В семье не без подвоха Жукова Юлия
– На Дол съездить, погулять, – пожимаю плечами я. – На охоту сходить, в конце концов, давно уже обещал-то.
Азамат косится на Кира, который с деланым безразличием водит пальцем по корешку сказки-раскладушки.
– На охоту можно, да, – соглашается муж. – Кстати, Кир, тебе привет от мясника с Северной улицы.
Кир напрягается еще больше, если возможно, медленно поворачивает голову и глядит теперь на Азамата через плечо.
– Да-да, – продолжает Азамат. – У которого еще дочка – твоя ровесница.
Я теряюсь в догадках, что все это может значить, и офонарело перевожу взгляд с одного на другого. Кир выглядит готовым к драке, как минимум, сидит ноздри раздувает, только и ждет повода высказаться.
Азамат усмехается.
– Ты его качественно напугал. Но вот уезжать в ближайшие дни не стоит, а то как бы твоей подружке хуже не стало. Я бы тебе советовал прямо сейчас пойти и проследить, что мясник свои обещания сдерживает.
Выражение лица Кира мгновенно меняется, как по волшебству. Он вскакивает и быстро спрашивает: «Можно?» – то ли у меня, то ли у Азамата, и стоит мне едва-едва пошевелить головой в смысле кивка, как ребенка уже и след простыл.
– Что он натворил? – спрашиваю мужа.
Азамат улыбается в захлопнутую дверь.
– Не то чтобы натворил… Он, видишь ли, подружился с той компанией подростков, которая пыталась его с крыши снять. Главаря-то он поколотил, и остальные быстренько разобрались, кому лучше не перечить. А дочка этого мясника тоже с ними гуляет. Так вот, является ко мне сегодня на прием ее папаша и говорит, так, мол, и так, Ахмад-хон, вчера ко мне в ночи пожаловал ваш сын, с гербом князя, как полагается, привел мою дочку и стал меня учить ее воспитывать.
– Он совсем ошизел? – говорю, имея в виду Кира.
– Не совсем, – улыбается Азамат. – Я расспросил мясника поподробнее, и оказалось вот что. Дочка у него красивая, и он надеется ее повыгоднее отдать замуж. Ну, знаешь, за невесту в семьях с глухими именами выкуп полагается, да и есть шанс с женихом более выгодные сделки заключать… Так вот, девочка-то красивая, но гуляет со всякими оборванцами, лазает везде, постоянно вся в синяках и царапинах. А папаша, понятно, ее внешностью очень дорожит. И всякий раз, как она оцарапается, он устраивает ей головомойку и запирает в доме на несколько дней. Естественно, девочка свои травмы скрывает изо всех сил. Ну и доскрывалась, что-то там у нее серьезно заболело, грязь в ранку попала или еще что… Кир это заметил, сводил ее в Дом Целителей, заплатил за осмотр, а потом проводил ее до дому и наорал на папашу. Это вот он вчера три часа с собакой гулял якобы.
– Нормально, – моргаю. – А что же мне Янка ничего не сказала?
– Не знаю, может, он не к ней попал, а к кому из мужчин… Но ты подумай, каков красавец!
Азамат улыбается, с трудом сдерживая накатившую гордость за сына, защитника обиженных и одиноких.
– Я прям не знаю, что и сказать, – развожу руками. – Я себе представляю, что этот папаша устроит этой девочке…
– Вот потому я Кира и послал проследить, – объясняет Азамат, щекоча Алэка. – Ну и сам мяснику сказал, что разделяю недовольство князя, что такими методами он дочку загубит до всякой свадьбы, и тому подобное. Но уезжать сейчас нельзя, куда же. Пускай Кир свой квест закончит, а то получится, что он девчонку подставил.
– М-да, подумать только, какой герой, – качаю головой, снова принимаясь за дубленку. Потом спохватываюсь: – Тебе ужин-то заказать?
– Да уж сам как-нибудь, – усмехается муж, вызывая меню на столе.
Заказывает он много, и это хороший знак: в плохом настроении он теряет аппетит. Не знаю уж, произойдет ли что-нибудь хорошее от Кирова приключения для девочки, но Алэк от него точно выиграл – все время до ужина папа вертит его над головой и подкидывает в воздух, вот это счастье человеку привалило.
В результате Кир как бы негласно получает разрешение гулять все время, что не требуется мне непосредственно. В исполнении Азамата воспитательные меры имеют весьма условный и переменчивый характер, и я от этого не в восторге, но воспитывать еще и мужа не представляется возможным. Впрочем, в данный момент меня вполне устраивает поведение Кира: он не нарушает закон, слушается и с удовольствием помогает мне в работе и в развлекании Алэка, так что у Тирбиша заметно сокращается рабочий день. Вот только с Азаматом он обменивается максимум двумя малозначащими фразами в день. Зато дубленку носит, хотя для нее еще недостаточно холодно, но воротник поднимает, чтобы было видно вышивку. Надо ему хоть шарфик связать, сиротинушке.
Я укачиваю Алэка, а Кир гуляет где-то со своими шпанистыми приятелями, и тут тишину уничтожает мелодичный сигнал домофона. Я аж подскакиваю, Алэк, естественно, тоже.
– Кто там? – спрашиваю, с трудом перекрикивая громкое «в-я-я-я-я-я», хотя на экране уже вижу: Экдал. Батюшки-светы, ему-то чего от меня нужно? Последний мой разговор с ним не очень-то располагал к дружескому общению.
– Хотон-хон, простите ради богов, что я без договоренности…
– Ладно, заходи уж.
Охране его выслушивать незачем.
Экдал элегантно проскальзывает в приоткрытую дверь и низко кланяется. Ох, чует мое сердце, ему что-то заметное от меня нужно. Алэк на попытки его снова уложить только что пальцем у виска не крутит: как это, гости, да еще малознакомые, а он – спать?! Экдал косится на него с некоторой опаской, не знаю уж почему, но Алэк хотя бы примолкает.
– Так что у тебя стряслось? – спрашиваю. – Садись, не стой.
Он грациозно приземляется на край дивана и мгновенно обращается в статую скорби, как это у него хорошо получается.
– У меня… жена… хочет полететь на Землю.
– Ну, – подбадриваю я. Логично, если Эсарнай интересуется земной культурой, конечно, ей хочется туда слетать. – И в чем проблема?
– На Землю!!! – отчаянно повторяет Экдал, только что не прослезившись.
Поскольку по-муданжски Земля называется просто «даль», то я решаю, что его смущает продолжительность такой поездки.
– Не так уж и далеко, – пожимаю плечами. – Вон возьми Азаматов звездолет, он быстрый, там что-то около десяти дней выйдет. Или вообще до Гарнета, а оттуда туннелем.
– Но она же беременна! – с благоговением сообщает он, как будто я не знаю.
– Конечно, так на Земле рожать гораздо безопаснее и для нее, и для ребенка.
– Ну нет, мой сын должен родиться на моей планете! – возмущается Экдал.
– Откуда знаешь, что сын? – удивляюсь я.
Он осекается.
– А вы думаете, что это девочка?..
– Я ничего не думаю. Когда я делала тест, Эсарнай была еще на очень ранней стадии, я не могла узнать пол.
– Как вы можете так спокойно?.. Она же хочет уехать!
– Ну не навсегда ведь, – пожимаю плечами. – Пускай развеется, походит по музеям, концерты послушает, ей же это интересно… До родов десять раз вернуться успеет, если уж тебе это принципиально. Сам-то летаешь на другие планеты, а жена почему должна дома сидеть?
Экдал строит скорбное лицо и вяло жестикулирует, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить мне, недогадливой, почему его совершенно не устраивает такой расклад. В этот момент, как часто бывает в последнее время, с работы приходит Азамат.
– О, Экдал! – радостно приветствует он. – Не ожидал тебя здесь встретить. Случилось что-то?
Поскольку Экдал молчит, все еще обдумывая свою позицию, я отвечаю за него:
– Эсарнай хочет на Землю съездить.
– А-а, – улыбается Азамат. – За напутствием пришел. Только учти, Муданг пока не вступил в Земной Союз, а значит, нашим гражданам, чтобы попасть на Землю, нужно визу делать. Но у Эсарнай же, наверное, гарнетское удостоверение? Запрос можно оформить на сайте ЗС, только это долго, около месяца занимает, насколько я знаю. Ну или уж подождите, я надеюсь, весной вступим в ЗС, тогда можно будет просто так поехать. Я вот только не знаю, Лиза говорит, там жилье очень дорогое…
– Ахмад-хон! – не выдерживает Экдал, вскакивая. – От меня жена уехать хочет, а вы про документы! Она там учиться чему-то собралась, ну какого шакала женщине учиться?! Ее дело рубашки вышивать, а она вместо этого сидит, буками обложилась, с какими-то чужими людьми переписывается, шакал знает чем занимается! Боги, зачем же я на ней женился?!
Этот выхлоп снова заводит Алэка, который всячески разделяет возмущение гостя и выдает панический вопль сирены судна, идущего на столкновение с морским драконом. Мне еле-еле удается снова его утихомирить.
– Экдал, – веско говорит Азамат в наступившей тишине. – Ты высказываешь свои претензии не по адресу. Я не вижу, на что тебе жаловаться. Жена у тебя красивая, нетребовательная, носит твоего ребенка и не смотрит на других мужчин. Это больше, чем может похвастаться взятый наугад житель столицы. Ты с духовником говорил?
– Еще бы, – бросает Экдал, косясь на Азамата, как на предателя. – Но он ничего не советует по существу. Сказал только, что это не она для меня, а я для нее и что Хотон-хон на нее повлияла. Вот я и пришел попросить, может, Хотон-хон бы как-нибудь повлияла обратно?
– Во-первых, это было бы не в ее интересах, а она моя подруга, – решительно заявляю я. – А во-вторых, я не могу убедить человека в том, во что сама не верю. Так что, увы, терпи. Кстати, я ей тут один проект предложила, она с тобой не делилась, хм?
Экдал на секунду сдвигает брови, потом поднимает на меня взгляд, полный осознания.
– Так это вы… о боги… – Он закусывает губу. Тут приходит следующее осознание. – И вы знаете, что она?..
– Ну, точно не знаю, – невинно хлопаю глазками. – Но могу догадаться. А что, неужели тебе не понравилось?
Экдал поспешно закрывает лицо руками.
– Святые пророки! Да вы издеваетесь? Я… я сознание потерял!
Я довольно улыбаюсь. Так держать, Эсарнай! Подхожу, похлопываю Экдала по плечу. Он вздрагивает.
– Что-то мне подсказывает, милый мой, что тебе не пристало жаловаться. Твоя жена заслужила культурный отдых.
Экдал убирает руки от лица. Ему чрезвычайно идет легкий румянец, впрочем, ему все идет.
– Простите за беспокойство, – выдавливает он, резво откланивается и исчезает за дверью, с трудом вписавшись в проем.
– О чем это ты с ним сейчас говорила? – недоумевает Азамат, усаживаясь в кресло и принимая у меня Алэка, который весь день ждал возможности подергать папу за косу.
– Да я подкинула Эсарнай на перевод несколько фильмов о том, как получать максимум удовольствия в постели.
– Он от этого сознание потерял? – морщится Азамат.
– Видимо, да. И еще имеет наглость жаловаться на жену!
– Нет, нет, подожди, и тебя это даже не удивляет?
