Брестская крепость Алиев Ростислав

Одеваясь в штатский костюм, многочисленные русские солдаты пытаются ускользнуть от пленения и пробиться на восток.

Местами русский пользуется коварным боевым способом — он симулирует, что сдается, однако при приближении немецких подразделений внезапно открывает огонь из засады.

Особенно находятся под угрозой движущиеся отдельно связные и автомобили, на которые нападают разогнанные группы. При последующем преследовании для окружения 4 русских армий захвачено более 14 043 пленных, принадлежащих следующим частям и соединениям: 6, 8, 10, 13, 27, 42, 49, 56, 77, 86, 113, 123, 143–я стрелковые дивизии, 6–я, 36–я кавалерийские дивизии, 4, 7, 33–я танковые дивизии; 2–я и 17–я мотомеханизированные дивизии; 95–й и 19–й бронебатальоны; 74–й авиаполк; 156–й и 447–й полки корпусной артиллерии: 4–й железнодорожный батальон и 5–й автомобильный батальон.

По словам пленных, эти соединения имели задачу отступить и далее занять промежуточный оборонительный рубеж в тылу. Так как вследствие недостатка горючего и продовольственного снабжения их движение было приостановлено, небольшие части получили задачу пробиваться к старой русской границе (западная граница 1939). Русское намерение — соорудить новую линию сопротивления в размере предыдущей границы с Польшей — предотвратила быстрота немецкого продвижения.

Кровавые потери врага в прошедших сражениях должны обозначаться как тяжелые и могут многократно превосходить число пленных.

В Бресте в качестве добычи указано:

a) в казарме[446] к северу от магистрали: 300 s. M.G., 250 le. M.G, 600 винтовок, 60 легких обозных повозок, 5 походных кухонь, 120 грузовых автомобилей, 2 легковые машины, 1 I.F.H., 20 пушек 76 мм, 500 выстрелов (4,7 бронебойных нарядов), 1000 яйцевидных ручных гранат, 10 000 выстрелов (боеприпасы к стрелковому оружию);

b) в казарме Пилсудского[447]: 7 s. F.H. (152 мм), 10 орудий 76 мм, 3 орудия 122 мм, 10 двухместных танков, 6 разведывательных бронеавтомобилей;

c) в зоне боевых действий вне крепости:

36 орудий, 11 зенитных орудий, 34 противотанковых орудия, 9 готовых к выезду танков, 30—40 только незначительно поврежденных танков, 5 русских знамен (в том числе знамя 5–го татарского стрелкового полка) и большое число транспортных средств всякого рода (грузовых автомобилей, автомобильных тягачей, легковая машина, походные кухни, машины боеприпасов, машины обоза), множество оптических устройств для тяжелого оружия и необозримое количество ручного огнестрельного оружия, складов боеприпасов и горючего. В течение первых боевых дней уничтожено 57 танков (в том числе 52–тонные).

За 9 дней войны пленено 94 офицера и 15.664 солдат.

За это время заявлено о 7 случаях самовольных отлучек и недосчитано 17 возниц из местного населения.

Гауптман (подпись)

Источник: NARA ТЗ14 roll 501.

№ 127. Отчет командира 45 I.D. генерал–майора Фрица Шлипера о штурме Брест–Литовска.

45–я дивизия, секретно, штаб–квартира дивизии 08.7.41

Iа № 1386/41 geh.

Относительно: отчет о штурме Брест–Литовска

Господином начальником генерального штаба армии, на основании ревизии господина генерала артиллерии при верховном командовании сухопутных войск затребован отчет о штурме Брест–Литовска.

Упомянутым в списке рассылки инстанциям отчет представляется с помощью средств связи, без приложений, с просьбой об ознакомлении.

Подпись (Шлипер)

Список рассылки:

А.О.К.4

Штаб XII. А.К.

Штаб LIII. А.К.

Arko 27

45–я дивизия штаб–квартира дивизии, 08.07.1941

Отчет о штурме Брест–Литовска

Задача дивизии, подготовка сил и артиллерийский план огня для нападения на цитадель Брест–Литовска исходят из приказа дивизии и приказа по артиллерии (см. Приложения).

22.6. Артиллерийский план нападения был рассчитан не так сильно на фактическое действие, как скорее полностью на неожиданность. Это должно было быть, так как артиллерийское обеспечение вопреки многократным заявлениям дивизии было недостаточно, и так как длительное действие артиллерии не могло проводиться, если должно было использоваться моральное действие огня тяжелых метательных установок. Так как заряженные тяжелые метательные установки должны были стоять на почти открытых огневых позициях (досягаемости!), было необходимо, что они стреляли немедленно при начале нападения, и следовательно, через несколько минут после часа X двинулась пехота, используя при нападении огонь метательных аппаратов. Было бы желательно проводить первоначально одну более длительную артиллерийскую подготовку и только тогда позволять вести огонь метательным аппаратам; из–за опасности, что тогда метательные установки и их боеприпас подвергнутся вражескому противодействию, от этой мысли пришлось отказаться.

То, что тяжелый метательный аппарат не мог разрушать подвалы и казематы крепости, было известно и неоднократно подчеркивалось командиром дивизии как особая слабость действия артиллерии.

Распределение огня метательных аппаратов приблизительно соответствовало предложению командира Nbl.Rgt.z.b.V.4., однако командир дивизии распорядился о более сильном сосредоточении огня на Центральном острове, чем было предложено.

Сначала артиллерийское оснащение дивизии должно было составлять кроме дивизионной артиллерии (9 легких, 3 тяжелых батареи) только тяжелые метательные аппараты (9 батарей = содержат 2880 выстрелов) и двух 60 см орудий, которые могли швырять, однако только за 5 минут по одному выстрелу, и поэтому и из–за их ограниченного поля обстрела участвовать в нападении только ограниченное время.

Наконец, выдвинутые с этими обоснованиями просьбы об усилении артиллерии дали в итоге личным вмешательством генерал–лейтенанта Хайнеманна (командующий 302–м штабом артиллерийского объединения) выделение 9 мортир с небольшим обслуживающим персоналом (из чего дивизия собственными силами, за последние дни перед нападением, создала хорошо работающий мортирный дивизион), и штаб 27–го артиллерийского командования, в тяжелые дни нападения оказавшийся очень пригодным при управлении огнем. Кроме того, командир ХII.А.К. на первые 5 минут нападения клал огонь 2 мортирных дивизионов 34–й и 31–й дивизии на цитадель; однако это не являлось достаточным усилением.

22.6. Первоначально ошеломление русских артиллерией и огнем метательных аппаратов и очень энергично осуществляемым нападением пехоты дало в итоге следующие успехи:

1) Железнодорожный мост через Буг взят с налета, подрывные заряды удалены, и мост (как и следующий небольшой железнодорожный мост) защищен. Стал возможным переход войск по железнодорожному мосту.

2) Наступлением I.R.130 к югу от крепости, огибая город Брест–Литовск, в течение первой половины дня были взяты неповрежденными решающие для танковой магистрали № 1 мосты через Мухавец к юго–западу и к юго–востоку города; в быстром овладении приняли существенное участие штурмовые лодки 81–го саперного батальона, прорвавшиеся вверх по Мухавцу. Мосты оборонялись от русских контратак, поддерживаемых танками, усиленным I.R. 130.12 русских танков уничтожены.

3) Мост через Буг по южному краю цитадели мог быть построен раньше времени; кроме того, 81–й саперный батальон под вражеским огнем строил 8 т. временный мост у ее северной окраины.

Тем не менее уже скоро (примерно 5.30[448] — 7.0 ч.) выяснилось, что русский снова успокоился и начал настойчиво и упорно защищаться, особенно позади наших передовых рот, используя пехотное оружие и находящихся в цитадели 35—40 танков и разведывательных бронеавтомобилей; показывая при этом свое мастерство в качестве снайперов и в стрельбе навскидку с деревьев, из слуховых окон и подвалов — их огонь был действенным и причинял нам тяжелые потери в офицерах и младших командирах. Страх быть застреленным при пленении — как обучили солдата комиссары, — наверное, очень способствовал решению защищаться до самого конца.

В ранние предполуденные часы прояснялось, что артиллерийская поддержка ближних боев в цитадели невозможна, так как наша пехота оказалась очень тесно втянута в бой с русским и собственная линия частично не устанавливалась вовсе в путанице строений кустов, деревьев, обломков, частично была даже отрезана русскими гнездами сопротивления или окружена. Неоднократные попытки действовать отдельными пехотными, противотанковыми орудиями и легкими полевыми гаубицами, ведя огонь прямой наводкой, не удавались из–за недостаточного обзора и угрозы собственным людям, а также из–за сильной кладки крепости.

Не оказала никакого действия и проходящая рядом батарея штурмовых орудий, которую командир I.R.135 собственным решением подчинил себе во второй половине дня.

Также использование новых сил I.R.133 (до сих пор резерв корпуса) на южном и западном островах с 13.15 ч. не привело к какому–либо изменению положения: где русский был прогнан или выкурен, из подвалов, домов, канализационных труб и других убежищ спустя некоторое время появлялись новые силы и превосходно стреляли, так что потери увеличивались.

Для зачистки города и уничтожения русских танков, которые, возможно, прорвались бы к городу из цитадели, к северу от Северного острова в районе железнодорожного депо (слияния железнодорожных путей) (северо–западнее Брест–Литовска) был подведен 45–й противотанковый дивизион (без 1–й роты, приданной I.R.130), где он неоднократно имел случай[449] подбивать русские танки.

Примерно в 13.50 ч. командир дивизии собственным наблюдением при I.R.135 (северный остров) убедился, что в пехотном ближнем бое цитадель не взять и примерно в 14.30 ч. решился отвести назад собственные силы так, чтобы они окружили бы цитадель со всех сторон, и далее (вероятно, после ночного отхода с раннего утра 23.6), вести тщательно пристрелянную, наблюдаемую стрельбу на разрушение, которая должна будет изматывать и уничтожать русских. Это решение также настоятельно принималось в 13.30 ч. командующим 4–й армии, не хотевшим никаких бесполезных потерь, т.к. движение по магистрали и железной дороге уже возможно — нужно предотвращать воздействие на них противника, а в основном нужно морить русского голодом.

Вечером 22.6 были отданы команды по освобождению и блокированию цитадели — I.R.133 с I/A.R.98 (город Брест) и II/A.R.98 с запада, юга и востока, I.R.135 с III/A.R.98 с севера, преимущественно по внешнему валу.

Для стрельбы на разрушение дивизии был придан 854–й мортирный дивизион ограниченной подвижности (12 орудий), на позициях в районе Корощина (ранее приданный 31–й дивизии). Также были приданы 3 неподвижных мортиры (ранее приданные 34–й дивизии), которые, однако, не могли использоваться из–за недостатка в персонале и средствах связи; но их боеприпас подвозился и использовался для усиления огня.

23.6. Ночью части 133–го и 135–го пехотных полков, проникшие в цитадель, были отведены, согласно приказу, на блокадную позицию. Неприятным при этом было то, что русские тотчас вновь заняли оставленные районы, и далее, что группа немецких солдат (пехотинцы и саперы, сначала, конечно, их число не было известно) осталась блокированной в церкви цитадели (Центральный остров); время от времени с ними существовала радиосвязь. Впрочем, они имели при себе и несколько русских пленных.

С 5.00 ч. по Центральному острову и южному краю Северного острова велась наблюдаемая стрельба на разрушение, состоящая попеременно из тщательного разрушения артиллерийским огнем тяжелых орудий и сильных огневых налетов, во время огня активность русских стрелков на деревьях убавлялась, чтобы в большинстве случаев немедленно снова настойчиво и успешно оживать при приостановлении обстрела; распознавание стрелков, превосходно скрываемых камуфляжной формой, было очень трудно.

Примерно в 9.00 ч. от А.О. К.4 прибыл обещаемый автомобиль пропаганды с динамиком, который должен был разъяснять русским бесполезность их сопротивления и призывать их к сдаче в плен. Несмотря на его действия, дивизия пыталась подчинять проходящие мимо танки[450], так как было видно, что только с их помощью была возможна эффективная зачистка островов, избегая бесполезных потерь.

Между тем продолжалась планомерная стрельба на разрушение. К 14.00 ч. к командному пункту дивизии прибыли сначала малая, затем большая автомашины пропаганды с динамиком; после составления соответствующего текста они, в соответствии с господствующим направлением ветра, были посланы к I.R.135 (Северный остров) и там, после того как в 17.00—17.15 ч. было проведено сильное сосредоточение огня, должны были призывать русских к сдаче в плен, установленный срок сдачи — через 1,5 часа.

В самом деле, по этому призыву, в то время как артиллерийский огонь молчал, внезапно, с 18.30 ч., сдалось примерно 1900 русских; таким образом, возникало впечатление, что воля русских к сопротивлению существенно ослаблена и что при повторении артиллерийского огня и акции пропаганды цитадель падет без дальнейших потерь. Поэтому вечером агитационный автомобиль посылался еще к I.R.133 (Южный остров), чтобы там также призывать к передаче. Однако здесь пропаганда не помогла, так как русские с наступлением темноты предприняли мощные попытки прорыва в направлении города на северо–восток и восток и очень сильный артиллерийский и пехотный заградительный огонь со всех сторон заглушал динамики.

24.6. После попыток прорыва и оживленного огня русских ночью стало ясно, что сдались лишь несколько не желающих воевать частей русских, а другие части, полные решимости продолжать борьбу, отказывались от какой–либо капитуляции; по высказываниям пленника, это были офицеры и комиссары, они то сами давали письменное обязательство сопротивляться до последнего, то принуждали к выдержке своих солдат, угрозой и запугиванием тем, что немцы расстреляют их в любом случае.

Командир дивизии решил, обеспечивая движение по магистрали и железнодорожному мосту, снова начать артиллерийский огонь, проводимый как медленная стрельба на разрушение попеременно с самыми сильными сосредоточениями огня. Между тем при приостановлении обстрела снова и снова должны были раздаваться призывы к сдаче в плен, чтобы подтачивать русский боевой дух.

Это решение определенно одобрено в беседе командира дивизии с начальником штаба А.О.К.4, передавшего требование командующего не лить бесполезно никакую кровь, необходимо лишь гарантировать движение на танковой магистрали.

