Зай по имени Шерлок Резников Леонид

– Скажите хотя бы, куда мы направляемся?

– Сначала к зайцу, потом к волку, а после заглянем к медведю. Подозреваю, что самое интересное нас ожидает именно в медвежьей берлоге.

– Вы имеете в виду тех троих, которым не удалось закусить Колобком? – спросил Листрейд, нагнав Шерлока Зая.

– Именно, – подтвердил сыщик, бодро вышагивая в направлении леса.

– Ничего не понимаю. При чем здесь они?

– Имейте терпение, коллега, скоро вы все узнаете. Для начала я должен проверить свою версию.

Мы углубились в лесную чащобу. Серый день и без того давал очень мало света и тепла, а в лесу воздух и вовсе был промозглым, и казалось, будто наступил поздний вечер. Верхушки деревьев, плотным шатром сходясь над нашими головами, почти не пропускали света. Под ногами пружинил мох и что-то все время неприятно хлюпало. Неприятно, в смысле, для всех, кроме меня. Для меня погода и все остальное было в самый раз.

К норе Пыха Заяйса – и такие необычные фамилии, оказывается, бывают! – мы вышли очень скоро. Нора притаилась под большой старой березой, надежно скрытая орешником, буйно разросшимся вширь и ввысь. Инспектор уже бывал здесь, поэтому уверенно раздвинул ветви кустарника и направился к лазу. Остальные устремились за ним по пятам.

Остановившись у почти идеально круглой дыры лаза, Листрейд постучал ухоженными когтями по дощечке с именем владельца над входом в нору. Из норы донесся шорох, но никто не вышел и не отозвался. Инспектор подождал немного и постучал уже кулаком. В норе зашуршало сильнее. Я услышал, как осыпаются мелкие камешки, скатываясь по лазу внутрь.

– Кто там? – гулко ухнуло из норы. Голос был крайне недовольный, взволнованный, с хрипотцой.

– Полиция! – гаркнул в нору Листрейд. – Выходите, Заяйс!

– А меня нет дома, – ответила нора, и все опять стихло.

– Не очень убедительно, но занятно, – заметил сыщик, стоя позади инспектора. – Вам не кажется, дорогой Листрейд, что нам здесь не очень рады?

– Мне тоже так показалось. Эй, Заяйс, выходите немедленно, хватит пудрить нам мозги!

– Сказано же, меня нет! Приходите завтра.

– Да он над нами издевается, – всплеснул лапами Листрейд. – Ну хорошо! Вы двое – за мной, – скомандовал он волкам и полез в нору.

– Не имеете права, это произвол! – раздался сдавленный крик Заяйса. – Сейчас же убирайтесь!

– Неподчинение властям, введение в заблуждение полиции, нежелание содействовать расследованию, – прорычал Листрейд, пробираясь по узкому лазу. – Ай! Нападение на инспектора при исполнении!

– Как вы там, инспектор? – участливо спросил Шерлок Зай, нагнувшись к самой норе, но в плотной темноте ничего не было видно.

– Проклятый Заяйс засветил мне чем-то в глаз! – прогудело снизу. – Ну, держись, косой! Именем закона… Ох!

– А теперь? Что теперь? – забеспокоился Шерлок Зай, переживая за судьбу инспектора.

– Теперь, похоже, в меня попали крупным огурцом.

– Поаккуратнее там, дорогой Листрейд, а то следующим снарядом может оказаться кочан капусты.

– Благодарю за предупреждение… Ага, попался! Ах ты, гад ушастый!.. Не угадали, дорогой Шерлок, следующей оказалась репа! А вот и капуста, и… Господи, да тут целая овощебаза! Ребята, взять его!

Из лаза донеслись волчий рык, истеричные визги и шумная возня. Что-то бухнуло, разбилась глиняная посуда… И еще раз, и еще. И вдруг все разом стихло.

Из лаза показалась голова Листрейда. Выбравшись на волю, инспектор отряхнулся и потрогал шишку на лбу. Да и левому глазу досталось.

– Возмутительно! Никакого уважения к властям, – проворчал он. – Меня, инспектора, забрасывать всяким гнильем!

Следом за инспектором из норы выбрались оба волка. Первый полицейский держался за распухший нос. Второй ощупывал пострадавшее ухо, а свободной лапой тащил за уши упирающегося зайца.

Пых Заяйс был связан крепкой веревкой по задним и передним лапам, но продолжал дергаться, извиваться и рваться в кусты. Полицейский приподнял арестованного над землей, и заяц разом успокоился, поджав связанные лапы. Лишь бегающие глазки выдавали его крайнее волнение.

Шерлок Зай проник в опустевшую нору. За ним спустился и я, сгорая от любопытства.

Заячье жилище оказалось довольно обширным. Три комнаты в лесной чащобе – большой шик. Обстановки, правда, в норе оказалось не очень много: лежанка из хвороста, низенький кособокий стол, какие-то деревянные короба или старые ящики, заваленные разным ненужным хламом. С потолка свисали покрытые пылью «светлячковые» фонари. Оплывший свечной огарок на столе, скорее всего, погас во время сражения. А в дальней из комнат едва ли не до потолка громоздилась гора овощей. У меня глаза от удивления едва не полопались – вот честное слово! Такого изобилия мне ни разу в жизни не доводилось видеть. Чего здесь только не было: огурцы, помидоры, капуста, редис, свекла, репа и прочее, и прочее.

– Офигеть! – выдохнул я.

– Совершенно верно, коллега, – сдержанно согласился Шерлок Зай и полез обратно, наружу. Я последовал за ним.

Когда мы выбрались на поверхность, инспектор уже привычно вещал:

– Господин Заяйс, вы арестованы и предстанете перед судом за свои преступления!

– За что? Я ничего не сделал! – забился в крепкой волчьей лапе перепуганный Заяйс, разом побелевший раньше установленного природой срока.

– Следствие разберется, кто и что сделал, – важно заявил Листрейд. – Отнесите арестованного в КПЗ, оформите и возвращайтесь с подкреплением.

– Вы уверены, патрон? – с сомнением в голосе спросил волк, хлюпая разбитым носом. – Я имею в виду, насчет подмоги?

– Само собой! Это был всего лишь заяц, и посмотрите, как он нас отделал. Следующий на очереди волк, А после него – медведь, если верить Шерлоку Заю.

– Слушаюсь! – синхронно гаркнули оба волка и сорвались с места.

Один из них закинул себе на спину арестованного, и Заяйс, тараща жалостливые глаза, трясся, поскуливал и поджимал связанные лапы. Волки уносились прочь широкими скачками.

– Дела-а, – протянул Листрейд, опускаясь на мшистую кочку. – Вот сукин сын: целый овощной склад в норе! Вы знали, что мы увидим? – спросил он сыщика.

– Предполагал. Но, честно признаться, меня тоже поразил размах.

– Думаете, это пропавшие у бабы овощи?

– Предполагаю, что – да.

Шерлок Зай не любил делать преждевременные выводы.

Нет смысла описывать, как мы битый час прождали под березой возвращения волков с подмогой. Я уж, грешным делом, начал думать, не заснули ли они по дороге. Но волки вернулись, приведя с собой… черепаху! Оказалось, больше никого в столь поздний час отыскать в полицейском отделении не удалось.

– Нет, я все понимаю… – Листрейд в третий раз обошел вокруг Кремня Черепыха – так звали рептилию из Отдела регистраций. – Но неужели никого больше не было?

– Никого, патрон, – шмыгнул волк опухшим носом. – Часть уже дома, остальные – кто на обеде, кто охраняют заключенных.

– Мда-а! – протянул инспектор, теребя когтем ухо.

Черепых следил за Листрейдом немигающим взглядом, вытягивая складчатую, похожую на пожеванный ремень, шею, и молча ожидал вердикта начальства.

– Ладно, делать нечего, – махнул лапой Листрейд. – Но учтите, никакой задержки я не потерплю! Если что, вот это, – он ткнул когтем в сторону притихшей рептилии, – понесете на собственном горбу.

– Слушаюсь, патрон! – вытянулись «во фрунт» оба волка.

По их мордам было видно, что они не особо рвутся тащить на себе эдакую тяжесть. Но оказалось, Черепыха можно катить, поставив на ребро, и волки сразу повеселели.

До норы волка по имени Хрящ Лохматый добрались быстро. Нора, в отличие от заячьей, не таилась за кустами или деревьями, а нахально взирала на нас черным глазом из невысокого бугра. Вокруг норы во множестве валялись белые, начисто обглоданные кости небольших птиц и разноцветные перья. Меня передернуло, но я стиснул клюв и решительно пошел за инспектором и Шерлоком Заем.

– Весьма странно. Перышки какие-то, – мрачно произнес Листрейд, подняв длинное черное, с синеватым отливом перо. – Павлин? Или попугай?

– Петух, – лаконично заметил Шерлок Зай. – Обычный домашний петух.

– Вы так считаете? – нахмурился Листрейд, вертя в когтях перо.

Бросив его на землю, инспектор приблизился к норе, в которую свободно мог войти, не пригибаясь.

– Эй, Лохматый, вы дома?

– Чего надо? – На пороге норы возник крупный волк, гораздо крупнее, чем полицейские. Прислонившись плечом к краю дыры, он нагло уставился на Листрейда и принялся ковырять тонкой острой косточкой в зубах. – Ну?

– Мы хотели бы осмотреть ваше жилище, – не смутившись, заявил инспектор. – У следствия есть некоторые подозрения на ваш счет. Вот постановление!

– Ха! А больше ничего не хотели бы? Пр-роваливайте, пока целы!

Хрящ Лохматый сыто рыгнул и оскалился в наглой ухмылке.

– Угрозы представителю власти? – ледяным тоном осведомился Листрейд, глядя снизу вверх в глаза серому амбалу.

– Понимай, как знаешь, инспекторишка.

– В таком случае придется применить силу. Эй вы! – окликнул Листрейд волков. – Взять его!

Волки бросили Черепыха, настороженно выглядывавшего из панциря, пригнули головы, выставили передние лапы и одновременно, лапа в лапу, пошли на Лохматого, но тот даже глазом не повел. Когда полицейские приблизились, Лохматый вдруг ловко сграбастал обоих за глотки и расшвырял в разные стороны.

– Ха, полиция! Вертел я вашу полицию, – расхохотался здоровенный волк прямо в морду Листрейду. – Ну, а дальше-то что?

– Дальше? – спросил инспектор и вдруг бросился на Лохматого и вцепился тому острыми зубищами прямо в нос.

– Ой-ей-ей! – взвыл Хрящ, пытаясь оторвать от себя инспектора за шкирку. – Бусти, больдно же! Дак дечестно!

– Гы-ы! – прорычал Листрейд, лишь сильнее стискивая зубы на носу волка. По-видимому, «гы» должно было означать нечто вроде «не отпущу» или нечто подобное.

– Бусти! Ну, бусти же!

Хрящ завертелся на месте, и тут незаметно подобравшийся к нему Черепых вытянул шею и цапнул острым клювом Лохматого за палец.

– Ай!

Волк подпрыгнул на пару метров и угодил в лапы подоспевших полицейских. Те со знанием дела опрокинули буяна на землю и скрутили.

– Дедавижу вас! Дедавижу! – гундосил Лохматый, дергаясь в попытке скинуть с себя двух пристроившихся на его широкой спине волков.

Листрейд наконец разжал зубы, сплюнул и одарил презрительным взглядом поверженного Лохматого.

– Сопротивление представителям закона, нанесение побоев и еще кое-что весьма занимательное. – Инспектор наклонился, поднял с земли перо и повертел им перед погрызенным носом волка.

– Оно не мое, мне подбросили! Не докажете! – забился Хрящ под полицейскими. Те насилу удерживали здоровенного волка.

– Ах, подбросили? – взбеленился Лисье, до того тихо стоявший в сторонке под деревом. – С-сволочь серая! Да я из-за тебя едва за решетку не угодил!

Никто и глазом не успел моргнуть, как Лисье, сжав когти, подскочил к волку и со всего размаху саданул ему в здоровый глаз.

– Вот тебе, получай!

Голова Лохматого дернулась, глаза закатились, из пасти вывалился красный язык, и волк затих. Его правый глаз быстро заплывал, сравниваясь в размерах с отеком на левом глазу, подбитым еще, судя по всему, Колобком. И вдруг из пещеры донеслось беспокойное квохтание кур и звонкое «ку-ка-ре-ку» петуха.

– Вот тебе и «подбросили», – произнес Шерлок Зай.

– Свяжите его покрепче, – приказал Листрейд. – Оставим пока здесь и заберем на обратном пути. А сейчас – к медведю!

Берлога медведя Топтопыча располагалась меж корней огромного раскидистого дуба. В тени его кроны больше не росло ни одного дерева или кустика, словно дуб, охраняя свое личное пространство, каким-то образом не допускал неудобного ему соседства. Но на самом деле проблема крылась не столько в дереве, сколько в хозяине берлоги. Именно Топтопыч, отличавшийся особенной нетерпимостью к зеленым насаждениям, беспощадно выдирал и вытаптывал все подчистую, пресекая на корню попытки деревьев и кустарников прорости в пределах его владений. Кстати сказать, фамилию и имя медведя никто не знал, а за буйный нрав и привычку топотать, когда тот бывал крайне недоволен чем, он и получил прозвище Топтопыч.

Листрейд первым приблизился к берлоге и в задумчивости застыл. Медведь – это вам не заяц и даже не волк. Полицейские тем временем докатили до берлоги Черепыха, прислонили к корням дерева и теперь стояли, обмахиваясь лапами.

Листрейд все медлил.

Мы с Шерлоком Заем и Лисье подошли к инспектору и уставились в проем, обрамленный толстыми корнями дуба и заполненный густой непроглядной чернотой. Из берлоги доносились странные тягучие чавкающие звуки, которые мне никак не удавалось распознать.

– В чем заминка, Листрейд? – полушепотом осведомился Шерлок Зай.

– Да вот, пытаюсь разработать стратегию. – Инспектор задумчиво растопырил когти на правой лапе.

– Мне кажется, фактор внезапности будет нам на лапу, – предположил Шерлок Зай. – Если мы всей толпой кинемся в берлогу, как можно сильнее шумя, медведя может обуять страх, и мы его скрутим.

– Вы уверены, коллега, что его обуяет именно страх? – уточнил Листрейд. – А не слепая ярость, например?

– Он преступник. – Шерлок Зай ткнул чубуком трубки в сторону берлоги. – А преступник все время находится в страхе перед внезапным разоблачением.

– Возможно, вы правы, – вздохнул Листрейд и поправил пояс с прицепленной к нему дубиной, которой почему-то предпочитал не пользоваться.

Наконец он решился, и, набрав полную грудь воздуха, с громким воплем ринулся в широкий лаз. Мы с Лисье и Шерлоком Заем побежали за ним, но нас опередили двое волков, проскочивших под самым нашим носом.

Лаз с крутым уклоном мгновенно выбросил нас на плотно утоптанный пол внушительной по размерам берлоги, освещенной двумя кривыми, в потеках самодельными свечами. Мы поспешно вскочили, и все, кроме меня, бросились к Топтопычу, возившемуся с большой бочкой в дальнем темном углу. Я резонно решил не встревать в драку – толку от меня, сами понимаете.

Заслышав рычание, вырывавшееся одновременно из пяти глоток разом и усиливаемое сводом берлоги, медведь вздрогнул, резко обернулся на шум и сжался в комок. Потом вдруг рванулся вбок, пытаясь обогнуть спешащих к нему размахивающих лапами зверей. Возможно, зрелище на самом деле было устрашающим и оттого прибавляло медведю прыти, но скрыться косолапому не удалось. Он случайно зацепил задней лапой бочку, с которой возился до того и, как выяснилось позже, оказавшейся аппаратом для выжимки меда. Мед тягучей струей хлынул из бочки, лапы Топтопыча разъехались, и он прилип к полу. И тут волки, а за ними и Лисье с инспектором, навалились на косолапого.

Завязалась драка. Брызги меда и клочья шерсти летели во все стороны. Медведь, рыча, безуспешно пытался стряхнуть с себя полицейских, Шерлока Зая и кипящего жаждой мести Лисье. Но движения медведя сковывал пролившийся мед, да и нападавшие все время липли к свалявшейся шкуре Топтопыча. На медведя градом сыпались удары, полицейские висли на его задних лапах, остальные драли когтями густую шерсть и пребольно впивались ими в кожу.

Но в какой-то момент Топтопычу удалось скинуть с себя полицейских, Листрейда и Шерлока Зая. Он перевернулся на бок, распихал нападавших задними лапами, вскочил с пола и бросился к выходу. Лисье продолжал висеть на медведе, вцепившись в него мертвой хваткой. Я же, широко расставив крылья, смело преградил Топтопычу дорогу. Однако медведь, похоже, даже не заметил препятствия в моем лице, и меня снесло к стене. Но сбежать Топтопычу не удалось.

Как выяснилось несколько позже, от оглушительного медвежьего рева и топота, от которого сотрясались стены и пол берлоги, Черепых, прислоненный нижней частью панциря к корню дуба и позабытый всеми в пылу сражения, вдруг начал сползать по корню в сторону лаза и наконец покатился на ребре под уклон, все ускоряясь.

Бац!

Топтопыч застыл с поднятой передней лапой у самого лаза, ведущего наверх, к свободе. Глаза его сошлись на переносице, и медведь медленно завалился вбок, придавив своей необъятной тушей Лисье. Черепых осторожно выдвинул из панциря голову и раззявил клюв в широкой ухмылке.

Я сначала не понял, что произошло. Остальные, судя по их озадаченным мордам, – тоже. Но когда все прояснилось, мы подбежали к счастливому Черепыху и долго хлопали по панцирю, расточая похвалы, пусть даже личной его заслуги в поимке преступника не было – случай помог.

– А вы говорили, на кой нам Черепых, шеф! – заметил между тем один из волков.

– Кто ж мог знать, – пробормотал Листрейд, озадаченно хмуря белесые брови.

Но тут под медведем завозился Лисье, и мы поспешили к нему на выручку.

Лиса удалось вытащить из-под необъятной медвежьей туши не сразу, но, слава богу, Рыжуа не пострадал. После медведя тщательно связали, а затем все вместе, надрываясь, тащили из берлоги все еще не пришедшего в сознания Топтопыча.

В общем, все хорошо, что хорошо заканчивается.

В берлоге при составлении описи были обнаружены: еще одна бочка уже отжатого меда и множество рамок, истекающих медом в ожидании своей очереди, а в одной из коробок, прикрытых грязной тряпицей, сидел дрожащий от страха… Колобок – живой и невредимый! Все время, пока Листрейд задавал ему вопросы, тот расстроенно шмыгал носом, виновато глядя исподлобья на инспектора, и шаркал овальной ножкой.

Домой мы с Шерлоком Заем вернулись запоздно, усталые, измученные, но крайне довольные, особенно Шерлок Зай, хотя он старательно пытался скрыть свои чувства. Шутка ли: первое серьезное дело – и такой успех!

Через полчаса к нам заявился Листрейд собственной персоной и долго, с чувством, тряс лапу моему другу.

– Но, дорогой Шерлок! – сказал наконец инспектор, присаживаясь к столу, на который я выставил поздний ужин, не забыв и сметану для Листрейда. – Я жду не дождусь, когда же вы поведаете нам, как вам так быстро удалось распутать столь сложное и запутанное дело.

– Вы преувеличиваете, Листрейд, – отозвался Шерлок Зай, удобно расположившись в своем любимом кресле с тарелкой салата в лапах. – В деле определенно не было ничего запутанного.

– Как? А корочки, а крошки? И как, черт побери, вам удалось связать два, казалось бы, совершенно ничем не связанных друг с другом события? Я имею в виду мнимое убийство Колобка с похищением овощей, меда и кур.

– Все очень просто, инспектор. – Шерлок Зай некоторое время хрустел капустой с морковкой, собираясь с мыслями. – Мне сразу показалось очень странным, что Колобок смог побить зайца и, тем более, волка. О медведе вообще молчу. Но вот с лисом почему-то не смог совладать. Вспомните – и волка, и медведя нам удалось скрутить лишь общими усилиями, а тут какая-то булка, по выражению Лисье, наваляла волку с медведем и была такова.

Зародившиеся у меня сомнения начали обретать почву после беседы с Лисье и знакомства с уликами. Сами посудите: во-первых, Лисье, с ваших слов, упорно продолжал утверждать, что, проходя мимо малинника, стал свидетелем ссоры Колобка с медведем. А ведь в интересах подозреваемого было бы вообще отрицать встречу с медведем. Во-вторых, Лисье, как установило следствие, действительно появлялся у молочника и в булочной, где он приобрел сметану и батон. В-третьих, когда вы явились арестовывать его, Лисье как раз завтракал.

– Да-да, – кивнул Листрейд. – Когда мы нагрянули, он как раз засунул остатки батона в пасть и запивал их сметаной. В жбане осталась еще почти половина.

– Вот видите, инспектор! А теперь ответьте на вопрос: смогли бы вы, съев целого Колобка, впихнуть в себя еще один батон и запить съеденное половиной крынки сметаны?

– Э-э, – растерянно захлопал глазами Листрейд и утер лапой вымазанные в сметане усы. – Весомый довод. Я об этом как-то не подумал.

– Теперь перейдем к уликам, – продолжал рассуждать Шерлок Зай. – Мне сразу бросилась в глаза неуместность в деле ножа – он здесь вроде как совершенно ни при чем. Какой смысл резать Колобка, если его можно просто разломать на куски? К тому же нож на поверку оказался сплошь ржавым и достаточно тупым. Что касается крошек, то с ними все предельно ясно – они остались от батона, который ел Лисье. А вот сухая корочка, обнаруженная у самого порога жилища Рыжуа Лисье, меня по-настоящему заинтересовала. Но все прояснилось благодаря снимкам.

– Не понимаю, что вы в них такого нашли, – пожал плечами Листрейд. – Из снимков нам удалось извлечь лишь одно: Колобок ушел с поляны живым и невредимым.

– На снимках очень много следов – и медвежьих, и Колобка. Вся поляна буквально истоптана их лапами. Но вот в чем странность! Колобок, заехав в глаз медведю, вроде бы, должен спасаться бегством, но – увы! – он почему-то вовсе не торопится убраться с поляны.

– Из чего же вы сделали подобный вывод, коллега? – Морда Листрейда еще больше вытянулось, и он на время даже позабыл о сметане.

– Первое, что бросилось мне в глаза – следы удаляющегося от малинника Колобка. Зная его приблизительные размеры, а также размер медвежьей лапы, я пришел к выводу, что Колобок шел неспеша. Именно шел, а не бежал без оглядки, спасаясь от преследования разъяренного медведя. Второй момент, на который я обратил внимание – слишком много следов Колобка у самого малинника, будто он долгое время топтался на одном месте. Причем следы Колобка и медведя перекрывают друг друга. Из этих деталей вырисовывалась довольно интересная картина. Подобное изобилие следов ясно указывает на то, что медведь с Колобком долго препирались о чем-то. Беседа их была крайне напряженной: Колобок нервничал и ходил все время туда-сюда, а медведь топтался на одном месте. Подозрительно и необычно, не правда ли? Что может обсуждать медведь с едой? А принимая во внимание нелепость версии об избиении Колобком медведя, сразу возникает подозрение – не решил ли Колобок откупиться чем-нибудь от зверей, пытающихся его съесть? Сцена же драки, скорее всего, была разыграна специально для Лисье, оказавшегося в самый неподходящий момент рядом с поляной. Затем Колобок добрался до норы лиса и бросил сухую корку рядом с ней, после чего медведь, крутившийся где-то поблизости, забрал Колобка и унес его к себе. Теперь все выглядело так, будто Колобок пропал у норы Лисье.

– Но почему тогда на снимках, сделанных возле норы Лисье, отсутствуют медвежьи следы? – выразил сомнение Листрейд.

– Вокруг норы много травяных кочек, и если аккуратно ступать по ним, то следов не останется, – охотно пояснил Шерлок Зай. – Так вот, приняв во внимание все вышеперечисленное, я пришел к выводу, что имел место сговор Колобка со зверями. Ему нужно было чем-то выкупить собственную жизнь. А чем может откупиться Колобок, если у него за душой нет ничего, кроме информации о том, где и как без лишних усилий можно раздобыть еду? Много еды. Поэтому я и спросил вас, не обращалась ли к вам с заявлением особь, именующая себя бабой.

– Гениально! – всплеснул лапами Листрейд, едва не перевернув блюдце со сметаной.

– Будет вам, инспектор. Всего лишь обычная логика плюс немного наблюдательности, – скромно отозвался Шерлок Зай, откашлявшись в лапу. – А далее все оказалось куда как проще.

– Теперь-то мне все понятно! – воскликнул Листрейд. – Услышав о заявлении, вы сразу предположили о сговоре Заяйса, Лохматого и Топтопыча с Колобком.

– Именно так, дорогой инспектор.

– Лохматого и Заяйса Топтопычу пришлось взять в долю, поскольку те могли выдать его полиции, и Колобку пришлось сильно поднатужиться, снабжая зверье лакомой едой. Теперь-то я уверен, что все именно так и было на самом деле!

– Рад был помочь вам. И Лисье тоже. Мне кажется, инспектор, будет нелишним принести ему извинения, а возможно, и наградить за содействие в поимке опасных преступников. Как вы считаете?

Шерлок Зай закинул последнюю щепотку салата в пасть, поставил на стол пустую тарелку и потянулся к трубке.

– Да, вы правы! Я обязательно принесу ему извинения от лица полиции и похлопочу о награде. – Инспектор поднялся из-за стола. – За сим разрешите откланяться. Не смею вам больше докучать своим присутствием.

– Ну что вы! Заходите в любое время, инспектор.

– С удовольствием, дорогой Шерлок, с удовольствием.

Листрейд чуть склонил голову и вышел в ночь.

Я продолжал сидеть за столом, стараясь разложить в голове все обстоятельства дела, не упустив ничего, ни одной мельчайшей детали. Тогда-то у меня и возникла мысль записывать самые интересные и захватывающие истории с участием моего друга Шерлока Зая – гениального, но скромного сыщика.

Сам же Шерлок Зай тем временем неторопливо набил трубку табаком, раскурил ее и уставился в потолок. Потом задумчиво закрыл глаза. Морда его светилась непередаваемым блаженством.

Надо сказать, версия Шерлока Зая полностью подтвердилась. Через пару недель в «Вестнике Среднелесья» мы прочли о судьбе Заяйса, Лохматого и Топтопыча. Их признали виновными в краже у бабы при пособничестве Колобка овощей, кур и меда, отчего обвиняемые даже не отпирались. Всех троих приговорили к году принудительных работ соответственно: в огороде, в курятнике и на починке ульев и ухода за пасекой.

Что же касается Колобка, то разбирательство его дела затянулось на очень долгий срок. Непрекращающиеся споры сторон в попытке доказать правоту своей точки зрения, грозили вылиться в бесконечный процесс. Спорили неистово, яростно, до хрипоты и с пеной у пасти, и только чудом не дошло до драки. Но судья, которому давно наскучила пустая болтовня, прекратил прения гулким ударом деревянного молотка…

Присяжные, к великому сожалению Листрейда, единодушно склонились к версии о невиновности Колобка. Ведь любому здравомыслящему зверю, кроме инспектора, было понятно, что Колобок спасал свою жизнь. Дело против него было прекращено. А поскольку однозначно установить, совершеннолетний Колобок или нет, не удалось, судья, после долгих колебаний вынес решение: первое – считать подсудимого несовершеннолетним, поскольку отроду ему было меньше месяца; второе – вернуть Колобка его законному представителю, гражданке бабе, на поруки со строжайшим запретом появляться тому в лесу, во избежание, так сказать. Бабе же следовало уплатить штраф за ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию отпрыска. И этим, как значилось в газетной статье, «суд еще раз доказал, что он справедлив, но суров». Впрочем, разве может быть иначе?

Черная Дама

За окном завывала вьюга, в неистовой злобе бросая заряды снега в окна. Лубяной домишко содрогался под порывами ветра, но, построенный умелой лапой Шерлока Зая, упорно противостоял непогоде. Я с грустью взирал через расписанное ледяными узорами стекло на укрытый белым покрывалом лес. На улице было очень холодно, намело солидные сугробы, и ветки деревьев сильно клонились к земле под тяжестью снежных шапок, но в доме у нас царили тепло и уют. В жарком камине потрескивали березовые полешки, распространяя приятное сухое тепло по комнате. Сырость пряталась лишь где-то в углах, образуя ветвистые разбеги плесени, но с этим ничего не поделаешь до весны.

Шерлок Зай сидел в кресле и безуспешно пытался извлечь из неизвестно где раздобытой им скрипки мало-мальски чистые звуки. Пока выходило не очень. Скрипка подвывала, шипела, порой визжала, будто сопротивляясь неловкому обращению с ней, но Шерлок Зай продолжал мучить и ее, и мой несчастный слух. Наконец это ему наскучило, и, отложив скрипку в сторону (я украдкой вздохнул с облегчением), сыщик потянулся к другой напасти – курительной трубке. Но лучше уж противный дым, нежели совершенно невыносимое завывание, которое сам Шерлок Зай гордо именовал музыкой.

– Дорогой Уотерсон, – обратился ко мне Шерлок Зай, плотно набив и раскурив трубку, – что вы можете сказать о личности писавшего это письмо?

Я отвернулся от окна.

Мой друг протягивал мне распечатанный конверт из плотной желтоватой бумаги. Я приблизился к креслу, взял конверт, извлек из него сложенный вдвое лист бересты и, развернув, вгляделся в написанный корявым почерком текст письма:

«Уважаемый Шеррлок Зай!

Всвязи с вазникшей у миня прраблемой, вынуждина пррасить вашей помащи в рраследовании однаво очинь непрриятнава дела, кррайне дасаждающева мине. Я уверрина, вы найдете вазможным выслушать миня. Я буду у вас завтрра вечиррам.

С уважением, инкогнита».

– Я получил это загадочное послание со вчерашней почтой и вынужден был признать, что оно меня крайне заинтриговало.

– Возможно, я ошибаюсь, но, мне кажется, что письмо писал какой-то безграмотный двоечник-подросток, решивший подшутить над вами. К тому же написано как курица лапой, – сделал я осторожное предположение.

– И это все, что вы можете сказать?

– А что же еще? – пожал я плечами, возвращая письмо сыщику.

Тот взял кусок бересты и хитро прищурился.

– Насчет курицы лапой вы почти угадали. Письмо писала ворона, старая подслеповатая ворона. И относительно учебы в школе вы тоже верно подметили – от силы два-три класса. Но еще могу добавить следующее: престарелая дама крайне своевольна, спесива, не терпит возражений – в общем, обладает очень дурным характером. К тому же она, несомненно, богата. У нее слабое зрение, как я уже говорил, тремор конечностей, и она просто обожает сыр.

– Невероятно! – воскликнул я, не уставая удивляться своему другу. – Как вам удалось выжать столько из клочка бересты? Это похоже на магию.

– Глупости! – отмахнулся Шерлок Зай, выпустив в потолок колечко дыма. – Но сначала давайте проверим истинность моих умозаключений. А после я поясню ход рассуждений, и вы убедитесь, что в моих выводах нет ничего экстраординарного – всего лишь обычная наблюдательность.

– С трудом верится, – проворчал я, но, зная непреклонность своего друга, мне оставалось лишь опуститься на стул в ожидании визита таинственной особы.

Время тянулось медленно. За окном начинало смеркаться, когда раздался громкий стук в дверь. Я вскочил со стула, бросился к ней и резким движением распахнул настежь. На пороге, зябко кутаясь в шаль, топталась старая ворона. На пальцах ее лап поблескивали два перстня – один с бриллиантом, а второй с изумрудом. И еще золотая печатка с вензелем. Ворона таращила на меня подслеповатые глаза, подернутые поволокой, и мелко дрожала от холода.

– Р-разр-решите? – спросила она и, не дожидаясь приглашения, отодвинула меня крылом и ворвалась в дверь. – Шер-рлок Зай, если не ошибаюсь?

– Ошибаетесь. – Я затворил дверь, задвинул засов и указал крылом на сидящего в кресле друга. – Шерлок Зай – он, а я, с вашего позволения…

– Ах, неважно! – отмахнулась ворона и проковыляла к столу, где бесцеремонно взобралась на стул, закинула лапу на лапу и уставилась на сыщика.

– Чем могу быть полезен, мадам? – учтиво спросил сыщик, поднимаясь из кресла и откладывая в сторонку трубку.

– Значит, вы будете Шерлок Зай! Мне о вас много говор-рили, – всплеснула ворона крыльями. И тут я обратил внимание на ее ноги – когтистые пальцы действительно мелко подрагивали.

– Надеюсь, только хорошее? – Шерлок Зай, покончив с учтивостями, опустился обратно в кресло.

– Исключительно хор-рошее, – согласилась ворона.

– В таком случае я вас внимательно слушаю, мадам…

– Кар-рконта. Фьюить Кар-рконта, – назвалась ворона и распушила перья, отчего стала похожей на шарик с клювом и лапками.

– Очень приятно, мадам Карконта, – кивнул Шерлок Зай. – Итак, чем могу, так сказать?

– Ах, это ужасно! Кошмар-р! Пр-росто невыносимый кошмар-р! Я так подавлена, так стр-радаю!

– Ближе к делу, пожалуйста.

– Вы так нетер-рпеливы, молодой человек! – обиделась ворона и щелкнула клювом.

– Видите ли, мадам, у меня не слишком много свободного времени, – немного слукавил сыщик, желая покончить с затянувшимся предисловием.

– Ах, понимаю! Тогда конечно, да-да. Значит, дело в следующем: мне иногда бог посылает кусочек-др-ругой сыр-ра. Ах, сыр-р, я его так обожаю! – Ворона прижала крылья к груди и закрыла глаза.

При упоминании о сыре я вздрогнул и бросил взгляд на Шерлока Зая. Тот оставался невозмутимым и, казалось, был полностью поглощен повествованием гостьи.

– Но случилось беда, – между тем продолжала ворона. – Кто-то повадился таскать у меня сыр-р. Пр-ричем неизвестный нахал умудр-ряется стащить его пр-рямо из-под моего клюва каждый р-раз, как я собир-раюсь им полакомиться. Ах, мой сыр-р…

– Итак, у вас кто-то крадет сыр. Дальше, мадам.

– Ах, как вы пр-равы! Именно кр-радет. Я бы хотела, чтобы вы изловили вор-ришку и положили конец безобр-разию.

– Скажите, мадам Карконта, вы обращались в полицию?

– Ах, какая там полиция! – отмахнулась ворона. – Р-разве от нее дождешься помощи! Они только посмеялись над бедной стар-рой вор-роной.

– Бедной? – уточнил Шерлок Зай.

– Не цепляйтесь к словам, молодой человек! Пусть я и достаточно обеспечена, но, согласитесь, это вовсе не повод кор-рмиться кому-либо еще за мой счет, тем более без моего ведома.

– О, разумеется, вы правы, мадам! – поспешно согласился Шерлок Зай. – Значит, кража происходит каждый раз в вашем доме во время завтрака?

– Пр-ри чем здесь дом? – округлила глаза ворона. – Р-разве я говор-рила о доме? Вы, сэр-р, по-моему, туги на ухо! Сыр-р у меня пр-ропадает, когда я собир-раюсь им полакомиться на пр-рир-роде.

– Ага! Выходит, сыр пропадает у вас на пикнике?

– Пикник? – задумалась Карконта. – Можно и так сказать. Я обычно усаживаюсь на ель и ем сыр-р. Нет, знаете ли, ничего лучше, чем вкушать ар-роматный нежный сыр-р, сидя на ели.

– Возможно, ни разу не пробовал.

– А вы попр-робуйте.

– Нет уж, покорнейше благодарю, – смущенно закашлялся Шерлок Зай. – Давайте лучше вернемся к пикникам и уточним некоторые детали.

– Давайте, – согласилась ворона, склонив голову набок.

– В какой момент пропадает сыр?

– В самый неподходящий, – с серьезным видом ответила ворона.

– Кхм-м… Вероятно, я не совсем точно выразился. Меня интересует, при каких именно обстоятельствах пропадает сыр?

– Пр-ри самых загадочных, – похлопала круглыми глазищами Карконта. – Он есть – и его нет!

– Мадам Карконта, – Шерлок Зай потер лапой лоб, – так не бывает.

– Ах, какое неуважение! – надулась ворона, вновь распушив ухоженные перья. – Молодой человек, вы сомневаетесь в моих словах?

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Ради любви – первой в жизни! – Егор и Никита готовы на все. Купить на скопленные деньги огромный бук...
Книга предназначена для тех, кто в изучении английского языка не продвинулся дальше уровня «читаю со...
Важно было донести хотя бы самое главное, чтобы Вы поняли величие народа, который миллионы лет готов...
Очередное неудачное свидание Риз Аннесли грозило перерасти в катастрофу, но подсевший к ней и ее спу...
Быть поэтом опасно – особенно после революции. Граф Александр Ростов в 1922-м попадает под трибунал ...
Самая популярная сага в истории отечественной фантастики – в полном составе!Весь сериал культовых «Д...