Настоящая любовь Филиппе Берди Вишневская Данька

Половину пути преодолели быстро, но поток машин становился всё плотнее, замедляя их. Время уходило.

– Быстрее, пожалуйста, быстрее, прошу тебя! Я прошу тебя! – подгонял Филиппе.

Кристофер вскипел, кинул машину на ближайшем свободном месте. Подхватил собаку на руки и побежал в сторону клиники. Профессор едва поспевал за ним, удивляясь, как тучный мужчина может так быстро бежать. На самом деле, это его ноги стали ватными от страха.

Филиппе и Кристофер ввалились в клинику красные, запыхавшиеся. Медсестра нахмурилась, хотела напомнить им про то, что следует вытирать обувь.

– Собака умирает, отравление! Срочно промыть желудок! – выпалил Кристофер.

Девушка всплеснула руками, и побежала за врачом. Дальше всё происходило слишком быстро. Филиппе видел картинку со стороны, как в сломанный калейдоскоп. Собаку унесли. Кристофер тяжело дышал, без сил упал на диван.

– Она должна жить, они должны были жить. Почему опять? За что? – Филиппе остановился и потёр виски, голова раскалывалась.

– Берди, да о чём ты говоришь? – Кристофер немного отдышался, красные пятна на лице начали светлеть.

Филиппе повторял одно и то же снова и снова. Его, засасывало в зыбучие пески подсознания, из которых сложно выбраться. Люди неспроста теряют рассудок, когда боль души становится настолько сильной, что её невозможно стерпеть. Защитный механизм, всё отвергать, не подпускать ближе. Главное выжить любой ценой. Кристофер знал, что сосед недавно потерял жену, что идёт следствие. Но как расценивать его слова «я убил их всех»?

“Собаку тоже он отравил или случайность? – гадал Кристофер. – Он ещё что-то говорил про родителей и бабушку. Ладно, пусть с этим разбирается полиция. Я помог животному, а остальное меня не касается”.

Прошло несколько часов, прежде чем к ним вышла медсестра.

– Чьё это животное? – спросила она строго, но никто не отозвался. Кристофер ждал, что ответит Филиппе, но тот молчал. – Я повторяю, белая собака, Вест-хайленд-уайт-терьер, чья?!

– Наша, наша, – Кристофер почувствовал, что надвигается шторм.

– Вы понимаете, что наделали? – её измученное лицо, пугало нездоровым румянцем.

– Она жива? – спокойно спросил Кристофер, пока Филиппе тянул волосы в разные стороны, отчего был похож на клоуна.

– Она-то жива, но это недопустимо! Это издевательство! – её переполняла злоба.

– Простите, я оставил Тесси только на пару минут и тут, – Филиппе попытался объяснить, но его грубо перебили.

– На пару минут?! Да она голодала неделями и чуть не умерла от обезвоживания! А вы говорите, что оставили её на пару минут? – медсестра сверлила взглядом. Филиппе невольно поёжился.

– Простите, вы сделали ей промывание? Она наелась таблеток, – Кристофер попытался переключить внимание на себя.

– Промывание сделали, но желудок был почти пуст. С чего вы взяли, что дело в таблетках? Животное было настолько истощено, что упало в обморок! Мы поставили капельницу. Она пришла в себя, но всё равно очень слаба. Ещё чуть-чуть, и впала бы в кому или умерла, – девушка заводилась всё сильнее. Откинула чёлку со лба, взяв маленькую передышку, чтобы набрать воздуха, перешла на зловещий шёпот: – Что вы за люди-то такие? Зачем заводить животное, если не собираетесь за ним ухаживать? Неправильно срослась лапа, глисты, блохи, да ещё и обезвоживание. Может, мне стоит обратиться в специальные службы и не отдавать её вам?

– Как вы смеете! – разозлился Филиппе.

– Пожалуйста, успокойтесь, – вступился Кристофер. – Технически животное наше всего несколько дней.

– Я нашёл собаку в лесу после похорон жены! – вставил Филиппе.

– Кейт, мы благодарны вам за помощь, будем надеяться, что вы её вылечите, – примирительно сказал Кристофер. – Чтобы приехать к вам как можно скорее, я два раза нарушил скоростной режим, оставил машину в неположенном месте и наверняка получил штраф, пробежал почти милю с ней на руках. Думаю, что мы вполне себе неплохие хозяева и не виноваты в том, что животное перенесло столько бед до встречи с нами.

После такой тирады Эми даже не обиделась, что её назвали чужим именем. Представила, что им довелось пережить. Припомнила, почему лицо одного из мужчин, показалось ей знакомым. Раз в полгода Кристофер привозил своих псов на осмотр.

– Простите, я не должна была, простите, – ей стало неловко за свою несдержанность, и то, что она поспешила с выводами. Девушка переменилась в лице и убежала, не дождавшись ответа.

Вышел усталый врач.

– О, добрый день, Кристофер! – он сразу узнал постоянного клиента. – Плоховата собачонка, но жить будет. Долго же она скиталась. Мы вытащили занозы из лап, подстригли когти, пока малышка была без сознания. Эми уже успела накричать на вас? Кто бы сомневался. Простите её, глупышка всё принимает близко к сердцу.

– Запишите эту процедуру на мой счёт. Я ведь уже заработал приличную скидку, верно? – Кристофер почувствовал себя героем и не собирался упускать шанс покрасоваться.

– Верно, – согласился врач, – а пока можете идти. На всякий случай, вот наша визитка, можете позвонить и справиться о её состоянии.

– Не хочу уходить, – Филиппе был настроен решительно. – Не хочу оставлять её. Я останусь.

– Собака будет вместе с другими спокойными животными, которые отходят от наркоза и дежурным. Понимаете? – объяснил врач. – Беспокоиться сейчас не о чем, состояние стабильное.

– Я буду сидеть здесь и ждать, если можно, – профессор попросил мягко, но настойчиво. – Никого не потревожу, но мне нужно быть здесь.

– Филиппе, тебе стоит пойти домой, – Кристофер уже направился к выходу. – Они помогут ей. Пойдём, заберёшь, когда поправится.

– Все обращаются со мной как с душевнобольным! – взорвался Филиппе, даже голоса в голове поутихли. – Я не в порядке, но не болен, просто не хочу оставлять её одну.

Тут Кристофер вспомнил цвет пузырька от таблеток и осознал: «Снотворное, которое могло убить не только собаку, но и Филиппе. Зачем ему понадобились таблетки днём? Он держал ручку, а дверь была не заперта – тут явно что-то не так, – два и два сложились быстро, – и как же я сразу не догадался?»

– Ты прав, нам стоит остаться, – Кристофер уже решил, что ему следует сделать. – Мне нужно отлучиться ненадолго. Я вернусь и принесу что-нибудь поесть, хорошо?

– Ты заедешь домой? – догадался Филиппе. – Вот мои ключи, можешь закрыть дверь? Кажется, я забыл про неё впопыхах.

Пробок уже не было, и Кристофер добрался быстро. В квартире Филиппе он нашёл пузырёк на том же месте. Таблетки высыпались, но их почти не видно на кремовом ковре с густым ворсом. Тесси хватило сил только уронить пузырёк. Собака спасла ему жизнь, благо не ценой своей.

Кристофер никогда не был сентиментальным или слишком сердобольным, но всё делал по совести, так, как надо. Он попытался поставить себя на место соседа и понял, насколько Филиппе сейчас нужна компания. Крадучись зашёл к себе, зная, что жена спит – у неё разыгралась мигрень, и чтобы не получить нагоняй, нужно всё делать как можно тише.

– Где ты был? Я уснула, – сонно прошептала Мари.

– Милая, мне сейчас придётся снова уйти. Возможно, я не приду ночевать, – предупредил Кристофер. – Случилось маленькое ЧП, нужно помочь одному человеку, вопрос жизни и смерти.

Она пыталась понять, правду он говорит или нет. Смотрела так, словно глаза – её сканер. Кристофер не врал. Мелькнула мысль об измене, о другой женщине, но слишком уж он обеспокоен. Да и муж не бросил бы её одну с такой болью, если бы это было что-то пустяковое.

– Можешь сказать, где ты будешь сегодня ночью, чтобы я не волновалась? – попросила Мари.

– В ветклинике, с Филиппе Берди, – Кристофер переоделся.

– Берди? – переспросила Мари. – Нашим соседом? Разве у него есть животное?

– Люблю тебя, – он притянул жену поближе и нежно поцеловал её, как не делал уже очень давно. – Звони, если будешь волноваться или что-то понадобится. Я на связи и примчусь в любой момент.

На обратном пути ему пришлось сделать небольшой крюк за пиццей. Нужны были силы, чтобы провести целую ночь без сна. Ему предстояло узнать, как начиналась история любви, которая закончилась так трагично.

– То был январь, – начал Филиппе, – наступили долгожданные каникулы. Я отправился в университетскую библиотеку, где работал над своей первой книгой. Ну, или скорее, пытался. Уже пару недель бился над третьей главой. Никак не шло, решил, что муза окончательно меня покинула. Когда такое случалось, я брался перечитывать моих кумиров – Грина, Хокинга, Пенроуза. Чтобы поймать настрой и писать так же легко. Но тогда ничего не помогало, и чужие шедевры вызывали лишь зависть. Я понимал, насколько они хороши. Слова перетекают по каплям в маленькие ручейки, впадают в озёра-абзацы, а те уже в моря глав, становясь неизведанным океаном, в котором хочется не только помочить ноги, а нырнуть с головой. Я мечтал создать собственный океан, который будут ценить и восхищаться им. Хотел, чтобы в учебниках написали: «Дебютная книга Филиппе Берди, опубликованная в таком-то году нашей эры, одна из величайших научных работ. Она рассказывает о теории струн и описывает красоту нашей Вселенной, невероятные парадоксы бытия».

“О, Филиппе, они напишут”, – поддержала Лия.

– Признаюсь, совсем нескромно, – продолжил профессор и улыбнулся. – Я был молод, амбициозен и полон надежд, но в тот день казался себе бездарным писакой. В порыве ярости я стукнул кулаком по столу. Хорошо, что библиотекаря в тот момент не было в зале.

– Штраф за нарушение тишины? – пошутил Кристофер.

– Если бы! – ухмыльнулся Филиппе. – В наказание бесконечные нотации. Настолько нудные, что я готов был даже заплатить лишь бы она перестала.

– Так что же произошло дальше? – полюбопытствовал Кристофер.

– Я боязливо огляделся по сторонам и увидел красивую незнакомку. Она внимательно посмотрела, мне стало неловко за свою глупую выходку. Извинился, сказал, что это вышло случайно. Лия улыбнулась, а я улыбнулся в ответ, – он замолчал и закрыл глаза, возвращаясь в тот момент: – Спросила меня, не я ли случайно профессор Филиппе Берди. Говорила с акцентом, но ударение в моей фамилии поставила правильно. Сказала, что хочет стать моей студенткой. Лия была чудо как хороша, и я вовсе не хотел становиться её преподавателем. Несмотря на то, что совсем недавно моё сердце разбили, я уже был очарован ею и мечтал пригласить на свидание. Тут зазвонил телефон, прервав нашу беседу.

– Ваша бывшая? – уточнил Кристофер.

– Не торопитесь. Вы всё узнаете, – он хорошо помнил тот разговор.

* * *

– Филиппе, это какой-то кошмар! – пожаловалась Софи. – Эти идиоты всё перепутали, и теперь оранжерея клиентки напоминает садик куклы Барби! Она ненавидит розовый. Выглядит ужасно. Прошу тебя, приезжай. Рабочие пытаются убедить меня, что это фуксия. Я устала спорить, что всё равно не подходит. Они меня не слушаются, нужно заставить их перекрасить до завтра, – сестра была готова разреветься. – Меня могут уволить, пострадает репутация. Ты нужен мне! Я знаю, как ты умеешь убеждать. Прошу тебя.

– Хорошо, – недовольно выдохнул он. – Скоро буду, только свари мне кофе.

* * *

– Я положил трубку и заметил, что Лия смотрит на меня с интересом, – продолжил Филиппе. – Гадала, кто же звонил, и боялась, что сейчас я уйду, не решившись назначить ей встречу. Но я решился. Помог сестре и в назначенное время пришёл в «Шекспир». Она уже ждала меня, в том шикарном зелёном платье.

“Малахитовом”, – поправила Лия.

– Малахитовом, – исправился он. – Весь вечер мы обсуждали её работы, мои работы, не захотели расходиться, даже когда закрылся бар. Поднялись ко мне. Проговорили до самого утра. Уснули лишь, когда силы окончательно покинули нас. Она на диване, а я в кресле.

“Как маленькие дети, что ждут появления Санты и боятся его пропустить”, – Лия нашла удачное сравнение.

– Я проснулся около полудня, учуял запах кофе и еды. Лия готовила яичницу, будто была здесь хозяйкой уже много лет. Мне захотелось просыпаться так каждый день, чтобы она была рядом. Полюбив её всем сердцем, я понял, что никто кроме неё не в силах его разбить.

– Между вами ничего не было той ночью? – Кристофер немного покраснел.

“Мужчины”, – фыркнула Лия.

– Нет, – улыбнулся Филиппе. – Мы даже не целовались. Потому что не было здесь искры и любви с первого взгляда, сжигающей страсти. Она уже долгое время знала меня, мне казалось, что я знаю её всю жизнь. Всё было естественно, точно кто-то прописал сценарий. Некуда было спешить, мы, наконец, нашлись, – он замолчал и подумал: “Только тот, кто сочинял историю нашей любви, вычеркнул Лию из этой пьесы, будто она была лишним звеном”.

Утром Эми зашла в комнату ожидания и увидела, что они спят на диванчиках. Мужчины замёрзли и укрылись своими куртками. Мусор от пиццы аккуратно собран в пакет. Ей стало стыдно за вчерашнее, зря она вспылила. Ещё никто из хозяев больных животных, не оставался здесь ночевать. Девушка тихонько закрыла за собой дверь и отправилась в ближайшую пекарню, где купила сэндвичи и ароматный кофе для Филиппе и Кристофера, чтобы загладить свою вину.

Через три дня Тесси выписали. Оказалось, что есть небольшие осложнения из-за переохлаждения, но самое страшное позади. Софи постоянно звонила брату справиться, как он. Филиппе скрывал, что находится в клинике, врал ей, что всё хорошо. Сам ни с кем особо не общался, просто сидел и смотрел в окно. Со стороны казалось, что он наблюдает за прохожими. На самом же деле, профессор заглядывал вглубь себя. Смотрел воспоминания, как фильм. Прокручивал их снова и снова. Даже сейчас Лия словно была с ним – отпускала едкие комментарии по поводу персонала, ревниво сопела вслед каждой хорошенькой девушке. Он старался не реагировать, чтобы другие не заметили. С Кристофером после той ночи откровений они больше не общались, было неловко за свою слабость, за то, что сосед теперь знает так много.

Дома Филиппе обнаружил, что в холодильнике пусто: “Заказать еду? О, нет. Только не китайская лапша или пицца. Может, попросить Софи приготовить что-нибудь вкусненькое? Или сходить в кафе? – он стоял с открытой дверцей, и смотрел на упаковку молока. Никак не мог выбросить, ведь его покупала Лия. Обычное молоко, которое каждый раз попадалось ему на глаза и выводило из себя. – Нормально ли ненавидеть просроченные продукты? Не сметь прикоснуться?” – разозлился и нехотя побрёл к «Альфредо».

Погода была такой же ужасной, как и на похоронах, только ветер чуть тише. Всё равно казалось, что он всюду и проникает в душу, выстужая её, как опустевшую квартиру. Тесси осталась дома. Профессор боялся, что долгая прогулка может ей навредить.

"Давай возьмём сегодня что-нибудь посытнее, я проголодалась", – попросила Лия.

Филиппе открыл дверь, придержал, чтобы пропустить её вперёд. Звякнул колокольчик. Очнувшись от наваждения, он чертыхнулся и поспешил войти.

– Здравствуй, здравствуй, – грустной улыбкой встретил его крепкий, коренастый мужчина, с густыми усами, которые всегда закручивал, когда скучал. Кучерявые рыжие волосы забавно выглядывали из-под колпака. Многие шутили, что с такой внешностью Альфредо суждено было стать поваром или работать в цирке.

– Мне нужно… – начало было Филиппе. – А есть что-то обычное, домашнее? Столько, чтобы я не думал о еде пару дней или даже неделю, – оставил право выбора за поваром, а сам сел за их столик у окна. Разглядывал редких прохожих, которые кутались в тёплые одежды, забавно хмурились. До Лии он тоже не любил такую погоду. Но всё стало иначе, когда у них появилась своя традиция. Они заранее готовились к холодам – закупали еду, проверяли запасы свечей. Филиппе брал отгулы, и целую неделю можно просидеть дома, работая над общим проектом. Прерывались лишь на вкусный ужин из любимой пекарни и хороший фильм. Мир за окном переставал существовать.

– Ну вот, всё готово! Одноразовых контейнеров не оказалось, эти вернёшь, когда сможешь, – повар соврал про контейнеры, ему было важно увидеть профессора снова, узнать, что с ним всё хорошо. За несколько лет он сильно привязался к нему и его красавице жене, которая делилась с ним рецептами невероятно вкусных блюд. Когда узнал о её смерти, сам горевал, как о близком друге. Лия была мила с ним и смеялась звонче любого колокольчика.

– Обязательно верну, – Филиппе хотел ещё добавить «спасибо, что без жалости», но вовремя решил, что не стоит.

* * *

Добравшись до дома, профессор решился выйти в Интернет. Там его ждали сотни, тысячи непрочитанных сообщений. “Всеобщее любопытство настигает меня, – злился он. – Раньше писали на электронную почту – необязательно отвечать сразу, можно и вовсе соврать, что письма потерялись, попали в спам, или что ты ещё не был в Сети, а тут тебя сдают с потрохами”.

“Сколько же девиц тебе написывает. Наверняка, хотят утешить”, – едко высказалась Лия.

Филиппе удалял сообщения, стараясь не читать их. Все сожалели, все, кто хорошо или только мельком был с ним знаком. Он не понимал: “Почему этим людям так хочется прикоснуться к моему горю? Неужели мне от этого должно стать легче?”

Не заходил в Сеть со дня её смерти и вот наткнулся на сообщение от Лии: «Люблю тебя…» Открыл его, в панике нажал «удалить», а потом «выйти».

«Почему ты не прочитал? Почему же ты не прочитал? – спрашивала жена. – Неужели ты не хочешь знать?»

Выйти. Сбежать. Но тут же пожалел об этом. А если там было о ребёнке или о том, что случилось? Вдруг там был ответ?

Следующую неделю Филиппе просидел дома. Он бездумно перелистывал каналы, ходил в одном и том же, в водолазке и джинсах Питера, на ночь не раздевался, а заворачивался в халат. Нужно было бы уже переодеться, прибраться и принять душ, но где взять сил? Его пугала мысль о том, чтобы снова заглянуть в шкаф и увидеть вещи жены. В прошлый раз он достал свитер, который всё ещё пах её духами и пролежал с ним весь день. На улицу выходил ненадолго, только для того, чтобы выгулять Тесси. Часто вспоминал фильм, где девушка после смерти мужа долго не могла привыкнуть наливать одну чашку кофе по утрам. Для него же, напротив, было удивительным, находить на столе пустую и грязную “горечь-и-боль”, которую он утащил из участка, разбросанные упаковки из-под пиццы и фастфуда. В холодильнике всё ещё стояла та упаковка молока. Картонная коробка сильно вздулась. Он не понимал, почему не может её выбросить. Почему простые вещи теперь имеют над ним такую власть? Оброс некрасивой щетиной. Не смотрелся в зеркало. Ему было всё равно, что он дурно пахнет и стал походить на бездомного. Всё это расстраивало только Софи.

В один из вечеров в дверь настойчиво позвонили. Филиппе никак не отреагировал на звук. Казалось, что это его не касалось. Трель звонка раздалась вновь. Тесси негромко тявкнула. Он тихонько подкрался к двери, чтобы посмотреть, кто решил его потревожить, но громко скрипнула половица.

– Берди? – незнакомый мужской голос по ту сторону звучал властно. – Филиппе Берди, это вы? Откройте, полиция.

Он посмотрел в глазок и увидел двух полицейских. Покорно отворил и впустил их. Не стал просить показать документы или спрашивать, имеют ли они право приходить к нему без предупреждения. “Ковёр испачкают”. Но и эта мысль не вызвала сильных эмоций, хуже его квартира уже вряд ли будет выглядеть.

– Филиппе Берди, мы вынуждены задержать вас по обвинению в убийстве Лии Монтгомери. Вы имеете… использовано… в суде.

– У меня больная собака, нужно позвонить сестре, чтобы она её навещала, – голос профессора был спокойным, бесцветным. «Скрутят?»

– Звонок вы можете сделать из участка, – грубо ответил один из них. Чем только не оправдывались те, кого они арестовывали, как только не умоляли, не забирать их. Он уже настолько привык быть с ними жёстким, что даже толком не понял просьбы, не стал вникать.

– Хорошо, тогда я готов идти, – он опустился на колено, чтобы погладить Тесси на прощание. Злой полицейский схватился за пистолет, а собака заскулила. – Не волнуйся, Софи присмотрит за тобой, – шепнул Филиппе, не замечая, что на него направлено оружие, спросил, есть ли у них ордер на обыск его квартиры, и получил положительный ответ. Удивился: “Прошло много времени. Если ничего не нашли при первых двух обысках, почему решили, что найдут что-то сейчас? Надеялись, что я расслабился?” – Хорошо. Боюсь, что Тесси, моя собака, будет волноваться. Мой сосед Кристофер мог бы посидеть с ней, пока вы не закончите. Он живёт этажом выше.

– Не переживайте, мы не изверги и позаботимся о животном, – успокоил добрый полицейский.

В машине играла "Poets of the Fall – Sleep". Филиппе не знал, куда именно его везут, как долго он там пробудет – может, пару дней, а может, годы. Его мучили странные мысли: “Будут ли проверять на детекторе лжи? А если да, то какие вопросы зададут? Вскроют ли почту? Станут ли читать все эти ужасные письма, которые наверняка придут ещё. Я дам им пароль, если они всё это удалят. О, Тесси, главное, чтобы она окрепла. Может, стоит нанять платного адвоката? Софи будет волноваться”. Все эти мрачные мысли заставили Лию замолчать, а ведь она редко оставляла его.

Полицейские ехали молча. Давно они не встречали такой покладистости. Нет, конечно, не все убийцы были похожи на убийц, кроме самых отъявленных психов. Но им не верилось, что этот тихоня отравил беременную жену, да ещё в своём же баре. В воздухе витало такое горе, что страшно было лишний раз вдохнуть. Вдруг заразно? Им почему-то стало тяжело на душе. Поэтому они привезли его в участок, поскорее оформили бумаги и разъехались по домам. А засыпая, им привиделось, как Филиппе обнимает Тесси, шепчет о том, что всё будет хорошо. Но будет ли?

* * *

С профессором обращались вежливо, будто он снова держал в руках ту зелёную кружку «горечь-и-боль». Всё происходило как во сне: было сложно сосредоточиться, приходилось переспрашивать по нескольку раз. Ожидал, что за рассеянность придётся поплатиться, что вот-вот на него накричат или ударят, решив, что он издевается. Наконец, его отвели в камеру и оставили одного. Здесь было чисто, хоть и неуютно. Небольшая кровать со старым матрасом застелена тоненьким колючим одеялом. Одиночная камера, наглухо закрытая, с массивной дверью и маленьким окошком. Прошёлся по периметру.

“Как меня угораздило? – думал Филиппе. – Как хорошо, что бабушка и родители не дожили до этого момента. Почему я воображал себя лучше других? Относился к людям высокомерно, это казалось правильным, ведь я умнее. Да и как не смотреть сверху вниз, если я знал, как всё устроено и интересно рассказывал об этом. Как не зазнаться, когда студенты обожают, а лучшие учёные считают мои работы выдающимися. Чёрт возьми, я признан элитой научного мира. Да что там, мы с Лией были частью этого мира. Но нас больше нет. Её нет. Мне нравилось, рассказывая о себе в интервью, подчёркивать, что я из семьи риелторов, а, следовательно, о протекции и речи быть не может. Кем я мнил себя? Самоучкой, феноменом, талантом, гением? Фортуна не всегда была благосклонна, отбирала самых близких. Но я становился сильнее и думал, что уже ничего не страшно. Что я машина, сталь и кремень, вознесённый на вершину своими фанатами. Ошибочно полагая, что всё мирское не сможет меня сломить. Но ты смогла. Очищала меня как лук. Слой за слоем, смеясь и плача. И вот смотрите-ка, нашла мою душу, да ещё такую ранимую. То самое естество, без капли нарциссизма и надменности, умеющее любить в ответ. Ненавижу тебя за это. Если б ты не подобралась так близко, может, сейчас я бы не видел свет этой давно погасшей звезды, не мучился. Не слышал бы твой голос, этих ужасных “Приходи и спаси нас, пожалуйста, спаси нас”. Да, я виноват, но и ты виновата! Зачем ты сделала это? Зачем? Неужели не могла простить меня. Уйти, устроить скандал, истерику? Одним глотком убила нас троих. Филиппе Берди теперь другой человек, который не просчитал наперёд и больно упал. Кто я теперь? Кто я без тебя?"

И ответы, которые приходили на ум, пугали его. Он ударил кулаком стену со всей силы, осталась небольшая вмятина.

“Зачем ты так?” – спросила Лия.

Когда же Филиппе пустили к телефону, охранник намекнул, что если кто-то ещё раз попытается пробить стену, пострадает не только рука, но и рёбра. Пришлось извиниться и заверить, что такого больше не повторится.

– Софи? Алло, Софи? – голос его звучал глухо, словно пытался найти дорогу в темноте телефонных проводов.

– Это я, – поспешно отозвалась сестра. – Что-то случилось? Мне приехать?

– Да. Только не забудь свои ключи. Меня арестовали, поэтому тебе придётся остаться за старшую и приглядеть за Тесси. Пожалуйста, не оставляй собаку одну, её только недавно подлечили.

– Тебя арестовали?! Тесси болела? – заволновалась она.

– Ничего страшного, – он хотел успокоить сестру. – Но ей нельзя сейчас голодать. Звони в клинику, если что-то пойдёт не так. Забыл, как она называется. Кристофер знает. Ты знаешь Кристофера?

– Твоего соседа сверху? – уточнила Софи. – У которого тоже собаки?

– И ещё, я взял контейнеры у Альфредо. Их нужно вернуть, я обещал, или возместить стоимость. Понимаю, что у тебя есть свои дела, а тут я со своими глупостями, – вздохнул брат.

– Где ты? Можно ли тебя навестить? Тебе там что-нибудь нужно? – сыпала вопросами Софи. – Филиппе?

– Люблю тебя, сестрёнка, – попрощался он.

– И я тебя, – ответила она коротким гудкам. Потом медленно положила трубку и так же медленно села на диван. Питер молча сел рядом и обнял её.

* * *

Доехали быстро и теперь сидели в машине, смотрели на дом. Люди входили и выходили из бара. Софи нервно гладила руль, и, не хотела никуда идти.

“Лия умерла не там, – успокаивала она себя. – Но в квартире её вещи, и всё будет не так, как прежде. Не будет того уюта и тепла, не будет пахнуть её духами, а ещё страшнее, если всё-таки будет”.

– Пойдём, Софи. Мы же не можем просидеть здесь всю ночь. Нужно сделать это, – Питер положил руку ей на колено, жена вздрогнула, но не стала ничего отвечать, только вздохнула громко и заставила себя выйти из машины.

– Я заберу Тесси, – сказала Софи, пока они поднимались. – А ты навести Кристофера, он живёт этажом выше. Услышишь лай, когда будешь подходить к его двери.

– Что мне сказать? – спросил Питер.

– Скажи, что ты от Филиппе, и тебе нужно узнать название клиники, в которой лечили Тесси. Почему? Ну почему, почему он ничего не сказал мне? – злилась она.

– Не хотел тебя тревожить, – Питер знал, что это никак не оправдывает Филиппе.

– Он обещал… – Софи осеклась: “Да, извинился, что отдалился, но ведь не обещал стать ближе”.

– Ты в порядке? Зайти с тобой? – спросил Питер, когда они уже стояли у квартиры.

– Я сама. Не хочу, чтоб ты видел мои слёзы, – она начала нервничать, что никак не может найти ключи.

– Разве это нормально? Я твой муж, но ни разу не видел, как ты плачешь, – не дождавшись ответа, он поднялся наверх.

Руки предательски дрожали, пришлось повозиться с ключами. Наконец, она справилась и вошла в квартиру. “Тесси, Тесси!” – Софи, ожидала, что собака выбежит ей навстречу, как только откроется дверь. Тишина оглушила, и девушка запаниковала, начала лихорадочно заглядывать во все комнаты. Нашла Тесси на кухне, она лежала под барным стулом и вяло виляла хвостом в знак приветствия.

– Малышка, не грусти, всё будет хорошо, – Софи еле сдерживала слёзы. Укутала собаку в полотенце и поспешила уйти. Питер уже ждал её в машине. – Там такой бардак! – пожаловалась она. – Пустые бутылки, коробки из-под пиццы, в контейнерах остатки еды. Всё покрылось пылью, плесенью, холодильник и плита в разводах и пятнах. Это отвратительно. Как у тебя успехи, узнал что-нибудь?

– Сосед рассказал, как они попали в клинику, – Питер замолчал, не знал, стоит ли говорить дальше, но решил не утаивать, – когда Тесси упала в обморок, Филиппе подумал, что она съела его таблетки. Снотворное. Кристофер считает, что твой брат готовился покончить с собой.

– Он же сказал, что избавился от них, – жена стукнула по рулю, пронзительный гудок испугал прохожих, которые шли по переходу. Один из них зло погрозил ей кулаком. Тесси задрожала от страха, но не издала ни звука.

– Главное, что он жив, собака тоже, – муж попытался успокоить её. – Хочешь, я поведу?

– Питер, его же могут посадить. Филиппе забрали, как главного подозреваемого, – волновалась Софи. – Он и сам считает, что во всём виноват, но это не так, это не так!

– Я понимаю, что ты хочешь его защитить. Но то, что произошло, очень странно. Людей не убивают просто так, – аккуратно рассуждал Питер. – Лия была импульсивной. Допустим, она узнала об измене или даже невинном флирте? Ты же знаешь, что вокруг твоего брата всегда вьются девицы. Если она придумала себе слишком многое и таким уходом наказать его, отомстить. Тем более – Лия была беременна, гормоны. Если только…

– Если только она не взяла тот бокал по ошибке, а яд предназначался кому-то другому, например Филиппе? – предположила Софи. – Столько версий, одна хуже другой. Пообещай мне, что если тебя вызовут на суде, будешь придерживаться моей, хорошо? Я не могу потерять ещё и брата. Если присяжные решат, что он довёл её до самоубийства, могут приговорить его. Даже если на самом деле Лия сделала это сама. Понимаешь?

– Софи, я всё сделаю, как ты скажешь, – пообещал Питер. – Но я хочу, чтобы мы с тобой добрались до сути. Когда знаешь правду, врать становится гораздо легче.

Майки и Джордж сами вызвались вести дело Лии Монтгомери. Почему? Они стали детективами не для того, чтобы отлынивать. Списывать всё на самоубийство слишком скучно. Напарники любили загадки, и пораскинуть мозгами. Найти ответ – чистый кайф, законный как кофеин. А ещё любили бар, где всё произошло. Боялись, что нераскрытое дело плохо скажется на репутации заведения. Вдруг здесь любой посетитель может получить порцию яда? Жаль, что в тот день они не пропустили здесь по стаканчику. Дело пошло бы быстрее, если б друзья были свидетелями. В «Шекспире» их знали, как завсегдатаев, которые оставляют хорошие чаевые, и это должно было помочь разговорить сотрудников. Их начальство, в свою очередь, не очень-то интересовали результаты, лишь бы скорее закрыть. Семейная драма не вызвала сильного резонанса. Новость не попала даже в местную газету, потому что той же ночью одна шайка мафиози вырезала другую почти подчистую. Всех это так шокировало, что никто и не разглядел настоящей трагедии.

Вот наступил вечер пятницы. Детективы снова в любимом баре, но осматривали его будто впервые. Майки потягивал большой стакан пива, Джордж за рулём и ограничился кофе. Первый этаж был похож на классические американские бары с мягкими диванчиками для компаний. А второй в стиле лофт – красивые кирпичные стены и уютные столики для двоих. Всё казалось другим, и в обстановке появилось что-то отталкивающее. Сейчас, когда Филиппе был под следствием, «Шекспиром» временно заведовал управляющий Пабло, а Питер и Софи помогали ему. Им повезло, что убийство никак не отразилось на персонале, никто не сбежал. Это были студенты из небогатых семей, которые больше боялись голодной смерти, чем отравления.

– Как считаешь, с кого стоит начать? – Джордж ждал, пока кофе немного остынет.

– Ты лучше спроси, когда стоило начать, – Майки закатил глаза. – Прошло столько времени, а они только спохватились. Бармена уже опрашивали? Думаю, стоит сделать это снова. Узнаем, сколько официантов было и сколько должно было быть. Кстати, надо бы проверить и персонал на кухне, кто у них моет посуду. Ты выяснил у медиков, какой это был яд? – он отхлебнул свежего холодного пива и расплылся в довольной улыбке.

Джордж нахмурился. Стало понятно, что забыл. Даже не ясно: забыл ли спросить или название.

– Память как у рыбки! Как же ты распутываешь дела? – Майки заливисто рассмеялся. Он был молод, вечно румяные щёки с ямочками, светящиеся от счастья глаза.

– Не подавись кадыком, – фыркнул Джордж. Раньше он был таким же весельчаком, но с возрастом подрастерял свою жизнерадостность, её вытеснил цинизм. Редко брился и стал похож на молодого Клуни. Когда говорил, что работает в полиции, девушки начинали краснеть и хихикать, а набравшись смелости спрашивали: «А почему же не в “Скорой помощи”?»

– Не завидуй, Джордж, – Майки наслаждался хорошим вечером. – Зачем ты сегодня сел за руль? Расслабился бы вместе со мной.

– Здесь в алкогольных напитках бывают отравляющие вещества, – ответил он. – Это уж я запомнил.

– Умеешь же ты испортить настроение. Тебе не кажется, что это мутная история? – Майки внимательно посмотрел на кружку, подумал: “Может не пить? Не хотелось бы умереть, как жертва. Да нет, глупости, пиво шикарное”. – Отбросим версию самоубийства. Счастливая семейная пара отдыхает в баре, который недавно купили и отремонтировали. Занимаются любимым делом, успешны, и ждут ребёнка. Им бы жить-поживать, но в годовщину их свадьбы её отравили. За что?

– Неужели кому-то не понравились перемены? – Джордж огляделся по сторонам. – Новое меню, новые симпатичные официантки. А ещё, ты же помнишь, какая ужасная музыка здесь играла? Да и те плакаты давно устарели, а этих, – он кивнул на портрет учёного, – хоть и не знаю, но выглядят вполне себе симпатично.

– Насолили бывшему владельцу? – вставил Майки. – Но они же оставили управляющего? Не думаю, что это настолько прибыльное место, чтобы за него воевать. Хотя если учесть, как часто мы с тобой здесь бываем, всё может быть.

– Думаешь, они силой отобрали «Шекспир»? – Джордж уже представлял это. – Только с виду такие милые, а на самом деле Лия тоже из какого-нибудь клана? В ту ночь, помнишь – многим не поздоровилось, – он вспомнил резню и скривился.

– Одни стереотипы. Если в роду итальянцы, сразу мафиози. Ну что за глупости? Может, ссора с бывшим хозяином? – Майки стоял на своём и пытался рассмотреть эту версию. В то, что Филиппе и Лия преступники, ему верилось слабо.

– Но что, если этот бокал предназначался не ей? – Джордж подкинул новую идею. – Видишь вон ту официантку, Джесси. Она часто путает заказы.

– Тогда кому? Ему? – спросил Майки.

– Может и ему, а может кому-то другому, – ответил Джордж, – у Джесси память, вот уж точно, не больше трёх секунд. Кстати, нужно ещё проверить сотрудников университета. Берди, конечно задержали, но подозревать нужно каждого.

– Профессиональная зависть? – предположил Майки. – Я читал, что она появилась здесь несколько лет назад и быстро стала восходящей звездой. Не пошла преподавать, но вела какие-то лекции, публиковалась. Даже получила пару престижных наград. Да ещё такая красавица. Видел её фото в Сети? Думаю, что многие считали её протеже Филиппе. Наверняка кому-то это могло не понравиться.

– Может, это классика и замешаны любовники или любовницы? – Джордж нехотя давился своим кофе. – Мужа спрашивали об этом?

– Пока нет, но стоит, – Майки протянул бокал. – Ну, что? За новое дело?

Детективы чокнулись и почувствовали холод, пошли мурашки. Но никакой мистики, виновата была Джесси, которая включила кондиционер.

* * *

Пока Филиппе сходил с ума взаперти, Майки и Джорж выложились по полной. Опросили всех, кто был хоть как-то причастен. Расписали вечер убийства вплоть до мельчайших подробностей. Выпили много пива, но не продвинулись ни по одной из возможных версий. Но самое главное – не верили, что профессор убийца. Единственной уликой были его отпечатки на том бокале. Осмотр квартиры ничего не дал. Нашли лишь парочку таблеток в ковре, но эксперты доказали, что это не то, от чего умерла жертва. Грязные носки в барабане стиральной машины, его книга, которая странным образом оказалась в бельевом шкафу, и пара неоплаченных штрафов за неправильную парковку – всё это никак не помогало делу.

Друзья и родственники честно рассказывали, что Лия была эмоциональной. Она громко говорила, иногда по-итальянски. Ругались ли они? А кто их поймёт, после этих разговоров она весело тормошила его волосы и заливисто хохотала. Да, многие могли ей завидовать. Но Лия никому не переходила дорогу. Отказалась от полной ставки в университете, вела лишь факультативные занятия раз в неделю. Ей было некогда, они с Филиппе работали над своими проектами. Никто не знал над какими. Когда его спрашивали об этом, он всегда отвечал: «Машина Времени». Все смеялись, никто ему не поверил. Лия ни с кем не флиртовала. Ревнива ли она была? Да, однозначно.

Но неожиданно появился таинственный свидетель, который начал обвинять Филиппе. Он якобы видел, как профессор подсыпал что-то в бокал жены.

«Шекспир» работал в обычном режиме. Питер присматривал за управляющим Пабло. Софи присоединилась к ним, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Наняла ещё уборщиц, так что теперь всё блестело. На втором этаже появились композиции из живых цветов. Стало уютнее. Софи даже не знала, что настолько полюбит это место, сделает его своим. Питер помнил историю про четыре шота текилы и следил, чтобы жена не злоупотребляла алкоголем. Но ей некогда было размениваться на глупости, работа кипела.

* * *

Вечером в пятницу напарники снова вернулись в поисках ответов.

– Парочка безумных учёных, которые пытаются изобрести Машину Времени. Она умирает, а он не успел доделать работу и не может её спасти. Как тебе? Чем не сюжет для романа? – Майки всегда придумывал сумасшедшие версии, после пары глотков пива.

– Похоже, твоя девушка слишком часто читает тебе на ночь, – Джордж откровенно подтрунивал над ним.

– Неправда, я большой мальчик и умею сам, – напарник забавно надул губы.

– Как скажешь, – отмахнулся Джордж.

– Мне кажется, или бармен нас избегает? – Майки пристально посмотрел на Сэма, а тот чуть не выронил бокал.

– Мы слишком часто сюда заходим. На его месте я бы тоже чувствовал себя неуютно рядом с копами, – Джорджу казалось забавным, когда он говорил слово «коп».

– Если серьёзно, мне жаль Филиппе, не повезло ему. Столько всего на него свалилось. Даже если его оправдают и выпустят, преподавать вряд ли получится, – Майки представил, что и его могут лишить любимого дела, если он совершит ошибку. – Ты хоть представляешь, как сильно испорчена его репутация? Совет не пойдёт на такие жертвы и откажется от спонсоров ради одного, пусть даже выдающегося учёного. Не знаю, уволят его или попросят по собственному желанию.

– Но ещё не доказано, что он убийца, – Джорджу тоже было жаль профессора. – Всё, что мы с тобой смогли найти, указывает на обратное. Я не знаю, откуда появился этот странный парень. Он слишком сильно нервничает, путается в показаниях. Почему Филиппе всё ещё держат под стражей и не отпустили домой? Неужели нельзя было выпустить его под залог до суда?

– Странный, это ещё мягко говоря, – согласился Майки. – Думаешь, я знаю, почему держат Берди? Но на одном из допросов он буянил и чуть не подписал признание. Боюсь, что кто-то дожмёт его, и профессор сознается в том, чего не совершал. Давай, проверим его на детекторе лжи?

– Я тебя умоляю. Люди сейчас больше верят в НЛО, чем детектору, – усмехнулся Джордж. – Как будто мы с тобой сами не обманывали его. Мне тоже жаль его. Но как доказать его невиновность? Мы же не можем вколоть ему сыворотку правды. Или можем?

– Серьёзно? Ты что, держишь у себя такое? – Майки перешёл на шёпот и недоверчиво посмотрел на напарника.

– Тише, не привлекай внимания. Один хороший друг подарил парочку ампул. На случай, если буду подозревать жену в измене, – прошептал Джордж.

– У тебя же нет жены, – напомнил Майки.

– Я всё же надеюсь, что когда-нибудь она появится, – Джордж нахмурился, выглядело комично, и оба рассмеялись. – Ты бы проверил свою?

– Киру? – удивился Майки. – Нет, я лучше буду счастливым. Не хочу нечаянно узнать того, чего не должен, – они раздумывали – выпить ли ещё или уже расходиться по домам? Это был хороший вечер, который портили мысли о Филиппе. На душе становилось паршиво, будто они были виноваты в том, что не могут докопаться до истины. – Я вот всё пытаюсь понять, почему профессор не защищается? – он хотел предложить Филиппе взять другого адвоката. – Ведь если бы что-то похожее случилось с кем-то из нас, мы наняли бы лучших. Не признаёт вины, но на защиту взял этого мямлю.

– Хорошо хоть на той стороне не питбуль, а зануда Эрик, – Джордж фыркнул. – Никогда не любил его.

– Может поговорить с Эриком? Или не стоит? – Майки хотел помочь.

– И что мы ему скажем? Не выигрывай это дело, Берди не виноват? – Джордж понимал, что их помощь может аукнуться, – посмотрит на нас как на придурков, и ещё пожалуется начальству, что мы давим на него. Остаётся только надеяться на чудо.

За неделю до суда Софи пришла проведать Филиппе. Между ними было стекло, но разделяло их что-то гораздо большее. Соединяли лишь телефонные трубки, безжизненные аппараты, к ним прикасаются люди, которым порой просто не посчастливилось. Смотреть на брата было невыносимо. «Ужасная щетина, – подумала Софи. – Жаль, что Лия умерла, она бы заставила его побриться. Хотя если бы она была жива, ничего этого не случилось бы». Софи ненавидела Лию за её смерть и ничего не могла с собой поделать. Злиться на мёртвых неправильно, но это выше её сил. Филиппе похудел и осунулся, лишь голубые глаза стали ещё больше. У них было всего несколько минут. За его спиной стоял охранник, высокий, широкоплечий, изредка поглядывал то на Филиппе, то на Софи. Она чувствовала тяжесть его взгляда, но обиднее всего, что он смотрел зло, будто её брат действительно был преступником.

Филиппе и Софи одновременно взяли трубки, но не сказали банального «Алло» или «Привет».

– Если меня не оправдают, – начал он.

– Даже не говори так, не смей, – зло перебила Софи, – ненавижу тебя за это, почему я должна переживать? Почему ты не взял нормального адвоката? Что это за игры с судьбой? Есть свидетель, который говорит, что видел, как ты ей что-то подсыпал. Кто он? Ты его знаешь? Зачем он врёт? – она корила себя, что не заметила этого сразу. Сестра была слишком занята баром, его больной собакой, пока он творил тут глупости, а теперь поздно что-либо менять.

– Софи, я виноват. Если суд решит, что я должен, – Филиппе говорил спокойным ровным голосом, чтобы охранник поменьше на него оглядывался.

– Но ты не убивал её, – робко возразила сестра.

– Их, – машинально поправил он.

«Филиппе, послушай её, – попросила Лия, – она права».

Софи нахмурилась, опять забыла, что был ещё и ребёнок. Все или забывали, или не брали его в расчёт. Не рождён, никто его не видел, следовательно – и не было. Но для Филиппе был, только теперь навсегда в прошедшем времени.

– Я больше не могу обсуждать это, – Софи выглядела уставшей.

– Прости меня, но я должен, – профессор считал, что поступает правильно, – а уж если не виноват, тем более – зачем адвокат? В зале будут мои друзья, коллеги. Они все знали, что я любил её, знали, как сильно. Прошу, позаботься о её матери и сестре. Им сейчас тяжело.

– Но тебя будут судить присяжные! Чужие люди! Думаешь, они смогут поверить? – злилась она. – Почему ты наказываешь себя?

"Как же хочется рассказать тебе, сестрёнка, – думал Филиппе, – что постоянно слышу её голос, он становится громче и настойчивее. Боюсь зеркал и отражающих поверхностей. Боюсь, что сошёл с ума, но больше, что всё это на самом деле. Не сплю до последнего, пока не свалюсь без сил, потому что она ждёт меня во сне. Каждую ночь умирает, в своём прекрасном малахитовом платье, а потом спрашивает: «Филиппе, я сегодня красивая?» – снова шепчет это страшное: «Приди и спаси нас. Ты же любишь меня, Филиппе?» – я просыпаюсь в поту и подолгу смотрю в темноту".

Они ещё немного помолчали, а потом Филиппе быстро поднялся. Софи не успела сказать, что любит его.

“Как же хочется рассказать тебе, что карьера моя теперь под угрозой, – думала Софи. – Все, кто узнаёт, что ты за решёткой, по разным причинам отказываются от услуг. Другие, наоборот, боятся, а потому заказывают в разы больше. Но когда видят меня – ведут себя как идиоты, прячут глаза, мнутся, не спорят. Подсылают ко мне своих мужей, секретарей и садовников. Как же хочется крикнуть им: «Люди, вы что? Почему я теперь как прокажённая?» – но веду себя сдержанно, надеюсь на то, что скоро все забудут эту ужасную историю. Единственное, что удерживает на плаву – поддержка Питера. «Шекспир» процветает вопреки здравому смыслу. Посетителям совсем не страшно, а столик, за которым сидели вы с ней, «ваш столик», бронируют чаще всего. Неужели не дикость? Чокнутые ищут там привидений. Я сама слышала, как девушка тихонько шепнула своему парню, что она слышала чей-то голос. Тот шептал: «Приди и спаси меня»”.

Сестра очень многое хотела сказать, но время вышло. Обо всём этом она думала, пока шла домой. Там её ждали Карла и Хлоя. Они уже месяц жили у них. Софи боялась не угодить им. Что, если они откажутся от своих слов и будут настаивать на том, что Филиппе виновен? Что тогда? Как она сможет выдержать, если его упекут за решётку? Хлоя и Карла часто рассказывали про Лию, какой она была, и Софи сама всё меньше верила в то, что это может быть самоубийство. Но и поверить в то, что это сделал её брат, она не могла.

* * *

– Софи, – обратилась Карла накануне суда. – Мы на всякий случай собрали чемоданы, и покинем ваш дом, если завтра всё решится. Спасибо, что приютила нас.

– Вам точно нужно уезжать так скоро? – с одной стороны, она была рада, что они с Питером, наконец, останутся вдвоём, но с другой, у неё словно появилась настоящая семья. Люди, которых ты видишь каждый день, которые спрашивают про твои дела и ждут ответа, потому что на самом деле хотят знать.

– У Хорхе кончается отпуск, некому следить за детьми, – Карла говорила правду. – Я знаю, что ты очень волнуешься, и наверняка не решаешься нас спросить. Не знаю, как всё сложится, но мы на вашей стороне. Филиппе это лучшее, что случилось с моей дочерью.