Ты будешь там? Мюссо Гийом
— Спасибо за поддержку, дорогой друг! — Элиот, недовольный словами товарища, бросил трубку.
— Чем я могу быть вам полезна, доктор? — спросила Кристина, снова приглашая его сесть. — Не хотите ли татуировку в виде ангела или большого дракона на спине?
— Нет, спасибо. Пожалуй, я откажусь от обоих вариантов, — ответил он, закатывая рукав рубашки. — На самом деле я хотел бы, чтобы вы вытатуировали мне на предплечье одну надпись.
— А что-нибудь более эстетичное не желаете? — поинтересовалась она, готовя иглу. — Посмотрите-ка сюда.
Кристина вытянула вперед ногу и продемонстрировала большую татуировку в виде японского дьявола, который поднимался вверх по бедру и терялся где-то под шортами.
— Настоящее произведение искусства, — согласился Элиот, — но не совсем в моем вкусе.
— Жаль, вы очень привлекательный мужчина, и татуировка вас бы только украсила и сделала сексуальнее.
— Боюсь, моя девушка с вами не согласится.
— Женщины любят сюрпризы.
— Хотелось бы верить…
Купер достал авторучку из внутреннего кармана куртки и нацарапал несколько слов на обложке журнала.
— Это то, что мне нужно, — сказал он, протягивая Кристине журнал.
Молодая женщина нахмурилась.
— Это что, какая-то шифровка?
— Нечто вроде тайного послания старому другу.
Женщина проверила иглы прибора.
— Сначала будет немного больно, но постепенно вы привыкнете. Не передумали? Сожалеть потом не будете?
На мгновение Элиот закрыл глаза. Можно ли установить связь между настоящим и будущим? Это казалось полным бредом, но он должен попробовать и выяснить, что из этого получится. Чтобы успокоиться, он представил себе, каким будет лицо двойника из будущего, когда тот получит его послание.
— Нет, не буду, — уверенно ответил Элиот.
Когда комнату начал заполнять шум включенного прибора, Кристина произнесла последнее наставление:
— Тело, доктор Купер, — это средство выражения свободы взглядов и убеждений.
2006 год
Элиоту 60 лет
Спустив флакончик с пилюлями в унитаз, Элиот улегся на угловой диван в гостиной, все еще ощущая грусть и разочарование. В полдень ему предстоит встреча с Энжи, и он не собирается появляться перед дочерью в таком расстроенном виде. Он слушал с закрытыми глазами свое дыхание, затрудненное и прерывистое. Доктор никак не мог сделать полной грудью нормальный вдох. Болезнь, разрушавшая его организм, контрастировала с мягким светом, проникающим в комнату. Из открытого окна доносились шум моря и щебет птиц. Там, снаружи, жизнь продолжалась, но уже без него. Несмотря на солнце, по телу Элиота пробегала дрожь, верный признак поднимающейся температуры. Внезапно он ощутил боль в области плеча. Скорее, даже не боль, а ощущение вторжения инородного тела. Элиот потер затвердевшую мышцу. Не помогло. Встал с дивана, снял свитер и приподнял рукав футболки.
Сначала он не мог различить ничего конкретного: по плечу медленно расползалось расплывчатое пятно зеленоватого цвета. Заинтригованный происходящим, Элиот встал перед большим зеркалом в ванной. И тогда он увидел, что из пятна постепенно стали проявляться буквы, одна за другой!
Несколько секунд он не мог понять, что это значит. Но наконец сообразил.
— Ну, хулиган! — воскликнул доктор удивленно и обрадованно.
Его уставшее сердце билось с безумной скоростью, но он испытывал облегчение и восторг. Нет, он не сошел с ума! Вся эта история вовсе не была плодом его больного воображения. В далеком прошлом его двойник сейчас делал татуировку у себя на плече, для того чтобы передать старому Элиоту какое-то сообщение.
«Этот парнишка не так уж и глуп», — подумал доктор, подходя ближе к зеркалу.
Он посмотрел на свое отражение и увидел свои глаза, полные слез. Да, он плакал, и это было нелепо.
На плече вырисовывались слова: «С нетерпением жду вашего следующего визита».
Да-да, конечно, надо вновь отправиться в прошлое, только вот… несколько минут назад он имел глупость спустить волшебные пилюли в унитаз!
Элиот в панике бросился в туалет и засунул руку как можно глубже, в надежде, что флакончик все-таки застрял и его еще можно достать.
Но нет, доктор надеялся напрасно…
В расстроенных чувствах он поднялся с пола и попытался рассуждать спокойно. Куда уходит вода из туалета? Да уж, водопроводчик из него никудышный… Элиот спустился в гараж и осмотрел потолок, где сплеталось несколько канализационных труб. Он проследил глазами путь самой широкой трубы: она упиралась в чугунный бак. В принципе пузырек мог застрять там. По крайней мере это было бы большой удачей. Он порылся в отвратительном грязном месиве, но ничего не нашел.
Это был конец. Наверное, пузырек унесло дальше, к очистительной станции, и он уже никогда не сможет его найти.
Черт, за одно мгновение под влиянием плохого настроения он умудрился все испортить!
Что же делать? Отчаявшись, Элиот направился к соседям, пожилой паре, уже много лет помешанной на идее сохранения своей физической формы и красоты.
— Здравствуйте, Нина, — поздоровался он, заходя в дом.
— Здравствуйте, Элиот. У вас что-нибудь случилось? — спросила она, разглядывая его с головы до ног. Женщина была немало удивлена тем запахом, который шел от его грязных рук.
«Она никогда меня особо не любила, — подумал доктор, — я курю, пью крепкий кофе и ем мясо, богатое холестерином. По ее мнению, это смерти подобно…»
— Я хотел попросить у Поля кое-какие инструменты.
— Поль пошел купаться. Зайдите и поищите в гараже — может, найдете то, что вам нужно.
Элиот проследовал за ней в гараж и быстро обнаружил объект своих желаний — топорик, используемый при пожаре.
— Э-э-э… у вас все в порядке, Элиот? — спросила соседка, увидев его с холодным оружием в руках.
— Просто замечательно, Нина, — ответил он, сверкнув улыбкой, как Джек Николсон в фильме «Сияние».
Элиот стремглав примчался в свой гараж и принялся громить все, что, по его мнению, относилось к системе канализации. Эта сложная операция заняла не менее часа и вызвала серьезный потоп. Всякий раз, разнося на куски очередную трубу, доктор проверял, не застрял ли в одном из изгибов пузырек с пилюлями.
«Не теряй надежды! Держись! Еще не все потеряно», — этими словами Элиот всегда подбадривал себя, не позволяя сдаваться во время операций. И за тридцать пять лет работы не раз спасал пациентов, находящихся в критическом и почти безнадежном состоянии.
Возможно, повезет и сегодня?
Стоя с топором в руках и по колено в воде, Элиот походил на сумасшедшего. «Если бы сейчас приехала полиция, меня бы точно забрали», — подумал он, разбивая очередную трубу.
А может, он и вправду немного чокнутый? Какой нормальный человек станет такое делать? Но, с другой стороны, тот, кто считает себя умным, — глупец, а кто признает, что находится слегка не в своем уме, — мудрец. Кто же это сказал? Шекспир? Иисус? Будда? Кто бы это ни был, он прав.
Пусть Элиот и был немного сумасшедшим, зато он жил!
Жил!
ЖИЛ!
Последний удар топора уничтожил остатки канализационных труб.
Элиот в полном изнеможении упал на колени в ледяную воду.
Несколько секунд он просидел так, чувствуя себя опустошенным и побежденным. Теперь точно конец. Волшебные пилюли исчезли навсегда.
И вдруг…
На поверхности появился маленький стеклянный пузырек цилиндрической формы.
Элиот бросился к нему, как к Святому Граалю. Дрожащими руками открыл баночку. Восемь таблеток находились внутри, в целости и сохранности.
Сидя в грязной воде, судорожно вцепившись в драгоценный пузырек, Элиот шумно вздохнул, чувствуя себя необыкновенно счастливым.
Ему оставалось жить всего несколько недель, но он обрел самое важное — надежду!
8
Даже когда вы все умеете, когда думаете и верите, что постигли все тайны бытия, и при этом вы не любите, вы — ничто.
Марсель Соважо
2006 год
Элиоту 60 лет
Элиот смотрел в окно, ожидая, когда приедет заказанное такси. Целый час он рылся в вонючей грязи в поисках заветного флакончика и теперь был уверен, что уже никогда не сможет отмыть этот ужасный затхлый запах, въевшийся в кожу. Чтобы предотвратить полное затопление участка, доктору пришлось отключить в доме воду, поэтому помылся он у соседей. Оставалось только вызвать водопроводчика, но это он сделает немного позже. Сейчас его главной задачей было успеть в город, чтобы встретить Энжи в аэропорту.
Доктор посмотрелся в зеркало. Внешне он выглядел крепким, уверенным в себе мужчиной, но внутренне чувствовал себя развалиной: боли в груди, в мышцах, внизу спины… Рак делал свою работу, медленно, но верно.
Чтобы взбодриться, Элиот достал из ящика лакированного шкафа сигареты. Порывшись в кармане, он почему-то не обнаружил зажигалку: ту самую «Зиппо», которую ему подарила дочь в двухтысячном году. Озадаченный, он пошел на кухню за спичками. Закурив, Купер сделал пару глубоких затяжек и почувствовал себя намного лучше. Он закрыл глаза, отгоняя ненужные мысли и пытаясь расслабиться, как вдруг возле дома просигналило такси.
Доктор приехал немного раньше назначенного времени. С дочерью договорились встретиться в ее любимом ресторане «Лорис Диннер». Элиот поднялся на второй этаж. Официантка предложила ему столик у большого окна с видом на Пауэл-стрит. Взобравшись на высокий табурет, Элиот наблюдал за работой поваров, которые жарили мясо, разбивали яйца, поджаривали ломтики бекона на огромной чугунной плите. Это был довольно оригинальный ресторанчик в стиле пятидесятых годов прошлого столетия, здесь подавали щедрые порции американской пищи — естественно, для тех, кто презирал диету. Это была еда, которую вслух осуждали, но втайне очень любили: бургеры, картошка фри, мороженое и молочные шейки. В центре зала из проигрывателя доносились песни Элвиса Пресли, а под потолком был подвешен настоящий «Харли Дэвидсон».
Когда Элиот приходил сюда, у него всегда возникало ощущение, что он попал в фильм «Назад в будущее». Каждый раз, открывая дверь ресторана, он ожидал увидеть Марта Макфлая и дока Брауна с верным Эйнштейном. В это время в зал зашел новый посетитель.
Молодая женщина с прямыми светлыми волосами, от которых исходил необыкновенный свет.
Девушка двадцати лет.
Девочка.
Его дочь.
Энжи.
Он увидел ее издалека и рассматривал ее лицо и фигуру, зная, что она его еще не заметила.
Безусловно, она выглядела привлекательно. В длинном кашемировом свитере, бархатной юбке, которая показалась Элиоту слишком короткой, в блестящих черных колготках и кожаных ботинках, она была настоящей красавицей. К несчастью, не он один обратил внимание на новую посетительницу: молодой задира с соседнего столика громко шептал товарищам, что к ним приближается сногсшибательная малышка. Элиот предупреждающе посмотрел на парня. Как отец он терпеть не мог этих носителей тестостерона, которые видели в его дочери лишь объект для плотских утех.
Наконец Энжи заметила Элиота и весело махнула ему рукой.
Когда она подходила к нему, улыбающаяся и легкая словно ангел, доктор вдруг осознал: лучшее, что он сделал, — подарил ей жизнь. Конечно, он был не первым родителем, которого посетило подобное чувство, но, помня о своей скорой смерти, он осознал это особенно отчетливо.
Как же Элиот мог так долго упорствовать в своем нежелании иметь детей?
Конечно, он рос в неблагополучной среде, рядом с пьющим отцом и психически неуравновешенной матерью, и потому не горел желанием создавать свою семью. Чувство страха перед насилием преследовало его и препятствовало желанию стать отцом. Объяснить это было тяжело. Элиот боялся, что не сумеет научиться искусству любви и тем самым обречет ребенка на страдания…
Одно он знал наверняка: мысль о том, что он станет отцом, напоминала ему о мучениях, испытанных в детстве, и потому он отказал единственной любимой женщине в ее желании иметь от него детей.
Каждый раз при воспоминании об этом его сердце обливалось кровью.
А потом Илена умерла, и после ее ухода жизнь его на целых десять лет превратилась в полный кошмар. Он погрузился в темноту отчаяния и выжил только благодаря верному Матту и любимой работе, за которую зацепился, как утопающий за спасательный круг.
Конечно, в его жизни были другие женщины, но надолго они не задерживались: он сам того не хотел. Но однажды во время медицинского конгресса в Венгрии его судьба пересеклась с судьбой молодой женщины-кардиолога из Вероны. Их связь стала мимолетным увлечением, продлившимся лишь пару выходных дней. Они расстались и даже не переписывались. Однако через девять месяцев она позвонила ему и сообщила, что родила от него девочку. Элиот был поставлен перед фактом. И у него не было возможности отступать. Тем более что у женщины определенно не проснулся материнский инстинкт — она вовсе не собиралась воспитывать ребенка. Через три месяца после рождения Энжи Элиот отправился в Италию и забрал девочку. По обоюдной договоренности родителей, ребенок виделся с матерью только во время школьных каникул.
Вот так, совершенно внезапно, доктор стал отцом, и жизнь его в корне изменилась. После мучительных десяти лет депрессии он наконец обрел смысл жизни. С этих пор, перед тем как отправиться спать самому, он каждый раз сначала убеждался в том, что заснула дочь. Слово «будущее» опять появилось в его речи, вместе с такими словами, как «бутылочка с соской», «памперсы» и «молоко для новорожденных».
Конечно, мир не стал лучше: никуда не делась проблема загрязнения окружающей среды, по-прежнему существовали озоновые дыры, потребительское общество и… работа, которая не оставляла доктору ни одной свободной минуты. Но все это отступало перед малышкой, которая весила всего несколько килограммов, перед ее блестящими глазками и нежной доверчивой улыбкой.
Сейчас, наблюдая, как к нему подходит Энжи, Элиот вспоминал первые годы жизни девочки, когда он один воспитывал ее, без помощи жены или няньки. Сначала он испугался, что не справится с поставленной задачей, и запаниковал. Как стать настоящим отцом? Что нужно для этого делать? Он не знал ответов на эти вопросы. Конечно, он был детским хирургом, но в повседневной жизни это ничего не значило. Если бы девочке надо было зашить желудочек сердца, Элиот все сделал бы в лучшем виде. Но Энжи нужен был просто папа.
Потом он открыл для себя великую тайну: отцами не рождаются, ими становятся. И то, что пойдет на пользу ребенку, познается буквально на ощупь, путем проб и ошибок.
Только в сорокалетнем возрасте Элиот понял, что в семейных взаимоотношениях нет ничего лучше и важнее любви.
Именно об этом когда-то говорила ему Илена, но он лишь возражал ей в ответ: «Если бы все было так просто…»
Но это действительно было так просто.
— Привет, пап, — сказала Энжи, нагибаясь, чтобы поцеловать его.
— Привет, Вандер Вумен,[22] — ответил он, намекая на ее короткую юбку и кожаные ботинки. — Как долетела?
— Очень быстро — я проспала всю дорогу.
Энжи уселась на табуретку и положила на стол огромную связку ключей и маленький мобильный телефон.
— Я ужасно голодна, — сказала она, хватая меню, чтобы проверить, по-прежнему ли здесь подают ее любимый бутерброд.
Сделав заказ, она начала рассказывать о смешных случаях из своей жизни в Нью-Йорке. Она была умной и доброй девушкой, идеалисткой, которая старалась максимально хорошо сделать все, за что бралась. Элиот никогда не настаивал, чтобы его дочь стала врачом. Энжи сама сделала этот выбор: она хотела приносить пользу людям и говорила, что это в ней от отца.
Дочь казалась ему радостной, расслабленной, сияющей.
Очарованный взрывами ее смеха, он не представлял, как сможет сообщить о своей болезни. Девушке двадцати лет непросто будет понять, что у ее отца последняя стадия рака и что ему осталось жить всего пару месяцев…
Элиот хорошо знал свою дочь. Еще до ее отъезда в Нью-Йорк они часто болтали по душам. Несмотря на облик взрослой девушки, в душе Энжи все еще оставалась уязвимым ребенком, и доктор боялся, что она слишком тяжело воспримет горестное известие.
Профессия вынуждала его по нескольку раз в неделю сообщать родственникам о смерти их ребенка, супруга или родителя. Доктору всегда было трудно и неприятно это делать. Но постепенно он смирился с этой стороной своей работы.
Да, будучи врачом, он находился рядом с умирающими каждый день. Но в этих случаях речь шла о смерти других людей, а не о его собственной…
Конечно, Элиот боялся того, что с ним будет. Он не верил в вечную жизнь или реинкарнацию. Доктор знал, что наступит не только конец его земной, человеческой жизни, но и конец жизни вообще. Его тело обратят в пепел, который Матт развеет в каком-нибудь симпатичном месте. И все. Точка. Конец игры.
Элиот хотел объяснить дочери одно: она не должна за него беспокоиться, он вполне способен вести себя достойно в трудной ситуации и спокойно принять неизбежное. Впрочем, если объективно оценить его жизнь, он уже успел испытать и наслаждения, и радости, и горести, и сюрпризы. Он бы, конечно, не отказался от лишних десяти лет, но…
— А ты как поживаешь? — вдруг спросила Энжи, отвлекая его от грустных мыслей.
Элиот посмотрел на нее нежно и любяще, а она в это время поправляла непокорную челку, которая спадала на ее чудные серо-голубые глаза.
Он неожиданно ощутил комок в горле.
Черт возьми, сейчас не время сдаваться!
— Я должен тебе кое-что сказать, дорогая…
Улыбка слетела с губ Энжи, как будто она почувствовала, что новость не из приятных.
— Что такое?
— У меня в легких опухоль.
— Чего? — переспросила она недоверчиво.
— У меня рак, Энжи.
Она помолчала несколько секунд, пытаясь осознать слова отца, а потом спросила сдавленным голосом:
— Ты, ты… поправишься?
— Нет, доченька, метастазы уже распространились по всему телу.
— Черт…
Шокированная тем, что она только что узнала, девушка обхватила голову руками, а затем посмотрела на Элиота. По щеке ее сбегала слеза. Но Энжи не могла, не хотела поверить в то, что уже ничего невозможно сделать.
— А ты обращался к специалистам? Есть же новые способы лечения рака. Может…
— Слишком поздно, — прервал он ее.
Она вытерла глаза рукавом свитера, но это не помогло: слезы текли сами собой, одна за другой.
— Давно ты об этом узнал?
— Два месяца назад.
— Но… почему ты мне ничего не сказал?
— Чтобы не причинять тебе боли, не волновать тебя…
Она взорвалась:
— Значит, уже в течение двух месяцев ты слушаешь, как я рассказываю по телефону о своих дурацких мелких неудачах, и не считаешь нужным сообщить мне, что у тебя рак!
— Ведь это первый год твоей больничной практики, Энжи… тяжелый период для любого студента…
— Я тебя ненавижу! — закричала она, вскакивая из-за стола.
Он попытался ее удержать, но она оттолкнула его и выбежала из ресторана.
Быстро расплатившись, Элиот выбежал из ресторана вдогонку за Энжи. Небо было затянуто черными тучами, гремел гром. Врач пожалел, что не захватил с собой ни зонтика, ни плаща: его льняная куртка тут же промокла от дождя. Вскоре он понял, что найти Энжи не так-то просто. Люди, прячась под зонтами, искали временные убежища, такси и автобусы были переполнены.
Элиот хотел отправиться на конечную станцию фуникулера, расположенную на пересечении Пауэл- и Маркет-стрит, но вскоре отказался от этой идеи: несмотря на дождь, там толпились многочисленные туристы. Он решил, что потеряет слишком много времени, стоя в очереди, и поднялся к площади Юнион-сквер в надежде попасть на промежуточную станцию. Два первых вагончика фуникулера были забиты до отказа. Зато в третий он все же смог запрыгнуть, когда фуникулер проходил самую покатую часть пути.
Элиот проехал до последней остановки Фишермэнз-Уорф в бывшем рыболовном порту Сан-Франциско, который сейчас кишел ресторанчиками и сувенирными лавками для туристов. Дрожа от холода, прошел крытый рынок, где продавали свежие морепродукты. Дождь усилился, когда он дошел до площади Гирардели-сквер.
Промокший до костей, Элиот шел бодрым шагом. Ветер свистел в ушах, дождь бил по лицу, но доктор упорно продвигался туда, где надеялся найти дочь. Он знал, где она любила укрываться в моменты отчаяния и горя. Боли в легких и внизу спины возобновились с новой силой, но доктор упорно продолжал путь.
Наконец Элиот вышел на пляж, где-то между Марина Грин и бывшей военной зоной Крисси-Филд. На него обрушивалась стена дождя. Море разбушевалось, огромные волны разбивались о пляж, так что брызги поднимались на несколько десятков метров. Элиот прищурился: Голден Гейт был почти не виден из-за тумана и низких туч. Пляж был совершенно пуст. Доктор прошел немного вперед, крича во все горло:
— Энжи! Энжи!
Лишь ветер был ему ответом. Глаза его наполнились слезами, и он почувствовал себя слабым, обессиленным и несчастным.
И вдруг Элиот почувствовал, что девушка рядом, хотя все еще не видел ее.
— Папа!
Энжи бежала к нему сквозь пелену дождя.
— Не умирай! — умоляла она. — Не умирай!
Он крепко прижал ее к себе, и они долго стояли так, обнявшись, — мокрые, несчастные, убитые горем и отчаянием.
Утешая дочь, Элиот поклялся себе: он сделает все возможное, чтобы хоть ненадолго отсрочить смерть, — все, что будет в его силах.
А потом, когда придет время, он уйдет, успокоенный и уверенный, что часть его останется жить — здесь, на Земле. И это — Энжи, его дочь.
9
Лучше иметь мало друзей и мало книг, но пусть они будут хорошие.
Народная мудрость
1976 год
Элиоту 30 лет
Закончилось ночное дежурство, и Элиот вышел из больницы в холод раннего утра. Погруженный в тяжелые мысли, он не сразу заметил, что на стоянке собралась толпа медсестер. Все смотрели на Матта, который среди машин скорой помощи и грузовиков пожарной охраны разыгрывал настоящее шоу. Элиот рассерженно посмотрел на друга, который, словно Траволта, в бархатном костюме кремового цвета и в рубашке с овальным вырезом, дергался под музыку диско, доносившуюся из машины. Было еще довольно темно, но свет фар освещал место импровизированного спектакля, устроенного французом.
— Ю шуд би дэнсин,[23] — пропел он фальцетом, подражая одному из солистов «Би-Джиз».
Ослепительная улыбка придавала лицу Матта мальчишечье выражение и располагала к себе. Элиот не мог не восхититься немного распущенной и наглой, но в то же время очаровательной манерой Матта привлекать к себе внимание.
— Чем ты тут занимаешься? — спросил он, подходя к другу.
— Ю шуд би дэнсин! — пропел молодой француз, беря Элиота за плечо.
Он попытался растормошить друга, но Элиот был не в настроении прикалываться.
— Ты что, напился? — спросил доктор, принюхиваясь. От Матта пахло спиртным.
— Дай мне одну минутку, я попрощаюсь с публикой, а потом все тебе объясню.
Элиот нахмурился и сел в машину.
— Спасибо за внимание, милые дамы! — восклицал Матт, раскланиваясь перед зрителями.
Очарованные молодым артистом, медсестры дружно поаплодировали, а затем разошлись.
Матт лихо запрыгнул в машину, опьяненный успехом.
— А теперь пристегивайся — и погнали, — обратился он к Элиоту.
— Что ты тут из себя разыгрываешь?
Не отвечая на вопрос, Матт включил заднюю передачу и развернул машину.
— Я заехал к тебе домой и собрал вещи, — пояснил он, указывая на чемодан, втиснутый между сиденьями. — Кстати, твоя бутылка виски уже пуста…
— Что это значит?
— Как это что? Самолет вылетает в девять утра!
— Боже, какой самолет?
Колеса пронзительно взвизгнули, и машина вылетела со стоянки. Через несколько минут мужчины выехали на трассу. Стрелка спидометра быстро перевалила за сто километров в час.
— Э-э-э… ты в курсе, что есть ограничения скорости? — поинтересовался Элиот, судорожно цепляясь за сиденье.
— Очень сожалею, что нарушаю правила, но мы немного опаздываем…
— Может, хотя бы объяснишь, куда мы торопимся?
— Я-то никуда, — спокойно ответил Матт. — А вот ты собираешься лететь к Илене во Флориду.
— Что?
— Ты миришься с ней. Вы женитесь и рожаете парочку малышей.
— Ты что, с ума сошел?
— Мне кажется, что на сегодняшний день именно с твоей головой не все в порядке. Ты что, забыл историю с гостем из будущего?
— Нет. Но это вовсе не больная фантазия! Это правда, понимаешь?
Матт решил не спорить на эту тему.
— Поговори с Иленой, сделай себя и ее счастливой, и ты увидишь, все опять будет хорошо.
— Но я не могу уехать так просто, ни с того ни с сего. На этой неделе у меня запланировано несколько операций…
— Ты врач, а не бог, — прервал его Матт. — Не волнуйся, тебе найдут замену.
Элиоту вдруг очень захотелось увидеть Илену. Он чувствовал, что это необходимо. Но в то же время молодой человек не мог позволить себе, чтобы его нежные чувства к женщине возобладали над профессиональным чувством долга. Тем более на работе наступили нелегкие времена: его начальник, доктор Амендоза, которого боялись все сотрудники, не слишком одобрял методы молодого доктора и иногда делал ему замечания.
— Послушай, Матт, спасибо за помощь, но я не думаю, что это хорошая идея. Я работаю в этой больнице всего несколько месяцев, и мне необходимо закрепиться. Знаешь, мой начальник точно не будет в восторге от того, что я уехал. Он потом припомнит этот промах и не включит меня в штат врачей.
Матт пожал плечами.
— Я поговорил с твоим Амендозой, и он согласился отпустить тебя до следующего понедельника.
— Ты шутишь? Ты что, правда поговорил с доктором Амендозой?!
— Конечно.
— Конечно «ты шутишь» или конечно «поговорил»?
Матт тряхнул головой.
— Твой страшный доктор тоже заметил, что ты не в себе последние дни. И кстати, прими к сведению: он считает тебя многообещающим врачом.
— Нет, ты шутишь…
— Это я узнал от медсестер. Амендоза всем в больнице говорит, что ты классный хирург!
— Всем, кроме меня, — вздохнул Элиот.
— Ну вот для того я и сижу здесь, чтобы помочь своему другу обрести почву под ногами.
На горизонте сквозь тучи пробивался розоватый свет, что предвещало хороший день. Матт порылся во внутреннем кармане пиджака и достал билет на самолет.
— Доверься мне, я знаю, что тебе сейчас необходимо.
Элиот почувствовал, что сдается, но все же выдвинул последний аргумент.
Читать бесплатно другие книги:
