Романс для вора Седов Б.

Глава 10

МИКРОФОН И ПИСТОЛЕТ

— … Тогда папаша и говорит: ну что, дочка, помогли тебе твои ляхи?

Все засмеялись, а Боровик, поморщившись, сказал:

— Не нужно меня смешить. Мне же больно смеяться!

— Ладно, — Роман махнул рукой, — тогда давайте поговорим о грустном. Повеселились, и хватит.

— Давай, — Арбуз взял бутылку и налил всем вина.

Трое друзей сидели за большим круглым столом в квартире Арбуза и вспоминали счастливые школьные годы. Потом разговор перешел на женщин, затем посыпались анекдоты, которых Роман знал превеликое множество, и наконец настало время поговорить о серьезных вещах.

Роман сделал несколько глотков и сказал:

— А если о грустном… Тогда получается очень странная картина. Странная, неприятная и таинственная. И я не могу больше быть пассивным и делать вид, что все эти события случайны, что они пройдут сами собой, как плохая погода. Или что кто-то сделает все за меня.

— Ну-ну, — хмыкнул Арбуз.

— Ничего не «ну-ну»! Вот давайте восстановим хронологию событий.

— Давайте, — кивнул Боровик.

— Я начну с самого начала, и это будет действительно интересно. Ты, Боровичок, наверное думаешь, что все началось с того, что ограбили студию. Так вот нет! Все началось с того, что я закончил работу над альбомом. Потом была встреча в кабаке со спонсорами проекта «Чистое небо над зоной». Это, значит, концерт в «Крестах» и потом выпуск двух дисков в одной коробке — DVD с этим концертом и новый альбом «Крестный сын». И вот тогда-то мой дорогой ребе Шапиро начал окучивать меня на тему того, чтобы я поехал в турне по зонам и тюрьмам России. На целый год, представляте!

— А что, хорошая мысль, — одобрительно кивнул Арбуз, — вполне достойная в коммерческом смысле.

— Это, может быть, для тебя как для профессионального преступника тюрьма — дом родной, а я как-нибудь обойдусь без таких сомнительных удовольствий. Год за колючкой — да я ни за какие деньги не соглашусь на такое! Ладно… Потом крадут винчестер, а Шапиро продолжает надоедать мне с этими гастролями. Потом винчестер мне подбрасывают, и тут же — статейка в газетке. Блин! А потом приходит Арбуз и говорит: ты, мол, провинился, поэтому давай спасай какого-то там урку из тюрьмы.

Арбуз остро взглянул на Романа, и тот сказал:

— А ты, Мишка, на меня глазами не сверкай! Я еще не все сказал. Вот когда скажу все, тогда увидишь, о чем идет речь.

Он глотнул вина и продолжил:

— Ну, спас я его. А Шапиро все пристает — поехали по тюрьмам, денег срубим. Я продолжаю отказываться. Тогда они убивают Боровика…

Боровик засмеялся и сказал:

— Ну, если я уже на небе и вы — те самые ангелы, значит, я здорово просчитался.

— А кто тебе сказал, что ты попал в рай? — усмехнулся Арбуз.

— Ну, не в рай, какая разница… Между прочим, некие высокопоставленные люди поручили мне найти того, кто устроил побег, и я нашел его. Тебя, значит. А потом я соврал им, и, похоже, они мне не поверили.

— Вот поэтому они и убили Боровика, — настойчиво продолжал Роман, — и положили рядом меня в бессознательном состоянии. С пушкой в руке. А сдал меня этим людям опять же — кто? Да тот самый Шапиро.

— Шапиро? — удивился Боровик.

— Да, Шапиро, — кивнул Роман. — Я, пока в ментах сидел, очухался и все вспомнил. Он привел ко мне каких-то людей, и они увезли меня в багажнике. Я хоть и без сознания был, но все же не совсем. А дальше вы все знаете. И получается из этого… Ну скажи, Саня, что получается?

— А я раненый, — отперся Боровик, — у меня голова плохо работает.

— Ты, между прочим, не в голову раненый. Ну да ладно… И получается из этого то, что за всем этим балаганом стоят какие-то очень настойчивые люди, и что им нужно, мы пока не знаем.

— Может быть, конкуренция? — неуверенно предположил Боровик.

— Да какая там конкуренция, — пренебрежительно отмахнулся Роман. — Я, знаешь ли, вне всякой конкуренции.

Он повернулся к Арбузу и сказал:

— Между прочим, тебя не затруднит объяснить поподробнее, что это за человек, который уехал из «Крестов» в моей колонке?

Арбуз помялся, закурил и ответил:

— Я не буду распинаться, скажу коротко. Этот человек — единственный, кто знает всю цепочку сделки по продаже на Запад украденных в Государственном институте генетики сверхсекретных технологий из области клонирования и исследований генома. Главное — украденные разработки были сделаны по заказу Главного штаба. Так что это все — военная тайна.

Боровик усмехнулся и сказал:

— Так ты, Михрюндий, значит, государственными секретами торгуешь…

Арбуз поморщился:

— Да какое там! Больно надо.

— А кто его упрятал в «Кресты»? — требовательно спросил Боровик.

— Похоже, что те же люди из мэрии.

Роман поднял брови и протянул:

— Во-от оно как… И там люди из мэрии, и тут люди из мэрии. Интересное дело получается! Это значит, ребята, мы все сыграли как марионетки. Ну что же… Тогда настала пора обрывать нити. А для этого нужно просто убить всех, кто имел к этому отношение, иначе конца этой бодяге не будет. Иначе они сами нас всех угробят.

Боровик взглянул на Романа и заметил:

— Слушай, артист, убийствами заниматься — это тебе не песенки про мокруху петь. Ты хоть понимаешь, куда лезешь?

— А вот и посмотрим, — ответил Роман.

Он почувствовал, что им начинает овладевать то самое ослиное упрямство, которое иногда приводило к победам, но чаще — к проблемам. Однако Роман ничего не мог с этим поделать, поэтому, набычившись, упрямо повторил:

— Вот и посмотрим, чего я стою.

Арбуз вздохнул, налил себе вина и сказал:

— Между прочим, вот мне сейчас звонили… Те самые пидоры из мэрии. У них моя дочка. И они говорят, что я должен встретиться с их человеком и сделать то, что он скажет. И я даже не знаю, что они потребуют на этот раз.

— Час от часу не легче, — Боровик помотал головой. — Чую я, ребята, что заварушка получается очень даже неприятная.

— А почему это, интересно, ты не удивляешься, что у меня есть дочка? — поинтересовался Арбуз.

За Боровика ответил Роман:

— Это я ему сказал.

— Гад ты все-таки, друг детства, — грустно сказал Арбуз. — Я-то думал, что ты умеешь язык за зубами держать…

— Может быть, и гад, — согласился Роман, — но уж всяко не такой, как те, кто забрал твою девочку. Поэтому еще раз говорю: надо с этими гнидами разобраться. Навсегда и окончательно, иначе не будет нам жизни.

— Всех не перевешаешь, — с сожалением вздохнул Боровик.

— Да, — кивнул Роман, — веревок не хватит. Но уж до Шапиро я добраться смогу. Сейчас нужно поехать к нему и вытрясти из его жирного тела его маленькую душу.

— Я-то сейчас не боец, — огорчился Боровик.

— И без тебя справимся, — ответил Роман, вставая. — Я и сам его раком поставлю.

— Ишь какой резкий, — усмехнулся Арбуз. — Прямо авторитет!

— Какой есть. — Роман налил себе вина и залпом выпил. — Поехали! Или ты тут останешься?

— Поехали, поехали, — кивнул Арбуз, — только в туалет схожу. А то мало ли — увижу Шапиро, испугаюсь и намочу штанишки.

Лева Шапиро сидел дома и пил жидкий чай.

По телевизору показывали «Свой среди чужих», и Шапиро, вздыхая, повторял вслед за персонажем:

— Это нужно одному. Это нужно одному…

И представлял, что потертая кожаная сумка, набитая золотом-брильянтами, стоит на стуле рядом с ним.

Зазвонил телефон, и Шапиро, с ненавистью посмотрев на изобретение мистера Бэлла, снял трубку.

— Я слушаю, — утомленно сказал он.

— Здорово, Лева!

Голос Романа был жизнерадостным, и Шапиро с облегчением подумал, что Меньшиков, слава богу, ничего не помнит.

— Привет, Ромка, — ответил Шапиро, придав своему голосу нужный оттенок дружелюбия и приветливости.

— Слушай, Лева, давай встретимся! Тут со мной такое произошло, но это потом. А сейчас есть разговор о важном и выгодном деле. Я за тобой заеду, и мы отправимся в ресторанчик, мне, честно говоря, не помешало бы опохмелиться. Там и поговорим.

— А что за дело-то?

— Там расскажу. Разговор не для телефона. Но дело действительно важное и выгодное.

— Что за тайны мадридского двора? — недовольно произнес Шапиро. — Ладно, давай подъезжай. Ты скоро будешь?

— Примерно через полчаса. Когда подъеду, звякну тебе снизу, и сразу выходи.

— Ладно, — ответил Шапиро и повесил трубку.

«Главное, — подумал он, — вести себя естественно, когда Меньшиков будет рассказывать, что с ним произошло. А там посмотрим, что у него за дело».

Когда Шапиро вышел в темный двор, он увидел стоявшую напротив подъезда меньшиковскую «вольво». Роман сидел за рулем и курил, выпуская дым в открытое окно машины.

— Здорово, кровопийца, — приветствовал он Шапиро.

— Здорово, кормилец, — язвительно ответил Шапиро и, обойдя машину, сел рядом с Романом. — Куда поедем?

— Куда надо, — раздался голос с заднего сиденья, и Шапиро почувствовал, что к его затылку прижалась холодная железка. — Сиди тихо. Иначе…

Железка прижалась сильнее, и Шапиро стало больно.

Роман повернул ключ зажигания, мотор тихо заурчал, и «вольво» мягко тронулась с места. Выехав со двора, машина несколько раз повернула то направо, то налево, потом оказалась на какой-то мрачной незнакомой улице без единого фонаря и наконец, раскачиваясь на ухабах, выехала на большой пустырь.

Выключив двигатель, Роман повернулся к Шапиро и сказал:

— Все, приехали.

Помолчав, он добавил:

— Ты приехал, понимаешь? Выходи.

Шапиро, подталкиваемый сидевшим сзади человеком, выбрался из машины и тут же получил от уже стоявшего напротив его двери Романа по зубам. Во рту появился соленый вкус, и Шапиро, закрывшись локтем, заныл:

— За что?

— За что? — удивился Роман. — А за то, что ты меня сдал. Ты думаешь, когда меня грузили в багажник, я ничего не соображал? Ошибаешься. Я действительно ничего не понимал сначала, а потом, уже в ментах, все-таки вспомнил. И прихожую вспомнил, и людей, которых ты привел. А дальше началось самое интересное. Но об этом я тебе пока что ничего рассказывать не буду.

— Ну что ты, в самом деле, — Шапиро нервно оглянулся на стоявшего у него за спиной Арбуза. — Ты же сказал, что важное и выгодное дело…

— Конечно, важное! — ответил Роман. — Тут кругом трупы один за другим валятся — разве это не важно? А то, что ты сейчас будешь жизнь свою выговаривать, — разве это не выгодно для тебя?

Роман стоял напротив Шапиро и смотрел прямо ему в глаза.

Наблюдавший за этой сценой Арбуз только удивлялся неожиданной перемене, произошедшей с его другом. Надо же, артист дает! И откуда только такая жесткость? И лицо какое-то незнакомое стало… Неприятное лицо, недоброе. Такой парниша и на самом деле убьет и глазом не моргнет!

— Ну давай, рассказывай, паскуда, — приказал Роман и, закурив, оперся задом на капот «вольво».

И опять Арбуз увидел перед собой не популярного певца, а жестокого, не останавливающегося ни перед чем человека, для которого чужая жизнь ничего не стоит.

— Давай, давай, — подбодрил Шапиро Роман, — тебя пока что никто не убивает.

— Что рассказывать-то?

— А все рассказывай. Для начала — почему это ты так настойчиво навязывал мне это турне по тюрьмам и зонам.

Шапиро насупился, и Роман сказал:

— Понятно, не хочешь говорить… Так я тебе помогу.

И он неожиданно ударил Шапиро в живот.

— Я в молодости в секцию карате ходил, а вот теперь пригодилось, — с удовлетворением сказал Роман и ударил скрючившегося от боли Шапиро по почкам. — А это тебе как — нравится?

Шапиро что-то промычал, и Роман, нагнувшись к нему, спросил:

— Что? Я не расслышал. Повтори.

Арбуз усмехнулся и убрал пистолет.

Похоже, наш Романчик не нуждается в поддержке.

Ишь, как прессует клиента, красота, да и только!

Шапиро с трудом выпрямился и простонал:

— Не бей меня, не надо…

— Да? — Роман картинно удивился. — А меня вот в ментах били. И менты били, и в камере подонки всякие… Менты решили там самодеятельную прессхату организовать, правда, исполнители гнилые оказались, но все равно неприятно. Так что тебе еще повезло, я один стараюсь, а меня сразу несколько человек окучивали. Хотя какие они люди… Ладно, хватит лирики. Говори, а то сейчас кровью умоешься!

Шапиро опасливо посмотрел на Романа и сказал:

— Если я тебе расскажу, они меня убьют.

— Понимаю, — кивнул Роман, — ты предпочитаешь принять смерть от товарища, которого ты предал. Так?

Он сунул руку за пазуху, а Арбуз фыркнул и отвернулся.

— Нет, — дрожащим голосом ответил Шапиро.

— Тогда давай, облегчи душу, как говорил товарищ Жеглов.

Шапиро вздохнул и неуверенно сказал:

— В общем… Есть такая организация, тайная… «Воля народа» называется.

— «Воля народа»? Это в смысле — воля еврейского народа? — насмешливо спросил Роман.

— Да какого там еврейского! — сморщился Шапиро. — Вашего, гойского! Вы же сами, хлебом не корми, организуете всякие конторы, чтобы своим же жизнь портить. Бей своих, чтобы чужие боялись, — это что, еврейская пословица?

— Понял. Дальше.

— Так вот, люди из этой вашей «Воли народа» вышли на меня и… И они хотят, чтобы ты поехал в это турне. Они очень настойчивы. Заплатили мне денег, чтобы я тебя уговорил. И еще намеки всякие угрожающие… Серьезные, между прочим, люди.

— А зачем же я им нужен? — Роман задумчиво нахмурился. — Обычный артист, ну, популярный…

— Я не знаю, — измученным голосом произнес Шапиро, — я ничего не знаю. Что знал — все сказал. И теперь они меня убьют.

— Да с чего ты взял, что убьют? Что за чушь?

— Ты бы их видел… Так вроде приличные бизнесмены, а приглядишься — НКВД пополам с гестапо.

— Это точно, — вмешался Арбуз, — правильное определение. Я бы сам лучше не сказал.

— Так… — Роман посмотрел в темноту, будто надеялся увидеть там ответ на все свои вопросы. — Значит, так… Тогда я сам у них спрошу. И они мне ответят.

Арбуз поднял бровь, но ничего не сказал.

— Ты, — Роман ткнул Шапиро пальцем в грудь, — ты валишь домой и сидишь тихо, как мышка. Если откроешь рот и расскажешь кому-нибудь о нашем разговоре — считай, что ты труп. Понял?

— Понял, — кивнул Шапиро. — Можно идти?

— Можно, — разрешил Роман.

Шапиро тут же повернулся к нему спиной и исчез в темноте.

Роман повернулся к Арбузу и спросил:

— Слушай-ка… Вернемся к нашим баранам. То есть — к тебе.

— Это кто это тут тебе баран? — возмутился Арбуз.

— Ладно, — засмеялся Роман, — кергуду, шутка.

— Шутник, блин, — проворчал Арбуз, доставая сигареты. — Ты когда руку за пазуху сунул, я и сам чуть было не поверил, что там у тебя пушка имеется.

— А откуда ты знаешь, что там ее нет? — ответил Роман.

Арбуз внимательно посмотрел на него, потом неторопливо прикурил и спросил:

— Так что ты там говорил насчет баранов?

— Да, — Роман снова посмотрел в темноту, — насчет баранов. Насчет тех двух баранов, которых в мусорке увезли. Ты что — такая важная фигура, чтобы на тебя покушение устраивать?

— Ну, — Арбуз пожал плечами, — фигура я, конечно, ничего, но дело не в этом. Просто я повесил на Стропилло миллион баксов отступного за его фокусы, и он решил, что дешевле будет меня убить.

— А кому он тебя заказал?

— Корявому. Есть такой авторитет гниловатый. Я с ним не дружу, а Стропилло, как видно, знал об этом.

Роман нахмурился, потом решительно хлопнул ладонью по капоту «вольво» и сказал:

— Тогда поехали к Корявому.

— Ты спятил! — воскликнул Арбуз. — Не надо так торопить события! Такие дела так не делаются.

— Я не знаю, как они делаются у вас, — Роман холодно взглянул на Арбуза, — а у меня они делаются так и только так. Не хочешь ехать — не надо. Тогда я один поеду. Только дай мне ствол.

— Вот еще! — Арбуз усмехнулся. — Ты, стало быть, поедешь дела делать, а я буду в кустах отсиживаться? Ну уж нет. Но имей в виду…

— Ничего я не буду иметь в виду, — оборвал его Роман. — Он заказал твое убийство, а ты говоришь, что дела так не делаются. Едешь со мной?

— Еду, — кивнул Арбуз.

— Тогда садись в машину, — и Роман, распахнув дверь, решительно уселся за руль.

— Ну и дела, — обескураженно пробормотал Арбуз, — чудеса какие-то происходят на белом свете… Был артист, песенки пел, а теперь — прямо криминальный герой какой-то! Да-а-а…

Глава 11

КАРАМБОЛЬ В ПОДВАЛЕ

Корявый сидел в своем кабинете, скрытом в недрах круглосуточной бильярдной «Карамболь», и старательно сворачивал в трубочку стодолларовую бумажку. Перед ним на толстом зеленоватом стекле, покрывавшем письменный стол, красовались две аккуратные дорожки колумбийского кокаина высочайшего качества, расчерченные, как и положено, кредитной карточкой «Виза».

Закончив сворачивать трубочку, Корявый, зажав ноздрю большим пальцем, энергично высморкался в угол, затем, зажав другую ноздрю, повторил процедуру и уже нагнулся над столом, чтобы вдохнуть белый порошок, который обещал озарить его мозг ослепительно ярким светом пронзительной истины, сделать его прозрачным, как морозный горный воздух, и, отразившись от внутренней стороны купола черепа, промчаться по всему телу радостной и свежей волной…

Но тут в соседнем помещении послышался какой-то непонятный шум, потом с грохотом упал стул, и дверь в кабинет Корявого распахнулась, ударившись о стену.

На пороге стояли Роман Меньшиков и Михаил Александрович Арбузов — вор в законе Арбуз, который давно уже должен был лежать, надежно приколоченный к асфальту контрольным выстрелом в голову.

Корявый выронил долларовую трубочку, и она, упав на стол, начала медленно разворачиваться.

Достав из-за пазухи внушительный позолоченный «Магнум», Арбуз шагнул к столу и сказал:

— Ну что, Корявый, не ждал? Вот оно как в жизнито бывает… Твои корявые киллеры гниют на помойке, а сейчас и ты сдохнешь.

Корявый покосился на кокаиновые дорожки, и Арбуз усмехнулся:

— Что, поломал я тебе кайф? Ну да это ничего… Ты скажи лучше, сколько тебе дал Стропилло за мою жизнь?

Сделав шаг назад, Арбуз сел на стул и быстро навинтил на ствол «Магнума» глушитель. А Корявый, еще раз зыркнув на кокаин, неохотно ответил:

— Двести.

Арбуз удивленно поднял брови:

— М-м-м! Неплохо! Даже очень неплохо. За такие деньги можно и мэра завалить. Видать, Стропилло решил не скупиться на этот раз. Но ты не выполнил работу, поэтому гони деньги обратно. Я сам передам их Стропилло.

Корявый нерешительно поерзал в кресле, и Арбуз повысил голос:

— Шевелись, сучий потрох!

Сжав зубы, Корявый повернулся вместе с креслом к сейфу и, открыв его, достал большой толстый конверт из плотной бумаги. Бросив его на стол, Корявый буркнул:

— Вот.

И снова покосился на кокаин.

— Да ты не косись, — усмехнулся Арбуз, — вспомни лучше какую-нибудь молитву.

Арбуз передернул затвор, и Корявый, уставившись на него, с удивлением произнес:

— Да ты что, серьезно, что ли?

— Серьезнее некуда, — ответил Арбуз. — Ты же ко мне своих уродов не понарошку послал, ведь так?

— Слышь, Арбуз, — забеспокоился Корявый, — но мы же с тобой оба урки, авторитеты, это же только бизнес, ничего личного!

— Ты не урка, ты — крыса! — сказал Арбуз и поднял пистолет.

— Стой, — глаза Корявого расширились, и он загородился руками, будто это могло отвести от него пулю. — Подожди!

— Ну, что еще? — поморщился Арбуз.