Кочевники. Космический эпос Смирнов Александр

– Хатун Бадма права, о Великий хан, – проговорил он. – Все в руках наших предков. Как скажут, так и должно быть. Если найдут они среди горожан, кочевников, воинов достойного, так-так тому и быть. Я стар, а дети твои как шакалы, готовы глотки друг другу перегрызть.

Улукбек вздохнул. Он уже обратил внимание, что даже сейчас сыновья его готовы друг друга поколотить. Сдерживало только присутствие людей, в чьих глазах они могли бы потерять последнее уважение.

– Хорошо, – проговорил правитель. – Видно другого выхода у меня нет. Дервиш, говори.

Но Ширэ Джиладкан ничего сказать не успел. Все произошло мгновенно. Мэнэр вышел на середину зала и проговорил, громко и отчетливо, чтобы все слышали:

– Править ханством должен – я!

Улзий тут же оказался возле брата. Схватил того за грудки.

– Ты – мерзкое отродье, – вскричал он, – Сын беспутной женщины. Ты не достоин править. Если кто и должен стать Великим ханом, так это я!

Мэнэр освободился и ударил брата. Улзий пошатнулся и чуть не упал, удержался. Выругался и накинулся на соперника. Кайрат облегченно вздохнул. Кровопролития не будет. Хвала Чингисхану, за его указ запрещающий посещать Курултай с оружием. Ягычи невольно взглянул на хана Улукбека. Правитель гневался. Старик явно не успевал уже быстро реагировать. В другое время он уже давно скомандовал, и воины растащили бы дерущихся. Сейчас хан медлил. Смотрел, как катаются по полу Улзий и Мэнэр.

Неожиданно для себя Кайрат вспомнил старую легенду. Говорят, события произошли эти еще на Земле, когда монголами правил Тимуджин. Вспышка гнева Чагатая в отношении его старшего брата Джучи. Тогда Чингисхан остановил братьев. Вот только хан Улукбек не мог сравниться с Великим правителем. Удастся ли ему присмирить сыновей?

– Довольно, – проговорил хан, глядя, как его сыновья мутузят друг друга. – Довольно!

Взмахнул рукой и вот уже четыре тургауда растащили взорвавшихся воинов.

– Как дети малые, – прошептал Улукбек. Взглянул на Улзии. – Кто тебе сказал эту ложь? – поинтересовался он. Затем махнул рукой стражникам: – Отпустите его.

Тургауды отпустили Улзии и сделали шаг назад.

– Позволь говорить, отец? – проговорил Улзий, опустив глаза.

Хан кивнул.

– Еще в детстве, мне об этом сказал Сюиджо.

Лицо Улукбека побелело. Перед глазами возник образ одного из его братьев. Хан вынужден был убить Сюйджо, когда тот попытался свергнуть его, пойдя против воли богов. Лживый, трусливый и мерзкий тип, каким был брат, даже после своей смерти пытался рассорить Улукбека с сыновьями.

– И ты поверил? – спросил хан у Улзии.

Не отрывая взгляда от каменного пола, тот прошептал:

– Да.

Правитель вздохнул.

– Плохо же я тебя воспитал, – молвил он, взглянул в сторону Мэнэра, – его тоже можете отпустить, приказал он тургаудам, – если хотят друг друга убить, так пусть это сделают здесь и сейчас. И пусть Небеса будут свидетелями, что не хотел я этого. Может и тебе наговорил чего-нибудь этот мерзавец Сюиджо?

– Мне он ничего такого, ни про тебя хан, ни про Хатун Хонгурзул не говорил. А если бы и заикнулся, то огреб от меня палкой, – проговорил Мэнэр, поправляя помятую одежду.

Улукбек усмехнулся. Старший сын был с детства воинственным. Его он всегда мечтал оставить приемником вместо себя, но случилось так, что тот поссорился со всеми братьями, а без поддержки со стороны родных такой огромной планетой, как Ченгези не управиться.

– А ты? Что ты молчишь? – проговорил Великий хан, обращаясь к Урнуру. – Хотел бы ты править планетой?

Младший из сыновей встал со скамьи.

– Хотел, – проговорил он, – Отрицать не буду. Да вот только боюсь, не пойдут за мной воины. Побед таких, какие у Мэнэра, за мной не числится, хитростью, коей обладает Улзий, не владею…

– У тебя есть одна черта, – перебил его отец, – Ты честный. Но боюсь, этого одного будет, увы, мало, – хан вздохнул, взглянул на дервиша. – Говори, пророк, надеюсь, теперь тебе высказаться никто не помешает.

Шире Джиладкан встал.

– Устами моими буду говорить не я, – начал он, – так как многое мне неведомо и, в какой-то степени непонятно. Устами моими с вами разговаривать будут наши предки, чьи души теперь далеко от нас, – дервиш вышел на середину зала, коснулся рукой Урнура и произнес: – Садись хан Урнур, да и вы ханы займите свои места.

После того, как братья выполнили просьбу, воткнул дервиш в щель между камнями посох. Затем закрыл глаза и забормотал, а потом пустился в пляс. Сейчас Ширэ Джиладкану не требовалось разводить костер, того импульса, который возник в результате конфликта, вполне хватило, чтобы установить контакт.

Амулет, прикрепленный к посоху, засиял. Невольно руки всех ханов коснулись груди, словно и по ним проскочил электрический импульс. Камни, что висели под одеждой, нагрелись. Непонятная речь дервиша стала узнаваемой. Неожиданно он остановился.

– Злые демоны грозят нам, – проговорил Ширэ Джиладкан, – Они стремятся разрушить мироздание и подвергнуть все в хаос. Нужен нам хан-воин, способный сплотить вокруг себя чингизитов.

Дервиш вновь заплясал. Кайрат смотрел на него и ничего с этим не мог поделать. Ему вдруг показалось, что тот произнесет сейчас имя хана Урнура, назвав его приемником Великого хана. Но этого не произошло, случившееся затем, повергло в шок ягычи.

Ширэ Джиладкан вновь остановился. Замер. Сначала молчал, а потом произнес только одно имя:

– Едугей!

Кайрат вздрогнул. Ягычи удивленно взглянул на дервиша. Тот произнес имя его сына. Неужели духи выбрали его в качестве приемника хана Улукбека? Такое могло произойти, но в это не верилось. Ягычи невольно замотал головой, пытаясь отогнать наваждение. Да мало ли Едугеев в ханстве? Может, какой другой?

– Едугей сын Кайрата внук Сумум-бека, – повторил Ширэ Джиладкан.

Ягычи ощутил на себе взгляд хана Урнура. Посмотрел в его сторону. Человек, которому служил Кайрат уже столько лет, смотрел на него и улыбался. То, что именно Урнуру предстоит стать соправителем, пока сын его не вырастет, ягычи не сомневался.

– Он еще молод и ему предстоит отправиться в запретные земли, – говорил между тем дервиш, – Ему придется пройти обряд просвещения, чтобы получить ярлык – великого хана. Именно ему суждено будет возглавить кочевую орду, что устремится к звездам, уничтожая на своем пути злых демонов.

Дервиш вновь пустился в пляс. Он еще пару раз обошел вокруг посоха и только, потом вытащил его из пола.

– Воля предков произнесена, Великий хан, – молвил Ширэ Джиладкан.

– Небеса тому свидетели, – проговорил Улукбек, поднимаясь с трона.

Хан хотел было отойти и сесть в стороне, давая таким образом понять, что место свое он освободил, но дервиш произнес.

– Пока предки не подготовят приемника, быть тебе правителем.

Улукбек тяжело вздохнул. Году брали своё. Он уже не такой, каким был лет сорок назад. Со стороны вроде еще способен на многое (всё дело в волшебных свойствах корней женьшеня), но то тут, то там давали о себе знать различные болячки. Наложницы, под страхом смерти, молчали об его неудачах в постели, которых становилось с каждым разом все больше и больше.

– Я исполню свой долг до конца, – проговорил Улукбек, с надеждой, что умереть ему придется в запретных землях, а не в постели.

