Майнеры Милушкин Сергей

Глава 27

Он вышел на школьный двор. В черном, подсвеченном большим диском полной луны, небе металась стая птиц. Непонятно, что их вспугнуло, но он наблюдал такую картину не впервые. Птицы как одержимые взлетали ввысь, синхронно облетали школу, делая большой круг и захватывая несколько жилых высоток, потом возвращались назад, пикируя в молчаливом сосредоточенном напряжении. Возле южного крыла школы они словно натыкались на невидимую стену и вновь резко взмывали, их гортанные, полные тревоги крики наполняли окрестности.

– Чего это они? – услышал он голос Скокова, стоящего за калиткой. – С ума посходили?

– Понятия не имею. Может быть, весна так действует.

– Как они умудряются летать толпой и не врезаться друг в друга, особенно когда резко взлетают? Такое ощущение, что ими кто-то управляет, поворачивая джойстик и хохоча от их вывертов.

– Не исключено, – заметил Ларин, впуская Скокова и снова запирая калитку на замок.

Внезапно луч яркого света выхватил фигуры из темноты, Ларин инстинктивно поднял руку, прикрывая глаза. На школьной стене замерли две вытянутые тени.

– Черт, – выругался Скоков. – Что за мудак светит? Надеюсь, не по нашу душу.

– По нашу, – сказал ему Ларин. – Вернее, мою. Свояк приехал.

– Кто-кто? – лицо Скокова в резком свете выглядело мертвенно-бледным и даже старым, Ларин на секунду представил, на кого похож он сам.

– Брат сестры жены типа.

– А что он тут забыл? Домашнее задание привез?

– Почти. Иди в школу, там открыто. Мне нужно с ним решить кое-что.

Скоков посмотрел на Ларина, хотел было возразить, но махнул рукой, будто отгоняя назойливых мух, и поплелся к школе. Свет фар погас, мощный мотор замолчал, в наступившей тишине хлопнула дверь.

Скоков, стоя в дверях школы, видел, как из блестящего черного джипа необъятных размеров вышел круглый человечек. Смешно переваливаясь, он направился к калитке. Наверняка он видел их вместе и прятаться было бесполезно, даже глупо, поэтому Скоков прислонился плечом к колонне, закурив, начал пускать в небо колечки дыма. Голоса едва долетали до него, разобрать он их не мог, хотя одно слово услышал точно: «Сторож».

– Так ты теперь сторож, – сказал Виктор и протянул руку.

Ларин снова пожал ее через широкие прутья металлической калитки.

– Да, это мой офис на ближайшие пару лет, – Ларин показал подбородком на здание.

– Откроешь?

– Не могу. Над входом камера, утром могут быть вопросы. Инструкция запрещает.

– У вас стратегический объект? Не смеши…

– Не веришь? Пункт четырнадцать «Б», могу принести показать или хочешь, чтобы меня в первый же день выгнали?

– Что ты, нет, конечно.

Ларин принципиально не хотел пускать Виктора в школу, чтобы у того не возникла привычка думать, что сюда можно попасть в любое время дня и ночи. Учитывая ближайшие планы, такое решение казалось правильным. Камера на входе висела, только никто, конечно, не просматривал записи, если ничего не происходило. Записи хранились две недели, потом автоматически затирались новыми.

– Привез?

Виктор протянул сверток.

– Тут флешка, на ней доступы и все, что может тебе пригодиться. Лучше бы, конечно, я находился рядом с тобой, но… я так понимаю, ты будешь против.

Ларин усмехнулся.

– Я не против. Но тебе придется сидеть со мной до утра на стуле без подушечки и так недели две подряд. А может, и месяц. Если есть желание, позади школы, в заборе разогнутые решетки прутьев, камеры на той стороне нет. Десятиклассники через ту дыру бегают в пивбар за углом.

– Черт. Пожалуй, я пас. Марго будет жаловаться, куда пропал… – он осмотрелся по сторонам.

Ларин взял сверток, положил его в карман.

– Сделаю все что смогу. Единственный вопрос.

– Давай.

– Тот миллиард, который ты мне показывал в подвале, он – чей-то или ничей?

– Мм… – Виктор задумался. Он не знал, как ответить на вопрос. Наверное, человек, который обладал этим миллиардом вряд ли получит его назад. Но если не он… то кто-то другой. Не целиком, так частями. – Можно сказать, уже ничей. А зачем тебе? Не собираешься же ты…

– Да ну. Просто подумал… чтобы я делал, будь у меня столько денег. Где их хранить?

Лицо Виктора вытянулось, он взглянул на Ларина, но не обнаружил ни грамма стеба или, не дай бог, полоумия, – Дмитрий был абсолютно серьезен.

Виктор хотел что-то сказать, в горле запершило, он закашлялся:

– Не знаю, ты не обижайся, конечно, но сторожа миллиарды не зарабатывают… я тебе обещаю очень приличную сумму, если поможешь с этим вопросом. Не миллиард, но, достаточно прилично.

Виктор предполагал заплатить Дмитрию пять или десять миллионов рублей, очень хорошую сумму, равную двадцати годовым зарплатам самого высокооплачиваемого сторожа в Москве.

– Кстати… – Виктор показал рукой вперед. – А что это за парень?

Ларин обернулся и увидел Скокова, курящего на входе в школу, метрах в двадцати пяти от калитки.

– Этот… ночной уборщик на полставки. Сейчас вымоет спортзал после каратистов и пойдет домой.

– Он не будет помехой? Сам понимаешь, все секретно. Настолько, что я рискую головой.

– Через сорок минут он пойдет домой, точно не проблема. Не волнуйся, крота откопаем. Пока не представляю, как, но я постараюсь.

– Уходят довольно большие объемы важных сведений. Счета, переписки, причем в расшифрованном виде.

– Буду изучать. – Ларин протянул руку. – Нужно идти, чтобы открыть ему спортзал.

– Да… – Виктор залез во внутренний карман пиджака и вынул оттуда прямоугольник яркого пластика. – Это клубная карта японского ресторана на безлимитную доставку. Заказывай что хочешь, привезут в течение часа. Ночью и того быстрее. Чтобы не думать о еде, а сосредоточиться на деле.

Ларин взял карту, повертел ее в руках.

– Теперь понятно, откуда у тебя… – он постучал себя по плоскому животу. – Спасибо, когда много работаешь, о еде забываешь. Потом гастрит, или что еще похуже… Попробую воспользоваться.

– Закажи у них «Сифудо Харусаме», не пожалеешь.

– Слушай. – Ларин помедлил. – Ты на меня не обижайся за то, что я… не принял твое предложение. Я пишу книгу сейчас, поэтому и пошел сторожем. Дома не дадут написать, в школе, тем более.

– Книгу? – удивился Виктор. – Разве сейчас имеет смысл писать книги?

Птицы зашли на очередной круг и Виктор, наконец, заметил их краем глаза.

Он поднял голову к небу, его второй подбородок, словно кусок желе, подрагивал под массивной челюстью. Не дождавшись ответа Ларина, он сказал:

– Что это за херня у вас тут летает? Хичкок какой-то, – оглянувшись на машину, он заторопился. Вид мрачной кружащей стаи вызвал в нем не самые приятные чувства. – Я не обижаюсь. Мы же родственники. В конце концов, ты можешь и передумать. Я на это надеюсь, – он снова взглянул в небо. Птицы ушли за высотку, редеющий хвост стаи заворачивался за дом. – Я пошел, пока они машину не обосрали. Только помыл.

Он уже отошел, когда что-то вспомнил, обернулся и сказал:

– На мой телефон не звони. Я сам тебе набирать буду.

– Хорошо, – сказал Дмитрий. Дернув висящий на калитке замок, он направился к школе.

– Уже третью курю, что так долго? – Скоков вышел из тени колонны.

– Нужно кое-что поискать в логах одной организации. Зато у нас бесплатная еда из японского ресторана.

Ларин посмотрел в урну, на дне которой дымилось несколько окурков.

– Достань и положи в мусорный пакет, потом выбросишь где-нибудь подальше.

– Зачем? Я постоянно кидаю сюда окурки.

– Затем, что тебя тут быть вообще не должно.

– Ладно, как скажете. Но мне кажется, вы перебарщиваете.

– Лучше переборщить, чем десять лет шить рукавицы, не находишь?

Скоков поморщился.

– Наверное. Только не вижу связи.

– Зато я вижу. Обращай внимание на мелочи. Всегда. Кстати… тебе еще не звонили из опеки? – они вошли в школу, Ларин запер входную дверь, для проверки толкнул ее пару раз. – Идем.

– Нет, городской отключили за неуплату, а на мобильный они вряд ли будут звонить.

– Могут заявиться неожиданно и с милицией, чтобы ты не слишком бушевал, поэтому на всякий случай, – собери теплые вещи, носки и нижнее белье в спортивную сумку, пусть все время стоит в прихожей. Купи самый дешевый и маленький мобильник, вбей мой номер. Если заберут из школы, сначала привезут домой, чтобы ты собрал вещи. Могут позариться и на квартиру, тогда, конечно, дело плохо – сгноят в интернате. В любом случае пишешь мне СМС, звонить не нужно, вряд ли дадут. А дальше уже мои дела.

Они поднялись на второй этаж, ночные тени шевелились под ногами.

– Может, пронесет? – спросил Скоков. – Мало ли, не заметят… или бумаги не придут…

– Не пронесет. Это раньше, когда все было письменно, могло затеряться на почте, например. А сейчас – нет. Самое хреновое, что взломать их сеть тоже нельзя, она просто не имеет выхода в интернет. Так бы подменили данные, и дело с концом.

– Значит, они могут прийти уже завтра? Черт, хоть ты дома не живи.

– Дома не жить не поможет. В школе найдут. А сбежишь – в розыск объявят, и клеймо на всю жизнь.

Они подошли к классу информатики.

– Римма Аркадьевна не догадается, чем мы тут занимаемся? – Скоков открыл дверь и замер, увидев двадцать четыре включенных компьютера. На ярких экранах застыло одно и то же изображение латинской буквы «B», перечеркнутой как знак доллара двумя параллельными полосами сверху вниз.

– Это… оно?

– Да, – сказал Ларин, – оно. Осталось нажать на старт.

– Выглядит как кино про хакеров и матрицу вместе взятые, – тихим голосом сказал Скоков. Они подошли к учительскому компьютеру.

– Ну что, начинаем?

Скоков кивнул.

– Начинаем.

Ларин взял в руку мышку, подвел курсор к кнопке «Быстрый старт», короткий клик и серый прямоугольник исчез, сменившись окошком с рядами цифр, которые побежали, сначала медленно, нехотя, словно что-то их тормозило, но с каждой секундой их бег ускорялся, пока видимые значения не слились в сплошное цифровое мельтешение.

Глава 28

Дэйв Фрэнкуотерс, разомлевший от жары, млел в умелых руках двух девиц неземной красоты, таких миниатюрных, что два метра его роста казались несуразно большими, но сила, заключенная в руках девушек, вызывала священный трепет боли, переходящий в сладострастное удовольствие.

Тело после длительного перелета затекло, мышцы одеревенели, он чувствовал, как тянут сведенные напряжением спина и шея. И хотя он отказался от экскурсии по городу, приглашение посетить салон (он постеснялся спросить у Кабаяши, что значит, массажный) Дэйв принял с радостью.

Когда они входили в неприметную дверь с маленькой розовой вывеской, увенчанной элегантной хризантемой, он краем глаза увидел человека, стоящего чуть поодаль, на тротуаре между массажным салоном и книжным магазином, возле которого на низкой деревянной скамье валялся молодой японец, чудом удерживающийся на ней и периодически прикладывающийся к зажатой в руке пивной бутылке, при этом он горланил бравурную японскую песню, явно запинаясь в слогах.

Дэйв подумал, что человек, стоящий как-то больно уж неприкаянно, скорее всего, европеец, или даже американец, его одежда не такая строгая – разболтанные джинсы, бейсболка, черная майка и пиджак спортивного кроя – незнакомец без особого интереса разглядывал предметы в витрине антикварной лавки, так обычно смотрят туристы никому не интересные экспонаты в местных музеях.

– Дэйв-сан, как вам наша страна? – спросила его японка, натирая спину розовым маслом, от сладости которого у него кружилась голова.

– Чудесная страна. Я восхищен, – он кряхтел, когда тонкие пальцы сжимали в мертвых тисках очередную зажатую мышцу. – Ээ-э-о! Да! – Боже, господи, как больно! Но больше всего меня изумляет, национальный колорит, он совершенно отличается от нашего.

– Да, Дэйв-сан. Япония – страна контрастов.

– О-о… – прокряхтел он, стискивая зубы. – Когда сюда приезжаешь, понимаешь, что Америка, – еще не весь мир. Я, например, не знал, что у вас отделения якудза имеют офисы по всей стране, как будто это какая-то корпорация, наподобие Дженерал Моторс.

– Дэйв-сан, это и есть корпорация, в более узком понимании, одна семья. Правительство выступает за закрытие этих офисов, но сила Ямагути-гуми настолько велика, что вряд ли получится их закрыть.

– В Америке давно прошли романтические отношения с мафией, поэтому я с опаской отношусь к ребятам, сверху до низу разукрашенным татуировками, значение которых у меня вызывает только страх.

– Например, вот к таким? – массировавшая шею девушка отошла на метр и рывком распахнула шелковый халат.

Ее обнаженное тело, прекрасное в утонченном изяществе, полностью покрывали волнистые орнаменты зеленых, синих и красных цветов, – переплетаясь, линии образовывали совершенно невозможный причудливый узор, дракон, нависающий над божественным ликом, взметнул крылья вдоль тела, ниспадающие по бокам нитки иероглифов заканчивались в районе талии, и ниже…

Дэйв сглотнул, попытался что-то сказать, но не смог.

– Снаружи стоит американец, – произнесла девушка, запахнув халат с редким изяществом. – Вы ведь заметили его? В джинсах и пиджаке.

Дэйв приподнялся на локтях, с трудом поднимая голову.

– Д-да… а что? Что-то не так с этим американцем?

Вторая девушка с силой сжала его ягодицы, потом надавила так, что он вскрикнул.

– А-а-а! Черт, больно!

– Он за вами следит, Дэйв-сан. С самого Нью-Йорка. Мистер Кабаяши заметил его, когда вы садились в машину в аэропорту. Потом он пытался проникнуть в номер вашего отеля, но там слишком многолюдно и он не смог вскрыть замок. Теперь он здесь.

– Проникнуть ко мне в номер? Но… зачем?! Что ему нужно? – чуть ли не вскричал Дэйв. Он вильнул задницей, уклоняясь от рук второй массажистки, и сел на кушетку. Ярость переполняла его. Оглядев массажный кабинет, он попытался определить, есть ли здесь окна, но увидел лишь раздвижные панели с вышитыми драконами и гравюры, изображающие самураев с мечами на стенах.

– Этот человек хочет помешать заключить вам сделку. Его послали очень влиятельные люди из вашей страны.

– Нашей страны? Мы не настолько богаты, как некоторые. Вернее, как многие из нашей страны. Кому нужны наши жалкие крохи?

Девушка отошла от кушетки, в ее руках появился веер. Она махнула им, воздух прокатился по волосам Дэйва легкой прохладой. Тотчас вторая девушка поднялась и выскользнула из комнаты.

– Мы перехватили разговор этого человека, он агент службы безопасности Федеральной резервной системы США. Но здесь он по частной инициативе.

– Ничего не понимаю. И где мистер Кабаяши? – Дэйв хотел было выйти, но поискав глазами, не нашел одежды, вероятно, она находилась в помещении за ширмой.

– Мистер Кабаяши попросил меня передать вам это. Мы хотим, чтобы ваша сделка прошла без проблем.

– Почему же он мне сам все это не сказал?

– Потому что сперва удовольствие, а потом дела. Нельзя думать все время о делах, Дэйв-сан.

– Значит, в Америке мы под постоянным колпаком?

– С тех пор как вы решили инвестировать в биткоин, да, за вами организована слежка. И не только за вами, а за всеми, кто, так или иначе, решил попробовать. Власти боятся, ваш пример может повлечь цепную реакцию, что приведет к еще большей деградации доллара. Они пытаются не допустить изъятия депозитов и инвестиций в криптовалюты, это может повлечь самый масштабный финансовый кризис за всю историю, а США лишатся мирового финансового господства, потому что потеряют прерогативу всемирного печатного станка.

– Боже… – прошептал Дэйв. – Неужели все так серьезно?

Он подумал, нужно срочно предупредить Джека… но как это сделать, если каждый шаг наблюдают невидимые шпионы правительства?

– Думаю, все еще серьезнее, но мало кто это осознает. Прогнозирование прогресса как гадание на цветках сакуры, кто знал в сорок пятом году, после бомбардировки, что через десять лет Япония вырвется впереди всей планеты? Именно поэтому вам… стоит быть начеку. После того как вы получите кодовые слова от кошельков… – она замолчала. Потом протянула ему большой, каких Дэйв никогда не видел, телефон, размером с мужскую ладонь. – Прочитайте сами.

Он взял аппарат в руки, боясь уронить, снова сел на кушетку.

Длинный диалог, несомненно, касался его визита в Японию. Он быстро пробежал глазами то, что и так знал. Любопытно было смотреть на себя со стороны карающего правосудия, которое следит за каждым твоим шагом, это как внезапно осознать, что ты – смертен и смерть каждый миг смотрит на тебя из-за угла. А иногда и прямо в упор.

« – Ладно. Ваша задача выудить как можно больше информации. А потом ликвидировать источник. Последний этап только после приказа. Да, кстати… вам необходимо соблюдать осторожность, ЦРУ передало информацию, что, возможно, NJK CryptoTrading находится под покровительством клана якудза „Ямагути-гуми“. Думаю, вам не нужно напоминать, чем это чревато», – прочел он в самом низу.

Ликвидировать источник. Это… получается, его? Дэйва Фрэнкуотерса? Просто взять и…

– Да, – сказала гейша, – именно так они и поступают. Ваше убийство было бы обставлено как месть японской мафии, которая и придумала биткойн. В это поверят ваши граждане, даже ваш брат – и тот поверит, не правда ли?

– Джек? – он не мог сосредоточиться. Мысли лезли одна на другую в остром приступе паники. Он не мог сообразить, что делать, что предпринять, чтобы не наломать дров еще больше. – Пожалуй… да. У него не останется другого выхода, как поверить… Но… что же делать?

Она взмахнула веером, который раскрывшись, стал просто гигантским, в ее миниатюрных руках он смотрелся пугающее, – где-то он видел, что по краям традиционных японских вееров вставляют острые как бритвы лезвия, которыми можно срезать голову человека одним махом.

«Нет, – подумал он, – мне снится дурацкий сон, это невозможно! Нас показывали в CNN, мы были в шоу Дэвида Леттермана, где он задавал дурацкие вопросы, нас знает вся Америка, вернее, знала, но от этого суть дела не меняется – разве можно просто так взять и убить меня?!»

Кажется, Сэм Фельдман верещал что-то об угрозе национальной безопасности, но это его личное мнение, ничем не обоснованное, голословное. Как он, Дэйв Фрэнкуотерс, законопослушный гражданин, честный налогоплательщик может быть угрозой национальной безопасности своей страны?

Его руки повисли вдоль тела.

– Что же делать? Как отсюда выйти, если меня караулят? Я никогда не встречался с наемным убийцей, не знаю, что предпринять в таких случаях… может быть, вызвать полицию? Или позвонить в посольство США и все рассказать?

– В посольство? Они как раз и контролируют общий ход этой операции.

– Тогда не знаю. Позовите мистера Кабаяши, я возьму обратный билет и прямо сейчас улечу назад, домой. Думаю, в Нью-Йорке они не осмелятся…

Гейша улыбнулась.

– Дэйв-сан, мистер Кабаяши сказал, чтобы вы сами решили эту проблему.

Дэйв похолодел.

– Что? Как это – сам? Что значит – сам? – он осекся. Ведь она из якудзы. И Кабаяши тоже оттуда. Она показала свое тело, покрытое совсем небезобидными тату глупенькой секретарши, в форме милой бабочки, порхающей возле соска, – это отметка мафии. Теперь они не выпустят его подобру-поздорову.

Она молчала, глядя на него в упор.

– Вы хотите сказать, чтобы… – я… убил его?

– Дэйв-сан. Этот человек, вернее, его организация подкупила массажисток, которые должны были вас сегодня ублажать. Их задача – узнать код, для этого используются различные средства, и, поверьте, они работают. Вы сами, по собственной воле, смеясь и получая кайф от запретного секса с двенадцатилетними девочками, расскажете все, о чем вас спросят. Разумеется, вас снимут на видеокамеру, и если не убьют сразу, используют позже, – и вот тогда, когда позор и травля достигнут апогея, вы будете умолять о смерти. Этот человек ждет вас на улице. Он уверен, что все идет по плану. По его плану. По их плану. Поэтому – решайте.

– А если я просто уйду? Встану, оденусь, открою дверь и уйду?

– Боюсь, далеко не уйдете. У него приказ – ликвидировать вас, как только вы переступите порог салона.

– Как же он это сделает? Я же буду не один.

Она пожала плечами, взяла лист тонкой сигаретной бумаги, лежащий на квадратном столике для чайных церемоний, отпустила и пока он замер в воздухе, невесомый и недвижный, вновь взмахнула веером. Лист рассыпался, – переворачиваясь вокруг себя, идеально ровные отрезки спланировали на пол.

– Он профессионал, придумает что-нибудь, – сказала она.

Его сердце пронзительно билось, но голова вдруг обрела холодную ясность, как тогда, в один из августовских дней, когда они с Джеком, еще детьми, катались на старых американских горках, визжа от восторга и ощущая томительное ощущение в животе – смесь радости, скорости и опасности.

Теперь он понимал, то давно забытое ощущение – не что иное, как взгляд старухи с косой, снова вернулось. У Джека тогда порвался фиксирующий ремень на поясе, наверное, никто его давно не проверял, и на очередном крутом вираже брат, как в замедленной киносъемке, широко открыв глаза, начал переваливаться из кабины на высоте четырехэтажного дома. Столбняк, охвативший Дэйва, тот самый столбняк, когда сердце сжимает тисками, а руки с ногами становятся одновременно и деревянными и ватными, отпустил его, когда он увидел приближающуюся балку опоры, – ржавую, толстую, испещренную трещинами и отбившейся синей краской.

«Еще мгновение и Джек останется без головы», – подумал Дэйв. В эту секунду способность двигаться полностью вернулась к нему.

Джек был сильнее, тяжелее, крупнее Дэйва, хоть они и считались близнецами. Слившаяся картина движения вокруг, наполненная криками восторга и страха вдруг застыла, Дэйв смотрел брату прямо в глаза, какая-то невидимая нить соединила их и каждый понимал, – это конец, испуг прошел, но вместо него пришло ОСОЗНАНИЕ. Здесь и сейчас. Кто бы мог подумать, да, брат, что так нелепо, так быстро, так глупо закончилась жизнь, а ведь мы проехали всего один круг! Всего один потрясающий круг!

Послышался треск рвущейся ткани, острая боль ломающихся ногтей, скрученных фаланг пальцев, пронзила Дэйва. Жуткая, не поддающаяся разуму и его детской силе трясина засасывала Джека в смертельный водоворот. Позади брата разверзлась черная дыра и Дэйв был готов поклясться, что из нее смотрели чьи-то мертвые желтые глаза.

Он попытался встать, но страховочный ремень крепко удерживал его на месте. Правой рукой он оттянул скобу ремня, высвобождая легкое тело. Улетим – так вдвоем, – пронеслась мысль. Он не представлял жизнь без Джека. Поймав ногу брата, он лицом уткнулся в его куртку, схватил карман зубами. Вагоны закладывали правый поворот, их потянуло наружу, и в тот момент, когда труба должна была встретиться с головой Джека, кто-то внизу заорал и нажал на красную кнопку экстренного торможения. Из последних сил он втянул Джека на место, как раз когда опора пронеслась мимо.

Поезд спешно затормозили, громыхающие вагончики спустили. Смотритель хотел было отдубасить их прямо там, на виду у всех, но увидев рваный ремень, болтающийся на перетертых нитях, гнев его сменился елейной милостью, выразившейся в двух вишневых мороженых, гигантских гамбургерах, медалях «Защитники Золотой Горы» и предмете особого вожделения братьев – настоящих ковбойских шляпах. Взамен выторговал клятвенное обещание никому ничего не говорить. Особенно, родителям. Крис Фрэнкуотерс, отец близнецов, был адвокатом, поэтому Рыжий Билл, смотритель и владелец аттракциона, отделался, в общем, легким испугом.

Дэйв вспомнил ту холодную ясность ума, ему показалось, что бездна вновь смотрит на него мертвыми глазами, только сегодня на кону стояла его собственная жизнь.

Девушка положила перед ним кинжал, довольно длинный, с прямым блестящим лезвием, потом открыла ящик стола и вынула оттуда пистолет с навернутым на дуло глушителем.