Ты будешь там? Мюссо Гийом
Как ножом по сердцу.
— Сначала ты думал, что правильно поступил, когда спас мать от смерти и психиатров. Только потом ты понял, что совершил ошибку. Это все-таки произошло. Через два года твоя мать прыгнула с тринадцатого этажа.
Каждое произнесенное слово было для Элиота ударом.
Впервые за последние годы слезы навернулись на его глаза. Он чувствовал себя уязвленным и пораженным, словно его отправили в нокаут.
— И с тех пор тебя мучает чувство вины за то, что случилось с мамой. Ты думаешь, что все могло быть по-другому, если бы тогда ты рассказал врачам всю правду. Мама нуждалась в помощи психиатра, и ее могли вылечить в специальной клинике. Мне продолжать?
Элиот открыл было рот, чтобы сказать «нет», но не смог произнести ни слова.
Незнакомец казался взволнованным, но он продолжал рассказывать Элиоту всю правду о нем самом, и молодому врачу было больно слушать.
— Ты говоришь, что не хочешь детей потому, что современный мир — небезопасное место и что будущее не обещает ничего хорошего. Но это не правда, Элиот…
Молодой врач нахмурился. На этот раз он не знал, к чему клонит его собеседник.
— Ты не хочешь детей, поскольку всегда думал, что родители тебя не любят. И теперь ты боишься, что тоже не сможешь быть любящим отцом для своего ребенка. Удивительно, как темны закоулки нашего разума, не правда ли?
Элиот не стал спорить. Всего три минуты — и человек, которого он никогда не видел, пошатнул его убеждения и уверенность в себе. «Все мы лишь кучка никчемных маленьких секретов», — горестно подумал он.
Налетел сильный порыв ветра. Незнакомец поднял ворот куртки, подошел к Элиоту и, пытаясь приободрить, положил руку ему на плечо.
— He трогайте меня! — попросил молодой врач, отходя к перилам. Он задыхался, и в голове у него царил хаос. Доктор чувствовал, что от него ускользнуло самое важное: к чему эти откровения? — Допустим, я признаю, что все рассказанное вами правда. Но я не понимаю, чего вы от меня хотите, — произнес Элиот, глядя в глаза таинственному гостю.
Незнакомец лишь покачал головой:
— Ничего, малыш. Сожалею, что так тебя разволновал. Ведь я здесь вовсе не из-за тебя.
— А из-за кого же?
— Я пришел, чтобы увидеть ее…
Он снова достал из кармана кошелек и протянул выцветшую фотографию.
Молодая женщина с сияющими глазами и раскрасневшимися на морозе щеками бросала снежный комок. Ее любимая фотография, сделанная прошлой зимой в Центральном парке… С тех пор как Илена подарила ему этот снимок, Элиот всегда носил его с собой в кошельке.
— Где вы взяли эту фотографию? Только попробуйте подойти к Илене — и пожалеете, что родились на свет…
Но незнакомец не стал слушать угроз Элиота. Он погладил собаку и сделал несколько шагов к окну, как будто почувствовал, что пришло время уходить. Как накануне в аэропорту, перед тем как исчезнуть в туалете, он снова забился в судорогах.
Но на этот раз Элиот не даст ему испариться!
Молодой врач бросился за незнакомцем, чтобы остановить его, но тот уже успел выйти с террасы и закрыть за собой стеклянную дверь.
— Откройте эту чертову дверь! — закричал Элиот, бешено колотя по стеклу.
К несчастью, по задумке дизайнера стекло отливало зеленым цветом, поэтому в темноте окна и дверь превращались в некое подобие зеркал. Закрытый на террасе Элиот не видел ничего, но с той стороны все прекрасно просматривалось.
— Откройте! — потребовал Элиот.
Тишина. И чуть позже голос:
— Не забудь мои слова: я — друг, а не враг.
Но Элиот не собирался упускать страшного типа. Он хотел знать о нем больше. Недолго думая, доктор схватил железный стул и изо всей силы ударил по стеклу. Посыпались мелкие сверкающие осколки. И вот он в доме… Элиот сбежал вниз по лестнице и осмотрел комнаты. Выбежал на улицу.
Никого.
Вернувшись на террасу, доктор увидел, что маленький лабрадор грустно воет на луну.
— Ничего, ничего, не волнуйся, все позади, — успокоил он щенка и взял его на руки.
Но в глубине души Элиот был уверен: это еще не конец.
6
Я хочу, чтобы ты помнил о тех счастливых днях, когда мы были друзьями.
Тогда жизнь была краше, а солнце — ярче.
Жак Превер и Жозеф Косма
1976 год
Элиоту 30 лет
Взяв щенка на руки, Элиот направился к машине. Он должен был рассказать Матту обо всем, что случилось сегодня. Первым делом надо было позвонить Илене. Однако Купер передумал и повесил трубку до того, как женщина успела ответить. Он собирался описать ей все, что с ним случилось, но так, чтобы она не приняла его за сумасшедшего. Это было непросто. Нет, прежде следует самому все как следует разузнать, а уж затем беспокоить дорогих его сердцу людей.
Элиот открыл дверцу «фольксвагена» и посадил лабрадора на переднее сиденье. Он начинал чувствовать привязанность к маленькому щенку, которого, казалось, сильно взволновало ночное происшествие.
Элиот выехал из приморского комплекса и попал в итальянский квартал. Стояла ночь, машин на дороге почти не было. Доехал на Ломбард-стрит и прошел восемь крутых виражей, следующих один за другим. Из-за них Ломбард-стрит и получила название самой извилистой улицы мира. Красота ее впечатляла, но сегодня вечером Элиот был слишком взволнован, чтобы обращать внимание на клумбы и подсветку.
Молодой человек быстро пересек Норт-Бич, проехал мимо двух башен собора, в котором несколько лет назад Мэрилин Монро обвенчалась с Джо Ди Маггио, и попал на самую вершину Телеграфного холма.
Въехав на холм, Элиот припарковал машину под углом к тротуару, вывернув колеса, как того требовали правила.
— А ты сиди тут, — приказал он собаке.
Щенок недовольно заворчал в ответ, но врач не смягчился.
— Очень сожалею, но это обсуждению не подлежит, — отрезал он, хлопнув дверью.
Элиот стремительно прошел по небольшой дорожке, обсаженной эвкалиптами, сбежал вниз по ступенькам вдоль склона холма. Здесь было красиво и тихо и веяло чем-то деревенским, словно местечко находилось не в самом сердце мегаполиса, а где-то за его пределами. Отсюда открывался прекрасный вид на весь город, а на заднем плане возвышалась светящаяся башня Койт-Тауэр. Обильная сочная растительность служила убежищем для птиц: воробьев, диких попугаев, дроздов-пересмешников… Мужчина пробрался вдоль зарослей рододендронов, фикусов и бугенвиллей по деревянной лестнице. И вот ворота в заброшенный сад. Как всегда, он перелез через них и поднялся на порог деревянного дома, из которого доносился томный припев Марвина Гейя.[11] Элиот собирался было постучать, но, увидев открытую дверь, недолго думая, вошел, сгорая от желания поскорее рассказать другу о ночном происшествии.
— Матт, ты здесь? — крикнул он, входя в гостиную. — Ты не поверишь, что со мной произошло…
Но тут же оборвал себя на полуслове. На столике у окна стояли два бокала с шампанским, рядом — миндальное печенье в вазочке. Приятный запах индийских духов витал по комнате. Элиот нахмурился и обежал взглядом гостиную: туфли-лодочки на высоком каблуке лежали у камина, лифчик пастельного тона был брошен на диване, кружевные трусики зацепились за статуэтку… Похоже, Матт дома не один. Для него же лучше. Если Матт носит все это белье, то он Элиоту больше не друг! Доктор на цыпочках направился к выходу, но вдруг услышал:
— Эй, ты, привет!
Он обернулся, застигнутый врасплох. Перед ним стояла женщина, которую они с Маттом встретили на пляже, но… абсолютно голая.
— Э-э-э… здравствуйте, — отводя глаза, пробормотал в ответ Купер. — Простите, что…
Как будто устыдившись своей наготы, прикрывая одной рукой грудь, а другой низ живота, она грациозно подошла к Элиоту, опьяняя его своей сексуальностью.
— Матт не говорил, что ты тоже будешь участвовать, — задорно сообщила она.
— Не-е-ет… вы ошибаетесь. Я пришел, чтобы…
— Что ты тут делаешь в такое время? — прервал его на полуслове появившийся из спальни Матт, обернувший нижнюю часть тела простыней.
— Мешаю, как видишь…
— Какая проницательность! Но раз уж ты здесь, давай я представлю тебе Тиффани. Она приехала в Сан-Франциско участвовать в отборе на роль очередной девушки Джеймса Бонда.
— Очень приятно, э-э-э… Не буду пожимать вам руку, потому что руки у вас, как я вижу, заняты.
Тиффани улыбнулась, сверкнув безупречно белыми зубами.
Элиот повернулся к другу:
— Послушай, Матт, мне очень нужна твоя помощь!
— Прямо сейчас? Здесь? А до завтра это не может подождать? — поинтересовался француз. Ясное дело, он вовсе не хотел отрываться от такой очаровательной девушки, даже ради друга.
— Ты прав, я позвоню завтра, — согласился Элиот, немного расстроенный. — Прости, что помешал.
Он уже успел сделать несколько шагов по направлению к двери, когда Матт, осознав, что с товарищем действительно случилось нечто из ряда вон выходящее, схватил его за плечо.
— Подожди, дружище, расскажи, что там у тебя.
В другом углу комнаты Тиффани, почувствовав себя ненужной, быстро оделась и собралась уходить.
— Ладно, мальчики, я оставлю вас вдвоем, — сообщила она, собирая вещи. — Если вы предпочитаете общество друг друга…
— Да нет же! — горячо запротестовал Матт, стараясь удержать Тиффани. — Это совсем не то, что ты думаешь. Элиот — мой друг!
— Не волнуйся, дорогой, — заверила она его, — мы же в Сан-Франциско. Я все поняла…
Даже не взглянув на друга, Матт выбежал в сад следом за Тиффани, клянясь всеми богами, что он не гей, и выпрашивая номер телефона. Но молодая женщина, оскорбленная тем, что ею пренебрегли, не соглашалась. Матт с удвоенной настойчивостью спрашивал номер, когда вдруг налетевший с Тихого океана порыв ветра сорвал с него простыню, служившую самодельной тогой. Он схватил первый попавшийся под руку горшок с кактусом и прикрыл им причинное место. Матт еще какое-то время упорно бежал за Тиффани, но та, несмотря на каблуки-шпильки, словно газель, скакала по дорожке. Но тут в соседнем доме зажегся свет. Разбуженная шумом старушка высунула голову в окно. Заметив возмущенное лицо соседки, Матт начал отступать. Он помчался к дому, но, добежав до входной двери, поскользнулся на последней ступеньке и растянулся на пороге. Иголки кактуса впились в его голое тело.
Взвыв от боли, он закрыл за собой дверь и устремил на Элиота тяжелый взгляд, полный упрека.
— Я очень надеюсь, что причина, по которой ты тут всех взбаламутил, достаточно веская.
— Я схожу с ума! Такой причины тебе достаточно?
— Сделай одолжение, не смотри на меня так. И пожалуйста, помолчи немного.
— Я ничего и не говорю, — заверил его Элиот, сдерживая улыбку.
— Ладно уж, проходи, — разрешил Матт. — Я оденусь, и ты расскажешь, что с тобой случилось.
Элиот прошел на кухню и поставил на плиту чайник, намереваясь приготовить кофе. Несмотря на обещание молчать, он не смог удержаться, чтобы не крикнуть Матту:
— Мой тебе совет: попробуй использовать щипчики для выдергивания волос — вдруг поможет!
Француз избавился от иголок и надел джинсы и свитер. Свежий и бодрый, он занял место за столом.
— Ну, рассказывай, — велел он, наливая себе чашку кофе.
— Я опять его видел, — спокойно произнес Элиот.
— Дай-ка угадаю: ты видел путешественника во времени?
— Да, он оказался у меня на террасе сегодня вечером.
Матт поморщился, попробовав напиток, а затем добавил два кусочка сахара.
— Этот человек говорит то же, что и в прошлый раз? — нахмурившись, спросил он.
— Он утверждает, что он — это я, только на тридцать лет старше.
— Странный симптом, не правда ли, доктор?
— Честно говоря, я не знаю, что и подумать. Он многое обо мне знает… Мои семейные тайны, личные намерения…
— Он тебя шантажирует?
— Нет, он утверждает, будто явился сюда, чтобы увидеть Илену.
— В любом случае, если еще раз встретишься со своим другом из будущего, не забудь спросить, кто выиграет в ближайших футбольных матчах или на бирже… — Матт снова скорчил недовольную гримасу, сделав глоток кофе. Добавив еще три куска сахара и немного молока, продолжил: — Мы могли бы заодно и денежек срубить.
— Ты мне не веришь? — раздосадованно спросил Элиот.
— Да нет же, я верю, что какой-то тип тебя преследует. Но я не верю, что он из будущего.
— Видел бы ты, как он испарился… — задумчиво произнес Элиот.
— Знаешь, ты меня беспокоишь. В нашей компании дураком всегда прикидываюсь я. — Матт встал со стула и вылил напиток в раковину, ворча: — Брр, ну и гадость твой кофе! — Потом продолжил: — Это моя роль, старина, ты что, забыл? Я имею право глупо шутить и совершать дурацкие поступки. А ты у нас воплощение здравомыслия и мудрости. Так что не бери на себя мои функции.
— Очень мило с твоей стороны, но у меня на самом деле плохое предчувствие. Этот тип меня пугает. Хоть старик и говорит, что желает мне добра, я в этом сомневаюсь.
— Ну тогда надо его найти и выбить всю дурь из его башки, — заявил Матт, хватая бейсбольную биту, лежавшую на диване.
— Не горячись, — вздохнул Элиот. — Он вдвое старше нас с тобой.
— Тогда что ты предлагаешь?
Элиот немного подумал перед тем, как ответить:
— Его слова звучат настолько необычно, что этому может быть только два объяснения: либо он сумасшедший…
— Либо?
— Он говорит правду.
— Остановимся на первом варианте?
— В таком случае надо обзвонить все больницы и психиатрические лечебницы Калифорнии и узнать, не сбежал ли у них пациент, похожий на этого старика.
— Тогда за дело! — Француз решительно схватил телефон. — Если этот тип существует, обещаю: я его найду.
Элиот открыл застекленные двери книжного шкафа и взял телефонный справочник. На полках гордо, как собрание шедевров мировой литературы, выстроилась полная коллекция журналов «Плейбой». Среди них выделялось несколько книг по виноделию.
— А ты в курсе, что в мире есть множество других интересных вещей, помимо женщин и вина? — спросил Элиот у друга.
— Правда? — удивился Матт полушутя-полусерьезно. — А я, сколько ни думал, так и не смог найти ничего более стоящего в жизни.
Друзья отметили нужные им номера телефонов и стали обзванивать больницы и психиатрические лечебницы, спрашивая, не убегали ли от них в последнее время пациенты пожилого возраста.
К сожалению, через час Элиот и Матт вынуждены были признать, что так и не напали на след. Задача была слишком трудной, и время для ее решения оказалось совершенно неподходящим.
— Этот тип просто неуловим, — решил Матт, кладя трубку. — Хочешь продолжить поиски?
— Думаю, мы подходим к проблеме не с той стороны. На самом деле все, что мне надо, — это получить хотя бы одно доказательство.
— Какое доказательство?
— Что этот тип не я.
— Ну ты хватил, старина! Первый раз вижу тебя в таком состоянии. Знаешь, я бы никому не пожелал сейчас попасть к тебе на операционный стол. Расслабься, дружище! Устрой себе отпуск, вместе с Иленой съезди позагорать на недельку на Гавайи, и все встанет на свои места, вот увидишь.
Матт плюхнулся на диван и включил телевизор. Показывали сериал «Коломбо». Беспрестанно терзаемый мыслями о супруге, знаменитый лейтенант пытался запутать преступника, запутавшегося в своих противоречивых показаниях.
— Жаль, что он ничего у тебя не забыл, — сказал Матт, зевая.
— Что ты имеешь в виду?
— Жаль, что твой друг из будущего не оставил какую-нибудь вещь с отпечатками пальцев. Можно было бы сделать дактилоскопию, как это бывает в фильмах, и определить его личность.
Элиот постарался вспомнить их встречу в мельчайших деталях.
— Дружище, ты гений! — закричал доктор.
— Это правда, — согласился француз. — Жаль, что ты единственный, кто это признает… А что?
— Он оставил зажигалку! Я почти уверен в этом. Когда старик курил, он положил зажигалку на столик террасы. — Элиот второпях схватил куртку и ключи. — Я возвращаюсь домой.
— Я с тобой, — заявил Матт, догоняя друга у входной двери. — Не хочу, чтобы ты вел машину в таком состоянии.
— Спасибо за заботу.
— К тому же я не собираюсь сидеть дома в самый интересный момент.
Друзья вышли из дома и поднялись по деревянной лестнице.
— Поедем на моей машине, — предложил Матт, — я не люблю управлять твоей колымагой.
На стоянке друзей ждал сюрприз: на шикарном автомобиле Матта, «Шевроле-корвет», поперек лобового стекла, красовалась надпись, сделанная Тиффани с помощью губной помады: «Негодяй!»
— Ничего у тебя подружка, миленькая… — заметил Элиот.
— Смотри, она оставила номер своего телефона, — сказал Матт, доставая визитную карточку из-под дворников. — Во мне, наверное, есть что-то такое, против чего ни одна женщина не может устоять.
Пока француз вытирал лобовое стекло, Элиот пошел к своей машине забрать маленького лабрадора.
— У тебя собака? — удивленно спросил Матт. — Я думал, ты и животные — вещи несовместимые.
— Это особенная собака.
Матт сел за руль и пристегнулся.
— Что в нем особенного? Он умеет водить тачки и ты используешь его в качестве шофера?
— Ну да. И я даже научил его говорить!
— Правда?
— Давай поезжай! И если будешь хорошо себя вести, он споет тебе «Марсельезу».
Матт нажал на газ, и машина понеслась в ночь. Элиот ощущал необыкновенную легкость, точно освободился от непомерного груза тревог и волнений. Всего несколько минут — и настроение опять на высоте. Да, этот тип напугал его, раскрыв пару семейных тайн. Но уверенность в себе и бодрость духа вновь вернулись к Элиоту. Он найдет зажигалку и обратится к знакомому полицейскому. По отпечаткам ночного гостя выяснится, что он и доктор — разные люди, и тогда все встанет на свои места. Элиот позвонит Илене, и они вместе посмеются над этим курьезным случаем. А пока молодой врач решил подразнить Матта.
— Дружище, право слово, тебя недостойны девушки, у которых коэффициент умственного развития ниже нормы.
— К чему ты ведешь?
— Эта Тиффани, по-моему, не отличается интеллектом.
Матт возразил:
— Возможно, но ты видел, какая у нее…
— Размер груди — не главное в женщине, — отрезал Элиот. — Тебе стукнуло тридцать, старина. Я думал, ты уже вышел из ребяческого возраста, когда бегают за каждой юбкой. Похоже, я ошибался.
Но Матт не сдавался.
— Внешность очень важна, согласись.
— Да, она важна для одного дела, на которое ты всегда настроен. Но что же будет после постели?
— А что должно быть после постели?
— Ну как же — общаться, интересоваться друг другом, делиться впечатлениями?
Матт пожал плечами:
— Если мне хочется с кем-то поговорить, я звоню тебе. Для этого мне не нужны заумные девушки.
— Э-э-э, ты проворонил поворот к моему дому.
— Вовсе нет, — возразил раздосадованный француз. — Я еду по короткой дороге, которую ты не знаешь.
Но эта «короткая» дорога оказалась длиннее на несколько километров. Лишь через десять минут они въехали в приморский комплекс. Элиот едва мог усидеть на месте от нетерпения, но все же предусмотрительно удержался от замечаний.
Как только машина остановилась перед домом, он бросился вовнутрь, перепрыгивая через ступеньки. Оказавшись на террасе, Элиот испугался, что зажигалки не окажется.
К счастью, она лежала на краю стола.
— Что тут произошло? — поинтересовался Матт, увидев пол, усыпанный осколками стекла. — Ты дрался с Кинг-Конгом?
— Потом объясню. А сейчас мне надо позвонить.
— Подожди-ка, умник! Посмотри на часы, сейчас два часа ночи! Сан-Франциско не относится к тем городам, в которых никогда не спят. Большинство нормальных людей в это время смотрит сладкие сны в своих домах.
— Я звоню в полицию, Матт.
Набрав номер центрального комиссариата, Элиот выяснил, дежурит ли этой ночью детектив Малден. Так оно и оказалось. Доктора соединили с бюро расследований.
— Добрый вечер, мистер Малден. Это Элиот Купер. Прошу прощения, что отрываю вас от дела. Мистер Малден, не могли бы вы оказать мне одну услугу?
В ожидании полицейского друзья вернулись на террасу.
— Я не знал, что у тебя есть друзья среди полицейских, — удивленно заметил Матт. — Откуда ты его знаешь?
— Малден вел расследование, когда погибла моя мать, — туманно ответил Элиот. — Он здорово помог мне в то время. Ты увидишь, он хороший парень.
Друзья подошли к столу и принялись внимательно рассматривать зажигалку, забытую ночным гостем, — серебряную «Зиппо» с выгравированными маленькими звездочками и надписью: «Выпуск Миллениум».
— Странная надпись, — заметил Элиот.
— Да уж, — подтвердил Матт, опускаясь на корточки, чтобы получше рассмотреть предмет. — Как будто была выпущена специальная серия в ознаменование…
— …Начала нового тысячелетия, — закончил Элиот, пытаясь понять значение таинственных слов.
— Не парься, старина, это полная чушь, — прервал его размышления Матт, поднимаясь.
Через несколько минут к дому подъехала полицейская машина, и Элиот поспешно спустился вниз, чтобы встретить детектива Малдена. Это был полицейский старой закалки, похожий на Хэмфри Богарта,[12] в плаще и фетровой шляпе, сильный, крепкий. Он начал свою карьеру с самых низов, и теперь, после сорока лет службы, у Сан-Франциско не было от него тайн и секретов.
Полицейский приехал не один, а вместе с детективом Дугласом, молодым инспектором, только что закончившим полицейскую школу и получившим диплом криминолога. С волосами, аккуратно зачесанными назад, в отлично сшитом костюме и при галстуке, Дуглас имел безупречный вид даже в два часа ночи.
— Что случилось, Элиот? — спросил Малден, входя на террасу и замечая осколки на полу. — К тебе в окно залетела ракета?
— Я хотел попросить, чтобы вы сняли отпечатки с этой зажигалки, — наивно пояснил Элиот, как будто речь шла о простой формальности.
Как хороший ученик, Дуглас уже успел достать блокнот и ручку.
— Произошла кража со взломом или ограбление? — осведомился он.
— Не совсем, — ответил Матт. — Все не так просто…
— Если вы не подаете жалобу, мы ничего не можем сделать, — раздраженно заметил молодой инспектор.
— Спокойно, Дуглас, — осадил его Малден.
Элиот понял: без объяснений не обойтись. Он предложил гостям кофе и отправился на кухню, увлекая за собой детектива в надежде поговорить с ним с глазу на глаз.
Когда-то давно, дождливым вечером, инспектор Малден прибыл в этот дом в Даунтауне, чтобы засвидетельствовать самоубийство женщины, которая выбросилась из окна. В карманах одежды мертвой леди он нашел документы. Самоубийцу звали Роза Купер. Детективу выпала нелегкая миссия: сообщить мужу и сыну о ее смерти.
В то время Элиоту было двенадцать лет. Малдену он показался умным, симпатичным и очень чувствительным мальчиком. Инспектор помнил и отца ребенка — делового человека, которого, казалось, известие о смерти жены совсем не взволновало. Детектив к тому же заметил в тот день синяки на руках мальчика.
Малден понял все о взаимоотношениях отца и сына. Интуиция, собственно, и помогла ему стать хорошим полицейским: у него был «нюх». Но в этом конкретном случае инспектору помог и опыт: у него тоже был отец, который нередко порол его ремнем, возвращаясь домой с завода.
Конечно, Малден мог бы закрыть глаза на ситуацию: в то время домашнее рукоприкладство не считалось чем-то противоестественным. Но он пришел к Элиоту на следующий день и еще через день. Во время своих посещений детектив не раз намекал отцу мальчика, что он все знает и будет внимательно наблюдать за развитием событий. Малден заинтересовался и жизнью подростка, его успехами в школе. Такое поведение раскрывало немного утопическое представление инспектора о своей профессии. Он считал, что полиция должна не только ловить опасных преступников, но и быть доступной и близкой для людей…
Полицейский взял чашку кофе, которую протянул ему Элиот, и потер глаза, чтобы отогнать нахлынувшие воспоминания. Надо было сконцентрироваться на текущем моменте.
— Если ты мне ничего не расскажешь, я не смогу тебе помочь.
— Я понимаю, — ответил Элиот, — но…
— Что «но»?
— Когда погибла моя мать, вы обещали, что всегда будете рядом, особенно в те минуты, когда мне понадобится ваша помощь…
— Так оно и есть, дружок.
— Сегодня тот самый случай. Мне нужен не только полицейский, но и друг: полицейский, который снимет отпечатки пальцев, и друг, который поверит мне, даже если я пока ничего не смогу ему объяснить.
— Эх, — вздохнул Малден, — ты все верно говоришь, Элиот, но не могу же я снять отпечатки просто так. Нужно составить отчет, получить разрешение. Затем необходимо вызвать специалистов из научной лаборатории. Это может занять несколько дней и даже недель…
— Но мне нужны результаты как можно скорее!
Малден задумался и почесал голову. Его карьера приближалась к закату. Инспектора неоднократно обвиняли в том, что он не соблюдал иерархию и иногда использовал далеко не христианские методы для достижения целей. Но главной его проблемой было то, что он слишком далеко завел дело о коррупции, которое подорвало репутацию нескольких важных персон из городского муниципалитета. Малден знал, что стал предметом особого внимания. И новый помощник был к нему приставлен, дабы следить за его действиями. Так что у детектива имелось достаточно причин, чтобы вести себя осторожно и не совершать оплошностей. Но ведь двадцать лет назад он дал обещание мальчику, который потерял свою мать!
— У меня есть идея, как снять отпечатки, не прибегая к обычной процедуре, — вдруг сообщил он.
— И как?
Читать бесплатно другие книги:
