арни ки Сон, магистр боевой магии, к вашим услугам, мадам Лютова. – Поклонившись и махнув перед собой, согласно этикету, «афганкой», я водрузил её обратно на голову.

– Что? – не поняла та.

– Я говорю, что я путешественник, путешествую по мирам и заглянул к вам. У вас тут война идёт, меня она совершенно не волнует, это ваша война, но всё же я рассчитываю с неё что-то получить. Сам я славянин по происхождению и помогаю вам, Советам, как вас тут называют, но против немцев воевать не буду, мне за это никто не платит, а пока не платят, я не работаю. Только ради своего интереса. У меня такой есть. На оккупированных немцами территориях осталось множество складов, брошенных вами при отступлении. Мне нужны координаты этих складов с примерным их содержимым, кто-то из раненых командиров их знает, а я за это всех ваших раненых лечу и полностью восстанавливаю. Как вам предложение?

– Бред какой-то, – пробормотала военврач.

– Понимаю неверие с вашей стороны, но готов продемонстрировать чудесное исцеление любого тяжелораненого, у которого нет шансов. Но только одного, у меня не благотворительная организация, бесплатно не лечу. А то вылечишь так, и остальные на шею сядут и попросят всех на халяву лечить. Не выйдет.

– Извините, я вам не верю, – твёрдо сказала Лютова, похоже приняв какое-то решение и посчитав меня психом.

– Верю не верю, вы раненого укажите, которого нужно вылечить, а потом сомневайтесь. Кстати, я одного уже вылечил, в танке у меня сидит. Вихров! – Заметив, что в люке показалась голова бойца в пилотке, я махнул ему рукой, чтобы тот подошёл.

Тот подбежал и встал рядом, повесив винтовку на плечо. Попросив объяснить, как он был ранен и о причинах его выздоровления, я иронично посмотрел на воен врача и напомнил о демонстрации. Вихров не подвёл и дополнительно показал продырявленный край рукава гимнастёрки, заляпанный кровью.

Тогда вынесли раненого. Это был практически превращённый в головешку танкист, лейтенант, как пояснила военврач.

Подойдя к носилкам, я посмотрел на чёрный, с трудом державшийся обрубок, из многочисленных ран которого сочилась сукровица, и попросил собравшихся медиков дать мне свободного пространства. Быстро сформировав плетение «Малое чудо» из арсенала целителей – я всё же был малым целителем, – запустил его в лейтенанта, и на глазах ахнувших зрителей тот за пять минут снова стал человеком, но невообразимо худым. С виду – явная жертва концлагерей. Но так и должно быть, вся масса ушла на восстановление ног и кистей рук.

Когда он открыл глаза, я достал последний пирожок и, протянув ему, велел:

– Ешь, сейчас ещё дам. Тебе массу наращивать надо.

Танкист схватил его и стал с жадностью жевать. Медики вокруг были… скажем так, ошарашены, но быстро пришли в себя, и некоторые даже начали проявлять чисто академический интерес к раненому.

– Проблем с желудком не будет? – задала профессиональный вопрос Лютова, изумлённо разглядывая и трогая кожаные покровы лейтенанта.

– Нет, всё в норме. Волосяной покров сам восстановится.

– Невероятно, – пробормотала военврач и посмотрела на меня. – Теперь я вам верю, вы действительно можете вылечить раненых.

– Ну я-то в этом не сомневался, однако хотелось бы поговорить о моём интересе. Повторяю: мне нужны координаты складов.

– Игорь, – посмотрела Лютова на того врача-солдафона, – сходи в командирский вагон и расспроси всех, кто что знает об этих складах. Такого шанса поднять всех на ноги мы упустить не можем… Это чудо, это просто чудо!

– Хорошо, – кивнул тот и, прихватив двух медсестёр или санитарок, не знаю, кто они были, скрылся в тамбуре ближайшего вагона.

– Вы можете и мышечную массу восстанавливать? – спросила военврач, наблюдая, как лейтенант облизывает испачканные маслом пальцы.

Пирожок он уже съел и взял протянутую мной флягу, жадно приникнув к горлышку.