– Я думаю, он это с непривычки, – признаюсь. – Но если хочешь, можем попробовать что-нибудь этакое. Конечно, я не гарантирую…
Азамат смотрит на меня пронзительно, совершенно не обращая внимания, что Алэк отковыривает у него с парадного диля цепочку.
– А есть еще что-то, чего мы не пробовали?
Я, право, в замешательстве.
– Конечно. Котик, мы женаты меньше года по местным меркам, да я еще беременная была. Мы, можно сказать, только начали. Просто тут то дети, то работа, устаем оба, как лошади, и не до экспериментов. Я даже не знаю, как ты к ним относишься.
– Ну, – Азамат поводит плечами, выныривая из оцепенения и отбирая у Алэка цепочку, – терять сознание мне не очень хочется, но сама мысль, что такое возможно… В общем, я бы рискнул. Если, конечно, тебе не придется делать ничего неприятного.
Я многообещающе двигаю бровями.
– Заметано.
Азамат задумчиво пожевывает нижнюю губу, потом встряхивается.
– Да, я, собственно, хотел сказать, что ближайший Судный день отменился, потому что дороги завалило снегом и мало кто сможет добраться. Так что мы можем поехать на Дол хоть завтра, если Кир разобрался со своей подружкой. Ты, кстати, не спрашивала у Яны, кто ее осматривал? Мне просто интересно, что за девочка.
– Спрашивала, – усмехаюсь. – Она досталась Дэну. Ужасно стеснялась, а Кир стоял за ширмой и периодически командовал: «Делай как велено!». Прям тиран. Но Дэн говорит, непохоже, чтобы там были какие-нибудь романтические отношения.
– Еще не хватало, в девять лет! – фыркает Азамат. – Пускай сначала чему-нибудь науч… – Он резко замолкает и мучительно закрывает глаза. – Ну что мне с ним делать?!
А мне нечего на это ответить.
Глава 20
Кир и Азамат вместе в тесном замкнутом пространстве унгуца – это не то, что я мечтала наблюдать в качестве отдыха: после оговорки про сироту Кир напрочь отказывается открывать рот в присутствии отца. Тирбиша с нами нет, потому что вроде как семейный круг, и все такое, да и Кир – вполне достаточная подмога, когда я не работаю. Опять же, Азамат почти все свободное время с ним нянчится, вот и сейчас сидит на заднем сиденье с мелким и старательно воркует, периодически бросая искательные взгляды на Кира. Вроде и хочет заговорить, и боится. Сам Кир мрачно молчит, он вообще не очень хотел ехать, даже охота его не соблазнила, но он прекрасно понял, что одного его в столице не оставят, не заслужил пока доверия.
– Я накупил всяких игр, – наконец решается Азамат. – Взял с собой, поиграем.
Кир молчит, а лица его мне не видно в зеркальце.
– Ты вообще какие игры знаешь? – продолжает Азамат.
– Прятки, – угрюмо отвечает Кир.
Разговор не клеится.
На Доле снег лежит уже давно, толстым слоем. Хорошо, что мы сюда добираемся по воздуху, а то бы никак не проехали. Но зато красота – все белое, сверкает, склоны гор такие припорошенные, чисто, безветренно и ти-ихо, тихо, как будто щель в горизонте со всех сторон заткнули ватой. Выгружаемся на парковке, там сторож расчистил место и дорожку к дому, но холодно. Филин мерзляво поджимает лапы.
– Будем ему будку делать? – оживляется Азамат. – В тот раз не успели, но не все же псу в доме жить.
Кир неопределенно пожимает плечами и плетется за Азаматом в лодочный сарай, где припасены какие-то стройматериалы. Я выгуливаю Алэка на лужайке у дома, хочу посмотреть на процесс создания конуры в сложившейся ситуации.
Азамат говорит непрерывно, компенсируя гробовую тишину со стороны Кира и природы. Объясняет про возможные варианты отопительного механизма, прикидывает, какой должен быть размер, как лучше напилить имеющиеся брусья и доски. Кир молча смотрит и периодически делает, что велят.
– Ну так что выбираешь? – спрашивает в какой-то момент Азамат.
– Что попроще, – тихо отвечает Кир.
Азамат кривится.
– Как хочешь, конечно, но мне не нравится такой подход. Ты для своего друга жилье делаешь! Уж не ленись.
– Я не ленюсь, – внезапно злобно огрызается Кир. – Просто не хочу тратить ваше время.
Азамат разводит руками.
– Ну знаешь, я специально для того сюда приехал, чтобы тратить время. У меня в столице дел по горло, но Старейшины отпустили, чтобы я с тобой пообщался. Так что не капризничай и делай по-мужски, чтобы работало как следует. Я еще раз говорю: мы можем поступить тремя способами…
На этот раз Кир, кажется, внимательнее слушает и даже принимается что-то чертить на Азаматовом планшете. Вскоре они наволакивают из сарая и дома каких-то деталей и раскладывают их на плоских камнях между домом и скалой.
– Давай я займусь батареями, а ты корпус собирай, – предлагает Азамат, беря в руки панели преобразователей.
Кир довольно грубо выхватывает их у него.
– Я сам!
Азамат моргает.
– Ну хорошо, давай сам… Может, я тогда пока доски напилю?
– Нет, я все сам сделаю! – повышенным тоном заявляет Кир и вклинивается между Азаматом и материалами для конуры, всем своим видом показывая, что отцу следует убраться с места строительства.
Азамат обижается, но вряд ли Кир это замечает. Алтонгирел вон сколько лет не замечал. Кир остается один возиться с железками и деревяшками, только Филин время от времени сует нос в происходящее, видно, догадывается, из-за кого шухер.
Муж подходит ко мне и берет у меня Алэка, уязвленно глядя на Кира. Алэк пищит и радуется папе, так что Азамат отвлекается от старшего отпрыска.
– Ты мой хороший, – принимается он сюсюкать с мелким. – Ты папу любишь, правда же?
Алэк как раз очень старательно развивает движения рук и в особенности пальцев, это выражается, в частности, в том, что он всех хватает за выступающие части лица, когда оказывается на руках. Вот и сейчас он со своей радостной младенческой непосредственностью вцепился Азамату в подбородок. Азамат расплывается в слезливой улыбке.
– Боги, радость моя, ничего-то ты не понимаешь…
– Все он прекрасно понимает, – удивляюсь я. – Ты расстроился, он тебя утешает.
– Да я не про то… Он меня за лицо трогает все время. И так радуется, как будто что хорошее увидел. Не понимает разницы между красотой и уродством. Пока маленький-то, ничего, но какой же у него вкус будет, когда вырастет…
– Азамат, не дури. Он тебе радуется, потому что ты папа. Красота тут ни при чем.
– О том я и говорю, – вздыхает супруг. – Плохой из меня отец.
– Вот только не надо напрашиваться на комплименты, – поджимаю губы. – У тебя трудный период с Киром, но это вовсе не значит, что ты плохой отец. Просто наберись терпения. Это вроде бы никогда не составляло для тебя трудности.
На заднем плане Кир мрачно ворочает дрова, то и дело сверяясь со схемой.
– Почему он меня прогнал? – спрашивает Азамат, как будто я должна знать.
– Наверное, хочет самостоятельно все сделать, – пожимаю плечами.
– А по-моему, он просто меня не выносит, – признается муж. – Мне иногда кажется, что он задерживает дыхание, если я слишком близко подхожу.
– Я думаю, ты сам себе выдумываешь пугалки.
Кир возится с конурой до темноты и еще чуть дольше. Азамат выносит ему несколько ламп и предлагает помочь, но ребенок не позволяет. Я наблюдаю в окно за попытками налаживания контакта. Кир сидит на корточках спиной к Азамату и, если тот пытается обойти, поворачивается, чтобы так и оставаться спиной. Он сутулится и прячет лицо. Азамат долго увещевает, но в итоге сдается и возвращается в дом.
– По-моему, он плачет, – озабоченно сообщает муж.
Еще того не легче.
– Может, простудился и носом хлюпает?
– Да он не хлюпает, просто голос какой-то зажатый.
Мы продолжаем посматривать в окно, но все же не улавливаем момента, когда Кир проскальзывает в дом – и сразу запирается в ванной. Когда выходит, никаких следов слез у него на лице нет.
– Можно Филину еды? – спрашивает. – Я бы ему сразу в конуре дал.
Азамат выдает ребенку лебяжье крыло, и мы все вместе выходим отмечать новоселье Филина.
– Вот твой новый дом, – сообщает ребенок, подводя пса ко входу в конуру. Она получилась довольно большая, входное отверстие зашито воронкой из какого-то прозрачного теплоизолирующего материала, так что псу надо протащиться в узкую дырочку, чтобы войти. Кир просовывает туда еду, и Филин радостно устремляется следом. Потом вывинчивает благодарную морду и лижет руки хозяину.
– Тепло? – радостно спрашивает Кир. – Теперь тут будешь жить, чужих отгонять.
Азамат осматривает Кирово произведение и остается доволен.
– Молодец, – говорит. – Отлично получилось.
Кир, похоже, вспоминает, что мы все еще здесь, и снова насупливается.
– Не дурак, справился, по схеме-то.
– Это тоже не всякий может, – замечает Азамат. – Ну ладно, пойдем ужинать. Лиза для тебя специально сладкий пирог сделала.
Кир плетется за нами на кухню и ест молча, а от пирога отказывается.
– Почему? – удивляюсь я. – Ты же вроде любишь сладкое.
– Не люблю ягоды, – ворчит Кир.
Ну вот. В йогуртах они ему не мешали… Ладно, завтра творожный сделаю.
– Хочешь, поиграем в «Хитрого купца»? – предлагает Азамат с настолько деланым оживлением, что мне аж тошно.
– Нет, – буркает Кир.
– Я не буду поддаваться, – обещает муж.
Ребенок упрямо мотает головой.
– Ну, может, тогда во что-нибудь другое? У меня есть лото со зверями, расследование кражи, лабиринт зияний, стратегия захвата…
Кир, как я и ожидала, мотает головой. У Азамата опускаются руки.
– Ты устал, что ли? Спать хочешь?
– Нет.
– Ну а что ты будешь делать весь вечер?
Кир пожимает одним плечом и утыкается в чашку.
– Есть кино… – безнадежно упоминает Азамат.
– Ладно, – говорю, – оставь его в покое. Не хочет – не надо. Лучше почитай Алэку сказки, а то он никак не угомонится, даже в свою комнату ни за что не хочет. Давай, Азамат, он всегда тебе рад, в отличие от некоторых.
Азамат вздыхает, бросает последний долгий взгляд на Кира и топает в гостиную развлекать Алэка. Я убираю со стола. Кир так и сидит, рассматривая остатки чая в своей чашке – ему нравятся чашки с ручками, которые оставили здесь мои родичи.
Азамат устраивается на диване с Алэком и книжкой детских сказок, а я затеваюсь с вязанием шарфа. Кир, конечно, сегодня вел себя не лучшим образом, но всякие продвинутые педагоги советуют приемному ребенку все время напоминать, что он тут не чужой, даже если он нарочно провоцирует конфликт.
Суюсь в короб с нитками, а там… Видать, котята порезвились – все перепутано, клубки размотаны, бусины рассыпаны, выкройки исполосованы… Караул, в общем.
– Кир! – кричу на кухню. – Иди сюда, мне нужна твоя помощь!
Он быстро появляется и вопросительно смотрит. Азамат тоже прерывается, но я машу ему, мол, продолжай читать.
– Помоги мне нитки распутать, – прошу, показывая ребенку свою локальную катастрофу.
– Ого. Да тут на несколько дней работы…
– Ну а что делать, не выкидывать же хорошие нитки… – расстраиваюсь я. – Ох попадутся мне эти коты, я им устрою…
Кир хмыкает, извлекает из короба часть кудели и садится ее разбирать. Я приземляюсь рядом.
– Жил-был человек с тремя сыновьями в деревне в горах, – читает Азамат. – И повадился в ту деревню чешуйчатый морской конь лебедей воровать. На него и ловушки ставили, и облавы устраивали, но хитрый шакал ото всех уходил. И вот лето, у лебедей скоро птенцы будут, и задумались жители, как уберечь выводки от морского коня. Духовника у них в деревне не было, а обычные Старейшины против нечисти бессильны. Пришлось им обратиться к знающему, что жил на отшибе, в артуне от деревни. Поворожил знающий и говорит: «Сделайте ловушку из дерева-не-дерева, в нее посадите лебедя-не-лебедя, да намажьте его водой-не-водой, так и сразите морского коня». Деревенские, понятно, от такого совета разозлились – непонятно же ничего! Старейшины и так и сяк кумекали, легенды перечитывали, ничего не придумали. Стали требовать от знающего пояснений, они ведь ему денег заплатили уйму, а толку никакого. Но знающий только плечами пожал, мол, мне-то откуда знать, что боги имели в виду. Я, мол, вам все слово в слово передал, а уж думайте сами. И вот сели все и думали три дня и три ночи, но ничего не надумали. А тот человек со всеми не сидел, взял сыновей да и пошел на охоту в лес и наказал им внимательно вокруг смотреть да припоминать слова знающего. И вот идут они, как вдруг старший сын говорит: «Смотрите, я нашел дерево-не-дерево!». И правда, стоит перед ними ствол, а внутри пустота. То лиана дерево обросла и задушила, а сама по форме дерева стоит. Свалил старший сын лиану и поволок в деревню. Идут отец с двумя сыновьями дальше, разбрелись по лесу, пересвистываются. Вдруг второй сын кричит: «Идите сюда! Я нашел лебедя-не-лебедя!». Подходят они – и правда, сидит перед ними белый лебедь с желтым клювом, и уж так от него лебяжьим пометом разит, сил нет. А был то хищный цветок, который запахом мух заманивает. Вырыл средний сын все растение да понес в деревню. Идут отец с сыном дальше. Глядит младший сын, на дереве следы барсовых когтей, а из них вода сочится. Да только дерево то ядовитое, и сок его хоть на вид вода, а человека убить может. «Эге, – говорит он отцу. – Похоже, нашел я и воду-не-воду». Собрали они сок и отнесли в деревню. Там уж и ловушку из лианы соорудили, и цветок-лебедя в нее посадили, теперь вот еще ядовитым соком намазали, да и оставили на ночь. Утром глядь – а в ловушке морской конь. Ухватил он зубами цветок да и отравился. Только ему, коню, яд не так страшен, не убил его, но усыпил. А утром жители его спящего заарканили да и отвезли в столицу Старейшинам показать Ирликово детище. За такой улов дал им Император награду – ровнехонько сколько они знающему заплатили. И все эти деньги люди отдали тому человеку и его сыновьям, потому что лучше уж заплатить умному соседу, чем глупому знающему.
Вот так и проходит вечер. Азамат читает хорошо, практически рассказывает, он ведь наизусть знает почти все сказки. Мы с Киром разбираем кудель. Алэк сидит у папы на ручках и теребит его косу, успокоенный глубоким уверенным голосом. На Кира это все тоже действует умиротворяюще. Он не хмурится, иногда даже улыбается и хихикает, если сказка смешная. И я уже начинаю надеяться, что, может быть, все у нас будет хорошо.
На ночь мы выставляем Хосу банку сливок, под которой кладем сварганенное Азаматом устройство с диктофоном: берешь банку, диктофон начинает говорить записанное. А записали мы приглашение вместе сходить завтра вечером на ферму – все равно за едой надо, фермер-то до нас по такому снегу сам не доедет.
Я пытаюсь подбить Азамата на что-нибудь интересное в постели, но он признается, что сегодня не в духе для экспериментов, и мы ограничиваемся стандартной программой, что, впрочем, совсем неплохо, особенно если учесть, что Азамат действительно перестал меня стесняться и даже получает удовольствие, когда я в порыве чувств принимаюсь ему рассказывать, какой он симпатяшка.
Днем Азамат с Киром снова маются. Ребенок стабильно отказывается заниматься чем угодно вообще, а Азамат все придумывает новые и новые способы продуктивного времяпрепровождения.
– Ну а что, что ты собираешься делать? – кипятится Азамат после того, как ребенок категорически заявляет, что не собирается играть в бродилку на буке и в лес с Азаматом тоже не пойдет.
Кир снова пожимает одним плечом, глядя в сторону.
– Отлично, – фыркает Азамат. – Очень содержательно. Ну сиди ковыряй в носу, раз так. А я пойду гулять.
– Ты охотиться? – спрашиваю.
– Нет, так просто, проветриться, – немного успокаивается он.
– Возьми Алэка выгуляй.
– Ты сама-то не хочешь сходить?
Я задумываюсь. Оставлять Кира одного неохота, да и в лесу в это время года ничего интересного нет.
– Сегодня не хочу, – говорю. – Мне на лыжах лень, а тебе надо побегать, спустить пар.
Азамат кивает, подвешивает на себя мелкого и уходит. Я достаю те нитки, что вчера успели распутать, сажусь на диван, ставлю в буке передачку про животных…
– Помочь? – осторожно спрашивает Кир.
Я рассматриваю свое барахло, пытаясь придумать, в чем мне можно помочь. Для вязания мне больше ничего не нужно, разве что попросить его мне материалы для гобелена заготовить, шарфик-то не на века меня займет.
– На вот, намотай нитки на челнок, – говорю.
Кир охотно берет у меня деревяшки и клубки и принимается мотать, но притормаживает.
– Тут один челнок с заусенцем. Хотите, я ошкурю?
– Какие ты слова знаешь, оказывается, – хихикаю я. – Я думала, ты только умеешь говорить «нет» и ругаться.
Кир слегка краснеет.
– Ну ошкурь, ошкурь, – разрешаю. – Можешь и вот эти три тоже обработать, они совсем шершавые, я потому ими не пользуюсь.
Кир бежит в чулан, роется там, потом возвращается с наждачкой и рулоном оберточной бумаги, которую расстилает на ковре, чтобы не напылить. И садится шкурить.
Со временем он все чаще заглядывает в мой бук, где показывают что-то про лягушек.
– А какой это язык? – спрашивает он. Точнее, он-то спрашивает, какой это «диалект» или «говор», имея в виду региональные варианты муданжского.
– Это всеобщий, – говорю. – На нем говорят на других планетах.
– И вы его понимаете?
– Ага.
– Ух ты. – Кир смотрит на меня с восхищением.
– Азамат тоже его понимает, – говорю.
– Ну, он-то ясно, – протягивает Кир.
– Почему ясно?
– Ну так он мужчина, да еще Император, конечно, он все знает!
– Со знаниями не рождаются, – говорю. – Он в свое время много учился, чтобы много знать. Конечно, для этого нужен ум и терпение, но в принципе никто не мешает тебе выучить столько же.
– Я же не смогу понимать этот всеобщий, – пожимает плечами ребенок.
– Это еще почему? – удивляюсь я.
– Так я безродный.
Читать бесплатно другие книги:
