Майнеры Милушкин Сергей
Пахнуло мелкой строительной пылью, которая вмиг покрыла джип тонким сероватым налетом.
– Пойдемте быстрее, – крикнул Виктор. – Дышать нечем.
Они поспешили в подъезд.
– Не-е-е… – сказал он отплевываясь. – Надо вам что-то думать. И чем быстрее, тем лучше. Как тут люди, вообще, живут?
– Привычка, – отозвался Ларин.
– Олег дома? – спросила Света.
– Скорее всего, на тренировке. Я сказал, что мы тебя заберем.
– Ну хорошо.
Они поднялись на первый этаж (какой это кайф, подумала Света), Ларин открыл дверь.
Узкий коридор, заставленный обувью, коробками с бытовой мелочевкой заканчивался громоздким холодильником и едва вместил четверых взрослых с младенцем. Ларин сразу прошел в зал, там стояла детская кроватка, куда он бережно положил спящую дочь. Под потолком колыхались надутые гелием розовые шарики. Поперек комнаты, чуть покачиваясь, растянулась цветная гирлянда, на ее кружках было написано: «С Рождением дочери!».
Тут же стояла полуторная кровать, дутое кресло в стиле псевдоампир, купленное в комиссионке, журнальный столик и большой телевизор. Крохотное пространство посреди комнаты занимал пушистый ковер сероватого цвета. Низкий потолок буквально нависал над головами.
Виктор протиснулся в комнату между холодильником и углом прихожей. То ли у него вырос живот, то ли стены в квартире постепенно сдвигались и «когда-нибудь они просто схлопнутся и раздавят тут всех», – подумал он чертыхаясь.
– Нет, ребята, так нельзя. Вы как хотите, но нужно решительно что-то менять, – пробубнил он снова.
Марго присела возле спящей Евы на кровать хозяев дома, стоящую посреди зала. Она смотрела на шевелящиеся губы ребенка и думала, что готова променять любой дворец на что угодно, лишь бы сидеть рядом и смотреть, как твой ребенок чмокает во сне. Или даже кричит. Требует есть. Хочет внимания. Зовет. Орет. Она, конечно, слышала, как орут дети, но этот крик ласкал ее слух, словно небесная музыка, серенада ангела, – недоступная, несбыточная, невозможная.
Виктор знал, о чем она думает. Одного взгляда на детскую кроватку хватило ему, чтобы почувствовать настроение жены. Может быть, экстрасенсорики не существует, и все эти шоу с напомаженными клоунами – хорошо разыгранный спектакль, но то, что энергетика мыслей реальна – он не сомневался, – в этой комнате, маленькой, бедной, похожей больше на монашескую келью, все сейчас буквально было пронизано мыслями Марго о детях, которых у нее нет.
– Памперсы купили? – встрепенулась Света.
– Да, все там, – Ларин указал на комнату Олега.
Виктор хлопнул себя по карманам. Ему нужно было срочно себя чем-то занять.
– Пойду выгружать подарки, – сказал он. – Поможешь?
Ларин кивнул.
Никто не спрашивал, что и как с Евой и… разве сейчас это имело значение? Именно сейчас – нет.
Но когда входная дверь хлопнула, мужчины ушли, Марго оторвалась от лицезрения детского личика. Света сидела рядом с ней, кроватка стояла прямо перед ними, как священный алтарь, из нее исходило золотистое сияние, – они обе могли в этом поклясться.
– Ну как ты? – спросила Марго.
– Устала. Очень устала. Не помыться, не перекусить, не отдохнуть… тяжело до ужаса. Как же хорошо дома… – Света обвела взглядом комнату со старыми, выцветшими обоями, отваливающейся штукатуркой на потолке, деревянным дощатым полом с дырками между досок, но, она, казалось, всего этого не замечала.
Марго кивнула, то ли в знак согласия, то ли сочувствия.
– А… Ева, как она? Все хорошо?
Света чуть выпрямилась. Она, конечно, ожидала этот вопрос, но как на него ответить?
– Да… то есть… – в ее глазах появились слезы. – Врачи сказали, возможно… она будет немного отличаться от других детей. Совсем чуть-чуть… – комок в горле не дал ей договорить, слезы хлынули сами по себе.
Марго прижала ее к себе, обе дрожали.
– Ничего… – тихо сказала Марго. – Ничего… все поправится. Все будет хорошо, вот увидишь.
Света кивала у нее на плече и Марго почувствовала, как теплые слезы капают ей на спину, скатываясь под блузку.
– Она… она слабо реагирует. Ты слышала, даже эта долбежка ее не разбудила. Но врачи сказали… что уже есть методы, и они применяются… нужно ждать, чтобы точно знать. Мозг постепенно замещает погибшие клетки, они как бы переактивируются, функции поврежденных начинают выполнять другие…
– Ну вот, видишь! Значит, все хорошо! Где это делают, Света? Ты же знаешь, деньги не проблема.
Света взяла себя в руки, Марго умела успокаивать, да и родные стены все-таки хоть немного, да помогали.
– Доценко, наш врач, сказал, в Японии, в Токио есть специальный детский центр, где проводят такие операции. Больше нигде в мире ничего подобного не существует.
Они посмотрели друг на друга.
– Давно хотела съездить в Японию, – сказала Марго.
Входная дверь открылась, появились мужья. Они несли перевязанные ленточками коробки, мешочки, пакеты с красивыми рисунками, – кажется, в комнате враз закончилось даже то место, что еще оставалось.
– Витя, – взмолилась Света, – зачем так много всего? Куда мы все денем?
– Витя? Это не Витя. Это Марго. Все вопросы к ней, – Виктор опустил коробки на пол. – Витя просто грузчик. Ладно, что носы повесили? Сегодня праздник или как? Эй, Лобачевский, наливай дамам шампанского!
Ларин, шедший позади Виктора, еле влез в комнату. Поставив подарки, он направился на кухню, откуда через минуту послышался хлопок, позвякивание бокалов, хруст откручиваемой пробки.
Он вернулся с подносом, на котором стояли два бокала пенящегося шампанского, лежала открытая коробка конфет, а с краю примостились пару рюмок коньяка.
– Внимание! – сказал Ларин. – В этот прекрасный весенний день поднимем бокалы за здоровье Евы и ее мамы, моей любимой Светланы, которой я хочу сказать спасибо. За твое терпение, мужество, стойкость. Я тебя люблю. – Он поднял рюмку, потянулись бокалы, раздался мелодичный звон.
– Отличные слова, – сказала Марго. – Может быть, и я когда-нибудь услышу похожие… – ее реплику никто не расслышал, потом что Ева проснулась и заплакала. Громко. Очень громко.
Взрослые встрепенулись, каждый в эту секунду думал о своем. Марго о ребенке, которым не может забеременеть, Света о том, что ей предстоит и как все это вынести, рассказать обо всем Ларину и… Олегу, Виктор – о новом назначении главой комиссии и докладе Президенту, а Ларин… из-за скачка напряжения в системе сгорело несколько видеокарт, требовалось срочно их заменить и это удастся сделать только завтра, потому что сегодня не его дежурство. Он хотел поменять их как можно быстрее потому что за последние двое суток курс биткоина вырос в три раза, с одного доллара до трех, – они стали богаче в три раз всего за несколько дней ничего не делая. Послезавтра привезут вторую партию оборудования, доходы удвоятся, возможно, и утроятся, предугадать точную цифру было трудно.
Предугадать вообще ничего нельзя, – подумал он, глядя на дочь, припавшую к бутылочке. Он догадывался, что с Евой не все радужно и потребуются деньги, много денег, чтобы ей помочь. Никто не заплатит, никто не протянет руки. Надеяться нужно только на себя. Если за ними ведется слежка, а он был уверен, что за ними следили, то она исходила от Успенского, это может помешать и дальше наращивать мощности, носить комплектующие и даже дежурить, – планы шпионов неизвестны, а значит, нужно было начинать думать, как от них избавиться. По его спине пробежал холодок. Никогда раньше он не мог подумать, что ему придется залезть в шкуру Голикова, директора склада порошков. Ощущать себя в шкуре затравленного зверя не слишком приятно, и Ларин не собирался быть подопытным кроликом. Слишком многое стояло на кону.
Он взглянул на дочь. Ева успокоилась с бутылочкой молока. Когда-нибудь, она его поймет. Он вышел на кухню, чтобы собраться с мыслями.
Следом направился Виктор, уже навеселе, его совсем не смущало, что он за рулем.
– Слушай, – обратился он к Ларину. – Вчера позвонили из администрации, попросили подготовить новый доклад Президенту. Это мой шанс.
Ларин сел на табуретку, вторую пододвинул Виктору. Тот похлопал себя по карманам пиджака, достал пачку сигарет.
– Черт, курить же нельзя. – Он сунул ее назад. – Я думаю, упор нужно сделать на контроле или даже запрещении любых анонимных инструментов. Если государство не может дотянуться до средств граждан, отследить сомнительные операции, о которых желательно знать хотя бы из соображений безопасности самих же людей, такие вещи должны быть объявлены вне закона, а их эмиссары нести ответственность. Уверен, президенту понравится такая жесткость, как считаешь?
Ларин закашлялся. Отовсюду, куда ни глянь, ветер гнал грозовые тучи. Почему, как только находишь занятие себе по душе, тут же сбегаются самые злобные псы со всей округи? Каждый хочет оттяпать кусок пожирнее, посочнее, желательно, ничего не делая.
– Я думаю… – Ларин наполнил рюмки коньяком. – Запретом мало что решишь… Криптовалюты и так в подполье, можно сказать. О них никто не слышал. А твой запрет будет спусковым крючком, рекламной красной тряпкой, чтобы народ кинулся в эту деятельность со скоростью голодных доберманов.
– Майнеров будем отслеживать по расходу электричества и анализу трафика, а простых покупателей – по переводам на счета бирж и посредников. Вспомни, как при Советском Союзе было, – купил доллар, сел на десять лет.
– Разве это кого-то останавливало? В Союзе доллары особо никому не нужны были… за исключением очень узкой прослойки. Но тогда и рубль стоял как вкопанный, цены не росли каждый день. Вряд ли ты напугаешь народ запретами. А если тысячи, десятки тысяч ринутся майнить и скупать биткоин? Все хотят халявы, а русский народ в особенности.
– Майнить – одно, а отмывать грязные деньги – другое. Каждый день мы конфискуем десятки миллиардов рублей левых денег, это огромная статья доходов государства. А если ручей перетечет в другое русло? Нужно отрабатывать механизм обнаружения сейчас, пока непоздно. Ты, кстати, мог бы мне помочь.
Ларин вытер пот со лба, хотя в комнате было совсем нежарко, даже наоборот.
– Это вряд ли. Я говорил тебе, что ничего в этом не соображаю. Не хочется выставлять себя идиотом. Анализ логов, – это я могу. Задачи по безопасности компьютерных сетей и систем, пожалуйста. Но я же не криптолог.
– Ну смотри… подумай, – они выпили по рюмке. – Вам нужна новая квартира, это даже не обсуждается. Ради Евы мог бы и подучиться.
– А когда нужен доклад? – спросил Ларин. – Если тебя только назначили, к чему такая спешка?
– Сам удивился. Вчера назначили, доклад через две недели. Важное дело, раз торопят. Хотя и так понятно, что важное. Специалистов нет, вокруг одни слухи и домыслы. Ты, кстати, слышал, что недавно сняли председателя федеральной резервной системы США? Дошел слух, что как раз из-за пренебрежения новыми веяниями. Штаты очень серьезно относятся к проблеме отмывания денег.
– Разумеется, Штаты беспокоятся, что их доллар, стоящий на глиняных ногах после ипотечного кризиса рухнет, и колоссальные активы будут спасаться бегством на криптовалютный рынок. Судьба мирового господства может решиться в один момент.
– Джон Ли, советник Президента США по вопросам национальной безопасности тоже категоричен. Я слушал его речь вчера, он ярый противник новомодных штучек, считает, что неконтролируемая валюта станет инструментом финансирования мирового терроризма. Раз Штаты решают вопрос на таком уровне, значит, и мы должны. Есть шанс, что меня назначат советником Президента по кибербезопасности.
– Что?! – Ларин дар речи потерял, услышав слова Виктора. – Тебя?
– Меня, – тот улыбался, довольный произведенным эффектом. – Поэтому я должен сделать все, чтобы у Президента не осталось никаких сомнений по поводу моей кандидатуры. Жесткий, целенаправленный доклад с конкретными мерами.
– Кажется, ты перегибаешь палку. Нужно изучить технологию, понять, как она работает, ее возможности, перспективы, с тем, чтобы контролировать мягко, может быть открыть центры, парки – типа Сколково. Пригласить специалистов, компьютерщиков, – пусть работают, чем плохо?
– Ты не понимаешь, это зло в чистом виде. Какое Сколково? Президент меня выгонит за такие советы.
Ларин с трудом слушал родственника. Ему, нелегальному майнеру, особо терять было нечего, но… сколько продлится его деятельность? Вряд ли им удастся скрываться до 2130 года, когда все биткоины, согласно алгоритму, будут выпущены в свет.
– Уголовное наказание отпугнет энтузиастов, – уверенным голосом сказал Виктор. – Если в мою команду войдет пара человек, таких как ты… или даже один с твоими мозгами, мы всех переловим. А этот, как ты его называешь, «майнинг», можно перевести на государственные рельсы с паспортной регистрацией.
Государственные, значит, ничьи, – подумал Ларин. Видимо, кто-то уже задумал присосаться к системе.
– Кстати… – смеясь, сказал Бойко. – До меня докатились слухи, что люди, стоящие за Севостьяновым, были крайне удивлены, как я вычислил шпиона в конторе. Задача практически невыполнимая. Думают, этим занимался чуть ли не Сноуден. Короче, ищут за границей гениального хакера, ха-ха! А он сидит в хрущевке, распивая армянский коньяк двадцатилетней выдержки.
Ларин побледнел. Ему захотелось схватить со стола вилку и всадить ее в глаз болтливому родственнику. Он с трудом сдержался.
– Меня? Ищут?
– Ага. Придурки. Да не волнуйся, ни одна живая душа не знает о твоем существовании.
Глава 53
В продолговатом светлом кабинете, застеленным от входа длинной красной дорожкой, идущей вдоль полированного книжного шкафа с многочисленными победными регалиями за соревнования, смотры и достижения (здесь была и награда за третье место в Московской математической олимпиаде трехлетней давности – кубок в виде знака бесконечности), кажется, ничего не изменилось. Те же кактусы, те же традесканции, стакан, наверное, с той же водой… – отметил Ларин, останавливаясь возле стола буквой Т, за которым совсем недавно выслушивал отповедь по поводу экскурса в византийскую историю.
– Присаживайтесь, Дмитрий Сергеевич, – сказала Надежда Петровна Комарова, новый директор. Она восседала в черном кресле, доставшемся ей по наследству от Эльвиры, словно на троне, – полноправная правительница школьной монархии.
Ларин опустился на стул. Он чувствовал слабый аромат духов, ее руки лежали на пустом столе. Телевизор позади молчал.
– Как продвигается ваша книга? – начала она издалека.
Ларин почувствовал, что разговор предстоит непростой.
– Застрял на десятой главе, – ответил он. – Сейчас больше провожу исследования, чем пишу.
– Исследования – это хорошо, – отозвалась она. Янтарная брошь на лацкане ее зеленоватого пиджака, сделанного из ткани, чем-то похожей на материал строительного забора во дворе, сверкнула красноватым зловещим отблеском. Внутри янтаря Ларин увидел навеки застывшее насекомое с растопыренными лапками. – Вы знаете, вчера было предъявлено обвинение Песчинской, и… – она внимательно посмотрела на Ларина, – я хотела бы у вас кое-что узнать.
– Обвинение? – Ларин почувствовал неприятное жжение в животе. Само слово «обвинение» вызывало в нем видения эшафота, выстроенной шеренги солдат с винтовками на изготовку и абсолютной беспомощности. – И какое, если не секрет?
– Мы примерно догадываемся, какое, да? – спросила она. Губы ее при этом были плотно сжаты, они, как будто, с трудом выпускали роящиеся во рту слова.
– Да… – Ларин был сбит с толку. – Примерно. Хотя с нашим правосудием все что угодно можно придумать.
– Вот именно, – отозвалась она. – Песчинской предъявлены обвинения в халатности, повлекшими причинение телесных повреждений средней тяжести. Но не это главное, Дмитрий Сергеевич. Во время обыска были обнаружены ниобиевые магниты на счетчиках электричества. Они находятся в техническом помещении, на входе в подвал, – она замолчала, оценивая его реакцию.
Ларин ощутил, как некто невидимый сзади, с размаха огрел его пыльным мешком по голове – зрение поплыло, сердце застучало словно сваезабивочная машина во дворе дома. Он попытался скрыть эмоции, но… получилось плохо.
– Вы что-нибудь об этом знаете? Меня вызывали в качестве свидетеля, я, если честно, впервые видела такое устройство – ниобиевые магниты. Я даже не знала об их существовании! Как, по-вашему, они оказались на счетчике?
Ларин очнулся. Кашлянув пару раз, чтобы оттянуть пару секунд на раздумья и собраться с мыслями, он ужаснулся собственной безалаберности – как? как они забыли про магниты? Ответ, конечно, прост – недосыпание в последние дни сыграло свою роль, к тому же роды жены, дочка… он упустил из виду. Непростительная ошибка, которая может стоить ему… очень дорого.
Директорская дверь отворилась, в кабинет влетела растрепанная женщина лет сорока, в одной руке ее был зажат школьный дневник, на другой болталась расстегнутая женская сумка, из которой выглядывал пакет молока. За ней в тщетном порыве удержать непрошеного посетителя, бежала секретарша Анечка.
– У моего сына теперь три за год будет, – верещала женщина, взмахивая гривой сожженных перекисью волос. – Вы ему всю жизнь испортите, как он теперь поступит?! – она кинула дневник на стол директора, сама встала рядом. Ее массивная, необъятная фигура дрожала от гнева.
Ларин откинулся на стул. Минутная пауза была в его распоряжении. И даже больше. От такой просительницы быстро не отделаешься.
Два дня он не спускался в подвал, наступила суббота, дежурство, вечером привезут новое оборудование. При обыске могли что-то обнаружить. В любом случае магниты лишь замедляют счетчик, они не уменьшают потребление энергии. Значит, парень, который сидит на пульте энергосбыта, в конце концов, поймет, – что-то не так. Школа не может потреблять гигантское количество энергии, особенно в ночные часы.
Текущий месяц придется целиком свалить на Эльвиру, она, конечно, же не сможет объяснить, откуда на щите магниты, но следствию и не нужно объяснение. Есть факт хищения, и она как должностное лицо ответит по закону. Хитрая Комарова же что-то подозревает.
С другое стороны, если Комарова решила, что магниты – его рук дело? Но с какой стати сторожу соваться в электрический счетчик, зачем ему, математику, которому кроме ручки и листа бумаги ничего не требуется, бесплатная энергия?
Как они их, интересно, вообще нашли? Разве что, следственная методика в таких случаях предполагает обязательную проверку счетчиков. Либо же был звонок со стороны энергосбыта.
– Итак… – услышал оно голос Комаровой. Женщина с пакетом молока уже ушла, дневник, раскрытый пополам, так и остался лежать перед Комаровой. – Вы ничего не видели, что могло бы навести меня на мысль, зачем это было нужно Эльвире? Магниты судя по всему, установлены не так давно, потому что общая недостача электричества в целом невелика, но даже это вызывает удивление. Общий баланс мы получим только в следующем месяце, но… давайте говорить прямо, кто-то ворует школьную электроэнергию.
Ларин кивнул. Он уже справился с эмоциями. Холодный расчетливый огонь светился в его глазах.
– Пыталась скрыть, например, перерасход на кухне. Ведь неизвестно, что они там пекут, бывает допоздна, до самого закрытия школы. Хотя, что значит, неизвестно. Все об этом знают.
– Я тоже об этом думала, – глядя в дневник, сказала Комарова. – Это может объяснить тот факт, что Анжела, по ее словам, не знает, что происходит. Она признала, что по ее недосмотру избили Успенского, но магниты… категорически отрицает. Так сказал следователь. У него, разумеется, были вопросы и ко мне… но я знаю, как с ними общаться, у меня брат в прокуратуре.
– Могли повесить работники столовой. Без согласования с Анжелой. Тогда ее просто подставили.
– Вовремя подставили, – тихим голосом сказала Надежда Петровна. – Мне не хотелось, чтобы и меня вывели под ручки, – она перевернула страницу дневника, – понимаете, Дмитрий Сергеевич?
Он подался вперед, глядя ей прямо в глаза.
– Очень хорошо понимаю, Надежда Петровна. Думаю, вам нужно начать с увольнения работников столовой. Кто еще в школе может заниматься коммерческой деятельностью кроме них? Ольга Владимировна на уроках кройки и шитья или Александр Иванович на металлорежущих станках прошлого века. Это смешно.
Она захлопнула дневник.
– Значит, вам ничего не известно про магниты?
– Я, как и вы, Надежда Петровна, даже не знаю, как они выглядят. Как идея для дома интересная, – Ларин вздохнул. – Только вы знаете, как я отношусь к закону. У меня документы ни разу за всю жизнь не проверяли.
Она поморгала глазами, будто в них что-то попало, потом посмотрела на Ларина.
Один их вид может напугать, на все же не стоит, на вас же лица нет, Дмитрий Сергеевич!
– Я знала, что вы ни причем. Это, скорее, мне было выгодно нацепить туда эти злосчастные магниты и спихнуть все на Песчинскую. Следователь так и намекнул, что у меня прямой умысел опорочить ее, но на него давит папаша Успенского, поэтому он решил разом повесить всех собак. С какой-то стороны мне ее жалко.
– Кто бы нас пожалел, Надежда Петровна.
– Это да, – вздохнула она. – Кстати… как жена? Родила?
– Да, – отозвался Ларин. – Девочка, Ева. Все отлично. Спасибо.
К его горлу подкатил ком, он мгновенно подсчитал в уме: чтобы оплатить дочке операцию в Японии, нужно отработать учителем в этой чертовой школе восемьдесят два года три месяца и семь дней.
– Ну и отлично, я рада за вас. Передавайте жене привет. И дочурке тоже. Даст бог, еще будет у нас учиться.
Бог не даст, – подумал Ларин. – Но я постараюсь.
Он вышел из кабинета, ощущая на спине ее пристальный взгляд.
Глава 54
В субботу разгружались в гараже Скокова. Ларин подумал, слишком опасно светить автобусы на пришкольной территории второй раз подряд. Оба «Мерседеса» поочередно подъезжали вплотную к распахнутым воротам гаража, так, чтобы снаружи не оставалось ни щелки, и они вдвоем перетаскивали картонные коробки вглубь гаража. Дело спорилось.
– Ты нашел Сашу? – спросил Ларин. – На уроках не появлялась. Пора бы забить тревогу, но родители молчат. Обычно в подобных случаях выбивают школьную дверь ногой.
– Не нашел, но мать что-то знает, – ответил Скоков. – Я в этом уверен. Они ненормальные, ее родители. Начинаешь спрашивать, бросают трубку. Я караулил возле дома, бесполезно. Вчера поздно вечером стоял у ее окна, ждал, вдруг появится, есть вероятность, что ее избил отчим и теперь не выпускает из дома, пока синяки не пройдут. Ко мне подошла странного вида девка, ни с того ни с сего спросила, нет ли у меня закинуться. Я дал ей сигарету. Потом, глядя на ее окна, говорит, мол, чего тут торчу, я ответил, жду Савельеву. Она сказала, что ее дома нет и вряд ли скоро появится. И все, больше я от нее ничего не добился, она просто убежала.
– Наркоманка?
– Похоже.
– Они друг друга все знают.
– Так значит, вы думаете…
– А что еще? В школе бумаг тоже пока нет, обычно администрацию ставят в известность, если подростка задерживает полиция или он оказывается в больнице.
– Я найду ее, – с усилием сказал Скоков, потом взгляд его стал более осмысленным, – как мы все это перенесем? – возле одной из стен гаража выстроился ряд коробок в человеческий рост.
– Придется на Вольво подвозить, а там через задний двор, в окно. Свет я отключу, будет очень темно после полуночи, сегодня новолуние.
– Провозимся до утра.
– Похоже на то. У тебя здесь есть амперметр?
– Да, где-то валялся у тетки. Посмотрите вон там, – Денис указал на деревянную антресоль в глубине гаража, с которой свисали провода, длинные железные струны, обрезки стальных жгутов, веревки – все как полагается в подобных местах.
Ларин оглядел забитые мелочевкой полки под антресолью. На второй снизу увидел портативный китайские прибор с цифровым экраном.
– А зачем вам?
Ларин помолчал, потом ответил.
– Кажется, придется искать новые источники питания. И чем скорее, тем лучше.
– Что-то случилось?
– Да. Полиция нашла магниты на счетчиках.
– Что?! – Скоков подпрыгнул на месте. – Как это, – нашла?!
– Это моя вина, – Ларин медленно закрутил провода с щупами вокруг прибора. – Вылетело из головы, я совершенно забыл про чертовы магниты. Столько всего случилось…
– Твою ж мать… – проговорил медленно Денис. – Я не вашу имею ввиду, – поспешил он добавить.
– Все равно это моя вина. Но… кажется, я знаю, как все исправить.
– Фонари? Нужны таджики. Где их сейчас найдешь, поздно уже.
– Ни в коем случае. Помнишь люк, посреди серверной в подвале?
– Люк? А, ну да… там может быть опасно.
– Я был там. Я туда лазил.
– Да? – Скоков выглядел озадаченным. По его лицу пробежала тень изумления, смешанного с крайним ужасом, как у свидетеля прыжка самоубийцы с высокого моста. – Но… это же рискованно… могли там и остаться…
– Мог. Но не остался. И то, что я увидел…
– Канализация? Ливневка, наверное?
– Нет. Рассказывать не буду, лучше сам посмотришь.
К пяти утра воскресенья они закончили перевозить и таскать оборудование в школу. Конечно, через ворота и центральный вход все вышло бы куда быстрее, нежели протискивать коробки сквозь решетку, подавать их в окно, волочить к подвалу, и все это – постоянно озираясь, в полной темноте, грязи, – к концу дела Ларин так вымотался, что единственным его желанием было лечь и растянуться прямо на земле, под голыми яблочными деревьями. Но теперь, когда часть фермы успешно работала, излишний риск мог свести все труды на нет и он, сжав зубы, заталкивал очередную партию в окно.
И только закрыв все окна, проверив замки на дверях и перетащив груз в подвал, Ларин позволил себе расслабиться. Он достал мобильник и дрожащей от усталости рукой набрал номер ресторана японской кухни.
По пути он несколько раз смотрел на счетчик – тот крутился, как бешеный волчок, киловатты росли, словно в сети одновременно работали сотня телевизоров, стиральных машин, микроволновок и кофеварок, при этом сотня уборщиц синхронно пылесосили все классы на всех этажах. Именно столько, судя по жужжанию диска счетчика потребляла сотня мощнейших видеокарт, к которым через несколько часов добавится еще сто.
Вряд ли бы увиденное понравилось Комаровой, – подумал Ларин.
Если обыск и проводился, то в глубину подвала точно никто не заходил. Специально нагроможденные баррикады из сломанных деревянных парт, отслуживших свой век стульев, кусков школьных досок, частей глобусов – чтобы никому и в голову не пришло лезть, остались в том же положении, что и пару дней назад. Любой спустившийся сюда человек с улицы просто плюнул бы на свалку школьного барахла, к которой, по ее виду, никто не притрагивался лет двадцать.
Освободив коридор, они перетаскали оборудование в комнату, Ларин запер железную дверь на замок. Он включил небольшой туристический фонарь, хотя веселое перемигивание разноцветных светодиодов освещало комнату не хуже новогодней гирлянды.
– Нужно заменить семь видеокарт, сломанные отдать по гарантии. Потом спустимся вниз, там и решим, что делать дальше. Скорее всего, придется искать таджиков, чтобы тянуть кабель от фонаря, – сказал Ларин. Но, вдруг…
Скоков кивнул.
Вдвоем они открыли тяжелую металлическую крышку, сделанную из полуторасантиметровой листовой стали, покрытой ржавчиной.
– Спускаться метра три-четыре. Потом прыгать, – предупредил Ларин. – Я пойду первым, подстрахую тебя снизу.
– Так высоко? А ноги не поломаем?
– Прыгать не нужно, от потолка до пола там метра три-четыре. Сперва лезешь по ступенькам, потом, когда они кончатся – по веревке до пола. Как у Валерика на канате.
– Понятно.
Ларин прицепил на голову туристический фонарь, купленный в спорттоварах, – так удобнее, нежели держать его в руках и начал спуск. Через плечо болталась спортивная сумка с инструментом.
Коснувшись ногами бетона, он задрал голову, луч выхватил блеснувшие глаза Скокова.
– Давай, крепче держись за скобы.
– Иду.
Денис пополз вниз, медленно перебирая руками и ногами. Когда скобы под ногами закончились, он ухватил руками парашютный трос и повис, раскачиваясь.
– Не бойся, давай вниз понемногу. Руки не сожги.
Скоков чуть разжал пальцы, и веревка заскользила между ладоней.
– А, черт! – вскрикнул он. – Горячо!
Голос отпрыгнул от стены, устремившись по просторному помещению. Через несколько мгновений эхо принесло его назад.
– Вот это да! – ошеломленно сказал он, озираясь, как крот в подземной пещере, не представляющий, насколько та глубока. – Тут же целый проспект! – он посмотрел на Ларина, потом снова повернулся к стенам, увидел арки, внутри них – помещения, скрывающимися под темными сводами и идущие одно за одним через равные расстояния. – Невероятно! Что это? Дмитрий Сергеевич, что тут было?
Ларин пожал плечами. Он понятия не имел, что тут было. Куда важнее, что тут будет.
– И… далеко оно уходит? – Скоков направился было вдоль плавно изгибающейся стены, ощупывая поверхность рукой, но потом передумал. Идти в одному в темень, пусть даже и с фонариком не слишком хотелось.
– В обе стороны метров на пятьдесят-семьдесят. И с той и другой стороны в конце – лестницы, которые спускаются еще глубже, там в стены вмонтированы запертые двери. Двери закрыты, и открыть их у меня не вышло; но никаких звуков снаружи не слышно. Желательно, конечно, узнать, что за ними. Чтобы двери не открылись в самый неподходящий момент. В крайнем случае, зацементируем.
Луч фонарика Дениса выхватил белые крупные цифры «1976», написанные корявым почерком на бетонной стене.
– А это что? Год строительства?
– Похоже. Или год, когда тут кто-то побывал до нас.
Скоков посветил на пучки толстых, устрашающих кабелей, змеящихся над арками. Кабели, перекручиваясь, опоясывали галерею словно терновый венок голову Христа, но ни одного распределительного щита или ящика не наблюдалось. Ширина галереи составляла метров шесть-семь, высота около трех, – просторное помещение, похожее на старое бомбоубежище.
– А вы не были на презентации «Метро»? – спросил вдруг Денис.
– Я не езжу на метро. С чего вдруг мне ходить на презентацию? Или там печеньки раздавали?
Денис засмеялся.
– Нет, не того метро. Роман Дмитрий Глуховского, там в будущем люди спасались в метро от катаклизмов.
– Нет, и на этой презентации я тоже не был.
– А я вот был. Вы наверняка не верите в теории заговора, но презентацию проводили в рассекреченном бункере на глубине шестидесяти метров, который, вроде как, не существует.
– Ну конечно существует, – отозвался Ларин, расстегивая спортивную сумку. – Только где… у нас тут и метро никакого нет.
– На Таганке тот бункер. И про него никто не знал. Его забыли и законсервировали.
– Думаешь, здесь что-то похожее? – спросил Ларин.
– Не слишком похоже на бункер, но кто его знает, что было на уме проектировщиков.
Ларин зашел внутрь одной из комнат, посветил вверх. Над головой, с внутренней стороны висел плафон в стальной сетке, но без лампочки.
– Кажется, задача упрощается, – сказал он. – Подержи-ка тестер. – Ларин поставил вращающуюся рукоятку на переменный ток точно напротив цифры 750. – Если там есть хоть капля тока, мы спасены.
Он направил щупы к контактам лампочки, но быстро понял, что достать их не удастся, патрон висел на высоте двух метров, а то и выше.
– Нет, не достану. Иди попробуй, я тебя подсажу. Один щуп приставишь к цоколю контакта, другой к резьбе, там, где вкручивается лампочка.
– Да знаю я, как им пользоваться.
Скоков забрался на выставленные руки, но оказалось, что и этого недостаточно.
– Лезу на плечи, – предупредил Денис, и Ларин тут же почувствовал, как натянулась кожа на шее под подошвой кроссовок. – Аккуратнее! Черт, как больно! Отойди подальше, не дави так близко к шее… ну… ну что? Получается?
Скоков сопел, он боялся в неудобном положении вызвать короткое замыкание, к тоже Ларин внизу ерзал, перебирая плечами, что никак не помогало точно расположить щупы.
Наконец, он попал.
– Есть! – Закричал он. – Есть!!!
– Сколько? Сколько показывает? – Ларин пытался взглянуть вверх, но все что он видел – ноги Скокова в джинсах и его голова, окруженная ореолом ослепительного света от фонаря.
Читать бесплатно другие книги:
