Ешь правильно, беги быстро. Правила жизни сверхмарафонца Джурек Скотт

Комбинирование вегетарианских белковых продуктов, например зерновых и бобовых, при каждом приеме пищи казалось слишком сложным. Может, оно так и было. Но я узнал, что наше тело умеет извлекать белок из всех продуктов, какие мы получаем в течение дня. Так что мне не надо было целый день ходить с калькулятором и считать калории после каждого приема пищи. Если я ел разнообразные натуральные продукты с достаточным количеством калорий, у меня в организме должно было бы быть и достаточно белка. Даже точка зрения консервативной Американской ассоциации диетологов, самой большой сети диетологов-профессионалов в мире, в общих словах выражалась так: «Достаточно сбалансированный вегетарианский вид питания, включая полное веганство и вегетарианство, является здоровым, питательным и полезным, а также может помочь предотвратить некоторые заболевания. Правильно спланированное вегетарианское питание подходит людям в любой момент жизненного цикла, включая беременность, кормление грудью, младенчество и детство, подростковый возраст, а также спортсменам».

Последние слова для меня, уже почти вегетарианца и сверхмарафонца, звучали как музыка.

На следующий год я победил в «Вояджере», уже после того, как начал питаться большим количеством овощей и употреблять меньше мяса. Я не тренировался с еще большими усилиями: на это я был просто неспособен. Но я понял нечто очень важное: я мог правильнее бегать. Я мог питаться правильнее. Я мог жить правильнее. Я знал, что мог продолжать двигаться дальше, даже когда другие останавливались. Я знал: у меня крепкие ноги и сильные легкие. Я больше не был просто бегуном – я был соревнующимся спортсменом. И я питался осознанно. Сколько еще соревнований я мог выиграть, основываясь на своем новом открытии? Мне было интересно это узнать.

Точка приземления

В идеальном мире все бегуны при беге приземлялись бы на переднюю или среднюю часть стопы. В идеальном мире все бегуны были бы худыми, здоровыми и проводили большую часть жизни, пролетая каждую милю за пять минут.

Да, приземление на переднюю часть стопы более эффективно, чем приземление на пятку. Оно использует пружинистость ахиллова сухожилия и свода стопы для того, чтобы перевести силу, направленную к поверхности земли, в силу, направленную на продвижение вперед. При соприкосновении с землей терялось бы меньше энергии. Без сомнения, приземление на переднюю часть стопы, как это делают бегуны при беге босиком, предотвращает удар пяткой о землю, который может привести к повреждению связок и сухожилий.

Но при этом верно также и то, что мы живем не в идеальном мире. Бегуны бывают самыми разными: среди них встречаются новички, люди, не находящиеся в идеальной физической форме. И для них приземление на переднюю часть стопы может увеличить риск тенденита или других повреждений мягких тканей. Это особенно верно для всех, кто не проводил детство, бегая босиком, как жители кенийских деревень.

Исследователи в основном говорят, что приземление на среднюю часть стопы лучше всего амортизирует удары о землю. Но техника бега у людей бывает самая разная: есть и приземляющиеся на пятку, и бегающие на носочках. И у всех неплохо получается.

Важно даже не то, на какую часть стопы вы приземляетесь, – важно, насколько точка приземления вынесена за ваш центр тяжести, находится ли она точно под ним или впереди него. Если вы бежите мелкими шажками, то центр массы вашего тела и точка удара стопы совпадают и вы просто не сможете сильно шлепать ногами, даже если будете приземляться на пятку.

Маслянистый попкорн

Кто сказал, что веганы скучно питаются и что сверхмарафонцы ничего себе не позволяют? Если такие и есть, то это точно не я. В колледже я ел много фастфуда, и вечер с тарелкой попкорна напоминает мне те веселые времена, причем без угрызений совести по поводу вредной еды. Попкорн – это весело. А в этом рецепте вы получите вариант, богатый насыщенными аминокислотами и витаминами группы В. Масло Udo’s Oil поможет придать попкорну сливочный вкус.

Ингредиенты:

чашки сухих зерен кукурузы для попкорна

2–3 ч. л. смеси масел Flora Udo’s 3-6-9 Oil Blend[6]

1 ч. л. соли

3–4 ст. л. пищевых дрожжей

Используя домашний аппарат для изготовления попкорна (или большую сковороду с крышкой), приготовьте кукурузные зерна, пересыпьте их в большую тарелку. Посыпьте сверху хлопьями пищевых дрожжей, солью, полейте маслом и хорошо перемешайте.

Получается 4 порции.

8. Атака больших птиц

Angeles Crest, 100 миль, 1998

Сила заключена не в физической мощи. Она заключена в несгибаемой воле.

Махатма Ганди

Дасти орал на меня по-испански. У меня было такое чувство, что я пребываю в каком-то кошмарном сне. Я смертельно устал, всё болело, и я пытался одолеть гору высотой более 2000 метров. Дасти уже был на вершине, на перевале, и оттуда ругался на меня, как он это обычно делал в Миннесоте. Это был не кошмарный сон. Но почему по-испански?

Мы с отцом опять начали общаться. Никаких объяснений типа «О, я понимаю, как для тебя это важно» или объятий не было. Мы просто не те люди. 17 августа 1996 года Леа и я сыграли свадьбу в доме ее родителей к востоку от Дулута. Отец ради этого привез маму из дома инвалидов. И Дасти там тоже был, в черном костюме и галстуке с фрагментом рисунка со свода Сикстинской капеллы. У него этот костюм назывался «Для походов в суд». И Дасти, и мой отец – оба были раздосадованы тем, что на свадьбе не было алкоголя. В итоге они потом поехали домой к отцу и напились там пива Milwaukee’s Best.

Вскоре после этого мои родители развелись. (Я только потом узнал, что это была идея мамы, она не хотела быть обузой.) У меня был второй год интернатуры в физиотерапии, я еще продолжал бегать на лыжах, но уже ради развлечения и поддержания зимой физической формы для бега, и все еще ел мясо четыре или пять раз в неделю. Я готовил суп из крабов, курицу на гриле и свиные ребрышки. Я пытался готовить и по рецептам из не слишком радикальной книги The Moosewood Cookbook, но как спортсмен по-прежнему рассчитывал на животный белок.

А потом было одно откровение. На этот раз в виде огромной тарелки рагу чили. Была среда холодного декабря, я и четырнадцать других лыжников из Дулута только что закончили десятимильную пробежку по Лестерскому парку. Обычная встреча лыжников, после которой все идут за гамбургерами и пивом в ближайший паб. В тот вечер все пошли в частную пивоварню. Говорили, что тамошний повар – большой выдумщик, а в Дулуте это могло выражаться уже в том, что гамбургеры подавались не с белыми булками, а с каким-нибудь другим хлебом. Один из ребят предложил мне попробовать вегетарианский вариант рагу, и, несмотря на то что мне и обычный-то вариант этого блюда был не по вкусу, я согласился.

И это было так вкусно! Острая комбинация чили, помидоров и бобов казалась зимней амброзией. Возможно, конечно, я тогда устал, был в прекрасном настроении после долгой лыжной прогулки, и любое блюдо показалось бы мне вкусным, но то вегетарианское чили было самым вкусным блюдом, какое я когда-либо пробовал. А булгур (дробленая пшеница) делал блюдо похожим по консистенции на рагу с мясным фаршем.

А я между тем бегал на все более дальние расстояния. Я бегал быстрее. Периоды усталости или боли мышц после пробежек стали короче, да и сами эти боли уменьшились. Я был уверен, что это результат того, что я стал есть больше овощей и меньше мяса. То вегетарианское рагу убедило меня в том, что я могу восстанавливаться быстрее и не идти на компромисс в части вкуса пищи.

Весной 1997 года я отправился в Сиэтл в интернатуру в местную ортопедическую больницу. Леа осталась в Миннесоте, а я поселился в общежитии на острове Вэшон, рассчитывая просто сэкономить деньги. Я просыпался в шесть утра, ехал на велосипеде к парому, потом двадцать минут на пароме через залив Пьюджет-Саунд до Сиэтла и затем на велосипеде еще восемь миль до больницы.

В Сиэтле я и стал почти полным вегетарианцем. Отчасти этому способствовал сам этот город. Кажется, в любом местном продуктовом магазине полным-полно информации о продуктах от местных фермеров, объявлений о новых вегетарианских ресторанах прямо за углом. Во всех супермаркетах продавались крупы и специи, о которых я раньше никогда не слышал. В Дулуте под словосочетанием «этническая кухня» обычно подразумевались рестораны китайской или мексиканской кухни, в которых работали местные жители. В Сиэтле были японские, эфиопские, индийские и другие рестораны. В Миннесоте я прятал свой бурый рис, просто чтобы избежать насмешек, а здесь, на Северо-Западе, смеялись над мясоедами.

Я с головой окунулся в эту культуру со всеми ее моментами типа снижения количества отходов или жизни поближе к земле. На самом деле мои бабушка и дедушка как раз так и жили: у них были свой сад, огород, и они сами охотились. И я тоже хотел жить так же.

В общежитии я познакомился с ребятами из Южной Африки и Новой Зеландии, и они рассказали, как готовить карри из кускуса и арахисовое рагу. Однажды на пароме я познакомился с парнем, тоже интерном, ассистентом терапевта, и он рассказал мне о поленте. Я уже был знаком с книгами доктора Эндрю Вейла. По пути на пароме я обычно слушал аудиокниги, в том числе о взаимовязи болезней сердца и мясоедения при недостатке витаминов и минералов.

Когда я осенью вернулся в Дулут, я уже был почти полным вегетарианцем. Но не совсем. Я раза три заходил в «Макдоналдс» за бутербродами с курицей, сосисками с омлетом и булочками. Что я могу на это сказать? Просто тогда я был голоден.

В Дулуте я пробыл достаточно долго, написал свой тезис, упаковал вещи, и в апреле 1998 года мы с Леа переехали в Дедвуд, в штат Южная Дакота. Там я начал работать на постоянной основе в качестве физиотерапевта. Именно в Дедвуде я окончательно стал вегетарианцем.

Люди удивляются тому, что я из мясоеда превратился в вегетарианца. Но не удивляются, что стал им именно в Дедвуде. А ведь там за простой пиццей с сыром и без мяса надо было на машине ехать минут двадцать. Пойти в магазин за натуральными продуктами, чем-то типа перловки и других цельнозерновых круп? Это точно не в Дедвуде. Раз в неделю я ездил за покупками в город Рапид-Сити. Кроме того, я развел свой огород. Наш сосед, бывший «морской котик», сказал, что на этих камнях я даже сорняки не выращу, но я доказал обратное. У нас были свои тыквы, бобы, помидоры и перец.

Я бегал ежедневно на разные дистанции, от 10 до 35 миль, по хвойным лесам Черных холмов, по редким полям, заросшим дикой травой. Однажды мне по пути попалось поле дикой эхинацеи, и я немного набрал с собой. Вечером мы пили чай с эхинацеей. Мне уже больше не хотелось мяса, но я еще беспокоился по поводу возможных недостатков вегетарианского питания. Я рассматривал свое тело как лабораторию. Один из моих самых неудачных научных экспериментов – это попытка пробежать 35 миль с небольшой бутылочкой оливкового масла: я думал, раз моему телу нужна энергия, жирное масло с его повышенной калорийностью как раз то, что нужно. Пара эпизодов диареи, жуткие газы в животе и общая тошнота убедили меня бросить эти эксперименты.

Я старался использовать любую возможность побегать вокруг дома по холмам или ехал в район горы Бигхорн и там бегал по диким горным тропам Вайоминга. Мне нравилось там бегать, но жизнь в целом меня не совсем устраивала. Многие из тех, кого я лечил, курили по две пачки в день, не делали никаких физических упражнений, питались фастфудом. Это было ужасно, хотя я понимал, почему так происходит: у них просто не было перед глазами других примеров. Дедвуд для молодоженов не совсем подходящее место, от него исходит дух одиночества. Особенно если один из молодоженов занят работой, напоминающей сизифов труд. Я приходил домой, полный разочарования. Я не знал, что со всем этим делать, и Леа тоже не знала. Я стал все больше бегать по холмам с новым партнером – Тонто, аляскинским хаски, который любил бегать почти так же, как я. Я чувствовал Дикий Зов Холмов, основной инстинкт бега, что-то, что постоянно манило меня.

Меня привлек буддизм, я стал больше читать о развитии самоосознания. Я хотел достичь мира, о котором говорили мистики. Я хотел покоя, который находил во время движения, в тишине, которая тем шире простиралась во мне, чем больше я бегал и больше уставал. Мне нравилось выигрывать, но гораздо больше нравилось свободно бегать, забыв обо всех проблемах.

Каждый день я пробегал по 10 или 15 миль, по выходным – миль 20 или 30. Мы с Леа серьезно подумали и решили, что я полечу на забеги в Вирджинию и Орегон. Но чтобы покрыть расходы на поездки, придется занять денег. Я хотел преодолеть границы собственных возможностей. Бег был моей страстью, но в то же время я был человеком очень практичным. И теперь этот кредит. Для ребенка, который в детстве питался «сыром от правительства», это было ужасное слово. Но я выиграл забег на реке Маккензи на 50 километров и 50-мильник Zane Grey. А затем установил рекорд на «Вояджере Миннесоты». Было все это следствием спортивного азарта, настойчивости деревенского парня из Миннесоты, заложенных в мои гены? Ведь Дасти говорил по этому поводу: «Упрям, как норвежец, напорист, как француз, глуп, как поляк». Или же чем-то другим, что я сам сформировал внутри себя? Я не знал. И чтобы это узнать, нужно было сдать еще один экзамен – пробежать 100-мильный забег. Я решил, что побегу Angeles Crest 100, проводящийся в сентябре. Это один из самых сложных стомильников в США, проводится он в горном массиве Сан-Габриель в Калифорнии с совокупным набором высоты в 7000 метров и спуском суммарно 8000 метров. Я стал бегать на еще более дальние расстояния, еще более внимательно относиться к своему питанию. И позвонил человеку, которого хотел попросить быть моим пейсером.

И вот теперь, почти на 50-й миле, на туристической площадке Чилао, он орал на меня. Но на этот раз это были не «Ты сцыкота, Джурка», «Давай, поляк» и им подобные комплименты от Комка Пыли – Дасти.

Он орал по-испански.

Я оглянулся и понял на кого. За мной бежала стайка крепких мужчин с кожей цвета кофе, волосами черными как смоль, в широких рубахах, длинных шортах, которые выглядели как юбки, и сандалиях гуарачи, сделанных из старых автопокрышек. Им всем было где-то за сорок. Я о них впервые услышал в Нью-Йорке от Хосе Камачо, с которым познакомился в госпитале для ветеранов в Альбукерке во время интернатуры. У него на личном шкафчике была приклеена наклейка: «Когда ты бежишь по земле и вместе с землей, ты можешь бежать вечно».

Все в США, кто хоть раз бегал сверхмарафон, скорее всего, слышали об этих ребятах. Это были индейцы тараумара из Медного каньона в Мексике, представители древней народности, которые, как говорят, запросто могут пробежать сто миль и даже не устать. Говорят (и в книге «Рожденный бежать»[7] об этом написано более подробно), что они немногословны, в основном питаются растительной пищей и бегают с детства точно так же, как американские дети смотрят телевизор или играют в видеоигры. Мы с Дасти видели их на старте, они покуривали сигареты (или косяки, я не знаю точно). Они держались поодаль от всех с безразличным видом и без особых улыбок. Все остальные бегуны разминались или делали растяжку, а эти просто стояли. На некоторых были юбки, которые они явно только что сшили. А на одном была рубаха с изображением птиц из игры Angry Birds.

Бегун Бен Хайян, который четырежды подряд выигрывал этот забег и считался одним из лучших бегунов на сто миль в стране, подбежал к нам с Дасти. Бен в свое время лечился от наркотической зависимости, он был весь в наколках: мертвецах, вылезающих из гробов, черепах и тому подобных рисунках. На голове у него был ирокез, он слушал Оззи Осборна и имел свой бизнес: он ловил тарантулов, змей и ящериц и развозил их по библиотекам, на встречи Женской организации скаутов и ей подобных. А еще он был учителем младших классов.

– Эти ребята на ста милях лишь разминаются, они только что остановились на перевале покурить. Косяк, марихуаны, наверное, я не знаю, – сказал Бен со смехом. Или это был оскал? Он немного растянулся, его татуировки зашевелились.

Он что, издевался над нами или говорил серьезно? Не знаю.

– Да ну, – ответил Дасти. – Фигня какая-то. И сказал Бену, что «сделает» его. Старый добрый Дасти.

И вот теперь он обзывался по-испански. (Потом я узнал, что в переводе это звучало вроде «Идите к черту, медлительные уроды, в одеждах с Большой Птицей».) Я еще раз оглянулся, и еще раз. Они действительно, казалось, парили по горам с совершенной легкостью. Может, они и правда что-то курили? Если так, то я хотел той же травы.

До забега я сказал Дасти о своих опасениях насчет стомильника. А Дасти ответил, чтобы я «забил» на все и что «это всего лишь пятидесятимильник, а потом еще один пятидесятимильник. Ты же сам говорил, что становишься сильнее, когда больше бежишь».

Как я и предполагал, моим основным соперником был Бен Хайян. И еще один парень, Томми Нильсон, по прозвищу Крутой Томми, которого мне надо было обойти, чтобы выиграть. Томми был известен своей железной хваткой и одним трюком: он мог бежать за кем-то в ночи с выключенным налобным фонарем ровно до тех пор, пока не равнялся с соперником, а затем врубал свет и переходил на спринтерскую скорость. Это вгоняло соперников в ступор, они-то думали, что бегут в одиночестве.

Я бежал за Беном Хайяном первые 50 миль, а тараумара бежали за нами. С каждым шагом подъема в гору я догонял Бена. А тараумара просто «заглатывали» пространства. Как они умудрялись парить? На каждом спуске Бен и я спотыкались о камни, а тараумара продолжали грациозно скакать. Я подумал, что, наверное, это из-за гуарачи. И еще подумал, что, если научиться их трюку со спуском, я вообще буду непобедим.

Дальше по дистанции (Дасти присоединился ко мне на 50-й миле, чтобы сопровождать меня до конца забега) я думал, что сейчас начнутся судороги, или что-то случится с коленями, или руки опухнут. Я ни разу не бегал такую длинную дистанцию и не знал, могу ли вообще пробежать ее.

Тараумара бежали за мной по пятам до 70-й мили, взлетая на горы и на цыпочках сбегая вниз. Потом они замедлили свой бег.

После 90-й мили, ночью, Дасти и я оказались в окружении огней. Они были и впереди, и позади нас. Вот тогда-то мы решили проделать трюк Крутого Томми и выключили свои налобные огни. Правда, кажется, сам Томми решил сделать то же самое, потому что свет позади нас тоже погас. И Бен тоже вырубил свет. Так мы и бежали до финиша, пытаясь догнать невидимого Бена и убегая от невидимого Томми. Это было невероятное, прекрасное ощущение, я совершенно не чувствовал усталости, боли в ногах. Я бежал так, как будто пробежал до этого всего 10 миль, а не 90. Мы все финишировали с разницей в 10 минут.

Когда мы выбежали на финишную прямую, я был вторым. Я победил в соревновании с бегунами из племени-легенды, я почти догнал «Человека с татуировками». Я почти что выиграл мой первый стомильник.

Теперь я знал, что могу пробегать это расстояние. И знал, что могу выиграть на таком забеге. Мало кто тогда об этом знал.

Это был мой маленький секрет.

Как получить достаточно белка

Один из наиболее часто задаваемых вопросов мне как сверхмарафонцу, питающемуся растительной пищей, следующий: «Как обеспечить организм необходимым количеством белка?» Вот несколько способов, которые я использую.

На завтрак в смузи я добавляю орехи и немножко протеиновой муки из растительных источников (бурый рис, семена конопли, горох или ферментированный соевый протеин). Я также ем зерновые на завтрак, например тост из хлеба, приготовленного из пророщенной пшеницы, с ореховым маслом, хлопья из пророщенных круп или овсянку. Обед – обычно огромная порция сыроедного салата. Мне нравятся листья салата, капусты кале сорта лачинато, и я добавляю белки в виде соевых продуктов (темпе, тофу или бобы эдамаме), несколько ложек хумуса или остатки блюд из других цельнозерновых круп или кинвы[8]. На ужин могут быть бобы или цельнозерновые крупы, иногда макароны, приготовленные из цельнозерновой муки. Если я днем не ел сою, то добавляю ее вечером. Иногда днем перекусываю батончиками Clif Bar, или смесью орехов, семян и сухофруктов, или веганскими десертами на основе сои или орехов, пополняя таким образом запас аминокислот в течение дня для поддержания нужного тонуса мышц и помогая телу в восстановлении.

Я пытаюсь есть как можно больше натуральных продуктов, а не «заменителей мяса». Я выбираю продукты пророщенные, замоченные или ферментированные, чтобы облегчить переваривание клетчатки. Я употребляю сою, темпе, мисо, тофу из пророщенных бобов, они легче усваиваются, и в них меньше фитоэстрогена (натуральное вещество, которое многие считают схожими с человеческим гормоном эстрогеном, несмотря на многочисленные научные исследования, убеждающие в обратном), а не обычный соевый протеин. Я ем хлеб и лепешки из цельнозерновой муки, дома часто проращиваю бобы и крупы перед приготовлением блюд.

Зимнее миннесотское чили

В тот вечер, когда я попробовал это, я решил быть счастливым и здоровым спортсменом-вегетарианцем. Всего одна ложка убедила меня, что вегетарианские блюда могут быть такими же вкусными и приятными, как и мясные. Булгур становится источником сложных углеводов, а остальные ингредиенты помогают получить все разнообразие аминокислот. Нет ничего лучше для подкрепления после тренировок, особенно зимними холодными вечерами.

Ингредиенты:

1 ч. л. кокосового или оливкового масла

2 дольки чеснока, пошинковать

1 чашка нашинкованного лука

8–10 грибов среднего размера, пошинковать

чашки нашинкованного сладкого зеленого перца

чашки нашинкованного сладкого красного перца

чашки нашинкованной моркови

1 стручок перца халапеньо или любого другого острого перца, целиком или нашинкованного, по желанию

1 чашка зерен замороженной кукурузы

1 ч. л. молотого тмина

ч. л. молотого кориандра

2 ст. л. перца чили

2 ч. л. соли, по вкусу

ч. л. черного перца

1 средний помидор, пошинковать

1 банка томатного пюре 200 г

1 банка консервированной красной фасоли, воду слить, 200 г

1 банка консервированной черной фасоли, воду слить, 200 г

1 банка розовой фасоли, воду слить, 200 г

2 чашки воды

чашки крупы булгура

острый соус или кайенский перец – по вкусу

чашки мелко порубленной кинзы

На дно большой кастрюли налейте масло. Тушите все овощи и специи на медленном огне минут 10, до размягчения. Добавьте немного воды, если овощи начнут пригорать. Добавьте остальные ингредиенты, кроме кинзы, и тушите на среднем или маленьком огне под крышкой минут 30. Перемешайте и протушите еще минут 20 или 30 до полной готовности. Добавьте соль, и, если хотите, еще больше кайенского перца по вкусу. Подавать, посыпав сверху кинзой. Остатки можно хранить в холодильнике.

Получается 8–10 порций.

9. Падал тихий снег…

Подготовка к Western States, 100 миль, 1999

Я должен идти по зову гор.

Джон Мьюр

Я проскользнул на цыпочках на цокольный этаж по лестнице, осторожно, чтобы не разбудить спящих домашних, раздвинул шторы. Снежинки переливались в тихом лунном свете. Был декабрь 1998 года, пять утра, и на улице было минус двадцать три. Я натянул специальные полипропиленовые лосины, майку с длинными рукавами, ветровку, флисовую кофту, спортивные штаны, шерстяные носки. Я знал, что мой путь в итоге пройдет через жаркие каньоны при температуре выше 40 градусов по Цельсию, по раскаленным пустыням, где даже скорпионы ищут тени. Но начинался этот путь здесь и сейчас.

Еще один слой: норвежская лыжная шапочка и финские лыжные перчатки.

Мало кто понимал, ради чего я выбрал именно эту стезю. Лучший спикер в школе, выпускник колледжа, сертифицированный физиотерапевт, человек семейный, я вернулся в Дулут. На мне висело около 20 000 долларов кредитов, я жил в доме родителей своей жены, пять дней в неделю ездил на велосипеде за 10 миль в магазин Ski Hut. И зарабатывал пять долларов в час.

Постель еще не остыла, а снаружи была чернота ночи и белый снег. Да, это и есть мой путь. Я зашнуровал кроссовки. Вскоре после возвращения в Миннесоту я вкрутил в их подошвы шурупы, чтобы меньше скользить.

В Миннесоту мы прибыли меньше месяца назад. Я снова встретился с Дасти и Хиппи Дэном. Как прежде, время от времени мы вместе бегали, катались на лыжах. Иногда к нам присоединялись Джесс и Кэйти Коски, местные спортсмены и, что немаловажно, веганы. Коски знали о моих победах в «Вояджере». Хиппи Дэн рассказал Коски, что я интересуюсь вопросами полноценного питания и здоровья. И они дали мне почитать книгу Говарда Лаймана «Безумный ковбой» о том, что мясо, рыба, молочные продукты, произведенные не на фермах, отравляют тело и душу. Я тогда еще подумал: «Ну, уж если этот консервативный фермер-скотовод из Монтаны считает, что самое лучшее – это растительная пища, может, и у меня получится перейти на следующую ступень в части здорового питания». И перестал укорять Леа за ее тягу к натуральным продуктам. Я стал считать, что здоровое питание – это добротная и дешевая медицинская страховка.

Меня все еще беспокоил вопрос необходимого количества белка, но аргументация пртив мясных продуктов выглядела все убедительнее. Единственное, что меня удерживало от полного перехода на веганство, был, собственно, сам вкус блюд. Я не представлял, как можно надолго отказаться от сыра, масла, яиц. И очень любил сладости и пиццу с сыром.

Я экспериментировал с соевым и рисовым молоком и размышлял о философских причинах отказа от животных продуктов и пользе подобного шага. Однажды в воскресенье после забега на 20 миль я угостил Дасти и Коски собственноручно испеченными постными бананово-клубничными блинчиками (см. рецепт в конце главы). Блинчики получились на редкость сладкими, сытными, пышными и золотистыми. А благодаря фруктовому вкусу буквально таяли во рту. Я подобных никогда раньше не пробовал. В этот момент я понял, что смогу обходиться и без масла, и без яиц.

С молоком было сложнее. Я с детства пил молоко почти с каждым приемом пищи. Бабушка Джурек отвозила пустые молочные бутылки на ферму неподалеку и возвращалась с полными свежего натурального молока. Но теперешнее молоко даже близко не напоминало по вкусу молоко с фермы. Оно, скорее всего, было с какой-то огромной фабрики, где коров постоянно держали на гормоне роста, антибиотиках, в ужасных условиях. Нет уж, благодарю покорно.

Я урезал в своем рационе и количество морепродуктов, так как понял, что если не я сам поймал рыбу в чистой речке, то, скорее всего, получу дозу химикатов или гормонов, которыми потчуют лососей и треску.

К моему удивлению, оказалось, что, отказавшись от некоторых продуктов, я увеличил разнообразие своего рациона, ввел в него новые замечательные блюда. Я стал есть больше фруктов и овощей, бобовых, орехов, семян, цельнозерновых круп, продуктов из сои. Я просматривал книги рецептов вегетарианской кухни, ходил по супермаркетам с экзотическими продуктами, чтобы разнообразить свое питание. А так как вырос я на Среднем Западе и в детстве ел мало овощей, для меня было невероятно интересно узнавать о японской морской растительной пище, или о том, как правильно печь кукурузные лепешки, или о нюансах приготовления тайского супа-карри.

Я строгий веган (хотя обычно избегаю этого определения: у многих оно ассоциируется с зашоренностью и самовлюбленной праведностью). Но ради веганских принципов я не буду голодать. Обычно у меня с собой всегда есть запас протеиновой муки, но как-то раз в Европе я ел сыр, потому что под рукой ничего больше не оказалось, а в Мексике – бобы, сваренные на бульоне из свиной шкуры. Однажды в Коста-Рике я решил заняться сноркелингом – понырять с трубкой. Я заранее поинтересовался, можно ли заказать тур с вегетарианским питанием, мне ответили, что это реально. На деле же оказалось, что в меню овощи действительно присутствовали, но только приготовленные внутри какой-то огромной рыбы. Я был голоден, на носу были соревнования, поэтому я съел и эти овощи. В совсем уж исключительных случаях я мог отойти от принципов веганской диеты. Но это всегда были ситуации, когда вопрос стоял о выживании, а не потому, что мне хотелось продуктов животного происхождения.

И даже на эти компромиссы мне пришлось идти гораздо позднее. Я не сталкивался с подобным выбором до тех пор, пока не стал действительно чемпионом в ультрабеге.

А сейчас я шнуровал кроссовки с шурупами в подошвах.

Я выскользнул за дверь в предрассветный полумрак. Меня звали горы, но пока и эта дорожка для снегоходов вполне подходила. Благо она была пустынной: для любителей гонок время было уже слишком поздним, а для обычных пользователей снегоходов, наверняка борющихся с похмельем, еще очень ранним. Я шагнул на дорогу и тут же почти по колено провалился в снег. Отлично. Чем сложнее, тем лучше. Это всегда срабатывало. Я наконец начинал это понимать. Все «почему» мира не приносили мне ни внутренней гармонии, ни однозначных ответов. Но то, что я задавался вопросами и что-то делал в процессе поиска ответов на них, стало внутренним источником силы. Я выдернул ногу из снега и продолжил свой ночной бег среди берез, держа путь прямо на лунный серп, зависший низко над горизонтом.

Оставив позади перевал Анджелес, я знал, что сдал важный экзамен. И знал, каким будет следующий. Не помню точно, как я узнал о забеге Western States: так дети, увлекающиеся бейсболом, всегда все знают о Бейбе Руте, а юные скалолазы – об Эвересте.

Люди говорили о том, насколько сложен этот забег, как он ломает тела и души. Готовясь к нему, я хотел тренироваться в самых сложных условиях, какие только мог себе представить. Поэтому и возвратился в Миннесоту зимой. Поэтому бежал по колено в снегу, хотя мыслями был в Северной Калифорнии.

К моменту, как я решил выиграть этот забег, Western States 100 был, наверное, уже самым известным сверхмарафоном в мире. В 1980-е годы телекомпания ABC дважды выпускала специальные выпуски программы «Великий мир спорта», посвященные этому забегу. Я знал, что на нем 21 пункт поддержки, шесть медицинских палаток (для сверхмарафонов это необычно много, что объясняется особой сложностью маршрута). Бегуны, завершающие дистанцию менее чем за сутки, получают серебряную пряжку для ремня с надписью «100 миль в один день»; финишировавшие за время меньшее, чем 30 часов, – бронзовую пряжку. Победителям среди мужчин и женщин вручают бронзовые статуэтки ягуаров. Ежегодно в забеге принимали участие около 1500 добровольцев и 369 бегунов на длинные дистанции, за плечами которых хотя бы один забег на 50 миль, прошедшие через систему лотереи Western States.

С самого начала сложность забега служила поводом для гордости местных жителей. Только один раз состязание выиграл не калифорниец, и он был моим кумиром. В последнее десятилетие Северная Калифорния стала для бегунов на длительные дистанции своеобразной Меккой, а сам забег – катализатором жизни племени сверхмарафонцев. Легендарный Тим Твитмейер побеждал в Western States пять раз. Говорят, Тиму было совершенно все равно, кто шел первым или за ним: он знал маршрут как никто другой, это была «его» дистанция. Но в 1997 году один человек буквально вырвал у Тима победу. Подводник из штата Мэриленд по имени Майк Мортон в 1996-м сошел с дистанции, только укрепив «калифорнийское большинство» во мнении, что если ты не тренировался на маршруте Western States или не жил где-то поблизости, у тебя нет никаких шансов на успех. Когда Мортон на следующий год снова вышел на старт, людей, конечно, восхитило его мужество, но многие его просто жалели. А он взял и обогнал Тима Твитмейера на 1 час 33 минуты, установив рекорд трассы – 15 часов 40 минут.

Я хотел сделать то, что удалось сделать моряку. Я хотел доказать жителям Северной Калифорнии, всей элите сверхмарафонцев и самому себе, что достоин быть членом этого братства. Я понимал, что это трудно. Твитмейер вышел на старт еще раз, в 1998-м, и выиграл. Теперь, когда я знал, как высока награда за боль, я хотел еще большей боли. Я хотел использовать ее как инструмент для раскрытия самого себя, полного и абсолютного. Сто миль сложной трассы в борьбе с сильными соперниками гарантировали эту боль.

Western States берет свое начало в 1955 году. Тогда один местный бизнесмен Уэндэлл Роби за день проскакал на лошади 100 миль. И после этого заявил, что сделал это потому, «что мог это сделать». С тех пор наездники и наездницы стали собираться на скачки на Кубок Тевиса, названного в честь еще одного местного бизнесмена, Ллойда Тевиса. Все, кто мог преодолеть дистанцию верхом меньше чем за 24 часа, оставаясь в бодром состоянии, получали серебряные пряжки.

Однажды один удивительный джентльмен Горди Айнсли и его не столь удивительная лошадь полностью изменили ход событий в истории заезда, превратив его в состязание для бегунов. Айнсли, мануальный терапевт-хиропрактик, путешественник, плотник, мастер верховой езды, увлекавшийся рукопашным боем и наукой, был неплохим бегуном. У него были длинные волосы, борода и мощный мускулистый торс, скорее подходивший игроку в регби или американский футбол. Ему принадлежал титул лучшего бегуна в группе «тяжеловозов» – Clydesdale, людей с весом свыше 90 килограммов: он пробежал марафон за 2 часа 52 минуты.

Но больше всего Айнсли были по душе скачки на Кубок Тевиса. Он уже получил свои пряжки в 1971 и 1972-м. В том же году он подарил свою верную лошадь любимой женщине. Но вскоре дама от него ушла, прихватив с собой и лошадь. В 1973 году Айнсли снова вышел на старт. Примерно в районе тридцатой мили, на так называемой Лужайке Робинсона, его новая лошадь захромала. С дистанции ему пришлось сойти. А на следующий год Айнсли, чтобы поберечь лошадь, решил сам пробежать дистанцию.

Это был на редкость жаркий день, по ходу скачек даже пала одна лошадь. Айнсли появился на финише через 23 часа 42 минуты и получил свою очередную пряжку. Медицинскую помощь ему оказывал, понятное дело, врач-ветеринар.

Еще один человек попытался пробежать дистанцию в 1975-м, но сошел на 97-й миле. В 1976 году длинноволосый бегун Кен Ширк финишировал через 24 часа 29 минут. Наконец, в 1977 году был проведен забег Western States Endurance Run, известный теперь как Western States 100. Четырнадцать бегунов бежали вместе с партнерами-наездниками (в тот год до финиша добрались трое). Еще через год организаторы решили разделить состязания для наездников и бегунов и перенесли Western States на более раннее время года, когда чуть прохладнее. С тех пор соревнования проводятся в последний выходной июля.

Забег стартует в долине Скво-Вэлли. Бегунам сначала надо подняться на высоту в две с половиной тысячи метров над уровнем моря к перевалу Эмигрантов (подъем на 800 метров на участке в 4,5 мили). Впрочем, весь оставшийся маршрут – это набор высоты в 5 километров и снижение на 7 километров. Участники бегут по тропам, по которым когда-то ходили индейцы пайюты, шошоны и уашо, жившие в этих местах и занимавшиеся собирательством всего, что могла дать эта каменистая земля: орехов, ягод, насекомых, ящериц, кореньев; охотившихся при помощи ловушек на зайцев, белок, изредка на горных антилоп. Индейцев не стало, их сгубили оспа, пули и прочие побочные продукты новой западной цивилизации. На смену аборигенам пришли первые поселенцы и золотоискатели. Неподалеку от маршрута забега есть перевал Доннера, названный в честь одной из групп первопроходцев, которые тоже двигались на Запад, но не завершили свой «забег»: зимой 1846–1847 гг. их постигла гораздо более мрачная участь, чем отсутствие серебряных пряжек на ремнях.

Луна поднялась выше. Бледное, размытое серое небо обещало такой же тусклый серый зимний день. Я продолжал бежать мимо берез, вдоль пустынных голых полей. Ноги увязали в снегу. Я выдергивал их, размахивал руками, снова проваливался и снова выбирался из снега. Окрестный лес сковывала бескрайняя тишина, нарушаемая лишь звуком моих шагов и тяжелым ритмичным дыханием. В то утро мне нужно было пробежать 1 час 15 минут – 10 миль со скоростью 7 минут 30 секунд на милю. И на следующее утро предстояли 10 миль, и через день тоже. В выходные же я бегал по 25 миль.

Некоторые знакомые, которые знали, сколько я тренируюсь и чем питаюсь, говорили, что я просто сумасшедший. Отец, весивший под 130 килограммов, настаивал: «Если ты бегаешь на длинные дистанции, ты должен есть мясо». Когда же я ответил, что ему самому не мешает начать следить за собственным здоровьем и есть больше овощей, он заметил: «Погоди, вот будет тебе сорок, посмотрим, как ты будешь выглядеть и как себя чувствовать». Дедушка Эд, отец моей мамы, сказал, что «прожить на одних фруктах и орехах» невозможно и мне к пятому десятку потребуются новые колени.

Но я никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас. У меня всегда была отличная выносливость, но сейчас все боли, какие я когда-либо чувствовал после длительных забегов, совершенно исчезли. Отдых между пробежками стал занимать значительно меньше времени. Я чувствовал себя легче и сильнее. Я чувствовал себя так, как не чувствовал в юности.

Я вернулся домой, бледный день стал еще бледнее, сквозь сумрачную дымку едва пробивалось солнце, даже не обещая дня. Машины откашливались влажными кольцами дыма. Пора принять душ, влезть в свежую одежду. И начинать нормальный день.

Мышцы корпуса

Ноги могут помочь в движении, но наибольшая сила заключается в мышцах живота и спины. Для мышц спины хороши тяги на тренажере и работа на тренажере, имитирующем греблю. Если вы занимаетесь йогой, сконцентрируйтесь на асанах для гибкости спины, например на позах «саранчи», «моста» и «лодки».

Для пресса делайте упражнения, которые помогут стабилизировать тазобедренный сустав во время бега. Упражнение «планка» – самый лучший и наиболее эффективный способ усилить мышцы пресса. Для упражнения «прямая планка» ложитесь на коврик лицом вниз, затем согните руки в локтях на 90 градусов и перейдите в упор лежа на локтях, опираясь на пальцы ног так, чтобы тело составило прямую линию от макушки до пяток. В «боковой планке» делайте то же самое, опираясь на один локоть и на пальцы одной ноги. Эти простые упражнения можно усложнить, добавив движения ног, рук или расположив ноги или руки на диске или воздушной подушке.

Впрочем, для бегунов полезны любые асаны, укрепляющие мышцы корпуса. Точно так же полезен пилатес. Все это повышает эффективность бега.

Блинчики из восьми круп с клубникой

Впервые я испек такие блинчики после двадцатимильной зимней пробежки в Миннесоте и открыл для себя две вещи: первое – пышное сладкое тесто можно приготовить без добавления яиц и молока, и второе – в мире бесконечно много видов круп, названий которых я даже ни разу не слышал. Цельнозерновые крупы можно купить в специализированных супермаркетах, ориентирующихся на здоровое питание. А имея мощный высокоскоростной блендер, вы можете самостоятельно молоть свежую цельнозерновую муку, как это делаю, например, я.

Смешайте вместе несколько круп в любой комбинации, чтобы в результате получилось две чашки муки. Добавьте смолотые семена льна или чиа, они заменят яйца. Блинчики не только получаются вкусными, они содержат много углеводов и аминокислот. Это прекрасное блюдо, чтобы подкрепиться перед продолжительной утренней пробежкой или после занятий; иногда я беру такие блинчики прямо на тренировки.

Ингредиенты:

чашки просеянной белой муки

чашки гречневой муки

чашки цельнозерновой пшеничной муки

чашки овсяной муки

чашки молотой пшенной крупы

чашки ржаной муки

чашки молотой перловой крупы

чашки кукурузной муки

чашки молотых семян льна или чиа

2 ч. л. разрыхлителя

ч. л. соли

2 чашки веганского молока (например, см. рецепт рисового молока в главе 2)

3 ст. л. оливкового масла

2 ст. л. нектара агавы или кленового сиропа (можно заменить другими фруктозными сиропами)

1 ч. л. ванильного экстракта

1 чашки мелко нашинкованной мороженой или свежей клубники

1 ч. л. кокосового масла

Для подачи блинов – кленовый или фруктовый соус, по вкусу

Смешайте в большой миске все виды муки и молотых семян, добавьте разрыхлитель, соль. Влейте веганское молоко, оливковое масло, нектар агавы или кленовый сироп, ванильный экстракт. Хорошо перемешайте. Вмешайте в готовое тесто нашинкованную клубнику.

Смажьте сковороду кокосовым маслом, как следует прокалите на среднем огне в течение 3–5 минут или до тех пор, пока капля воды, вылитая на разогретую сковороду, не начнет быстро испаряться.

Распределите равномерно по сковороде или чашки теста. Поджаривайте до получения золотистой корочки снизу и появления небольших пузырьков на поверхности, переверните блинчик и прожарьте его с другой стороны. Так же выпекайте остальные блинчики. Подавайте с кленовым сиропом или фруктовым соусом, по вкусу.

Получается 10–12 блинов диаметром сантиметров 15.

10. Опасные ноты

И еще немного о тренировках к Western States, 100 миль, 1999

  • Снег. Солнце. Камни. Небо.
  • Он делал то, что он знал и умел.
  • Сейчас. Просто так, потому что мог.
Джеймс Гэлвин

Книг на тему «Как стать чемпионм в беге на 100 миль» нет. Я это знаю, потому что сам их искал. А интернет в то время только появился. В общем, мне пришлось заниматься планированием своей подготовки самостоятельно.

Во-первых, в конце апреля мы с Леа переехали в Сиэтл: мне предложили работу в магазине FootZone. С его владельцем сверхмарафонцем Скоттом Маккабри я познакомился в 1997 году на забеге на 50 км Cle Elum Ridge, когда проходил интернатуру в Сиэтле. Всему, чему можно было научиться у снежных троп и холодных ночей, я уже научился. Теперь, чтобы участвовать в Western States, мне нужны были горы.

И, во-вторых, я рассчитывал на тренерскую помощь со стороны бегунов старшего поколения.

Когда в 1992 году Артур Ньютон решил бежать Comrades Marathon в Южной Африке (на самом деле протяженностью в 55 миль), ему было 38 лет. Физическая форма Ньютона была отнюдь не блестящей, он прекрасно понимал, что соревноваться придется с молодыми спортсменами, бегающими гораздо быстрее его. Но то ли Ньютон не видел для себя другого выхода, то ли знал, что делал, он тренировался по неслыханной по тем временам программе, включавшей в себя ежедневные забеги на 10 миль. После Comrades Marathon он выиграл еще пять марафонов, установил мировые рекорды на дистанциях 30, 35, 40, 45, 50 и 100 миль. Этого человека можно считать «отцом» концепции тренировок, основанных на медленных длительных пробежках. Ньютон также считается первопроходцем в вопросах правильного питания на длинных дистанциях; многие утверждали, что он даже изобрел некий «чудесный эликсир» (на самом деле это был лимонад с солью).

Но на сверхдлинных дистанциях лимонада вряд ли будет достаточно. И я обратился к опыту Перси Черутти из Австралии, одной из самых невероятных фигур в пантеоне сверхмарафонцев, менеджера магазина одежды и сторонника питания натуральными продуктами.

В 1939 году в возрасте сорока трех лет Черутти пережил нервный срыв. После того как врачи пообещали, что жить ему осталась пара лет, Перси перешел на строгую диету, стал регулярно тренироваться и исповедовать философию, которую называл «стотанской» – производным от слов «стоик» и «спартанец». Он утверждал, что спортсмен должен проявлять «твердость, жесткость характера и непоколебимую веру в свои принципы», но при этом принять «концепции диеты, философии, интеллектуального и культурного развития». Черутти утверждал, что «личностный рост возможен только за пределами зоны комфорта».

Черутти следовал определенной концепции отдыха и восстановления (а прожил он в итоге до восьмидесяти лет). Тренировкам по секундомеру предпочитал интуитивный подход, основанный на личном опыте. Он занимался скоростной работой на песчаных дюнах, тяжелой атлетикой, йогой, придерживался строгой диеты, основу которой составляли сырые овощи, фрукты и цельнозерновые продукты, изучал способы бега различных животных. Он также советовал не запивать еду водой и не общаться после полуночи. Его «протеже» Херберт Эллиот, знаменитый бегун на средние дистанции в 1950-е годы, называл «стотанские» тренировки «прекрасными и болезненными… основанными на концептуальной философии и подходе “стремиться к личностному росту, становиться добрее, расширять свои горизонты, становиться лучше”».

И Ньютон, и Черутти в своих тренировках следовали нетрадиционным подходам: Ньютон делал упор на длинные пробежки, Черутти – на все без исключения аспекты жизни, в том числе на тренировки на испытание выносливости. Возможно, мое детство могло показаться кому-нибудь необычным в общепринятом смысле, но мое поведение всегда оставалось предельно традиционным. Большую часть жизни я был «послушным сыном» и не только не пресекал черту моральных норм, установленную родителями, учителями, начальниками и тренерами, – я даже близко не подходил к ней. Поэтому меня очень интересовали такие необычные люди, как Ньютон и Черутти, ведь они раздвигали общепринятые рамки обыденного.

Меня восхищали такие бегуны, как Дасти. Я учился у людей из другой эпохи, в свое время преодолевших границы, считавшиеся до этого недостижимыми. И был еще один человек, которому я благодарен за то, что он заставил меня сделать больше, чем казалось возможным, – Чак Джонс. Он был моим кумиром на Western States.

Джонс начал бегать на 50 миль в 1985-м. А в 1986-м поразил тогда еще немногочисленную группу сверхмарафонцев тем, что выиграл Western States, чем немало огорчил владельца фисташковой плантации пастора Церкви Бога Джима Кинга Джонса, который ради участия в Western States каждую неделю пробегал по 200 миль (обычно в то время пробегали по 120–140 миль в неделю). Однажды на Western States на особенно крутом подъеме к Чаку Джонсу подбежал журналист из ABC и спросил: «Как вам удается постоянно улыбаться – с того момента, как мы начали вас снимать, улыбка не сходит с вашего лица». Не сбиваясь с темпа, Джонс ответил: «Я просто люблю бегать».

Чак родился в семье, где было четырнадцать детей, тринадцатым по счету. Он не мог играть в командные игры – его мать не могла позволить себе оплачивать униформу и поездки на тренировки. (Когда Чаку было четыре с половиной года, их отец покончил жизнь самоубийством). Чак играл на барабане, с шестнадцати лет занимался трансцендентальной медитацией, а к двадцати годам увлекся спортивной ходьбой. Чтобы минимизировать время восстановления, Джонс исключил из рациона кофеин, курение и мясо, причем одновременно. И это помогло.

У Джонса было трудное детство. Его отличал необычайный, очень сложный тренировочный режим. Подход к бегу, сложный и в то же время примитивный, приносил ему радость, как в детстве. Как это было мне знакомо!

Знакомство с Джонсом напомнило мне мою встречу с Дасти. А сам Дасти после моего отъезда из Миннесоты проплыл на каяке вдоль всего Верхнего озера (самого большого среди Великих озер), выпекал пиццу, побеждал в соревнованиях, строил дома, менял женщин, натирал воском лыжи, пожил в пяти штатах страны и вообще полностью оправдывал прозвище Комок Пыли. Например, вечером перед марафоном Grandma’s Marathon Дасти пил в баре неподалеку от будущего финиша и, боясь опоздать на утренний автобус, придумал, как ему показалось, идеальный способ решения проблемы: взял и пробежал всю марафонскую дистанцию до ее старта. А потом заснул на газоне. Проснулся он от выстрела стартового пистолета, побежал марафон и финишировал меньше чем за три часа. Я всегда задаюсь вопросом: «Почему?», размышляю о возможных вариантах развития событий, а Дасти делал что хотел и когда хотел. Джонс, Ньютон и Черутти преодолевали общепринятые границы возможностей человеческого тела и разума и устанавливали новые границы. Бег для них не был тренировкой, хобби, даже не был неким родом деятельности, в котором они соревновались с другими. Каждый из них был, в общем, экзистенциалистом. И я тоже хотел быть таким.

В Сиэтле я ежедневно пробегал по шесть миль до работы. А когда приходил домой, еще бегал по улицам, впитывая всем телом холодящую прохладу, расслаблявшую мышцы, и изучая окрестности моего нового места жительства.

Серьезные тренировки я проводил по выходным.

По выходным я искал границы своих возможностей. И нашел их на горе Сай.

Серьезные альпинисты, совершающие восхождения на горы Рейнер и Мак-Кинли, чтобы проверить себя на прочность, идут с рюкзаками на гору Сай. В некоторых семьях есть традиция совместного ежегодного восхождения на гору Сай. Некоторые продвинутые бегуны из Сиэтла бегают по этому маршруту. И только очень и очень опытные бегуны пробегают маршрут два раза подряд: сначала вверх, потом вниз, потом снова вверх и вниз.

Я шел своим путем. Он начался на плоских равнинах и теперь привел меня на горные перевалы. Мне нужны были горы. И в первый же после переезда в Сиэтл выходной я отправился к подножию горы Сай: я собирался пробежать маршрут трижды.

Набор высоты на маршруте на горе Сай составляет один километр, и, на первый взгляд, это немного. Если не принимать во внимание, что длина всей дистанции – всего четыре мили. То есть подъем – 250 метров на милю. До этого в Миннесоте моим самым сложным подъемом был забег на перевал у Верхнего озера. Набор высоты тогда составил 180 метров на двух милях и по ровной асфальтированной дороге.

Валуны на тропе были размером с микроавтобус. Опасные корневища тянулись из-под гигантских зарослей болиголова и пихт, устилая собой всю землю. Листья кустарников хлестали меня по бокам, пока я карабкался в гору. Иногда я обгонял пеших туристов, лезших наверх, или встречал людей, спускавшихся вниз. Я был единственным бегуном на тропе. Если смотреть на тропу снизу, кажется, что она идет вертикально вверх. Но я знал, что, конечно же, такого не может быть, должен быть хотя бы один пологий участок. Я оказался прав: такой участок был, ровно на половине маршрута, целых сто метров. Я мысленно назвал его «долиной Сай». Через каждые полмили на тропе стояли деревянные столбы, все поросшие мхом, – как напоминание о том, что я подписался на день экзекуции. В первый раз выйдя на трассу, стартовую милю я пробежал за 14 минут.

Эта гора напомнила мне о том, что забеги не выигрываются просто так и сразу. О том, что единственный способ выжить на дистанции сверхмарафона – разбить ее на отрезки. И гору Сай я покорял по частям. Прыгая по колено в снегу по дорожкам для снегоходов в Миннесоте, я осознал значимость каждого шага. Гора Сай научила меня бежать вверх как можно быстрее, когда не видишь, куда ступаешь, и потом быстро спускаться по тому же пути вниз. Это не был бег трусцой на вершину горы Сай и обратно – я не смотрел под ноги. В первый день я трижды забегал на гору и трижды сбегал с нее так быстро, как только мог. А потом поехал домой и работал весь день.

На следующее утро вылезать из постели совсем не хотелось. Я слышал «пение сирен»: о теплой постели, удобном диване, паре часов чтения, прослушивания музыки или просто ничегонеделания. Никто не заставлял меня бежать. Никто не говорил, что я должен это делать. И никто бы не умер, если бы я немного отдохнул. Вот о чем была эта песня. Это была та самая приставучая, занудная мелодия, из-за которой некоторые бегуны сходят с дистанции. Песню «Отдохни, ты только что пробежал по горе, не нужно это делать еще раз» нельзя было слушать.

Вот тебе и «сокращение времени на восстановление», и вся сверхэнергичность, и вся диета! Неужели я довел себя до края? Обычно тренеры советуют выходить на пик тренировок в 80 процентов от предполагаемой дистанции забега. Но обычно тренеры и не бегают сверхмарафоны. Никто не может постоянно тренироваться на уровне 80 миль. В общем, я решил пойти по собственному пути: создать на тренировке условия сверхмарафона в плане физической, эмоциональной и умственной нагрузки.

В тот день, когда после бега на горе Сай единственное, что мне хотелось, это сидеть и не двигаться, я «отключил музыку». И вышел на тренировку, что было сделать сложнее.

Тридцатипятимильный маршрут по Двенадцати вершинам (Twelve Peaks 35 Miles) проложил в свое время Рон Николл, пятидесятилетний бегун по прозвищу Рон Николл – Легенда. В Сиэтле Николла называли «бегуном-мазохистом». Обычно сверхмарафонцы пытаются или работать над улучшением техники бега, или максимизировать дистанцию, покрываемую с определенным усилием. Я, например, так и старался делать. Рон же выполнял сложнейшие задания до тех пор, пока они не становились легкими, а потом делал нечто еще более сложное.

Подъем на Двенадцать вершин был короче подъема на гору Сай, но у него были свои «фишки». Он тянулся на 35 миль, в отличие от 24 миль трехразового подъема-спуска на гору Сай. Но эти тридцать пять миль включали в себя подъем более чем на три километра и такой же спуск. И все – по извилистой тропе, то поднимавшейся вверх, то спускавшейся вниз, по скользким валунам, поросшим мхом, по грязи, через бурелом, который местные прозвали «Вьетнамом», сквозь плотные заросли папоротника и стрелы болиголова и невозможно изумрудный лес. Кроны кедров смыкались над головой, словно свод собора, и превращали яркий день в вечные сумерки. Я бегал там в слякоть, снег, в сорокаградусную жару, которая превращала воздух густого леса в пар, словно в скороварке.

Мох и слякоть помогали найти боль, которую я искал. Но мне требовалось нечто большее.

Мой кумир Чак Джонс рассказывал в одном из своих интервью о вибрациях, космических лучах, связи с внешними мирами (чем немало обескуражил своих оппонентов). Я понимал, что он на самом деле имел в виду – это ощущение полной свободы, когда ты вступаешь в некую зону, в которой чувствуется связь с землей и забываются будничные заботы. Но я не знал, как достигать этого состояния постоянно и целенаправленно.

В прошлом стать хорошим лыжником мне помогло чтение. И на этот раз я обратился к книгам. Я узнал о бусидо, древнем кодексе японских самураев, исповедовавших храбрость, простоту, честь и самоотверженность. Согласно кодексу бусидо, наилучшее состояние разума на поле боя или, как в моем случае, в беговом соревновании – пустота. Нужно опустошить разум. Это не означает быть сонным или рассеянным. Это, скорее, состояние полной готовности к неожиданностям, подобное тому, как если вас вдруг окатит ледяной водой. Опустошенный разум – это доминирующий разум. Он «затягивает» в себя внимание других людей, как вакуум затягивает песок. Или как человек, который сильно тянет за одну ручку двуручной пилы, притягивает к себе того, кто держится за другую ручку. Когда я слышу фразы «играй в свою игру» или «беги свой забег», я понимаю, что это – кодекс бусидо.

Приверженность кодексу бусидо – это способность отпустить прошлое, не заглядывать в будущее и концентрироваться только на настоящем.

Генри Дэвид Торо, американский последователь кодекса бусидо (хотя он, наверное, об этом не догадывался) и, к слову, любитель пеших походов на длинные расстояния, писал в книге «Уолден, или Жизнь в лесу»: «Мы растрачиваем нашу жизнь на мелочи. Честному человеку едва ли есть надобность считать далее чем на своих десяти пальцах, в крайнем случае можно прибавить еще пальцы на ногах, а дальше нечего и считать. Простота, простота, простота!»

Исходя из кодекса бусидо, я разработал свой комплекс упражнений. Я стоял в ледяной воде, чтобы укрепить силу разума и контроль над телом. Я сидел в позе лотоса и медитировал, отслеживая свое дыхание и испытывая силу концентрации разума.

Бусидо – это еще и внимательное изучение мастерства рукопашного боя. Моим мастерством был бег, и я бегал по горам Северо-Востока, полностью на этом концентрируясь. Отключить разум при беге на длинные дистанции просто и иногда даже необходимо, но я, наоборот, специально этого не делал, оставаясь все время во внимании. Я внимательно и осознанно относился к тому, чтобы пробегать определенный участок с особым усилием, или концентрировал внимание на том, чтобы ускориться на спуске, но при этом дать отдых сердцу и легким.

Всего за два месяца тренировок в Сиэтле моя выносливость сама собой повысилась. Дасти и остальные ребята вроде него были правы: просто наращивай дистанцию, и это, как правило, должно сработать. Мои мускулы и связки приспосабливались к новым движениям, запоминали их. Я научился опустошать разум и наполнять его силой воли. Иногда мне казалось, что я парю над мшистыми тропами.

В последний перед поездкой на Western States «трехразовый» забег на гору Сай я пробежал первую милю за 12 минут. Всю дистанцию вниз с горы – за 30 минут. Я научился ускоряться на спуске больше обычного. В первый подъем на гору Сай я забежал за 49 минут, а в третий – за 48 минут. Когда я впервые ломился через «Вьетнам» на Двенадцати вершинах, пробежка заняла 6 часов 40 минут. В последнюю свою пробежку по тому же маршруту я сократил это время до 6 часов 15 минут.

Но самые удивительные изменения происходили у меня в голове. В предрассветной тишине перед последним забегом через болота и вершины нагорья я услышал знакомую мелодию. За день до этого я трижды забежал на гору Сай. Я даже не сразу понял, что это за мелодия. Я почти рассмеялся вслух. Это была та самая «песня сирен», манившая меня пару месяцев назад: «Отдохни, вернись в постель». Но в то утро это был уже не зов, а едва слышный шепот. Белый шум.

Забег на Western States должен был получиться отличным.

Прогресс

Регулярные пробежки сами по себе очень приятны. Если ваш соревновательный дух достаточно силен, еще больше удовольствия вы можете получить от более быстрого бега или бега на более длинные расстояния, от преодоления себя. Прогресс может стать особым мотивирующим моментом, приятным бонусом за тренировки.

Если хотите улучшить свои навыки бега, вы можете (и должны) заниматься дополнительно: например, силовыми упражнениями, упражнениями на развитие гибкости и совершенствованием техники бега. Но лучший способ лучше бегать – бегать быстрее. И лучше всего научиться этому, если проводить сложные тренировки, как, например, тренировался я на горе Сай.

Например, если вы в течение 6–8 недель обычно бегаете три раза в неделю по 30–45 минут, вы уже готовы к пробежкам иногда на уровне усилий в 85–90 процентов от максимального. Или, другими словами, бежать в течение пяти минут на пороге, при котором мышцы начинают выделять лактат. Пробегите на максимуме, затем дайте себе минуту отдыха, затем повторите. Чтобы добиться прогресса, увеличивайте количество интервалов и их длительность, поддерживая соотношение скоростных работ и отдыха как 5:1. Например, после 10 минут быстрого бега отдыхайте 2 минуты, после 15 минут бега – 3 минуты и так далее.

Через 4–6 недель вы сможете поддерживать уровень этого усилия на протяжении 45 или 50 минут.

И будете бегать быстрее.

Адзуки (шоколадные батончики)

Этот десерт идеален в качестве влажной плотной еды на пробежках. Он готовится из очень легкоперевариваемых продуктов: бананов, бобов вместе с рисовой мукой и ванилью. И вкус этих немного подслащенных батончиков гораздо приятнее, чем можно себе представить, глядя на список их ингредиентов. Плюс ко всему они прекрасный источник углеводов и белка.

Ингредиенты:

ч. л. кокосового масла

1 банка бобов адзуки[9], воду слить, 450 мл

1 средний переспелый банан

1,5 чашки миндального или рисового молока

чашки легкого кокосового молока

чашки овсяной муки

чашки рисовой муки

6 столовых ложек какао

3 ст. л. кленового сиропа

1 ч. л. ванильного экстракта

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Из этой книги вы узнаете, как с помощью свечей, карт Таро и рун избавиться от болезней и проблем, вы...
Это настоящая энциклопедия для всех предпринимателей, открывающая секрет успеха стартапов – революци...
Компания должна рассматривать и своих сотрудников, и своих клиентов прежде всего как людей, тогда вс...
Новая книга Бориса Херсонского – плод многолетней работы и глубокого интереса автора к эпохе т. н. «...
Солнце и море, кровь и смерть, секс и предательство. Клад, покоящийся в морской глубине, охраняют пр...
Успех компании зависит от выбора наиболее подходящей бизнес-модели. Предложенная в этой книге методо...