Звезда для Наполеона Бенцони Жюльетта

– Ну и кричите, если это вам нравится, скоро вы закричите по-другому! Поистине, наше небольшое путешествие было ниспослано самим Провидением. Этот дорогой шевалье, неравнодушный к любой хорошенькой женщине, проявил к вам невероятную снисходительность. У него доброе, чувствительное сердце, к сожалению, верное старым рыцарским правилам. Но мне удалось, сообщив ему некоторые сведения, изменить его отношение к вам.

Марианна почувствовала, как у нее заколотилось сердце. Произошло именно то, чего она опасалась. Морван настроил шевалье против нее. И, конечно, не мог лишить себя удовольствия возвестить ей приближающуюся смерть. Но ни за что в мире она не проявит перед этим человеком страх, переворачивавший у нее все внутри. Пожав плечами, она с презрением повернулась к нему спиной.

– Если вам удалось убедить шевалье де Брюслара отказаться от его знаменитых принципов и позволить хладнокровно убить беззащитную женщину, – я поздравляю вас! Вы могли бы сделать карьеру в дипломатии. Это было бы более почетно, чем занятие, которое вы выбрали… но, возможно, менее доходно.

Задетый за живое, Морван сделал гневное движение, словно хотел броситься на решетку, но одумался. С жестокой улыбкой он стал глумиться над молодой женщиной:

– Кто вам говорит об убийстве? Это один из непоколебимых принципов у Брюслара и ему подобных, вот вы и получите более заслуженное наказание. Мне удалось убедить его доверить вас нашей дорогой Фаншон, которую вы, по-моему, интересуете больше, чем следует. Она обеспечит вас занятием как раз по вашим возможностям… и сумеет проявить признательность человеку, способному отказаться от мести ради ее пользы, да и своей тоже!

– Я восхищаюсь, – парировала Марианна, – щепетильностью шевалье, который щадит жизнь женщины, но самым гнусным образом обрекает ее на бесчестье.

– Бесчестье? Что за слово, особенно касательно вас? Щепетильность шевалье не очень сопротивлялась, когда я рассказал ему о ваших упражнениях в моей риге с бонапартистским шпионом, которого вы выдали за слугу, а также что я встретил вас на берегу, где, раздевшись донага, вы самым бесстыдным образом пытались соблазнить двоих моих людей. Впрочем, одного из них вы убили позже… Нет, после такого, очень правдиво изложенного рассказа шевалье больше не колебался. Более того, он рассчитывает быть вашим первым клиентом!..

Задыхаясь от негодования перед этой демонстрацией жестокости и двуличия, Марианна не нашла слов для достойного ответа. Она испытывала такое отвращение, что забыла об опасности, угрожавшей рассыльному. Но тут вмешался Аркадиус де Жоливаль.

– Ну, сударь, по-моему, уже довольно! – начал он, нервно теребя свои жесткие усы. – Вы великолепно справились с вашим гнусным делом, и я прошу вас оставить мадемуазель в покое. Не знаю, какова подлинная цена совести подобного Брюслара, готового согласиться с любыми лживыми утверждениями мелкого воришки, но относительно вас могу дать точную справку: вы грязный подонок!

Морван сильно побледнел. Марианна увидела, как сжались его челюсти. Он хотел ответить, когда из глубины соседнего склепа донесся голос шевалье:

– Эй! Оставьте пленников в покое и идите сюда. Мы уладим это дело после возвращения! Сейчас у нас кое-что гораздо более срочное.

Отблески факелов плясали на стенах. Слышался близкий гул голосов. Морван, готовый броситься на решетку, отступил. Поворачиваясь, он пожал плечами:

– Я вернусь позже отрезать ваши большие уши, коротышка! Будьте спокойны – ожидая, вы не рискуете ничего потерять.

После его ухода Марианна, впав в уныние, вновь села на солому и спрятала лицо в коленях, крепко обхватив их руками.

– Это конец! – прошептала она. – Мы погибли. Если этот несчастный мальчик появится сейчас, он тоже погиб.

– Немного терпения. Мы достаточно громко кричали, чтобы предупредить его. Возможно, он ждет за стеной.

– Ждет чего? Он даже не может к нам приблизиться. Заговорщики расположились в склепе, и неизвестно, на сколько. Их слышно отсюда.

– Тс! Слушайте! – Жоливаль прижал палец к губам. Он подошел к решетке, к самому углу, поближе к склепу, где лучше были слышны неясные голоса.

– Они совещаются! – прошептал он.

– И… вы что-нибудь понимаете?

Он кивнул, с многозначительной улыбкой показав на свои большие уши, и Марианна умолкла, удовольствовавшись наблюдением за подвижным лицом своего компаньона, на котором мало-помалу появилась озабоченность, а затем тревога. Она узнала приглушенный голос, безусловно, шевалье де Брюслара, но слов разобрать не могла. Похоже, глава заговорщиков делал что-то вроде доклада. Время от времени вмешивался другой голос, но Брюслар продолжал говорить. И постепенно лицо Жоливаля превратилось в трагическую маску. Встревоженная Марианна тронула его за руку.

– Что случилось? Вы пугаете меня! Они говорили о нас?

Он сделал отрицательный знак, затем прошептал скороговоркой:

– Нет… они даже уезжают! Минутку терпения.

Он снова прислушался, но совет, должно быть, окончился. Послышался скрип отодвигаемых табуретов, шаги. Все заговорили разом, но голос Брюслара перекрыл другие.

– В седло, господа! – приказал он. – За бога и короля! Этой ночью наконец госпожа удача будет с нами!

Теперь уже не было сомнений. Они уезжали… Шаги удалились, голоса затихли, свет исчез. Через несколько мгновений Марианна и Аркадиус остались в гнетущей тишине красноватой полутьмы подземелья. Жоливаль подошел к жаровне. Марианна тщетно пыталась поймать его взгляд.

– Вы слышали, о чем они говорили? – спросила она.

Он утвердительно кивнул головой, но промолчал. Однако Марианна была слишком обеспокоена, чтобы удовольствоваться этим.

– Куда они поехали? – настаивала она с растущей нервозностью. – Что значат слова об удаче этой ночью? Что они хотят сделать?

Жоливаль наконец взглянул на нее. Вся его фигура, обычно напоминавшая веселую мышку, приняла выражение безысходной скорби. Казалось, он колеблется, затем, когда Марианна нетерпеливо схватила его за руку, с неохотой сказал:

– Я сомневался, говорить ли вам, но, удастся им или нет, вы все равно узнаете. Через одного из шпионов во дворце им стало известно, что Император собирается этим вечером в Мальмезон. Экс-Императрица страдает. Она также узнала, что эрцгерцогиня Австрийская окончательно избрана как супруга для Императора, и ей стало плохо. Решение о поездке было принято всего час назад.

– И тогда? – сказала Марианна, чувствуя, как сердце дало перебой при слове «Император», а затем болезненно сжалось при известии о близкой свадьбе.

– Тогда? Они используют старый план Кадудаля и де Невиля, старый план, который со времен консульства Брюслару никак не удавалось осуществить: приготовить западню Наполеону, когда он, без сомнения достаточно поздно, покинет Мальмезон, захватить его карету, уничтожить охрану, похитить его, наконец, и…

– …убить его! – закричала Марианна.

– Брюслар против этого. Он хочет только похитить Императора, переправить через пролив и доставить связанного по рукам и ногам в Англию, по крайней мере, если тот не согласится драться с ним на дуэли. Дуэль с Наполеоном всегда была заветной мечтой шевалье.

– Он сумасшедший?

– Нет. Он в своем роде рыцарь, искатель приключений. Он признает только честную борьбу, и можно сказать, что он стал заговорщиком только потому, что не мог поступить иначе, ибо королевской армии больше не существует. Но на дуэли Брюслар может быть убит, или, если она не состоится, остальные заговорщики заставят шевалье подчиниться. Ставка слишком высока на этот раз, и я знаю тех – в том числе вашего друга Морвана, – кто за любую цену хочет получить голову Наполеона.

– Почему?

Жоливаль улыбнулся, но улыбка его была жалкой.

– Очень просто: самый богатый из грандов Испании, герцог де Медина, жертвует половину своего громадного состояния тому, кто убьет Наполеона и предъявит доказательство его гибели.

Наступившая тишина позволила Марианне разобраться в своем состоянии. Сердце колотилось неимоверно. Она дрожала всем телом, но пыталась сохранить хладнокровие.

– Почему они сказали, что удача будет с ними?

– Потому что отъезд был решен внезапно. Будет только небольшой эскорт, чтобы не привлекать внимание. А заговорщики этой ночью насчитывают не менее двадцати пяти человек.

– Но Фуше? Всезнающий и всевидящий Фуше? Неужели он не разоблачит этот заговор, как предыдущие?

– Фуше не успеет. К тому же надо признать, что с некоторого времени бдительность Фуше немного ослабла. Причем сознательно, ибо этот человек никогда ничего не делает без оснований! Мое дорогое дитя, вполне возможно, что мы скоро будем иметь великую честь разделить нашу темницу с Его Величеством Императором и Королем, что явится одновременно и глубочайшей радостью для меня, и самым горестным сожалением.

– Но надо предотвратить это! Обязательно! Я знаю Морвана: он не даст Брюслару привести его сюда! Выстрел из пистолета во время боя в ночной тьме. Мой бог! Я должна спешить на помощь! Я не позволю убить его! Его! Они убьют его, эти отверженные! Говорю вам… они убьют его!

В слепом отчаянии она бросилась на решетку, схватилась за нее обеими руками и попыталась расшатать, но та не шелохнулась. Кожа на пальцах ободралась о массивные перекладины, но Марианна не ощущала боли так же, как не видела своей тюрьмы. Перед ее глазами была дорога в ночи, оставленная карета, лошади, бьющиеся в руках замаскированных людей, распростертые тела на запятнанном кровью снегу, безоружный мужчина в тисках заговорщиков и Морван, с мрачной ухмылкой приставляющий дуло пистолета к виску этого человека, того, кого она любила…

– Я не хочу, – закричала она растерянно, изо всех сил сопротивляясь Жоливалю, пытавшемуся оторвать ее от решетки, – я не хочу, чтобы его убили! Я люблю его! Наполеон!

В первый раз она в смятении осмелилась громко выкрикнуть имя, неотвязно преследовавшее ее с тех пор, как она узнала правду, которое столько раз повторяла про себя во время болезни. Чтобы заставить ее замолчать, Аркадиусу пришлось закрыть ей рот рукой и невероятным усилием оторвать наконец от решетки.

– Вы всполошите все это крысиное гнездо! – пробурчал он. – Вы забыли, что мы ожидаем кое-кого?

Действительно, она забыла о Гракхе-Ганнибале Пьоше! Нервный кризис миновал, и, опустившись на пол, Марианна спрятала лицо в руках и залилась слезами.

– Он больше не придет. Он должен был услышать этих людей и понять, что сегодня ночью невозможно предпринять что-либо! Если только он приходил…

– Почему бы ему не вернуться? – проворчал Жоливаль. – Я в нем уверен, в этом сорванце! У него такой чистый взгляд, который не обманет. Он сделает все, чтобы освободить вас.

– Может быть! Но на сегодня все кончено, кончено! Он не придет!.. А заговорщики уже скачут по дороге в Мальмезон! Мой бог!

Словно чтобы не слышать больше стук копыт, отдающийся у нее в голове, Марианна зажала уши руками и закрыла глаза. Никогда еще она не чувствовала себя такой подавленной. И она не увидела, как внезапно вскочил Аркадиус и подбежал к решетке, в то время как из глубины подземелья послышался шум падающих камней: одного, другого…

Мгновенно Аркадиус был возле Марианны. Он без всяких церемоний потряс ее за плечо:

– Слушайте! Да слушайте же! Он пришел! Он открывает дыру в стене.

Как гальванизированная, с расширившимися зрачками, схватив Аркадиуса за руку, она вслушивалась всей душой. И правда, доносились шаги, шаги из тупика! Не смея вздохнуть, она следила за их приближением. И вдруг показался Гракх-Ганнибал. А за ним возникла высокая фигура Язона Бофора. Марианна испустила радостный возглас:

– Вы! Слава богу, вы пришли!.. Вы еще не уехали!

Она увидела его смеющиеся глаза на загорелом лице, ощутила тепло его рук, обнявших ее через решетку.

– Все правильно, – сказал он радостно. – Я отправляюсь завтра, но ничто в мире не помешает мне вытащить вас из этой новой неприятности, куда вас втянули, маленькая дурочка! Ну, ну, перестаньте плакать! Мы вас быстро вызволим отсюда. Смотрите сюда, – добавил он, поворачиваясь к Гракху-Ганнибалу, который, вооружившись напильником, большим, чем он сам, смело атаковал с помощью Аркадиуса одну из перекладин. – Мы ждали, пока уйдут заговорщики.

– Я был наверху, – сказал тот, – тогда как мсье Бофор внизу.

– Скорей! – просила Марианна. – Нам нужно выйти отсюда как можно скорей! Хотя, пожалуй…

Новая идея пришла ей в голову. Что значит ее судьба по сравнению с Наполеоном?

– Оставьте нас здесь и поспешите предупредить его!

– Кого это? – воскликнул пораженный Бофор. – Вы, оказывается, еще безрассудней, чем я думал! Не мешайте нам работать.

– Нет, прошу вас, выслушайте меня. Это очень важно!

В нескольких словах она объяснила, что произошло и о смертельной опасности, нависшей над Императором. Нахмурив брови, он слушал ее, не переставая пилить, но когда она кончила, с досадой отбросил напильник и пожал плечами:

– И речи быть не может, чтобы уйти отсюда без вас! Я восхищаюсь Наполеоном, но не оставлю вас в руках этих дикарей. Особенно если они вернутся несолоно хлебавши! Никто не уходит, юнга, – сказал он в адрес Гракха, отложившего напильник в сторону.

Затем, обратившись к Аркадиусу, он неожиданно спросил:

– Если вы закричите, наверху услышат вас?

– Однажды, когда появилась необходимость, мне уже удалось заставить спуститься вниз лакея этой восхитительной гостиницы, подняв звериный рев.

– Тогда кричите, друг мой, кричите изо всех сил, но вызовите вашего тюремщика сюда! Я займусь остальным. Давайте, старина, смелей!

Из горла Жоливаля вырвался вопль такой силы, что Марианна вздрогнула. Бофор в это время отошел в угол коридора. Его большое тело в морской фуфайке и облегающих брюках словно растворилось в темноте, и Марианна через мгновение уже не могла его различить. Она не понимала, что он хочет сделать, а Аркадиус продолжал вопить с удивительным старанием. Его голос, о силе которого молодая женщина и не подозревала, гремел под сочащимися влагой сводами и, казалось, разносился по всему кварталу. Когда наконец он остановился для приема новой порции воздуха, послышался топот, а затем разъяренный голос извергающего брань Рекена:

– У тебя, дьявол, глотка заболела? Сейчас я ее заткну, сволочь!

Верзила появился в тот момент, когда Жоливаль бросился на землю и стал кататься, издавая отчаянные стоны.

– Скорей! – закричала в свою очередь Марианна, сообразившая, в чем дело. – Он ужасно страдает! Я просто не знаю, что с ним…

– Кровь Иисуса и Святые Дары! – бурчал Рекен, замешкавшись у замка, который никак не открывался.

Но сзади уже возник Язон. Как хищный зверь он прыгнул на тюремщика, свалил на пол и правой рукой сдавил горло. Раздался стон, хрип, и Рекен потерял сознание. Для полной уверенности Язон оглушил его ударом по голове, выхватил связку ключей, открыл решетку и, устремившись к Марианне, поднял ее на руки, как простое перышко.

– Бежим отсюда! – сказал он, отталкивая ногой загородившее проход тело Рекена. – Втащите его за решетку, заприте и дайте мне ключи. Выброшу их в канаву. А эта крыса будет без сознания минут десять. Надо это использовать.

– А если его придушить? – тихо предложил Гракх-Ганнибал. – Это не будет большой потерей, и нам поспокойней…

Язон рассмеялся.

– Мне надо было сделать это сразу, но раз я дал маху – оставим его. Я не могу убить человека, если он без сознания.

Унося Марианну, инстинктивно обвившую его шею руками, он направился к пролому в стене, где вынужден был опустить молодую женщину на землю, чтобы преодолеть проход, представлявший собой попросту узкую щель. За ним прошел Аркадиус, с усилием разминавший ноги, утратившие гибкость от долгого бездействия. Гракх-Ганнибал замыкал шествие и взял на себя труд положить на место вываленные камни.

– Никогда не знаешь, что будет! – прокомментировал он свои предусмотрительные действия.

Жоливаля разобрал смех.

– Ты рассчитываешь еще вернуться сюда? – спросил он, ласково похлопывая мальчика по плечу. – Во всяком случае, сынок, мы тебе очень обязаны, и я надеюсь, что когда-нибудь заплачу свой долг! Я обязан тебе больше, чем жизнью!

– Да ладно, – смущенно пробормотал мальчик, – стоит говорить…

– Ты думаешь? А я считаю, что да! – взволнованным тоном заключил Аркадиус.

С другой стороны оказалась короткая галерея, затем сточная канава. Отвратительное зловоние ударило в нос Марианне, которую Язон снова взял на руки со словами:

– Надо пройти немного по воде, бесполезно мокнуть обоим.

Он пошел по узкой закраине, идущей над черным потоком. Следуя указаниям, которые давал американец, Аркадиус, вооруженный факелом, зажженным от жаровни перед уходом из темницы, перешел вперед. Холод, довольно слабый в глубине подземелья, давал о себе знать по мере того, как они приближались к выходу, но Марианна его не ощущала. Крепко обняв Язона за шею, она не испытывала к нему больше ни недоверия, ни отвращения. То, что он сделал этой ночью, одним ударом уничтожило злобу и ненависть, которые она питала к нему. Наоборот, горячее чувство признательности положило конец ее страхам и тревоге. Если бы не угроза, нависшая над тем, кого она любила, она испытывала бы просто радость, почти детскую, находясь на этих, не знающих слабости руках.

Войдя по пояс в зловонную воду, Язон поднял ее как можно выше, чтобы не промочить. Теперь она могла видеть совсем рядом загорелое лицо моряка, его задорный профиль – раньше он казался хищным, – лукавинку в крепко сжатых губах. Время от времени он поглядывал на нее и ободряюще улыбался. Несмотря на окружающие тяжелые запахи, она различала легкий аромат табака, чистой кожи и одеколона, казавшийся молодой женщине прекрасным.

– Немного потерпите, – сказал он наконец, – мы у цели!

Действительно, выбравшись из широкой сточной канавы, он ступил на выщербленный тротуар. Ледяной ветер врывался сюда через черное отверстие, за которым поблескивала Сена. Язон опустил Марианну на землю и нагнулся, чтобы взять факел из замерзших рук Аркадиуса и помочь ему выбраться наверх. Юный Гракх уже был тут как тут. Еще несколько шагов – и они оказались на открытом месте. Жоливаль с наслаждением вдыхал чистый воздух.

– Какая прелесть – парижский воздух, – радостно сказал он. – Только теперь я понял, как мне его не хватало.

Промокший, замерзший, он клацал зубами, но, похоже, не замечал этого.

Но Марианна не собиралась предаваться радости по поводу вновь обретенной свободы. Время торопило. Рыцари тьмы намного опередили их, и если, к несчастью, Император покинет Мальмезон чуть раньше… Она не смогла даже в мыслях закончить эту фразу и схватила за руку Язона.

– Найдите мне карету! Быстро… как можно быстрей!

– Немного дальше, на набережной Билли, возле площади Конференции, стоит моя… Куда вы хотите ехать?

– Но я же говорила: в Мальмезон!

Он сделал протестующий жест.

– И не думайте! У Императора хорошая охрана, поверьте мне! Это не несколько фанатиков, которые бросят его в опасности. Я доставлю вас в безопасное и сухое место. А завтра увезу.

– Завтра, да, я уеду с вами, но сегодня вечером, умоляю вас, позвольте мне спасти его! Я знаю, я чувствую, что он в опасности.

Она ощутила, как под ее пальцами напряглась рука американца. Он распрямился всем телом, взгляд его ускользнул от молодой женщины и устремился вдаль, к муаровой глади Сены.

– Он… – подчеркнул Бофор с какой-то горечью. – Как вы говорите о нем! Я считал, что вы ненавидите его.

– Теперь уже нет… так же, как и вас! Вы вели себя как друг, как настоящий друг, и это изгладило из памяти все плохое. Завтра, повторяю, я уеду с вами, ибо мне нечего здесь больше делать и мне надоело попадать, как вы говорите, в невероятные ситуации. Возможно, в вашей стране я вновь обрету покой.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, – сказал он нежно. – Если это зависит только от меня, вы будете счастливы!

– Тогда, – с волнением начала она, – если вы действительно желаете мне счастья, сделайте то, о чем я вас прошу, Язон! Позвольте мне поехать в Мальмезон… Только скорей, умоляю вас, скорей! Мы теряем столько времени, когда дорога каждая минута.

Он вздрогнул, когда она впервые назвала его по имени, и женская интуиция подсказала Марианне, что он тронут этим. Она хотела возобновить просьбы, когда он неожиданно нагнулся к ней, взял за плечи и заглянул в глаза.

– Итак, завтра, – в голосе его слышалось неподдельное волнение, – вы уезжаете со мной? Вы обещаете?

– Да… обещаю!

– Тогда в путь! Я сам отвезу вас туда. Если понадобится, мы загоним лошадей, но прибудем вовремя. Следуйте за нами, господа! Мы поговорим по дороге. В карете есть во что переодеться.

Внезапная радость звучала в его голосе. Подхватив Марианну под руку, он увлек ее за собой по погруженной в темноту набережной. Аркадиус и юный Пьош без лишних слов последовали за ними. Они прошли мимо зданий мыловаренного завода, затем мраморных складов и, выйдя на площадь Конференции, увидели наконец стоявшую возле фонаря карету. Аркадиус обернулся к своему спутнику, бежавшему рядом. Тот окоченел от холода в мокрой одежде, но не потерял присущей ему жизнерадостности.

– Тебя действительно зовут Гракх-Ганнибал? – спросил он.

– Да, мсье, а что?

– Потому что меня зовут Аркадиус! – ответил тот без тени видимой логики. – Даешь ли себе отчет в том, что мы оба представляем одновременно Афины, Рим и Карфаген? Сын мой, мы осуществили союз, о котором не смели мечтать самые безрассудные историки. И если ты добавишь, что мы заручились поддержкой Америки, то признаешь, что никакая дипломатия в мире не сравнится с нашей!

– Да, мсье, – покорно повторил Гракх-Ганнибал, не пытаясь понять, о чем шла речь. – Но нам надо уже подбежать! Вон делают знаки.

– Это точно! – сказал Аркадиус, придя в хорошее расположение духа. – Обязательно необходимо для упрочения нашей славы спасти нового Цезаря. Да еще корсиканского Цезаря!

Глава II

Мальмезон

Проходя мимо Сен-Клу и его виноградников, мрачная, пустынная дорога на Мальмезон шла по безлюдной местности среди пустырей и старых каменоломен. Снега было мало, только кое-где на черной земле виднелись белые пятна. Не доезжая до моста, на скрещении дороги на Булонь и Королевской дороги, высадили Гракха-Ганнибала, который объявил о своем желании провести ночь у бабушки, прачки, живущей на улице Восстания.

– Приходи завтра ко мне в гостиницу, – крикнул ему Язон Бофор с высоты сиденья кучера, – нам есть о чем поговорить. Часов в… одиннадцать!

– Слушаюсь, мсье! Буду.

Весело попрощавшись с теми, кого он спас, мальчик спрыгнул на ходу. Но перед этим Марианна остановила его и расцеловала в обе щеки.

– Спасибо, Гракх! Отныне мы друзья навсегда!

Ночь скрыла густой румянец, заливший лицо честного малого. Но, когда карета стала удаляться, Марианна услышала громогласное пение:

  • Не знаю я, откуда эта нежность
  • Приходит вновь, когда я вижу вас…

– Невероятно! – прокомментировал Жоливаль. – Он поет Моцарта и, наверно, не подозревает об этом!

Литератор удобно умостился в глубине кареты рядом с Марианной. Но в то время как угнетаемая тоской молодая женщина безуспешно пыталась успокоить свои нервы, Аркадиус полностью наслаждался комфортом и сухой одеждой, которую он получил, как, впрочем, и юный Гракх, благодаря предусмотрительности Бофора. Марианне пришлось зарыться лицом в подушки, когда ее товарищи переодевались, что было не так просто ввиду того, что Бофор из-за этого не стал задерживать отъезд ни на минуту.

Пренебрегая удобствами, моряк взобрался на сиденье и расположился рядом с кучером, не обращая внимания на мокрые брюки. Он удовольствовался тем, что опорожнил сапоги и закутался в большой черный плащ, заявив, что на море он и не такое видывал…

Время от времени доносился его голос, приказывавший кучеру подгонять лошадей.

Тем не менее Марианне казалось, что они движутся очень медленно. Не находя себе места, она выглядывала в окошко. Мимо начали проплывать деревья. Очевидно, они въехали в лес, и по ухабистой дороге стало трудно удерживать прежнюю скорость. Повернувшись к своему спутнику, она спросила:

– Вы разобрали, где они собираются напасть на карету Императора?

Жоливаль кивнул, затем добавил:

– Они должны спрятаться в местности, именуемой Фон-Луве, недалеко от Рюэйльского замка.

– Рядом с Императрицей? Какая дерзость! Но Мальмезон – это не замок Рюэйль, дорогое дитя. Он является собственностью маршала Массены, герцога де Риволи, но маршал, получивший одновременно титул князя д'Эссилинга и замок Туар, уехал посетить свои новые земли. К тому же Массена верен опальной Императрице и не хочет принимать участие в матримониальных планах Императора. Он предпочел удалиться на некоторое время и пересидеть в своих владениях.

– Откуда вы знаете все это? Слушая вас, можно подумать, что вы близки ко Двору!

– И вы не можете в это поверить, глядя на мой роскошный костюм, не так ли? – спросил он с комичной гримасой. – Вы не представляете себе, дорогая Марианна, каких только сплетен не наслушаешься, посещая игорные дома! Запомните, я один из наиболее информированных людей в Париже.

– Тогда ответьте на такой вопрос: как нам попасть в Мальмезон, я имею в виду, чтобы нас там приняли?

– Не скрою, я сейчас именно об этом думал. В Мальмезон не входят, как в гостиницу… Очевидно, надо было раньше об этом подумать!

– Нам необходимо туда проникнуть, Аркадиус! Надо же предупредить Императора. Замок хорошо охраняется?

– Как императорский дворец! – проворчал Жоливаль, пожимая плечами. – Безопасность бывшей Императрицы обычно обеспечивает отряд гвардейских стрелков, расквартированный в Рюэйле, в бывшей казарме швейцарской гвардии. Боюсь, что нам трудно будет проникнуть к Жозефине, особенно в таком виде!

– И скоро мы будем там?

Выглянув из-за занавески, Аркадиус увидел, что они проезжают мимо высокой стены.

– Мы уже почти на месте, – сказал он, откидываясь назад. – Это стена, окружающая замок Рюэйль. Мальмезон немного дальше, с левой стороны.

– Но тогда… мы проехали мимо места, где заговорщики ожидают Императора? И мы никого не видели!

– А вы полагали, они будут на виду? Как вы наивны! Они спрятались где-нибудь в укрытии, чтобы в благоприятный для них момент появиться. И не обольщайтесь тем, что они нас не заметили. Но нам следует остерегаться караульных, которых они должны были выставить между Мальмезоном и Фон-Луве.

Карета вдруг понеслась быстрей. Они проехали мимо большой решетки, протянувшейся между двумя строениями с треугольными фронтонами и четырехгранными пилястрами. Тяжелые бронзовые фонари, подвешенные на кованых железных кронштейнах, освещали сверкающие позолотой копья решетки и трехцветные караульные будки, в которых стояли на часах солдаты в замшевых мундирах с зелеными пластронами и высоких черных киверах с желтыми помпонами.

– Корсиканские стрелки! – прошептал Жоливаль. – В этот полк попадают после очень строгого отбора!

Марианна промолчала. Впервые мысль о Жозефине, увенчанной великой любовью Наполеона, пробудила в ней ревность. Конечно, креолка должна страдать, уступая место другой, но разве не она заняла лучшее место в сердце Императора? Марианна с горечью подумала, что рядом с долгими годами, прожитыми ими вместе, несколько часов в Бютаре были ничтожной малостью…

В глубине широкой аллеи она увидела небольшой ярко освещенный замок, перед которым ожидала берлина и несколько всадников в красно-зеленой униформе, в длинных плащах и высоких меховых шапках с красивыми султанами. Жоливаль схватил ее руку и сильно сжал.

– Император еще здесь! Вы видите?

– Это его карета, вы уверены?

– Во всяком случае, это конные егеря императорской гвардии. И я не могу себе представить, кого другого они будут эскортировать. Бравые молодцы, кавалеристы принца Евгения! Их мало, но я спрашиваю себя, не лучше ли будет дать им возможность разделаться с заговорщиками…

– Вы с ума сошли! Их же не больше десятка.

– Но они стоят тридцати! Впрочем, вы правы: при внезапном нападении может всякое произойти. И, по-моему, мы уже приехали.

Карета и в самом деле замедлила ход. Ограда замка выступала вперед, и дорога делала поворот; здесь можно выйти без риска быть замеченными. Язон спрыгнул вниз, открыл дверцу и помог Марианне спуститься. Они оказались на дороге, зажатой с обеих сторон высокими стенами, из-за которых выглядывали деревья. Их голые ветви были словно тушью нарисованы на чуть более светлом небе, но лежавший снег позволял различить конек стены и обочину дороги.

– Надо спешить! – сказал американец, увлекая молодую женщину к стене слева. – Карета Императора перед замком, но скоро полночь, и он не должен медлить с отъездом.

– Почему вы проехали замок? Вам следовало остановиться раньше.

– Чтобы шпион, наверняка выставленный заговорщиками, мог проследить за нашими действиями? Сразу видно, что у вас нет опыта в таких экспедициях. Теперь надо отсюда забраться внутрь.

Марианна подумала про себя, что он, по-видимому, привык к приключениям подобного рода, но воздержалась от замечаний и удовольствовалась вопросом:

– А как мы это сделаем? Вы считаете, что караульные пропустят нас?

Она увидела, как в темноте блеснули белые зубы американца, и услышала его приглушенный смех.

– Мы даже не попытаемся! Это было бы потерянным временем! Милейшая Марианна, сейчас вы мне продемонстрируете, как девушка из хорошего общества взбирается на стену! После чего нам останется молить Бога избавить нас от встречи с патрулем до того, как мы достигнем замка… где нас тогда смогут спокойно арестовать.

– Арестовать? Что вы хотите этим сказать?

– Что единственная возможность привлечь к себе внимание Императора, – это устроить грандиознейший скандал. Очутившись около замка, мы поднимем такой шум, что он захочет узнать, в чем дело. Его великолепные всадники, застоявшиеся на снегу, с удовольствием задержат нас, и все объяснится!

В сущности, это было безрассудством, но в изложении Язона смелый план казался вполне естественным. Единственное, чего хотела Марианна, – это предупредить Наполеона об ожидавшей его опасности. После чего ей было все равно, если их пошлют в тюрьму – ее и Бофора – даже в Сен-Лазар!

– Вы бесподобны! – искренне сказала она. – Вперед!

– Простите, – вежливо вмешался Жоливаль, – а какую роль вы отдадите мне?

– Вы станете лестницей, друг мой! Конечно, если вы чувствуете себя достаточно крепким, чтобы выдержать меня. После чего вы составите компанию кучеру. Полезно иметь часового снаружи.

– Кстати, кучер – вы уверены в нем?

– Насколько можно быть уверенным в человеке, которому хорошо платишь. Юный Пьош привел его ко мне. Он глух как пень. Очевидно, вам не придется много разговаривать, Жоливаль, хотя он прекрасно читает по губам. Ну, довольно терять время! Поспешим! Все-таки лучше будет, если никто не заметит, как мы перелезаем через стену. Начнутся расспросы…

Не сказав ни слова, Аркадиус уперся спиной в стену, сплел руки замком и приготовился. С гибкостью кошки Язон чуть коснулся носком сапога скрещенных рук и в один миг оказался верхом на стене.

– Теперь вы, Марианна! – шепнул он. – Если только не предпочтете, чтобы я пошел один.

– Даже за все золото мира!

Подъем для молодой женщины оказался гораздо более трудным, чем для моряка. Ослабевшая после недавней болезни и стесненная одеждой, она совершенно потеряла ту ловкость, с которой еще не так давно, словно белка, карабкались по развесистым деревьям Селтона. Но она была гораздо легче Язона и с обоюдной помощью оказалась в конце концов наверху.

– Если через два часа мы не вернемся, – снова зашептал американец, обращаясь к Аркадиусу, – возвращайтесь в Париж. Вы где живете?

– Нигде! Меня как раз собирались выселить из моей квартиры, когда Фаншон Королевская Лилия взяла на себя заботы обо мне.

– Тогда располагайтесь в моей комнате в отеле Империи и ждите меня. Кучеру заплачено.

– Так или иначе, а выйти вам придется, – проворчал Жоливаль. – Я предпочитаю подождать. Желаю удачи!

Вместо ответа Язон спрыгнул в парк и протянул руки Марианне:

– Прыгайте! Не бойтесь! Я вас поймаю.

Она закрыла глаза, сделала глубокий вздох и прыгнула. Она упала на грудь Бофору, который осторожно опустил ее на землю, на мгновение удержав прижатой к себе, может быть, чтобы продлить ласковое прикосновение ее распущенных волос к его лицу.

– Марианна! – прошептал он с неподвластным ему пылом. – Вы действительно уедете со мной… завтра?

Она освободилась без резкости, но с заметным нетерпением.

– Я уже сказала вам. К тому же сейчас не время говорить об этом! Бежим! Если он собирается уехать…

Вся ее тревога выразилась в этих четырех словах. Парк в этом месте был лесистым. Густота деревьев скрывала замок. Только несколько огоньков неясно поблескивали между стволами дубов.

– Старайтесь поменьше шуметь, – шепнул Язон.

Взявшись за руки, как заблудившиеся дети, они побежали на огоньки, указывавшие замок. Влажные ветки били их по лицам, ноги утопали в опавших листьях и подтаявшем снегу, но Марианна не замечала ни ледяной воды, ни царапин.

Занавес из деревьев поредел, и внезапно Марианна с Язоном выскочили на открытое пространство. Прямо перед ними открылся замок, белый и сверкающий под высокими шиферными крышами. Светящаяся, как большой фонарь, застекленная веранда укрывала вход в главный корпус. Карета все еще стояла там, но группа стрелков по короткой команде вскочила в седло.

– Император сейчас выйдет! – промолвил Язон. – Скорей!

Большой английский сад с газонами и кустарником раскинулся между ними и замком. На веранде появились люди, и сердце Марианны заколотилось при виде одного из них. Этой серой фигурой среди сверкающих платьев и пестрых униформ мог быть только он…

Но едва молодые люди покинули густую тень деревьев и бросились вперед, как сзади прогремел грозный приказ:

– Стой! Стой, стрелять будем!

И тут же из-за замка донесся яростный лай собак.

Оглянувшись, Марианна заметила несколько солдат, которые, должно быть, шли по опушке леса, и узнала желтые плюмажи корсиканских стрелков. В отчаянии она застонала. Замок был еще далеко… Ее рука судорожно сжала руку Язона. А там лошади уже нетерпеливо били копытами. Слуги в белых париках открыли дверцу берлины. Вокруг собралось много людей: мужчин, закутанных женщин…

– Бежим! – крикнула она. – Что поделаешь, если нас подстрелят!

– Но это безумие, Марианна!

Она не слышала его, порываясь вперед. Он пытался удержать ее. Но их колебания были недолгими. В едином порыве они снова пустились бежать. Позади послышалось щелканье взводимых курков.

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Невозможно предугадать, к чему могут привести генетические эксперименты с использованием инопланетно...
Виконт Окли, обманутый богатой красавицей, сгоряча дает клятву жениться на первой встречной и тут же...
Едва став опекуном Манеллы, дядя задумал продать ее любимцев – собаку и лошадь, – чтобы расплатиться...
Серьезное и тяжелое произведение Рэя Брэдбери, наполненное метафорами, различными символами и мистик...
Мертвецы распоряжаются судьбами живых. Вавилон охвачен огненным штормом....