Принцесса в академии. Суженый Медная Варя

ГЛАВА 15,

в которой Марсий делает свой выбор

Последний вопль послужил сигналом, и народ попытался кинуться врассыпную — попытался, потому что выбраться с переполненной площади оказалось не так-то просто. Находившиеся в центре начали напирать на соседей, те, в свою очередь, тщились прорваться к выходу через счастливчиков, примостившихся по краям.

Настал тот самый хаос, которого я опасалась. Гости праздника бежали, падали, наступали друг на друга и перепрыгивали через лежащих на земле, кадки со зловонными цветами переворачивались, ограждение вдоль ковровой дорожки полегло. Посреди всеобщего гвалта и неразберихи раздался голос Амброзия Высокого. Принц призывал народ не поддаваться панике, но его никто не слушал. Ситуацию спас Мадоний Лунный.

Покровитель факультета ранимых романтиков буквально взлетел на самую вершину горы подарков и ударил по струнам лиры. От помоста во все стороны прокатилась музыкальная волна, расходясь почти зримыми концентрическими кругами. Воздух дрожал и танцевал. От привычного мечтательно-отстраненного облика Мадония не осталось и следа. Принц был само воплощение музыкальной стихии. Под глазами и на скулах пролегли тени, придав его лицу небывалую выразительность и пугающую красоту. Оно горело от восторга, ярости и нежности, плащ за спиной развевался, берет с пером больше напоминал рыцарский шлем, а пальцы обманчиво невесомо порхали над струнами, рождая звуки, которые достигали не только каждого уголка площади, но, кажется, всего королевства.

Мелодия ощущалась как нечто осязаемое, успокаивающее. Меня словно тронул за плечо друг, шепча утешения, и все тревоги отступили. Осевшие в глубинах сердца сомнения и полузабытые обиды исчезли без следа.

Народ начал останавливаться, ужас на лицах сменялся спокойствием и даже недоумением, как будто люди спрашивали себя, чего же они, собственно, испугались. Крики смолкли. Взгляды вновь обратились к небу, на сей раз настороженно выжидающие.

Виновники паники подлетели уже достаточно близко, чтобы их можно было разглядеть. Прежде я видела грифонов только на картинках в книгах. Там же говорилось, что они одни из самых опасных хищников, быстрые и безжалостные. Любимое лакомство — плоть младенцев, но, за неимением оной, сгодится и взрослая особь. Только мясо гномов не слишком жалуют, оно для них жестковато.

При виде сверкающего серебряного клюва на орлиной голове, мощных крыльев и львиных лап я и не подумала усомниться в правдивости этих историй. А вот летевшего следом встретила ликующим криком, чем немало удивила стоящих рядом, включая Озриэля:

— Тиберий!

Вряд ли ящер мейстера Хезария меня услышал, а если бы и услышал, проигнорировал бы в силу вредности характера. Но это был он: Обсидианового, как и его хозяина, невозможно было не узнать. Жители же королевства не знали, кто к ним пожаловал, и что опасаться нечего, поэтому не разделяли моего восторга от появления в городе сразу двух хищников. Какой-то коренастый тролль вскочил на помост и попытался стащить меня вниз с криком:

— Вот, твари, забирайте, вы ведь за ней прилетели?

— Убери от нее лапы! — прорычал Озриэль и ударил его кулаком в челюсть.

Наверное, тролль едва соображал, что делает, потому что и не подумал ответить тем же: потер ушибленный подбородок и остался стоять, с ужасом глядя наверх.

К нам подбежали Эмилия и Магнус, рядом вилась Арахна. Робин перепрыгнул перила, вмиг очутился подле мадам Гортензии и приобнял ее и Кена за плечи.

— Каратель!

Мы все дружно обернулись на крик. Оказывается, я не единственная, кого не напугала воздушная угроза. Марсий вскочил с трона и жадно следил за полетом грифона, повторяя взглядом виражи. Если бы не прикованная рука, он бы уже встречал того на полпути. Почему он так рад появлению опасного зверя? Рядом растерянно мяла бусы Уинни. На лице неверие боролось с радостной надеждой. Она пробормотала что-то вроде «Лемуза» или «Лемура» — не уверена, никогда прежде не слышала этого слова. Марсий обернулся и выпалил:

— Видишь, он жив! Я же говорил!

Юный король совершенно преобразился: бледные щеки раскраснелись, глаза блестят, в выражении проступило что-то мальчишески-задорное. Непривычно было видеть его таким.

Гоблинша ответила робкой улыбкой и снова уставилась в небо.

Полуорел-полулев грациозно скользил по небу в потоке света: крылья красиво переливались на солнце, рыжая шерсть на лапах искрилась, заставляя забыть о хищных когтях. Грифон направлялся прямо к помосту, словно притягиваемый потоком музыки, продолжавшей литься из-под пальцев Мадония Лунного. Вскоре ни у кого не осталось сомнений, что его цель — Марсий. Тот же стоял без тени страха на спокойном лице и протягивал к зверю руку. Горожане завороженно наблюдали за действом, последние отголоски паники стихли.

Никто не понимал, что происходит, сообразили лишь, что нечто волшебное и судьбоносное.

— Знак! — крикнули в толпе.

Его подхватили десятки и сотни голосов, пока площадь не начала в унисон скандировать это слово.

Внезапно кто-то невысокий, но очень юркий метнулся через помост, выхватил у стражника, таращившегося с открытым ртом в небо, арбалет и направил его прямо на грифона. И как только мадам Лилит ухитрилась вывернуться из хватки Эола Свирепого? Тот растерянно заморгал, и Глюттон Медоречивый, в свою очередь, воспользовался случаем и освободился. Когда великан ринулся за ускользнувшей добычей, принц подставил подножку, и преследователь повалился наземь. Это позволило мадам Лилит осуществить задуманное. Она ловко вложила в паз болт, взвела пружину и выстрелила.

— Нет! — Уинни в последний момент толкнула ее, рука дернулась, и арбалетная стрела просвистела в паре дюймов от передней лапы грифона, но следующая уже готова была сорваться вслед за первой.

— Не делайте этого, пожалуйста!

Гоблинша выбежала вперед и загородила собой цель. Мадам Лилит это ничуть не смутило. Вторая стрела пролетела, чуть задев плечо раздатчицы, но зверь и на сей раз избегнул встречи с ней, вовремя совершив нырок.

Я подбежала к бледной Уинни, которая зажимала рану на плече. Неглубокая, но нужно обработать. Озриэль и Робин попытались отнять арбалет у мадам Лилит, началась потасовка.

Послышалось рычание. Марсий несколько раз безуспешно дернулся, но лишь протащил трон немного вперед, пробороздив канавки в досках. Сиденье приковывало короля как камень, обвязанный шутки ради вокруг лягушки. Лицо монарха покраснело, на глазах от напряжения выступила влага.

Эмилия охнула, указав на его левую руку — та раскалилась докрасна. Я почувствовала волну сухого жара, от которого затрепетал воздух, как тогда в Шаказавре. Фигура Марсия стала нечеткой, заколебалась, как мираж в пустыне. Рукава занялись, но, не успев толком вспыхнуть, почернели, мгновенно обратившись в пепел. Угольную труху подхватил ветер, развеивая вокруг него темным шлейфом. Вздувшиеся на руках вены казались сделанными из красного стекла, а внутри клокотала кипящая лава. Накал достиг пика, запястье на миг стало текучим и выскользнуло из кольца. Наручник с шипением расплавился и расползся по подлокотнику лужицей. Марсий одним большим прыжком очутился на земле и вонзил в нее руки по локти.

Земля вздрогнула, заволновалась, послышался низкий нарастающий рев, словно где-то внизу, ворча, просыпался великан, и из почвы выстрелили чугунные лозы, окатив близ стоящих фонтаном камешков, кусками брусчатки и комьями грязи, и тут же устремились вперед, понеслись вдоль ковровой дорожки, как выныривающая из воды форель, на ходу возводя высоченную изгородь. Она дополнялась завитками и мелкими элементами, разрастаясь с необыкновенной скоростью. Никто чудом не пострадал, нескольких только оцарапало. А может, дело не в чуде? Лозы двигались стремительно, но при этом ловко огибали живые объекты.

Внушительные шипы поблескивали на солнце. Один такой подцепил Глюттона Медоречивого, оторвав от помоста. Принц забултыхался высоко над землей. Лоза выпустила чугунные прутики, заключив неудавшегося заговорщика в круглую клетку. Тому пришлось скрючиться и подтянуть колени к груди. Тросточка выпала и звякнула о брусчатку. Такая же участь постигла и вырвавшегося от стражников Жмутса, когда он почти добежал до края площади. Лоза подцепила его за ремень на поясе. Мадам Лилит оказалась верткой добычей, сумев избегнуть хватки Робина и Озриэля. Чугунные лианы выстреливали сквозь доски помоста, тянули к ней усики, но ни одна не достигла цели.

Марсий продолжал стоять на коленях: руки в земле, лицо покрыто потом, грудь часто вздымается и опадает. Он качнулся, едва не упав, — маневр отнял слишком много сил, вконец измотав его, — и проводил взглядом пролетевшего над ним зверя.

Третью стрелу грифон встретил грудью. Она отскочила от бронированных перьев с тихим звяканьем, а в следующую секунду на плечах опешившей мадам Лилит сомкнулись когтистые лапы, и зверь, сделав разворот, взмыл ввысь вместе со своей добычей. Послышался удаляющийся визг. Арбалет выпал у нее из рук, но земли так и не достиг, запутавшись в лозах. Сделав круг над площадью, грифон полетел к Академии. Поравнявшись с самой высокой башней, увенчанной флагом, сделал небольшую остановку. Когда он полетел обратно, в когтях уже никто не бился. Только маленькая фигурка осталась на крыше башенки, хватаясь за черепицу и шпиль, вонзавшийся в облака. До нас не долетали ее крики, но их легко можно было себе представить.

Тиберий меж тем завис над помостом, лениво поводя крыльями, словно охранял нас от других посягательств. Марсий вынул руки из земли и пошатнулся. Лозы резко прекратили движение и послушно замерли. Только местами мелкие побеги завершали цикл роста, и покачивались усики.

Вся площадь превратилась в чугунный сад. Попрятавшиеся кто где жители и послы робко выглядывали из своих укрытий. Марсий находился на одном конце ковровой дорожки, окаймленной теперь импровизированным ограждением, а грифон мягко приземлился на другом, сложил крылья и направился к нему. Двигался он по-львиному.

Поравнявшись с королем, остановился. Марсий поднял голову и посмотрел прямо в алые бусины глаз. Грифон ответил немигающим взглядом. Площадь забыла дышать. Вблизи зверь смотрелся до крайности угрожающе. Одним ударом может перебить хребет антилопе, а хищная форма клюва как нельзя лучше подходит для того, чтобы вытаскивать забившихся в нору зверьков или чтобы вмиг растерзать добычу…

Марсий медленно протянул к нему руку. Когда дрожащие пальцы коснулись клюва, зверь не отшатнулся. Обнюхал ладонь, ответил приветственным рыком, взрыл лапой землю и боднул его головой в плечо, помогая встать.

Со всех сторон послышались восторженные смешки и возгласы облегчения. Опираясь на плечо грифона, Марсий поднялся. Было видно, как тяжело королю стоять на ногах. Зверь преклонил колени и приглашающе опустил левое крыло. Марсий помедлил, но вот пальцы потянулись к шерсти, сжали перья на холке, и король ловко запрыгнул ему на спину. Грифон выпрямился и, обведя площадь взглядом, повторил раскатистый рык, на этот раз во всю мощь легких. Он хотел было двинуться прочь, но Марсий его придержал, поискал глазами в толпе и, увидев Уинни, протянул руку.

— Хватайся!

Гоблинша стояла, зажимая плечо, хотя кровь уже не текла. При этих словах она судорожно вздохнула и сделала несколько шагов вперед, как во сне.

— Летим со мной! — повторил Марсий.

— Куда? — хрипло спросила она.

— Да какая разница? Куда-нибудь! Подальше отсюда, главное, вместе!

Уинни помешкала лишь секунду, а потом оттолкнула меня и побежала к грифону.

— Уинни, подожди! — позвала я. — Подумай, что делаешь! Вспомни, что говорила!

— К кикиморе все, что я говорила! — крикнула она, обернувшись на ходу и сверкнув счастливой улыбкой. — Живем один раз!!

Грифон, рывший от нетерпения лапами землю, не вытерпел и скакнул ей навстречу. Марсий прямо в воздухе подхватил девушку за талию и усадил перед собой. Уинни взвизгнула — больше от восторга, чем испуга, — и вцепилась в холку зверю, который продолжил гигантскими скачками нестись к нашему помосту.

Марсий обернулся к старику в белом облачении.

— Вы были правы, сир Высокий! Я не готов к королевству, а королевство не готово ко мне. Прощайте!

Ученый принц не казался удивленным и не попытался броситься наперерез. Вместо этого он торопливо нашарил в широком рукаве какой-то свиток и бросил ему.

— Держите, Ваше Величество! Мы будем ждать вашего возвращения!

Марсий машинально поймал трубочку и заткнул за пояс.

— Не ждите, я не вернусь!

Мы все еще стояли на помосте. Зверь несся так быстро, что наверняка растоптал бы меня, если бы не Озриэль. Он обхватил меня за талию и оттащил с дороги, прикрыв собой. То же сделал и Робин в отношении мадам Гортензии и Кена. Только Эмилия поступила с точностью до наоборот. Она выбежала вперед и замахала руками. У подруги через всю щеку протянулась царапина, волосы растрепались, а подол был порван в нескольких местах — там, где ткань зацепила лоза.

Я хотела броситься к ней, но Озриэль не пустил:

— Нет, Ливи!

Ее остерегали со всех сторон, но Эмилия никого не слышала.

— Марсий! Индрик! — только и крикнула она.

Марсий, не поворачивая головы, щелкнул пальцами, и в руке что-то сверкнуло. Он коротко размахнулся и метнул этот предмет в землю. В поверхность вонзилось нечто похожее на чугунную молнию с зазубринами.

И в тот момент, когда казалось, что столкновение с грифоном неминуемо, Эмилия присела и прикрыла голову руками. Зверь в последний раз оттолкнулся лапами от земли, перемахнул через девушку и прыгнул в небо. Я зажмурилась, а когда снова открыла глаза, он продолжал скакать, только уже по воздуху, быстро удаляясь. Наконец перестал перебирать лапами и вверил полет надежным крыльям.

Небо подернулось румянцем заката, и розовые блики отражались в серебре оперенья. Две маленькие фигурки прильнули к шее грифона, летя навстречу облакам и неизвестности.

ГЛАВА 16

Про хитрые кольца и нелегкое решение

Только окончательно убедившись, что принцессе больше ничто не угрожает, Якул перевел дух. Он наблюдал за происходящим сверху. Ближе подлететь мешала защита, установленная над городом от чужаков, не имевших официального разрешения на влет, и собственное решение Якула этого не делать. Хватит с него представлений на центральной площади Потерии. Тем более теперь, когда непосредственная угроза миновала, а мейстер остался гарантом против новых неожиданностей. Но даже с такого расстояния он безошибочно выделял в толпе принцессу. Облако золотых волос выдавало ее с головой, служа маяком в море народных масс. Естественно, принцесса была в самой гуще событий. И, естественно, рядом крутился ифрит. Якул царапнул седло и сильнее необходимого дернул плеть, разворачивая ящера в сторону замка. Кабиной пришлось пожертвовать ради скорости.

По дороге он размышлял над последними событиями. Эффектный побег короля на грифоне стал для него полной неожиданностью и перечеркнул предыдущий план, но, главное, что принцесса теперь свободна, и ее судьба не зависит от игр претендентов на трон.

Мейстер очень своевременно оказался в Затерянном королевстве. Интересно, что его сюда привело? Лично они так и не свиделись, общение происходило через послания.

Получив накануне от него письмо, Якул первым делом хотел сделать то, против чего председатель Драконьего клуба предостерегал, — отправиться в Затерянное королевство. Мейстер, предчувствуя порыв, даже не выслал приглашение. Якул не счел это серьезным препятствием и, покинув замок, взял курс на Потерию. В дороге он вновь и вновь перечитывал послание, в котором старший дракон с сухой деловитостью излагал все известные факты, приведшие к нынешнему положению вещей.

Никаких умозаключений не прилагалось, но послание само по себе было призывом к действию. Якул от души выругался, прочитав о том, что принцессу держат в темнице. Нельзя было пускать все на самотек. Он вспомнил разговор с Хорриблом: «Принцесса сказала, что решит дела и вернется. Посмотрим, какова цена ее слову».

Любая другая, может, так бы и сделала. Но эта принцесса привозит катастрофы с собой. На полдороге к столице, немного остыв, Якул снова задумался над словами мейстера:

Всячески не рекомендую вам являться в королевство, не озаботившись планом. Драконы никогда не вмешиваются напрямую в дела других народов. Своим появлением вы ничего не добьетесь. Политические вопросы требуют соответствующего решения, и только глупцы полагают силу универсальным ключом. Этот узел нужно развязать, а не разрубить.

Якул вчитывался в строки, чувствуя, что решение близко. И оно наконец пришло. Грифон! Мальчишка, недавно занявший трон, присутствовал при рождении грифона! Ситуация сама по себе беспрецедентная, а в нынешних обстоятельствах играет на руку. Эти животные — редкие гости в центральных королевствах. Они предпочитают держаться окраин и возвышенностей, где никого на многие мили вокруг. Живут и охотятся стаей.

Якул слышал о случаях, когда грифоны нападали на мелкие деревушки, после чего деревушки становились еще более мелкими, либо же оставляли по себе единственную память в виде жутких статей в желтых газетенках.

У любого грифона рождение, наряду с привязкой к стае, — один из самых ответственных этапов жизни. Между ним и первым существом, которого он увидит, вылупившись из яйца, устанавливается эмоциональная связь, нерушимые узы. Грифон будет предан ему до конца жизни. Как правило, таким существом для новорожденного становится мать или кто-то из сородичей. Этот природный механизм призван упрочивать связи в стае.

Случай с нынешним правителем — исключение. Якул прежде о таком не слышал. Последствия могут быть разными, но не вызывают сомнения две вещи: между Его Величеством и зверем установилась привязка. И второе: грифон никогда не сможет стать полноценным членом стаи. В последнем Якулу почудилась сомнительная шутка судьбы. Интересно, главный грифон стада — вожак или председатель?

План оформился в голове моментально. Мальчишка будет полным дураком, если откажется обменять всецело преданного ему грифона, способного дать перевес в борьбе за трон, на принцессу и горстку ее друзей. По крайней мере, именно это Якул собирался ему предложить.

Пришлось только сделать небольшую остановку в ближайшем филиале конторы Мартинчика. Сонный клерк, увидев, кто перед ним, вытянулся по струнке и через считаные минуты вынес заказ: корзину, полную яблок. На каждом стоял логотип конторы и рекламный слоган. Бонусом дали десять слов, активирующих тарелку.

Якул воспользовался ею, едва поднявшись в воздух.

— Покажи грифона, связанного с правителем Затерянного королевства, — велел он.

Опасения, что тарелка покажет стаю из нескольких десятков, а то и сотен особей, среди которых придется вычислять нужный объект, не подтвердились.

Первым в волшебной поверхности возник массивный серебряный клюв. Перья воинственно топорщились на холке. Алые бусины глаз уставились на Якула так, словно могли его видеть. Якул невольно отодвинулся.

Тут грифон раскрыл клюв и издал громогласный рык, от которого фарфор пошел трещинами, и вишенки на ободке осыпались. Губы Якула растянула улыбка. С теми, кто рычит, он всегда умел находить общий язык.

Теперь нужно хорошенько осмотреть окружающий пейзаж, чтобы вычислить местоположение.

Хорошо, что тарелка осталась цела, а в запасе еще десяток активирующих слов.

Едва придя в себя, я выскользнула из-под руки Озриэля и бросилась к подруге. Та сидела на помосте и не пыталась встать. Когда я ее окликнула, даже не повернулась. Я упала рядом на колени и сжала ее плечи.

— Эмилия, ты цела? Это было чистой воды безумие! Он мог тебя ранить!

Девушка молча подняла лицо с блестящими дорожками слез, и пустота в глазах ответила, что это не имеет значения. Соленая влага продолжала безостановочно струиться. Эмилия уткнулась мне в плечо и разрыдалась, сотрясаясь всем телом.

— Ливи, он у-улетел, — плакала она, перемежая слова бульканьем. — Ма-марсий улетел, и теперь И-и-ндрик на-навсегда… — Она обессилено махнула рукой.

— Тише-тише, все будет хорошо, — зашептала я, гладя ее по волосам, — вот увидишь, мы что-нибудь придумаем.

— К-к-аак? Ты же слы-слышала, он не вернеееется…

— Убежден, это не так. Даже если Его Величество сейчас уверен в обратном, — сказал, подходя к нам, Амброзий Высокий.

Друзья печально обступили нас. Я встретилась взглядом с Озриэлем поверх плеча Эмилии. Ифрит молчал, не в силах подобрать нужные слова, но я знала, что и он глубоко переживает за Индрика.

Тиберий переместился влево и приземлился неподалеку от помоста. Друзья с беспокойством обернулись. Грифон улетел, но о целях дракона никто не знал.

— Не волнуйтесь, он не причинит нам зла, — сказала я и жестом пресекла дальнейшие расспросы. — Позже.

Кажется, дела никогда не закончатся. Скоро предстоят новые объяснения, но они подождут, а сейчас я нужна подруге.

Тут она сама отстранилась и осмотрелась. Взгляд уперся в предмет, торчащий из земли там, куда Марсий напоследок его всадил. Эмилия оперлась костяшками о доски, поднялась, сошла по ступеням и двинулась к нему.

— Ты куда?

Она молча приблизилась к «молнии» и обошла ее кругом. Когда девушка подняла глаза, в них все еще стояли слезы, но на губах играла улыбка.

— Глядите!

От «молнии» меж лозами пролегла дорожка, уводящая с площади. Сложив руку козырьком, я проследила направление и поняла, что чугунная тропка тянется ко дворцу.

— Эмилия!

Услышав этот возглас, подруга примерзла к месту, а потом медленно обернулась на зов. Из высоких золотых ворот, покачиваясь, вышел некто, одетый совершенно неподобающе случаю: в сюртук из черной кожи с шипастыми эполетами на плечах, сапоги на шнуровке, и с бренчащей связкой амулетов из костей и зубов на шее. Самым впечатляющим был чугунный ежик волос. Эмилия сделала к нему неуверенный шаг, потом еще один, перешла на бег и, наконец, помчалась со всех ног, раскинув руки и восторженно вопя:

— Индрик!

— Эмилия!

Музыкант ковылял ей навстречу, раскачиваясь, как механическая кукла, и продолжая звать по имени. Ноги переставлялись с трудом. Чугун еще не до конца сошел. Это происходило прямо на наших глазах. Покрывавшие лицо, одежду и все тело металлические островки, поблескивающие в косых лучах солнца, уменьшались и исчезали, как пересыхающие лужицы. Чем меньше их оставалось, тем более плавными и человеческими становились движения. Последний сошел, когда Эмилия очутилась рядом. Индрик раскрыл объятия, подхватил ее и закружил, целуя и смеясь.

Мадам, Кен, Робин, Магнус с Арахной и Озриэль кинулись к ним. Я тоже ринулась было следом, но остановилась, услышав позади хорошо поставленный и до боли знакомый голос.

— И снова здравствуй, Оливия.

Оборачивалась я примерно так же, как минуту назад Эмилия.

— Мейстер Хезарий, я…

Тут взгляд упал на его спутницу, и я поперхнулась.

— Вот только не нужно сцен, — поджала губы профессор Марбис. — Если кто из нас двоих и должен бояться, так это я. Кто знает, что ты приготовила на сей раз. В твоей изобретательности сомневаться не приходится.

Дракон за ее спиной развел руками, мол, извини, пришлось ей все рассказать. Несмотря на сварливый тон, грозный профессор не выглядела рассерженной. Я бы сказала, сон, к счастью, двухнедельный, а не вековой, пошел ей на пользу: щеки разрумянились, исчезла суровая складка возле губ. В волосах торчал пышный пион.

— Хорошо выглядите, профессор Марбис, — промямлила я.

— Кроверус, — поправил мейстер.

— Будущая Кроверус, — возразила профессор и продемонстрировала мне палец с кольцом, которое любую другую пригвоздило бы к земле: огромный черный камень, прошитый красными капиллярами. — Этот плут надел мне его на палец, прежде чем пробудить ото сна, — недовольно заметила она, но было видно, что недовольство это наигранное.

— «Сердце земли» или «невестин камень», — подмигнул мейстер Хезарий. — Кольцо с ним невозможно снять до церемонии бракосочетания.

— О… мои поздравления!

— Рано. Свадьбу будем играть у меня в замке. Ты, кстати, тоже приглашена.

— Вообще я считаю все эти пышные церемонии глупостью и пережитком, данью языческим традициям, — вставила профессор. — В мои-то восемьдесят два…

— Мелюзина привыкла считать драконьими годами, — пояснил мейстер. — В переводе на ваши ей… — Он лукаво прищурился, разглядывая невесту. — Да она совсем еще девчонка!

— Так, может, мне найти кого помоложе, старый обормот? — игриво заметила профессор. — Вот хотя бы кого-то из них. — Она ткнула куда-то поверх моего плеча и с явным удовольствием предалась ехидной перепалке с мейстером. Я обернулась.

Друзья радостно обнимали и поздравляли Индрика. Ветер доносил обрывки фраз и щебетание Эмилии. Как же мне хотелось присоединиться к их ликованию и знать, что все позади!

Индрик, смеясь, освободился из очередного объятия.

— Погодите, сейчас. — Он блаженно прикрыл глаза и со смачным хрустом наклонил голову сначала к одному, потом к другому плечу. — Как давно я мечтал это сделать!

Последовал новый взрыв хохота, и поздравления продолжились.

Озриэль похлопал его по спине, но тут заметил, что меня рядом нет. Повертел головой и посмотрел в нашу сторону, приставив ладонь козырьком. Я знаком попросила его подождать минутку. Озриэль послушно замер, сложив руки на груди и не сводя с нас пристального взгляда.

— Это и есть ифрит, о котором ты говорила? — проницательно заметил мейстер Хезарий.

— Да, — покраснела я и снова искоса посмотрела на Озриэля.

— И он еще ни о чем не знает?

— Нет, — вздохнула я.

Сердце сжалось, как представила реакцию Озриэля на новость о моем возвращении в замок. А потом представила его, обнимающим какую-нибудь ифритку — одну из тех, которых хотела видеть рядом с внуком госпожа Остиопатра: как он отводит с ее лица локоны и говорит, что они пахнут ромашкой и лимонником, — и стало совсем грустно.

Но длилась эта грусть недолго: кольнула и начала вытесняться теплом и смутным предвкушением чего-то. Оно расползалось внутри, как подсвеченный луной туман, наполняющий пустынный зал заброшенного замка, или как мягкая мгла. И из ее глубины на меня смотрели два отливающих серебром глаза. Сердце против воли заколотилось быстрее.

Мейстер смотрел на меня так, словно читал мысли.

— Ты дашь нам пару минут, Мелюзина?

Дракон галантно поцеловал руку пожилой даме, и та, милостиво кивнув, направилась к стоящим в стороне горожанкам, в которых я узнала мадам Черату и молоденькую госпожу Амфисбену, профессора музицирования. Они обменялись парой фраз и двинулись туда, где висел в чугунной клетке Глюттон Медоречивый. Гости праздника уже немного оправились от недавних событий и не торопились покидать площадь. Они расхаживали по чугунному саду, с опаской трогая металлические стебли, проверяя их на прочность. Детишки, как всегда, оказались смелее и проворнее взрослых: ватага малышей уже бегала между чугунными лозами, играя в прятки и заливаясь смехом.

— Значит, вы дракон?

Мейстер Хезарий обернулся к подошедшему Амброзию Высокому.

Мужчины пожали друг другу руки и обменялись приветствиями.

— Я знал одного дракона, но давно, еще юнцом.

Ученый принц дернул седую бороду.

— Неужели? — удивился мейстер. — Тогда вы один из очень немногих.

Две-три фразы потребовались, чтобы выяснить: знакомый Амброзия Высокого приходился двоюродным прапра и еще с десяток раз прадедушкой мейстера Хезария. После нескольких вежливых реплик, без которых не обходятся беседы хорошо воспитанных джентльменов, ученый принц вздохнул:

— А теперь вынужден спросить о вещах менее приятных: следует ли мне волноваться за эту юную барышню? Вы намерены увезти ее против воли?

— Нет, — поспешно выпалила я. — Я еду с мейстером по собственному желанию, и мне ничто не грозит.

Дракон сложил руки на набалдашнике трости и поднял бровь, мол, ему нечего добавить. Принц посмотрел на меня, на него и сообщил:

— Что ж, тогда вынужден с вами попрощаться. Мне пора наводить порядок. Не волнуйтесь, вы сможете беспрепятственно покинуть наши воздушные пределы, я позабочуь.

Мейстер поблагодарил, и принц собрался уходить, когда я спросила:

— Что теперь будет с королевством, сир Высокий?

Старик остановился и окинул взглядом город: уходящие к горизонту крыши кварталов, вывески сотен заведений, далекие пики гор в сиреневой дымке и башни Академии — на фоне закатного неба они казались вырезанными из бумаги, и в этом взгляде отразилась любовь к родному краю.

— Затерянное королевство — крепкое. Оно выдержит все потрясения. Сперва приберемся, — кивок в сторону чугунных клеток и башенки, ставшей временным приютом мадам Лилит, — и накормим делегацию. Глядишь, пирожки с крольчатиной помогут изгладить неприятный… осадок.

— А что с троном? Кто будет править?

— Поступим, как в былые времена: назначим совет и вверим ему все важные дела до возвращения короля.

— Но вдруг Марсий не вернется? Мне он показался настроенным решительно.

Принц только пожал плечами и устало улыбнулся.

Еще раз кивнув напоследок, он отвернулся и направился к стоящей поодаль группе, среди участников которой преобладал профессорский состав Принсфорда. Там же мелькал синий камзол и рыжая борода Эола Свирепого. Я повернулась к мейстеру Хезарию.

— Не думала, что вы прилетите после того, что рассказал Магнус… — Я замялась, — решила, что встреча прошла не слишком гладко. Спасибо, что все-таки откликнулись на зов!

— Пришлось сперва уладить кое-какие дела. Но в общем и целом это не меня тебе следует благодарить. — Проследив за его взглядом, я увидела в небе силуэт летящего прочь ящера, но, встряхнув головой, обнаружила на этом месте только облако причудливой формы. И правда: откуда на границе королевства взяться еще одному ящеру?

— Вы очень вовремя! Еще немного, и мадам Лилит удалось бы натравить толпу на Марсия.

Бывший первый советник и ректор Принсфорда потеряла последние крупицы власти и авторитета в глазах окружающих, что, пожалуй, стало для нее самым страшным из всех возможных наказаний, но люди были уже на взводе, хватило бы и небольшой искры. Появление мейстера Хезария с грифоном предотвратило новую волну беспорядков, а то и спасло правителю жизнь.

— Правда, страна теперь осталась без короля…

— Она оставалась без него с тех пор, как скончался предыдущий, — резонно заметил дракон.

С этим не поспоришь: за время своего недолгого правления Марсий не засветился ни в одном подвиге на благо королевства.

— А те дела, что вы улаживали… скажите, это ведь вы привели грифона?

Мейстер молча улыбнулся, только чуть качнул головой.

— Точно, вы! Как вам удалось? Где нашли его? — Меня осенило: — Разговор с Магнусом навел вас на мысль соединить понятие свободы и грифона? Есть какой-то край, где они водятся?

— Возможно, когда-нибудь я об этом и расскажу, но сейчас пора лететь. — Мейстер вскинул голову и прикрыл глаза, словно прислушивался к ветру, треплющему длинные бурые пряди. Удовлетворенно кивнул и снова посмотрела на меня. — Готова?

У меня резко пересохло в горле. Хотелось крикнуть «нет!». Вместо этого я прошептала:

— Дайте мне еще пять минут. Я должна… — Я не закончила фразу, пытаясь сглотнуть ком. Он все никак не сглатывался.

— Что здесь происходит? — раздалось за спиной. — Почему этот дракон говорит, что тебе пора лететь, Ливи?

— Жду тебя в кабине, — бросил мейстер Хезарий, продолжая обращаться исключительно ко мне, и многозначительно щелкнул крышкой хронометра. — Но только пять минут.

Пару секунд я смотрела в спину удаляющемуся дракону, а потом повернулась к Озриэлю. В его взгляде читались ярость, обида, непонимание, а в самой глубине затаился страх. Точно такой же испытывала и я: страх потерять его и всех, кого люблю, а еще страх перед неизвестностью и неудачей.

— Озриэль, я…

— Нет, Ливи, — он выставил ладонь, — не нужно увиливаний и дипломатических приемчиков. Я хочу услышать честный ответ на один-единственный вопрос: тот, который только что задал.

Рядом начали останавливаться любопытные, поэтому я тронула ифрита за рукав и потянула в сторону, но он резко высвободился и, не понижая голоса, повторил: