Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле Пулман Филип

– Буду, как только вырасту, чтобы меня принимали всерьез.

– Я уже принимаю тебя всерьез.

Салли посмотрела на него. Они были одни в магазине, остальные разбрелись кто куда. Фредерик сидел на прилавке, девушка стояла в метре от него, что-то переставляя на полке, которую смастерил Тремблер для хранения стереографии. Слова Фредерика произвели на нее какое-то особое действие. Она потупилась и слегка покраснела.

– Как деловую женщину? – переспросила она, стараясь, чтобы голос ее не выдал.

– Во всех смыслах, Салли. То есть…

Дверь отворилась, и на пороге появился клиент. Фредерик спрыгнул с прилавка и принялся его обслуживать, а Салли ушла на кухню. Сердце колотилось как бешеное. Ее чувства к Фредерику были столь запутаны и сильны, что она никак не могла решиться ясно их назвать; она боялась даже подумать о том, что он собирался ей сказать. Возможно, через одну или две минуты она бы это узнала.

Но в этот момент раздался сильный стук в кухонную дверь и влетел Джим.

– Джим! – воскликнула она. – Что ты тут делаешь? Ты почему не на работе?

– Пришел за своей добычей, – ответил он. – Помнишь, держал пари с боссом? Я был прав. Старик Шелби откинул копыта!

– Что?

Подошел Фредерик и резко остановился.

– А ты что тут делаешь, образина несчастная? – воскликнул он.

– Новости прилетел сказать. Для начала ты должен мне полкроны. Старый Шелби помер. Его выудили из реки в субботу, сегодня у нас была полиция, и контору закрыли. Расследование. Так что гони мне мои деньги.

Фредерик бросил ему монетку и бухнулся на стул.

– Что им известно обо всем этом? – спросил он.

– Что он ушел в пятницу осмотреть шхуну где-то в Боукрикской бухте. Он взял плоскодонку в Брансвике и не вернулся. И лодочник тоже. Тот громила, которого ему прислала миссис Холланд, был с ним до самого пирса, но в лодку он не садился: по словам свидетеля, он все это время прождал на берегу. Что скажете?

– Чтоб мне провалиться! – кратко резюмировал Фредерик. Потом добавил: – И ты думаешь, это был тот человек из «Варвик-отеля»?

– А кто ж еще! Само собой понятно.

– Ты сказал это полиции?

– Зачем? – пренебрежительно поморщился Джим. – Пусть побегают.

– Джим, это убийство.

– Шелби был скотина, – ответил мальчик – Он послал ее отца на смерть, ты забыл? Он не заслужил ничего хорошего. Это не убийство – это нормальная расплата.

Они оба взглянули на Салли. Девушка чувствовала, что, скажи она: «Да, мы идем в полицию», эти двое согласятся. Но что-то ей говорило, что, если они так сделают, она никогда не узнает всей правды.

– Нет, – сказала она. – Не сейчас.

– Это очень опасно, – заметил Фредерик.

– Для меня, не для тебя.

– Потому и беспокоюсь, – яростно бросил он.

– Ты не понимаешь. И я не могу объяснить. Пожалуйста, Фредерик, дай мне самой решать, как со всем этим быть!

Он пожал плечами.

– А ты что думаешь, Джим?

– Она спятила. Лучше с ней не связываться, вдруг заразная.

– Отлично. Но Салли, ты обещаешь всегда давать мне знать, где ты и что собираешься делать? Если ты решила лезть на рожон и в самое пекло, я хочу об этом знать.

– Хорошо. Я обещаю.

– И на том спасибо. Джим, что ты собираешься делать сегодня?

– Еще не решил. Бездельничать и всем надоедать.

– А хочешь посмотреть, как устанавливать камеру и делать фотографии?

– Еще бы!

– Тогда пошли…

Они ушли в студию и предоставили Салли самой себе. Она повертела в руках газету, думая заглянуть в финансовые новости. Но тут глаза наткнулись на заголовок, она начала читать и спустя секунду вскочила, смертельно побледнев и дрожа.

Необыкновенные события произошли в эту субботу в Оксфорде, завершившись убийством брата одного из членов местного духовенства.

Убитый, мистер Мэтью Бедвелл, жил со своим братом-близнецом, преподобным Николасом Бедвеллом, вторым викарием церкви Святого Иоанна в Саммертауне.

События начали развиваться с момента жестокого и ничем не спровоцированного нападения на преподобного Бедвелла во время посещения им пожилого прихожанина. При входе в переулок, ведущий к флигелю инвалида, священник был подвергнут нападению хорошо сложенного мужчины, вооруженного кинжалом.

Несмотря на раны, полученные им в лицо и руки, преподобный Бедвелл сумел отбиться от противника, который поспешил скрыться. Мистер Бедвелл направился к доктору, но между тем в дом священника пришло послание с просьбой к брату встретить преподобного Николаса у реки, недалеко от Порт-Мидоу.

Выманенный таким образом, мистер Мэтью Бедвелл покинул дом в три часа, и более никто не видел его живым. Вскоре после семи часов вечера перевозчик обнаружил его тело в реке. Горло мистера Мэтью было перерезано.

Жертвой этого гнусного преступления стал моряк, недавно вернувшийся из плавания к Ист-Индии. Он и его брат были близнецами, похожими как две капли воды, и это объясняет нападение на преподобного Бедвелла; но причины остаются неясными.

Салли отшвырнула газету и бросилась искать Фредерика.

Они тут же написали Николасу Бедвеллу, и остаток дня был полон молчания и работы. Никто не мог ничего сказать, даже Джим. Роза ушла в театр раньше обычного.

Джим оказался таким хорошим помощником, что они попросили его остаться поужинать с ними. Вместе с Тремблером и Аделаидой он отправился в заведение на углу, именуемое «Герцог Камберлендский», чтобы купить пива для совместной трапезы. Салли стряпала; это было кеджери – одно из двух блюд, которые она умела хорошо готовить.

Фредерик вышел из лаборатории, Салли накрывала стол, как вдруг кухонная дверь распахнулась и влетел Джим.

– Миссис Холланд! – едва выговорил он, силясь отдышаться. – У нее Аделаида… Она пряталась за углом… она сцапала ее и сиганула в кеб… мы не могли ее остановить!

– Где Тремблер? – спросил Фредерик, роняя ножи и вилки. Поглядев на них, он отшвырнул прочь и те, что еще были в его руках, и потянулся за пальто.

– Этот великан сбил его с ног, – сказал Джим. – Было темно, мы только-только завернули за угол, а там еще тень – ничего не было видно! Она вдруг как выскочит из переулка, как схватит ее, а Тремблер уронил пиво и держит ее другой рукой, а тут этот парень хвать его в охапку и шварк об землю – он там все еще и лежит, – и я видел, как они затолкнули ее в кеб, и он испарился – как сквозь землю провалился…

– Салли, сиди здесь, – на бегу крикнул Фредерик. – Никуда не выходи, не отвечай на стук, никого не впускай.

– А как же… – Но было поздно, он умчался, и Джим вместе с ним. – А как же Тремблер? – спросила она, обращаясь к пустой комнате. Салли посмотрела на горячий кеджери, так и просящийся в рот, и слезы отчаяния навернулись на ее глаза.

«Почему это я должна сидеть здесь? – сердито думала она. – Разве меня это не касается?»

Она плюхнулась в кресло и закусила губу. Каков должен был быть ее следующий шаг, она еще не знала; но тут со скрипом повернулась ручка двери, она испуганно оглянулась и увидела Тремблера, едва стоящего на ногах, смертельно бледного и залитого кровью, сочащейся из пореза на щеке. Салли подскочила и помогла ему сесть.

– Что же произошло? – спросила она. – Примчался Джим и сказал, что миссис Холланд…

– Они ее забрали, сволочи, – прошептал он. Сейчас он полностью оправдывал свое имя, дрожа как осиновый лист. – Они схватили ее, такую маленькую, и засунули в этот чертов кеб, а я не мог остановить его – этот подлец сбил меня с ног… Я пытался, мисс, Бог свидетель, пытался – но он такой огромный…

– Фред и Джим побежали за ними, – рассказала она, выжимая мокрое полотенце и прикладывая к его лицу. – Они найдут ее, не волнуйтесь. Фред не допустит, чтобы с ней что-нибудь произошло. Она вернется живая-здоровая, наверное, даже через час…

– Я молю Бога, мисс, чтобы вы оказались правы. Это моя вина. Я не должен был разрешать ей выходить. Она такая милая малышка…

– Хватит, не надо себя винить. Вовсе это не ваша вина. И ничья. Смотрите – ужин готов, и некому его съесть, кроме нас. Вы поедите?

– Не знаю, смогу ли. Я что-то не больно голоден.

Салли могла сказать про себя то же самое, но все же она решительно наполнила две тарелки. В молчании они прожевали свои порции. Затем Тремблер отодвинул свою тарелку и сказал:

– Очень вкусно. Спасибо.

Весь ужин занял не более трех минут.

– Как ваша щека? – спросила Салли. Его глаза закрылись.

– Проклятый я слабак, – прошептал он, когда она осторожно промокнула рану влажной фланелью. – Все делаю неправильно.

– Не говорите глупостей, – сказала Салли. – Этот дом развалился бы без вас на кусочки, вы это знаете. Так что хватит прибедняться.

Она отложила тряпочку, и тут ей пришла в голову одна мысль. Салли села, ее вдруг начало трясти.

– Что такое? – спросил он.

– Тремблер, вы сделаете кое-что для меня?

– Что?

– Я… – Она не знала, как это объяснить. – Тремблер, вы знаете, что случилась, когда я ходила в опиумный притон с Фредом?

– Да. Вы рассказывали. А что? Неужто хотите сходить туда еще раз?

– Нет. Мне и не надо. У меня есть немного опиума здесь… Когда мистер Бедвелл попросил меня достать его, я… я оставила немного себе. Я знала, что когда-нибудь мне придется снова через это пройти. Я готовила себя. Я не узнаю, чего хочет миссис Холланд, пока я это не сделаю. Я должна снова вызвать свой кошмар, понимаете. Я все откладывала и откладывала, я надеялась, что эта ужасная женщина больше не появится, но вот она появилась. И я не могу отвязаться от этих мыслей… Я хочу сделать это сейчас. Вы побудете со мной?

– Так что же – вы собираетесь курить эту дрянь здесь?

– Это единственный способ узнать правду. Пожалуйста, Тремблер. Вы побудете здесь и присмотрите за мной?

Он с трудом сглотнул.

– Конечно, побуду, мисс. А вдруг вам станет плохо? Что тогда делать?

– Не знаю. Я вам доверяю, Тремблер. Просто… Держите меня, может быть.

– Хорошо, мисс. Я все сделаю.

Она подпрыгнула, поцеловала его и бросилась к буфету. Опиум был завернут в бумагу и засунут за пивную кружку на самой верхней полке. Кусочек был величиной с кончик ее пальца, но Салли и понятия не имела, много это или мало, и как курить, особенно если нет трубки…

Она села за стол и локтем отодвинула тарелки. Тремблер притянул кресло и устроился напротив нее, пододвинув лампу поближе. Огонь горел ровным пламенем, на кухне было тепло; для большей уверенности она прикрыла дверь. И развернула бумажку.

– В последний раз, – сказала она, – я просто вдохнула дым из чьей-то трубки. Может статься, мне и не надо специально раскуривать… Если я просто поднесу это к огню и вдохну дым, как тогда… Или надо делать наверняка?.. Этот кусочек – все, что у меня есть. Как вы думаете?

Он покачал головой.

– Я в этом совсем не разбираюсь, мисс. Когда я был маленький, мне давали настойку опия от зубной боли. И это все, что я о нем. знаю. Его курят как табак, да?

– По-моему, нет. Люди, которых я видела у госпожи Чанг, лежали на кроватях, и слуга держал для них трубку. И зажигал опиум. Может быть, они просто не могли удержать ее сами. Если я положу его на тарелку…

Салли пододвинула к себе эмалевую тарелку и взяла спички с очага.

– Я просто поднесу к нему спичку, – сказала она. – И если я засну или случится что-нибудь подобное, спичка упадет на тарелку и не о чем будет беспокоиться.

Она взяла чистую вилку, насадила на нее клейкий маленький комок и подняла над тарелкой.

– Итак, приступаем.

Девушка чиркнула спичкой и поднесла ее к кусочку опиума. Руки нисколько не дрожат, заметила она. Пламя обвилось вокруг опиума, на мгновение загородив его, поверхность его почернела, он задымился и начал пузыриться. Она пододвинулась ближе и глубоко вдохнула. Сразу закружилась голова. Она заморгала и потрясла головой, ей стало дурно. Спичка погасла.

Салли положила ее на тарелку и достала другую.

– Все в порядке, мисс? – спросил на всякий случай Тремблер.

– Вы можете зажечь спичку и подержать ее под опиумом?

– Запросто. Вы уверены, что хотите продолжить?

– Да. Я должна. Держите горящие спички – чтобы он дымился.

Тремблер зажег спичку и поднял ее к опиуму. Салли подалась вперед, опершись руками на стол, и сделала глубокий вдох. Дым был сладким на вкус, но одновременно горьковатым; и тут начался кошмар.

В те дни Уоппинг больше напоминал остров. С одной стороны его омывала река, с другой тянулись доки. Поэтому чтобы попасть в Уоппинг, необходимо было пересечь один из мостов – то были не мощные каменные сооружения вроде Лондонского моста, а сравнительно легкие конструкции из железа и дерева. Эти мосты были подъемные, приводимые в действие либо механическими лебедками, либо гидравлическим мотором: в положенное время они поднимались, давая дорогу кораблям. Таких мостов было семь, значит, было семь входов и семь выходов. Нетрудно было отрядить по человеку на каждый из них. У миссис Холланд не было недостатка в должниках, еще больше было тех, кто из страха не посмел бы не выполнить ее приказа.

Кеб Фредерика и Джима с грохотом промчался по разводному мосту над каналом, который вел в один из самых больших лондонских доков. Но ни Джим, ни Фредерик не заметили справа возле лебедки две мужские фигуры.

– Дальше куда прикажете? – обернулся кебмен.

– Здесь останови, – крикнул Фредерик. – Дальше мы сами.

Они расплатились, и кеб, развернувшись, укатил обратно. Фредерик пожалел, что у него в кармане не нашлось ни шиллинга сверх уговоренной платы – было бы неплохо попросить кебмена подождать их возвращения, но выбирать не приходилось.

– Что мы будем делать? – спросил Джим. – Я знаю, где ее дом, я следил.

– Пока еще не понятно. Надо пойти посмотреть, что происходит…

И они поспешно зашагали по Уоппинг-Хай-стрит вдоль стен огромных темных складов с торчащими из них балками для подъема грузов, наводившими на мысль о дыбах и тому подобных пыточных инструментах. Через минуту-другую они уже были на углу Гиблой Пристани. Здесь Фредерик остановился.

– Погоди-ка, – сказал он.

Он заглянул за угол и мгновение спустя рванул руку Джима.

– Смотри, – прошептал он. – Как раз вовремя – они только что приехали: она выходит из кеба, и с ней Аделаида…

– Что будем делать? – повторил Джим свой вопрос.

– Пошли! Просто хватаем ее и деру!

Фредерик прыгнул вперед, и Джим вослед. От дома миссис Холланд их отделяло не более двадцати метров, и они во мгновение ока оказались там. Миссис Холланд все еще возилась с ключами.

– Аделаида! – крикнул Фредерик, и старуха обернулась. – Беги! С Джимом!

Джим тем временем вынырнул из-за его спины, схватил девочку за руку и потащил за собой, но она уперлась, будто окаменев.

– Ну давай же! – прикрикнул на нее Джим и дернул сильнее.

С трудом она сдвинулась с места. Они добежали до угла и скрылись – и тут только Фредерик понял, почему миссис Холланд не сделала ни малейшей попытки задержать их и почему она улыбалась: позади него с крепкой дубиной в руке стоял исполинских размеров человек – Джонатан Берри. Фредерик оглянулся по сторонам – бежать было некуда, он оказался в ловушке.

Угол, за который свернул Джим, едва ли был самым подходящим для побега, он вел прямо в тупик. Аделаида, конечно, знала это, но, ошеломленная неожиданностью и страхом, она позволила тащить себя куда угодно.

Переулок назывался Церковный Тупик. Он был с изгибом – потому-то Джим и не видел, что выхода из него нет, к тому же темнота вокруг стояла кромешная. Он споткнулся о кучу отбросов и почти сразу же налетел на стену, ощупал руками прочную кирпичную кладку и выругался.

– Где мы? – спросил он. – Что там за оградой?

– Церковь, – прошептала Аделаида. – Где миссис Холланд? Она гонится за нами?

– Не бойся, мистер Фред ее задержит. Надо перебраться через эту проклятую стену…

Он пошарил руками. Стена была не очень высока – около двух метров, не больше, но сверху она завершалась железным частоколом: острые зубцы блестели в тусклом свете церковных окон. Слышалось пение, и Джиму сразу пришло в голову, что Церковь во время службы – лучшее место, чтобы укрыться.

Но сперва надо было перелезть через ограду. Неподалеку валялся бочонок, Джим подкатил его под стену и поставил на попа, затем встряхнул Аделаиду, которая сидела на земле и что-то растерянно шептала.

– Вставай, глупышка, – сказал он. – Пошевеливайся. Надо перебраться через стену…

– Нет, нет, я не смогу, – ответила она.

– Да вставай же, бога ради! Вставай!

Он схватил ее под мышки и рывком поставил на бочонок. Аделаида дрожала, как испуганный кролик, и Джим заговорил мягче:

– Если мы перелезем, то выберемся отсюда и вернемся на Бёртон-стрит. Увидим Тремблера. Но ты должна немножко постараться, ладно?

Он подтянулся на руках и вскарабкался наверх. Стена была достаточно широка; Джим удобно уместился на ней, потом обернулся и протянул руку Аделаиде.

– Подоткни юбку, не то зацепится, – велел он. И мигом втащил ее легкое как перышко тельце наверх.

Секунду спустя они уже стояли по ту сторону стены, среди темных покосившихся надгробий, поломанных оградок и буйно разросшейся травы. Прямо перед ними высилось здание церкви. Был слышен орган, свет из окон манил их, обещая тепло и участие, и Джим был весьма расположен принять это немое приглашение. Пробравшись между могил, они вышли к главному входу церкви, над которым качался газовый фонарь, внезапно показавший им, до чего они перемазались.

– Одерни юбку-то, – тихонько сказал Джим. – Обхохочешься ведь…

Она вновь повиновалась. Он оглянулся: вокруг не было ни души.

– Нам лучше не возвращаться к тому мосту, – продолжал Джим. – Слишком близко от ее дома. Можно ли выбраться отсюда другим путем?

– Около Табачного дока есть еще один мост, – шепотом ответила Аделаида. – Надо пройти Старомощеной улицей до самого конца.

– Тогда пойдем. Ты будешь вести. Держись в тени.

Девочка повела его вокруг церкви, затем свернула направо и пошла мимо каких-то заброшенных цехов. Улицы здесь были поуже, чем на Хай-стрит, и застроены не верфями и складами, а стоящими в ряд унылыми домами. Было малолюдно; они прошли пивную, но даже оттуда не доносилось никаких звуков, хотя окна светились.

Они быстро двигались вперед, и постепенно Джим все больше уверялся в благополучном исходе этой ночи. Правда, до Бёртон-стрит им придется добираться пешком, но это уже неважно, полуторачасовая прогулка никому не повредит. Пока все складывается не так уж плохо.

Они приостановились на углу Старомощеной улицы – она была куда шире и светлей, чем переулок, с которого они только что свернули. Начинало моросить. Джим прищурился, глядя из-под руки, и разглядел корпуса двух или трех высоких складов в самом конце улицы, а за ними мост.

– Он? – спросил мальчик.

– Да, мы у Табачного дока.

С большими предосторожностями они вышли из-за угла и направились к мосту. Мимо них, тяжело покачиваясь, проехала телега, крытая брезентом, но, прежде чем Джим окликнул возничего, она укатила вперед. Некоторые прохожие с удивлением оглядывали странную парочку: испуганную девочку в слишком большом для нее плаще и мальчишку без пальто и даже без шляпы в такую холодную, промозглую ночь. Но большинство шли своей дорогой, угрюмо спрятав лица от ветра.

Дети уже ступили на мост, как вдруг их остановили.

Справа у дороги стояла лачуга ночного сторожа, перед которой горела жаровня. Огонь шипел и плевался, когда случайные капли дождя залетали из-под небрежно растянутого над ним полотнища. Человек – даже два человека сидели в лачуге, и краем глаза Джим увидел, как они поднялись, когда он и Аделаида проходили мимо. Едва он успел подумать: «Зачем это они, интересно?», как послышался возглас:

– Гляди, это она! Та самая!

Джим почувствовал, как Аделаида рядом с ним сжалась, парализованная страхом. Он схватил ее за руку, и, прежде чем сторожа выбежали из своей лачуги, дети повернулись и бросились бежать обратно. Им не попадалось никаких переулков или поворотов: склады шли сплошной непроницаемой стеной по обе стороны улицы.

– Ради бога, только беги! Беги, Аделаида! – крикнул мальчик.

Он заметил проход слева и ринулся туда, изо всех сил таща ее за собой; потом резко свернул налево за угол и почти сразу же направо, запутав и сбив погоню со следа.

– Куда теперь? – Они на минуту остановились, чтобы перевести дух. – Скорее, Аделаида, я снова их слышу!

– К верфи Шедвелла, – срывающимся шепотом проговорила она. – Боже мой, Джим, они хотят меня убить… я сейчас умру, Джим…

– Замолчи и не болтай попусту. Никто не собирается тебя убивать. Старуха так только говорит, чтобы напугать тебя, проклятая старая жаба, Ей нужна Салли, а не ты. Говори лучше, как нам выбраться к Шедвеллу?

Они находились на улице, называемой Пирл-стрит, – едва ли она была шире, чем какой-нибудь переулок. Аделаида нерешительно оглянулась.

– Вот они! – послышался крик сзади, и грохот башмаков эхом отразился от каменных стен.

Они снова побежали. Еще один поворот и еще один… Аделаида выбилась из сил, Джим еле дышал; но грохочущие башмаки все никак не отставали.

В отчаянии Джим метнулся в какой-то проход между домами, такой узкий, что в него едва можно было протиснуться; Аделаиду он толкнул вперед, но споткнулся, и они оба упали на землю.

В проходе перед ними что-то шевельнулось – словно крыса прошуршала по камням. Аделаида вздрогнула и уткнулась в шею Джиму.

– Здорово, дружок, – раздался голос из темноты. Джим посмотрел вверх. Вспыхнула спичка, и Джим почувствовал, как его лицо невольно расплывается в улыбке.

– Слава богу! – воскликнул он. – Аделаида, не дрейфь! Это мой кореш Пэдди!

Аделаида не могла вымолвить ни словечка в ответ – она едва дышала от усталости и страха. Подняв глаза, она увидела перед собой лицо чумазого рыжеватого мальчишки примерно одних с Джимом лет, одетого в какое-то рванье. В изнеможении она снова опустила голову на влажный камень.

– Это та девчонка, что нужна миссис Холланд? – спросил мальчишка.

– Ах, слышал уже, да? – ответил Джим. – Нам надо выбраться из Уоппинга. Но у нее на каждом мосту по молодчику, а то и по два.

– Вы попали к кому надо, – хмыкнул Пэдди. – Я тут каждую лазейку знаю. Каждую дырку, какая ни на есть.

Пэдди был главарем банды беспризорных мальчишек. Они познакомились с Джимом, когда он и его ребята по недомыслию обстреляли того камнями, но полученный в ответ заряд отборной ругани настолько превосходил их словарный запас и воображение, что Джим мгновенно завоевал прочный и непоколебимый авторитет всей шайки.

– Да как ты тут вообще очутился? – прошептал Джим. – Я думал, вы всегда держитесь на берегу.

– Дела, друг. Присмотрел тут угольную баржу в Старой Бухте. Так что, считай, вам повезло. Плавать умеете?

– Нет. А ты, Аделаида?

Девочка покачала головой. Она все так же лежала на земле, лицом к стене. Проход, куда они залезли, был прикрыт аркой от дождя, барабанившего по мостовой, но все же они не убереглись от холодного ручейка, подтекшего под одежду Аделаиды. Босоногий Пэдди не обращал на лужи никакого внимания.

– Начинается прилив, – сказал он. – Надо поторапливаться.

– Пошли. – Джим помог Аделаиде подняться. Они двинулись за Пэдди дальше в темноту, на ощупь находя дорогу.

– Где мы? – прошептал Джим.

– Завод животных углей, – донесся ответ спереди. – Здесь дверь.

Они остановились. Джим услышал, как ключ повернулся в замке и дверь отворилась с противным скрипом.

Комната, в которую они попали, была похожа на длинную пещеру, и слабый огонек от свечного огарка освещал ее дальний угол. Дюжина или больше детей, одетых в тряпье, спали вповалку в куче мешковины. Девочка с диковатыми глазами, чуть постарше Пэдди, старалась рассмотреть вошедших, держа в руке свечу. Отвратительная густая вонь стояла в воздухе, не давая свободно вздохнуть.

– Добрый вечер, Алиса, – приветливо сказал Пэдди. – К нам гости.

Она молча вперилась в них глазами. Аделаида льнула к Джиму, а он спокойно смотрел на хозяйку этого места.

– Нам надо вытащить их из Уоппинга, – сказал Пэдди. – Ты не знаешь, Дермот сейчас на барже?

Алиса покачала головой.

– Пошли Чарли, чтоб он передал ему. Ты знаешь что.

Она кивнула маленькому мальчику, исчезнувшему во мгновение ока.

– Вы здесь живете? – спросил Джим.

– Ага. Нам разрешают тут жить за то, что мы боремся с крысами, а еще продаем их Фоксу и Гузу для крысиной охоты.

Джим огляделся и увидел кучу костей в углу, среди которых что-то копошилось. Это что-то вдруг выпрямилось и оказалось мальчонкой лет пяти или шести, почти голым, который пошлепал к Алисе с извивающейся крысой в руках. Не сказав ни слова, девочка взяла ее и сунула в клетку.

– Вы можете остаться здесь, если хотите, – сказал Пэдди. – Милая ночлежка, не правда ли?

– Нет, нам надо идти. Пошли, Аделаида.

Джим потянул ее за руку. Ему не понравилось, какая она теперь была покорная и послушная. Уж лучше бы она упиралась.

– Тогда сюда, – скомандовал Пэдди и повел их через соседнее помещение, которое было еще больше и в котором еще сквернее пахло. – Тут поосторожнее. Считается, что у нас нет ключей. Печи горят всю ночь, и где-то поблизости должен быть сторож.

Они миновали целый ряд комнат и коридоров, иногда останавливаясь, чтобы прислушаться, нет ли за ними шагов, но ничего не было слышно. В конце концов они достигли какого-то подвала, в который через наклонную дыру, по-видимому, сваливали отрезанные рога и копыта. Яма была грязная и скользкая, тошнотворный запах крови и прогорклого жира клубился над ней. Здесь им предстояло выбраться наружу.

– И как же мы, интересно, туда поднимемся? – спросил Джим.

– А в чем дело? – ответил Пэдди. – Или здесь плохо пахнет?

Он отдал свою свечу Аделаиде и показал им, как преодолеть подъем, упираясь руками в обе стороны наклонного прохода. Джим поднял девочку, и, не обращая никакого внимания на ее протесты, подтолкнул ее вверх… Спустя минуту они уже стояли на свежем воздухе под дождем. Это был мощеный двор с проволочной изгородью, за ней виднелся переулок и пивная на углу.

Пэдди привстал на цыпочки и поглядел через ограду.

– Все чисто, – сказал он.

Казалось, препятствий для него не существует. Проволочная ограда выглядела очень внушительно и устойчиво, но он знал лазейку, где скобка отходила от основного столба и ее можно было с легкостью отодвинуть. Пэдди придержал ее, пока Джим и Аделаида выбирались вслед за ним.

– Двор Фокса и Гуза, – сказал он. – Хозяин держит здесь тех крыс, которых мы наловим. Теперь надо перебраться через Уоппинг-Уолл, и мы будем у реки. Осталось два шага.

Уоппинг-Уолл оказался узкой улицей, которую они пересекли без малейших помех; почти напротив расположился вход на лестницу короля Джеймса. Джим уже видел мачты и такелаж, уже слышен был слабый плеск волн о борта судов.

– Мы можем взять лодку здесь, – сказал Пэдди. – Запросто. И догрести прямо до вашего дома. Спускайтесь вниз, а я здесь посторожу.

Джим и Аделаида проскользнули в темный лаз между домами и очутились на маленькой верфи. Чуть ниже в грязи и тине лежали лодки, от каждой отходил канат к швартовой тумбе; ступеньки под их ногами вели прямо к берегу.

– Куда идти, Пэдди? – повернулся назад Джим и встал как вкопанный.

Позади них, загораживая дорогу, стояла миссис Холланд. Рядом с ней стоял Пэдди.

Джим притянул к себе Аделаиду и обнял, как бы стараясь ее защитить. Мысли неслись вскачь. Наконец он спросил единственное, что пришло в голову, и спросил это у Пэдди: