Мама на нуле. Путеводитель по родительскому выгоранию Коллектив авторов
О своем, о девичьем?
Казалось бы, книга написана женщинами и вроде бы для женщин. На самом деле ничего подобного. Это настолько полная энциклопедия эмоциональных и физических состояний в период до и после родов, в период лактации, активного принятия ребенка, что она будет невероятно полезной и мужчинам, которые решатся ее прочитать.
Мужчине, которому хватит интереса и внимания прочитать книгу, станет гораздо более понятно, «что оно такое было» с его любимой женой.
Те, кто собирается стать отцом, получат очень хорошее представление о том, что происходит с женщинами. И у них будет время подготовиться и подумать, как лучше это время пережить.
Часто, когда пара находится в «острой стадии» принятия непростого жизненного опыта – вхождения в родительство, – поделиться друг с другом своей болью и сложностями трудно или вообще невозможно. Потому что слова еще не родились, еще ничего не названо своими именами. Для того чтобы появились слова, потребуется время. Эта книга, как катализатор, может помочь ускорить процессы вызревания опыта.
Почему так трудно? Новый навык
Чаще всего в предыдущем, 25–35-летнем опыте жизни ничто не готовит женщину к материнству. Ни в образовании, ни в развитии – творческом, карьерном, социальном – нет разделов «материнство». Штудирование инструкций, книг для родителей абсолютно не дает представления о том, что такое быть обычной мамой нормального младенца, в эмоциональном плане.
Оказывается, что, вместо того чтобы настроиться на собственные желания, женщина, рожая ребенка, должна научиться от своих желаний отказываться. Причем не время от времени, а на регулярной основе.
А еще параллельно нужно освоить принципиально новый навык: понимать без слов, договариваться с маленьким человеком, который еще даже не говорит. Это коммуникация не на уровне «второй сигнальной системы», а на уровне «первой сигнальной системы» – чистого обмена эмоциями.
Такое общение очень часто вызывает тревогу. Не только потому, что работает «закон эмоционального заражения» – то есть мама, сама того не желая и не замечая, присоединяется к эмоциям малыша. К любым эмоциям – радостным, отрицательным, сложным. У мамы на новеньких еще не появился абсолютно новый навык – сохранять мир и внутреннее спокойствие при любых эмоциях малыша, не отстраняясь, не выпадая из контакта.
Умение сохранить островок мира и покоя внутри должно созреть. И у каждой женщины на это уходит свое количество времени.
Очень сильная любовь
Включившийся только на треть материнский инстинкт, только начавшая формироваться привязанность побуждают женщину к тому, чтобы постоянно слушать не себя, а ребенка. Пытаться понять, что ребенку нужно, что ему лучше, как ему лучше.
И это слушание – не спокойное и внимательное, а напряженное и тревожное. И потому – истощающее ресурсы.
А предыдущие четверть или треть века жизни дают повышенную планку ожиданий по отношению не только к себе, но и к любому своему результату.
У многих мам есть неосознаваемое ощущение, что они должны все сделать на твердую «пятерку». И при этом и они сами, и все вокруг должны быть счастливы 24/7. А получается… что не получается.
Даже если вы прочитали все книги, ко всему подготовились, даже если роды были по тому сценарию, по которому хотели (что само по себе редкость), вы не можете сразу сделать так, чтобы ребенок был счастлив, доволен, даже просто спокоен. Потому что ребенок – живое существо, и потому что это новый опыт – и для ребенка, и для вас. Потому что надо научиться быть родителем, а это требует времени.
Научиться кормить, укладывать ребенка, спать самим.
Научиться как-то вставлять в день, который полностью наполнен заботой о ребенке, еще какие-то минимальные бытовые дела. Очень часто мамы не могут позволить себе даже почистить зубы, потому что нужно на этот момент оставить ребенка – а как?
Даже если все мягко, просто, нет никаких осложнений со здоровьем, сложностей в семейной жизни, у женщины сбалансированный характер – все равно трудно. Потому что абсолютно новое дело. И нужно время, чтобы привыкнуть.
Адаптация, привыкание – это не момент, а процесс.
Острый период обычно составляет около шести-семи недель, но весь эмоциональный цикл «обучения материнству» может растянуться и на год или полтора.
Размамиться
Как сказала одна моя слушательница – и лучшего определения я не знаю, – с первым ребенком нужно «размамиться».
То есть войти во вкус.
Размамиться не всем просто: многое зависит от наших индивидуальных качеств, а также от того, какой был опыт общения с собственной мамой.
У процесса вхождения в материнство есть нормальное течение. На каждом этапе происходит что-то новое, а женщина проживает всё новые и новые оттенки эмоционального опыта.
Как на закате или на восходе небо меняется очень и очень быстро, так и в процессе нормального размамливания спектр состояний меняется, он не остается одним и тем же, и женщина не всегда видит эти изменения.
Сначала есть ощущение пике: становится всё труднее, труднее и труднее – и в историях мы это прочитали, – но потом как будто бы начинается совершенно другая мелодия, появляются островки гармоничного, нормального состояния. Мы не можем это делать быстрее или медленнее, каждый из нас будет двигаться в собственном темпе по этому пути. И очень важно принять собственный темп размамливания.
Нормальные стадии
Шок (от 9 дней до 1 года), в норме – 1–3 недели.
Адаптация (от 6–7 недель до 1,5 лет), в норме – 1,5–3,5 месяца.
Налаживание ритмов (от 2 месяцев до 2 лет), в норме – 2–4 месяца.
Интеграция ребенка в жизнь супружеской пары и семьи (от 1 года до бесконечности).
Хэтчинг (hatching, англ. «вылупление из яйца») – от 1,5 до 3,5 лет или никогда.
Путешествие через море к новому берегу. Метафора перехода
Есть очень красивая метафора, описывающая размамливание как состояние перехода из момента, когда ты никому не мама и тебе хорошо, до момента, когда ты мама ребенку и тебе хорошо или нормально (не 24/7 постоянного счастья, но ты уже на другом берегу). Это метафора путешествия к новому берегу, который нам неизвестен, к новому континенту.
Мы знаем, что другой берег есть. Есть люди, которые на этом континенте живут, и там неплохо, но мы сами там никогда не были (если ребенок – первенец).
Мы только читали. Есть очень красивые картинки в «Инстаграме», на них счастливые мамы с улыбающимися детьми, все выглядят прекрасно, еще и ведут успешный бизнес.
И мы с другого берега думаем, что для нас это никогда не станет возможно, потому что мы-то обычные люди, а это какие-то супергерои. Очень красивые описания нового континента могут и раздавить самооценку.
Становясь родителями, мы начинаем переход на неизвестные земли. Это та Америка, которая еще не открыта.
Есть «старый берег» – там, где нам хорошо. Но на этом берегу у нас еще нет ребенка.
После родов мы оказываемся в бурном океане. Внутри нас бурлят непростые эмоции, а снаружи – разного рода обстоятельства. Океан нужно преодолеть, чтобы достигнуть другого берега – того, на котором обитают (мы про это слышали и читали) родители, которым их родительство не приносит боли.
Во время этого путешествия нам могут встретиться разного рода препятствия и приключения. Но также возможна и встреча с тем или теми, кто станет нам помогать достичь нового берега.
Мы можем попасть в «штормы» или оказаться в «бермудском треугольнике».
Воронки и сильные течения, которые могут мешать или помогать.
Ветер, который может быть попутным или, наоборот, встречным, мешающим движению.
«Течения» и «погода»
Течения, которые помогут переходу, – это мысли, книги, фильмы, люди, разговоры, какие-то встречи, которые укрепляют в нас ощущение, что все, что происходит, – оно прогрессивное, что мы не разваливаемся на куски, как иногда кажется, а куда-то двигаемся, и что есть люди, которые двигаются в ту же сторону.
Очень здорово, если рядом с вами вы иногда видите корабли, которые плывут в ту же сторону. Есть большая польза в правильном, поддерживающем контакте внутри родительских сообществ – живых или интернетных.
Мы мало общаемся во дворе, часто не знаем соседей по лестничной клетке, но если, родив ребенка, нашли кого-то, кто тоже в похожей ситуации, и в похожей стадии, и с похожими мыслями в голове, то это очень хорошо. Даже мыслить можно по-разному, но если иногда обменяться парой слов – это уже огромная помощь и поддержка.
Течения, которые мешают, – это критика, оценки. Такое нередко можно услышать от старших родственников, родителей, свекрови. Или от тех людей, с которыми мы соревнуемся, конкурируем.
И нужно учиться отличать то отношение, те слова, которые не поддерживают, а наоборот, осаживают, лишают сил, от позитивных и продуктивных.
«Неблагоприятные течения» – это избыточное волнение, состояние физической астении, недостаточное количество хорошей еды, сна, исчезающе малое количество впечатлений.
То, что женщина ничего не видит вокруг, как будто посадила себя в клетку. Я часто слышала от женщин, что они не могут выйти гулять, не разрешают себе встретиться с подругой, вся изоляция и астенизация – это неблагоприятные погодные условия в океане эмоционального опыта, который нам нужно преодолеть.
Неожиданно для себя вы можете оказаться в этаком «бермудском треугольнике», когда состояние странное и непонятное, возможно, переклинили гормоны, возможно, обострились нервные состояния, которые были вам знакомы и до материнства. Крайний вариант – психоз и соматическое заболевание. Из этого выбраться можно, но тут вам точно понадобится специальная помощь. Важно вовремя понять, что она нужна, и не отказаться от нее.
Что взять с собой в путешествие?
Отправляясь в путешествие, нельзя не подумать о том, как вы его проведете: у вас должно быть достаточно еды, воды, компас должен быть, навигатор, помогающий определить, где вы, в какой системе координат.
Очень часто отсутствие жизненно важных стратегических запасов мешает женщине совершить этот переход к гармоничному материнству.
«Стратегические запасы» – это прежде всего база доверия: в отношениях. Партнерских, если вы в браке, или просто в надежных, в которых можно получить поддержку.
Если пара готовится к рождению ребенка, важно уделить максимум внимания отношениям друг с другом, насытиться временем, проведенным вместе, создать такую «подушку безопасности», чтобы на этом эмоциональном запасе близости продержаться то время, пока женщина будет полностью растворена в материнстве, пока она будет учиться быть мамой.
Еще в «путешествие» необходимо взять навыки самопомощи в любой ситуации. Даже в такой, когда сил нет, времени нет и денег нет. Важно уметь или научиться заботиться о себе с любым количеством сил. Освоить простейшие действия в этом плане.
Ну и, конечно же, какая-то «пища». Для кого-то это впечатления, для кого-то – наоборот, время в одиночестве. Книги, или музыка, или разговоры, или природа, возможность смотреть на воду или на огонь. Все это на самом деле мощные ресурсы, сопоставимые с едой и водой.
Став мамой, вы не должны отказываться от того, что поддерживает.
Нормальное материнство не должно быть полной жертвой. Тем более если ребенок здоров, а обстоятельства вашей жизни не в постоянном форс-мажоре.
Если вам подходит этот образ, эта метафора перехода, подумайте, что в вашем случае могло бы стать этой самой «едой», «водой», как выглядит ваш «навигатор», как работает ваш «компас», когда вы почувствуете, что теряете систему координат.
Потеря системы координат при вхождении в материнство – тяжелое испытание.
Раньше вы знали что вы культурный, приличный человек, который не испытывает или почти не испытывает сложных эмоций по отношению к тем, кого сильно любит. Теперь это поставлено под сомнение, ведь вы так злитесь на ребенка.
То, что раньше работало, – например, умение выживать в конкурентных отношениях, – теперь вообще не работает. Этот навык почти не нужен, а нужно нечто противоположное, а именно умение уступать, терпеть, даже подстраиваться.
И тут важно думать о том, как вы чувствуете, что день, или час, или полчаса прожиты хорошо, как вы оцениваете качество времени.
И постепенно выработать новую систему навигации.
Приближение к новому берегу
Но вот появились приметы: прибрежные рифы, которые следует обойти, чайки, маяк, который светит с противоположного берега, – вы чувствуете, что путешествие почти завершено.
«Прибрежные чайки» – это первые проявления новых для вас эмоциональных состояний. Тех, когда вы чувствуете, что вам просто хорошо рядом с ребенком или что его плач больше вас не убивает и не заставляет чувствовать себя ужасной матерью.
Возможно, вы научились спать «волчьим сном», то есть по 20 минут, и используете для отдыха любую минуту, когда спит ребенок.
Вы перестаете чувствовать панику, отчаяние и опустошение, а появляется уверенность, даже иногда радость.
Вы иногда чувствуете равновесие и что у вас получается, получается быть мамой. Материнство больше не сводит вас с ума.
«Свет маяка», который показывает, что берег близко, – это жизненный опыт, жизненные истории, слова тех людей, которые давно на этом берегу обжились и им там хорошо.
Важно, чтобы это были реальные люди, со своими сильными и слабыми сторонами, а не перфектные картинки в «Инстаграме».
Очень полезно научиться отличать, какая информация вас подавляет, какие слова демотивируют. Кто или что навязывает вам чужие стандарты, показывает картины, которые вам не подходят, которые слишком совершенны, слишком идеальны, нежизненны.
В то же время вы начинаете узнавать, что и кто является тем «светом маяка», который вселяет уверенность, что окончание путешествия возможно.
«Свет маяка» не указывает, как вам надо, а просто помогает найти и удерживать правильное для вас направление.
«Свет маяка» показывает, что на этом берегу есть жизнь, и там хорошо. По-другому, но хорошо.
«Прибрежные рифы» – когда мы чувствуем, что путешествие почти завершено, мы почти перебрались, – и мы снова повышаем планку, начинаем на себя навешивать какие-то обязанности, проекты. Вновь как на дрожжах растут ожидания по отношению к себе и к ближним.
Все это может не дать нам закончить путешествие нормально: мы начинаем задыхаться, теряем силы.
Вот еще один из непременных навыков вхождения в материнство – научиться не поднимать планку, чувствовать, где она у вас задирается, где вы слишком повысили ожидания от себя самой.
Ваше путешествие завершено, когда вы начинаете чувствовать под ногами «твердую почву».
Почти в каждой из историй видно, где началась новая мелодия, в какой момент авторы почувствовали, что они стоят на берегу, по крайней мере, основную часть времени, не 24/7, но основное время.
Зачем все это случилось в моей жизни?
Очень важно понимать, почему же этот переход совершается, почему мы должны через такой непростой опыт пройти.
У первых детей особая роль в жизни мамы, в жизни семьи. У меня для них есть слово «квартирьер» – это тот, кто приходит и устраивает жизнь для всех остальных.
Я не имею в виду остальных детей, потому что часто в семьях один ребенок. Квартирьер – тот, кто делает работу обустройства.
О чем идет речь?
Часто первенцу приходится встретиться с эгоцентризмом мамы, да и папы тоже. С неосознаваемым эгоцентризмом, с отсутствующим навыком внимания и заботы о другом. И пробить эти слои брони эгоцентризма бывает непросто.
Я не призываю ни в коем случае всех к рождению следующих детей, но часто от мам можно услышать, что второй ребенок – это призовая игра, и на удивление характеры вторых детей другие: они часто менее требовательные, более спокойные, и не только потому, что мама более умелая.
Чем прочнее вот эта скорлупа эгоцентризма, тем сложнее задачки достаются нам в лице первых детей. Потому что по-другому не получится, по-другому не научишься. И часто женщина понимает подобные вещи про себя уже задним числом, оглядываясь назад: «А, вот зачем оно все надо было!»
В завершение разговора я хотела бы предложить и читателям ответить на рефлексивные вопросы. Возможно, вам это покажется интересным.
Если в вашей жизни был такой сложный, непростой эмоциональный опыт вхождения в материнство, зачем, как вы думаете, он был нужен? (И это основной вопрос.)
Чему, возможно, вы научились?
Какие у вас были открытия, пока вы учились быть мамой, – маленькие и большие?
Из чего состояла работа «ребенка-квартирьера» в вашем случае?
От чего, от каких своих привычек и увлечений вам, возможно, пришлось отказаться, пока ребенок был мал?
А какие навыки и способности вы приобрели взамен?
Какие новые возможности и понимания вы открыли, пока учились быть мамой?
С какими привычками, которые вы в себе очень не любили, вы расстались в этот период?
Какие личные «точки опоры» возникли у вас?
Какие приемы быстрого и легкого отдыха и восстановления баланса вы приобрели?
Вхождение в материнство – не момент, а процесс.
Войти в материнство, действительно стать мамой – своего рода музыка, и у нее есть свой собственный индивидуальный ритм.
Чувствовать себя гармонично в материнстве – большое изменение, которое редко происходит быстро. Как качественное вино созревает долго, так и мама становится мамой каждая в свое время – зависит от сложности «фактуры».
Важно не ругать себя за низкий темп, не навязывать себе высокий. И если вы не можете в процессе все еще получать удовольствие, не надо себя ругать.
И еще один важный нюанс.
Обычно все-таки предполагается, что в большинстве случаев дети рождаются у пары и у ребенка двое родителей. Моя практика терапевта и ведущего групп свидетельствует о том, что опыт женщины не равен опыту мужчины. Они абсолютно разные.
Опыт отцовства и материнства в первый год жизни ребенка и не может быть одинаковым ни на уровне гормонов, ни на уровне тела, ни на уровне эмоций, ни на уровне осмысления того, что происходит. С гормонами беременности, родов и лактации мужчина не знаком. Он не чувствует боли в родах и не кормит грудью. Но это не значит, что он в стороне и не чувствует ничего.
И вот вы на корабле вместе с отцом ребенка, но каждый ведет свое внутреннее путешествие.
Если у вас есть партнерские отношения и родился ребенок, очень важно делиться переживаниями и трудностями, причем делиться в обе стороны. Иногда женщина настолько «в процессе», в «переплавке» – это метафора моего мужа: вхождение в родительство подобно переплавке металла, – что могут сбиться все ощущения. Настолько много всего нового происходит в отношениях «мама – ребенок», что женщина теряет границы собственной личности, перестает ощущать себя как отдельное существо, сливается с ребенком и почти утрачивает контакт с мужем. И из-за потери контакта ей начинает казаться, что он далеко и ему все равно.
Вне «зоны доступа» и варианты
Если доверие не потеряно, мужчина может очень много сделать как для сохранения мира в семье, так и для нахождения нового баланса в отношениях.
Например, сказать: «Смотри, ты совсем себя загнала, посиди, попей, поешь, остановись, не надо так себя ругать, все нормально» – это уже очень много.
Напомнить женщине дать пеленг, дать сигнал «Сокол-сокол, я Земля, где вы?» и получить ответ.
Нередко бывают сложности с тем, чтобы «выйти на связь», достучаться до женщины. Она как бы вне зоны доступа.
Мужчина все это видит, хочет участвовать и готов помочь. Но его слова, даже бережные и внимательные, слышатся с трудом. Потому что женщина – в процессе превращения в маму, в этаком эмоциональном коконе. Это нормально, если не длится слишком долго. До года-полутора нормально. Но если «слышимость» не восстановится в течение второго года жизни ребенка, если не возникнут новые уровни и способы коммуникации, паре будет очень и очень непросто.
Каждой паре при вхождении в родительство предстоит заново открыть подходящие именно им способы общения, учитывая то, что минимум один из них периодически становится маловменяемым.
Вхождение в отцовство. У мужчин тоже болит?
Партнерские отношения могут быть дополнительной системой страховки, а могут стать постоянной пробоиной в трюме вашего корабля.
Если вы понимаете, что это про вас, что ребенку уже не год и не два, а все равно вы еще полностью внутри материнства, нужно искать способы рассказывать о своем, о девичьем, о том внутреннем опыте, который вы проживаете. Не застревать в эмоциональном «коконе» и в обиде на партнера. Это легко написать, но бывает совсем не просто сделать.
Конечно, проще думать, что мужчине все равно, что он в танке, что он в офисе, что он в интернете. А со всем справляетесь одна героическая вы.
Но обычно это совсем не так.
Отец ребенка тоже что-то проживает.
И, возможно, рассказав, не с обвинительным подтекстом, о своих переживаниях, мы можете что-то услышать и о его опыте. Мужчинам тоже приходится непросто в то время, пока дети совсем маленькие. Хотя виду они и не подают.
Вхождение в отцовство тоже есть. И основной его мотив – это мотив ответственности, а сразу вслед за ним – это сильнейший страх, что женщина справляется гораздо лучше и что ему не остается места.
И вот мы получили энциклопедию женских переживаний, но есть и энциклопедия мужских. И не надо думать, что им все равно. Об этом – следующая глава.
Часть II. #чтоГоворятМужчины,
или
Мужская точка зрения на родительское выгорание
Инициацию родительством проходят двое: мужчина и женщина, папа и мама. Уже собрав книгу, мы осознали, что, за исключением одного мужчины-эксперта, в ней звучат только женские голоса. Изоляция, усталость, раздражение, эмоциональное выгорание, депрессия – пугающая пропасть разверзается под ногами родителя вовсе не по гендерному признаку. Мы обратились с просьбой об интервью к партнерам участниц книги. О своем испытании родительством согласились рассказать трое мужчин.
Вадим
«Но потерял ли я от этого? Нет. С детьми я приобрел будущее»
Вадим Борсук. 33 года. Второй брак (8 лет). Двое детей (старший – от первого брака, дочь от второго – 4 года). Живет в Раанане (Израиль)
У меня нет ощущения, что решение стать отцом было неправильным, что надо было еще подольше потусоваться. Мне сейчас 33, и я понимаю, что надо сначала какое-то количество времени отпахать с детьми, чтобы потом выходные у моря в трейлере показались раем. До детей ты не врубаешься, какая это прелесть. Ты воспринимаешь этот отдых у моря как само собой разумеющееся. А в родительстве приходится ценить каждую минуту: вот ребенок уже уснул, а у тебя еще есть силы чем-то заняться… Чем раньше отстреляешься с детьми, тем лучше, потому что в итоге они вырастут, а тебя еще хватит на то, чтобы рвануть в Амстердам.
Я не оперирую понятиями «сложно», «несложно» в глобальном смысле. Какие-то сложные моменты есть всегда, неважно где: на работе, с детьми, в отношениях. Саша (сын, 11 лет) в детстве был удобным мальчиком. Лея (дочь, 4 года) более коммуникабельная, с ней проще общаться, чем с Сашей. Не могу сказать, что уровень сложности как-то меняется в зависимости от возраста или пола ребенка. Меняются обстоятельства и отношение к ним. Когда первый ребенок роняет соску, ты ее кипятишь. Со вторым – споласкиваешь ее под краном. С третьим – вытираешь о рубашку и даешь обратно.
Ты опекаешь ребенка ровно настолько, насколько он в этом нуждается. Саша сам готовил себе еду лет с пяти: спокойно мог пожарить яичницу. Лее четыре года, но она совершенно не проявляет никакого интереса к готовке. При этом ее можно спокойно оставить с другими детьми, и она будет выстраивать игру, подружится. Мы отдаем ее в сад и не думаем, «как там бедная деточка справляется», потому что знаем, что Лея справится, познакомится, разрулит. Саша в шестом классе, но мы до сих пор беспокоимся о его круге общения.
Не думаю, что родительство – это новое тайное знание и, чтобы его постигнуть, надо пять лет в институте учиться. Мне кажется, это заложено на уровне инстинктов. Скажем, дети иногда залезают грязными ботинками на диван. Есть родители, которые выходят из себя, бесятся, кричат. А у меня такой критерий: будет ли он или она в 30 лет делать то же самое? Если я понимаю, что не будет, – ну и фиг с ним, в конце концов. Я понимаю, что вся напряженность на тему грязного дивана – исключительно моя личная, а не косяк в поведении ребенка. Для детей естественно делать то, что хочется.
Я стараюсь делать все, чтобы моя жена Алина могла жить в том режиме, в котором ей лучше существовать физически. Лея несколько лет спала плохо: все время просыпалась, ворочалась. Алина не может вставать с утра. Если она встанет рано утром по будильнику – день потерян. Поэтому ночью к маленькому Саше старался вставать я, к Лее – тоже. Утром в сад и школу тоже отвожу я – это, можно сказать, моя работа.
С Леей я иногда езжу в командировки. Первая наша «рабочая» поездка случилась, когда мы еще жили в Москве. Ребенку было две недели. Алине нужно было немного выдохнуть, я посадил Лею к себе в слинг, и мы поехали по моим делам… В «Фейсбуке» полно фотографий, где она спит у меня в слинге. Если ребенок хочет много внимания в начале, и ты ему его даешь, то потом ему и не нужно столько.
Есть вещи, которые напрягают. Когда у нас жесткий тайминг, и Лея начинает тормозить: «Я хочу это платье, не это, другое, косички три, косички две…» – а уже надо быть на полпути… Я делаю две косички, три косички. Раздражаюсь, но снаружи не реагирую. Довольно глупо пытаться объяснить ребенку в три года, почему ты спешишь. Все, что ты можешь, – это решить ситуацию максимально быстро. У меня ведь не только Лея, которая хочет «три косички», но еще и куча народа на работе, которые хотят «три косички». Или, наоборот, обещали сделать «три косички», а там восемь или две. И вообще это не «косички».
Алина – гораздо более эмпатичный родитель. Она может эмоционально поссориться и потом эмоционально помириться. А есть вещи, на которые она вообще внимания не обратит. Или, наоборот, обратит и быстро забудет. А я, может быть, к каким-то вещам отношусь серьезнее, чем надо. Саша, например, говорит: «Не хочу учиться, буду дворником». В общем-то, да, двор тоже кто-то должен мести, ну, будешь и будешь. С другой стороны, это не значит, что меня это абсолютно не трогает.
Не вижу причин, почему мужчина должен меньше заниматься ребенком, даже если жена не работает, а просто сидит дома. У любой женщины все равно много работы, связанной с домашним хозяйством. И еще вопрос, кто устает больше.
У нас с Алиной есть проект, связанный с детским питанием. Как-то мы отслеживали вовлеченность мужчин и женщин: кто лайкает посты и кто нет. У нас были попытки зайти через мужскую аудиторию, но лайкали эти посты в основном женщины. В нашем кругу, и особенно в Израиле, папы довольно плотно вовлечены в процесс выращивания детей. Папа с автоматом и двумя детьми в рюкзаке – это нормально. Нам хочется, чтобы это было частью нашего месседжа – думать о том, какую кашу выбрать своему ребенку. Почему об этом парятся только мамы?
Это лето было очень напряженным из-за моих разъездов по работе. И поэтому сейчас мы с Леей в Москве, а Алину отправили в экстренном порядке на пару недель во Францию, чтобы она была одна, у подруги, ела сыр, пила шампанское, спала и ничего не делала. Что касается меня, то, когда я работаю дистанционно дома, в Израиле, многим кажется, что я все это время отдыхаю, хоть это далеко не так. Ситуации стопроцентного отдыха у меня не бывает, но я учусь переключаться и периодически расслабляться.
У Алины иногда бывают посты из серии «Завидую тем, у кого нет детей». Я не очень верю, когда говорят, что если бы я мог, то сделал бы по-другому. Я сделал так, как сделал. Каждый день делаю и считаю, что этот выбор оправдан. Бессмысленно тратить время на размышления о вещах, которые невозможно изменить. Можно себя спросить: готов ли ты к еще одному ребенку? Мы живем в век развитой медицины и долголетия, и если я со своим темпом жизни переживу 35 лет и не заработаю инфаркт, то – может быть.
Да, наверное, я потерял в свободе и передвижении. Я не могу внезапно поехать куда-то с друзьями, ведь это значит, что Алине будет тяжело. Но потерял ли я от этого? Нет. С детьми я приобрел будущее. Дети вырастут, у них будут свои дети… а мы с Алиной сможем отдохнуть, сколько захотим и как захотим. В том самом трейлере у моря.
Петр
«Не уставать быть родителем – невозможно»
Петр Сейбиль. 32 года. В браке (10 лет). Две дочери (8 лет и 4 года). Живет в Москве
Я никак особенно себе родительство не представлял. Мне всегда казалось (даже когда мы еще не ждали ребенка), что у нас будет еще один дружок, в нашей компании. Мы к этому готовились – именно так оно и получилось.
Где-то до двух лет старшей дочери я не очень понимал, как с ней общаться. Но как-то сориентировался, поговорил с друзьями, детскими психологами, и все мне сказали: не волнуйся, это нормальная ситуация, до трех лет – мамино время, не надо обижаться. И действительно, в 2,5 года общение с дочерью резко изменилось, а в три года мы подружились наконец-то, и теперь моя первая дочь – абсолютно папина дочь.
На маму, конечно, ложится гораздо больше ответственности, чем на отца. Я считаю, что от отца в это время требуется быть максимально внимательным. Главное, что он должен понять: первые полгода молодая мама – это вообще другой человек. Вспоминая потом то время, одна моя знакомая говорила: «Я удивляюсь не тому даже, что от меня муж не ушел, – я удивляюсь, что от меня родители не ушли». Очень многие женщины в первые полгода ребенка становятся раздражительными и менее сдержанными, чем обычно.
Как помогать? Тут важно понимать, что мама одновременно нуждается в помощи – и ревнует к ребенку. Особенно это касается не мужей, а свекровей: не дай бог, кто-то берет гулять ребенка – все сразу не то и не так. Мне нужно было одновременно им глаза не мозолить – и не удаляться. Когда старшей дочери исполнилось восемь месяцев, стало заметно лучше.
Я всем друзьям потом говорил, что вот эти полгода просто надо перетерпеть, пережить. Когда у английской королевы спросили, что главное в браке, она ответила: «Терпение». И она права, конечно, терпение. С высоты моего опыта, не самого гигантского, но и не самого маленького, я не знаю другого лучшего совета, как пройти этот этап.
Со вторым ребенком было легче – с точки зрения послеродовой депрессии. Но было сложнее с другой стороны. Неожиданной для нас.
Старшая дочь не просыпалась по ночам, легко переносила любые путешествия, с удовольствием общалась со всеми нашими друзьями, сидела у кого угодно на руках, спала у кого угодно на руках и где угодно: на подоконнике в кафе, на диванчике в джаз-клубе, под зонтиком на пляже. Она сразу была очень спокойная и понимающая. Когда у нас появилась младшая, старшая не то что не ревновала – она прибегала с прогулки побыстрее, чтобы проверить, укрыта сестренка или нет. Укрывала ее и говорила: «Какое счастье, что у нас появилась наша маленькая». И она до сих пор себя так ведет. На нее можно оставить младшую сестру, она всегда поможет. Она вообще удивительная – наша старшая.
Младшая дочь ночами тоже особенно не просыпалась, но с самого первого дня была дико требовательная, точно знала, что хочет, и ей нужно было это прямо сейчас, договориться с ней было нереально. Если она не получает то, что ей нужно, она будет орать, пока не устанет и не уснет. Несмотря на это все, старшая терпела и все равно была сестре рада.
Старшую дочь мы могли оставлять и ходить вдвоем на концерты. Это единственное, что мы могли делать без детей. Со вторым ребенком это было значительно сложнее, потому что младшая плохо оставалась без нас, даже на один вечер. Я знаю, что многие уезжают вдвоем куда-нибудь на неделю (и правильно делают) или, если едут с детьми, берут с собой няню. С первым ребенком мы это не практиковали, потому что нам было хорошо втроем, а со вторым ребенком просто не получалось оставить дочь с кем-то другим.
Младшей нужна была мама 24/7, и я понимаю, что моей жене с ней было очень и очень тяжело. Но если говорить о нашем эмоциональном состоянии, то со вторым ребенком было проще. Послеродовая депрессия если и была, то небольшая.
Все заботы о детях в большей степени лежат на моей жене. У нас обоих работа не привязана к графику, но если я езжу по делам, с кем-то могу встретиться после работы, то она, бедная, все время вынуждена находиться дома. Моя жена очень хорошая мама. Она действительно очень устает, но ей удается и свои какие-то дела делать (она художник), и уделять внимание детям – и это все без няни. Поэтому я, конечно, ее очень уважаю.
Я не знаю, от чего это зависит, как это работает в женском мозгу: почему в одной ситуации человек более несдержан, а другой – менее. Мне кажется, мы эмоционально были готовы и к первому ребенку, и ко второму. Но на эти изменения в собственном поведении сама женщина тоже слабо может повлиять.
«Помощь маме», мне кажется, в принципе не совсем правильное выражение. Есть какие-то родительские общие обязанности. Если жена просит меня уложить или помыть ребенка, это не значит, что она меня просит помочь. Это нормально, что я включаюсь.
Когда ребенок только рождается, родители не совсем хорошо осознают, какое испытание на них сваливается. Пережить эти трудности и приспособиться к ним очень сложно. Любить детей и уметь с ними играть – это такой же дар, как и музыкальный слух. Если у мужчины или женщины есть призвание быть родителем – это замечательно, но большая редкость. Все это на себя взваливать, получать от этого удовольствие и не уставать – невозможно. В любом случае устаешь – с даром или без. И если дара быть родителем у кого-то нет – это тоже нормально.
В моей семье опыта отцовства нет уже несколько поколений. Моя мама росла в полной семье, но мой дедушка был ученый, уходил рано утром в институт и возвращался поздно вечером. Вырастили меня мама и бабушка. Не знаю, кто и что говорит про чисто женское воспитание мальчиков, но мне до сих пор неловко сидеть в общественном транспорте, даже если рядом нет пожилых людей. Бабушка сильно болела, и мне нужно было за ней ухаживать. У меня были собаки, кошки, рыбки, и все они тоже были на мне, потому что мама работала. Я был загружен по самые уши бесконечными занятиями по музыке и литературе. Мама приходила поздно, и я сам на всех готовил ужин. Ответственностью меня было не напугать, но я при этом совершенно не понимал, что значит быть папой.
Пока у тебя нет ребенка, ты представляешь себе мир и мотивации людей совсем иначе. Когда у тебя появляется ребенок, все меняется. Вообще все. Ты начинаешь понимать чужую мотивацию. Самые страшные моменты истории ты начинаешь понимать по-другому, значительно острее.
Самое тяжелое в родительстве то, что тут поблажек нет, это твоя пожизненная ответственность. А самое легкое – обниматься. Я не специалист по воспитанию, но мне кажется, что воспитать можно только собственным примером. И это самое главное и одновременно самое сложное. Ты не можешь заставить ребенка переходить только на зеленый свет, если сам переходишь на красный.
В какой-то момент я еще пытался воспитывать. Но прочитал, насколько взаимоотношения с отцом влияют на отношения с мужчинами потом, и понял, что пусть с ними будет кто угодно другой строгий, но только не я. Я буду как можно более ласковым и разрешающим. Я из тех людей, которые считают, что не нужно никого готовить к жесткой жизни, а нужно, наоборот, окружать теплом. Дети должны быть заласканными и залюбленными.
Мне кажется, что нужно очень хорошо отдавать себе отчет в том, что свои дела и свою привычную жизнь, свое время придется на каком-то этапе если не забыть, то сократить. Я ни разу не пожалел, что у меня родился ребенок, когда мне было 23 года, но, наверное, если бы мне было лет 27, то это тоже было бы неплохо. У меня так получилось, что не было опыта взрослой жизни, когда я был бы предоставлен сам себе. Я окончил университет, в этом же году познакомился со своей будущей женой, а через год она была уже беременна. Я либо учился, либо мы ждали ребенка – и так далее. Момента, когда я был бы сам по себе, не было.
Своим дочерям я бы посоветовал замуж не выходить в 18 лет, но, мне кажется, это последнее дело – другому человеку советовать что-то относительно его возраста. Я бы порекомендовал им (и вот тут – очень настоятельно) связать свою жизнь с человеком своего круга. С человеком со схожими интересами и образованием. Опыт показывает, что мезальянс, к сожалению, делает несчастными всех.
Иван
«Не знаю, как девушки это выдерживают»
Иван Голованов. 28 лет. В браке (4 года). Сын (2 года). Живет в Москве
Кто предупреждает, что будет тяжело? Многие говорят: «Да это такая легкотня!» Но хоть на Эверест зайди – такого опыта нигде не получишь. Дети – это покруче спецназа.
Первые серьезные эмоции я испытал, когда мне принесли сына. К этому подготовиться невозможно. Я старался погрузиться в тему родительства довольно подробно. Читал много форумов, залезал в какие-то книги, старался выяснить побольше информации. Но в момент, когда мне принесли сына, испытал шок. Из ничего получился кто-то, невероятно похожий на нас!
Шок очень быстро сменился страхом – в течение двух-трех недель я переживал, что не могу от этого никуда деться. Это было неведомое ощущение: есть разные люди вокруг – мама, жена, друзья, братья. Ты можешь с ними поругаться, уйти, помириться, а тут появился ребенок – и он никуда от тебя не денется. Эти маленькие руки, которые он не может контролировать, эти маленькие ноги, он пока еще даже не может перевернуться на бок… он целиком и полностью от тебя зависит. Все, что с ним сейчас происходит, зависит от тебя. Это было непостижимо и страшно.
Потом пришла ответственность.
Пять дней мы провели в больнице: совок совком, но было чисто. Алиса тяжело восстанавливалась после кесарева: ей было трудно даже перевернуться, чтобы кормить сына. И я столкнулся с тем, что пеленать и кормить Тихона нужно мне. Страх рос на протяжении первого месяца. Но я также ловил себя на мысли, что это самое значимое для меня событие. Моя жизнь реально приобрела новый смысл, и чем дальше, тем больше я к этой мысли возвращался. Особенно первые полгода.
Первые полгода – самое сложное время. Отсутствие сна, перемены всех графиков, привычек. Мы всегда так скептически реагировали на пары, которые говорили: «А у нас ребенок спит». Мы думали: «Ага, молодцы. Ну хорошо, пусть спит». У нас не спал и не ел. Алиса, начитавшись книг, считала, что обязана кормить сына грудью. Тихону было три месяца, он очень много плакал, мы уже не знали, что сын хочет. Однажды просто собрались и поехали к врачу. Первое, что врач сделал, это открыл пеленку, посмотрел и сказал: «Так он голодный. Дайте ему еды нормальной». У Алисы к тому времени начала болеть грудь, стало меньше молока, она очень старалась кормить и видела в этом огромный смысл. И тут доктор сказал не париться, дать самую обыкновенную смесь. И за два дня мы дали сыну невероятное количество смеси: Тихон ее просто заглатывал, одну бутылочку за другой. Он сразу надулся и стал такой хороший, такой плюшевый, такой спокойный. Оказалось, просто надо было ребенка накормить.
С самого начала больше всего не хватает одного мнения – одного, не больше! – за которое ты цепляешься. Если этих мнений миллион, они отовсюду, и ты не знаешь, что делать, ты постоянно хватаешься за одно, за другое, то так, то сяк… и это выматывает. У нас есть два врача детских, которым мы сразу доверились, и это сильно все облегчило. Вот доктор сказал, что смесь хорошая – значит, смесь хорошая. Это сильно освобождает голову. Ты просто делаешь, как сказал доктор. Я больше не мог все это прокручивать в голове. Это началось за полгода до рождения Тихона и закончилось спустя четыре месяца после его рождения – бесконечное штудирование книг и интернета. Хорошо, что закончилось.
Отсутствие сна не пугало меня, но расстраивало Алису. Мало спать – для меня не в новинку. У меня бывают странные графики – до трех суток беспрерывной работы. Но Алисин график раньше был совсем другой: до четырех утра она пишет, смотрит фильмы или занимается, потом спит до часу или двух. Она привыкла так жить, ей было хорошо.
У нас был кризис в отношениях, но он начался позже, а в этот момент мы очень сплоченно действовали. У нас была большая поддержка родителей – и это тоже, конечно, очень важно. Я слышал и слышу много жалоб, что бабушки вечно дают советы непонятные про «утеплить ребенка». Нам родители всегда помогали, и очень аккуратно: ничего не навязывали, не делали ничего лишнего, с нами не спорили. Они всегда занимали позицию, что они родители, но старались сделать как лучше для нас.
Настроение у Алисы скакало сильно, до и после, оно менялось, – но я не помню, чтобы это было отчаяние. Алиса – удивительная девушка. Она не хозяюшка, чтобы борщи, уборка и все такое, но материнский инстинкт у нее развит круто. Она за ребенка умрет. Алиса очень худенькая, и натура у нее тонкая, и я не знаю, откуда у нее столько берется сил. Она отдает сыну часть себя. Это для нее такое счастье, что она, как бы ни было сложно, не пожелает никогда, чтобы это закончилось. Это самое большое счастье в ее жизни – да и в моей тоже. Был страх от того, что ребенок настолько зависит от тебя: он лежит и даже сказать ничего не может. Ты ему надеваешь рукавички, чтобы он себя не поцарапал. Когда я это понял, то подумал: «Насколько же это беспомощное создание!»
Раньше, конечно, жизнь совершенно другая была. Совершенно другие были распорядок, быт, распределение времени. Хочешь туда – хочешь сюда. Сейчас все иначе, но мы стараемся находить время друг для друга, чтобы побыть вместе. Проводим меньше времени вместе. Но, во-первых, главное, что есть ребенок, и если свободного времени меньше – это ерунда. А во-вторых, тем больше ты этим временем дорожишь и тем более полно его проводишь.
Первые два месяца я не работал – взял отпуск. Мне хотелось быть рядом. Я знал, что это будет непросто. Не знаю, как девушки это переносят: рожают, приходят домой, сами сидят и одни со всем справляются. После двух месяцев я вышел на работу, много было забот. С точки зрения мужчины, кризис – это когда очень много времени и внимания уходит на ребенка. Я понимал, что это так и должно быть, что это правильно, но мне очень этого внимания не хватало, и я ничего не мог с этим поделать. Молодой маме очень сложно разорваться, и особенно с первым ребенком, когда ты ничего не знаешь, ничего не умеешь, все незнакомое, ответы непонятно, где брать. И она, конечно, утопает в ребенке, она целиком и полностью занята.
Видимо, в какой-то момент мне стало грустно. Мы не ругались, не скандалили, но возникли грусть и отдаление. Сейчас я уверен, что это произошло по моей вине. Алиса всегда старалась не забывать не только про меня, но и про себя, что для мужчины тоже очень важно. Мужчины на всё обращают внимание, всё замечают, всё видят. Я очень люблю Алису, все понимаю, и теперь, когда я вижу, как она старается все успеть как для маленького мужчины, так и для большого, перед этим я преклоняюсь.
Но тогда я этого не понимал – насколько это трудно. Кризис произошел не из-за ребенка, а из-за всей ситуации становления отцом и встречи с ответственностью такого масштаба. Мне кажется, это меняет мозг у любого нормального человека.
Это был печальный момент. Было сложно. Но круто, что это произошло, потому что такие штуки выводят на новый уровень. Мы выбрались из этой ситуации совсем не гладко, с усилием, но плодотворно и с большим желанием. Я поначалу уделил этому мало внимания, и в результате сложности наросли как снежный ком и превратились в лавину. Эту лавину пришлось останавливать всеми имеющимися способами. Я чувствовал растерянность и непонимание. Я потерялся.
В такой ситуации нужно взять и разложить все по своим местам. Не нужно стыдиться обращаться к кому-то, кто может помочь со стороны, например к психологу. Есть какие-то вещи, которые идут за нами издалека, из прошлого. Нам очень сильно повезло: оказалось, что под боком, в соседнем подъезде есть хороший психолог. Мы начали по отдельности, а потом пошли вместе.
Благодаря Тихону и нашей любви друг к другу мы из кризиса вышли. Чем дальше, тем лучше и крепче наша семья. Мы получили огромную любовь Человека, который похож на нас, который придает смысл всему, что вокруг происходит. Раньше, может быть, и случались вопросы из серии: «Фигней я занимаюсь?» – а теперь, как говорит мама Алисы, есть ощущение, что «Тихон – это наш лучший стартап».
Любовь людей друг к другу и любовь двух людей, у которых появляется ребенок, – это разные любови. Ребенок стал ядром, центром, вокруг которого мы кружимся, держимся на орбите, никуда уже не можем деться, потому что он есть. Как бы ни решилась ситуация в наш кризис, ребенок все равно остался бы связующим звеном. Но, слава богу, мы пришли к тому, что чем дальше, тем более сплоченными мы делаемся как семья. Это новый уровень любви, заботы, отношения, понимания.
Всего два года прошло, а мы думаем про второго ребенка – потому что это невероятно круто. Если бы у меня было много денег, то детей бы у нас сейчас уже было бы как минимум трое. Дети – это очень круто.
Часть III.Теория выгорания
Людмила Петрановская
Родитель над пропастью. Теория эмоционального выгорания
Читать бесплатно другие книги:
