Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина Сарычев Анатолий

Глава десятая. Начало пути к островам Курильской гряды. Новый член команды

Отлучившись на сорок минут, кап-два вошел в каюту и первым делом выпил половину кружки чая.

Федоров со Звягинцевым в это время прикончили один чайник чая и только приступили ко второму, закусывая вкуснейшими бутербродами с красной икрой и такой же красной, прямо тающей во рту рыбой.

Смяв лицо правой рукой, Соколов указательным пальцем левой руки сделал круговое движение и совсем неожиданно спросил:

– Звягинцев! Тебе нравится твоя служба?

От такого вопроса командир катера поперхнулся.

Федоров моментально пришел на помощь, сильно ударив командира катера по спине ладонью.

– Спасибо! – буркнул Звягинцев и, откинувшись на переборку, вытер рот правой рукой.

Было ясно, что он тянет время, не зная, как ответить на такой неожиданный вопрос.

Мотнув головой, Звягинцев по-английски спросил:

– С чем связан ваш вопрос, товарищ капитан второго ранга?

– Ты, случайно, не жил в Одессе? – усмехнулся Соколов, отпивая глоток чая.

– Так точно, жил. И не только жил, но и родился! – снова по-английски ответил командир катера, прямо впиваясь глазами в лицо Соколова.

– Предлагаю тебе перейти на службу в Смерш вместе с этим оболтусом, – кивнул Соколов на Федорова, говоря тоже по-английски.

– Можно немного подумать? – все так же по-английски спросил Звягинцев.

– Пять минут! – поставил условие Соколов.

– Дайте десять! – потребовал Звягинцев, вскакивая со своего места.

– Восемь. И ни секунды больше, – усмехнулся Соколов.

– Постараюсь уложиться, – хмыкнул Звягинцев и выскочил из каюты.

– Побежал делать свои дела! – предположил Федоров, испытующе глядя на кап-два.

Долго тянуть за хвост Соколов не стал и начал, все так же по-английски, рассказывать:

– На Купцова и Усияму совершено нападение прямо в механическом цеху Дальзавода. Напали шесть человек, вооруженных автоматическим оружием. Как они прошли на завод, я понятия не имею. Сам завод – военное предприятие, а наши контактировали только с особистами и рабочими.

– Парни живы? – спросил Федоров, подаваясь вперед.

– Живы, но ранены. Я получил полный карт-бланш по операции. Мы сейчас пойдем на остров, где будем ждать наш корабль, – жестко закончил разговор Соколов.

В дверь коротко постучали.

Соколов посмотрел на часы и удовлетворенно хмыкнул.

– Come in![48] – сказал кап-два, на лице которого появилась довольная усмешка.

Открылась дверь, и в каюте появился командир катера, который с порога выпалил:

– Я согласен!

– О’кей! – отозвался Соколов и требовательно спросил: – Чем вы занимались восемь минут?

– Звонил своей жене и улаживал финансовые вопросы! – бодро ответил Звягинцев, весело смотря на кап-два.

– Просвети своего начальника! – потребовал кап-два.

– Позвонил домой и сказал жене, где заначка. Сказал, что ухожу в дальний поход, – быстро ответил Звягинцев, нервно потирая руки.

– Надо дойти до бухты Айсу! – поставил задачу Соколов, испытующе смотря на Звягинцева.

– А как же мои начальники? Надо доложить! Острова ведь – японская территория! А бухта находится в Охотском море! – снова начал сопротивляться командир катера.

– Никому не надо ничего докладывать! Ознакомься с этим документом и не задавай лишних вопросов, – предложил Соколов, выкладывая на стол документ, отпечатанный на тонком шелке.

Федоров не стал наклоняться над столом, а только, мазнув взглядом, засек тонкую подпись и фамилию человека, его подписавшего: «Берия», и понял, какими возможностями обладал капитан второго ранга Соколов.

– Я не знаю бухты с таким названием! Мельком когда-то слышал, но где именно находится бухта, не знаю! – уверенно заявил Звягинцев.

С ловкостью фокусника Соколов развернул на столе тонкую бумагу, на которой была напечатана карта с английскими названиями, и сразу ткнул пальцем в небольшую бухту.

– До нее идти часов двенадцать полным ходом! – мгновенно определил Звягинцев.

– А ты не торопись. Нас будут ждать в бухте послезавтра, – проинформировал Соколов.

– Слушаюсь! – вскинул голову Звягинцев, ожидая еще распоряжений.

– Идем до вечера, а потом надо где-то переночевать. Хватит нам на сегодня приключений! – распорядился Соколов, снимая китель.

– Полностью с вами согласен, – ответил Федоров, следуя примеру начальника.

– Есть на Курилах небольшой необитаемый островок. У него узкая бухта, которая не просматривается ни с моря, ни с суши! – неожиданно предложил Звягинцев, преследуя какие-то свои цели.

Моторы катера заработали на малых оборотах, и через три минуты катер медленно и осторожно двинулся вперед.

Минут через пять катер пошел быстрее, набирая крейсерскую скорость.

– Жалко, что не удалось полазить по подводной лодке и шхуне! – мечтательно заявил Федоров, закидывая руки за голову.

– Поднимут суда и во всем разберутся. У нас своя задача, которую надо решить, а тут еще это нападение на Купцова и Усияму! Откуда враги могли узнать, что они будут на Дальзаводе? – отмахнулся Соколов, закрывая глаза.

Тем более что катер, наклоняясь на правый борт, начал разворот.

– Как тебе новый член команды? – спросил Соколов, по-прежнему не открывая глаз.

Судя по голосу, что-то кап-два сильно беспокоило.

– Я с лейтенантом виделся всего ничего. На корабле порядок флотский и экипаж ходит по струнке. Под водой Звягинцев нормально работает и не паникует, – начал рассказывать Федоров, вспоминая подводные приключения.

– Почему такой вывод? – прервал плавный рассказ кап-два.

– Звягинцев попал в сеть и смирно стоял, пока я плавал вокруг, обрезая нити, – пояснил Федоров, открывая глаза.

– Давай с самого начала, и подробнее! – приказал кап-два, выкладывая на стол небольшую металлическую коробочку, сверху закрытую прозрачной крышкой.

Под крышкой вертелись две катушки, а сбоку виднелось отверстие, закрытое металлической сеткой.

Кинув взгляд на кап-два, Федоров понял, что не стоит задавать вопросы, а надо рассказывать о погружении.

– Первым ушел под воду я, а за мной Звягинцев, который сразу запутался в сети. Около катера висел в воде обрывок сети, в который и угодил Звягинцев. Пока я осваивался с перепонками, Звягинцев стоял на месте и спокойно ждал, не дергаясь, – распинался Федоров, изредка поглядывая на металлическую коробку, в которой вертелись колесики с лентой.

– Значит, скорость движения в перепонках выше, чем скорость пешего водолаза? – прервал разошедшегося Федорова кап-два.

– В три, если не в четыре раза! Чувствуешь себя как рыба! Махнул ногой и на пару метров оказался впереди! – в восторге заявил Федоров.

– Не может быть! – не выдержал кап-два, снова прерывая своего подчиненного.

– Сами попробуйте и убедитесь, что я прав! Только нельзя сильно затягивать шнуровку на перепонке, можно перетянуть, и тогда ногу схватит судорога. И вообще, технике работы с перепонками надо серьезно обучаться и лучше не на открытой воде, а в бассейне, – уже более спокойно рассказывал Федоров, не забывая бросать осторожные взгляды на металлическую коробку.

– Давай дальше рассказывай! – поторопил кап-два, постучав по стеклу наручных часов.

– Освободил я Звягинцева от сети и один поплыл в сторону крыла сети, которая куда-то тянулась. Метров через сто пятьдесят наткнулся на подводную лодку, которая запуталась в сети и не смогла всплыть.

– Тут всплывешь, если сверху морские охотники ходят! – вставил кап-два и требовательно посмотрел на Федорова, приказывая продолжить рассказ.

– Подводная лодка маленькая, не более тридцати метров длиной. Видимых повреждений нет, и лодка стоит на ровном киле. На носу лодки установлена пушка, а на корме пулемет типа МГ. Дальше на дне деревянная шхуна, которая лежит на правом боку, и у нее в борту пушечные пробоины ниже ватерлинии. Шхуна соединена с подводной лодкой сетью! – доложил в телеграфном стиле Федоров, вспоминая свои первые впечатления от плавания в перепонках.

– Что, по вашему мнению, явилось причиной гибели подводной лодки? – спросил Соколов, бросая взгляд на металлическую коробку на столе.

Федоров, по примеру начальника бросив взгляд на коробку, заметил, что на правом колесике ленты почти не осталось. Зато на левом ленты было много.

– Я думаю, что у подводной лодки было рандеву со шхуной, которая для маскировки ловила рыбу. По неизвестной мне причине подводная лодка открыла огонь из пушки и потопила шхуну. Из-за волнения или течения подводная лодка запуталась в сети, и когда шхуна утонула, то утащила подводную лодку за собой. Так как подводники с ПЛ выйти и освободиться от сети не могли, то задохнулись внутри! – высказал версию Федоров и вопросительно посмотрел на кап-два.

Звонко щелкнул выключатель, и левая катушка в металлическом ящике быстро завертелась. Зато правая совсем остановилась.

В дверь постучали.

Соколов убрал металлический ящик в кожаный чехол и только после этого отозвался:

– Кто там?

– Краснофлотец Сазонов! Принес чай и жареную рыбу! – доложил молодой голос.

Соколов кивнул, и Федоров, встав с койки и подскочив к двери, открыл ее.

Вошел матрос, неся в правой руке чайник, а в левой – алюминиевый судок из трех кастрюлек.

Поставив на стол чайник в специальное углубление и разобрав судок, расставил кастрюльки на столе. В третьем судке обнаружился нарезанный белый хлеб, баночка со сливочным маслом и две стальные вилки.

Федоров внезапно почувствовал сильный голод и сел за стол напротив уже сидящего Соколова.

– Замечательная камбала! – возвестил Соколов, беря из своей кастрюльки большой кусок рыбы и вонзая в него зубы.

– Полностью с вами согласен, товарищ капитан второго ранга, – ответил Федоров, следуя примеру своего начальника.

Прожевав второй кусок жареной рыбы, Соколов вытер губы платком и неожиданно спросил:

– Ты сможешь быстро научить Звягинцева ходить под водой по компасу?

– Вы имеете в виду ходить или плавать под водой по компасу? – уточнил Федоров, с трудом проглатывая большой кусок рыбы.

– А в чем разница? – задал вопрос Соколов, отпивая глоток чая.

– Если ты идешь по дну, то глубже двадцати метров долго находиться нельзя, – начал объяснять Федоров, но кап-два прервал его.

– А как же водолазы, которые ходят на глубине сто метров? – привел, как ему казалось, неопровержимый аргумент Соколов, снова принимаясь за рыбу.

– Мы же работаем под водой на кислороде, чтобы не выдавать своего местопребывания врагу воздушными пузырями. Если плыть под водой с перепонками, то неважно, какая глубина под тобой, десять метров или десять километров! Поэтому при работе с перепонками открываются блестящие перспективы, – привел убойный довод Федоров, снова принимаясь за рыбу.

– Ты, скорее всего, прав, лейтенант! А теперь давай отдохнем. Очень я что-то сегодня устал от нервотрепки! – заявил Соколов, укладываясь на койку.

Глава одиннадцатая. Ночевка на маленьком острове

Проснулся Федоров от изменения гула моторов торпедного катера.

Федорова война приучила спать при любой представившейся возможности. Неизвестно, когда придется поспать еще в следующий раз.

Выглянув в иллюминатор, Федоров обнаружил по правому борту гористый островок, сильно поросший лесом.

«Все правильно. Командир катера хочет переночевать на берегу, а с рассветом снова отправиться в путь! Зачем лишний раз рисковать ночным походом?» – мысленно утвердил план командира катера Федоров, энергично делая разминочные движения.

Катер снова изменил курс и сбросил ход до малого.

Снова поворот влево, потом вправо и еще раз налево.

– Пошли наверх! – приказал кап-два, вставая с койки.

Катер ушел влево, и двигатель перестал работать.

Наверху загремел металл, и в воду плюхнулся якорь.

В дверь снова постучали.

– Войдите! – пригласил Соколов, снова усаживаясь за стол.

Вошел Звягинцев и с порога объявил:

– Через тридцать минут на берегу сварят уху и накроют стол!

– Тогда пока я вам расскажу одну очень интересную и поучительную историю из жизни американских бандитов, – неожиданно предложил Соколов, усаживаясь за стол.

– Джаст момент![49] – попросил Звягинцев и, выглянув в коридор, крикнул: – Вахтенный! Чайник чая и леденцов!

Жестом предложив Звягинцеву сесть, Соколов начал рассказывать:

– После Первой мировой войны в Америку хлынула толпа русских эмигрантов и не всегда добропорядочных граждан. В Америку поехало много бандитов из еврейских местечек России, Белоруссии, Украины, Литвы и Польши. Ребята были молодыми, дерзкими и жадными до денег. Эмигранты были уверены, что Америка открывает широкую и прямую дорогу к богатству. И эмигранты, а тем более бандиты, хотели достичь богатства быстро и любыми путями. Но все выходцы из России, Белоруссии, Украины, Литвы и Польши верили в Бога. Возникает резонный вопрос, о котором спорят попы: «Может ли бандит быть верующим человеком?»

Раздался стук в дверь, и Звягинцев на правах хозяина катера рявкнул:

– Ну!

Вошел матрос и принес чайник, круглую железную коробочку с леденцами, о чем говорила красочная этикетка с россыпью прозрачных конфет, и две плитки московского шоколада.

– Свободен! – коротко бросил Звягинцев, разливая черный чай по кружкам.

– Наша страна отошла от любой веры в Бога. У нас церковь отделена от государства, как и мечети, костелы и храмы Будды, – распинался кап-два, сейчас похожий на замполита какого-нибудь заштатного гарнизона.

«С чего это Соколов нам читает политграмоту? Хорошо хоть в нашей группе нет замполита! Если полковник НКВД в поезде говорил правду и нас включили в группу, сопровождающую отряд судов, то я попаду за границу! Интересно, как там живут люди? Но надо в первую очередь посмотреть резиновые ножные перепонки и маски на лицо», – на минуту отвлекся Федоров, мечтательно улыбаясь.

– Я, Федоров, для кого распинаюсь? – дернул за рукав тельника кап-два.

– Виноват! Исправлюсь! Больше не повторится! – совершенно автоматически выдал Федоров, отметив ироническую ухмылку на лице Звягинцева.

Но едва кап-два перевел взгляд на командира катера, лицо Звягинцева стало моментально серьезным.

– В священный для евреев день Йом Капур[50] бандиты Луи Флейшер, Гарри Флейшер и Генри Шор пришли в синагогу Бией Давид в американском городе Детройте. Эти трое были не просто бандиты, а главари мощной фиолетовой банды, которая контролировала азартные игры, контрабанду спиртного в период «сухого закона». Событие происходило совсем недавно. Всего тринадцать лет тому назад! – поднял вверх указательный палец Соколов, призывая двух слушателей к вниманию.

Сделав эффектную паузу и не дождавшись звукового отклика от слушателей, кап-два продолжил:

– В этот день весь криминальный мир столицы автомобилестроения собрался в вышеупомянутой синагоге. Проще говоря, главари бандитов собрались на сходку! Фиолетовая банда, не колеблясь и не обращая внимания на количество людских жертв, могла поджечь, взорвать завод, фабрику, магазин, если чувствовала угрозу существованию банды! Еврейские бандиты были даже безжалостней, чем знаменитая банда Аль Капоне в Чикаго! Но и полиция Дейтройта не дремала! В здание синагоги руководители полиции послали трех агентов криминальной полиции в штатском, замаскированных под хасидов[51], которые должны были взять главарей бандитов, пришедших на сходку. Трое главарей фиолетовой банды не заметили плечистых «хасидов» и прошли в синагогу помолиться. Объявили перерыв. «Хасиды» вышли покурить, не зная о том, что в праздник Йом Капур евреи не смеют зажигать огонь! Те, за кем они охотились, благополучно скрылись, а вот полицейским скрыться не удалось! Так незнание законов места, куда вас направили, приводит к очень печальным последствиям! – на печальной ноте закончил исторический экскурс Соколов.

– Что случилось дальше с американскими полицейскими? – с горящими глазами спросил Звягинцев.

– Об этом история умалчивает! – последовал моментальный ответ Соколова, который опять наморщил лоб, решая какую-то стратегическую задачу.

Дверь распахнулась, и на пороге появился еще один, ранее не виденный краснофлотец, теперь уже со знаками различия старшины первой статьи.

– Товарищ капитан второго ранга! Вас срочно требует штаб! – выпалил на одном дыхании старшина, умоляюще глядя на Соколова.

– Раз зовут из штаба – надо идти! – согласился Соколов, вставая со своего места.

Едва Соколов вышел, как Звягинцев предложил:

– Пойдем на берег! Ужин поедим на свежем воздухе! Матросы спиртику принесут, и, пока кавторанг по телефону базарит, под уху по соточке вмажем!

– Я пить не буду и тебе не советую! – уже на палубе ответил Федоров, смотря, как на остров опускается густой туман.

До воды осталось метров пятьдесят, а небосклон уже весь заволокло серой мглой.

– Еще немного, и совсем видно ничего не будет! – озабоченно заявил Звягинцев, жестом подзывая матроса. – Возьми три спальника, палатку и мухой на берег! – приказал Звягинцев, первым вступая на трап, справа от которого был натянут дюймовый трос.

Около командира катера материализовался матрос, вооруженный ППШ[52] с круглым диском.

– Вахту стоять через четыре часа! Как только кап-два закончит говорить, проводить на берег! И протянуть второй леер! – приказал Звягинцев, в руке у которого неведомо каким образом появилась фляжка, обтянутая зеленым сукном. Он быстро сбежал по трапу, который был перекинут от одинокого камня прямо на песчаный берег.

На берегу был вбит арматурный прут, к которому и был привязан трос, служивший леером для трапа с правой стороны.

Не успел Федоров сойти на берег, как вслед за Звягинцевым на берег сбежал матрос, несущий в одной руке двухметровый полуторадюймовый прут и бухту пенькового троса, а в другой – кувалду на длинной ручке.

Не обращая ни на что внимания, матрос стал забивать прут в песок.

Федоров посмотрел вперед и увидел, что метров через десять на зеленой травке стоит четырехместная палатка, а перед ней красуется простенький деревянный стол и три деревянных же стула.

В пяти метрах справа от импровизированной столовой горел костер, над которым на треноге висел приличных размеров котелок, из которого вился аппетитный дымок, показывая, что в посудине варится уха.

– Разливай уху по тарелкам и жарь рыбу! – небрежно бросил Звягинцев, жестом гостеприимного хозяина показывая на стол.

Моментально из-за палатки выскочили два матроса. Первый с поварешкой и металлическим цилиндром, сваренным из тонких прутьев, а второй с тарелками и огромной черной сковородой.

Сняв крышку с котелка, первый матрос быстро налил три тарелки золотистой ухи, а второй отнес их к столу.

Снова вернувшись к костру, матрос снял с треноги котелок и поставил его в полутора метрах от стола.

Вернувшись к костру, нагнулся и, подняв палку с раздвоенным концом, подцепил треногу и положил ее в траву.

На ее место был моментально установлен цилиндр, а на него сковорода.

Из-за палатки появился матрос с большой деревянной доской, на которой лежали большие куски рыбы, обвалянные в муке.

Куски были размером с ладонь взрослого человека и прямо сочились жиром.

– Палтус очень жирная рыба, и ее можно жарить без масла, – пояснил Звягинцев, обращаясь к кому-то, стоящему за спиной Федорова.

Обернувшись, Федоров обнаружил стоящего за его спиной кап-два.

– Давайте поедим, а то есть хочется, аж переночевать негде! – скаламбурил Соколов, первым направляясь к столу.

Матросы тем временем загрузили на сковороду все десять кусков рыбы и начали их жарить, переворачивая деревянной лопаткой.

Усевшись за стол, Соколов взял деревянную ложку и принялся есть.

Первый матрос, подхватив треногу и котелок, бегом направился на катер.

– Здорово ты моряков вымуштровал! – похвалил Соколов, дохлебав тарелку ухи.

Матрос вернулся с катера, неся перед собой большое деревянное блюдо, на которое стали выкладывать жареную рыбу.

Аккуратно разложив рыбу на блюде, поднял голову на командира катера.

Получив утвердительный кивок, метнулся за палатку и буквально сразу вернулся, неся на подносе несколько кусков рыбы.

– Сейчас матросы себе рыбы пожарят и уйдут. На костре вкус у рыбы совсем другой, – пояснил действия своих моряков Звягинцев.

Пока офицеры не торопясь ели рыбу, матросы закончили жарить свою и, забрав сковороду, убежали на катер, не забыв поставить на цилиндр из прутьев медный чайник.

Глава двенадцатая. Дневка на острове. Прелести затерянного Курильского островка. Теплое озеро

– Завтра уйдем к точке рандеву, а потом на корабле в загранку, – пообещал Соколов, отпивая глоток чая.

– Ближе всего Америка. Туда нужны заграничные паспорта моряков, – глубокомысленно заметил Звягинцев, испытующе смотря на кап-два.

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам! – выспренно продекламировал Соколов, внимательно посмотрев на Звягинцева.

– По морю ходят не только немецкие подлодки, но и японские. Нам приходится опасаться не только немцев, но и японцев, которые вот-вот на нас нападут! – пожаловался Звягинцев, кидая взгляд на свой катер, около трапа которого стоял матрос с автоматом.

– Японцы находятся в двойственном положении. С нами они не воюют, а вот с американцами у них напряженная война. Пока мы ходим по Охотскому морю, мы вроде нейтральники[53], а вот когда выйдем в Тихий океан, то перейдем в разряд прямых врагов как немцев, так и японцев, особенно после их нападения на Перл-Харбор, – сморщился кап-два.

– Мы мало что знаем о нападении на Перл-Харбор. Сколько авианосцев участвовало в нападении? – с интересом спросил Звягинцев, начиная убирать со стола.

– В нападении на американскую военную базу участвовало шесть японских авианосцев, с которых вылетело триста пятьдесят три самолета, – ответил Соколов, глядя на катер.

Туман наползал с моря и уже до половины скрыл катер.

«С одной стороны, туман – хорошо: нас не заметят японские корабли и самолеты, которые могут здесь курсировать. С другой стороны – плохо: мы завтра, если не развеется туман, будем стоять около этого камня. А с третьей – опять хорошо, вернее, просто замечательно: если будем стоять, то можно попробовать понырять в бухте. Надо только попросить Звягинцева помочь сделать острогу», – прикинул Федоров расклад на завтрашний день.

– И какие итоги нападения на Перл-Харбор? – не отставал от Соколова Звягинцев.

– Многие самолеты были сбиты, но итог японской операции очень впечатлял. Четыре американских линейных корабля потоплено и еще четыре повреждено, сильно повреждено три крейсера, один из которых затонул, затонуло три эсминца и один буксир, уничтожили на гавайских аэродромах почти триста самолетов, потеряв при этом всего лишь двадцать девять своих летательных аппаратов. В тот же день США объявили войну Японии. Хватит на сегодня разговоров. Пора ложиться спать! – решил Соколов, вставая из-за стола.

– Можно мы еще посидим? – жалобно спросил Звягинцев, еле видный из-за густого тумана, который окутал остров.

– У тебя под столом стоит аккумуляторный фонарь. Полистайте эту книгу. Может серьезно пригодиться, – предложил кап-два, кладя на стол небольшой томик в кожаной обложке.

– Слушаемся! – хором ответили лейтенанты, наклоняясь над книжкой, на обложке которой был выдавлен крест и имелась надпись: «Библия».

– Вот это кино! – шепотом выдал Звягинцев, вынимая аккумуляторный фонарь.

– Ты сможешь сделать мне до завтра трезубец или острогу? – спросил Федоров шепотом, близко подвигаясь к командиру подводной лодки.

– И делать ничего не надо! У меня на катере две приличные остроги есть! Мы ею иногда рыбу лучим![54] – немного застенчиво ответил Звягинцев, откладывая книгу в сторону.

– Если завтра туман не рассеется, то попробуем в бухте понырять и погарпунить рыбу! – решил Федоров.