Первый маг России Холод Влад

— Точно… — Я разглядывал нужный нам дом. Дом как дом… Вон и бабка в огороде ковыряется…

Мы вышли из машины, я накинул «щит духа» — кто их, бабок, знает… Потянул на себя приоткрытую деревянную калитку и шагнул во двор. Бабка Матрена оглянулась на шум, бросила зеленую пластиковую лейку и направилась к нам.

В ней не было ничего от канонической ведьмы — в меру полненькая, лицо круглое, нос картошкой. Одета в старый спортивный костюм, синий, шерстяной, с белыми полосками. Такие были модными в начале семидесятых… Волосы убраны под белую косынку. Улыбается… А улыбается неприятно… Я пригляделся — так и есть, «личина» висит. Чужое лицо люди видят, не ее…

— С чем пожаловали, гости незваные? — спросила бабка и запулила в меня «тенью страха».

Я от удивления остолбенел. Заклинание, конечно, слабенькое, кривое вышло. Не обучалась ведьма в магических университетах.

Заклинание разбилось о «щит духа», но самым краешком зацепило моего друга. Паша слегка взбледнул и спрятался за мою спину.

Старуха прищурилась, выдала на-гора ведьмовский комплект: «порча», «неудача», «сглаз». Быстро так, наловчилась, видать, старая, за свои годы.

— Так… — протянул я. — Значит, воевать собралась, ведьма…

Схватка на порядок более сильного мага со слабым — молниеносная. Накладываешь «сферу отражения», которую слабый маг просто не в силах снять, и давишь его тупой силой, пока не выдохнется. А у ведьм вообще сплошная ментальная магия.

Но я сделал по-другому, нужно наказать ведьму, не фиг с порога атаковать… Активировал «пресс» и стал медленно наращивать давление. Бабка еще успела применить два заклятия — сначала «разрушение чар», которое просто не сработало, так как было очень слабенькое. Потом попыталась достать меня «ослеплением» — мой «щит духа» его отклонил.

Бабка Матрена рухнула на колени, потом распласталась всем телом на тропинке. Я присел на корточки рядом с ней и слегка ослабил давление.

— Убивать будешь? — спросила Матрена.

Я посмотрел на ее вдавленное в землю лицо, заглянул в глаза. Там не было ничего, кроме усталости, да еще и «личина» спала. Да, совершенно другое лицо — высохшее, костлявое, носасто-крючковатое…

— Не знаю пока… — честно сказал я. — За нападение вроде и убить тебя нужно, с другой стороны, ты бы мне все равно ничего сделать не смогла.

— Отпусти заклинание. Тяжело, — попросила бабка. — Не бойся, нападать не буду.

— Да я и не боюсь, — пожал плечами и развеял «пресс». — Ты бойся.

Матрена медленно встала на четыре точки, подползла к стене дома и оперлась на него спиной.

— Зачем пакостишь, старуха? — Я сел на травку напротив нее. — Жить надоело?

— Ты прав, колдун, надоело. Сто тридцать лет в этом году мне минуло. — Она, обнажив остатки волос, сняла с головы платок. Отряхнула, повязала снова. — Видела я, что ты сильнее меня, думала, убьешь сразу. Не хочу еще цельный десяток лет мучиться. А самой нельзя, ты знаешь… Нежить из ведьм получается страшная.

— Три дня тебе, ведьма. Потом умрешь, — сказал я и наложил на нее «увядание». На молодых практически не действует, а стариков убивает быстро. — Исправь то, что натворила. Приеду, проверю. Не исполнишь, лучше тебе самой утопиться. Поняла?

— Исправлю, колдун, куда ж я денусь. — Деревенская ведьма поднялась на ноги и, держась за бревенчатую стену дома, поковыляла в сторону крыльца. Заклинание уже начало действовать.

Мы вышли со двора старухи, сели в машину, Паша завел двигатель и спросил:

— Она правда умрет?

— Конечно. Три дня, и увезут на кладбище. — Я задумался.

— Че-та как-то неправильно это, старух убивать, — сказал Паша и нажал педаль газа.

— Ты же слышал, она сама этого хочет. — Я посмотрел на него. — Легко умрет, не переживай. Да и пора уж ей…

Паша довез меня до дома и уехал по своим делам. Я зашел во двор, сел в шезлонг и задумался. По всем поверьям перед смертью ведьма может передать свой дар. Вот только непонятно, появится ли дар у человека, не способного к магии? Прикинул, и так и так выходило, что возможно. Вероятность была высокая.

— Ерема, позови Вику, — вслух приказал я.

— Да, хозяин! — прошелестел голос домового.

Девчонки пришли вдвоем, Кате тоже стало интересно, что это, сестру зовут, а ее нет…

— Куда ездили? — Вика присела рядом, положила прохладную ладошку мне на грудь.

— Почему нас не предупредил? — строго спросила Катя и залезла мне на колени, в глазах ее искрились смешинки. — Ты уж давай, Великий и Ужасный, ставь нас в известность, когда уезжаешь из дома!

— В следующий раз — обязательно! — Я улыбнулся. — Вика, я задам тебе один вопрос… Хочешь стать ведьмой?

— Ведьмой? — Она передернулась. — Нет, не хочу. Они страшные и злобные!

— Ну почему, — я улыбнулся, — пока молодые — очень даже ничего! А злобные они в старости, потому что их никто не любит!

— Я, я хочу! — заерзала Катя. — Можно я буду ведьмой?

— Нет, Катюш, не получится. У тебя уже есть Дар, слабенький, конечно, но… Если его развить, будешь магиней, — ласково погладил ее по спине, ощущая тепло тела сквозь тонкую ткань халата. — А вот у Вики нет никакого…

— Вот, так всегда! — Вика нахмурилась. — Она магиня, а я ведьма… Несправедливо!

— Бе… — Катя высунула острый язычок, поддразнивая сестру. — Ведьма, ведьма!

— Вик, ведьмовской дар, перешедший от старой ведьмы, может быть очень силен. Думаю, даже сильнее, чем у твоей сестренки. Конечно, фаерболами ты кидаться никогда не сможешь, но ментальная магия в умелых руках пострашнее сгустка плазмы.

— Ну хорошо… — неуверенно произнесла девушка. — А где ты ведьму возьмешь? Ну, чтобы Дар у нее забрать?

Я, ничего не скрывая, рассказал девочкам о наших приключениях в поселке. Близняшки повозмущались злобной старухой и дали слово, что никогда такими не станут.

— Я буду хорошей ведьмой. — Вика прижалась ко мне, заглянула в глаза. — Только не зовите меня так. Я сделаюсь доброй волшебницей! — Она мечтательно улыбнулась.

— Хорошо, солнышко, — посмотрел на Катю. — Давай, малыш, пообещай сестре, что не будешь ее звать ведьмой. А то научу Вику одному заклинанию, начнешь потом спотыкаться на каждом шагу! — шутливо пригрозил девчонке.

— Ладно, пусть будет волшебницей… — нехотя сказала она. — Такая дразнилка клеевая была, — и вздохнула.

— Вот и хорошо, через пару дней скатаем, навестим Матрену…

— А ты меня научишь фаерболами кидаться? — спросила Катя, положив голову мне на плечо.

— Тебе до фаерболов, как до Китая… гм… задним ходом… У тебя энергоканал как игольное ушко. Развивать нужно.

— А у меня?

— А у тебя вообще пока никакого нет. Будем посмотреть, что получится с Матреной.

Через два дня мы собрались к ведьме. Близняшки натянули обтягивающие голубые джинсы и черные кожаные сапожки на высоком каблуке; надели темные водолазки. Стянули волосы в хвост на затылке, ну и получился «боевой камуфляж» а-ля «демоницы в городе», только хлыстов не хватало…

— Как мы тебе? — Катя покружилась. — А?

— Страшные, но красивые. — Увидел, как обе возмущенно поднимают брови, и сразу поправился: — Страшно красивые!

— То-то! — Катя победно вскинула голову. — Мы готовы!

— Только я боюсь… — Вика нервно перебирала пальцами край водолазки.

— Не трусь, Викусь, — срифмовала сестренка. — Ты всегда трусихой была. Вова с нами, значит, все будет хорошо!

— Все будет нормально! — Я приобнял девчонку, наложил на нее «спокойствие». — Давайте прыгайте в машину!

— Я вперед! — Цокая каблучками по асфальту, Катя побежала к машине и запрыгнула на переднее пассажирское сиденье «Форестера».

Вика подняла голову, встретилась со мной глазами.

— Все, уже не боюсь!

— Вот и молодец, прыгай за руль! А я, как барин, сзади поеду, — ласково улыбнулся ей.

Вика аккуратно вырулила со двора, направила машину в сторону поселка и неторопливо поехала по гравийке, сосредоточенно объезжая ямы.

— Вик, ну ты чего так медленно? — возмутилась Катя. — Дай я за руль сяду!

— Мы никуда не торопимся… Вик, как в поселок въедешь, остановись у первого дома, с дедом надо поговорить.

— Хорошо.

Девушка остановила машину там, где попросил, и коротко бибикнула. Через пару минут из ворот показался Поликарп Митрич и бодрой походкой направился к нам.

— Здравствуй, дедушка. — Я вышел из машины. — Новенькое что случилось?

— И ты здрав будь, — прошелся рукой по бороде дед и степенно начал: — Матрена исправилась… вроде. Надысь ходила по деревне, извинялась… Никак помирать собралась, старая. Мож и порчу свою сняла, про то не ведаю. Но со всеми, на кого злобилась, встренулась, побалякала.

— Спасибо, дедушка. Как обратно проедем, пошли старух к Матрене. Отойдет к вечеру.

— Ох ты ж напасть какая… — перекрестился дед. — Бабку свою упрежу, сходит. А вы туда чего? Ну, к Матрене?

— Проверю, все ли исполнила, что сказал, — не стал вдаваться в подробности.

— Ну, с Богом, с Богом… — перекрестил меня дед, накладывая слабенькое «благословение»… Я еще раз внимательно рассмотрел его ауру — магическими способностями и не пахнет. Вспомнил подходящую фразу: «Вот что крест животворящий делает!» и вера людская… Надо бы в церковь сходить, посмотреть, что там и как. Сделал себе зарубку на память, попрощался и сел в машину.

— Ну, здравствуй, Матрена. — Мы прошли в большую комнату.

— Не до здоровья мне, колдун. — Ведьма сидела в стареньком обшарпанном кресле, стоявшем рядом с кроватью, украшенной вышитым белым покрывалом и пирамидой из пяти подушек. — Зачем девок своих приволок? — и тут же догадалась. — Дар мой передать им хочешь?

Я прошел по полосатому коврику мимо старинного, явно самодельного шифоньера, покосился на лампочку с абажуром, сделанным из алюминиевой проволоки и обложки журнала «Огонек» за тысяча девятьсот двадцать третий год…

— Этой не смогу! — Костлявый палец старухи указал на Катю. — Два Дара в одном человеке не уживутся… А вторая примет… Подойди ко мне, девка.

— Подойди, — разрешил я, отвечая на вопросительный взгляд Вики.

— Дай руки-то. — Ведьма схватила вытянутые вперед ладони девушки. — Колдун, заклинание свое сними. Мешает.

Я молча развеял «спокойствие», Вика дернулась, но Матрена держала цепко. Поймала ее взгляд и забормотала что-то себе под нос. Аура девушки разбухла на глазах, энергия забурлила, окрашивая ее в ярко-зеленый цвет. Пока все шло нормально, но я следил, на всякий случай… Через минуту старуха выпустила руки Виктории и обессиленно откинулась, «личина» растаяла, явив сестрам настоящее лицо. Тихонько взвизгнула Катя, молча попятилась назад Вика.

— Наложи мне «личину», колдун, — попросила бывшая ведьма. — Не узнают меня…

Я выполнил просьбу, вкачав в заклинание энергии дня на четыре.

— Идите, девки, на крыльцо, — попросила Матрена.

— Идите, я сейчас выйду. — Кивнул я им. — Близняшки вышли в дверь, и мы остались одни.

— Сможешь сам-то девку-то выучить? — спросила старуха, глядя в пространство незрячими глазами. — Ведовской науке баба учить должна.

— Смогу. — Я уселся на трехногий облупившийся табурет, в несколько слоев покрытый краской. — Дело нехитрое.

— Ну смотри… Лаской учи, не обижай. — Она помолчала, поправила узел платка под подбородком. — Нельзя мужику девку ведовству учить. Чуть обидишь, косо ляжет учение-то. Хлопот не оберешься потом.

— Учту. — Я поднялся, отодвинул ногой табурет с прохода. — Прощай, Матрена.

— Прощай, колдун. — Одинокая слезинка сбежала по морщинистой щеке. — Иди.

Вечером после ужина, когда я еще сидел за столом, ко мне подошли близняшки, уселись напротив. Вика потупила взгляд и начала рисовать пальчиком на столешнице видимые одной ей узоры, Катя, наоборот, смотрела мне в глаза.

— Что случилось, девочки? — Я сыто откинулся на спинку стула.

— Мы не хотим на тебя давить, но нам нужно серьезно поговорить, — начала Катя. — Насчет сторожа.

— Слушаю, и очень внимательно, — слегка напрягся я.

— Он так смотрит на нас… — Вика несмело подняла на меня глаза, потом опять уперлась взглядом в столешницу. — Я чувствую себя так, словно я сделала что-то нехорошее…

— Мы хотим, чтобы ты его уволил, — взяла быка за рога ее сестра. — Он нас ненавидит! Смотрит, как на… и улыбается поганенько!

— Я понял вас, — расслабился, а то уж понапридумывал всякого… — Никого увольнять за «поганые» взгляды я не намерен. Свою работу он выполняет.

— Думаю, он из-за травмы такой злой. — Вика мельком глянула на сестру, та надулась. Ну ничего, иногда полезно коготки стричь. — Может, ты его вылечишь?

— Я не хочу никого лечить против его воли… — протянул я. — Если он…

— Он никогда никого ни о чем не попросит, — твердо произнесла Вика. — Он упивается своей болью, считает, что она дает ему право на ненависть.

— С чего ты это взяла, солнышко? — Неужели Дар начинает проявляться?

— Чувствую.

— Это хорошо, что чувствуешь. — Я посмотрел на Катю. — А ты, киса, что думаешь по этому поводу?

— Поговори с Дарьей, — коротко ответила она, глядя в сторону. Все еще с обидой.

— Так… Давайте, девочки, сами. — Если Дарья попросит как мать, фиг с ней, свободой воли.

— Я поговорю, — решительно сказала Вика и встала. — Прямо сейчас. Кать, сходишь со мной?

— Схожу. — Девчонки спустились на первый этаж и в полголоса стали о чем-то разговаривать. Я так понял, решали, что рассказать Дарье обо мне.

Близняшки вернулись быстро, не прошло и четверти часа. Привели с собой слабо сопротивляющуюся Дарью в домашней одежде. Она была, мягко говоря, растерянна. Я тоже растерялся, когда увидел, что на ней висит заклинание «убеждение». Все-таки Вика, хоть и неосознанно, смогла его применить… даже не знаю, радоваться ли такому быстрому прогрессу. Нельзя давать автомат ребенку…

— Здравствуйте, Владимир. Я… мне… тут сказали… — путано начала она, растерянно оглядываясь по сторонам, словно не понимая, как здесь оказалась.

— Расскажи мне о сыне, — сознательно перешел на «ты» и усилил действие слабенького «убеждения». — Что с ним случилось?

— Он мне мало что рассказывал… — Дарья опять потерянно оглянулась. — Служил на Северном Кавказе… Вместе с оружием пропал с поста. Его объявили в розыск как дезертира! — Тут она расплакалась. — Представляете, приходит ко мне участковый и спрашивает, где я прячу сына! Мол, он дезертир! А последнее письмо я получила за месяц до этого — Дарья вновь зашлась в рыданиях, а девчонки, успокаивающе поглаживая ее по плечам, усадили на диван.

— Успокойся. — Поверх «убеждения» легло «спокойствие». — Дальше.

Женщина вытерла слезы, прерывисто вздохнула и уже спокойно продолжила:

— Он вернулся в часть сам, через два месяца. Грязный, оборванный, с изуродованной ногой. Рассказал, что был в рабстве. Первый раз убежал, поймали — искалечили ногу. Чтобы быстро не бегал. — Дарья замолчала, вспоминая. — Потом, когда нога стала заживать, убежал второй раз. Несколько недель выбирался горами, лесами. — По ее спокойному лицу побежали слезы. — Ел всякую гадость, от личинок до лягушек…

— Дальше, — приказал, глядя на нее.

— А потом — госпиталя, операции, допросы. Ногу до конца вылечить не смогли, слишком сильные повреждения… Озлобился на всех… Даже на меня, хотя я-то в чем виновата? В том, что от армии не отмазала? Так он сам туда рвался. «Приду, — говорит, — мужиком, мама». Пришел вот такой…

— А что с делом о похищении? — тихо спросила Вика, вытирая мокрые щеки ладошкой. — Нашли тех, кто это сделал? — Девушка быстро-быстро моргала ресницами, стряхивая слезинки.

— Как же… — криво улыбнулась Дарья. — Кавказ же исправился, какое там может быть рабство и похищение людей? Нам же говорят с экранов телевизоров, что Кавказ дружелюбный, всех боевиков поймали, посадили. Показывают заново отстроенные аулы, улыбающихся чабанов, говорящих о любви к России. Но не показывают, кто убирает дерьмо за овцами, кто ночами таскает камни с рек для стройки, выполняет всю тяжелую работу… Кого можно бить и пытать, когда захочется… В России рабства быть не может… Тем более в таких масштабах.

— Чем дело закончилось? — Мне тоже стало интересно, хотя я уже и догадался…

— Ничем. Ладно, хоть не посадили за дезертирство и потерю оружия. Обещали, если болтать много будем…

— Понятно… — протянул я. — Дальше лечить не пробовали?

— Травматолог сказал, что нужен растянутый во времени комплекс операций. Что-то там восстанавливать, наращивать. Что лучше это делать в зарубежных клиниках. Антон отказался, хотя его отец и предлагал оплатить лечение. — Она замолчала.

— Почему? — хором спросили удивленные близняшки.

— Когда сына комиссовали по состоянию здоровья, мы уже несколько месяцев были в разводе. Когда Антон узнал, чуть не убил отца, еле оттащили. Сказал, что не нужен ему такой папашка… И деньги его не нужны.

— Ты хочешь, чтобы сын стал здоровым? — задал я дурацкий вопрос. А что делать…

— Конечно… Какая мать не хочет, чтобы ее ребенок был здоров? — недоуменно подняла на меня покрасневшие глаза Дарья. — Но он не возьмет у вас деньги.

— Позови его! Скажи, нужен.

Дарья послушно набрала номер на сотовом, после того как сын взял трубку, сказала в микрофон:

— Антош, подойди в дом к Владимиру. Помощь твоя нужна, — убрала телефон и опустила голову.

— Вика, — решил при Дарье не звать домового. — Простыню, чистую. Катя — бутылку водки.

Девчонки стартанули с места, а Дарья задала вопрос:

— Слухи ходят, что вы сильный экстрасенс… Я не знаю, правда это или нет… Но если вы можете, помогите ему, — и, несмотря на «спокойствие», заплакала.

Прибежали близняшки, сунули мне в руки бутылку и аккуратно сложенный кусок белой ткани, вопросительно заглянули в глаза.

— Придет Антон, скажите, пусть спустится в подвал, типа мусор убрать, что ли…

— Ерема. — Я остановился перед кристаллом, настраиваясь на него.

— Да, хозяин, — прозвучало сзади.

— Стол с первого этажа подвала спустите сюда.

— Прости, хозяин. Не сможем. Большой шибко, — виновато произнес домовой.

— Разберите стол, перенесите сюда по частям. Справитесь?

— Да, хозяин.

За спиной раздался шум и тут же прекратился, домовые собрали мебель.

Я, конечно, никогда такие операции не делал, знаю только теорию, но, думаю, справлюсь. Прошелся по подвалу вокруг наполненного мощью кристалла-маносборника, освежая в памяти заклинания и тут же подвешивая их в неактив. Многовато… Хватило бы канала… Надеюсь, мне не придется активировать все.

— Понастроят лестниц круглых… — злобно прозвучал голос спускающегося сторожа. — Буржуи драные. Чтоб вас всех… — остановился, удивленно осмотрел помещение, задержался взглядом на кристалле. — Это что еще за хрень?

— Кристалл, — ответил я и, сосредоточившись, направился к столу, накрытому простыней. Тут же стояла бутылка водки. — Подойди сюда.

— Что, водку пить будем? — Антон доковылял до меня. — И че, без закуси? — презрительно скривил лицо.

— Залезай на стол.

— На фига? — Парень подозрительно посмотрел на меня. — Ты чего, извращенец? С кем-нибудь другим развлекайся!

— Да что ж ты такой трудный, а? — психанул я и ударил его парализацией, подхватил обмякшее тело, кинул на стол. — И тебя вылечим…

— Ты чего это? — невнятно произнес он, когда я повернул его на бок.

— Станешь мешать, всего парализую. Сможешь, как овощ, только глазками моргать. Но не хотелось бы, и так большой расход энергии намечается. Сейчас будет больно, — ткнул кончиком «огненного когтя» в поясницу рядом с позвоночником, вскрывая нервный ствол. На него легла «локальная заморозка». — Штаны с тебя снимать не буду, а то опять в извращенцы запишешь.

Разрезал штанину вдоль, поднял лоскуты вверх, обнажив ногу чуть выше колена. Да, зрелище еще то — от середины икры до ступни мышц практически нет, то ли атрофировались, то ли срезаны… «взгляд лекаря» сработал как рентген, только в цвете. Старательно полил водкой ногу от стопы до начала бедра, не забыл и свои руки.

— Да, парень… — Я посмотрел ему в лицо. Он старательно выворачивал шею, пытаясь разглядеть, что я делаю. — Покорежило тебе ногу… Да и врачи армейские накосячили…

Нервный ствол в икре был порван и либо сшит неправильно, либо после операции частично разошелся шов. Отдельные волоски нерва вросли в мясо, что наверняка вызывало сильную боль при хождении и перепадах атмосферного давления.

— Начнем, пожалуй, с нерва, ты не против? — смахнул «когтем» искореженные, сросшиеся между собой мышцы, открывая поврежденный участок, кинул за спину на пол. — Не переживай, солдат, новые выращу.

Аккуратно пережал телекинетическими «зажимами» крупные сосуды, которые не запаялись «огненным когтем», вырезал поврежденный участок, взял концы нерва пальцами, натянул, прижал друг к другу, срастил.

— Ну вот, — смахнул пот со лба тыльной стороной ладони. — Пока все идет хорошо, — посмотрел на пациента. — Ты как, нормально?

— Нормально… — Антон, бледный как смерть, все так же сильно вывернув шею, смотрел на оперируемую ногу.

— Ну, тогда продолжим… Смотри, шею себе не сверни. — Я задействовал силу, накопленную кристаллом: мощности моего канала тут не хватит. В течение двух часов нарастил все мышцы, каждую отдельно, закрепил, сосуды тоже пришлось вырастить заново. Поправил все сухожилия — хоть их врачи сшили нормально. Только одно, растянутое, пришлось укоротить. Повозился с костями стопы — некоторые срослись неправильно. Сломал заново, срастил. Осталось запаковать все это «мясо» в кожу, но руки начали трястись, голова трещала, слишком мощный поток энергии прошел через мозг.

— Слушай… — Я задумчиво потянул кожу на икре… не хватает. — Сколько смогу, натяну. Нарастить, как было до травмы, сейчас не смогу. Устал. Короче, шрамы украшают, ну, ты понял…

— Ладно, — прохрипел Антон.

Я удивленно вскинулся на него: лицо потное, как у меня, и голова дрожит от напряжения — шея, видать, устала.

— Да я твоего разрешения не спрашивал, так, мысли вслух, — пробормотал и натянул кожу с одной стороны, прижал, срастил. Ту же операцию проделал с другой стороны — некрасиво получилось… уродливый шрам начинался чуть выше середины голени и заканчивался почти около пятки. Снял со своего первого серьезного пациента все заклинания, кинул «спокойствие».

— Все, встань и иди, — спихнул его ноги на пол. — Дай мне полежать, — столкнул его со стола и улегся сам, закрыв глаза.

— Стопа не гнется…

— Обнаглел, да? Сустав у тебя сколько времени не шевелился? Зарос! — произнес устало, не открывая глаз. — Иди и разрабатывай… И не болтай, а то быстро обратно назад все верну. Или того хуже… — Я провалился в забытье.

Глава 10

ИГРА ВТЕМНУЮ

— Разрешите? — Дождавшись кивка хозяина кабинета, Олег прикрыл за собой дверь. — Вы приказывали держать вас в курсе новостей по делу «Чародея».

— Садись, Олег, рассказывай. — Заместитель руководителя УФСБ Иващенко устало потер виски, покрутил шеей. — Чего там нового?

— К «Псу» подвели агента, отработал на все сто. — Мы чуть сами не заплакали, когда запись слушали.

— Как отреагировал «Пес»? — улыбнулся полковник.

— Как и просчитали наши аналитики. Возбуждение, жажда деятельности. Совершение ошибок. — Олег позволил себе улыбнуться. — Узнали много нового, «Пес» к тому времени был сильно нетрезв — наболтал на две страницы о возможностях «Чародея». Полный список подшит к делу.

— Хорошо, чуть попозже посмотрю. Продолжай. — Вадим Денисович приободрился, лицо порозовело.

— Организовали звонок от «Коммерсанта», «Пес» пообещал разобраться. Отзвонился еще по нескольким номерам, с тем же результатом. — Олег снова улыбнулся. — Похоже, все получится, как вы и задумали. Завтра, в крайнем случае, послезавтра начнется. Думаю, «Пес» ничего не скажет «Чародею». — Олег помолчал и задал волнующий его лично вопрос: — Вадим Денисович, вы так и не хотите ставить в известность ГУ?

— Если «там» о нем узнают, его у нас заберут. А он мне нужен тут. — Иващенко нахмурился. — Еще раз предупреждаю тебя. Никто, кроме уже задействованных в деле «Чародея», о нем знать не должен.

— Да понимаю я, Вадим Денисович! Полной информацией владеют только пять человек. Остальные частично.

— Придется шестого подключить. Бери дело, иди к Роминой, она поступает в твое подчинение. Приказ оформлю чуть позже. Пусть наладит личный контакт с «Чародеем», нужно, чтобы она вошла в его близкое окружение.

Когда капитану УФСБ Ольге Роминой принесли дело, она подумала, что это шутка. Но, вглядевшись в задумчивое лицо Олега, поняла, что это не так, к тому же, судя по моторике движений, он был напряжен.

— Олеж… — протянула, зная, что просительный тон вкупе с обаятельной улыбкой и максимально распахнутыми глазами с длинными ресницами оказывает на мужчин очень сильное воздействие. Иногда на это покупались даже коллеги… — Ты чего такой задумчивый? Ты что-то еще знаешь, а? Ну, расскажи! Что тебя беспокоит?

— Да, Иващенко как-то себя… — автоматически начал оперативник, но тут же замолчал. — Так, Ромина! Хватит на мне свои психологические эксперименты ставить! — указал пальцем на дело. — Тренируйся вон на нем!

Ольга обиженно надула губы, но искоса продолжала посматривать на реакцию Олега. Ничего не дождалась, он с каменным лицом посмотрел на нее и вышел. Все, дополнительной информации не будет…

— Ну не получилось… — произнесла уже серьезно и по новой начала вчитываться в дело.

Внимательно изучила описание и фото женщин объекта, вздохнула: опять придется перекрашиваться… Рост и приблизительный вес практически совпадали, а с размером груди что-нибудь придумает. Овал лица, конечно, другой, но это ничего, это можно обратить в плюс. Цвет глаз лучше оставлю свой. Повернула голову и посмотрела в зеркало, висящее на стене — оттуда уверенно и спокойно улыбнулась красивая девушка:

— Никуда ты от меня не денешься, «Чародей».

— А когда ты нас начнешь учить? — Вика поставила передо мной на стол яичницу с беконом, густо посыпанную зеленым луком.

— Да, когда? — присоединилась к вопросу Катя, сидевшая рядом со мной со стаканом томатного сока в руке. Девчонки блюли фигуры, потому с утра не ели.

— Да хоть сейчас, — пожал я плечами и принялся за еду. — Как только поем, так и начну.

Близняшки переглянулись и стали нетерпеливо посматривать на мою тарелку. Но молчали.

Позавтракал, тщательно вытер тарелку куском хлеба и закинул его в рот, запил горячим сладким растворимым кофе, что подала Катя.

— Немного теории атакующей магии Мисты для чайников. Есть слово, есть мысль, есть жест. — Я откинулся на спинку стула. Девушки уставились мне в рот. — Слово — это заклинание, как патрон в стволе. Мысль — нажатие на спусковой крючок. Жест — направление выстрела. Аналогия понятна?

— Да, — хором сказали девушки.

— Но ты же вроде не всегда жестикулируешь при колдовстве? — Вика, наблюдательная ты моя.

— Так, — кивнул. — Я как маг с некоторым опытом могу кинуть заклинание одной мыслью. Простейшее, конечно, ментальное, — мечтательно улыбнулся. — Вот когда подрасту, тогда и потяжелее заклинания смогу использовать без жеста, а потом даже без слова… На определенном уровне мастерства мысль активирует слово… Допустим, захочу…

— Не отвлекайся, учи, — потребовала Катя, прервав мои мечтания.

— Учу. Самое простейшее заклинание, с него и я начинал обучение, это «ослепление». Отключает зрение. В зависимости от того, сколько силы вложит маг в заклинание, настолько по времени и ослепнет противник. Итак, студентки! Слово произносится про себя — «окти», мысль — желание ослепления, жест — ладонь в сторону цели, направление. Делается все одновременно. Тренируйтесь друг на друге, а я посмотрю…

— Как-то все просто… — с сомнением произнесла Катя.

— Мой учитель мне как-то раз сказал: «Магия не так проста, как ты думаешь… — я сделал паузу, оглядел девушек. — Она гораздо проще!»

— А мы надолго ослепнем, если сработает? — заосторожничала Вика.

— Если даже хоть на секунду получится, и то будет хорошо… — Я вгляделся в ауры девушек. — Но, судя по ширине ваших энергоканалов, в ближайшее время вам это не грозит. Так что тренируйтесь. Чем больше прокачаете энергии, тем быстрее расширится канал.

Девчонки с напряженными лицами стали вскидывать руки по направлению друг к другу, посылая лишь тень от заклинания, которая вязла в их аурах, природной слабенькой броне.

— Расслабьтесь, спокойнее, у вас все получится. Просто нужны постоянные тренировки, — поднялся из-за стола и пошел искать звонивший где-то телефон.

— Да, — ответил на вызов.

Страницы: «« « 4567891011 » ... »»