Майнеры Милушкин Сергей
– Это Джа, наш дворник, – оглянулся Денис. – Безобидный таджик, приторговывает травкой в свободное от метлы время. Я бы сказал, он как сын полка, то есть, двора. Старушки любят посылать его в магазин, часто просят выгулять противных мелких собак, которые лают громче чем весят. Не знаю, как он их выносит изо дня в день, но подозреваю причину постоянного хорошего настроения.
– Наркотики вредно, – сказала она, крепче сжав его руку. – Только начни, потом не остановишься. У нас во дворе парень из ПТУ на прошлой неделе повесился, депрессия, постоянно на игле сидел. Мать жалко.
– Мать, может быть и жалко, – сказал Денис, – но и жить с таким тоже не кайф. Он за дозу готов продать и душу и все что шевелится вокруг него. Может, и к лучшему, что так вышло…
Она поспешила сменить тему, увидев, как Денис раздвигает решетку перед дверьми лифта.
– О боже, я на этом не поеду, – она отошла на полшага. – Это лифт такой? Мне страшно, давай лучше пешком пойдем, – она посмотрела в сторону высокой, вымытой до блеска лестницы.
– Страшно? Да ну, я всего пару раз застревал за все время, Джа через пять минут притащит лифтера, если что случится. Но это маловероятно. Не сегодня.
Он увидел в почтовом ящике, ряды которых висели на стене сбоку от лифта, в отделении под номером шесть белое пятнышко корреспонденции.
– Почта, кажется – сказал Денис. – Погоди, заберу и пойдем пешком. – Он открыл ящик маленьким ключом, вынул несколько квитанций, пару конвертов, рекламные буклеты, на одном из которых население призывали брать в долг под проценты не выходя из дома: «От зарплаты до зарплаты пусть помогут вам деньжата. Любую сумму прямо на дом».
Денис покачал головой.
– Раньше чтобы получить кредит, нужно было чуть ли не бабкины бриллианты закладывать в ломбарде. А теперь ничего не требуется, давай паспорт и распишись.
Саша косо посмотрела на рекламный листок.
– Мой отчим взял похожий кредит, вот уже полтора года не может отдать, проценты на проценты, а те еще на проценты, и… он уже полгода из запоя не выходит, потому что не может вылезти из замкнутого круга. Ненавижу его. Быстрее бы школа закончилась, да свалить куда угодно.
– Это он тебя? – Денис показал на длинную засохшую ссадину у правого виска.
– Да. То есть… – она не смогла сказать правду и на этот раз. В висок ей ударил Успенский, когда накурился с отцом и начал к ней приставать, она вырывалась, грозила, умоляла и все бы закончилось не в ее пользу, но кто-то из соседей, услышав сильный шум, принялся звонить в дверь. Отчим также распускал руки все чаще, правда, никогда не оставлял отметки на лице, бил ремнем по ногам, ягодицам, по спине, но не по лицу. Она как-то пожаловалась матери, но получила ответ в том духе, что он нас кормит, значит, молчи. И вообще – посмотри по сторонам, не в сказке родилась. Отчим работал в уголовном розыске и жаловаться на него себе дороже.
Они поднялись в квартиру по идеально чистым пролетам, на подоконниках стояли цветущие растения в кадках, коврики у каждой квартиры лежали словно нарисованные.
– Какая квартира… – Саша открыла рот от изумления, когда он открыл дверь. Чистая, опрятная, светлая, на стенах висели фотографии в рамках из различных путешествий тетки, тут и там на причудливых жардиньерках стояли живые цветы в горшках, а рядом с ними – многочисленные сувениры, по которым можно было проводить этнографические экскурсии по доброй половине стран мира.
– Красота, – вымолвила она, дотрагиваясь до маленькой статуэтки с грубыми чертами.
– Это моаи, с острова Пасхи, уменьшенная версия. Настоящие весят до восьмидесяти тонн, а в высоту пять метров.
– Ты сам все это привез? – спросила она, рассматривая сувениры.
Денис замотал головой, она могла подумать, что он баловень судьбы, не вылезающий из заграничных поездок.
– Да ну, когда? Это тетка собирала, она фанат сувениров и безделушек, говорит, в них дух того места, которое посещаешь. Но мне не сильно эти штуковины нравятся: собирают много пыли, попробуй, протри их каждую и не разбей. Она терпеть не может, если где-то пылинка, или что-то стоит не на своем месте.
– Ты сказал – собирала? – Саша посмотрела на него. Денис стоял на входе в зал, наблюдая за ее фигурой, он поверить не мог, что девушка, к которой он неравнодушен, стоит в метре – у него дома. И, самое главное, кроме них дома никого нет.
Денис смутился.
– Собирала? Да… В смысле, и собирала и будет собирать, когда опять поедет.
– Вы с теткой живете? – покосилась она. Любые тетки должны жить отдельно от семьи, – подумала она, но глядя на всю открывшуюся красоту, которую, по словам Дениса, наводила именно тетка, ее присутствие оправдано хотя бы, с точки зрения эстетики. Не то что присутствие ее отчима, жизнь которого ничем нельзя было оправдать. Будь ее воля, она бы его убила, чтобы не слышать пьяный рев, лязг пружин на старом диване за стенкой, где он спал с матерью, звонкие пощечины, всхлипывания и еле слышные просьбы – «потише, она же услышит». На что он отвечал сиплым, пропитым голосом – «пусть слышит, не маленькая».
– Получается, с ней, – сказал Денис после секундного замешательства. До него только сейчас дошло, что Саша ничего о нем не знает, – не знает, что он давным-давно лишился родителей, что тетка его скоропостижно умерла неделю назад, и сам он, остался сиротой, потому как никаких других родственников, о которых было бы ему известно – не существовало.
– А родители? Они где? На работе?
– Да, на работе.
– Наверное, скоро придут, – спохватилась она. – Сегодня же воскресенье, какая работа.
– Нет, на вахте, только утром в среду будут. Нефтяники.
– Нефтяники… – она словно попробовала это слово на вкус. Слово пахло деньгами.
Денис прошел в большой светлый зал, открыл шампанское, взял из серванта два вытянутых хрустальных бокала.
– Раз купили, давай попробуем! – сказал он, откупоривая бутылку.
– Конечно! Я все жду, пока ты разольешь, она подошла к нему почти вплотную, наблюдая, как сверкающая жидкость наполняет бокалы.
Он чувствовал, ее взволнованное дыхание.
– Сколько книг, – сказала Саша. Почти всю стену сверху донизу занимали разноцветные корешки. Она попыталась найти знакомое название или автора, но взгляд скользил по малопонятным научным заголовкам. – Правда, я тут ничего не понимаю.
– Это тетка, она профессор, библиотека в основном ее.
– Обычно в зале выставляют Пушкина, Лермонтова, Толстого…
– У нас слегка необычные вкусы в этом плане, – засмеялся он, поднимая бокал.
Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно сказали:
– Ну, за нас! – и вместе рассмеялись.
– Де Гроот, – прочитала она, повернув голову набок. Прядь светлых волос соскользнула со лба, Денис невольно засмотрелся на ее профиль. – Термодинамика необратимых процессов… неужели ты это читаешь?
– Соотношения взаимности Онзагера… – пробормотал он так, что Саша ничего не поняла. – Ой… нет, конечно, это тетка читает, мне-то зачем?
Через минуту он снова наполнил бокалы, потом еще раз. Они смеялись, дурачились, говорили какую-то чепуху. Если между ними и был лед, он растаял, как тает по весне в лучах теплого солнца, но… что-то все равно осталось, наледь, скрытая внешней веселостью, – никому не видная, но оттого не менее холодная. Да и вообще, в таком возрасте, – какие могут быть секреты, когда они двое – друг перед другом как на ладони.
Денис чувствовал, как кружится его голова – то ли от счастья, то ли от выпитого, а может, от всего вместе. Еще неделю назад он представить себе не мог, что Саша Савельева придет на футбольный матч, в котором он сыграет против заклятых врагов из одиннадцатого «А», а потом она окажется у него дома, где они будут пить шампанское и, вполне возможно, этим не ограничится… но так далеко он не заглядывал, опасаясь спугнуть удачу.
– Я всегда считала тебя… как бы это сказать, не слишком умным, мягко говоря… а ты, оказывается, совсем не такой. Вот уж открытие! Денис сидел на диване, и она присела рядом, взяв его за руку.
– Да такой я, – Денис натянуто засмеялся. – Не смотри на всю эту чепуху, я не ботан, еще не хватало! – он так внутренне испугался, что Саша может узнать тайну, которую ему приходится хранить чуть ли не с первого класса, что чуть не рискнул скинуть одежду и голым выйти на маленький балкон – именно в таком амплуа его знал весь класс, да и вся школа. – Я так же, как и ты, до смерти устал от школы и хочу уже, наконец, чтобы все закончилось.
– А что ты будешь делать потом? Поступать?
– Поступать? Куда мне… – ответил он, щурясь, словно не мог разглядеть тот вуз, который возьмет столь бездарного абитуриента.
– На платное, – сказала она. – Или лучше в армию?
– У меня плоскостопие, ихтиоз головного мозга и еще куча анализов. В армию таких не берут, если и берут, на военное телевидение камеру носить.
– Если тетя профессор, у тебя не должно быть проблем с поступлением, наверняка в Губкина пойдешь, куда же еще. – Саша придвинулась еще ближе. Теперь их ноги касались друг друга, он чувствовал ее трепещущее тепло. Одной рукой он обнял ее за талию и притянул к себе. Она не сопротивлялась.
– Губкина, – сказал он тихим голосом. – Я мечтаю об этих губках… а на губкина мне наплевать, – он поцеловал ее, сначала медленно, неуверенно, ожидая, что она вот-вот отстранится, закричит, убежит, но ничего такого не произошло. Наоборот, Саша потянулась за его губами, и они поняли, зачем сюда пришли на самом деле.
Через час, когда уставшие, разомлевшие, они лежали рядом и смотрели друг на друга, она сказала:
– Хорошо тебе… тишина, никто не орет, не швыряет бутылки, не бьет тебя железной бляшкой от ремня… так хорошо… с тобой…
Он чуть было не сказал, – переезжай ко мне, но тогда… а что тогда? Он понятия не имел. Что будет, если он так скажет? Вряд ли ее отпустят, скорее заявят в полицию и его посадят за изнасилование. Или же будут шантажировать. Судя по всему, ее отчим вполне на это способен, особенно если он погряз в долгах.
– Не знаю… скажи, я могу чем-то помочь тебе? Поговорить с твоим отчимом, например? Или… что сделать, чтобы тебе было не так плохо? Не представляю, как ты там живешь, если честно. Скорее всего, я бы сбежал.
Она гладила его по обнаженной груди, и он молил Бога, чтобы это продолжалось вечно.
– Я тоже думала сбежать, только – куда я пойду? У меня ни денег, ни знакомых, в хостел не устроишься, хоть бы какую работу найти… но какую… у тебя что-то с Лариным, может, и меня возьмете… я не такая тупая.
– С чего ты взяла, что у меня что-то с Лариным? – он повернулся и посмотрел прямо в ее глаза.
Саша смогла выдержать взгляд, хоть и не без труда.
– Он мне сам рассказал во время вчерашнего матча. И что тебе повезло со мной. А мне с тобой. И что будь он помладше…
Денис напрягся. Первым их уговором с Лариным было никому и ни при каких обстоятельствах не сообщать, чем они занимаются. Даже под пытками. Глядя на нее, Ларин мог и утратить контроль.
– Вот же старый хрен!
Саша испугалась, что хватила лишку.
– У него беременная жена и куча проблем, не ревнуй!
Денис облизнулся.
– Еще чего! Но если он сам тебе сказал, наверное, ты все знаешь. Это лучше у него спросить.
– Он говорил, что вы затеяли какое-то дело, но не уточнял, так что я не знаю, о чем речь, – она снова и снова пыталась выведать у Дениса любую информацию, которая бы устроила Успенского.
Не торгуют же они наркотиками, – думала она. – Какой вред я могу нанести Денису? Наверняка это дело настолько малоценное и смешное, как это обычно бывает, что и упоминания не стоит. Вечно они возводят из никому не нужных дел мировые сенсации.
– Да фигня, если честно, – сказал Денис, обнимая ее. – Он подгоняет мне людей, кто хочет пройти на бюджет в МГУ или МФТИ, а я через тетку решаю эти вопросы. Прибыль пополам. Вот и все.
– Да? – спросила она. – Только и всего?
– Ага. Тетка в приемной комиссии. Если хочешь, можно и тебя пропихнуть.
Она через силу улыбнулась. Зачем такая информация Успенскому? Деньги? Рэкет? Или со зла копает под Ларина?
– Куда мне МГУ…
Саша решила, что Денис говорит правду, это выглядело как правда. Имей она такую тетку, гребла бы деньги лопатой.
– Уже поздно, – сказала она, поднимаясь, – завтра первая смена, пора собираться, еще домой добираться. – Саша убрала его руку с талии, прошла в коридор.
Он смотрел, как она одевается, на ее грациозную спину, длинные светлые волосы, спадавшие волнами на спину и представлял, что будет, если она останется.
– Я вызову тебе такси, – сказал он. – Пять минут и дома.
– Спасибо.
Денис принялся копаться в телефоне, отыскивая номер, а она вышла в коридор к зеркалу.
– Через пять минут будет, – сказал он после того, как оператор назвала время прибытия. – Я тебя провожу.
Он быстро оделся, проверил ключи, она стояла у входной двери, разглядывая многочисленные фотографии и пытаясь найти на них Дениса. На некоторых Саша видела молодых родителей Дениса, он стоял между ними, с растрепанными волосами, на вид ему было лет шесть, не больше. И так повсюду. Странно, но… везде родители были молодыми.
Ее взгляд скользнул на маленький столик у входа, куда он положил корреспонденцию из почтового ящика. Отодвинув листок с рекламой микрозаймов, она увидела распечатанное письмо и наполовину выпавший из него белый лист бумаги. Глянув, что Денис еще в комнате, она быстро прочитала текст: «В связи со смертью собственника квартиры Савенковой И. А., просим в месячный срок перезаключить договор на обслуживание помещения». Внизу стояла дата. Письмо пришло как минимум неделю назад.
Она взглянула на себя в зеркало, увидела синеву под глазами, бледный, неестественный цвет лица, впалые щеки, за которыми так гонялись любительницы пирожных. Вновь перевела взгляд на письмо. Значит, он… все это время ей врал?
Когда он вошел в прихожую, Саша задвинула письмо поглубже, прикрыв его свежей почтой: «Сложная ситуация? Положитесь на нас! Круглосуточно в пределах кольцевой!»
– Ты готов? – спросила она улыбаясь.
– С тобой куда угодно, – ответил он и поцеловал ее в губы. Его взгляд упал на тумбочку с ворохом писем. «Деньги. Круглосуточно. Сколько душе угодно».
Глава 41
В двадцать два тридцать на примыкающей к школе территории, которую по выходным все кому не лень использовали как временную автостоянку, остановились три микроавтобуса. На борту одного красовалась эмблема московского ДОСААФ, – скрещенные мечи над якорем с крыльями, и надпись для непонятливых: «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет». Второй и третий микроавтобусы были в качестве группы поддержки – поменьше размерами, без эмблем и слоганов, зато грязные, словно только что выехали из болота.
Из машин вышли водители, встали возле ведущего автобуса, оглядываясь. Как по команде все трое закурили.
– Ты уверен, что здесь? – один из них прищурился. Тусклая лампочка, освещавшая школьную вывеску, не давала возможности прочесть, что на ней написано.
– Да, возле ворот, он так сказал. Точно здесь.
Через несколько минут дверь школы со скрипом отворилась, из нее показался человек в голубой ветровке и синих джинсах, на ногах его были светлые кроссовки, осмотревшись, он неторопливо направился к калитке.
– Вот он, – обрадовался Михаил Лаврентьев, менеджер отдела продаж компании «Три Хард», по совместительству директор, бухгалтер, юрист и пиарщик этой же фирмы.
– Тебе хоть заплатили? Партия приличная, не дай бог, сейчас выяснится, что денег нет или банк разорился.
– Он дал аванс, сказал, остальное – как выполним заказ.
– Если он кинет, и ты с нами не расплатишься, тебе придется продавать ларек и ехать на заработки в ямало-ненецкий автономный округ.
– А что там? – спросил Михаил, то ли не поняв юмора, то ли надеясь на лучшее. Он понимал, что поступил несколько опрометчиво, ввязавшись в столь крупный заказ, но… перспектива хорошей прибыли покрывала потенциальные риски.
– Кимберлитовые трубки будешь выгрызать из вечной мерзлоты.
Они засмеялись. Тот, что называл себя Костей, носком кроссовка постучал по шине первого автобуса.
– Пора уже летнюю ставить, как думаете?
– Забыл бурю в конце марта пару лет назад? Кто понадеялся на раннюю весну, подкинул работенки жестянщикам. И гробовщикам, заодно – ответил плотный коренастый мужичок в рабочем комбинезоне с надписью «Зил» на спине. – Борю Минаева знаешь? Вечно спешил, расход топлива замерял, плакался, сколько теряет на зимней резине. Больше не плачет. Теперь гоняет на небесах.
– Мда… – протянул Костя, но мысль не закончил.
– Мужики, – услышали они бодрый голос, принадлежащий человеку в голубой ветровке, – заносите в центральный вход.
Ларин открыл калитку, огляделся по сторонам, потом отступил.
– Все в порядке? – спросил он Михаила. – Вопросов не возникло?
Михаил, осторожно вынимая из боковой двери микроавтобуса башенку комплектующих в картонных коробках, ответил:
– Проблем? Нет… разве что, конфигурация странная, пришлось по всей Москве собирать и дело не в том, что их нет, а в том, что мало кому они нужны, такие дорогие и в таком количестве сразу. На фига они вам? По той же цене можно было… – он не закончил, потому что Ларин прервал его.
– Я такой же посредник, как и вы. Мне заказали такие, почему, – понятия не имею.
Михаил скептически покосился на вывеску средней школы, всем своим видом показывая, что перед ним далеко не Сколково.
– Желательно побыстрее выгрузить, – сказал Ларин. – Район у нас не самый спокойный.
Они принялись носить в шесть рук.
Когда два автобуса были разгружены, Ларин услышал шаги, и, по обыкновению, напрягся. Поддельные документы, накладные, все это он держал в руках. Стопка бумаг, торчащая из папки, говорила окружающим, – обычная приемка заказа, ничего интересного. И все же…
Из-за грязного автобуса вынырнул Скоков.
На его лице застыла полуидиотская блаженная улыбка человека, выигравшего в вещевую лотерею мужской пуловер с оленями. Он понятия не имел, зачем ему свитер, но был заранее счастлив.
– С тобой никаких таблеток от инфаркта не хватит.
– Вы еще лет пять точно протяните, не волнуйтесь, – Денис улыбался, от него несло перегаром, но перегаром жизнерадостным, бодрым. – Он кивнул в сторону открытой двери, – давно грузят?
– Минут двадцать. Скоро заканчивают. Я смотрю, Савельева угостила тебя запретным плодом.
Скоков взялся за голову.
– Не то слово, господин сторож. Только перебрал я, признаться, немного. Мандраж.
– Сосчитать до ста сумеешь?
Скоков кивнул и покачнулся:
– До ста точно сумею.
– Тогда иди и пять раз все пересчитай. Вскрой выборочно коробки, чтобы вместо плат не привезли красивого металлолома. Все же сумма довольно приличная.
– Так точно! – покачиваясь, Скоков направился в сторону школы.
Через десять минут мужики сделали последнюю ходку, тяжело дыша, все четверо поглядывали на Ларина. Хотел бы он знать, что они обо всем этом думают.
– Готово, – сказал, наконец, Михаил. Его раскрасневшееся полное лицо с мелкими усиками походило на кротовью мордочку. – Считайте, проверяйте.
– Да, пойдем со мной, – сказал ему Ларин.
Вслед за ними двинулись еще двое водил, но Михаил жестом их остановил.
– Побудьте тут, я сам разберусь.
Они переглянулись между собой, но увидев отмашку Михаила, замерли.
– Будем ждать возле калитки. Если что…
Когда Ларин с Михаилом вошли в темный холл школы, Скоков осматривал внутренности вскрытых коробок, его лицо при этом выражало восхищение, граничащее с поклонением. Любой школьник знает, какая на данный момент видеокарта самая мощная и каких баснословных денег она стоит.
В данном случае упор был сделан именно на видеокарты, а не на процессоры, поскольку Ларин вычитал на западных форумах, что вычислительная мощность определенных моделей графических видеокарт в десятки, а то и сотни раз превосходит мощности самых дорогих процессоров.
– Вы это видели? – чуть ли не закричал Скоков, увидев, что они вошли. Он бросился к Ларину, держа в руках большую плату с двумя вентиляторами. – Это самая последняя модель… – Он зажмурился: – Масс Эффект, Диабло 3, Дэус Экс… на полном разрешении, без лагов… во весь двадцатисемидюймовый экран…
Где-то Ларин уже видел это выражение лица… конечно же, у Олега, того, бывало, палкой не выгонишь из-за компьютера, ситуация изменилась к лучшему только после нового помешательства скейтом. Надолго ли? Скоро пойдут девочки…
Поначалу испугавшись, что привезли не то, Михаил расслабился, обмяк и даже заулыбался, несмотря на полутемное, почти торжественное в своей тишине здание школы, которое никак нельзя было назвать привычным для заключения подобных сделок.
– Подсчитал? – спросил Ларин.
Скоков кивнул, не отрывая взгляд от мерцающей в руках платы, в самом деле похожей на деталь космического корабля.
– Все точно. Никаких претензий. Ни разу не держал в руках такой агрегат, только видел в журнале для геймеров на прошлой неделе – кажется, эту плату представили в Токио, на самой крутой зарубежной игровой выставке.
– Мы и привезли первыми, – расшаркался Михаил, редкие усики которого двигались сами по себе. Он огляделся, до него, наконец, начало доходить, что свет нигде не горит, он стоит тут один, от Дениса несет перегаром, – то есть, ситуация из тех, когда лучше, чтобы за твоей спиной кто-нибудь присутствовал из группы поддержки. Желательно, поигрывая гаечным ключом в мускулистых руках.
Его улыбка сошла на нет, и только чуть приоткрытая дверь школы, в щель которой он видел свет фар переднего микроавтобуса, удерживала его от бегства.
– Вот деньги, – протянул пакет Ларин. – Пересчитай.
– Я вам верю, – почти взмолился Михаил.
– Нет, – Ларин заложил пальцы в карманы джинсов, – пересчитай. Нам нужны еще две поставки, и я хочу, чтобы у нас установилось полное взаимопонимание.
Усики приподнялись вверх, потом опустились.
– Хорошо.
Он размотал пакет, оттуда вывалились новенькие пачки денег. Михаил перебросил пачку через указательный палец и быстро, как это делали профессиональные торговцы валютой (и шулеры) в девяностые годы прошлого столетия начал отсчитывать банкноты. На пачку у него ушло не более десяти секунд.
– Все точно, – сказал он не то с облегчением, не то с радостью. Усики трепетали.
– Доверяй, но проверяй.
– Как в банке, – сказал Михаил. – По очереди он пересчитал остальные пачки. – В большом ящике с красной полосой поперек – сетевые кабели, двухсотметровый моток обычного кабеля для питания, модули беспроводного интернета, в общем, дополнительное оборудование, гарантии и спецификации. Полагаю, на этом все.
– Да, – сказал Ларин. Жду в следующее воскресенье. Если вдруг я не смогу – будет он.
Михаил кивнул.
– Мы договаривались о полной конфиденциальности. Мой заказчик платит наличные и рассчитывает, что никто и никогда не узнает про сегодняшнюю и будущие поставки. То есть, никаких документов.
– Так даже лучше, – Михаил хмыкнул. – Никаких налогов. Тогда до воскресенья. – Он вышел, придержав дверь по привычке – в его ларьке дверь хлопала так, что дрожали стены.
– Калитку закрою, – сказал Ларин.
Скоков кивнул. Он никак не мог выпустить из рук видеокарту, которая, если быть честным, представляла собой произведение технологического совершенства.
– Сколько же ты нам принесешь, – прошептал Скоков, поглаживая черный вентилятор, который начинал вращаться от одного прикосновения.
Ларин подошел к калитке, микроавтобусы уже завелись и, газуя, выруливали на выезд. Дорога была в колдобинах, они раскачивались, но даже в сумерках Ларин видел, что водители то и дело поглядывают на него в боковые зеркала.
Он подождал пока автобусы не повернут направо, исчезнув за поворотом находившегося метрах в пятидесяти жилого дома.
Обернись он в этот момент, когда шел назад к школьной двери, то заметил бы, как от ближнего к повороту подъезда, утопающего в темноте, отделился человек. В руках его светился горящий экран включенного телефона, на который он снимал все происходящее. Темнота не особо способствовала съемке: наверняка изображение, снятое впотьмах, будет не качественным, зернистым, и даже не резким, но, главное было видно – из микроавтобусов выгружают коробки и заносят их школу. При этом человек, похожий на Ларина, принимает товар, а человек, внешне неотличимый от Скокова, уходит в школу и больше ее уже не покидает. Когда разгрузка заканчивается, один из людей в сопровождении Ларина заходит вовнутрь школы и через некоторое время возвращается с пакетом в руках. Ларин закрывает за ним дверь калитки, осматривается, потом скрывается в школе.
«Куда можно спрятать столько коробок, – размышляет человек. – И в курсе ли руководство школы? В любом случае запись заинтересует некоторых товарищей».
Ларин запер дверь школы. Среди множества коробок, расставленных на полу, ходил Скоков, что-то записывая в блокнот, – при виде столь невероятного богатства он мгновенно протрезвел.
– Ну вот, – сказал Ларин. – Сегодня смонтируем, если получится, и запустим. Чтобы Римма Аркадьевна в один прекрасный день не объявила нам вендетту.
Они принялись носить коробки в подвал. После того как все было перенесено в комнату за железной дверью, напарники распаковали оборудование, распределив блоки в три – четыре яруса.
Нужно купить шкафы, – подумал Ларин, – или этажерки. На полу, конечно, прохладнее, но вдруг все-таки есть мыши или крысы. Тщательное обследование помещения не выявило следов грызунов, но исключать такой вариант не стоило.
– Просверли стену, – Ларин достал дрель из сумки, вкрутил в патрон внушительное сверло, потом вложил инструмент в руки Дениса, отчего тот стал похож на Арнольда Шварценеггера в фильме «Коммандо». – Только сверли подальше, чтобы не понять, куда идет кабель. Там слева электрический щит, я померил напряжение, – как раз, что нужно. Главное, рядом, не нужно тянуть издали. А на днях… проведем воздушку от городской сети. Нельзя терять время.
Через полтора часа работы от щита в комнату протянулся незаметный серый кабель, вся система, опутанная проводами, замерла, ожидая включения. Вместо монитора, Ларин подключил свой ноутбук.
– После того как настроим, работу будем контролировать удаленно, а здесь лучше не появляться, чтобы не навлекать подозрения. Пусть работает само собой.
– Ну что, включать? – спросил Скоков, застыв у рубильника электрического щита. Рычагов было несколько, судя по красным цифрам, они выключали школу поэтажно.
– Давай, – крикнул Ларин, – поехали!
Скоков сплюнул через левое плечо, зачем-то перекрестился, хотя никогда этого не делал, по крайней мере, прилюдно, а потом дернул рубильник вверх, ожидая, как минимум, термоядерного взрыва.
Комната, где находились компьютеры и сидел Ларин на стуле, позаимствованным у Федора Михайловича, озарилась голубоватым мерцающим сиянием – светодиодные огоньки вспыхнули одновременно у ста видеокарт, озарив комнату, погруженную в темноту, фантастическим нарядным светом.
Взревев при включении, звук вентиляторов охлаждения через минуту успокоился, однозначно, подвальный холод шел системе на пользу. Пальцы Ларина забегали по клавиатуре ноутбука.
– Загружаю клиент для майнинга, подключение, логин, пароль, так… есть коннект. Пуск!
А вот теперь комната зажужжала, и жужжание это напомнило Ларину рой самоотверженных трудящихся пчел, которые с этой секунды, днем и ночью, не смыкая электронных глаз, без устали, сна, перерывов на обед, праздников или плохого настроения – будут добывать нечто более важное, чем просто мед. Что-то, имеющее гораздо большую ценность в современном мире.
– Пошла. Пошла родимая, – еле слышно произнес Ларин.
Скоков, стоя в дверях, озирался, глядя на всполохи синих и красноватых огней. Он думал, что Саша бы дар речи потеряла, увидев такое. Наверняка. Она волнуется за него, спрашивает, чем он занимается с Лариным, переживает… а больше и некому за него переживать. Кроме Ларина, конечно, но того не особо интересуют его личные дела.
– Савельеву бы сюда, – произнес Скоков, загипнотизированный светом ярких диодов.
– Что? – спросил удивленный Ларин. – Мы же договорились…
– Ага, – ответил Скоков. – Я помню. Уже и помечтать нельзя.
Счетчик заработанных денег на ноутбуке Ларина закрутился сначала медленно, как бы нехотя, проверяя, на что способны подключенные агрегаты; разноцветные диоды видеокарт, словно задумавшись, вспыхивали то слева, то в центре, подчиняясь сложному алгоритму, но вот какой-то один из них вдруг замигал чаще, остальные по цепочке, не желая отставать, кинулись вдогонку, и уже вся кавалькада компьютеров искрилась световым фейерверком, гул нарастал, а цифры добытой криптовалюты замелькали с нарастающей скоростью.
Ларин не услышал, как Денис положил ему руку на плечо, они оба, увлеченные мельканием цифр, были где-то далеко, настолько далеко, насколько может позволить человеческая фантазия.
– Неужели, все-таки это возможно… – прошептал Скоков.
Ларин поднял голову и посмотрел на компаньона, в глазах учителя плясали холодные огоньки. Несмотря на то что шум в комнате едва позволял слышать друг друга, Скоков все же понял, если не услышал, то разобрал по буквам, а может быть, воспринял голос Ларина телепатически:
– Это только начало.
Глава 42
У Джека Фрэнкуотерса не было причин беспокоиться, и уж тем более не доверять брату. За годы, проведенные вместе, как бы странно это ни выглядело со стороны, они научились ладить друг с другом как заключенные, запертые в одной камере пожизненно: даже если тебе что-то не нравится, придется с этим жить и договариваться, иначе совместное существование быстро превратится в ад.
К тридцати пяти годам они существенно укрепили личное финансовое положение отчасти благодаря профессиональному спорту и выигрышам на коммерческих турнирах по теннису, где они в паре с Дэйвом показывали отличную игру, вызывая приливы эротических фантазий как у женской, так и у мужской части болельщиков отчасти, как это ни странно, благодаря легко увлекающейся натуре Дэйва, который (да простит ему святой Антоний Падуанский из Сан-Антонио, откуда они были родом) не мог пропустить ни одной юбки младше пятидесяти, хотя это никак не приводило к изменению статуса их семейного положения.
После тридцати, они, кажется, вообще смирились и с холостяцким статусом, и друг с другом. За триста лет до нашей эры Аристотель описывал подобные отношения: «Те, кто желает добра своим друзьям и делает ради них все, есть самые настоящие друзья, ибо каждый любит другого за то, что он есть, а не за случайные качества». В английском языке появилось слово, как нельзя более точно выражающее такую связь: «броманс», иначе говоря, «брат плюс роман», безо всякого сексуального подтекста, который только и ждет сующая не в свои дела нос журналистская братия и перегретая скандалами публика. Термин придумал их хороший друг, именно друг и ничего больше, редактор скейтбордистского журнала «Big brother» Ричард Керр, за что лично Джек был ему благодарен.
Ричард как-то сказал им на открытии новой суперсовременной площадки для скейтов (куда их пригласили в качестве звезд тенниса):
– Парни, послушайте, никто не знает, как это происходит, многие думают невесть что про наши, и, особенно ваши задницы, но вы точно знаете, что задница, – это просто часть тела, на которой сидят, ничего больше. Чтобы там они не говорили. – Он помахал толстому лысоватому корреспонденту Лос-Анджелес Таймс Рику Перегрино, который был геем. – В конце концов, каждый сам выбирает, куда ее пристроить.
Тут к Дэйву подошла длинноногая девица в легком платьице (без бюстгальтера, термометр в Лос-Анджелесе застыл на отметке +37) и, к ее вящему удивлению не только не фыркнул, но развернулся спиной к брату и принялся охаживать собеседницу.
– Вот об этом я и говорю, – подытожил Ричард.
Словом, хороший тыл в виде братской взаимовыручки, которой они научились, будучи воспитаны папашей-сержантом, контуженным во вьетнамской компании, с одной стороны, помогал выживать в мире большого бизнеса, предательства и разгула Содома с Гоморрой, с другой – являлся предметом охоты папарацци всей мировой желтой прессы.
И теперь, сидя в просторном офисе на Сорок второй улице в центре Манхэттена, Джек таращился в экран и не мог понять, что он видит перед собой, – шутку, дикий розыгрыш, или жестокую реальность.
Дрожащими руками он плеснул в стакан виски, выпил его залпом, налил снова, в полном молчании еще раз отмотал видеозапись, присланную ему полчаса назад фейковым аккаунтом в социальной сети.
Предыдущий день прошел прекрасно, даже более – он не ожидал, что покупка криптовалюты, теоретически изученная вдоль и поперек сотни раз, пройдет как по маслу. Первая сделка на двадцать тысяч долларов с утра, потом еще на тридцать после обеда – прошли без сучка и задоринки, итого оборот за сутки составил пятьдесят тысяч. Для начала совсем неплохо. По сути, необходимость присутствия Дэйва в Токио отпала, он мог возвращаться домой с чувством фермера, хорошо вспахавшего кукурузное поле.
Братья решили придерживаться выбранной стратегии – покупать небольшими партиями, пока не вырастут обороты рынка в целом, иначе в одно мгновение мог возникнуть ажиотажный спрос, который приведет к резкому росту курсов.
Читать бесплатно другие книги:
