Проснись, когда умрешь Канг Андреа

Ребята еще немного подискутировали, обсуждая детали, и решили, что девочки, не теряя времени даром, идут к белому домику, а парни остаются на холме и ждут знака. Если женщина примет девочек «на постой», то Ольга выйдет и подаст знак ребятам, чтобы те спускались и прятались где-то рядом с домиком.

Спуск в долину оказался более длинным и опасным. Дружно, шаг в шаг по крутому холму, покрытому острыми камнями, идти было тяжело. Ноги все время скользили, приходилось держаться за колючие ветки кустарника. Юля старалась идти самостоятельно, но Ольга видела, с каким усилием ей это удается. На висках подруги вспухли вены, по бледному лицу текли капельки пота.

– Давай, держись за меня. Мы пойдем медленно, главное, чтобы не навредить руке, – Ольга подхватила подругу.

Юлькина ладонь была ледяной, сердце бешено билось, зрачки расширились. Юлек, не торопись, давай посидим, отдохнешь?

– Нет, надо идти. Ребята ждут. Все в порядке, – стиснув зубы, проговорила Юля.

– Давайте я вперед пойду. Как раз и разведаю, кто в домике живет? – предложила Леля.

Ольга пожала плечами: «Почему бы и нет?» Ее больше волновал вид Юли: «Держится из последних сил и ни разу не пожаловалась, даже не хныкнула. Во характер!»

Леля стала быстро и ловко спускаться вниз, чувствовалось гимнастическое прошлое. Минут через пятнадцать, когда Ольга и Юля были только посередине пути, Леля почти вприпрыжку бежала по направлению к домику. В какой момент рядом с Лелей оказался огромный лев, Ольга не успела заметить. Она внимательно следила за тем, куда наступает, при этом крепко придерживала обмякшую и обессиленную Юлю.

– Мамочки родные, он сейчас ее разорвет! – вскрикнула Юля.

Девочки остановились, словно вкопанные, наблюдая, как, вдруг ставшая маленькой и хрупкой, Леля замерла перед огромным зверем. Какое-то время животное и Леля стояли друг перед другом. Девочки не видели выражения лица Лели. Леля не двигалась, но и напряжения в ее теле видно не было. Ольге показалось, что Леля как будто бы кивнула, после чего лев, широко раскрыв пасть, зарычал ей в лицо, развернулся и быстро умчался прочь.

Лелька шлепнулась на землю, закрыла лицо руками и заревела. Так она сидела до тех пор, пока не спустились с холма девочки, потрясенные увиденным.

– Лелечка, милая, как ты? – Ольга и Юля обняли зареванную Лелю, – успокойся, все хорошо.

Но Леля, посмотрев на девочек, заревела еще больше. Ольга и Юля переглянулись и тоже принялись реветь. Напряжение последних дней было так велико, что избавиться от него можно было единственным доступным для всех девочек способом – хорошенько прореветься. Так и сидели они под холмом, в высокой траве странного загадочного места.

– Вы что здесь шум на всю долину устроили? – из домика вышла высокая статная женщина.

Девочки замолчали, удивленно посмотрели на нее. Они уже и забыли, зачем шли к домику.

– Извините нас. Здравствуйте! – крикнула Ольга, – мы заблудились, у нас раненая девочка, и нам нужна помощь.

– Ну так идите скорее ко мне, нечего здесь рассиживаться, – женщина махнула девушкам рукой и зашла в дом.

***

Белый домик, одиноко стоявший на холме, внутри был намного просторнее, чем казался снаружи. Простое деревенское жилище, с деревянными скамьями, большим дубовым столом, на окошечках – вышитые занавески. Везде, под невысоким потолком на деревянных балках висели связки трав. Светлые стены украшали ручные росписи различных мистических птиц, животных. Ольга, испытывающая страсть к разного рода символам, знакам и пентаграммам, замерла напротив одной из них.

– Что, нравится картинка? – спросила женщина Ольгу.

– Я не могу понять. Здесь есть руна, обозначающая тайну, и еще какой-то символ. Я раньше его где-то видела, но он здесь в сочетании с каким-то знаком, который мне кажется совсем не знаком, – она провела рукой по странному символу, который разглядела среди необычных птиц и животных.

– Проводник. Этот знак связан с проводником, – тихо сказала женщина, внимательно вглядываясь в лицо Ольги, словно пытаясь прочитать что-то в нем.

Ольга тоже, наконец, ее рассмотрела. Статная, с совершенно прямой спиной и высоко поднятой головой, женщина теперь выглядела намного старше, чем показалось вначале девочкам. Волосы у нее были не седые, а белые-белые, как снег на вершинах гор. Высокий лоб, голубые глаза, в которых было столько света, будто они принадлежат трехлетнему ребенку, только что открывающему мир, а не пожилой женщине. И в то же время в этих глазах была видна глубина и мудрость давно живущего на земле человека.

«Какая она странная, – думала про себя Ольга, разглядывая хозяйку домика, – не поймешь, сколько ей лет, вроде бы не старая, лет пятьдесят, наверное. В то же время кажется, что ей очень много лет. Как говорится «мудрость веков» на лице. А когда смотрит на тебя, аж мурашки по спине бегут, словно все про тебя знает. У Эстер что-то похожее во взгляде было. Оно и понятно, Эстер живет давно, все про всех знает, мысли читает… Ой, эта «бабушка», наверное, тоже мысли мои читает! Да и пусть! Нет, все-таки она на Эстер не похожа: от нее свет идет… Хотя я могу и заблуждаться, усталость дает о себе знать. Но бдительность терять не стоит. Здесь никому доверять нельзя».

– Поешьте, девочки, потом можете в баньку пойти, – громко, словно очнувшись от глубокой задумчивости, пригласила к столу хозяйка дома, – я сейчас молока принесу.

Когда женщина вышла из комнаты, девочки шепотом, перебивая друг друга, стали делиться впечатлениями:

– Странная она какая-то, ни о чем нас не спрашивает, как ее зовут, не говорит, – запихивая в рот хлеб, намазанный толстым слоем масла, промычала Леля.

– Ага, как Баба-Яга. Накормит, напоит, в баньке попарит, а потом съест, – расхохоталась Юля.

Ольга рассматривала рисунки и знаки, нанесенные на стены дома, и думала над словами женщины: «Это знак проводника».

– Юль, Леля, вы что на стене видите?

Девочки, отвлеклись от еды и удивленно посмотрели на Ольгу.

– Стена как стена. Рисунки какие-то, – ответила Юлька.

– Ага, – продолжила жевать Лелька.

– Нет, ты подробно мне опиши, что видишь, – настаивала Ольга.

Юлька отложила в сторону большой кусок хлеба и покорно начала перечислять то, что видела на противоположной стене. Она понимала, что Ольга из праздного любопытства приставать к ним с расспросами не будет. Значит, то, о чем просит подруга, имеет какой-то смысл.

– На центральной части композиции вы, дорогие товарищи, можете наблюдать некие ритуальные наскальные рисунки, датированные приблизительно каким-то веком до нашей эры, – подражая голосу экскурсовода в музее, начала вещать Юлька.

– Стоп, хорошо. Перечислять все нарисованное – это долго. Давай сделаем по-другому, – Ольга встала из-за стола, подошла к стене и прямо спросила: – Вот здесь, где моя рука, ты какие-нибудь знаки видишь?

– Нет, – Юля отрицательно покачала головой.

– А ты, Лель, что-нибудь видишь?

– Да! – радостно ответила Леля.

– Ну, слава Богу, хоть ты видишь, – вздохнула Ольга.

– Я вижу, ты очень похожа на этого олененка, а Юлька – на эту птичку! Ой, а этот беленький миленький зверек, не знаю, как его зовут, наверное, я, – хлопала в ладоши Лелька.

– Опоссум, – вмешалась в Лелькин щенячий восторг Юля.

– Что опоссум? – не поняла Лелька.

– Здесь нарисован опоссум-альбинос, – усмехнулась Юлька.

– И что, ты хочешь сказать, я похожа на вонючку опоссума? – радость как-то очень быстро слетела с лица Лели.

– Я не говорила, что ты на кого-то похожа из этой росписи, это говорила ты, – спокойно продолжала Юлька.

– Злая ты, Юлька, ну тебя, – отвернулась от насмешницы Лелька.

– А ты наблюдательная, – засмеялась Юлька.

Лелька вспыхнула и приготовилась ответить, и если бы в это самое время в дом не вошла хозяйка, то «легкий обмен любезностями» мог перерасти в «военные действия».

– Ну, что, голубушки, полегчало? – женщина поставила крынку с молоком на стол, присела рядом с девочками.

– Давайте теперь знакомиться. Меня зовут баба Либуша. Я живу здесь очень, очень давно. Когда мне было почти столько же, сколько и вам, а было это еще до войны, в тридцатых годах…

– Прошлого, двадцатого века? – ахнули девочки.

– Да, голубушки, такая я древняя старуха… Так вот, еще до войны я приехала к бабушке в эти места да и осталась здесь навсегда, так получилось… Бабушка была знатной ведуньей, и меня кое-чему научила. Так что вы кушайте, потом в бане помойтесь. А ты, Юленька, пойдем со мной, руку и ссадины твои полечим.

Девочки удивленно переглянулись, они не называли своих имен бабушке Либуше.

«Точно все про нас знает, – равнодушно подумала про себя Ольга, – ну и пусть. Если она хорошая, то нам поможет. Если заодно с этими «ящерами», то что-нибудь придумаем. Сил уже никаких нет, надо ребятам спускаться с холма и прятаться где-то рядом. Накормить их нужно…»

– Я сейчас на секундочку выйду, – сказала Ольга, даже не придумывая никакого объяснения для хозяйки дома.

Та проводила ее хитрым улыбающимся взглядом.

Ольга вышла из дома. Солнце вот-вот спрячется за горами, надо поторопить ребят. Она помахала ребятам, те вышли из-за куста на холме. Олька показала жестами, чтобы те спускались.

Когда она вернулась в дом, то там были только баба Либуша и Юля.

«Лелька куда успела смыться?» – подумала про себя Ольга.

– Леля моется в бане, – не глядя на Ольгу, сказала баба Либуша.

«Какая она странная, ничего не спрашивает, ничему не удивляется. Как будто бы к ней домой каждый день приходят девочки, у которых вместо гипсовых повязок куски золотых обломков с драгоценными камнями привязаны к руке…» – продолжала размышлять про себя Ольга, наблюдая как баба Либуша, размотав «бинты», сделанные из рубашки Олега, равнодушно отложила в сторону золотую «шину».

Но похоже, что только Ольге все казалось странным и подозрительным.

«Юлька, понятно, от боли и пережитого, потеряла всякую бдительность. Лелька, занята только тем, как бы Олега охмурить, – Ольга раздраженно посмотрела на Лелю, которая вернулась из баньки. Ольга почувствовала укол ревности. Лелька чистенькая, свеженькая, как будто бы не было и ночи без сна, реки страха и долгого перехода через холмы, стояла перед девчонками в белом длинном платье-рубашке с вышитыми по подолу красными маками.

– Красота какая! Правда? – крутилась похорошевшая Леля перед зеркалом, – баба Либуша одежду нам приготовила, я выбрала самое красивое платье. Вы не обидитесь?

Ольга, наверное, испепелила бы Лельку взглядом, если бы баба Либуша не окликнула ее:

– Оленька, иди в баньке попарься. Я тебе там одежду и полотенце приготовила. Потом я с Юлей схожу, помогу ей и полечу в баньке, а вы отдохните, покушайте еще.

– Оль, а ты на улицу выходила? Посмотрела, какой вид там? – заговорщицки подмигнула Лелька Ольге.

– Да, все в порядке. «Виды» тоже на меня посмотрели и все поняли, – сквозь зубы прошипела Ольга, собрала вещи и пошла мыться.

«Зря я так, Лелька не виновата, что может быть привлекательной, зато я в эти моменты выгляжу как ревнивая дура», – ругала себя Ольга.

После баньки Ольге явно стало лучше. Она надела одежду, которую приготовила ей баба Либуша: белую рубашку с вышитыми рукавами, красную широкую длинную юбку и повязалась зеленым расшитым поясом. «Ну просто баба на чайник, ужас какой-то! В каком веке это носили? Точно не в двадцатом. Прям лубочная картинка с деревенской девушкой на переднем плане», – злилась Ольга, заходя в дом.

– Эти костюмы еще семнадцатого века, принадлежали бабушке моей бабушки. Они особенные. Их надевали только по важным датам…– опять не поворачивая головы в сторону только что вошедшей в дом Ольги, сказала баба Либуша.

– Олька, как тебе идет! Ты зря платья и юбки не носишь! – восхищенно воскликнула Юля.

Лелька рассматривала Ольгу и, поджав губу, добавила:

– Неплохо, очень миленько. Толстит немного, а так ничего… Ладно, я пойду на закат посмотрю. Баба Либуша, а можно я молочка и хлебушка на улице еще покушаю?

– Конечно, можно. И ты, Оленька, поела бы на улице вместе с Лелей. Сейчас солнышко заходит, очень красиво, а потом на улицу выходить нельзя будет. Звери здесь разные ходят, – она выразительно посмотрела на Лелю, делая ударение на словах «звери разные», но та, покраснев, схватила крынку молока, огромный ломоть хлеба и выпорхнула из дома.

Ольга тоже вышла следом за ней: надо было ребят встретить и накормить.

Ребята с жадностью набросились на еду, засев в кустах недалеко от дома бабы Либуши. Утолив голод, они разлеглись на траве и стали расспрашивать девочек о хозяйке дома. Леля тараторила всякую глупость, стараясь в первую очередь обратить внимание Олега на себя, такую прекрасную в белом платье.

Олег, не отрываясь, смотрел на Ольгу:

– Тебе так идет этот наряд! Он просто создан для тебя!

Леля не на шутку разозлилась:

– Конечно, образ деревенской девушки Ольке ближе, чем московской гламурной красавицы.

Олег вступился за подругу:

– Отстань, Лелька! Как вы со своим «гламур-тужут» надоели. Как клоны какие-то ходите, все одинаковые. Да, стройные, да, ухоженные, но все на одно лицо. Отстань, Лелька, от Ольги. Тебе, между прочим, это белое длинное платье идет больше, чем твои мини-юбки.

– Тебе, Олег не в XXI веке жить, а среди тургеневских барышень тусоваться, – разозлилась Лелька, хотя замечание, что ей идет белое платье, приняла.

«Надо, когда вернусь в Москву, над образом поработать. Что-нибудь романтическое и скромненькое придумать. Олегу явно стиль “тургеневской девушки” ближе, вон как на эту лохушку периферийную уставился».

– Ладно, нам идти надо, Либушка может что-нибудь заподозрить, – вставая с земли, отряхивая ставшее любимым белое платье, проворчала Леля.

– А нам что же делать? – остановил девчонок Сергей, – как дальше-то? Здесь ночь проводить?

– А ты что предлагаешь? – удивился Олег.

– Ну, я не знаю. Спать очень хочется, да и в баньке я с удовольствием помылся бы.

– Оль, а ты что думаешь? – Олег внимательно посмотрел на Ольгу.

– Может, и вправду все вместе к бабушке пойдем? Она добрая, – Леля схватила Олега за руку, чтобы поднять с земли.

– Нельзя. Она, может, и нормальная, но я помню, в каком восторге от Эстер вначале была. Эта бабушка тоже не простая: мысли читает и вообще странная какая-то, загадками говорит… Нет, нельзя всем вместе. Надо ночь пережить, а дальше видно будет, – сказала Ольга.

– Наверное, ты права. Мы близко к дому подходить не будем, здесь в сене спрячемся, по очереди дежурить будем, за домом наблюдать, – поддержал Олег Ольгу.

– Ага, может, увидите, как она на ступе через трубу вылетает, – съязвила Лелька.

– Ладно, мы пойдем, держитесь тут, – Ольга встала и направилась к дому.

– Оль, стой! – окликнул ее Сережка.

– Да?

– Оль, это самое, ну… как там Юлька? – даже в сумерках Ольга разглядела, как покраснел Сергей.

– Нормально, сейчас уже баба Либуша, наверное, ей руку полечила и раны обработала.

– А выйти подышать она не захочет?

– Я ей предложу подышать, хорошо, Сереж?

– Ага, понял, – нарочито беззаботным тоном ответил парень и обратился к Лельке:

– А ты, я смотрю, смелая да вдобавок и скромная!

– Ты это к чему сказал? – насторожилась Лелька.

– Ну как же! Ты, наверное, у себя там, внутри Садового кольца, каждый день львов на улице встречаешь? Так, мимо идешь, зверя увидишь, поздороваешься да и забудешь сразу о такой ерунде, – продолжал издеваться над Лелькой Серега.

– Что вы все ко мне с этим львом привязались! Я так сильно испугалась, что едва в обморок не грохнулась. Так страшно было. И вообще, отвяжись от меня, Серый, вечно ты меня подозреваешь в чем-то, – злилась Лелька.

– И вправду, Серег, ты что к ней привязался? – одернул Олег Сергея.

– А ты мне не нравишься, Лелик. Склизкая ты какая-то. Больно складно сказываешь, вовремя везде оказываешься… – усмехнулся Серега, наблюдая, как Лелька становится пунцовой от злости.

– Ты, думаешь, мне нравишься? Голь подзаборная, бомжара вшивый! – сорвалась на грязную брань Лелька.

С перекошенным, ставшим некрасивым лицом она накинулась на Сергея, чтобы его ударить.

Олег схватил Лельку в охапку. Та продолжала вырываться и грязно ругаться. Серега даже не пошевелился, только ухмылялся и презрительно сплевывал.

– Все, девчонки, топайте домой! – скомандовал Олег и подтолкнул Лельку по направлению к дому.

Леля почти бежала по тропинке к дому, Ольга еле-еле за ней поспевала. У Ольги, как заноза, засела мысль о льве. Вдруг вспомнился первый день в лагере, вернее, первый час, когда она, набравшись смелости, спросила у «звездочета» про бриллиантовую пентаграмму, висевшую у него на шее. И как тот растерялся, пообещал дать пояснения позже, а потом отвлек внимание Ольги видом долины, где расположен лагерь.

«Я видела этот же знак на стене в доме у бабы Либуши! Я видела его на льве, когда падала в озеро! Но никто его больше не видит! Почему? Почему только я вижу эти знаки на стене? Нет, надо спросить у Лельки, видела ли она бриллиантовую «медаль» на груди у льва. А почему я не спросила Юлю? Она же тоже разглядела льва и животное, похожее на дракона, когда летела вниз с водопадом… Еще Серый… Почему он так Лельку невзлюбил и тоже про льва заговорил? Наверное, у Сереги, как у человека, выживающего на улице среди опасных личностей, развита подозрительность… А Юля? Она все время твердит о том, что Лельке доверять нельзя…» – Ольга почувствовала, что у нее дико разболелась голова от всех этих мыслях.

Посмотрев на быстро удаляющуюся Лелю, Ольга передумала сейчас расспрашивать ее про пентаграмму на шее у льва. Даже со спины было видно, что та очень зла.

Юля уже помылась и сидела рядом с бабой Либушей.

– С рукой все в порядке, до свадьбы заживет, – первая заговорила с девочками бабушка. – Давайте чаек попьем да и спать ложиться будем.

Когда баба Либуша вышла за водой, Ольга передала Юле просьбу Сергея.

– Я тогда прямо сейчас пойду, хорошо? – Юля моментально выскочила из-за стола и упорхнула.

– А еще час назад чуть не умирала, чудеса да и только! Что любовь с людьми делает! – продолжала язвить Лелька.

– Особенно взаимная, – неожиданно для себя подколола Ольга Лелю.

Лелька метнула на Ольгу взгляд, полный злобы и ненависти. Ольга даже отпрянула от нее.

«Я и не подозревала, что она может так ненавидеть меня. Из-за Олега, что ли?»

Ольга пересела подальше от Лельки, а та, словно очнувшись, ласково проворковала:

– Да, все заметили, что Олег к тебе не равнодушен. А ты?

– Лель, хватит, мы все устали. Еще не хватало, чтобы поссориться. Давай на стол поможем накрыть.

Вернулась в дом бабушка Либуша, принесла горячий самовар. Из маленького чайничка налила темной душистой заварки, добавила воды из медного самовара.

– Пейте, пейте, девоньки. Чай из травок наших. Лечит, убаюкивает, все на места ставит…

Девчонки и на самом деле заклевали носами и еле-еле доползли до кроватей, которые приготовила им бабушка. Ольга моментально погрузилась в сон.

И приснилось ей, что она большая, красивая бабочка. Сидит она на огромной фиолетовой розе и любуется своими крылышками.

«Олег обязательно увидит мои распрекрасные крылышки и влюбится в меня», – мечтала Ольга.

И тут появился Олег. Он грациозно перепрыгивал с цветка на цветок и улыбался Оле.

– Я хочу потанцевать с самой прекрасной бабочкой на свете! – крикнул он.

Ольга оглянулась вокруг в поисках «самой прекрасной бабочки на свете».

«Неужели Лелька и в мой сон умудрилась залезть?» – с досадой подумала она.

– Разрешите Вас пригласить на вальс цветов? – протягивая Оле руку, спросил галантный кавалер.

– Да, спасибо, – еле слышно прошептала Ольга.

Она положила руки к нему на плечи, а потом вспомнила, как танцуют вальс: одна рука – на плече партнера, другая – на его руке… И вот они, подхваченные необыкновенными звуками божественной музыки, закружились в вальсе. Оля никогда раньше не танцевала не то что вальс, даже просто с мальчиком под медленную музыку, но сейчас она чувствовала, что танцует потрясающе. Вдруг, подхваченная какой-то неведомой силой, она поднялась над цветами, над деревьями, увлекая за собой Олега.

– Я лечу! Я умею летать! – захлебываясь от восторга, закричала Ольга, размахивая большими красивыми крыльями.

– Ты только держи меня, я ведь не умею летать! – засмеялся Олег, крепко ухватившись за Ольгу-бабочку.

– Полетели туда, – махнула головой Ольга в сторону волшебного леса. – Там живут мои друзья, такие же, как я!

Ольга чувствовала, что ее неудержимо тянет перелететь через мрачное и глубокое ущелье и попасть в волшебный лес, как будто бы ее там ждали. Олег отрицательно покачал головой:

– Не могу, мне туда нельзя, потому что…

***

– Оля, Оленька, просыпайся! Беда случилась! – дергала за плечо Ольгу баба Либуша.

Ольга, как ошпаренная, подскочила на кровати. За окном только-только стало светать. Девочки крепко спали на соседних кроватях.

«Черт, такой сон оборвать!»

– Господи, что случилось, бабушка? – Ольга испуганно смотрела на хозяйку дома. Вчера та казалась такой спокойной, невозмутимой, словно скала, а сейчас в глазах боль, и вся она как-то ссохлась, сморщилась.

– Оленька, горе какое, не уберегла я ваших мальчиков. Защиту вокруг дома поставила. Вокруг места, где они спали, тоже. И зачем они вышли за круг? Дэдлиши их утащили! Я-то, дура старая, расслабилась, обрадовалась, что ты, наконец, пришла… – плакала баба Либуша.

Ольга гладила бабушку по белоснежным, очень приятным на ощупь волосам, и приговаривала:

– Бабулечка, успокойтесь, пожалуйста, расскажите все по порядку: кто наших ребят куда утащил, и почему Вы меня ждали?

Она принесла стакан с водой, и, пока баба Либуша пила, Ольга пришла в себя ото сна.

– Давай, Оленька, одевайся. Выйдем на двор, я тебе все и расскажу.

Ольга опять надела вчерашний наряд «для особых случаев» и вышла во двор. Солнце только-только поднималось из-за макушек деревьев волшебного леса.

– Это необыкновенно красиво! А лес! Он волшебный! Как в фотошопе разрисован! Ой, простите, бабушка, это программа компьютерная такая, которая редактирует фотографии, делая их ярче и без изъянов.

Баба Либуша, казалось, совсем не слушала объяснение Ольги по поводу компьютерной программы, она глубоко о чем-то задумалась.

– Оленька, слушай меня внимательно. Говорить я буду не коротко, поведаю странные, но очень важные для тебя вещи. Соберись…

Ольга внимательно посмотрела на бабушку и принялась слушать.

– Родилась я в 1922 году в Ленинграде, в семье хирурга Либушинского. Род наш дворянский, очень древний. Отец мой, когда началась революция, то ли не успел, то ли не захотел покидать родину, не в этом суть. Работал не покладая рук, оперируя сначала раненых красноармейцев, потом кремлевскую элиту. Но в 1936-м его, маму, старшего брата арестовали, меня забрали в детский дом. С того момента о судьбе своих родных я ничего не знала. На следующий год нас, нескольких детдомовских, ничего не объясняя, погрузили в самолет вместе с хорошо одетыми, сытыми детьми высших партийных работников. Некоторых из них я знала еще по той, прошлой жизни с родителями. Папу часто приглашали в дома партийные работники, не только для медицинской консультации, но и на разные революционные праздники. Конечно, эти детки сделали вид, что не знают меня, но никто не издевался, интуитивно многие понимали, что и сами могут оказаться в таком же положении… Времена мрачные были.

Ольге показалось, что у бабушки при этих воспоминаниях глаза наполнились бездонной вселенской болью.

– Так вот, – словно очнувшись от страшного сна, продолжила она, – приземлились мы на поле, вышли из маленького самолетика. Нас там ждали несколько обозов, запряженных лошадьми. Ехали, вернее сказать, ползли мы долго, дней пять или шесть. По дороге, конечно, все перезнакомились. Партийные детки расслабились и рассказали нам, детдомовским, куда мы едем. Мы-то ничего не знали, нас, как мешки с картошкой, погрузили в самолет и отправили в неизвестном направлении. Так вот, дети эти нам и поведали, что едем мы в необыкновенное место. Раньше такой лагерь был доступен только для иностранных, капиталистических детей и еще тех, которые при царской власти жили, а недавно и им, детям Красного Октября, стали доступны все радости жизни. Они рассказали нам, сиротам, что те, кто побывает в этом лагере, станут всесильными, и что особенно выдающиеся из них вступят в некий союз или братство, члены которого борются за мировую революцию и уже являются самыми могущественными людьми в мире. Среди членов братства есть даже богатые капиталисты, которые только делают вид, что угнетают рабочий класс, а на самом деле дают деньги на мировую революцию. Такой американский капиталист, член братства, приезжал в Советский Союз, лично встречался с Лениным.

– Хаммер, наверное, – перебила бабу Либушу Ольга.

– Не знаю, как зовут, суть в другом. Пока почти неделю мы в обозе ползли до места лагеря, чего только я не наслышалась. И что Сталин состоит в братстве, и что Гитлер – друг Сталина по братству, и что они вместе завоюют весь мир ради крестьян и рабочего класса. И что те, кто вступил в это братство, – неприкасаемые, и прочее, и прочее. Я устала слушать все эти сказки и байки по дороге. Единственное, о чем я сожалела, так это о том, что мои папа и мама не состоят в этом таинственном обществе, которое, оказывается, помогущественнее будет, чем Коммунистическая партия и красный партийный билет. Не буду утомлять тебя рассказом, как приехали мы в лагерь, какой странный ритуал пришлось мне пережить в ночь, перед тем как нас отвели в лагерь.… Да ты и сама это все, наверное, испытала, раз оказалась в этом месте. Нас, детдомовских, было больше, чем детей партийной элиты. Жили мы отдельно друг от друга. Не знаю, чем занимались те дети, но мы работали, как рабы. Единственное, что было хорошо, что кормили и одевали нас, не жалея средств. Подружиться с кем-то в лагере было невозможно. Спальные места и места работы менялись каждый день. Вечером мы в изнеможении, едва дотянув до ужина, падали в койки.

Однажды послали меня в соседний лагерь, где дети начальников отдыхали. Лагерь днем почти пустой, только взрослые работники молча передвигаются. Я помню, обратилась к одному такому садоводу, а он голову молча поднимает и пустыми, мутными глазницами мимо меня смотрит. Я от ужаса рванула в сторону башни. Зачем бегу туда – не знаю. У дверей этой самой башни налетаю на высокого красивого мужчину. Он так презрительно говорит: «Куда летишь? Образина!» Представляешь? Я до сих пор помню это слово «образина». Я стою, глаза на него поднять не могу. Страх меня сковал. Тогда страх в каждом жил, такая жизнь была… Вдруг вижу: у него на груди большой медальон, весь бриллиантами украшен. Я уже про страх забыла, стою, смотрю на этот знак и чувствую, что тянет меня к нему, сил сдержаться нет. Я, как во сне, руку к нему протягиваю, дотронуться хочу, а мужчина за медальон схватился и шарахнулся испуганно от меня в сторону. Стоит, глаза выпучил, что-то на незнакомом языке бормочет. Потом очнулся, пришел в себя и говорит: «Постой здесь. Сейчас к тебе выйдет человек, он тебя проводит». Я и сказать ничего не успела, как он скрылся за дверью башни. Я долго стояла, ждала. Уже хотела уйти к себе в лагерь, но все-таки боялась ослушаться. Наконец, выходит ко мне молодой парень. Я его иногда в нашем лагере видела, когда он кого-нибудь из наших забирал. Говорил, что, мол, домой их отзывают, что родители из тюрьмы вышли или просто усыновить их хотят… Так вот, он выходит, приветливый такой, улыбается. «Наш главный решил тебе подарок сделать – перевести тебя в этот лагерь. Он узнал, что папа твой известный хирург, он его знает и очень уважает…» – заливает соловьем он. А я его перебиваю: «Был». «Что был?» – не понимает улыбчивый молодой человек. «Папа – был хирургом, он был… все в прошлом. Теперь он враг советской власти, а я дочь врага народа». Улыбчивый так встрепенулся и радостно говорит: «Ну что ты, что ты, деточка? Папа твой уже дома, в Москве, ждет тебя». Я спрашиваю: «А почему в Москве? Мы в Ленинграде жили». Он так задумался и продолжает: «Ну да, ну да… Он, папа твой, сейчас на новой работе. В Кремле! Так что отдохнешь у нас хорошенько и поедешь к своим родным». Я продолжаю к нему приставать: «А мама?» «Что мама?» – удивляется молодой человек. «Мама где?» – настаиваю я. «Мама с папой, в Москве… Ну ладно, хватит приставать. Тебе все наш главный товарищ расскажет. Мое дело тебя разместить, одежду приличную дать. Завтра на занятия пойдешь вместе со всеми. Только в тот лагерь не ходи, чтобы ребят не злить. Никто не обрадуется за тебя, что ты в лучшие условия попала».

Так я переехала в лагерь к своим бывшим знакомым – детям партийных работников. И хотя вначале я не поверила, что папа и мама при Кремле работают, но потом убедила себя, что это так и есть. Жизнь моя резко изменилась. Появилась надежда, вместе с ней красивая одежда, вкусная еда, новые подруги, которые знали только сытую и веселую жизнь. Еще я ходила на занятия, которые вела необыкновенно красивая женщина. Мы все были в нее влюблены…

– Помните, как ее звали? – перебила Ольга рассказ бабы Либуши.

– Конечно, помню. Она сказала, что у нее много имен, но мы ее должны были называть странным и красивым именем Эстер.

– Я так и знала, – вздохнула Ольга, – простите меня, пожалуйста, продолжайте.

– Так вот, училась я, училась. Радовалась жизни, верила, что папа, мама и брат ждут меня. Но вот однажды меня среди урока, днем, вызывают к «старшему товарищу» как они говорили. Я в сопровождении все того же «улыбашки» спускаюсь вниз. Там, в темном помещении, в длинной мантии со звездами и медальоном на груди, от которого я не могу глаз отвести, сидит тот странный красивый мужчина. Он приглашает меня сесть, долго, внимательно изучает меня и начинает говорить страшные вещи… Моих родителей опять арестовали… На этот раз дело может закончиться расстрелом… Но теперь, по его словам, меня в детский дом не вернут, а, скорее всего, отправят на Соловки. Я достаточно взрослая, чтобы отвечать за грехи своих родных… Он замолчал, наблюдая за мной. У меня в один миг рухнул весь мир, все надежды рассыпались в прах… Я даже плакать не могла… Сидела в полном шоке. А этот «товарищ», как тогда все друг друга называли, смотрит, не отрываясь, на меня, мысли, видимо, мои читает. Долго мы так сидели друг напротив друга, а потом он и говорит: «Я могу тебе помочь. Ты, наверное, слышала о могущественном братстве, куда стремятся попасть все разумные смертные?»

«Да», – с трудом выдавила я из себя.

«Так вот, как один из основателей сообщества, я могу повлиять на любое решение, которое принимают мои братья. А ты, наверное, догадываешься, что большая часть, самых влиятельных и богатых людей планеты состоит в нашем братстве. Одно мое слово – и все будет как прежде. Папа, мама, брат, квартира в центре Ленинграда, хорошее общение, веселая жизнь…» – он опять замолчал, ожидая моей реакции. Но я не понимала, что от меня хотят.

«Что я могу сделать?» – этого вопроса он ждал, и я его задала.

«Молодец, правильно мыслишь. Только наше доверительное сотрудничество может привести к правильному результату», – самодовольно улыбнулся «товарищ».

Я продолжала молчать, осознавая, что для меня уже не важно, о чем они меня попросят… Я сделаю все, пойду на что угодно, продам свою душу дьяволу, только бы мои родные были живы и я смогла их увидеть.

«Хорошо, – самодовольно улыбнулся он, прочитав мои мысли, – не будем терять времени даром. Каждая минута на счету… Итак, четко следуя моим указаниям, ты с легкостью справишься с заданием и вернешься к маме с папой».

И он рассказал, что мне нужно сделать. Через туннель, заполненный водой, на лодке мне нужно попасть на другую сторону горы. Там я увижу долину, с одной стороны от которой – горы, с другой – разделенный ущельем, находится лес. Мне надо найти мост, ведущий в этот лес. И все…

Я ничего не стала переспрашивать, встала и подошла к двери. Он удивился: «Ты куда?»

«Я готова делать то, о чем Вы меня просите, ведите к туннелю», – как во сне, сказала я.

«Молодец! Я верю в тебя! Ты справишься!» – потирая руки, вскочил он и кликнул кого-то.

Вошли два амбала с пустыми глазами и ничего не выражающими лицами. Они проводили меня в подземелье, где в одной из камер сидели дети с такими же пустыми глазами. Мы зашли в соседнюю камеру, и, надо тебе заметить, я равнодушно тогда подумала, что меня здесь и оставят, а потом отправят на Соловки. Было легкое удивление, зачем понадобилось так долго со мной вести беседы, о чем-то договариваться… Но нет, один их этих пустоглазых подошел к каменной, поросшей мхом стене, куда-то там нажал, и стена отъехала в сторону. Меня бесцеремонно толкнули в темноту, и каменная стена встала на свое место. Я осталась во мраке. Постепенно приходя в себя, я осознала, что стою на нешироком каменном берегу подземной реки. Что делать дальше, я не знала, поэтому села и просто слушала плеск волн. Постепенно мой слух стал различать и другой звук. Так бьется лодка о берег. И на самом деле, проведя рукой по скользкому каменному выступу, я нащупала железное кольцо, к которому привязана веревка. Постепенно и глаза привыкли к темноте. Потянув за веревку, я различила силуэт лодки. Но лодка оказалась не простой деревянной, а покрытой золотом и украшенной драгоценными камнями.

Я села в эту лодку, и течение понесло меня в неизвестность. Вскоре мне надоело таращиться в темноту, и я, свернувшись калачиком на дне лодки, уснула. Проснулась только тогда, когда вместе с потоком воды, вылетев из лодки, оказалась в странном месте. Вы там тоже побывали? – спросила баба Либуша.

Ольга только головой молча кивнула. Мрачные воспоминания о реке страха снова захлестнули ее.

– Я не буду описывать тебе ужас, который испытала там. Наверное, я сошла бы с ума от страха, если бы не случайность. Я заплакала… Сидела на каменном выступе и плакала. И вдруг увидела вокруг себя странных существ. Они облепили меня всю. Я так удивилась, что забыла и о своем страхе, и о том, зачем здесь оказалась. Но видела я их с закрытыми глазами! В своей жизни я никогда не сталкивалась с чудесами, не верила в них. В Бога верить нельзя, в черта тоже…

Я открываю глаза – страх и отчаяние захлестывают меня. Закрываю – смешные существа сидят на мне. Я попыталась одного пощекотать, а он такую смешную мордочку скорчил, что я расхохоталась. Чем больше я смеялась, пытаясь их достать, тем меньше существ на мне сидело. Потом они, видимо, обиделись. Соскочили с меня и скрылись, просто растворились. Я еще немного посидела с закрытыми глазами, но никого больше не увидела. Странно звучит «видеть с закрытыми глазами». Когда глаза-то открыла, то обнаружила проход, который и вывел, вернее сказать, выбросил меня в озеро.

А дальше… Я нашла дорогу, нет, не так: тропинка привела меня в долину… (Баба Либуша замолчала, вглядываясь вдаль, вспоминая свои первые впечатления от этого места.)

Больше чем за восемьдесят лет здесь ничего не изменилось. Все, что ты видишь сейчас, видела тогда и я. Беленький домик одиноко стоял у подножия холма, мрачное ущелье отделяло меня от леса. Рядом с этим домом я заметила женщину, которая смотрела в мою сторону. И хотя я очень устала, но ноги сами несли меня к ущелью. У меня была цель и еще оставалась надежда – спасти родных… Долго я бродила вдоль страшного ущелья в поисках моста. Я не знала, какой это должен быть мост, наверное, очень крепкий и надежный, потому что подходить близко к пропасти было очень страшно: дна не было видно. Какая-то мрачная, абсолютная бездна. Отсюда не видно, но этот лес полностью отделен от нас ущельем. Чтобы пройти по кругу, требуется не один час… В лес может залететь только птица, да и то я не видела, чтобы хоть какая-нибудь птаха, или более серьезная птица отважилась пролететь над бездной, окружающей лес. А лес этот тянул меня, как магнит… Сколько кругов сделала вокруг леса – не помню. Совсем обессилев, я свалилась на землю. Закрыла глаза и решила немного поспать, а потом сходить к этой женщине, живущей в домике, может, она знает, где мост через ущелье…

И приснился мне сон… Подходит ко мне бабушка, садится рядом, смотрит в сторону леса и говорит: «И ты не видишь?» «Чего я не вижу?» – удивляюсь я. «Почему путь не видишь? А должна ведь. Какой же ты проводник, если путь не видишь?» – продолжает говорить она загадками. «О чем Вы говорите? Какой проводник? Я в поездах не работаю», – возмущаюсь я. «Ты глаза-то закрой и посмотри, наконец…» И исчезла.

Я тут же проснулась. Ну и сон! Такой реальный! Я оглянулась на домик. Женщина продолжала смотреть в мою сторону. «Сама подошла бы, что ли. Неужели не любопытно, кто здесь весь день вокруг леса бегает?» Я еще немного посидела в размышлениях. Начала вспоминать сон:

«Что же она там сказала? Я – проводник, который должен видеть путь. Какой путь? Еще она сказала, чтобы я закрыла глаза и смотрела… Так же, как с этими мохнатиками, там, у подземного водопада».

Я закрыла глаза и стала оглядываться вокруг. Я ничего не видела, только от заходящих лучей солнца на веках плавали черные точки. Но вдруг там, около большого камня, я отчетливо увидела мост! Ничего больше! Только мост! Крепкий, надежный бревенчатый мост. От неожиданности я даже вскрикнула, напугав птиц в округе. Я подбежала к большому камню, смотрю: никакого моста нет! Я осторожно, держась за ветку, нагнулась над ущельем, чтобы потрогать невидимый мост, – пустота. Я закрываю глаза – отчетливо вижу мост. С закрытыми глазами дотрагиваюсь до моста и чувствую теплую, прогретую солнцем деревянную поверхность!

Долго я сидела у большого камня, размышляя о чудесном мосте. Солнце уже скрылось за деревьями, становилось холодно, мрачно и одиноко. Потом, когда стало совсем темно, я встала, закрыла глаза и сделала шаг в пропасть…

– Ах! Как же так?! – вскрикнула Ольга. – Это же просто галлюцинация! Вы устали, у Вас был шок от всего, что узнали о своих родных, что пережили потом! Как Вы выжили?

– Я перешла с закрытыми глазами бездну, легла в мягкую траву в том волшебном лесу и тут же уснула. Мне было так уютно и тепло, будто меня укутали в пуховое одеяло…

– Но как Вы решились перейти? – допытывалась Ольга.

– Я, перед тем как встать и перейти бездну по невидимому мосту, долго сидела, замерев в молчании. В голове была абсолютная пустота, а через какое-то время четкая мысль разбудила мое сознание: если я верю, то могу что-то изменить. Если верю себе, то надо идти. Остальное не имеет значения… Вера, меня вела вера…

– Не понимаю, все равно не понимаю. Если моста нет, верь не верь, просто грохнешься вниз, и все. Я же не стану сытой, если поверю, что этот камень – хлеб Бородинский, – возмущалась Ольга.

– Это другая вера. Подожди, не торопи события, ты потом все поймешь. Давай я расскажу, что было дальше… Когда я проснулась, то удивилась всему, что меня окружало в этом лесу. Там все необыкновенное, волшебное. Там очень спокойно и радостно. Все горести и боль – забываются. Я могла бы тебе долго взахлеб рассказывать об этом месте, но у нас немного времени… Так вот, я решила немного погулять, перед тем как возвращаться к «товарищу» в мантии и открыть ему секрет невидимого моста. Посередине леса находилась большая светлая поляна. Здесь бежал ручеек, вода в котором была вкуснее всего, что я пробовала раньше, здесь же я нашла множество вкуснейших ягод, маленьких медовых яблочек, орешков – просто рай какой-то. Впервые за долгое время я почувствовала себя очень счастливой. Я бегала по поляне, смеялась, кувыркалась, плескалась в ручейке, поиграла с зайцем, который совсем меня не боялся. Потом в изнеможении упала на изумрудную траву и решила, что никуда отсюда не пойду. Останусь жить здесь навсегда. Хватит с меня страха и боли. Счастливая, я заснула. И опять приснился мне сон. Но теперь другая женщина пришла в него. Она была молодая, необыкновенно красивая. Вся какая-то воздушная, с прозрачной кожей, платьем из цветов, волосами из ветра и трав. Она сидела рядом, гладила меня по голове ласково и грустно улыбалась. Я услышала ее слова, хотя видела, что губы ее не шевелились. Прекрасная женщина говорила со мной как будто глазами: «Бедная. Бедная моя девочка. Тебе здесь нельзя оставаться. Нужно идти… Я помогу тебе, я буду всегда рядом, ты только верь. Сейчас просыпайся и иди. Тебя ждут».

На меня как ушат ледяной воды вылили, и я проснулась. На душе – тоска. Конечно же, на поляне никого, это был только сон. Но рядом со мной в траве я заметила маленький предмет. Это была бутылочка, висящая на серебряной цепочке, а в ней – какая-то жидкость. Я проверила содержимое бутылочки на свет. Знаешь, что в ней было? Радуга! Настоящая радуга! Я не хотела открывать бутылочку, чтобы радуга ненароком не вылетела из бутылочки. Когда я повесила цепочку с подарком феи себе на шею, то тоска сразу прошла, появилась ясность и уверенность в том, что делать дальше.

Страницы: «« 345678910 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга рассказывает о природной модели структуры человеческой души, формируя представление о форме ее...
В каждой воинской части есть тайна, порой жестокая и пугающая своей безнаказанностью. Вы готовы узна...
Двадцать пять лет назад Дэвид Линч и Марк Фрост свели весь мир с ума культовым сериалом «Твин-Пикс»,...
Каково это: проснуться и узнать, что всё случившееся с тобой недавно, было лишь очередным хитровымуд...
Пожалуй, нет на Земле таких отношений, в которых бы царила полная гармония. Все влюбленные ссорятся,...