Декстер мёртв Линдсей Джеффри
Женщина повела нас в конференц-зал на втором этаже, где уже ждали Рэвис и Блэнтон, два моих вчерашних друга. И конечно, по закону подлости, они были не одни. За дальним концом стола, откинувшись на стуле, сидел и самодовольно улыбался детектив Андерсон.
– О, чудесно, вы уже его арестовали, – заметил я.
Кронауэр еле слышно усмехнулся, но больше никому моя шутка смешной не показалась – особенно Андерсону, который сверкнул опасным взглядом. По крайней мере он меня понял.
– Мистер Морган, – заговорила агент Рэвис. – В интересах взаимодействия между правоохранительными структурами мы разрешили представителю полицейского управления в округе Майами-Дейд присутствовать на допросе.
– А вы в курсе, – тут же заговорил Кронауэр, – что данный офицер имеет неблагоприятную историю взаимодействия с моим клиентом? И кроме того, совершил в его отношении множество противоречивых и сомнительных действий.
– Детектив Андерсон здесь лишь в качестве наблюдателя, – пояснил Блэнтон.
Кронауэр бросил на меня вопросительный взгляд. Я пожал плечами, и он вновь повернулся к федералам:
– Раз так, я возражать не буду.
Рэвис и Блэнтон кивнули, и Кронауэр посмотрел на Андерсона. Тот отвернулся.
– Что ж, давайте начнем.
Блэнтон выдвинул стул и взглядом пригласил меня сесть. Я сел, Кронауэр занял место рядом, а федералы – напротив. Блэнтон открыл свою папку и уставился в нее, но первой заговорила Рэвис.
– Мистер Морган, вас когда-нибудь арестовывали за хранение запрещенных препаратов? – Говорила она очень серьезно, будто просила пьяного водителя показать права. Вопрос был настолько глупый, что застал меня врасплох. Не помогло и то, что Андерсон облокотился на стол и опять заухмылялся. Вновь обретя дар речи, я пробормотал:
– Арестовывали за… за что?
– Отвечайте просто «да» или «нет», мистер Морган, – сказал Блэнтон.
– Нет. Конечно, нет, – ответил я.
Андерсон покачал головой, словно его возмутила столь явная ложь. Однако Рэвис спокойно кивнула.
– Как долго вы употребляете запрещенные вещества? – Она сделала ударение на глагол.
– Какое это имеет отношение к делу? – усмехнулся Кронауэр. – В машине у моего клиента обнаружили бомбу, а не бонг[48]!
Две пары фэбээровских глаз переключились на Кронауэра, но он продолжал смотреть на них с невозмутимым весельем. Мне захотелось закинуть ноги на стол и закурить сигару.
– Нам кажется, самое прямое, – сказал Блэнтон.
– Неужели? – удивился Кронауэр. – Это как?
– Господин адвокат, – заговорила Рэвис, – мы полагаем, что бомба – дело рук известного наркотеррориста, – она серьезно кивнула. – А еще мы получили информацию о том, что мистер Морган перманентно употребляет наркотические вещества.
Кронауэр взглянул на Андерсона. Я последовал его примеру. Но Рэвис и Блэнтона это не смутило. Они продолжали смотреть перед собой, точно забыли о существовании детектива. Хотел бы и я о нем забыть…
– «Получили информацию», – протянул Кронауэр, пристально изучая Андерсона. – Можно полюбопытствовать, от кого?
Под обвинительным взглядом адвоката Андерсон заерзал на месте и даже раскраснелся. Сюда стоило приехать хотя бы ради этого зрелища.
– Это конфиденциальная информация, – ответил Блэнтон.
– Неужто? – Кронауэр снова повернулся к федералам: – Конфиденциальная, значит?
Блэнтону тоже стало не по себе, и они с Рэвис многозначительно переглянулись.
– Имя информатора мы предоставить не можем, – наконец заговорила Рэвис. – Но файл готовы показать.
Кронауэр кивнул:
– Тоже неплохо.
Блэнтон толкнул свою папку, и она, проскользив по столу, оказалась в руках у Кронауэра. Я глянул ему через плечо. Вверху страницы значились данные о выдаче вещдоков из полицейского хранилища. Здесь были отмечены все, кто получал доступ к тем или иным уликам. То была копия документа, на которой, помеченная желтым маркером, значилась запись с именем Декстера Моргана. Подпись была корявая и детская и походила на мою так же слабо, как какой-нибудь египетский иероглиф.
Кронауэр перевернул страницу. Теперь я увидел копию рапорта, в котором говорилось о пропаже из хранилища двух килограммов кокаина. Дата пропажи совпадала с датой прихода в хранилище некоего «Декстера Моргана».
– Ну да, кое-что это и правда доказывает, – заметил я и, помолчав, прибавил: – Что я супергерой.
Кронауэр вопросительно на меня глянул. Я ткнул пальцем в дату.
– В тот день я был все еще в изоляторе.
Кронауэр мне улыбнулся, а потом обратился к Рэвис:
– Это легко проверить.
– А что насчет подписи? – спросил Блэнтон.
– Жалкая подделка, – сказал я. – Почерк как у третьеклашки. – Я повернулся к Андерсону: – Скажите нам как единственный третьеклашка, детектив, вы всегда так коряво пишете?
Кронауэр прочистил горло, пытаясь то ли сдержать смех, то ли просто прокашляться.
– Агент Рэвис, мой клиент считает, что это не его подпись.
Рэвис кивнула и протянула руку:
– Можно взглянуть на ваши права, мистер Морган?
Я покосился на Кронауэра, и он кивнул.
– Конечно. – Я вынул бумажник и передал права Рэвис.
Кронауэр пульнул папкой обратно в Блэнтона. Тот поймал ее, и они с Рэвис на мгновение сгорбились над бумагами, сравнивая мою подпись с чужими каракулями.
Времени им понадобилось немного. Я всегда гордился своим почерком: писал аккуратно, ровно и разборчиво, чтобы прочитать мог любой, кто умеет. Подделанная подпись была явно оставлена другой рукой, так что даже такой олух, как Андерсон, должен был это заметить. Не говоря уж о двух федералах, которые олухами не были даже частично. Спустя несколько секунд Рэвис вернула мне права.
– Не та подпись? – уточнил Кронауэр.
– Скорее всего, нет, – признала Рэвис.
– Он ее поменял! – воскликнул Андерсон.
– Детектив, – предостерегающе произнесла Рэвис.
– Он специально подделал подпись, это же очевидно! – продолжал детектив.
Блэнтон встал. Потом подошел к дальнему концу стола и с холодным раздражением навис над Андерсоном. Тот поглядел на агента в ответ, будто хотел что-то выпалить. Но Блэнтон нагнулся совсем близко к нему.
– Мы же договорились, – сказал он мягко, – что вы будете просто наблюдать. – Он поднял палец, и Андерсон дернулся. – Не болтать. А наблюдать.
Андерсон открыл было рот, но передумал. Блэнтон кивнул и вернулся на свое место. Затем сел, глянул на Рэвис, и оба агента повернулись ко мне.
– Спасибо за вашу помощь, мистер Морган, мистер Кронауэр. – Рэвис кивнула: – Можете идти.
Кронауэр поднялся и вежливо ответил:
– Спасибо вам, агент Рэвис. Агент Блэнтон. – Потом глянул на меня. – Мистер Морган? – И направился к дверям.
Я встал следом. Мне тоже хотелось сказать федералам что-нибудь вежливое, но все, что приходило в голову, звучало фальшиво. Поэтому я просто кивнул и пошел к выходу. Но Андерсон поймал меня у самых дверей, загородив проход своей тушей.
– Это еще не конец, мудачьё, – почти ласково сказал он.
– Пока вы на свободе – нет, – парировал я. – Наркотики? Серьезно, детектив? Это все, на что вы способны?
Он продолжал испепелять меня взглядом, видимо, надеясь, что я растаю. Но я стоял твердо, и после долгой паузы Андерсон сдался.
– Это еще не конец, – повторил он и шагнул в сторону.
Я вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Кронауэр ждал меня снаружи в компании все той же молодой и серьезной женщины в костюме, что сопровождала нас до этого.
– Мне начинает казаться, что детектив Андерсон от вас не в восторге, – заметил Кронауэр.
– Да? С чего вы взяли?
Кронауэр посмеялся, а потом обратился к женщине:
– Агент?
Она уже с легким нетерпением ждала, когда проводит нас в вестибюль и поскорее от нас избавится. Так она и поступила, не тратя своего драгоценного времени на пустую болтовню. Шла она так быстро, что только внизу я вспомнил, что хотел спросить.
– М-м… агент?
Она безучастно на меня взглянула.
– Да?
– Где здесь можно поймать такси? У меня нет машины.
– О! – воскликнул Кронауэр, прежде чем агент успела ответить. – Господи, конечно, у вас нет машины! Я без проблем подброшу вас до гостиницы.
– Очень любезно с вашей стороны. Надеюсь, я не помешаю вашим планам?
– Ничуть, ничуть, пойдемте, – на удивление энергично заговорил Кронауэр.
Он взял меня за локоть и повел к выходу, оставив молодого агента в одиночестве.
– Моя машина вон там, – пояснил Кронауэр, ведя меня к скромному серому седану с буквой «Б» на каждом диске. И только оказавшись в салоне, обитом тонкой кожей, с приборной панелью из дорогого дерева, я понял, что «Б» значит «бентли». Я скользнул на сиденье, отдававшее сладковатым ароматом, и попытался не запачкать салон своей одеждой или нечистыми мыслями.
Кронауэр уселся за руль и завел двигатель. Тот тут же заурчал, как огромная кошка.
– Так, а где вы остановились? – поинтересовался Кронауэр.
Я сказал ему адрес и название гостиницы, и автомобиль покатил по шоссе И-95 на юг. В салоне было так тихо, что я боялся даже кашлянуть. Несколько минут мы ехали в тишине, а потом Кронауэр сказал:
– Надеюсь, вы поняли, что все хорошо. Очень хорошо.
– Да. За исключением бомбы.
– Нет-нет, это-то и самое лучшее, – заметил Кронауэр вполне серьезно. – Бомба помогла вам добиться сочувствия, мистер Морган. Журналюги-ищейки уже полагают, что вы невиновны.
– Я и правда невиновен, – заметил я. Кронауэр лишь кивнул с непроницаемым видом. – Наверно, все ваши клиенты так говорят.
– Не все, – тихо посмеялся адвокат. – Бывали и те, кто очень гордился своими свершениями.
– Наверно, в таких случаях вам приходится непросто.
– О, ничуть. Что я знаю и во что верю – не важно. Важно, во что верит суд. А в вашем деле в этом плане нам стало чуточку легче. В любом случае я очень удивлюсь, если дело дойдет до фактического разбирательства. – Кронауэр дернул головой и глянул на меня так, точно я его чем-то напугал. – В том смысле, что, может, обвинения с вас снимут раньше.
– О, было бы прекрасно.
Адвокат вновь перевел взгляд на шоссе, оставив меня гадать, отчего он так вздрогнул. В остальном дорога до гостиницы была спокойной. «Бентли» с удивительной плавностью мчался по асфальту; остаток пути, к моему удовольствию, мы провели в тишине. Обычно, когда едешь с кем-то в машине, даже малознакомым, приходится говорить о футболе, политике или сексе – но ничего из перечисленного меня не интересует. Конечно, моя человеческая сторона знает кое-что по каждой из этих тем, но все-таки приятно не выжимать из себя глупых замечаний о том, что «у “Дельфинов”[49] теперь атака никакая, не то что в две тысячи восьмом!».
Минут двадцать спустя Кронауэр остановился на парковке перед моей гостиницей. Когда мы остановились у двери, я выглянул в окно, гадая, сколько времени еще здесь пробуду, прежде чем мне придется снова переезжать. Я рассчитывал хотя бы на пару ночей: кровать здесь была гораздо удобнее предыдущих, и я намеревался хорошенько на ней выспаться.
– Что ж, это место хотя бы выглядит прилично. – Кронауэр любезно улыбнулся. – Надеюсь, комната ничего. Вы ведь не на первом этаже?
– На третьем с чудесным видом на помойку, – усмехнулся я.
– Вот и чудно. Напомните-ка, какой у вас номер? Мне нужно будет прислать вам кое-какие документы.
– Триста семнадцать.
– Хорошо. Это, конечно, непросто, но постарайтесь никуда не выходить. Не стоит мелькать перед репортерами.
– Знаю, – сказал я. Формально говоря, это не было согласием, к тому же сдерживать обещание я не собирался.
– Не болтайте ни с кем из прессы, это главное.
– Не буду. – А вот этого я действительно намеревался избежать.
– Ну ладно. – Кронауэр нажал на кнопку, и дверь с моей стороны щелкнула.
Я открыл ее.
– Спасибо, мистер Кронауэр, – сказал я. – За все.
– О, благодарить меня еще рано, – отмахнулся адвокат.
Я выбрался из роскошного «бентли», и еще до того, как я вошел в гостиницу, машина бесшумно растворилась в темноте.
Глава 19
Часы у меня в номере показывали только без двадцати пять. Не может быть! Я умудрился переделать кучу дел за такое короткое время. От радости у меня проснулся волчий аппетит – жаль, что рядом с отелем ни одной приличной закусочной, кроме дурацкой сетевой забегаловки, которая в сто крат хуже вчерашней.
Я тяжело вздохнул, прогоняя голод и усталость, уселся на ужасно неудобный стул у стола и погрузился в размышления. День выдался не такой уж бесполезный. Очень может быть, что хотя бы Андерсон будет какое-то время вести себя прилично. Надеяться, что федералы займутся им основательно и выдвинут ему какие-либо обвинения, конечно, не стоило. Но по крайней мере они поняли, что с ним что-то неладно, а это хотя бы временно ограничит его свободу. Если, конечно, со страху он не вздумает учудить что-нибудь похлеще. На что намекали его последние слова в мой адрес: «Это еще не конец».
А раз уж теперь даже ФБР полагает, что Андерсон пошуровал в вещдоках и подделал подписи в официальных документах, то ему наверняка еще яростнее захочется доказать всем вокруг, что я по-настоящему плохой мальчик.
Казалось логичным, что он захочет обвинить меня в хранении наркотиков. Он уже написал об этом в рапорте, и если он сможет это «доказать», то не просто отправит меня в тюрьму, но и восстановит свое «честное» имя.
Чем больше я об этом думал, тем больше верил: Андерсон подкинет мне «пропавшие» наркотики – и дело с концом. Просто (что ему на руку) и эффективно. Даже если все догадаются, что наркотики он мне подбросил, никто ничего не сделает. Я кивнул. Да, так он и поступит, если узнает, где я. Если. Пока ему это не удалось и, надеюсь, не удастся. Тогда и сделать он ничего не сможет.
Я отбросил тревогу. Андерсон не так опасен, как те, кто пытался меня взорвать. С ними шутки плохи, ведь они не погнушались подорвать вместе со мной целую гостиницу и всех, кто оказался рядом. Людям Рауля могло не повезти один раз, но они обязательно предпримут еще одну попытку, и наверняка очень скоро. Но как? У меня было недостаточно информации, чтобы предсказать их следующий шаг. Я понятия не имел, на что они в самом деле способны и сколько их… Знал только, что бомба была огромная, а отсюда следует, что на хвосте у меня не самые жизнелюбивые парни и они не остановятся ни перед чем, чтоб от меня избавиться.
С другой стороны, их знает Брайан. К тому же у него есть машина, которая обладает чудодейственной способностью возить людей в места, где есть еда. Я уцепился за эту мысль и, позвонив Брайану, попросил за мной заехать. Спустя полчаса мы сидели вместе в тихой уютной закусочной в Хомстеде.
– Насколько я знаю, мясной рулет здесь отменный, – поделился Брайан. – Если ты, конечно, любишь рулеты.
– Люблю, – ответил я, и при одной мысли о нем у меня заурчал желудок.
Быстрая и оживленная официантка приняла у нас заказ: два мясных рулета с чесноком и зеленым горошком, кофе и сладкий чай (для Брайана) – и поспешила прочь. Я откинулся на диванчике.
– В общем, – заговорил я, – кажется, все именно так, как мы предположили сегодня утром.
– Днем, – вежливо поправил Брайан.
Я не обратил внимания.
– Короче говоря, шайка Рауля меня нашла. Но тут возникают два вопроса.
Мой брат закивал, в очередной раз доказывая, что хорошо соображает.
– Во-первых, почему ты, а не я, – сказал он.
– А во-вторых, – продолжил я, – все произошло слишком быстро, значит, никакое это не совпадение. Так вот, вопрос в том…
– Как, – закончил Брайан. – А не зная как, сложно со всем этим покончить, так ведь?
– Труднее всего придумать конец[50], – пробормотал я. Брайан вопросительно нахмурился и я попытался принять скромный вид. – Де Токвиль[51].
Брайан кивнул и посмотрел на стол. Потом задумчиво нахмурился, и я понял, что точно так же хмурюсь. Как странно прожить столько лет, думая, что я такой один, а потом найти кого-то столь похожего на себя, даже внешне. Конечно, почерк у меня лучше. И в отличие от меня Брайан вряд ли процитирует кого-то вроде де Токвиля.
Пускай так, все равно это странно и, если честно, приятно. Брайан – моя настоящая семья. Он рядом не только тогда, когда все хорошо, и не отвернется при малейшем намеке на неприятности. Напротив, он пришел без приглашения именно тогда, когда проблем у меня стало по горло, и помогает их решать. Один только минус – он втянул меня в смертельно опасную историю с наркоторговцами, но это я готов ему простить. Ведь он – моя семья. Навсегда. И мы очень с ним похожи. В отличие от кое-кого.
И только я об этом подумал, как, по классике жанра, у меня зазвонил телефон. Я глянул на экран и, к своему досадному удивлению, увидел, что звонит мне именно тот, кто при намеке на неприятности умывает руки. Моя блудная сестра Дебора. Но какого черта она мне звонит? Забыла, как менять подгузники Лили-Энн? Или не знает, можно ли разрешать Коди играть с острыми предметами? Что ж, теперь умываю руки я, ведь она сама заварила эту кашу. Судя по нашему последнему разговору, говорить нам не о чем. Отныне и до скончания веков. Она сама дала понять, что мы больше не семья, и ее это устраивает.
Меня охватило раздражение, смешанное с негодованием, и я решил, что мистер Декстер Морган недоступен. Сбросив звонок, я сунул телефон обратно в карман. Зачем она мне звонит? Потом прогнал мысли о своей бывшей сестре и стал думать о насущных проблемах.
Как же меня так быстро нашли?
Телефон затрезвонил снова. Либо я вдруг ни с того ни с сего стал мистером Популярность, либо случилось кое-что невероятное. Я взглянул на экран и увидел кое-что невероятное. Звонила Дебора.
Я снова сбросил вызов. Раздражение усилилось. Она что, не может оставить меня в покое? Будет доставать меня, пока я не сдохну?… Похоже на то. Если, конечно, меня не убьют раньше более привычными способами.
Так вот: как же люди Рауля обнаружили меня так быстро? Должно быть, они преследовали меня с тех самых пор, как я покинул гостиницу, в которой нашел мертвого Октавио. Иначе первым в их лапы угодил бы Брайан. Мое имя они могли выяснить во второй гостинице, но откуда они узнали, что «Декстер Морган» связан с Брайаном? Разве я использовал свою кредитку до той злосчастной гостиницы? Вроде бы нет. Тогда как они меня нашли? Не носились же они по городу за каждым Декстером, пока не нашли нужного? А если бы они не были уверены, что я – это я, то не стали бы тратить такую прекрасную бомбу на кого попало. Значит, закладывая бомбу, они знали точно, кто я такой. Но откуда? Где они могли за меня зацепиться? Точно не когда мы с Брайаном встречались, ведь опять же тогда они бы вышли на Брайана первым. Следовательно, это случилось тогда, когда я был в какой-то закусочной… Я почувствовал резкий прилив адреналина. Один из ресторанов, в котором я был, – мексиканский. А Рауль – мексиканец… Но нет, все-таки это не имеет особого смысла, только звучит неполиткорректно. «Пепино» так же связан с наркобароном, как суши-бар, в котором я обедал в тот же день, – с Перл-Харбором.
Тот суши-бар тоже можно отмести, ведь я сидел перед ним в машине полчаса, а за это время меня, неподвижную цель, можно было бы убить уже сто раз. Даже какой-нибудь безумный мафиози с бомбой воспользовался бы подвернувшимся случаем и прикончил бы меня на месте.
Если не в кафе, то где? Я на воле-то каких-то несколько дней и толком никуда не ходил. И, черт подери, неужели у меня опять звонит телефон?
И правда. И в этот раз тоже звонила Дебора. В моей голове мелькнуло сразу множество мыслей. В основном это были колкости, которыми я мог бы ей ответить. К сожалению, большинство из них нужно было выкрикивать, а из-за этого я мог лишиться мясного рулета. Но одна мысль не давала мне покоя и мягко расталкивала все новоиспеченные грубости. Дебора, ясно давшая понять, что не хочет иметь со мной ничего общего, позвонила мне трижды за две минуты. Почему?
Было бы забавно, конечно, если бы оказалось, что она уже устала и хочет вернуть мне моих детей или, еще забавнее, поняла свои ошибки и решила пасть ниц и просить у меня прощения. Но, зная, какая Дебз упрямая, я не мог себе представить масштабы откровения, которое должно было на нее снизойти. В общем, исключив откровенную ерунду, я не смог придумать ни одной причины, по которой она могла мне звонить. Тогда зачем ей отвечать?…
Хотя…
Любопытство, как говорится, до добра не доведет. Впрочем, много чего на белом свете не доводит до добра, и меня это никогда не останавливало. Любопытство снедало меня, звало, требуя внимания. Плюс ко всему где-то на подкорке моего сознания, похоже, еще осталась та верность семейным узам, которую вдалбливал в меня Гарри. Так или иначе, я совершил немыслимое…
…И ответил на звонок.
– Да? – сказал я спокойно, давая понять, что мне плевать на ее звонки, как и на нее саму.
– Мне нужна твоя помощь, – процедила Дебора сквозь зубы.
– Ну неужели? – удивленно протянул я. Мне и в голову не приходило, что она посмеет попросить меня о помощи. – С чего это ты решила, что я захочу тебе помогать? – В моем голосе хрустела сухая насмешка. Ответить Деборе, разумеется, будет нечего.
– Дети пропали, – вдруг выпалила она. – Их похитили.
А вот этого я не ждал.
Глава 20
Брайан услужливо повез меня на север, на шоссе ЮС-1, а там повернул налево, в Гейблс, к домику Деборы. Он почти ничего не говорил, только спрашивал, куда ехать, и я был ему за это благодарен. Будь на его месте кто другой – мне пришлось бы всю дорогу выслушивать взволнованную болтовню, испуганные охи и ахи – или, хуже того, слова поддержки в столь трудный час.
Брайан избавил меня от подобной радости, в очередной раз доказав, что знает мой характер лучше кого бы то ни было. Он понимал: один сочувственный вздох или мужественное подбадривание – и я выцарапаю ему глаза. К тому же, вероятно, он осознавал, что любой подобный жест с его стороны окажется фальшивым и бессмысленным, ведь жалость, как и любое другое чувство, ему чужда.
Я, конечно, и сам таков – внутри зияет пустота, ничто. Никаких эмоций, никакого сострадания, сочувствия и прочих слюняво-сопливых реакций, присущих смертным. Только отчего тогда стучит в висках и живот свело тугим узлом? Оттого что не позавтракал?…
Похитили. Моих детей.
Чем больше я об этом думал, тем выше вздымалась в груди волна ярости и беспокойства. Я сжал зубы и кулаки и представил, что сделаю с тем, кто их похитил. Это было бессмысленно, бесполезно – только поцарапал ладони, впившись в них ногтями, и тут же разболелась голова. Тупая, бестолковая, тошнотворная ярость – но все-таки с ней время пролетело незаметно, – и вот Брайан уже поворачивает к дому Деборы.
– Если ты не против, – сказал он сдержанно, – я заходить не буду.
– Конечно, – кивнул я.
Глупо даже спрашивать об этом, ведь, ясное дело, ему и близко нельзя подходить к Деборе. Я потянулся было к дверной ручке, как вдруг Брайан меня позвал:
– Декстер.
Я обернулся и нетерпеливо на него посмотрел.
– Я помогу, как смогу, – сказал он без какой-либо фальши. Для меня это значило намного больше чьих-нибудь крокодиловых слез, и я разжал наконец челюсти, которые так и держал стиснутыми с тех пор, как получил мрачные вести.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Я позвоню тебе, когда разузнаю подробности. Как только будет время.
Брайан просто кивнул, и я вылез из его машины. Когда я подошел к крыльцу Деборы, он уже скрылся из виду. Удачно, потому что в эту секунду Дебора отворила дверь. Она стояла на пороге, сжимая кулаки, и, взглянув ей в лицо, я с удивлением обнаружил, что она плакала.
Дебора никогда не плачет. Никогда. В последний раз я видел ее в слезах, когда ей было восемь и она упала с дерева. Сломала запястье. С тех пор ее постоянно сковывала холодная сдержанность. Крепкий орешек. Почти что робот. Я знал, что чувства у нее есть, только она их никогда не показывает. Мне частенько казалось это забавным – что она чувствует, но скрывает, полная моя противоположность. Вот оно, наследие Гарри.
Я замер на крыльце в нескольких футах от нее, не зная, как поступить. Очевидно, Дебора тоже не знала, потому что сначала посмотрела на меня, затем отвернулась, снова посмотрела и зашла в дом, оставив дверь открытой в безмолвном приглашении. Я зашел следом и запер дверь на замок.
Дебора уже сидела на кухне за шатким столиком. Она сгорбилась над полупустой кофейной чашкой, будто искала в ней ответы. С минуту я так и стоял, наблюдая за ней, а она не поднимала взгляда. Тогда я принес стул и сел напротив нее. Посреди стола лежали какие-то бумаги, и я их узнал: то были подписанные мной документы об опекунстве. Но это уже не важно. Сейчас главное – дети.
– Как это случилось? – спросил я.
Даже мне самому показалось, что мои слова прозвучали обвинительно, но Дебз виновато кивнула.
– Я оставила их в детском саду, как всегда. Потом пошла на работу. И через полчаса в сад пришли они. Трое мужчин с пистолетами. Сказали: приведите Морганов, но никто ничего не сделал, поэтому одного из воспитателей застрелили. – Она на секунду подняла взгляд и снова его опустила. – Они забрали детей. Всех четверых. Бросили их в машину и уехали. – Дебз поникла еще сильнее. – Они забрали наших детей.
Ее голос казался почти мертвым, пустым, будто она уже сдалась. Я никогда не видел ее такой, и мне стало не по себе.
– Кто они? – спросил я.
Дебора нахмурилась, но взгляда не подняла.
– Люди с пистолетами, – уточнил я, – кто они? Хоть что-то о них известно?
Она пожала плечами.
– Латиносы. Грубый акцент. Двое низких, один высокий со светлыми волосами. Больше ничего не известно.
– Прекрасно. Латиносы с акцентом. В Майами. Найдем как пить дать!
– Номеров их машины не записали, но это был темно-синий внедорожник, – все так же мрачно сообщила Деб.
Я хотел было отпустить еще какую-нибудь колкость, но тут закрыл рот, потому что в моей голове заревела сирена. Дебз сказала нечто такое, отчего волосы у меня на затылке встали дыбом и подсознание забило в колокола. Я не сразу понял что. Потом прокрутил в голове ее последние слова. Трое с пистолетами – есть. Латиноамериканцы – есть. Два низких и один высокий – есть. Темно-синий внедорожник…
ДЗИНЬ! ДЗИНЬ! ДЗИНЬ! ДЗИНЬ! ДЗИНЬ!
Разумеется, я догадался, что это люди Рауля похитили детей. Единственным вопросом было: как? Как они вышли на меня? И как узнали о детях?… Тут львиная доля ответов на эти вопросы стала мне ясна.
Темно-синий внедорожник. Я совсем недавно такой видел – и даже не один раз. Когда парковался в переулке неподалеку от «Пепино» и когда был прямо здесь, у Деборы на лужайке… И кажется, еще один раз, совсем недавно.
– Декстер? – Дебора прервала ход моих мыслей. – Я так не могу. Меня отправили в вынужденный отпуск, но я не в силах просто сидеть на месте и ждать, пока они соизволят найти моих детей. – Она посмотрела на меня с мольбой во взгляде, которой я тоже никогда раньше не видел. – Не могу я. Господи, мать твою, мы должны что-то предпринять!
– Что ты предлагаешь?
На секунду мне показалось, что Дебз вспылит и огрызнется. Но в следующее мгновение она снова поникла над своим кофе.
– Не знаю, – шепнула она. – Меня не пускают на дело. Я не могу даже… Послали домой и просто… – Дебора медленно покачала головой, точно обессилев.
– Поэтому ты позвонила мне? Потому что решила, что я найду этих парней?
– Нет. – Она вдруг подняла голову посмотрела на меня и вновь стала собой. Это была супер-Дебз, истребительница драконов. В ее взгляде горел огонь, способный уничтожить любого у нее на пути. – Я позвонила тебе, потому что хочу, чтобы они сдохли.
Я кивнул, словно это совершенно нормально – просить меня кого-нибудь прикончить. В самом деле на несколько мгновений это и правда казалось мне нормальным, естественным. Она найдет их, а я завершу начатое. Каждый из нас безупречно выполнит свою часть работы – и вместе мы станем отличной командой. Вот оно – истинное наследие Гарри.
Однако, если задуматься, ничего в этом естественного нет. Всего каких-то несколько часов назад я был для Деборы никем, мусором на обочине, а теперь я ей снова нужен? Какой холодный расчет! При других обстоятельствах он бы меня восхитил, но не сегодня. Мне нужно больше.
Зная, что я не способен испытывать обычных человеческих чувств, Гарри включил семью в свод моих правил. С правилами у меня всегда было хорошо. Они помогают установить безупречный порядок. Жаль, что у всех они, эти правила, свои и не все их придерживаются.
Дебора нарушила одно очень важное правило, которое Гарри в меня упорно вдалбливал: семья прежде всего. Все остальное в жизни приходит и уходит, и то, что сейчас кажется важным, однажды растает, как снежинка под дождем. Но только не семья. Семья будет всегда. Я верил в это правило, даже полагался на него. А Дебора его нарушила. И именно тогда, когда я особенно нуждался в ней, в ее заботе и поддержке – в том, что может дать только семья. Она вымела меня из своей жизни, как ворох пыли из-под ковра, а теперь позвала, лишь потому что я ей понадобился.
Конечно, приятно, когда ценят твои таланты, особенно родственники, но, учитывая нынешнее положение наших не-отношений, мне хотелось чего-то большего, чем просто: «Эй, а ты мог бы прикончить за меня пару убийц?»
Я встретил ее взгляд с холодностью.
– Это прекрасно, – сказал я. – Но с чего это я должен тебе помогать? С чего, – продолжал я, пока она рассерженно на меня таращилась, – я вообще должен с тобой связываться? И пожалуйста, – я предупредительно поднял ладонь, – пожалуйста, не говори, потому что я твой брат и они мои дети. Эти мосты тобой сожжены, причем дотла.
– Черт тебя дери, Декстер, ты что, ни о ком на свете не думаешь, кроме себя?! – Щеки ее вспыхнули алым.
– Мне не о ком больше думать, – просто ответил я. – Ты позволила Андерсону отобрать у меня работу, репутацию и свободу, а потом собственноручно отобрала у меня семью. – Я подтолкнул к ней документы об опекунстве и приподнял бровь. – Еще не забыла? Ведь это было совсем недавно.
– Я поступила как лучше для детей! – Теперь цвета в ее щеках было слишком много. – Я всегда так поступаю. – Каждое слово Дебора отчеканила и подчеркнула, стуча пальцем по столу. – И сейчас тоже.
– Неужели? Для них лучше, чтобы я погнил в тюрьме, потом заявился убивать для тебя их похитителей и снова скрылся из их жизней – таков твой план? – Я покачал головой. – Только сестра имела право попросить меня о чем-то подобном, а ее у меня больше нет.
– Ну и черт с тобой, мать твою, – фыркнула она. – Что тебе нужно? Извинение? Хорошо, извини, ладно?
– Нет. Не пойдет. Этого недостаточно.
Дебз потянулась всем телом через стол, не вставая.
– Ты жалкий кусок дерьма. Они и твои дети тоже.
– Уже нет. – Я многозначительно посмотрел на бумаги на столе.
Читать бесплатно другие книги:
