Опадание листьев Михайлов Валерий

6

– Я хочу тебя видеть. Прямо сейчас – услышал я в телефонной трубке голос Лены, и у меня внутри все словно оборвалось от счастья.

– Конечно, – ответил я, – где?

– Экипаж уже ждет под подъездом.

– Понял. Бегу.

Напялив на себя футболку и шорты, я выбежал из дома. На дворе было холодно для такой одежды, но я не стал возвращаться: мне было не до того. Тем более что возле подъезда уже ждал экипаж: настоящая карета с кучером и каким-то количеством лошадей. Кроме кучера к карете прилагался лакей, который открыл передо мной дверь. Поблагодарив его, я забрался внутрь и сел на прекрасный диван. В карете чуть заметно пахло духами.

Мы остановились возле дома без особых примет: обычный дом старой постройки, каких здесь было валом. Лакей открыл дверь кареты, я вышел. Единственным отличием от прочих домов было наличие только одной кнопки на домофоне. Стоило мне ее нажать, как дверь отворилась.

– Госпожа ждет, – торжественно сообщил мне лакей. – Прошу вас следовать за мной.

Войдя внутрь, я ахнул от удивления. Наверно, нечто подобное испытала Маргарита, входя в квартиру номер 50. К сожалению, я не большой умелец в деле описания интерьера, так что не обессудьте. Входная дверь была фактически демаркационной линией между двумя совершенно разными мирами, и запряженные лошадьми кареты были из мира внутреннего. И так, за дверью была мраморная лестница, освещенная светильниками, в которых горели свечи. На ней лежал толстый ковер. Сверху доносилась музыка. Скорее всего, камерный оркестр играл что-то вроде вальсов Шопена. Мне вдруг стало неловко из-за моих шорт или шортов, футболки и шлепанцев.

– Идемте, – уже более по человечески, что ли, повторил слуга и двинулся вверх по лестнице. Я пошел за ним.

Вверху лестница заканчивалась круглой комнатой с, наверно, дюжиной дверей.

– Прошу вас, – сказал слуга, открывая одну из них.

Я сделал шаг внутрь и оказался в огромной ванной комнате с громадной ванной посредине. Ванна была наполнена водой. В комнате меня ждала обнаженная женщина с прекрасным телом. Лицо ее закрывала маска.

– Здравствуйте, – сказала она.

– Здравствуйте, – ответил я.

– Позвольте помочь вам раздеться.

И прежде, чем я успел что-то ответить, она сняла с меня всю одежду. Мой член, разумеется, тут же устремился вверх.

– Прошу сюда, – сказала она, забираясь в ванну.

Я последовал за ней. В результате я был выкупан, как младенец, но ничего эротического или сексуального в этом купании не было. После купания дама в маске меня вытерла банным полотенцем, затем, распахнув передо мной дверь напротив той, через которую я вошел, сказала:

– Прошу вас. Госпожа ждет.

Одежда, судя по всему, мне не полагалась.

Выйдя из ванной, я оказался в просторной, освещенной свечами комнате. В центре стояла кровать, на которой лежала, или лучше сказать возлежала Лена. Возле кровати стоял стол с бутылкой вина и какой-то едой. Увидев меня, Лена улыбнулась и приглашающе похлопала рядом с собой по кровати.

– Привет, – сказал я, забираясь на кровать, – прекрасно выглядишь.

Она сначала поцеловала меня в губы, а потом нежно, но властно отстранилась. Затем она налила в бокал вина и, отломив кусок хлеба, протянула их мне.

– Съешь и выпей, – приказала она, – и пусть эти вино и хлеб станут предтечей плоти и крови.

Догадавшись, что это часть ритуала, я без лишних слов съел кусок хлеба и запил вином.

После этого Лена торжественно произнесла:

– Мое имя Дива. Луна находится в нужной фазе. А Грааль наполовину полон, – после этих слов она провела своей рукой по киске, и рука окрасилась кровью. – Надеюсь, ты умеешь смешивать ингредиенты?

– Я слышал об эликсире, но вкушать его еще не доводилось.

– Тогда приступим, но не будем спешить, – говоря это, она протянула мне окровавленную руку, и я облизал кровь.

Затем мы занялись самой нежной и неторопливой любовью в моей жизни. Дива часто и обильно кончала, а я вошел в тот затяжной полет, который заканчивается либо суперкайфом, либо ничем. Наконец, кончил и я, распадаясь на субатомные частицы, а когда из частиц вновь образовалось тело, я припал губами к Граалю и начал жадно пить эликсир вечной жизни или эликсир стыда, употребление которого, скорее всего, и легло в основу историй про вампиров. Наконец Дива кончила мне в рот, после чего я замер, положив голову ей на лобок.

– Что ж, ты был великолепен, – сказала она через несколько минут. Теперь тебе пора уходить. Аудиенция закончена. Да чуть не забыла. Держи, – она вручила мне конверт. – Ты честно заслужил эту привилегию.

Открыв его, я увидел в нем карточку со словом «Приглашение».

И проснулся. Одновременно со мной проснулась Грация. Мы лежали в моей спальне на кровати. Одеяло и простыня… Сунув туда руку, я нащупал что-то липкое.

– Блин, кажется, я обкончался!

– Поллюция после трех раз за ночь? Это что-то новое, – удивилась Грация.

После этого она так посмотрела на меня, что я не мог не признаться:

– Во сне я трахался с Дивой.

– Как?

– Знаешь, что такое эликсир стыда?

– Блин! Вот значит, как она тебя достала!

Грация была вне себя.

– А еще она вручила мне конверт с приглашением.

– Ну разумеется. Она ведь с самого начала именно этого от тебя и хотела. И если бы ты мог думать не только гормонами, ты бы это понял с самого начала.

– И что с того? Я уже отдан силе, что правит моей судьбой.

– Господи, какой же ты идиот!

– Возможно, но однажды я уже рискнул поменять все, что было в моей жизни, на то, что я толком не могу выразить словами. К тому же нельзя вечно убегать и прятаться. Это не жизнь.

– А смерть – это жизнь?

– Не знаю. Чтобы это узнать, надо умереть.

– Скоро тебе представится шанс.

– А если это шанс понять?

– Что понять?

– Просто понять. Без предмета понимания.

– Не болтай ерунду. Иди лучше завари чаю. Все равно сна уже нет.

– Только сначала приму душ.

– И не забудь поменять постель. Поллюционер.

За чаем я вспомнил историю с теткой. Она дура дурой, но не в клиническом, а в житейском смысле. Как-то раз зимой она сломала ногу. В больнице поставили диагноз: перелом шейки бедра. Мама, а у нее в больнице были связи, договорилась, чтобы той нормально сделали операцию, а тетка ни в какую. Нет, говорит, и все. На нее уже все семейство набросилось, но она осталась непоколебимой. Один я ее тогда поддержал. Возраст у нее был преклонный, операция – тяжелая. А по дому она и без операции могла бы передвигаться. Короче говоря, отказалась она окончательно от операции. А позже выяснилось, что врачи перепутали снимки, и никакого перелома шейки бедра у нее не было.

– Ну и к чему ты мне это сейчас рассказал? – спросила Грация.

– К тому, что как мудрец может нести пургу, так и глупец может выдавать чертовски мудрые вещи. Отличается мудрец от глупца тем, что он в состоянии отличить пургу от мудрости.

– Ну и кто в этой истории мудрец?

– Не знаю, – ответил я.

– Ладно, – сказала Грация, – у тех, кто работает с восьми до пяти, день уже в самом разгаре, так что оставлю я тебя наедине с твоей мудростью.

– А как же засада возле приманки?

– У меня другие методы.

– Понятно.

Когда ушла Грация, я поменял постель и запустил стиральную машинку. Спать не хотелось, и я сел за ноутбук. У меня было в запасе несколько сценариев для торчков, и на случай моей скорой смерти я выложил их в сеть. Смерть была слишком абстрактной, чтобы испугаться ее по-настоящему, но достаточно реальной, чтобы стимулировать мое творческое начало.

Покончив со сценариями, я написал:

«Говоря о духовном поиске, как о нашей собственной деятельности, направленной на получившее название «просветление» радикальное преобразование сознания, мы лишь обманываем других и зачастую себя, так как мы не способны ни на какой духовный поиск. Его можно разложить на три составляющие:

1. Пожирание духовного фастфуда, позволяющее получить готовые ответы на все вопросы и не особо утруждать себя поиском собственных ответов. Подобная деятельность действительно преобразовывает наше сознание, доводя его до некоего примитивного, доскотского уровня.

2. Эзотерический туризм или этакое духовно-магическое развлечение и глазение по сторонам с положенным набором духовных фоток и сувениров – все то, о чем любит писать Пелевин, чье творчество вполне можно назвать одним из главных символов такого туризма. Бесспорно, как вид развлечения такой род деятельности имеет право на жизнь. Только преобразовывает он сознание так же, как рассматривание любых других достопримечательностей.

3. Собственно Поиск или то, что приводит к трансформации сознания. Так вот, друзья мои, если обозначенной пунктами 1 и 2 суррогатной деятельностью мы занимаемся сами, то Поиск начинаем не мы, а некая, выдергивающая нас из обыденной жизни сила, и мы можем либо сопротивляться ей, усугубляя тем самым наше положение, или позволить ей трансформировать наше сознание. То есть чем меньше что-либо пытаемся делать мы, тем быстрее и эффективнее получается результат. Об этом, кстати, прекрасно говорится в сказках, в которых царь заставляет дурака идти туда – не знаю куда и искать то – не знаю что. Не зная, что делать, дурак отдается во власть существования и возвращается победителем. В случае Поиска человек, в конце концов, кроме всего прочего понимает, что он никуда, собственно, не отправлялся и ничего не приобрел, обретая тем самым всю вселенную».

Закончив писать, я вернулся в постель и уснул сном младенца.

Вечером на работе я на всякий случай попрощался с торчками. Пусть для кого-то они и отбросы общества, для меня – публика, а то, что они предпочли общепринятой свою, альтернативную и пусть даже губительную систему ценностей, в моих глазах не делает их монстрами. Я ведь и сам ушел от Закона, но так и не дошел до Любви, – как совершенно правильно спел в свое время Б.Г.

– Друзья мои, – сказал я торчкам. – Возможно, мне придется вас скоро покинуть. Не знаю, придет кто-либо на мое место или нет… В любом случае вы сами сможете открывать дверь в мир гипнотического кайфа. Для этого вам надо освоить какую-нибудь систему саморегуляции. Например, аутогенную тренировку. Несколько сценариев я выложил у себя в блоге, так что на первое время вам хватит, потом вы и сами сможете создавать для тебя любые маршруты по вселенной кайфа. А если я не исчезну, мы с вами и дальше будем встречаться в стенах этого гостеприимного заведения.

После сеанса ко мне подошел владелец клуба.

– Что это еще за разговоры о твоем уходе. Почему я ничего не знаю? – спросил он.

– Потому, что я сам еще ничего не знаю, – ответил я.

– Тебя переманили? Чем? Скажи, и мы сможем договориться.

– Об этом можешь не думать. Никто меня не переманивал. И здесь меня все устраивает.

– Тогда что? Возвращаешься в «Муравейник»?

– Не для того я оттуда ушел.

– Понятно… Проблемы? Ты если что, скажи. Я ведь тоже здесь кое-кого знаю, и если смогу помочь…

– Спасибо, – ответил я, – но с этим делом я должен справиться сам.

– Понятно… Тогда удачи… И знай, что здесь тебя всегда рады видеть.

– Спасибо… Я надеюсь, что никуда не денусь.

– Я тоже.

На этом наш разговор закончился.

7

Приглашение не заставило себя долго ждать. Через несколько дней после того сна оно появилось на моем ноутбуке, где его нашла Грация. Конечно же, я подумал о том, что она сама притащила мне конверт с приглашением, а потом сама же и «нашла» его на ноутбуке. Но я отогнал эту мысль. При желании можно открыть любой замок. Само это «желание» говорило о стремлении произвести на меня впечатление. И они бы произвели, не будь я насмотревшимся на всевозможные понты поэтом торчков. Так что их старания, если они, конечно, вломились в мою квартиру не из страха перед тем, что письмо могло не дойти по почте, пропали даром.

– Этого и следовало ожидать, – назидательно сказала Грация, вручая мне конверт. Как она ни пыталась это скрыть, было видно, что она расстроена. Из-за меня.

– Я тебя люблю, – сказал я ей и попытался обнять, но она отстранилась.

– Теперь уже не надо, – ответила она, и ее глаза заблестели от слез.

– Я еще жив.

– Вот именно. Еще. И ведь я говорила, чтобы не лез…

Она отвернулась и торопливо вытерла слезу.

– Любой из нас может сдохнуть в любой момент – так устроен этот мир, так что давай не будем растрачивать время на всякую чепуху, – сказал я, обнимая ее сзади.

– Мне надо идти, – бросила, отстраняясь, Грация и торопливо вышла из квартиры. Я так и не понял, ушла ли она, чтобы не показывать свои чувства, или помчалась докладывать о приглашении начальству.

Минут через тридцать она позвонила.

– Тебе уже сообщили, где с кем и когда ты должен встретиться? – спросила она деловым тоном.

– Еще нет.

– Прежде, чем куда-то идти, позвони мне.

– Хорошо.

– И еще, ты уже сообщил Диве?

– Нет.

– И не сообщай.

– Не буду.

– Тогда до встречи.

Я и сам не хотел ничего сообщать Лене. Если она не при делах, то нечего ее втягивать; а если одна из них, она и так в курсе. Грацию я бы тоже втягивать не стал, но она сама нашла приглашение.

Удивительно, но я тогда не боялся. Почти. Страх, конечно же, был, но щекочущий нервы, как после просмотра какого-нибудь ужастика. Скорее всего, я еще полностью не осознавал во что вляпался. По настоящему я испугался, когда получил настоящее приглашение. Оно пришло мне во сне. Посреди обычного сновидения я вдруг отчетливо увидел двухэтажный дом старой постройки, табличку с адресом, увидел, как туда добраться. Затем пришло понимание, что меня ждут, и что я должен прийти один. А потом меня вытолкнули из сна. Меня ждали прямо сейчас, и информацию об этом мне попросту засунули в голову, пока я спал! Тогда я испугался до самых чертиков.

Чтобы хоть как-то сбить мандраж, я принял холодный душ. Затем побрился. Надел новые трусы, чистую почти новую рубашку, брюки, приличные носки и туфли, и вышел из дома. Мои руки тряслись, а ноги были ватными. Чтобы снизить действие адреналина, я пошел пешком на максимально возможной скорости. Минут через двадцать мне полегчало. А еще через тридцать минут я стоял у приснившегося дома. Прежде чем постучать, я подумал: «А что если приглашение во сне – это просто сон?» Получив конверт, я только и думал о тех, кто мне его прислал, так что не мудрено, что мне приснилось приглашение. Я представил себе, как звоню в дверь, а потом объясняю ничего не подозревающим людям, что я тот, кого они пригласили, забравшись ко мне в сон. Эта картина заставила меня нервно рассмеяться. А ведь такой исход был бы для меня идеальным, – пришло мне в голову, – уж лучше быть живым идиотом, чем мертвым умником. С этими мыслями я нажал на кнопку звонка.

Открыла милая барышня лет двадцати.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Здравствуйте, – ответила она, лучезарно улыбнувшись, – Валентин Леонидович вас ждет. Пойдемте, я провожу.

Он принял меня в не кисло обставленном кабинете. При моем появлении он встал из-за стола и сделал несколько шагов навстречу.

– Рад познакомиться лично, – сказал он, протягивая мне руку.

Не зная, что на это ответить, я молча кивнул и пожал ему руку.

– Принеси нам, пожалуйста, кофе, Валюша, – попросил он барышню.

Валентин и Валентина, – промелькнуло у меня в голове.

– Сию минуту, – ответила она и скрылась.

– Присаживайтесь, – Валентин Леонидович указал мне рукой на удобное кресло сбоку стола.

Дождавшись, когда я сяду, он сел в свое кресло за столом.

– Понимая, что вам наговорили про нас ваши очаровательные подруги, я хочу начать наше знакомство с заверений в том, что сегодняшняя наша встреча будет носить исключительно характер знакомства. Я постараюсь ответить на ваши вопросы. Потом вы отправитесь домой или куда еще. А наша следующая встреча состоится лишь в том случае, если вы сами, без какого либо принуждения захотите продолжить знакомство с нами.

Сказав это, он улыбнулся располагающей улыбкой.

В голове у меня был полный сумбур, в чем я ему и признался:

– Знаете, я так много хочу спросить, что не знаю, с чего начать.

– Тогда, – улыбнулся он, – я попробую рассказать сам. А если что пропущу, спрашивайте.

– Хорошо.

– Как вы уже поняли, мы не кружок воскресных эзотериков, не секта, и уж тем более не клуб убийц или самоубийц. Мы очень ограниченная по составу группа людей, получающих и хранящих некое знание, которое можно познать только опытным путем, да вам не надо объяснять, что такое гнозис. Мы приглашаем в свои ряды только тех, за кого поручился один из нас.

– А, если не секрет, кто поручился за меня? – перебил его я.

– За вас поручился Андрей. Вам о нем рассказывала Дива.

– Но он меня совершенно не знал.

– Это вы его не знали. Он же за вами наблюдал с тех самых пор, как вы разместили в сети приглашение совершить квантовый переход через дверь. Тогда он решил, что вы – один из нас, а он настойчиво искал с нами встречи.

– Так это он приговорил меня к смерти? – вырвалось у меня.

– К смерти вас приговорили родители, произведя на свет. Теперь смерть – это единственная вещь, которая вам гарантирована на все сто процентов. Мы лишь сообщаем нашим коллегам о том, что их час пробил. В результате они умирают сознательно. Обычно смерть застает человека врасплох, как охотник свою добычу.

– А осознанная смерть – это путь к пробуждению, – вспомнил я Ошо.

– Вот видите, вы уже кое-что знаете.

– И все же, почему я?

– Помните свой повторяющийся сон: Остров, костер, над костром книга с нечетным количеством страниц… А потом ваши ощущения, как будто вас кто-то зовет. И, наконец, ваш приход сюда. Вы ведь почти были уверены, что мы вас убьем, и все равно пришли.

– После того, как вы забрались в мое сознание, вы бы достали меня, где угодно.

– Это да, но до этого?

– До этого я толком не понимал.

– А сейчас понимаете? – спросил Валентин Леонидович и посмотрел прямо в мою душу через глаза. Этот взгляд окончательно меня успокоил. Страх сменился пониманием того, что ничего плохого Валентин Леонидович мне не сделает. По крайней мере, в обычном, житейском смысле. А тут и барышня, – я уже и забыл ее имя, – принесла кофе. Напиток оказался великолепным. Так что дальше мы сидели, пили кофе и разговаривали, как приятели.

– Сейчас я не знаю, – признался я, когда барышня вышла из кабинета.

– Вы правы. И мы готовы открыть вам путь к знанию. Но при одном условии: вы должны прийти к нам без страха и совершенно добровольно, то есть именно по вашему собственному желанию.

– Без звонка? – спросил я, намекая на номер телефона.

– И может быть даже в другое место.

– Как я вас найду?

– Мы вас сами найдем, как только вы будете готовы.

– А если я откажусь?

– Вы никогда нас больше не встретите. Предложение делается только раз. Но вы не откажетесь.

– Почему?

– Вы хорошо помните финальную сцену «Мастера и Маргариты», а именно тоску Бездомного и того очкастого борова с портфелем по упущенному шансу.

– Если у вас есть вопросы, задавайте, – предложил он после возникшей паузы.

– Вы знаете, они есть, но я настолько ошарашен всем этим, что они буквально повылетали у меня из головы.

– Что ж, бывает. Вы сможете задать их и после. Сейчас главное то, что ваши страх и враждебность к нам сменились интересом.

И все же один вопрос у меня появился. Все это время он сидел глубоко в подсознании, и вот теперь выплыл наружу:

– Скажите, – выпалил я, – вы ведь выбрали меня не потому, что я должен скоро умереть?

– Не потому, – ответил он. – И потому хотя бы не потому, что мы не знаем, когда вы умрете. Будущее нам неведомо, как и вам. И это даже к лучшему.

Меня эти слова немного разочаровали, что не ускользнуло от внимания моего собеседника.

– А вы тут, было, решили, что мы всемогущи, как сказочные персонажи? – рассмеялся он.

– После того, как вы залезли в мое сознание, я бы ничуть этому не удивился.

– Сознание – дело другое. Вы же понимаете, что на коллективном уровне все сознания замыкаются в единую сеть, и при определенном навыке заглянуть в чужое сознание – дело не хитрое. Вы, например, таким же образом воздействуете на свою публику. Вы ведь только думаете, что используете гипноз… Впрочем, сейчас вы еще не готовы обсуждать этот вопрос.

Разговор был окончен.

– Так я пойду? – спросил я.

– Если у вас больше нет вопросов.

– Пока нет.

– Тогда не смею вас больше задерживать. Только будьте добры, не забудьте позвонить Грации, как только выйдете из дома. А то она, бедная, уже решила, что мы вас не только убили, но и похоронили. А потом расскажите дамам все, что пожелаете нужным.

– Если честно, я бы не хотел их впутывать, – признался я.

– Они уже впутаны. Их ведут страх и воображение, а это не самые лучшие союзники.

Проводив меня до двери кабинета, Валентин Леонидович позвал:

– Валюша!

– И чуть не забыл, – сказал он уже мне. – После фокуса с приглашением у вас может развиться паранойя на тему постоянного прослушивания ваших мыслей. Поверьте, нам это не интересно. Человеческое сознание похоже на микроволновку: как только созреете, вы подадите звуковой сигнал. Так что думайте все, что хотите. Мы не вламываемся в чужую частную жизнь.

«Надеюсь, что это так», – подумал я, но вслух не сказал.

Когда пришла Валюша, мы тепло попрощались с Валентином Леонидовичем, и она проводила меня до входной двери. Пока мы шли, в голове вертелась мысль, что сейчас мне пустят пулю в затылок, а если не пулю, то какой-нибудь инсульт. И лишь оказавшись среди людей, я почувствовал себя более или менее свободно. Хотя если бы им было надо, они бы устроили мне что-нибудь вроде суицида или несчастного случая именно на глазах у всех.

Только оказавшись в толпе и осознав, что меня действительно отпустили живым, я позвонил Грации.

– Где тебя черти носят? – спросила она. – И почему у тебя был выключен телефон?

Телефон я выключил автоматически когда вошел в тот дом, или же это они незаметно заставили меня его выключить? Подобная неопределенность порождала паранойю, и я решил просто выбросить этот вопрос из головы, благо, более двадцати лет работы с гипнозом и самогипнозом позволяли мне в какой-то степени контролировать собственное сознание.

Грации я ничего не стал объяснять про телефон, а сразу же признался в главном:

– Я был там. Теперь возвращаюсь домой.

После этих слов на несколько секунд повисла пауза, затем Грация обложила меня таким матом! «Ругает, значит, переживает», – решил я. Когда она высказалась, я сказал:

– Я тебя тоже люблю.

– Дебил! – отреагировала она и разорвала связь.

Когда я пришел домой, Грация была там. Увидев меня, она начала что-то говорить, но я не стал ее слушать. Я заткнул ей рот поцелуем, а потом, просто уткнулся лицом ей в шею. Я стоял и повторял:

– Тише, милая, тише… Все хорошо… Все просто замечательно…

Я шептал эту успокоительную чушь, пока меня не накрыло. Опасность миновала, и началась реакция. Я в один момент почувствовал себя чертовски старым и уставшим какой-то вековой что ли усталостью. Тело стало ватно-деревянным, а во рту пересохло. Силы покидали меня, как воздух покидает лопнувший мыльный пузырь. На последнем, что называется, издыхании я взял Грацию за талию и, ни слова не говоря, увлек в спальню, где, не раздеваясь, рухнул с ней на кровать. Там я крепко обнял ее, прижался к ней и провалился в бессилие. Поняв, наверно, что со мной происходит, она тихо лежала рядом и лишь нежно гладила меня рукой по голове.

Потом я, прорвавшись через бессилие, прошептал ей на ухо:

– Я тебя люблю… Серьезно.