Кайрат понимал, что ожидать другой реакции со стороны хана не стоило. Теперь нужно было ждать реакции сыновей правителя. Ягычи видел, как побледнел Мэнэр. Чувствовалось, что он не ожидал подобного разворота событий.

– Если так решили предки, – пробормотал он, – То так тому и быть. Против них я не пойду. Если им угодно, чтоб нами правил какой-то кочевник, без роду и племени, то быть посему.

Если он сейчас взглянул в сторону ягычи, то увидел бы как сжались кулаки Кайрата. В другой раз и в другом месте, он покажет этому зазнавшемуся хану, какого роду племени. Чингисхан ведь тоже не ханом родился. Сдержался и взглянул на Узлия. Казалось, среднему сыну безразлично, но это обманчивое впечатление. Поэтому ни Кайрата, ни других присутствующих в зале не удивило его согласие. Вот только ягычи чувствовал, трон Узлий просто так не отдаст, а будет строить козни. Последним высказывался хан Урнур. Он прекрасно понимал, шансов оказаться Великим ханом, еще до выступления дервиша, у него не было. Отец, не начнись драка, предпочел увидеть на троне все же сына от первой, и действительно любимой, жены.

– Пусть будет все так, как хотят предки. Если они считают, стало быть, у них на это есть свои причины. Небо тому свидетель.

В огромном зале осталось несколько человек. Среди присутствующих были: великий хан, его старшие сыновья, дервиш, астроном Ван Тие Мин, ягычи Кайрат (воин хана Урнура собирался было уйти, но его остановил правитель улуса), верховный судья и два представителя гильдии мастеров.

– Так ты и есть отец Едугея? – полюбопытствовал Улукбек, оглядывая воина.

– Да, Великий хан.

– И все еще ягычи?

– Да, хан.

Улукбек взглянул на младшего сына.

– Как же так? – обратился он к Урнуру.

– Так я же, отец, не знал, что предки изберут сына моего лучшего воина в твои приемники…

– Лучшего воина, – перебил его правитель, – Ты же сам сказал, лучшего воина. Так почему же лучшего воина ты держишь до сих пор в ягычах?

– Я исправлю свою ошибку, отец…

– Поздно. Я забираю его у тебя.

Кайрат побледнел. Не хотелось жить в Джучистане, а уж тем более служить во дворце. Такое ощущение, как будто сокола в тесную клетку сажают, а ведь ему хочется парить в небесах, созерцая с высот степь. Хан явно заметил его реакцию, но виду не не показал.

– Назначаю тебя, ягычи, в личную гвардию.

Кайрат пристально посмотрел на хана. Только, что ругал сына за то, что тот держит славного воина в ягычи, а тут же сам предлагает ему туже самую должность. И в этот раз реакция не ускользнула от Улукбека, только сейчас он вдруг молвил:

– Рядовой кешикет по рангу выше любого тысячника из войска моих сыновей, а уж ягычи – самого десяти тысячника. Будучи в моей гвардии, ты сможешь командовать, если это понадобится, даже армией моего сына Урнура. Надеюсь, ты, – он обратился к хану улуса, – Урнур, не будешь возражать?

– Небо тому свидетель, – проговорил тот, – Не буду. Так как лучшей судьбы для ягычи Кайрат-бека просто не вижу.

– Уж не стал ли ты дервишем? – расхохотался хан.

– Нет, до дервиша ему еще далеко, – молвил Ширэ Джиладкан. – Тут нужно многое предвидеть, да еще и с духами уметь разговаривать. Да и вряд ли предки разрешат встречаться с ними до того момента, пока не закончится ваш земной срок. Но впрочем, не для этого мы с вами остались здесь.

– Для чего? – полюбопытствовал хан Улукбек.

Дервиш показал рукой на лавки.

– Лучше нам присесть. Разговор может быть долгим. И для всех прочих, что были на Курултае, знать о нем не требуется.

– Ох, и хитер ты, Ширэ Джиладкан! – сказал великий хан и улыбнулся.

Заняли места, и дервиш продолжил говорить. Вначале он рассказал о приборе, что был отдан Ван Тие Мину. Хан выслушал его и уточнил, сколько времени понадобится, чтобы воины освоили его.

– Если окажутся толковые, так достаточно быстро, – заверил астроном.

Кайрату вспомнился Чойжи, если бы таких, как он было больше, то овладели искусством неизвестным куда быстрее.

– С механизмом любой человек справится, – продолжал Ван Тие Мин, – не обязательно быть воином.

Великий хан призадумался.

– Придется созвать шаманов, – проговорил он, – пусть поищут смышленых. Может кого в городе или в степи найдут.

Хан замолчал. Затем взглянул на дервиша и сказал:

– Продолжай, Ширэ Джиладкан.

Дервиш отвесил поклон и продолжил:

– Мной были переданы в гильдию мастеров рисунки нового оружия.

– Зачем нам новое оружие? – Спросил Мэнэр. – Мы и так способны противостоять…

– Противостоять кому? – Перебил его Ширэ Джиладкан. – Таким же как вы кочевникам? Или демонам? Если кочевникам, так достаточно того, что у вас есть. Каражаду, карахома да палаша с саблей вполне достаточно, но… – дервиш замолчал, взглянул на Великого хана, – этим оружием демонов не остановить. Тут нужно более совершенное.

– Но где мы возьмем его? – Прошептал Улзий.

– Его дают нам предки.

– А откуда оно у них? – удивился Урнур.

Дервиш промолчал. Он и сам не знал, а спрашивать у духов побоялся. Видимо братья поняли, ответа они не дождутся, поэтому и не удивились тому, что Ширэ Джиладкан аккуратно сменил тему разговора, переведя ее на мастеров.

– Хорошо, – молвил Великий хан, обращаясь к двум арабам, что сидели напротив астронома, – сколько времени понадобиться, чтобы создать его из ничего?

– Ченгизи, по крайней мере, должно два раза обойти вокруг Юлдуз.

– Так долго? А мы успеем?

– Успеем, хан, – проговорил дервиш. – Теперь разреши продолжить?

– Говори, Ширэ Джиладкан.

Дервиш взглянул вначале на хана Урнура, затем на Кайрата и только после этого продолжил говорить:

– Извини, Великий хан, но я вынужден забрать с собой в дальнюю дорогу твоего нового ягычи. Мы должны отправиться в запретные земли, но предварительно заехать в племя тайджи Сумум-бека, чтобы взять с собой в дорогу Едугея. А кто кроме отца способен убедить ребенка отправиться в далекий путь. Или ты считаешь, что мне это удастся сделать самому?

Хан расхохотался.

– Ну, ты и хитрец, Ширэ Джиладкан. Знаю, что мертвого уговорить можешь, но вынужден согласиться с твоими словами. Никто не может повлиять на сыновей так сильно, как отец. Правильно я говорю? – обратился он к сыновьям.

– Да, хан, – дружно ответили те.

– Пусть Кайрат-бек с тобой едет. Я дам ему лучших своих кешикетов…

– Постой отец, – перебил его Урнур. Улукбек сердито взглянул на сына, но ничего говорить не стал. – Дозволь ему взять воинов из моего улуса.

– Пусть берет, – согласился правитель.– Надеюсь это все? – обратился он к дервишу.

– Все, хан.

Улукбек поднялся с трона и направился к выходу. У самых дверей за его спиной, возникли два тургауда.

– Когда, отправляться в дорогу? – полюбопытствовал Кайрат, оставшись с дервишем на едине.

– Через два дня, – молвил Ширэ Джиладкан. – У меня есть еще дела в этом городе. А ровно через два дня, приходи в мой дом. Ты его найдешь в городе, – замолчал на мгновение, – Где остановился дервиш все знают.

Через пару дней дервиш с небольшим отрядом всадников (только Чойжи сидел теперь верхом не на лошади, а на шаламгае), выехал в направлении расположения стойбища тайджи Сумум-бека.

***

Редкий для планеты, но продолжительный дождь лил три дня. Передвижение отряда кочевников замедлилось. Кайрат-бек несколько раз попытался было предложить дервишу разбить лагерь. Сперва тот отказывался, но потом все же согласился, но потребовал, чтобы ему поставили отдельную юрту. Ягычи и без слов понял почему. Когда оказались на подходящем для стоянки месте, Кайрат знаком приказал остановиться.

– Разбить лагерь, – приказал он, – Поставить шатры. Установить охрану.

Сейчас, когда они ушли далеко от города, следовало опасаться лихих разбойников, степных людей – кайсаков. Свободные и независимые искатели приключений изредка совершали набеги на небольшие отряды. Обычно, они видели шагающего по степи дервиша, старались избегать с ним встречи, но сейчас, когда судьба ханства висела на волоске, можно было ждать любой подлости. Кайсаков для уничтожения отряда мог нанять один из сыновей хана Улукбека. Если обстоятельства этого требуют, то вряд ли их остановит ливень.

– Всем зарядить оружие! – распорядился ягычи.

Сам достал из саадака карахом. На всякий случай проверил. Спрыгнул с коня и подошел к Ширэ Джиладкану.

– Сейчас поставят палатку, и вы сможете развести костер и отдохнуть.

– Я хотел, чтобы ее поставили в стороне от всех. Вон там, – проговорил дервиш, указывая на север.

– Боюсь я не смогу дать такое распоряжение.

– Это еще почему? – гневно спросил Ширэ Джиладкан. – Опасаетесь нападения?

– Боюсь, что ханы остались недовольны вашим предсказанием. Если вы не вернетесь с Едугеем в город, они заявят, что духи переменили свое решение.

– Думаете, они на это пойдут?

– Уверен.

– Хорошо. Ставьте шатер, где считаете нужным, но просьба: ни один из воинов не должен входить внутрь без моего разрешения.

Кайрат удивленно взглянул на дервиша, тот усмехнулся и добавил:

– Даже ты.

Закипела работа. Воины ставили шатер за шатром. Кайрат подозвал к себе Чойжи. Тот бегом подбежал и опустился на одно колено, которое тут же намокло.

– Звал, Кайрат-бек? – спросил он.

– Звал. Встань, а то простудишься. Пойдем в шатер. Там и поговорим.

Батыр поднялся, отряхнул с колена прилипшую землю и проследовал за военачальником.

– Вот что Чойжи, – проговорил Кайрат, вытянув руки к костру. – Езжай на своем шаламгае к моему отцу. Отсюда до них четырнадцать дней пути, ты на своем «звере» доберешься куда быстрее. Если они оттуда ушли, вернешься, если нет, то сообщишь о приближении нашего отряда Сумум-беку.

Воин кивнул.

– Все сделаю, ягычи.

– Выезжай сейчас. Нечего ждать, когда погода наладится. И будь осторожен.

Чойжи удивленно взглянул на приятеля. Вновь кивнул, понимая, что имел виду военачальник.

– Хорошо, ягычи.

– Тогда ступай.

Батыр ушел, но побыть одному Кайрату не удалось. Заглянувший нукер доложил, что шатер для дервиша установлен.

– Поставь невдалеке двух воинов. Да скажи, чтобы ни они, ни кто другой не тревожили пророка.

Нукер ушел выполнять приказ. Кайрат же сходил за циновкой, что была закреплена на спине лошади, и только потом вернулся в шатер. Расстелил ковер на земле палатки и лег спать. Сколько раз он ночевал вот так в походе, но сегодня сон не шел. Ягычи ворочался. Вспоминал слова, произнесенные Ширэ Джиладканом на Курултае. Думал о хане улуса Урнуре. Интересно, что чувствует потомок Джучи, когда власть, которая по праву принадлежит ему по праву, уходит из его рук, сыну какого-то ягычи, пусть и служившего ему столько лет верой и правдой? Скорее всего, Урнур, как бы ему не было тяжело, воспримет волю духов с должным уважением, а вот Мэнэр и Улзий…

– Ягычи! – раздался вдруг голос буюрука Акуда.

– Что случилось? – спросил Кайрат, поднимаясь.

– Разведка донесла: к нам приближается отряд кайсаков.

– Количеством?

– Сто человек.

Кайрат-бек в сердцах плюнул. Этого он больше всего опасался. Теперь придется дать бой.

– Значит так, – проговорил он, – берешь половину своей сотни и сажаешь на коней. Я, с оставшимися нукерами, открою оружейный огонь. Еще четверо, пусть охраняют дервиша. Мы должны уничтожить разбойников любой ценой. От этого будет зависеть не только наша жизнь, но и будущее.

Лагерь ожил. Часть воинов уже сидела в седлах и ждала приказа. Другие, вытащив караджаду, приготовились открыть огонь по приближающимся всадникам, что летели на них с гиканьем.

– Тут нужно по-тихому действовать, – прошептал Кайрат, и вдруг понял, что разбойники обычно так не поступают. – Неужели кто-то из сотни братьев Урнура?

Но как бы то ни было, следовало дать бой. Ведь не в гости скачут.

– Огонь! – прокричал ягычи, когда кайсаки оказались на расстоянии выстрела.

Грянул залп. Дервиш высунулся из шатра и тут же вновь скрылся внутри. С десяток всадников полетели с коней. Если бы это были разбойники, считал Кайрат, то они уже давно бы повернули назад, после того как получили отпор.

Еще залп и вновь трупы атакующих. И тут в бой вступил отряд Акуда. Тучный, слегка похожий на медведя, буюрук на низкорослой лошадке повел воинов вперед. С криками:

– Хура!

Нукеры ворвались в ряды кайсаков, размахивая палашами, саблями направо и налево. До Кайрата доносились звон железа, ругань и вопли раненых. Ягычи взглянул на своих воинов, те готовы были присоединиться к товарищам, что дрались в этот момент с разбойниками.

– Ты, ты и ты, – проговорил полководец, ткнув пальцем в трех нукеров, – Остаетесь в лагере. Будете стеречь дервиша. Чтобы ни одни разбойник не посмел его коснуться.

Лица были, конечно, недовольные, но приказ есть приказ. Сам Кайрат взглянув на оставшихся батыров, скомандовал:

– За мной!

И уже через несколько мгновений отряд несся с криками на помощь товарищам.

Рубились долго. Когда начало темнеть, отряд кайсаков (то, что от него осталось) дрогнул. Предводитель разбойников прокричал:

– Отходим.

Собравшиеся преследовать врага, воины были остановлены ягычи.

– Пусть уходят, – проговорил Кайрат-бек, вытирая тряпочкой окровавленный палаш. – С утра посмотрим, нет ли среди убитых кайсаров знакомых нам ханских людей.

Отряд вернулся к лагерю. Ягычи спрыгнул с коня, подал поводья воину и направился в свой шатер.

– Акуда, – проговорил он, останавливаясь у порога, – Посчитай, сколько мы сегодня человек потеряли.

– Хорошо, ягычи, – молвил буюрук и пошатнулся.

– Ты ранен?

– Да, ягычи! Но я выполню твой приказ.

Уже потом Кайрат сожалел, что не поручил посчитать убитых другому воину.

Утром Ширэ Джиладкан выбрался из шатра и взглянул на поле боя. Сеча явно была на славу, а ведь духи предупреждали, что найдутся такие, кто воспротивится их указаниям.

– Жаль, конечно, – прошептал дервиш, вытирая с лица капли дождя, – Очень жаль.

Опираясь на посох, он направился к шатру ягычи. Хотел попросить разрешения войти, но Кайрат-бек вышел сам.

– Пора отправляться в путь, ягычи, – проговорил Ширэ Джиладкан.

– Если бы не это, – молвил Кайрат, показывая в сторону лежащих тел ратников, – сейчас бы отправились. Да вот только совесть не позволяет мне, после всего, что произошло прошлым вечером, уйти отсюда, не предав тела человеческие земле.

Дервиш понимающе кивнул. Традиция хоронить покойников после схватки осталась еще со времен Тимуджина.

– К тому же, – продолжал ягычи, – Я должен узнать, кто эти люди.

Кайрат оглядел воинов, занимвшихся своими делами и, подозвав одного и нукеров.

– Отыщи мне Акуду, – приказал ягучи

– Боюсь, он не сможет подойти, – проговорил батыр, – Буюрук Акуда серьезно ранен. Ночью им овладел озноб, ягычи.

– Где он?

– В своем шатре…

– Веди меня к нему.

– Я тоже пойду с вами, ягычи, – проговорил дервиш.

Великан Акуда лежал на циновке. Лицо его было бледным. В правой руке он сжимал рукоять палаша. Ширэ Джиладкан даже испугался, что в бреду тот нанесет смертоносный удар, кто приблизится к нему.

– Буюрук! – громко сказал Кайрат-бек, входя в шатер.

– Ягычи, – пробормотал воин, открывая глаза. – Я рад, что увидел вас перед кончиной, – прошептал он. – Думал, что рана пустяковая, а гляди, вон как все повернулось.

– Ничего, выживешь…

– В этот раз нет, – прошептал Акуда.

Дервиш отстранил ягычи в сторону. Кайрат не ожидал такой наглости.

– Дай мне взглянуть, – произнес Ширэ Джилдакан, делая шаг к раненому.

– Пусть смотрит, – прошептал сотник, – Я все равно не жилец.

– Это мы еще посмотрим, – проговорил пророк, склоняясь над батыром.

В тот день Кайрат-бек впервые видел, как дервиш лечил человека. Обычно ранеными занимались табибы, если у них ничего не выходило, и воин отходил в мир иной, тогда наступала работа шаман. Колдун снимал оковы, что связывали душу с телом, а затем предавал тело земле, из-за боязни, что труп достанется голодным Гарвам. Вот только сейчас с собой в поход шамана не прихватили. Надеялись, что для становища Сумум-бека доберутся без приключений. Но, увы, не получилось. Сейчас обязанности шамана мог исполнить Ширэ Джилдакан.

Между тем дервиш опустился перед сотником на колени. Снял с груди амулет и поднес к ране. Долго над ней водил, а затем, закрыв глаза начал бормотать не то молитву, не то заклинание. Кайрату вдруг показалось, что в голове его что-то загудело. Он непроизвольно сделал шаг назад. Неожиданно дервиш замолчал. Резко открыл глаза и произнес, отчетливо проговаривая каждое слово:

– Теперь мы можем уйти. Думаю, вскоре буюруку станет лучше.

– Да, да, – пролепетал полководец и попятился из шатра.

Как только он пересек невидимую линию порога, гул в голове прекратился.

– Вроде вы хотели захоронить убитых, ягычи? – вдруг проговорил дервиш.

– Хотел.

Чтобы набрать служивых, пришлось прибегнуть к помощи багатура. До этого неприметный пехлеван быстро справился с заданием. Но прежде чем приступать к похоронам Кайрат стал осматривать труппы. Он подходил поочередно, то к одному, то к другому. Отличить кайсаков от воинов хана Улукбека оказалось проще простого. Все разбойники облачены в архалук. На воинах правителя одинаковые для всех доспехи. Кайсаков Кайрат-бек ногой переворачивал на спину, если это было необходимо, и минуты две вглядывался. Батыров Улукбека приказывал оттаскивать в сторону. Предполагалось, что их захоронят отдельно, а пайцзы, что висели на шее, будут отданы родным воина. Возле около одного из разбойников ягычи задержался. Вглядывался в него очень долго, потом вздохнув, проговорил:

– Этого я видел в стане хана Мэнэра.

Он хотел было пнуть со всей силы убитого, но передумал. Воин пошел на злое дело не по доброй воле – это первое, а второе, его душа так и останется в теле и не сможет его покинуть. Дервиш согласился освободить только мертвых нукеров.

– Все-таки хан Мэнэр, – прошептал Кайрат.