Романс для вора Седов Б.

Он перестал появляться дома, шарахался от знакомых, отключил телефон.

Колеся целыми днями по городу на своей дребезжащей «девятке», Стропилло метался от банка к банку, от одной риэлторской конторы к другой, а ближе к вечеру покупал билет на экскурсионный теплоход до Шлиссельбурга и обратно.

До расвета ворочался он на жестких скамейках салона нижней палубы, тщетно пытаясь хотя бы задремать. Вместо сна наваливались редкие минуты тревожного забытья с непременными кошмарами в виде гигантских пауков, жадных до его, стропилловской, крови.

Стропилло решил разбросать капиталы по заштатным городам бескрайней Российской Федерации и укрыться в какой-нибудь выморочной деревне без связи и электричества. Пересидеть некоторое время, а потом окончательно замести следы, хаотично колеся по стране и подбирая потихоньку свои денежки.

Поэтому и сновал он по банкам и телеграфам, неутомимо рассылая переводы до востребования в какие-то Крестцы, Колупаевски, Мироняги и прочие Малые Броды, выбирая названия городов по карманному атласу и тщательно переписывая их в свою засаленную записную книжку.

В риэлторские конторы Стропилло наведывался в надежде подобрать подходящую избу, желательно в Новгородской области или на Вологодчине. Он слышал как-то по радио, что там полно глухих мест — не хуже, чем в пойме реки Амазонки.

И где бы ни появлялся Стропилло, везде раздавалось его невнятное бормотание:

— Ничего, ничего… Ничего, ничего…

Наконец все было готово.

Безумная активность принесла свои плоды.

Подходящая изба была найдена в Пыталовском районе Псковской области. Стропилло очень обрадовался тому, что в радиусе пяти километров от его будущего укрытия постоянных жителей вообще не имелось, а единственная ведущая в те места проселочная дорога оставалась мало-мальски проходимой только два месяца в году.

— Вы, наверное, философ, отшельник? — почтительно осведомилась молоденькая сотрудница агентства, оформлявшая документы на избу. — Книгу какую-нибудь собираетесь в уединении написать?

— Ничего, ничего, — торопил ее Стропилло, — ничего…

Деньги — по крайней мере те, которые хранились в питерских банках, — тоже были распиханы неизвестно куда практически подчистую. Свою записную книжку Стропилло хранил теперь в специальном мешочке, повесив его на шнурок вместе с нательным крестиком.

Оставалось самое последнее — зайти в офис и забрать из сейфа остатки наличных долларов.

Своего собственного офиса Стропилло теперь боялся, как черт ладана.

Он долго болтался по набережной Обводного, периодически отсиживаясь в подворотнях, чтобы не примелькаться. Машину из тех же соображений пришлось оставить за тридевять земель, на Старопетергофском.

Стропилло с ненавистью смотрел на свет в окнах родной конторы и считал минуты, проклиная своих тупоголовых работников, уверенных в том, что шеф находится в длительной заграничной командировке.

Наконец свет погас.

Короткими перебежками Стропилло стал приближаться к обитой железом двери, затравленно оглядываясь и приговаривая по въевшейся привычке:

— Ничего, ничего…

Добежав до двери, Стропилло открыл ее своим ключом, быстро набрал код на вделанном в стену маленьком пульте и отключил сигнализацию. Тут же захлопнул дверь и упал на нее взмокшей спиной уже изнутри.

Уф!

Кажется, никто не заметил.

Перепрыгивая через две ступеньки, Стропилло взлетел по темной лестнице на второй этаж, задыхаясь, отпер свой кабинет, бросился к сейфу. Набить черную дерматиновую сумку «зеленью» было делом одной минуты. Все, можно уходить.

Стропилло повесил сумку на плечо, отдуваясь, спустился вниз и замер перед выходной дверью.

Набравшись духу, рванул ее на себя — и тут же оторопело отпрянул.

Навстречу ему из вечернего сумрака шагнули две темные фигуры.

— Ну что, Стропилло, — раздался низкий, хриплый голос, — пора в путь-дорогу. Арбуз ждет.

— Ничего, ничего, — забормотал Стропилло, пятясь, — ничего…

И тут он дико взвизгнул, швырнул сумку с деньгами под ноги непрошеным визитерам и вихрем полетел вверх по лестнице. Вознося хвалу небесным силам за то, что они не напомнили ему о необходимости запереть дверь перед уходом, Стропилло ворвался в свой кабинет, захлопнул дверь и навалился на нее всем телом, защелкивая срывающимися пальцами внутреннюю щеколду.

Снаружи послышались увесистые удары.

— Открывай, Стропилло, хуже будет!

Стропилло метнулся к телефону.

Крыша!

Его крыша — Квадрат, он просто обязан защитить, отвести Арбуза, денежки отстегивались исправно, пусть не все, но все-таки отстегивались, Квадрат поможет… Ну!

— Але! — откликнулся наконец-то Квадрат.

— Квадрат, это я! — завопил Стропилло. — Квадрат, на меня наехали люди Арбуза, надо срочно что-то делать, они сейчас дверь выломают…

— Стропилло, ты, что ли? — лениво осведомился Квадрат.

— Квадрат, помоги… — Стропилло уже был на грани истерики, — я же платил!

— Платить — твоя обязанность, а не привилегия, — отчеканил Квадрат. — Ты меня достал. Сотрись, придурок, свое говно сам разгребай.

Стропилло уронил трубку и вжался затылком в стену, не в силах оторвать остекленевшего взгляда от содрогающейся под мощными ударами двери. Наконец щеколда не выдержала, и дверь с треском распахнулась. В кабинет неспешно вошли арбузовские братки. Так же неспешно приблизились они к оцепенелому Стропилло, взяли его под локотки и потащили к выходу. Стропилло не сопротивлялся, только тихо бормотал:

— Ничего, ничего…

Арбуз встретил Стропилло почти ласково.

— Какие люди, — протянул он, — и без охраны! Ах, нет, простите, конечно же, с охраной, я забыл о вашем высоком социальном статусе, достопочтенный Андрей Владимирович.

Арбуз подмигнул Стропилле и кивком головы отослал доставивших его братков.

— Возьмите стул, Андрей Владимирович, подсаживайтесь к столу, — Арбуз показал рукой на знаменитый стеклянный стол. — Коньячку не хотите? Разговор у нас будет длинный, это ничего, что я на «вы»?

Стропилло вздрогнул, однако взял стул и нехотя подсел к стеклянной плите. Арбуз помолчал немного.

— Коньячку, значит, не хотите? И правильно, алкоголь разрушает печень и туманит мозги, а они вам сегодня еще ох как понадобятся. Почему-то я в этом абсолютно уверен. А вы как?

Насупившийся Стропилло не отвечал.

— Молчите, — констатировал Арбуз, встал и прошелся по кабинету, — а вы не находите, что это невежливо, в конце концов? Я стараюсь, развлекаю вас приличным разговором, а вы как воды в рот набрали. Нехорошо! Впору и обидеться.

— Я… Я ничего… — промямлил Стропилло и опять замолк.

Арбуз вскинул брови в знак радостного удивления.

— Ну вот и услышал я ваш божественный голос, Андрей Владимирович! Вы уж как хотите, а я за это обязательно выпью.

Вызванная по селектору Танюша тут же принесла рюмку коньяка на подносе. Арбуз торжественно поднял ее.

— Пью за ваше здоровье, Андрей Владимирович! За ваше здоровье, которое вы совершенно не бережете, ввязываясь в крайне сомнительные авантюры.

По-гусарски держа локоть на отлете, Арбуз поднес рюмку к губам, выпил ее одним глотком и сел в свое министерское кресло, выложив на стол жилистые руки.

— Хорош шутковать, Стропилло. Я тебя развлек, как умел, теперь твой черед. Рассказывай, мил человек, что с винчестером сделал.

Давно ожидавший этого вопроса Стропилло похолодел.

— Какой винчестер? — заторопился он. — Если тот, на котором колотый «Лайбах», так он у меня в сейфе, я его еще не запускал в производство… Но я готов отстегивать, сколько положено, я…

— Стропилло, — зловеще прервал его Арбуз, сжав кулаки, — не держи меня за идиота. Гнилой базар побоку! Где винчестер?

— Арбуз… э-э, Михаил Александрович…

— Молчать, сученыш! Ты замутил моих людей, сделал из них врагов, которых я вынужден теперь своими руками уничтожать, ты разбил жизнь моему лучшему другу, который мне ближе брата родного. Ты в мою жизнь посмел сунуться своим слюнявым мурлом, ты виляешь, как пиявка извилистая, — и думаешь остаться целым-невредимым?

Арбуз тяжело дышал. Он был страшен.

— Не надейся, не останешься! И легкой пули не дождешься. Прямо здесь, в подвале, будут тебя живого на кусочки резать и тебе же в рот твое же собственное сало запихивать.

— Я не знал! — заголосил Стропилло. — Я вообще ни при чем! Арбуз, разберись!

— Разобраться? Для тебя, клоп вонючий, сейчас один путь, только одна малюсенькая надежда, чтобы хоть на самый тоненький волосок свою никчемную жизнь протянуть. Говори, что знаешь, повторять больше не буду!

Стропилло поплыл.

Однако в самых дальних уголках его мечущегося в панике мозга все-таки шла напряженная работа, и одна, самая главная, мысль сидела в голове гвоздем — не сболтнуть лишнего!

— Сигарету можно? — еле шевеля губами попросил он, хотя никогда в жизни не курил.

— Здесь не ментура! — отрезал Арбуз и потянулся к селектору. — Тюрина ко мне!

— Подождите, подождите! — всхлипнул Стропилло. — Я все расскажу, все, что знаю…

И он рассказал, торопясь и захлебываясь, о том, как заказал украсть винчестер, как потом, испугавшись, подбросил его Роману. Постепенно Стропилло начал успокаиваться, обреченно сыпал все новыми и новыми подробностями, надеясь хоть как-нибудь отмазаться или хотя бы потянуть время.

И тут сработал засевший в голове гвоздь.

Стоп!

О страшном Сергее Ивановиче, заказавшем кражу винчестера, и о натравленных на Романа ментах нельзя было упоминать ни под каким видом. Потому что за этим порогом поджидала смерть, страшная, как дорожный каток, за рулем которого сидит обезьяна.

Стропилло замолчал. Внимательно слушавший его Арбуз устало опустил глаза.

— Ну и зачем ты всей этой дрянью поганой занимался? — Он покрутил в пальцах пустую рюмку, поставил ее на стол. — Статейка паршивая тоже ведь твоя работа?

— Я испугался, запутался, подумал, что так отведу от себя подозрения… Жадность проклятая, деньги, я измучился! Послушайте, я уже другой, жизнь меня научила. Я все бросил, хочу уехать, забыть, начать новую жизнь…

Стропилло бормотал и бормотал, постепенно затихая.

Арбуз брезгливо смотрел на него.

— Руки о тебя тошно марать, слизняк! — сказал он с отвращением, когда Стропилло окончательно замолк.

Арбуз отвернулся. Некоторое время он молчал, потом процедил, не оборачиваясь:

— Это хорошо, что ты разочаровался в деньгах. Скоро их у тебя не будет. А именно — через три дня. Через три дня ты принесешь сюда ровно один миллион долларов сэ-шэ-а. Ровно один миллион. А теперь пшел вон.

Не веря своим ушам, Стропилло встал и на негнущихся ногах поплелся к выходу. Арбуз снова нажал клавишу селектора.

— Танюша, проветри у меня как следует. И скажи ребятам, чтобы этого пропустили.

— Ничего-ничего-ничего… — шептал Стропилло машинально, спускаясь по лестнице.

Глава 8

БЕРЕГИСЬ, ТЕБЯ ЗАКАЗАЛИ!

Отпустив Стропилло, Арбуз долго сидел за своим стеклянным столом и курил одну сигарету за другой. Происходящее все больше не нравилось ему, и Арбуз то чертыхался, то хватался за телефон, а потом бросал трубку, то наливал себе рюмку водки и выпивал ее, не чувствуя вкуса.

Наконец он хлопнул рукой по столу и сказал себе:

— Все. Хватит.

После этого налил еще одну рюмку и, отставив ее пока что в сторонку, достал из стеклянного ящика стола большую папку Положив ее перед собой, он подпер голову руками и задумался.

В этой папке среди прочих бумаг имелся листок, на котором рукой Романа был написан рабочий телефон Боровика Тогда Арбуз упирался, говорил, что этот телефон ему не нужен, что такие друзья, как Боровик, ему тем более не нужны, но Роман был настойчив, и после того как он сказал, что мало ли что, а Боровик знает, где его найти, Арбуз согласился принять эту бумажку.

И теперь Арбуз постепенно смирялся с мыслью, что этот номер все-таки придется набрать. Он раскрыл папку, нашел нужный листок и с протяжным страдальческим вздохом в очередной раз снял трубку. Неохотно потыкав пальцем в кнопки, он поднес трубку к уху и стал ждать ответа.

— Калинин слушает, — отозвался после нескольких гудков бодрый голос.

— Добрый вечер, — вежливо сказал Арбуз. — А могу я поговорить с господином Боровиком?

— Нет, не можете, — бодрость в голосе Калинина сменилась на мрачность.

— А когда смогу?

— Неизвестно. Он в больнице.

— В больнице? — Арбуз забеспокоился. — А что с ним? В какой он больнице?

— Кто это говорит? — требовательно спросил Калинин.

— Это говорит его школьный друг.

— Как звать?

— Меня? Э-э-э… Михаил Арбузов.

— Арбузов? — в голосе Калинина прозвучало подозрение. — Знаем мы одного Арбузова… Его еще Арбузом кличут.

— Это я и есть, — вздохнул Арбуз.

— Арбуз, что ли? Тот самый? Вор в законе? Ну и что тебе нужно от нашего товарища?

— Это вам он товарищ, — Арбуз начал закипать, — а мне он друг. Понял, мусор?

— Что-о?

— Извини, Калинин, сорвалось, нервы расходились. Мы действительно старые друзья, с самой школы. А что с ним такое?

— Что с ним… — проворчал Калинин, — ранили его, вот что с ним.

— Сильно?

— Сильно.

— Слушай, начальник, не томи душу, давай говори, в какой он больнице. Я действительно его друг! Ну хочешь, я к вам в контору приеду, вместе его навестим?

— Вот еще, — фыркнул Калинин, — больше мне делать нечего! Ладно… Он в госпитале имени святого мученика Себастьяна. Знаешь такой?

— Знаю. Какая палата?

— Отделение реанимации, палата номер восемь.

— Ну спасибо, друг!

— Тоже мне друга нашел! — и Калинин закончил разговор.

Арбуз осторожно повесил трубку и посмотрел на ждавшую его рюмку.

Потом он нажал на кнопку селектора и сказал:

— Танюшка, найди-ка мне Тюрина, да побыстрее. Скажи, чтобы он ребят собрал, какие есть.

— Хорошо, Михаил Александрович, — ответила Танюшка.

Арбуз отпустил кнопку и снова посмотрел на рюмку.

— Эх, грехи мои тяжкие… — вздохнул он и выпил водку.

* * *

В просторном вестибюле госпиталя имени святого мученика Себастьяна было прохладно и тихо. Основной наплыв посетителей закончился, и дежурный в камуфляжной форме, сидевший у тумбочки перед маленьким черно-белым телевизором, расслабленно почесывался, предвкушая тот момент, когда он наконец сможет приложиться к припасенной на вечер бутылке пива.

Дверь с улицы открылась, и в вестибюль неторопливо вошли несколько человек. Посмотрев на них, охранник подобрался, потому что с первого взгляда опознал в них особую категорию людей, для которых, мягко выражаясь, закон не писан. Впереди шел худощавый седой мужчина средних лет в легком бежевом плаще, а следом за ним — двое в черных костюмах, массивные и мускулистые.

Дежурный приподнялся со стула, но мужчина остановил его жестом и, улыбнувшись, сказал:

— Уважаемый, вы не беспокойтесь. Мы пришли к товарищу, и вы окажете нам большую любезность, если не будете совершать нелепых действий. Вы меня понимаете?

Нахмурившись, дежурный неохотно кивнул.

А седой мужчина, внимательно посмотрев на него, добавил:

— Я знаю, о чем вы думаете. Ну так я обещаю вам, что никаких проблем не возникнет и стрельбы тоже не будет. Я знаю, иногда в больницу приходят, чтобы закончить незавершенную работу… Но это не тот случай. Так что расслабьтесь и ни о чем не беспокойтесь.

Он подумал и, достав из кармана пятисотрублевую купюру, положил ее на тумбочку.

— Возьмите это. Небольшая прибавка к жалованью.

Еще раз улыбнувшись, мужчина направился к лифту, а последний из сопровождавших его боевиков, проходя мимо дежурного, остановился на секунду и сказал:

— Ты понял? Квакнешь — попадешь в реанимацию.

И, потрепав охранника по плечу, пошел дальше.

Большой лифт, стенки которого были до последней степени исшарканы каталками, со скрипом поднялся на третий этаж, и его двери медленно разъехались.

Выйдя в широкий коридор, Арбуз и сопровождавшие его братки уверенно повернули направо, но тут же наткнулись на двух сидевших у стены мужчин, которые при виде нежданных гостей встали и перегородили им дорогу. Еще двое сидели на стульях чуть подальше, у дверей одной из палат. Они тоже встали и непринужденно засунули правые руки под пиджаки.

— Вы к кому? — спокойно поинтересовался один из охранявших Боровика спецов.

— А вы кто такой, чтобы спрашивать меня? — так же спокойно спросил Арбуз.

Спец достал из кармана удостоверение и, махнув им в воздухе, ответил:

— Капитан Шелепин. УБОП.

— Ага, — Арбуз кивнул. — Боровика, стало быть, охраняете.

Капитан Шелепин прищурился и сказал:

— Вы не ответили на мой вопрос.

Арбуз пожал плечами и ответил:

— Ну что же… Пусть все будет правильно и вежливо. Позвольте представиться: вор в законе Михаил Александрович Арбузов.

— Арбуз? — Шелепин поднял брови. — Тот самый?

— Ага. Тот самый. А чтобы избавить вас от необходимости задавать лишние вопросы, скажу, что Саня Боровик — мой друг детства и я пришел его навестить.

— Ну-ну, — усмехнулся Шелепин, — а за вашей спиной неутешные родственники.

— Что значит — неутешные? — забеспокоился Арбуз.

— Да это я так, к слову.

— А вы, уважаемый, за словами-то следите, — нахмурился Арбуз, — слово, оно как пуля — вылетит, не поймаешь. А если бы я сейчас разволновался и схватил инфаркт?

— Вот уж не надо, — засмеялся Шелепин, — у таких, как вы, на ровном месте инфарктов не бывает.

— У таких, как вы, — тоже, — парировал Арбуз. — В общем, я пришел навестить друга и надеюсь, что у нас с вами не будет проблем. Мои люди останутся в коридоре, можете с ними пока покалякать… о делах скорбных. А я пойду к Сане. Вы не против?

Шелепин помолчал, потом посмотрел на стоявшего рядом с ним спеца, тот пожал плечами, и тогда Шелепин, вздохнув, сказал:

— Ладно, идите. Только оружие сдайте.

Арбуз развел руками и ответил:

— Конечно, какой разговор! Пожалуйста.

Он достал из кармана плаща огромный позолоченный «Магнум» пятидесятого калибра и протянул его Шелепину рукояткой вперед.

— Ух ты! — восхитился Шелепин, принимая оружие. — Вот это ствол! Витька, посмотри!

Стоявший рядом с ним Витька восхищенно поджал губы и одобрительно покачал головой.

— Да-а… Знатная пушка.

— Говна не держим, — гордо произнес Арбуз.

— Ладно, идите, — Шелепин кивнул головой в сторону палаты Боровика, — а мы тут пока с вашими посидим…

— Благодарю вас, — вежливо ответил Арбуз и пошел к палате.

Взявшись за ручку двери, он обернулся и сказал:

— Кончайте вы подмышки чесать! Что у вас у всех — блохи, что ли?

Войдя в палату, Арбуз почувствовал, что сердце его сжалось.

Саня Боровик, рослый и мощный, лежал на большой металлической кровати со множеством рычагов и штурвалов и выглядел в высшей степени беспомощно и жалко. В вене у него была капельница, под носом — прилепленная пластырем кислородная трубочка, а под кроватью виднелась позорящая достоинство настоящего мужчины утка.

Услышав, что открылась дверь, Боровик разлепил веки и, увидев, кто вошел, тут же снова зажмурился. Подождав несколько секунд, он снова открыл глаза, на этот раз уже достаточно широко, и криво улыбнувшись, тихо сказал:

— Явился… Ну здравствуй, Мишка, сто лет не виделись.

Арбуз почувствовал, что у него защипало в глазах, и ответил:

— Здравствуй, Саня…

При этом у него в горле предательски пискнуло, и на щеку выскочила неожиданная слеза.

— Ишь ты… — прошептал Боровик, — растрогался, сукин сын. Вор в законе плакать не может.

— Иди ты в жопу, идиот, — ответил Арбуз и громко шмыгнул носом, — это у меня от здешних запахов аллергия открылась.

Арбуз достал платок и старательно высморкался, затем подвинул к кровати стул и сел рядом с Боровиком.

— Ну как ты тут? — заботливо спросил он.

— Как… Каком кверху, — ответил Боровик, — две пули в груди. Были — их уже достали. Ни один жизненно важный орган не задет, так что все путем. Однако болит, сволочь!

— Ну, раз так, — облегченно вздохнул Арбуз, — тогда все нормально. Дырки заживут, и будешь хвастаться девкам — бандитская пуля. Эх, сколько же лет прошло! Тебя просто не узнать…

— Слушай, Мишка, — сказал Боровик и с трудом повернулся на правый бок, — болит, гадина… Всякие сантименты сейчас нужно отложить. О наших с тобой жизнях поговорим потом. А сейчас есть гораздо более важные дела.

— Ну давай, излагай, — Арбуз достал сигареты. — Здесь курить-то можно?

— Можно, я разрешаю, — кивнул Боровик. — А дела действительно нехорошие… Вот ты сказал — бандитская пуля.

— Ну сказал, — Арбуз выпустил дым в сторону открытой форточки, — и что?

— А то, что она вовсе не бандитская.

— То есть как? — удивился Арбуз. — Ревнивый муж стрельнул, что ли?

— Если бы, — усмехнулся Боровик. — В общем, так. Происходит что-то странное. Менты сказали мне, что человека, стрелявшего в меня, задержали с поличным, то есть — с пушкой в руке. И знаешь, кого они назвали?

— Ну и кого?

— Нашего Ромку.

— Да ты что? — Арбуз вскочил, опрокинув стул. — Этого не может быть!

— Конечно, не может, — согласился с ним Боровик, — я же видел того, кто стрелял. Это бывший спец из УБОПА, а теперь он прислуживает пидорам из мэрии.

— Интересно, — Арбуз сузил глаза, — интересненько…

— Вот и я говорю, — кивнул Боровик и вздохнул. — Слушай, Мишка, дай-ка мне сигарету. Врач не разрешает, но я думаю, что ничего страшного не произойдет.

— Он думает! — Арбуз хмыкнул и полез в карман.

* * *

Когда Стропилло на негнущихся ногах выбрался из офиса Арбуза, он ничего не соображал — просто тихо радовался самому факту своего существования.

Однако не прошло и пары-тройки минут, как его изворотливый мозг начал потихоньку оживать. И тут же его накрыла тяжелая оглушающая волна — миллион!

Стропилло взвыл и побежал по тротуару, не разбирая пути.

Страницы: «« « ... 1011121314151617 » »»