Решение продолжать артиллерийский огонь было тяжелым, так как в церкви цитадели еще держались окруженные и при случайной радиосвязи просили о помощи; чтобы уменьшить потери, район вокруг церкви цитадели пришлось оставить свободным от обстрела и отказаться от использования реактивных установок, еще стоящих в боевом положении с примерно 150 метательными снарядами. В течение первой половины дня сдались отдельные русские.

На 11.30—11.45 ч. было предусмотрено новое мощное сосредоточение огня с последующим приостановлением обстрела и призывами к сдаче с использованием динамика. Незадолго до этого с окруженными в церкви цитадели вновь удалась радиосвязь, и стало известно, что там держатся еще минимум 50 солдат, частью раненых и крайне изнуренных. Вследствие этого было быстро принято решение: приказано во время «пропагандистской» отсрочки, в 11.45 ч. (в это время артиллерийский огонь должен был стихнуть) сильным налетом штурмового подразделения I.R.133 внезапно прорваться к церкви цитадели, чтобы спасти окруженных.

Используя особенно впечатляющий огневой налет 11.30—11.45 ч., I.R. 133 удалось спасти примерно 50 окруженных и одновременно взять Центральный остров, кроме нескольких зданий; также I.R.135 была взята западная часть Северного острова, позже II/ I.R.133 — Южный остров; при этом взято 1250 пленных.

На Центральном острове русские гнезда сопротивления остались в нескольких частях зданий и так называемом Доме офицеров, а в восточной части Северного острова (восточнее дороги с севера на юг) — в основном вал у северного моста (укрепление 145) и Восточный форт.

При чистке Центрального острова во второй половине дня русские пытались вырваться силами примерно до роты на восток в район мостов магистрали № 1 над Мухавцом, они были уничтожены. Оживленная огневая активность русских из их гнезд сопротивления позволяла ожидать ночью новые попытки прорыва. Поэтому для обеспечения слабого места линии окружения между I.R.135 и III/I.R.133 ночью был вдвинут еще 45–й разведывательный дивизион. В самом деле, ночью русские пехотинцы и танки[451] пытались вырваться, но были отбиты.

Дивизионный командный пункт переносился из Тересполя в Брест–Литовск.

25.6. С раннего утра продолжалась зачистка гнезд сопротивления, причем командиру I.R. 135 для зачистки Северного острова были приданы еще II./I.R.I30 и Aufkl. Abt.45 с III. / I.R. 133. Действие артиллерии стало невозможным из–за узости районов. Пехотные средства из–за силы кладки были бесполезны; действия тяжелых танков или штурмовых орудий были бы успешными, однако их не было. Еще исправный[452] огнемет 81–го саперного батальона не мог приближаться к домам без бронированного огневого прикрытия. Поэтому дивизия пыталась привести в боевую готовность несколько захваченных русских бронеавтомобилей, что ожидалось к 26.6. Кроме того, ночью по предложению А.О. К.4 был придан бронепоезд № 28 (3 французских танка Somua), чье использование ожидалось не ранее чем 26.6. Для исключения фланкирования из Дома офицеров на Центральном острове по Северному острову, действовавшего очень неприятно, 81–му саперному батальону с группами подрывников поручили зачистить этот дом и другие районы крепости[453]. С крыши дома были доставлены и подорваны на уровне оконных проемов подрывные заряды; слышали крики и стоны раненых подрывами русских, но они продолжали стрелять. Таким образом, день прошел с постоянными ближними боями и приведением в готовность танков.

26.6. На Центральном острове 81–й саперный батальон проводил подготовленный большой подрыв; из дома, боковая стена которого (метровая, из кирпичной кладки) разрушалась, извлекались примерно 450 пленных, которые частично принадлежали к коммунистической школе руководителей. Вместе с тем устранялась фланкировка против Северного острова. Поэтому затем могла проводиться зачистка Северного острова, где как гнездо сопротивления оставался только лишь Восточный форт; к нему нельзя было приблизиться средствами пехоты, так как ведущийся из глубокого рва с многочисленными капонирами[454] и из подковообразного двора превосходный винтовочный и пулеметный огонь сбивал каждого приближающегося.

Оставалось только решение принуждать русского голодом и прежде всего жаждой к капитуляции и применять, сверх того, все сред

ства, ускоряющие его истощение, кроме всего прочего, такие как постоянный беспокоящий огонь тяжелых минометов (чтобы препятствовать его передвижение по рву или двору), обстрел танками в упор, передача призыва выкриком (мегафон) или метание листков в ров с верхней кромки. Французские и русские трофейные танки еще не были готовы к применению,

27.6. Благодаря перебежчику из Восточного форта стало известно, что там защищается примерно 20 офицеров и 370 рядовых с че–тырехствольным пулеметом, 10 легкими пулеметами, 10 автоматами, 1000 ручных гранат, имеющих достаточно боеприпасов и продовольствия. Воды мало, однако ее добывают из выкопанных дыр. Также в форту находятся женщины и дети. Душа сопротивления — это майор и комиссар, главные силы окруженных принадлежат к 393–му зенитному дивизиону (42–я дивизия).

Наконец, к полудню могли быть задействованы французский танк Somua (2 танка бронепоезда № 28 были не готовы к выезду) и русский захваченный танк (второй был исправен только условно из–за частых дефектов мотора); из–за их огня, в бойницы и окна русский стал существенно тише, но окончательный успех не был достигнут.

В дальнейшем было восстановлено штурмовое орудие (оставшееся лежать в поврежденном состоянии 22.6 на Северном острове), (частично удаленный замок приведен в исправность), подготовлено к выезду, приготовлен и поднесен необходимый боезапас. Чистились оставшиеся гнезда сопротивления (отдельные русские, которые снова и снова стреляли из самых невероятных убежищ, таких как мусорные ведра, кучи тряпья и т.д.). Из Восточного форта все еще отстреливались.

28.6. Продолжался обстрел Восточного форта при помощи танка и вполне боеспособного теперь штурмового орудия, но безуспешно[455]. Поэтому командир дивизии распорядился установить связь с летчиками на аэродроме Малашевичи, чтобы выяснить возможность бомбардировок. Результат: бомбы могут бросаться, для этого необходим отвод собственных подразделений за внешний вал и до Западного форта. Отвод проводился во второй половине дня под тщательным огневым прикрытием, чтобы из Восточного форта не смог вырваться русский. К сожалению, приближающаяся глубокая облачность сделала бомбардировку 28.6 невозможной. Тесное блокирование Восточного форта было восстановлено; ночью для освещения Восточного форта использовались русские прожекторы (частью из автомобильных фар).

Русский все еще отвечал на каждое неосторожное сближение.

Введенные в бой в цитадели силы уменьшились, чтобы частично позволить подразделениям необходимый отдых.

29.6. С 8.00 ч. летчики бросали несколько 500 кг бомб, не оказавшие никакого действия, как и новый оживленный обстрел Восточного форта при помощи танка и штурмового орудия, хотя кладка была несколько разрушена.

На 30.6 подготавливалось нападение с бензином, нефтью и смазочным материалом, который должен был скатываться в бочках и бутылках во рвы форта и зажигаться ручными гранатами или сигнальными боеприпасами.

Во второй половине дня авиация повторяла бомбардировки 500 кг бомбами. Когда при этом была сброшена и 1800 кг бомба, попавшая в угол стены рва и потрясшая своим взрывом также и город Брест, русские уступили: выпустив первоначально женщин с детьми, вечером сдались 389 человек — теперь они получили от своего руководителя, майора, разрешение на сдачу. Они не были ни в коем случае потрясены, выглядели сильными и хорошо накормленными и производили впечатление дисциплинированных. Майор и комиссар не были найдены, они были обязаны застрелиться.

30.6. Ранним утром Восточный форт полностью осматривался, было извлечено несколько русских раненых и лежащих перед ним мертвых немецких солдат[456]. Было найдено достаточно боеприпасов. Отдельные непросматриваемые помещения были выжжены.

На всем протяжении операции командование всегда могло пользоваться кроме радиосвязи также и проводной связью, которую образцово поддерживал 65–й батальон связи вопреки многочисленным водным преградам и постоянному вражескому огню.

Результатом тяжелого сражения дивизии с 22 по 29.6.41 стало:

1) Крепость и город Брест–Литовск захвачены; вместе с тем сделано возможным и защищено движение на важных линиях снабжения: танковой магистрали № 1 и железной дороге Варшава — Брест–Литовск на восток. 2) Сильные части 2 русских дивизий (6–я и 42–я) уничтожены; добыча составляет, кроме всего прочего,

a) Оружие:

14 576 винтовок

1327 пулеметов

27 минометов

15 орудий 7,5 см

10 орудий 15 см

5 гаубиц 15 см

3 пехотных орудия

6 зенитных орудий[457]

46 противотанковых орудий

18 прочих орудий[458]

b) Лошади: 780 лошадей

c) Автомобили:

36 танков и гусеничных тракторов, примерно 1500 автомобилей, в большинстве случаев непригодных.

В качестве пленных захвачено:

101 офицер, 7122 младших командиров и рядовых.

Кроме того, безвозвратные потери русских тяжелы[459].

В качестве опыта можно сообщить:

1) Против старинных укреплений из сильной кирпичной кладки, усиленной бетоном, с глубокими подвалами и многочисленными запутанными убежищами, недейственен короткий сильный удар артиллерийского огня; требуется длительная, наблюдаемая стрельба на разрушение большой силы, которая действовала бы по районам укрепления.

Использование отдельных штурмовых орудий, орудий, танков и т.д. очень трудно из–за запутанности многих убежищ бастионов и большого числа возможных целей и не приводит к успеху из–за силы стен и сооружений.

Особенно неподходящие для таких целей тяжелые метательные установки.

Воздушные налеты с самыми тяжелыми бомбами являются превосходным средством для морального потрясения гарнизона в его укрытиях.

2) Внезапное нападение на крепость, в которой сидит решительный защитник, стоит большого количества крови, эта прописная истина снова доказала себя в Брест–Литовске. Сильные артиллерийские силы являются также мощным, поражающим средством.

3) Русский, в Брест–Литовске боровшийся сильными подразделениями исключительно упорно и настойчиво, показал превосходное пехотное обучение и доказал высокий боевой дух.

45–я дивизия решила поставленную ей задачу.

Потери тяжелые; они составляют:

убито и пропало без вести — 32 офицера, 421 унтер–офицеров и рядовых,

ранено — 31 офицер, 637 унтер–офицеров и рядовых.

Вопреки этим потерям и жесткой смелости русского твердый боевой дух дивизии, получающей пополнение в основном из непосредственной родины фюрера и высшего командующего, из области Верхнего Дуная, образцово выдержал до последнего дня кровавых ближних боев.

Подпись (Шлипер)

Источник: ВА–МА RH 26—45 27 «Meldungen, Gefechtsberichte».

№ 128. Комендант Брест–Литовска. (Из воспоминаний коменданта Брест–Литовска генерала пехоты Вальтера фон Унру.)

1. Ситуация в Брест–Литовске.

26.7.1941, когда после завершения моей работы в издательстве я хотел отправиться из Берлина в отпуск, при оставлении отеля меня настиг телефонный звонок из управления личного состава сухопутных войск. Мне сообщили:

« Настоящим Вы являетесь призванным в армию и назначены комендантом Брест–Литовска. Там господствует большой беспорядок и требуется, чтобы Вы еще сегодня вечером уехали туда».

Я ответил, что это невозможно, я должен первым делом ехать в Регенсбург, чтобы взять себе форму. Меня призвали к большой поспешности. Командировка пришла ко мне неожиданно и была нежелательной. Я давно не рассчитывал на это, ведь мне было уже 64 года. Я тотчас выехал в Регенсбург, куда прибыл 27.7. В первую половину того же дня я отправился к районному руководителю НСДАП (Вай–герт) и объяснил ему мой выход из партии[460]. 28.7 моя подготовка была закончена и 29.7 я в одиночестве прибыл в Берлин. Вечером я выехал в Варшаву, куда и прибыл в первой половине дня 30.7. Я получил от своего теперь уже умершего тезки, генерал–майора Вальтера фон Унру, коменданта Варшавы, машину и во второй половине дня достиг Брест–Литовска. Там я сразу принял управление и теперь был генерал–лейтенантом z.V.[461] и комендантом. Моим начальником был армейский командующий в генерал–губернаторстве генерал кавалерии барон фон Гинант, живший в Спала. О своем вступлении в должность я сообщил ему по телефону.

В местной комендатуре я встретил гауптмана Хабера, служившего фельдфебелем в моем батальоне в Регенсбурге, с небольшим штабом. Я оставил ему его обязанности и самостоятельность в местных задачах и обратился к главным целям. Цитадель была основательно разрушена огнем и снарядами, выдержали только ворота. В целом это пустынные груды развалин, дымившиеся и зловонные, в которых оставшимися там советскими солдатами все еще велся ружейно–пулеметный и пулеметный огонь. Любая возможность проезда была заблокирована из–за разрушения моста через Буг, обломками и неразорвавшимися снарядами и курящимся дымом. Все колонны подвоза и подтягивающиеся к фронту подразделения должны были использовать болотистую полевую дорогу, обходящую цитадель с севера[462], из–за чего постоянно случались заторы и поломки. При мокрой погоде эта дорога также стала бы непригодной.

В городе виднелось, похоже, лишь несколько разрушений, он был еще в хорошем состоянии, однако действительно страшно грязным и запущенным. Его жителями были евреи, поляки и украинцы. Бургомистр и муниципалитет были польские, торговля и жизнь замерли, прекратился подвоз из сельской местности.

Украинцы просили меня занять должность бургомистра и взять под свой контроль и управление муниципалитет. Однако я оставил на этой должности умелого польского бургомистра, предоставив украинцам места в муниципалитете. Еврейский совет просил о защите и свободе, и я им это гарантировал. Освещение было разрушено, улицы, ведущие на магистральное шоссе, были в достойном сожаления состоянии, водопровод не функционировал. Вокзал не имел никакой питьевой воды; нужно было черпать воду из зараженного Мухавца. Бойня была негигиенична и без проточной воды. Много стекол в городе были выбиты. Еврейские улицы и дворы были в грязи. В 3 км к северу от города находился новый и современный казарменный комплекс, в котором можно было бы разместить целый полк с техникой и лошадьми, если бы все стекла не были бы разбиты или вынуты, системы освещения и водоснабжения разрушены и почти все движимое имущество, в т.ч. крыши и желоба, не были бы растащены населением как ближайших окрестностей, так и дальних районов.

Таким образом, куда ни глянь, везде были необходимы восстановительные работы. Город сетовал на полное отсутствие в бюджете денежных средств, материалы отсутствовали, евреи не хотели работать вне своих дворов, так как они боялись. В городе имелось много солдат. 2 батальона охраны тыла, технический батальон на отдыхе, подразделения войск связи, автоколонны, крупная авторемонтная мастерская, большие военные госпитали, транспортные подразделения службы подвоза снабжения, радиотелеграф, формирующиеся маршевые эшелоны солдат и танков. Улицы использовались в качестве стоянок и были забиты [техникой]. Солдаты не имели никакого дома, который я, однако, вскоре организовал им в здании банка.

Проблемой были деньги и еще раз деньги, материал, рабочие руки. В установленном порядке деньги можно было получить лишь с большим трудом. Материал имелся в Варшаве, но только за деньги. Рабочие руки существовали, но на добровольную работу можно было рассчитывать только за деньги и продовольствие. Интендантство не могло предоставлять последнее, необходимое ему самому.

В банке я нашел запертое бронированными дверьми помещение, которое я попросил открыть еврейского эксперта за возмещение. Я вошел в комнату с директором и казначеем и обнаружил железные шкафы, наполненные рублями и червонцами. На столе лежал надлежащим образом оформленный баланс. В наличии имелись примерно 22 млн руб. и примерно 3 млн израсходованных среднесрочных облигаций. На строительство я взял 2 млн (ими распоряжались интендант и казначей, находящиеся в подчинении коменданта города), а остальные передал под управление армейского командующего.

Поступление денег окрылило работу. Из Варшавы прибыл материал, все работоспособное и обладающее необходимыми навыками местное население и торговые организации приступили к работе. Все, что могло функционировать, начало действовать. В качестве надбавки за прилежную работу я выдавал евреям муку, шпик и рыбу, которую я нашел под обломками цитадели. Я вывел технический батальон с отдыха и привлек его к работе, соответствующей его квалификации. И солдаты и жители — все принимали участие. Я открыл рынки, пригласил сельское население, дав свободу передвижения сельским жителям. Я дал муниципалитету 100 000 руб., так что он снова был дееспособен и платежеспособен.

Скоро город и цитадель блестели чистотой. Шоссе через Цитадель стало проезжим. Ворота, которые были слишком низки и которые я не хотел взрывать, углублялись вниз, выравнивались улицы, строились мосты. Уже через 14 дней колонны, идущие с фронта, ехали через цитадель. Для едущих к фронту колонн я позволил развить южную объездную дорогу при помощи большого моста. Больше не возникало никаких пробок.

Всех солдат, которым нечего было делать в городе, я вывел наружу. Комплекс казарм имел снова свет, воду и накрытую крышу. Восстанавливался вокзал, через 4 недели он имел новый водопровод с питьевой водой. Закладывался строго контролируемый военный госпиталь по предотвращению эпидемий. Уже через несколько дней в цитадели были схвачены последние советские солдаты[463]. Офицеру и его солдатам было обещано, что они смогут спокойно есть, пить, курить до тех пор, пока не будут вывезены.

Больше нигде не стреляли. Снова виднелись веселые лица. Партизан больше не было. Можно было передвигаться без оружия. Установились спокойствие и безопасность. Некоторую озабоченность вызывал еще госпиталь для военнопленных в казарменном комплексе. Там находилось от 1000 до 2000 пациентов, о которых заботились немецкие и русские врачи, а также русские медсестры. Несмотря на то что здания и сараи были обнесены колючей проволокой, к ним можно было пройти почти всюду. Охрана патрулирующими пожилыми солдатами охраны тыла была абсолютно недостаточной, в особенности ночью. Однако «советы» там так хорошо себя чувствовали, что о побеге никто и не думал. Бегство случалось только в том случае, если люди выздоравливали и должны были вывозиться. Об этом им нельзя было говорить заранее.

Источник: ВА–МА ZA 1 1406 «Kommandant von Brest–Litowsk».

№ 129. Предварительный вариант плана–графика осмотра Брестской крепости германско–итальянской делегацией.

Командование армии 4, штаб–квартира армии 7.8.1941

Ia.Nr.2825/41 geh.

Касательно: экскурсия иностранных офицеров в цитадели Брест–Литовска 15.8.41.

Группе армий «Центр».

1) В приложении представляется в трех экземплярах план–график для проведения осмотра 15.8.

Прошу 1 экземпляр, как условлено, передать дальше полковнику i.Gr. Шмундту[464], который попросил об этом.

2) Господин командующий с согласия господина командующего группой армий и с разрешения господина командующего сухопутными войсками с 7.8. (включительно) по 12.8. (включительно) берет отпуск для пребывания в Берлине и Bohne около Ратенова. Возвращение в Брест–Литовск к 13.8, вечером.

3) Начальник штаба 4–й армии, начиная с 18.00 ч. 12.8., находится в Брест–Литовске для подготовки к встрече иностранных офицеров (доступен через главную военную комендатуру Брест–Литовска).

От командования армии Начальник штаба объединения: Подпись (Блюментритт)

1 приложение (в 3 экз.).

А.О.К.4 A.H.Qu.,7.8.1941.

Iа

План–график осмотра цитадели Брест–Литовска иностранными

офицерами

9.10. Приземление на аэродроме Тересполя.

Рапорт командующего 4–й армией генерал–фельдмаршала фон Клюге.

9.20—9.35. Короткий доклад генерал–фельдмаршала фон Клюге при помощи стенных карт:

a) о тактическом составе сил для штурма цитадели,

b) об использовании артиллерии и плане огня, включая орудия «Карл».

Доклад фельдмаршала Кессельринга об использовании военной авиации.

9.40—10.15 поездка от аэродрома Тересполя через Тересполь к входу в цитадель.

a) Во время поездки короткое указание на трудность артиллерийского наблюдения и необходимость позволять артиллерийским наблюдателям сопровождать передовые подразделения пехоты.

b) Короткий перерыв поездки для осмотра орудий «Карл». Короткий комментарий офицера.

10.20—11.40 поездка и прогулка по цитадели по специальному плану.

Короткие доклады и описания от 5 до (самое большее) 10 минут будут делаться на месте наиболее заслуженными военнослужащими 45–й дивизии, а именно:

a) офицером пехоты о пехотном бое,

b) артиллерийским офицером о подробностях и действии различных артиллерийских боевых средств,

c) саперным офицером о строении казематов и подземных пустот и одиночной борьбе штурмовых групп саперов.

В дальнейшем молодой офицер и унтер–офицер, отличившиеся своими особенно смелыми действиями, должны очень коротко (5 минут) рассказать о своих боевых переживаниях.

Эти краткие отчеты проходят каждый раз на том месте или в боевом объекте, где произошло боевое столкновение.

11.40. Выезд из цитадели через Тересполь к аэродрому Тересполя.

12.00. Крайнее время прибытия на аэродром.

12.00—12.30. Завтрак из походной кухни.

От командования армии Начальник штаба объединения Подпись (Блюментритт)

Источник: ВА–МА RH 20—4 192.

№ 130. Материалы обсуждения по уточнению плана–графика,

а также различных аспектов осмотра Брестской крепости германско–итальянской делегацией.

Совещание 25.8, 9.00 ч.

Участники встречи:

4 офицера — 1 унтер–офицер 45–й дивизии.

Представитель главной полевой комендатуры.

Представитель полицейского округа (служба безопасности).

Комендант цитадели.

Военный комендант вокзала.

Офицер связи ОКВ z.St[465], Блюментритт.

2) Обсуждение характера визита и экскурсии 25.8.

Цель: передать впечатление о тяжести борьбы за цитадель, боевом духе немецких подразделений и надежности немецкого оружия.

Ведущий генерал–фельдмаршал фон Клюге.

3) Последовательность прибытия гостей:

в течение всей первой половины дня.

4) Обсуждение плана–графика:

a) 9.10 ч. Прибытие самолетов.

Рапорты командующего группой армий «Центр» генерал–фельдмаршала фон Бока, командующего А.О.К.4 генерал–фельдмаршала фон Клюге, командующего 2–м воздушным флотом генерал–фельдмаршала Кессельринга.

b) 9.20—9.35 ч. Доклад генерал–фельдмаршала фон Клюге.

9.35—9.40 ч. Доклад генерал–фельдмаршала Кессельринга.

9.40. Посадка в автомобили (см. Приложение 1).

9.45—10.15 ч. Поездка от аэродрома Тересполя через Тересполь ко входу в Цитадель и т.д.

10.20—11.40 ч. Поездка и прогулка в цитадели по особому плану.

На месте будут сделаны короткие доклады и описания от 5 до (самое большее) 10 минут особо заслуженных военнослужащих 45–й дивизии, а именно:

a) офицером пехоты о пехотной борьбе,

b) артиллерийским офицером о подробностях и действии различных артиллерийских средств,

c) саперным офицером о строении казематов и подземных пустот и одиночной борьбе штурмовых групп саперов. В дальнейшем молодой офицер и унтер–офицер, особо отличившиеся своими смелыми действиями, должны очень коротко (5 минут) сообщить о своих боевых переживаниях.

Эти выступления делаются каждый раз на том месте или в объекте боя, где произошло описываемое действие.

11.40 ч. Обратный проезд из цитадели через Тересполь к аэродрому Тересполя.

12.00 ч. Крайнее время прибытия на аэродром.

12.00—12.30 ч. Завтрак из походной кухни.

5) Нельзя упоминать:

a) Шестиствольный миномет[466].

b) Метательный аппарат[467].

c) 1800 кг бомбы.

d) Подробности орудия «Карл».

6) Мероприятия по охране:

a) Аэродром.

b) Поездка от аэродрома вплоть до цитадели.

c) В цитадели.