Декстер мёртв Линдсей Джеффри

Глава 16

Несколько минут после ухода фэбээровцев я так и сидел на засаленном старом диванчике в вестибюле гостиницы и, измотанный до изнеможения, бесцельно моргал. Каких-то несколько часов назад я еле стоял на ногах оттого, что столько всего пережил за день, но только теперь я понял, что значит «столько всего пережить». Именно это я и сделал – пережил «столько всего»: сначала бомба взорвала единственное мое средство передвижения, потом Андерсон надо мной поиздевался… И все на мою несчастную голову. Еще чуть-чуть, и я, того гляди, уверую в бога – мстительного, злого задиру, который шпыняет невинных. Да, в такого бога я поверить могу. По крайней мере это объяснило бы до странности ужасные события последних дней.

Я задумался о последнем из них. Бомба. Вопреки всему, что я наговорил федералам – мол, случайность, – я, конечно, в это не верил. Слишком много у меня врагов – сложно списать все на случай. Только чьих это рук дело? Не так уж сложно догадаться.

Дебз я исключил сразу. Она слишком заморачивается по поводу закона и бюрократии, чтобы решиться на столь грязную работенку. Андерсон, в свою очередь, взорвать меня бы не погнушался, только вот разобраться с проводками на бомбе ему не хватит мозгов. Тем более сейчас он пытается засадить меня за решетку, подделывая документы. А если исключить Андерсона, то, сомнений не остается, во всем виноват бывший работодатель Брайана Рауль со своей шайкой. Вопрос только в том, как они меня нашли?

Чем больше я ломал над ним голову, тем важнее он мне казался. Меньше всего мне хотелось, чтобы они снова меня нашли. В следующий раз, можно не сомневаться, они закончат начатое.

Ну ладно. Сейчас важнее рассказать Брайану о случившемся. Вполне возможно, что на него люди Рауля тоже выйдут в ближайшее время, поэтому не стоит терять ни минуты. Брайан все-таки единственный, кто остался на моей стороне, не считая офицера Пух, которую к этому списку причислить можно с большой натяжкой.

Я потянулся в карман за телефоном, но там его, конечно, не было. Каким-то волшебным образом вместо него у меня в кармане оказалась картонная карточка, на которой киноварью был написан личный номер Кронауэра, доступный для меня двадцать четыре часа в сутки.

Бомба в машине и превышение должностных полномочий со стороны полиции – дело серьезное, вероятно, Кронауэр захотел бы об этом знать. Только звонить мне неоткуда. У меня и рубашки-то нет.

И то и другое мне грозило только в том случае, если я доплетусь из гостиничного вестибюля до собственного номера. Теперь этот путь мне казался особенно длинным, но другого выхода не было.

В общем, измученный, побитый и раненый, я встал с дряхлого дивана и поплелся к дверям, а оттуда вниз по дорожке к своему номеру.

Правда, как выяснилось, он уже перестал быть моим. Полицейский вежливо, но твердо сообщил мне, что заходить в комнату запрещено до тех пор, пока судмедэксперты не закончат работать. И телефон забрать тоже нельзя.

Я был слишком изнеможен, чтобы спорить, поэтому просто несколько раз гневно моргнул в ответ, но тщетно. В моргание гнева особенно не вложишь.

Ну и что теперь? Идти мне было некуда, разве что вернуться на заднее сиденье машины Андерсона или жуткий диванчик в вестибюле… Хотите верьте, хотите нет, но диванчик был такой неудобный, старый и засаленный, что я не сразу его выбрал. Нет, каким бы древним образчиком мебели он ни был, по крайней мере он никак не связан с Андерсоном. И я пошел обратно в вестибюль.

Пока шел, я пытался придумать, как же можно позвонить Брайану без мобильника. Если подумать, то это, конечно, глупо, но в свою защиту замечу, что сотовые телефоны стали для нас столь неотъемлемым средоточием всех жизненно важных действий, что мы не можем представить жизнь без них. Без мобильников, наших лучших друзей, мы как без рук. Не можем никому написать, проверить погоду, рейтинги акций, узнать, где мы и как отсюда выбраться, платить по счетам, планировать встречи, заказывать авиабилеты – вообще ничего. Мобильные телефоны управляют всеми сферами наших жизней. А еще, если вдруг надо кому-то позвонить, мы можем сделать и это. Они заменили целую кучу других приспособлений, поэтому жизнь без них была бы крайне неудобной.

Так вот. Только дойдя до вестибюля и позволив древнему дивану захватить меня в свой плен, я придумал совершенно иной способ связаться с Брайаном. Ладно, если честно, я не совсем придумал его… Именно в этот миг зазвонил городской телефон. Я обернулся на звук и заметил на столе старый аппарат. «Ага! – подумал я. – Я знаю, как использовать эту штуковину».

Старый аппарат трезвонил целую минуту, но отвечать никто не собирался. Старик хозяин куда-то исчез, а его старуха мелькала в подсобке, как-то уж очень энергично раскачиваясь в кресле-качалке. Спешить к телефону она не собиралась, поэтому, дождавшись, когда он умолкнет, я встал и пошел к нему.

Память у меня прекрасная, поэтому я не сомневался, что помню номер Брайана, и уверенно его набрал. Послышались гудки, а затем мягкий и сонный незнакомый голос ответил:

– Да?

– Извините, – заговорил я, собираясь с мыслями. – Это ковровая лавка братьев Ярому?

После секундной паузы мне ответил другой, но уже знакомый голос.

– Братец. – Это был Брайан. – Я не узнал номер. Откуда ты звонишь?

– Из гостиницы, – ответил я. – Мой телефон у судмедэкспертов.

– Правда? И почему же?

Я вкратце рассказал, что случилось. Брайан шумно выдохнул:

– Этого-то я и боялся.

На мгновение я потерял дар речи. Боялся? В смысле, он знал, что может случиться нечто подобное, но не предупредил меня?

– Неужели? – сказал я наконец.

– Я же звонил, помнишь? – В голосе его, конечно, не слышалось ни нотки вины. – Но ты нажаловался, что устал.

Пускай в его словах и была доля правды, но я все равно так рассердился, что даже не исправил его «нажаловался» на «пожаловался».

– Ладно, – вздохнул я. – И что ты хотел мне сказать?

– Меня предостерегли, что некий приспешник Рауля приехал в город.

– Приспешник. – Я вспомнил историю о войне между Раулем и его заклятым врагом Санто Рохо, про которую мне рассказывал Брайан. – Может, это тот человек, который подорвал Красного Святого?

– Он самый. – Брайан обрадовался, что я запомнил имена.

– И когда ты собирался рассказать мне эти волшебные новости?

– По правде сказать, я решил, что до обеда это терпит. Думал, что я их цель.

– Очевидно, ты ошибался.

– Судя по всему, – с неуместной веселостью согласился Брайан.

Несколько мгновений я стоял с закрытыми глазами, позволив усталости опеленать меня.

– Я хочу поскорее отсюда убраться, – сказал я. – А машина моя никуда меня не отвезет. Ты можешь за мной приехать?

– Ну… – протянул Брайан. – Сейчас это не самая лучшая затея. За тобой наверняка следят и надеются, что я приеду.

Он был прав. Как бы эгоистично это ни звучало и как бы ни противоречило моим планам, я вынужден был согласиться, что ему неразумно за мной приезжать. Люди Рауля скорее всего у меня на хвосте.

– Пожалуй, ты прав, – согласился я.

– Да, – отозвался Брайан. – Но меня это мучает. Каким образом они вышли на тебя первыми? Есть предположения?

– Брайан, меня только что чуть не подорвали, изрешетили стеклом и ударили по лицу… Я устал. Нет у меня сейчас предположений.

– Ох, конечно, несчастный ты мой. – Голос его сочился притворным сочувствием и звучал уж больно весело. – Поспи. И позвони мне, как встанешь. – И он отключился, не дав мне попрощаться.

Наверное, решил, что на прощание я скажу пару недобрых словечек, ведь все-таки любой здравомыслящий человек согласился бы, что виноват во всем Брайан. Возможно, я бы и высказался начистоту, но он лишил меня и этой отрады. Я положил трубку старого телефона на выемку в аппарате, любуясь тем, как безупречно они друг друга дополняют. Можете сколь угодно занудствовать о современных технологиях, но раньше умели делать по-настоящему надежные вещи.

Продолжая глядеть на телефон, я вдруг вспомнил о Кронауэре. Достал его визитку из кармана, аккуратно расправил помятый уголок, снова поднял трубку и набрал номер. Кронауэр ответил после второго гудка. Только заговорил он почему-то на испанском с чудесным мексико-испанским акцентом:

– Se hace?[44]

На секунду я решил, будто что-то не так с телефоном, с которого я звоню, и у Кронауэра отобразился неправильный номер. Но потом понял, что аппарат совсем древний и, вероятно, как и у Брайана, номер у Кронауэра просто не определился.

– Это Декстер Морган. Я звоню из своей гостиницы.

Мгновение Кронауэр растерянно молчал, чего с ним раньше никогда не случалось. А потом наконец произнес:

– О… А-а… Ну как вы там?

– Как-то не очень, – признался я. – Мою машину взорвала громадная бомба.

– Что?! Я полагаю, вас там в это время не было?

– Нет. Иначе не был бы таким живым.

– Разумеется. – По какой-то причине сейчас Кронауэр говорил не так складно, как обычно. Возможно, дело было в позднем часе. – Что ж, полиция уже приехала?

– Да, – подтвердил я. – И ФБР. Причем полицию представляет не кто иной, как детектив Андерсон.

– А-а… Тот самый, что вечно строит вам козни?

– Он самый. Уже успел обвинить меня в том, что я взорвал собственную машину, и отвесил мне пощечину. Со всей силы.

– Свидетели есть? – спросил Кронауэр уже бодрее.

– Другой коп. Патрульный. Офицер Пух. Мелани Пух.

– Черт, жаль. Коп никогда не согласится давать показания против другого копа.

– Она может, – заметил я. – Федералам уже все рассказала.

– Неужели? – удивился Кронауэр. – Ну что ж. Тогда, наверно, сможем зацепиться. Особенно если показания дадут агенты ФБР. О, кстати, они-то не считают, что это вы взорвали собственную машину?

– Вроде нет.

Кронауэр хохотнул:

– Хорошо, очень хорошо. Можете не верить, но это очень большой прорыв!

– Сейчас мне почему-то так не кажется, – признался я.

– Это пока. Завтра история с бомбой прогремит в новостях, и все узнают, что вы были целью преступников. Нет, право, это превосходно. Мы сможем выбить из общественности сочувствие. Это станет поворотной точкой в вашем деле.

– Неужели, – буркнул я.

– Совершенно точно. Не обманывайтесь, мистер Морган. Приговоры в девяти из десяти случаев выносят СМИ, задолго до того, как начнется судебное разбирательство. А если мы выстрелим с подобной новостью… Не люблю повторяться, но это и в самом деле большой прорыв.

– Что ж, хорошо. – Я не стал с ним спорить. А потом, несмотря на то что с Кронауэром я обычно старался держаться прилично, вдруг почувствовал смертельную усталость и громко зевнул. – Прошу прощения.

– Ничего страшного, вы, должно быть, устали, – быстро отозвался он. – Идите отдохните, поговорим утром. А, и кстати, – сказал он непринужденно, – где вы будете ночевать?

– Пока не знаю. Найду какую-нибудь гостиницу.

– Разумеется. – Тон его снова стал деловым. – Выспитесь и позвоните мне завтра.

– Хорошо.

– Спокойной ночи, – весело пожелал адвокат и повесил трубку.

Совет Кронауэра звучал превосходно. Выспаться. Мечта об этом уже казалась мне несбыточной. Сон стал сродни чему-то мифическому, что доступно лишь героям эпических саг. Он стал моим Белым китом[45]. Но я еще не настолько устал, чтобы спать прямо здесь, в вестибюле, окруженный Андерсоном, безумными мафиози и пыльными, побитыми плесенью шторами. Легкого отдыха мне было недостаточно, к тому же снова оказаться на сальном диване я бы не рискнул. Иного выхода у меня не было: я покинул вестибюль, дошел до своего бывшего номера и стал снаружи, неловко дожидаясь, когда судмедэксперты уйдут восвояси. После я зашел в комнату, надел рубашку, собрал свои пожитки и, добравшись наконец до сотового телефона, вызвал такси.

Глава 17

К тому времени, как приехало мое такси, я с помощью мобильного нашел себе новую гостиницу всего в нескольких милях от этой. Но уже, называя адрес водителю, я в последнюю секунду передумал и, решив перестраховаться, велел везти меня в аэропорт. Это означало, что мы еще битый час проколесим по городу, но по крайней мере приспешники Рауля меня не найдут. Оказавшись же в аэропорту, я решил еще больше запутать следы и некоторое время просто ходил, пытаясь обнаружить «хвост». Потом я дважды покатался на поезде вокруг аэропорта, пару раз сойдя на случайных остановках и убедившись, что за мной не следят, и в конце концов сел на автобус и поехал до отеля в Корал-Гейблс, откуда поймал еще одно такси и помчался прямиком в крошечную гостиницу в Хомстеде. Там, еле живой, я, шатаясь, поднялся на третий этаж и рухнул на кровать прямо в одежде.

Последней моей мыслью было, что кровать мне наконец-то попалась жесткая… а потом я моргнул, и часы на прикроватной тумбочке сообщили, что еще без семи минут двенадцать. Быть такого не может! Когда я лег на кровать, было далеко за полночь, отчего же сейчас время повернулось вспять?

Я вновь закрыл глаза и попытался сообразить, как такое может быть, но это оказалось непросто. На секунду мне подумалось, что, пока я спал, время текло назад и дошло до того момента, когда я в эту комнату еще не пришел. Несколько приятных минут я провел, размышляя, что скажу второму себе, который вот-вот войдет в номер. Но потом я открыл глаза и под тяжелыми шторами на окнах заметил просвет. Ага, значит, уже день. Я проспал всю ночь и все утро. Солнце уже взошло. Это все объясняет.

И все-таки какая жалость. Я уже было понадеялся поговорить с самым интересным собеседником, которого довелось бы мне встретить в жизни, – с самим собой!

Я перевернулся на кровати и сел. Все болело. Тело одеревенело, как будто я десять раундов дрался с чемпионом в тяжелом весе. В смысле, с кем-то одним (их в последнее время развелось уж больно много). Хотя, черт его знает, может, и со всеми по очереди. Плюс ко всему каждая осколочная ранка нестерпимо жгла, в висках пульсировало, челюсть болела от Андерсоновой пощечины, и в левой стопе что-то защемило.

Я усиленно пытался приободрить себя мыслями, но кроме «я жив!» ничего хорошего в голову не приходило. Да и эта мысль не особо радовала.

Я опять глянул на часы. Без трех минут двенадцать. Хорошо уже то, что время идет вперед, как ему и полагается. Я осторожно поднялся с кровати. Было так больно, что с минуту я просто стоял, надеясь, что кровообращение утихомирит боль. Вскоре нога у меня почти перестала болеть, правда, в остальном ничего не изменилось. Ладно, а ведь в самом деле – хорошо, что я жив. Оставаться в живых все-таки дело не самое простое.

Я бы похлопал себя по спинке за хорошо проделанную работу, но решил не испытывать свое занемевшее тело.

На столе я заметил маленький электрический кофейник. А вот это уже другое дело! Как только кофе забурлил и первый ароматный дымок достиг моего носа, мозг мой вдруг очнулся, и я вспомнил слова Кронауэра: «Завтра история с бомбой прогремит в новостях». Я в очередной раз поглядел на часы. Одна минута первого.

Майами, должен заметить, к счастью – или сожалению (зависит от вашего взгляда на мир), – имеет особенно активные новостные агентства, которые как раз заступают в полдень. Я включил телевизор, стоявший возле кофейника, и, пощелкав по каналам, выбрал журналистку с лучшей прической.

Судя по громкости звука, предыдущий постоялец этого номера был почти глухим. Я поспешил понизить звук, а блондинка-ведущая тем временем как раз говорила:

– …Власти считают взрыв покушением на убийство вот этого человека…

На экране рядом с ней появилась не самая лестная моя фотография.

– …Декстера Моргана, который недавно был арестован за тройное убийство и сексуальное домогательство к несовершеннолетней падчерице. – Конечно, раз речь идет о педофилии, она просто обязана была сказать это обвинительным тоном. Ну и ладно, все равно приятно и необычно видеть себя по телевизору, хоть и фотография не самая моя удачная. Что ж, как говорится, если сам себя не полюбишь, то никто не полюбит. Некоторое время я просто разглядывал свое лицо, отчего прослушал репортаж. Блондинка же в это время продолжала:

– …Хорошо известный адвокат по уголовным делам Фрэнк Кронауэр, который сообщил нашему коллеге, Мэтту Ларедо, что его клиент совершенно не виновен и до сих пор подвергается нападкам со стороны полиции.

На экране возникло видео с Фрэнком Кронауэром крупным планом. Он выглядел намного лучше меня на том фото. Признаться, не просто лучше, восхитительно: выражение сердитое, но сдержанное, лицо умное и располагающее к себе; волосы аккуратно уложены, что особенно важно на телевидении.

– Нет никаких сомнений в том, что обвинения, выдвигаемые против мистера Моргана, ложны, – говорил он. – Доказательства были сфабрикованы с самого начала. Моего клиента не просто обвинили в том, чего он не совершал, но и без каких бы то ни было оснований незаконно продержали в изоляторе! Кроме того, один полицейский отделения Майами-Дейд нанес ему телесные повреждения.

Тут камера переключилась на журналиста Мэтта Ларедо – молодого человека с чудесными каштановыми волосами и очень серьезным взглядом.

– Мистер Кронауэр, – заговорил паренек красивым тенором, – вы хотите сказать, что на вашего клиента напал полицейский?

И снова в кадре Кронауэр.

– Вчера вечером до встречи с полицией он был в полном порядке, а вернулся с огромным синяком на лице. – Губы его искривились в многозначительной улыбке, восьмой по счету в списке поддельных улыбок. Меня охватил такой восторг, что я едва не пропустил мимо ушей его следующие слова: – Уверен, полиция скажет, что он сам себя ударил. Но в этот раз у меня есть свидетель, видевший это собственными глазами. Виноват во всем тот самый съехавший с катушек коп, который ранее угрожал моему клиенту.

Мэтт Ларедо поспешил вмешаться:

– Где же ваш клиент сейчас? Мы можем с ним поговорить?

Кронауэр снисходительно на него взглянул.

– Разумеется, нет. Мистер Морган опасается за свою жизнь и предпочитает на публике не появляться, и я его опасения разделяю. – Кронауэр, для большего драматического эффекта, выдержал паузу. – Ему угрожает. Полицейский. А еще кто-то… кто-то взорвал его машину.

Мэтт Ларедо с делано изумленным выражением покачал головой. Классная прическа и отличные актерские способности: он сделает хорошую карьеру на ТВ, это точно.

– Мистер Кронауэр, вы хотите сказать, что это бомба – дело рук полицейского?

Кронауэр скорчил такую первоклассную гримасу, что без труда обошел Ларедо в мастерстве: смесь циничной насмешки с отвращением и праведным гневом.

– Сами делайте выводы, – сказал он мрачно. – Я обвинять никого не берусь. Но угрозы имели место, как и взрыв бомбы. А для кое-кого из полицейского департамента будет очень выгодно, если Декстер Морган не сможет давать против них показания.

На экране снова возник Мэтт Ларедо, стоявший на фоне обгоревших развалин моей последней гостиницы и остова взорванной машины.

– Анита, судя по всему, однозначная история тройного убийства превращается в дело грандиозного масштаба, в котором замешаны коррумпированные полицейские. Возникает вопрос: как далеко это зайдет? И как же теперь доверять полицейским? Даже если не брать в расчет слова Фрэнка Кронауэра, вопросов остается немерено… – Три долгих секунды Мэтт Ларедо серьезно смотрел в камеру, а потом на экране вновь появилась суетливая блондинка в студии.

– Спасибо, Мэтт. Хочу напомнить, что на данный момент в расследовании взрыва уже участвуют федеральные органы, хотя о терроризме пока речи не идет. Похоже, ФБР тоже не доверяет полиции Майами. – Картинка за спиной у ведущей сменилась на изображение дельфинов в воде, и она, едва выдержав паузу, продолжила говорить: – Еще одна трагедия коснулась берегов Южной Флориды: одиннадцать гринд[46] выбросило на сушу неподалеку от Эверглейдс-Сити. Дебби Шульц продолжит с места происшествия…

Даже глядя на Дебби Шульц, было сложно тревожиться о несчастной судьбе парочки гринд, когда у бедного Декстера дела в сто крат хуже. Я выключил телевизор. Жаль, а ведь у Дебби была чудесная прическа. Кто знает, может, я увидел бы, как ее волосы развеваются от легкого ветерка…

Ладно, лучше сам причешусь. К тому же кофе был готов. Потягивая его, я старался не злорадствовать, но пару раз все равно ухмыльнулся. Кронауэр прекрасно выступил. Он стоил каждого пенни, которого я ему не платил.

О чем тут говорить – после его слов я и сам решил, что я бедная-несчастная жертва злых и продажных копов. Нет, в этом случае именно так и было, но, если бы не Кронауэр, сам я никогда не посмел бы предложить подобную тактику защиты.

Вскоре кофе сделал свое дело, и я почти пришел в себя. Тут запиликал мой телефон. Я глянул на экран – «Винс Масука» – и принял звонок.

– Привет, Винс, – поздоровался я.

– Декстер, боже мой! Ты в порядке? – Он был на грани истерики. – В смысле, да, видимо, ты в порядке, раз… Но черт бы меня!.. Бомба! По новостям сказали… И ты там… В смысле, ты как? Цел?…

Словесный поток Винса был столь лихорадочен и агрессивен, что ощущение было такое, точно он набросился на меня физически. Я сообразил, что он тоже посмотрел новости.

– Со мной все хорошо, Винс, честное слово. Поцарапало немножко.

– О господи, но тебя могло убить!

– Да, в этом и был смысл, – заметил я, но Масука не дал мне договорить.

– Господи Иисусе, Декстер… Бомба? Они просто… В смысле… Кто способен так поступить?… В смысле, с тобой!..

– Не знаю, – ответил я. – Но теперь делом занимается ФБР. Его отобрали у Андерсона.

– Андерсона? – Масука встревожился сильнее. – Но… Андерсон же… – Он заговорил тише, почти зашептал. – Декстер, думаешь, это Андерсон?… В смысле… – И вдруг окончательно перешел на шепот: – Я тут выяснил, что он читает мою почту.

Всегда любопытно наблюдать за эмоциональной гибкостью тех людей, которые способны испытывать чувства. В эмоциональном плане Винс в этот раз исполнил поистине акробатические трюки: сначала охал, опасаясь за мою жизнь, а потом перешел к собственным проблемам на работе…

Но вернемся к тому, что он сказал. Андерсон? Читает почту?…

– Винс, это невозможно, – заметил я. – Андерсон-то и с мобильником своим совладать не может.

– Серьезно, Декстер. Я уверен на сто процентов. Я как-то отправил своей маме сообщение… Ну, сказал, что приеду к ней на Пасху. Так вот Андерсон вдруг подходит ко мне в этот же день и говорит, мол, с чего ты взял, что доживешь до Пасхи, а, Майсуко? – Масука замолчал и возмущенно добавил: – Он называет меня Майсукой! – Сказал он это так, точно хотел напомнить, что зовут его на самом деле не так.

– Хм, – нахмурился я. Звучало это действительно так, будто Андерсон читает его почту. – Видимо, ему помогает какой-то хакер.

– Наверно, но это может быть кто угодно, – посетовал Винс. – Декстер, это безумие какое-то. Все вдруг оказались замешаны в этой истории. Ну… ох… меня переполняет столько чувств!..

Мне показалось, что Винс вот-вот заплачет, и я решил, что не выдержу этого, поэтому поспешил его утешить:

– Скоро все закончится, Винс. Осталось совсем чуть-чуть. Подождать еще самую малость. Продержись еще пару дней.

– Дней?… Но, Декстер… Тут такое безумие…

Он продолжил изливать на меня потоки эмоций, но в конце концов я его успокоил. Сказал, что он хороший мальчик, все правильно сделал и с ним не случится ничего плохого. Он, как ни странно, мне поверил.

Потом я сообщил, что мне пора, пообещал позвонить ему позже и отложил телефон. От разговора затекла шея и разболелось ухо.

Н-да, Андерсон становится все большей проблемой, что и так довольно сложно представить. Если мы и правда живем в логичной и хорошо организованной Вселенной, разве это не слишком для одного человека – орда преступников, бомба в машине, а сверху еще и махинации Андерсона! Странная какая-то Вселенная. Это все равно что отрубить кому-то ноги, а потом крикнуть напоследок: «А еще ты урод!» Я на несколько минут задумался, что же делать с Андерсоном, но потом поймал себя на мысли, что просто фантазирую, придумывая изощренные способы расправы. Да, Андерсон – большая проблема, но не такая срочная, как все остальные. Сначала надо прожить еще хоть пару дней, а об Андерсоне буду беспокоиться позже. Я потянулся за телефоном и позвонил Брайану. Он ответил мгновенно, но вместо «привет» сказал:

– Первая полоса в «Джеральд», главный репортаж в новостях… Я уже подумал, что ты обо мне забудешь. Рад, что ты все же помнишь о тех, кто помог тебе стать знаменитым.

– У славы есть цена, – сказал я. – И фотография моя была жуткая.

– Точно, – согласился Брайан. – Но, к сожалению, и ее будет достаточно моим бывшим друзьям, чтобы тебя узнать.

– Не думаю, что им нужна помощь.

– Может, и нет. И может, не стоит говорить об этом по телефону. Давай где-нибудь встретимся.

– Я как раз проголодался.

– И почему я не удивлен?

– Только, наверно, надо выбрать другое место. И не потому, что мне надоели пончики.

– Есть предложения?

– Ну… – начал было я, но тут до меня дошло: – Брайан, я же без машины! Ты за мной заедешь?

– А где ты?

Я назвал ему адрес, и он пообещал приехать в течение получаса. Двадцать следующих минут я провел в душе, а потом встал перед зеркалом и принялся разглядывать свои ранки. Выглядели они неопасно, и некоторые даже начали заживать. Я вспомнил слова женщины-медика, сказавшей, что тело у меня как у пожарника в календаре, и окинул себя взглядом. Моя тюремная бледность еще не сошла, а живот оброс необязательным жирком. Я нахмурился, но тут же опомнился. О, Декстер, тщеславие вам имя!..[47]

Причесавшись и почистив зубы, я переоделся в новенькую одежду, купленную в супермаркете, и за пять минут до приезда Брайана спустился на крыльцо гостиницы. Рядом в большой урне из цемента росло полумертвое дерево, в земле которого валялись раздавленные сигаретные окурки.

Я как бы невзначай осмотрелся по сторонам, окинув взглядом парковку и улицу. Никого – только две птички на проводах. Я медленно двинулся вдоль улицы и дошел до конца здания, как будто просто жду машину и мне скучно. Там тоже огляделся. Никого. Дюжина пустых машин. Слишком поздно для выписки из гостиницы и слишком рано для новых заездов. В общем, мне повезло, и вокруг не было ни души.

Постояв возле урны еще с минуту, я заметил Брайана. Сегодня он приехал на зеленом джипе. Он остановился возле меня, и я забрался в салон.

– Доброе утро, брат, – поздоровался я.

– Уже не утро, и добрым-то его не назовешь, – вздохнул он в ответ. – Но ладно. Привет. – Мы медленно двинулись по улице, повернули вправо, а потом ускорились и, попетляв, поехали дальше.

– Неплохо придумано, – отметил я. – Все чисто.

– Вроде да, – пробормотал Брайан, поочередно глядя во все зеркала автомобиля. Потом он свернул еще на какую-то улицу, и, сделав небольшой крюк, выехал на шоссе ЮС-1. – Что ж. – Он чуть расслабился. – Куда пойдем есть?

– Куда-нибудь, где вкусно и недорого, – ответил я, и в эту секунду из-за угла вынырнула сетевая закусочная, в которой подают пироги. – Давай туда!

– Пироги? Чудесная мысль, – поддержал Брайан. – Я их обожаю.

Он свернул на стоянку перед зданием и один раз медленно объехал ее по кругу. Я решил, что осторожность лишней не бывает. Вскоре мы нашли свободное место в первом ряду, где машину будет видно из кафе, и, зайдя внутрь, уселись за столик у окна, откуда она прекрасно обозревалась.

Несмотря на жирок, который я обнаружил у себя сегодня утром, заказал я большой завтрак. Жирком займусь позже. Сегодня – живем! Хоть какой-то есть план.

Брайан заказал нечто под названием «Французский шелковый пирог» и чашку кофе. Пока мы ждали своих заказов, он вскинул бровь и спросил:

– Ну, есть предположения, как они могли тебя найти?

– Не особо, – признался я. – Но, полагаю, с машиной они отследили меня так же, как и с гостиницей. По кредитке.

Брайан с сомнением пожал плечами:

– Может быть. Но я использовал другую кредитку, когда платил за гостиницу. И другое имя. Значит, твое имя они узнали откуда-то еще. Уж точно не от меня.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

Я задумался, и, судя по выражению лица Брайана, он тоже. Где-то в глубине моего подсознания крутилась неясная мысль, но не успел я за нее ухватиться, как мой мобильник прервал меня веселой трелью. Я вытащил его и посмотрел на экран. Номер я узнал не сразу (поэтому чуть не сбросил звонок), но потом вдруг понял, что звонит Кронауэр.

– Мой адвокат, – пояснил я Брайану.

– Пожалуйста-пожалуйста, – махнул тот рукой.

– Мистер Морган, – сказал Кронауэр на том конце линии. – ФБР хочет задать вам парочку вопросов.

– О… – ответил я. Не самый гениальный ответ, но именно в эту секунду я вспомнил, что забыл связаться с федералами, как обещал. – Насколько, по вашему мнению, это опасно?

– Ничуть, – поспешил уверить меня Кронауэр. – Судя по всему, остались какие-то нерешенные вопросы. Бюрократия, и только. Займет не больше получаса. Кроме того, я буду рядом с вами.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – заметил я.

– Это часть моей работы, – ответил Кронауэр. – Давайте встретимся там через… хм, скажем, сорок пять минут?

– Да, давайте. И еще, мистер Кронауэр…

– М-м?

– Спасибо за чудесное выступление в новостях, – поблагодарил я, еле сдерживая восхищение в голосе.

Кронауэр усмехнулся.

– Я сыграл на этом журналюге как на скрипке. Проще простого. – На том конце линии послышался шорох бумаги и чей-то шепот. – Ох, прошу прощения, мне надо идти. Увидимся через сорок минут. – И с этими словами Кронауэр повесил трубку.

Брайан посмотрел на меня и вопросительно вскинул брови.

– Федералы хотят задать мне пару вопросов, – пояснил я.

– Ох, братцы. Звучит опасно.

– Не думаю. Вчера они показались мне вполне здравыми. Тем более Кронауэр будет рядом.

– Ну что ж, – кивнул Брайан. – Тогда, пожалуй, ладно. А у нас есть немного времени дожевать пироги?

– На пироги – всегда найдется, – заметил я.

Глава 18

Несмотря на мои громкие высказывания, прошло около пятидесяти пяти минут, прежде чем Брайан высадил меня на углу Второй авеню и Сто шестьдесят пятой улицы, через дорогу от оперативного штаба ФБР в Майами. Я был не против немного пройтись – перейти дорогу и спуститься вниз по улице. Брайан, разумеется, не собирался приближаться к этому гадюшнику ближе, чем то было строго необходимо.

Кронауэр ждал меня в вестибюле.

– Вот вы где! – воскликнул он вместо приветствия.

– Да, извините за опоздание, – сказал я. – Без машины приходится непросто.

Он кивнул:

– Майами – город большой, а инфраструктура здесь ни к черту. Нас уже ждут. – Он кивнул на стойку, за которой стояла женщина в синем деловом костюме. Она смотрела на нас с очень серьезным выражением, которое говорило, что она не секретарь, а агент.