Начни писать. 52 совета для развития творческих способностей Фолкнер Грант

14. Кувыркайтесь. Блуждайте. Играйте

В жизни любого писателя наступает момент, когда пальцы сводит в подобие когтистой лапы, пока он судорожно печатает навстречу очередной вехе в числе слов. «Труд берет верх над воображением», – повторяете вы, но проблема в том, что мозг перегорел и напоминает мокрую лапшу (я одновременно использую клише и метафоры, так что, похоже, мой мозг сейчас примерно в таком же состоянии).

Как гласит пословица, умей дело делать – умей и позабавиться. Мне не свойственно недооценивать движущую силу самодисциплины в творческом начинании, но ее окрик похож на озлобленного сержанта на муштровке. Самодисциплина может разделить личность на две половины, хорошую и плохую. Нам часто говорят: если мы не победим плохую сторону – наши эмоции, мечтательность, бесцельное брожение, не говоря уже о длительном пребывании в джакузи, – мы не сможем достичь настоящего прогресса. Самодисциплина дарит нам контроль над жизнью, ведет нас к целям и взбивает подушку на удобном стуле рациональной жизни. Но жизнь не только рациональность и контроль, правда? Сердцу неведомы схемы, списки, гроссбухи и графики.

Немногие выступают за ослабление дисциплины, чтобы порезвиться со своей примитивной стороной. Сократ говорил: «Жизнь без дисциплины безумна». Но позволить настроению, аппетиту или страсти захватить вас так же необходимо для ваших историй, как ручка и бумага. Постоянно заставляя себя заниматься неприятными делами, вы можете потерять чувствительность. Тогда даже ваш прекрасный роман вдруг вам опостылеет, если вы чувствуете себя волом, тянущим плуг по комкам грязи. Вы не вол, ваша творческая жизнь не должна превращаться в ежедневную порку, побуждающую больше работать.

Иногда полезно следовать за безумцами, сбежать из творческого тренировочного лагеря и обратиться к другой стороне писательской жизни – беззаботной вечеринке, на которой можно веселиться со своим внутренним клоуном, крепко обнять любую дурацкую мысль, которая придет в голову, и украсить волосы венком.

Помните, как ребенком вы скатывались с горки, чтобы ощутить головокружение? Как часто вы это делаете теперь? Я – никогда, но совсем недавно, когда я гулял в парке с дочкой, она предложила мне выяснить, кто дольше сможет кружиться, и мы оба кружились до потери равновесия. Я заметил, что, позволив своему телу так глупо двигаться, я стал иначе думать. Мое линейное мышление, нацеленное на решение проблем, расшаталось, и именно это было нужно для моего литературного проекта: не труд, а немного кружения.

Разум должен блуждать, почувствовать свободу. Решения обычно приходят, когда вы перестаете их искать – когда играете. Вы когда-нибудь видели, как играет таракан или червь? Нет. Они не созданы для решения проблем. А собаки, кошки, обезьяны и человек способны на шалости. Игра позволяет нам экспериментировать, проверять ограничения и в шутку бороться с миром. Смех раскрывает нас, физически и психологически, позволяя удивлению цвести и разрастаться. Глупость освобождает – хотя бы потому, что она неконтролируема и абсурдна: дыхание другого мира, в котором все возможно. Ошибки и осечки отзываются другой музыкальной правдой. Когда вы от души смеетесь, трагедия кажется невозможной. Мы не думаем, когда смеемся, но ощущаем себя на вершине мира. Мы бодры и пьяны, будто чувствуя порыв любви.

«Если вы пишете без пыла, без удовольствия, без любви, без радости, вы только наполовину писатель»[8], – говорил Рэй Брэдбери. Я хочу, чтобы мои сочинения были веселыми, а не трудоемкими (а значит, стоит использовать слова, которых не существует). Я хочу танцевать сквозь свой роман, а не продираться.

Дисциплина без мотивации – ничто, а немного недисциплинированности может вернуть мотивацию. Напомните себе, как освободиться, по-крупному и понемногу. Нужно вырываться из плена ежедневного производства – воспевать способность быть игривым, капризным и безответственным. Отдохните от романа и немножко поиграйте, прежде чем двигаться дальше. Постройте волшебную деревушку из палок, камней и листьев. Сыграйте с друзьями. Купайтесь в смехе, пейте его. А затем вернитесь к клавиатуре – и пишите усердно, настойчиво и с удовольствием до победного конца!

ПОПРОБУЙТЕ

Превратите свой день в игру

Это необычное задание. Устройте себе день отдыха от творчества. Сходите на игровую площадку и покачайтесь на качелях. Устройте битву на водяных пистолетах. Заберитесь на дерево. Не слишком планируйте – импровизируйте. Привнесите игровую энергию в свое творчество. Подумайте: «Давай поиграем». Как меняется ваше настроение? Вы нашли другую отправную точку?

15. Используйте свою жизнь в своей истории

«Пишите о том, что вы знаете». Это, наверное, самый избитый принцип творчества. Годами в начале моей карьеры эта фраза одновременно меня вдохновляла и отталкивала. Вдохновляла, поскольку я хотел понять, что она значит. Что я знаю? Какие стороны моей жизни можно показать в хорошей истории? Отталкивала – потому что я хотел писать художественную литературу, а не мемуары. Я желал придумывать истории, сочинять о других мирах и других людях.

К тому же, честно говоря, я стеснялся использовать свою жизнь как источник историй. Излить свой опыт на странице, в любой форме, значило обнажиться и, возможно, выставить себя на посмешище. Вдобавок я не хотел нарушать личное пространство семьи и друзей, представляя их в виде персонажей.

Я не обязательно писал о том, что знал. Я подражал авторам, которыми восхищался. Можно сказать, я писал о том, что знали они. Я написал историю любви в стиле поэта и новеллиста Раймонда Карвера, действие которой происходило в трейлерном парке. Я написал роман по модели «Преступления и наказания» Достоевского, действие которого происходило в недрах района Сан-Франциско Тендерлойна. Я писал рассказы о своенравных бродягах, похожих на персонажей из «Сына Иисуса» Дениса Джонсона. Это были неплохие истории. Но они не были смелыми, хотя и рассказывали о ярких героях, живущих на обочине общества. Ведь я не хотел по-настоящему переносить мою жизнь в истории.

Я не понимал, что многие литературные произведения основаны на жизни их авторов: это могут быть реальные события, приукрашенные воображением, или темы, мотивы и конфликты, которые беспокоят писателя. Аристотель говорил: чтобы пробудить страсть в других, нужно пробудиться самому. А пробудить себя можно, если вывести на первый план свои мировоззрение и опыт. «Пишите о том, что вы знаете» не значит прямо перенести свою жизнь на страницы. Скорее, нужно взять богатую почву своего опыта и позволить историям вырасти на ней в других видах. Как сказал Сол Беллоу: «Художественная литература – высшая форма автобиографии». Описание того, что вы знаете, становится чем-то вроде паломничества, сцены погони, фантастического пейзажа, медитации и научного эксперимента сразу.

Один из способов писать о том, что вы знаете, – система Станиславского, которую используют многие актеры, чтобы полностью вжиться в роль. Она была разработана Константином Станиславским, который верил, что настоящая актерская игра – отражение правды, передаваемой как изнутри, так и снаружи. Он не хотел, чтобы актеры изображали эмоцию; он хотел, чтобы они на самом деле ее ощущали. Для нас, писателей, это так же важно. В основе этого подхода стоит магическое «если бы» – вопрос: «Что было бы, если бы я оказался в такой же ситуации, как и мой герой?»

Неважно, кто ваш персонаж: танцующий чечетку бродячий пес, паукообразное существо с планеты Цитрон или человек, почему-то напоминающий вашу маму. Суть в том, чтобы влезть в шкуру персонажа и увидеть мир его глазами – наполнить его жизнью, собственным опытом и знаниями.

Станиславский использовал такие методики, как, например, подключение эмоциональной памяти. Чтобы подготовиться к роли, которая включает испуг, актер должен вспомнить что-то страшное и использовать эту эмоцию в качестве проводника, играя на сцене. В жизни мы обычно носим маски, которые скрывают нашу уязвимость, но на сцене – и на странице – нужно драматизировать.

Шелли Уинтерс, великая актриса прошлого, игравшая по системе Станиславского, говорила, что актер должен быть готов «играть своими шрамами» – переживать болезненный опыт на сцене в качестве персонажа. Она не призывала эмоцию появиться по собственной воле, а сосредоточивалась на сенсорных аспектах произошедшего конфликта или травматического эпизода, на месте, где произошло «событие». Она исследовала комнату во всех возможных подробностях. Она представляла, в какое время дня это происходило, каков был угол падения света и что на ней было надето. Эти детали позволяли вызывать воспоминание, чтобы она могла глубже в него погрузиться.

Мы хороним некоторые вещи глубоко внутри не просто так, и попытка раскопать их бывает мучительной. Мы все переживали болезненные моменты, будь то любовный отказ, издевательство на детской площадке или потеря домашнего животного. Именно эти эмоции, скорее всего, придадут вашим историям вес. Так что будьте смелее и окунайтесь в свое прошлое, чтобы пережить этот опыт. Это порой непросто, но сенсорная память – это возвращение к таким моментам, проживание заново этих эмоций, чтобы затем вы могли наполнить своих персонажей подобным духом.

Не умаляйте свой опыт. У вас богатая жизнь, из которой вы можете черпать вдохновение. Неважно, служили ли вы в армии или участвовали в родительском комитете в школе ваших детей. Неважно, кто вы – акробат или охранник. Неважно, участвовали ли вы в Олимпийских играх или занимаетесь спортом в выходные. Мы все переживали множество эмоций, которые можем развить с помощью воображения, чтобы передать в нашей истории глубокую истину жизни. Так что пишите о том, кто вы. Пишите о том, что вы любите. Пишите о том, что вам нужно знать.

ПОПРОБУЙТЕ

Отдайте свой конфликт другому

Настал момент понять, кто вы на самом деле. Составьте список конфликтов, которые были у вас в жизни, будь то безответная любовь или случай, когда ваши родитель или учитель несправедливо вас наказали. Придумайте персонажа, который решительно на вас непохож: другого пола или расы, более высокого или низкого, более неряшливого или опрятного. Напишите сцену с этим персонажем, помещенным на ваше место в конфликте.

16. Преодоление творческих ран

Где-то глубоко внутри большинства из нас есть рана. У некоторых она смердит и гноится, у других зарубцевалась. Она никогда по-настоящему не заживает, по крайней мере, ее не залечишь стоическим равнодушием и даже бальзамом времени.

Я говорю не о физическом ранении, а о психологической травме – которая остается после того, как на уроке в начальной школе вам сказали, что вы плохо рисуете, или вы дали другу почитать свое сочинение в надежде на поддержку, а получили пренебрежение. Мы вкладываем душу, смысл жизни в наши творения, небольшие и крупные, и когда мир отвергает нас или враждебен, боль так же велика, как от настоящей раны. Иногда даже лучше получить физическое ранение.

Быть творцом – значит предложить другим зарядить пращи камнями пренебрежения и попробовать подстрелить вас.

Меня поразил не один такой камень. И, пожалуй, самый разрушительный был брошен известной писательницей, с которой я занимался литературой. Конечно, мои надежды были абсурдно высоки. Я хотел, чтобы она признала мой талант, одобрила мою прозу. Я хотел, чтобы мы подружились, чтобы она открыла двери своего разума и показала увлекательный ход своих мыслей. Я был молод и пришел в ее класс, как щенок, виляя хвостом, надеясь поиграть. Мое первое занятие могло бы стать зачином в трагедии.

Когда я сдал ей свой рассказ, она не только не признала мой талант, но и полностью уничтожила мою историю. С тем же успехом она могла бы использовать ножницы. «Да неужели!» – написала она на полях одной из страниц. Я пришел к ней на консультацию, чтобы задать вопросы и в надежде найти общий язык, но она была холодна и язвительна, не предлагая ничего похожего на конструктивную критику, только чистейший негатив. Она сказала, что моя история скучна, претенциозна, а мои диалоги, которые другие до этого хвалили, были вялыми и безжизненными.

Это был единственный раз в моей творческой жизни, когда я почувствовал себя уничтоженным. И тогда я был совершенно не способен взять ручку и что-то написать. Меня до этого уже критиковали на писательских семинарах – и даже жестко, – так что я не был наивным простаком. Но никогда раньше я не получал столь беспощадных и убийственных замечаний. Я всегда был стоек и решителен при столкновении с таким негативом, но в этот раз я несколько дней провел лежа на диване и смотря телевизор, прокручивая в голове снова и снова ее язвительные комментарии. Надеюсь, что у вас не было подобного опыта. Но, к сожалению, почти все писатели, с которыми я общался, могут рассказать схожую историю.

Вопрос в том, как начать заново, обрести смысл и радость, которые нам приносили наши первые истории, и снова найти причину писать. Это сложно. Я до сих пор вижу «Да неужели!» на полях и иногда спрашиваю себя, действительно ли могу предложить что-то ценное и позволяет ли мне качество моей прозы делиться идеями и историями так, чтобы они были интересны и занимательны. Я спрашивал себя об этом даже после того, как печатали мою историю или эссе. Я спрашиваю себя: а вдруг редактор почему-то не понял, что я самозванец? Я спрашиваю себя об этом даже сейчас, когда пишу книгу о том, как писать, у которой есть издатель, которую ведет прекрасный редактор, которая появится в магазинах. Раны могут открываться, когда меньше всего этого ждешь, и из них с ворчанием вылезает неуверенность в себе.

Это напутствие озаглавлено «Преодоление творческих ран». Это совсем не то же самое, что их лечение. Преодолеть – значит победить, не уступить ране, а перевязать ее и идти дальше. Сказать себе, что вы творческий человек, что единственное значительное достижение в вашей жизни придет от вашей уникальной силы воображения – и вы достойны играть со словами, исследовать миры, танцевать с персонажами историй (или следовать за ними по темным аллеям и начинать с ними войну). Преодолеть – значит сказать «нет» скептикам и «да» вашему неукротимому уму. (Поверьте, у вас правда неукротимый ум, даже если вы подумываете отложить эту книгу и включить телевизор.) Преодолеть – значит написать вашу историю, поверить в нее.

Не существует панацеи от творческих ран, но взять ручку и поставить ее на лист бумаги – хорошее начало. Начните писать. Продолжайте. И рана затянется и даже вдохновит вас, даже если никогда по-настоящему не исчезнет.

ПОПРОБУЙТЕ

Незапланированный акт поддержки

Иногда лучший способ вылечиться самому – вылечить других. Заведите привычку подбадривать людей в их творческих начинаниях. Напишите письмо кому-нибудь и спросите, как продвигается его роман. Поддержите товарища в Facebook. Если у вас был хороший учитель, расскажите ему, как он вам помог. Воодушевление заразительно, и распространение этой положительной энергии в мире поможет вам залечить раны.

17. Заставьте внутреннего редактора работать на вас

У всех нас есть внутренний редактор. Обычно это властный, требовательный товарищ, который появляется и сообщает, что вы все делаете неправильно. Он мерзкий и высокомерный и не дает конструктивных советов. Он цитирует прозу ваших любимых авторов и показывает, как они работают, но лишь для того, чтобы вас унизить. Фактически это олицетворение всех ваших писательских страхов и комплексов.

Один из главных уроков NaNoWriMo таков: внутренний редактор может кричать, реветь, плеваться и разгромить набирающий силу творческий импульс любого черновика. Знакомо, правда? Вы смотрите на предложение и думаете: «Никто не захочет это читать… Какая наглость с моей стороны думать, что я писатель… Весь роман – сплошь подражание, он нисколько не оригинален».

Да мало ли какая чушь придет в голову.

Ваш внутренний редактор хочет, чтобы каждое слово сверкало, каждое предложение было шедевром, а такие стандарты могут задушить самое важное, что нужно для окончания романа, – свободную, стремительную энергию вашего воображения, несущую историю вперед.

Иногда внутренний редактор представляется мне требовательным хореографом. Он кричит, чтобы я исполнил грациозный пируэт: сохранял равновесие на каждом повороте, углубил плие, расправил спину и плечи. Только мои руки и ноги тяжелы и неуклюжи, а в моих суставах нет и намека на гибкость. Ведь мой критик орет, и я очень далек от исполнения этого элегантного пируэта. Я сдаюсь. Я заканчиваю танец. Забывая, что я люблю танцевать. Забывая, что единственный способ исполнить пируэт – тренироваться.

Есть много советов о том, как контролировать, убить, задушить, подавить и изгнать внутреннего редактора. Но это живучее и упрямое существо, оно раз за разом возвращается, бесстрашное и как никогда громкое и властное. Почему? Потому что внутренний редактор – важный участник творческого процесса, он просто так не сдастся. Перфекционизм, конечно, может быть деспотичной, ограничивающей силой, но стремление к амбициозным стандартам совершенства порой освобождает и раскрепощает. Только альпинисты, ведомые перфекционизмом, достигают вершины горы, с которой открывается вид на весь мир.

Ваш внутренний редактор понимает, что без его руководства и стремления к совершенству мусор, который вы называете первым наброском, так и останется мусором (и начнет попахивать). Он знает, что без его требований вы начнете делать себе поблажки, выбирать легкий путь, решать, что все ваши сочинения гениальны, просто потому что это написали вы. Внутренний редактор на самом деле очень чувствителен и заботлив, понимает ваше желание изящно связать все нити вашей истории, найти прекрасную гармонию предложения, точное выражение, и именно это его мотивирует.

Проблема в том, как найти уровень перфекционизма, который побуждает вас стать лучше, а не уничтожает вас (а иногда и людей вокруг вас).

Исследовательница Брене Браун проводит различие между перфекционизмом и тем, что она называет здоровым стремлением. Она рассматривает перфекционизм как эмоцию, рождаемую страхом и неуверенностью в себе. Тогда он устанавливает недостижимые нормы и «дарит» ощущение никчемности, когда вы ошибаетесь. Здоровое стремление же предлагает требовательные, но не удушающие рамки: вы устанавливаете высокие, но достижимые стандарты, наслаждаетесь процессом, рассматриваете ошибки как возможности для роста и позитивно реагируете на критику.

Браун утверждает, что здоровое стремление направлено на себя: «Как я могу стать лучше?» Перфекционизм же «отталкивается» от других: «Что они подумают?»

Так что, возможно, стоит определить природу вашего внутреннего редактора. Он мотивирует вас стать лучше ради самосовершенствования или из-за страха, что подумают другие? Как вы можете отслеживать эти две мотивации – и оставаться в здравом уме?

Вам нужно сделать внутреннего редактора своим другом. Возможно, порой он высказывает суровую правду без приглашения, но все-таки он друг. Надо сесть и разработать стратегию взаимоотношений с ним. Вам нужно понять, когда ему стоит уйти, когда он может вернуться и какой тон ему следует использовать (внутренние редакторы часто разговаривают как бесцеремонные подростки). Внутренний редактор должен понять, что одна из составляющих творчества – погоня за безумными идеями по холмам и долинам воображения, и иногда корректировку, исправления и шлифовку – или сокращение, порку и сжигание – придется отложить. Внутренний редактор должен знать: зачастую стоит сделать что-то плохо просто ради того, чтобы сделать. Ему нужно сосредоточиться на том, чтобы улучшить вашу историю ради самой истории, а не из-за осуждающих взглядов других людей.

Иначе внутренний редактор запросто втянет вас в замкнутый круг сводящей с ума самокритики, а его комментарии станут настолько враждебными и агрессивными, что вы прекратите писать и забудете все волшебство и восторг. В идеале вы можете скорректировать свои отношения с ним так, чтобы он превратился из требовательного скептика в инструктора, который мотивирует вас практиковаться больше, чем вам казалось возможным, чтобы выявить скрытые таланты. Лучшие тренеры, редакторы и учителя знают, что воодушевление – двигатель успеха. Вам нужно, чтобы перфекционизм или здоровое стремление мотивировали вас всегда идти к высочайшим стандартам и заниматься бесконечной шлифовкой, которая нужна любому хорошему роману. Внутренний редактор приносит подарки, но иногда ему сложно предложить их доброжелательным тоном.

Когда предложение, или абзац, или глава – или, что уж там, весь роман – достигнет финала, внутренний редактор, если он действительно хороший друг, присоединится к вечеринке и поднимет одобрительный, искренний тост.

ПОПРОБУЙТЕ

Хороший внутренний редактор и плохой внутренний редактор

Составьте список из пяти примеров, как хороший внутренний редактор помогает вам, и пяти примеров, как плохой внутренний редактор вам мешает. Используйте этот список, чтобы призывать хорошего внутреннего редактора на помощь, когда она потребуется, и прогонять плохого, если он вас сдерживает.

18. Смиритесь с беспорядком

Когда я погружаюсь в творчество, в доме царит бардак. Вчерашняя посуда встает поверх позавчерашней. Неразобранная почта валяется на столе. На ночном столике балансирует стопка журналов. А мой стол можно сравнить с причудливым музеем, забитым древними тотемами, в компании кружки с осадком кофе на дне, россыпи блокнотов и покосившейся трубы книг.

Наверное, мне стоит пожурить себя за то, что я допускаю такой беспорядок. Честно говоря, часто я так и делаю. В конце концов, мы воспитаны в культуре, где ценится мантра «чистота – лучшая красота». Самая частая фраза, которую дети слышат от родителей: «Иди уберись в комнате» (к сожалению, вместо «Иди напиши роман»). Дома, которые мы видим в журналах, настолько аккуратны, что нам становится неловко за наши «помойки». Мы хотим понравиться другим, представившись всему миру опрятными, организованными и благовоспитанными людьми.

Но знаете что? Беспорядок не обязательно признак слабости характера. Это рассадник творчества. Психологический эксперимент Кэтлин Вос, исследовательницы из школы менеджмента Карлсона Миннесотского университета, показал: убранные комнаты, как правило, порождают шаблонные мысли, а беспорядок внушает ощущение новизны и творческий настрой.

«Похоже, неорганизованное пространство вдохновляет на отказ от традиций, что приводит к свежим идеям, – заметила Вос. – Организованное пространство же поощряет консерватизм и осторожность».

Неудивительно, что многие великие мыслители живут в беспорядке. Эйнштейн сваливал горы бумаг на столе. Когда же его раскритиковали за бардак, он спросил: «Если захламленный стол – признак захламленного ума, о чем тогда говорит пустой стол?»

Эйнштейн знал: отдавая приоритет порядку, он ограничивает блуждание разума по таинственному пространству Вселенной (относительно неорганизованное творческое место само по себе, со стремительными астероидами, горящими звездами и черными дырами, поглощающими все вокруг). Наши идеи, творения нуждаются в периодах полного погружения, даже одержимости, а время и энергия, уходящие на поддержание идеальной чистоты, могут сбить прыжки воображения.

Наше воображение не самое опрятное место. Мои истории часто расползаются по касательным и ответвлениям, а потом закручиваются в сальто и безумные рывки. Они порой похожи на холст, на котором толпа дошкольников одновременно рисовала пальцами: стоило учителю отвернуться, как своенравные дьяволята нашли коробку перьев, блестки, чипсы, макароны-ракушки и смешали все это вместе.

Как я могу содержать дом (или жизнь) в идеальном порядке, когда в моем воображении творится такой беспредел? Творческий процесс беспорядочен, с какой стороны к нему ни подойди. Авторы обычно пишут посреди стопок бумаги и книг, художники рисуют, оставляя пятна краски на одежде и полу. Беспорядок в студии Фрэнсиса Бэкона мог сравниться со столом Эйнштейна. Стены были измазаны краской, а пол завален книгами, кистями, бумагами и другими материалами. Без хаоса нет созидания. Убедитесь сами: загляните на кухню после праздника.

Так что перестаньте себя упрекать и смиритесь с беспорядком – ведь вы поглощены процессом творения. Когда вы решили писать – и купили эту книгу, – вашей целью было воплотить в жизнь свои мечты, а не отскрести дочиста весь дом. (Книги о том, как обустроить чистый, спартанский дом, находятся совсем в другом разделе, рядом с книгами о налогах и авторемонте.)

Вы знаете, сколько человек воскликнуло на смертном одре: «Как жаль, что я не убирался дома чаще»? Ноль. А сколько кричат: «Как жаль, что я не закончил свой роман»? Миллионы.

Не будьте одним из этих миллионов. Смиритесь с беспорядком и уберитесь позже. Когда закончите писать.

ПОПРОБУЙТЕ

Устройте беспорядок. посмотрите, что получится

Позвольте себе писать вместо того, чтобы убираться. Ваш мир разрушился? Сколько вы успели написать? После этого вы помыли посуду? (Готов поспорить, что помыли, и держу пари, что ей было все равно.)

19. Вытяните себя из ловушки сравнений

«Нет ничего отвратительнее удачи других людей», – говорил Фрэнсис Скотт Фицджеральд.

Или их успеха.

Нам от природы свойственно сравнивать себя с другими. Мы социальные существа, создаем иерархию, поэтому часто сравниваем себя с другими. Ведь наш мозг настроен вычислять, как мы вписываемся в общую схему. К сожалению, мы всегда находим кого-то лучше нас (это нетрудно: всегда есть кто-то лучше). Удача другого может быстро стать одной из самых мощных и опасных магнетических сил во Вселенной.

Я помню один особо пикантный случай в 2010 году, когда я зашел в киоск в аэропорту, чтобы купить журнал в полет, и заметил фотографию эрудированного автора Джонатана Франзена на обложке журнала Time с заголовком «Великий американский романист». Он был примерно моего возраста, тоже со Среднего Запада, и я годами следил за его подъемом в качестве романиста. Я читал его сочинения, и они мне нравились, я даже где-то восхищался ими, но не был в полном восторге. И все-таки из-за того, что он привлекал столько внимания, я сравнил арку своей карьеры (а скорее, ее отсутствие) с его и в итоге проиграл. К тому моменту я опубликовал лишь несколько рассказов в небольших литературных журналах, а у него уже была пара великих американских романов.

Моя низменная сторона – эго, тщеславие, сбитое с толку самоощущение – возопила. Я смотрел на обложку и в мудрых глазах Франзена читал порицание. У меня не было нужных задатков. Не было таланта. И рабочей этики. И связей. И удачи. Весь смысл и радость творчества смело страшным порывом.

Как легко испортить изысканную красоту вашего творческого духа? Все просто: сравните себя с другими. Но в эпоху соцсетей очень сложно избежать досадных ежедневных сравнений своей жизни с жизнью друзей и даже незнакомцев. Френдленты могут быть убийственной витриной успеха других людей. Я смотрю, как мои друзья уезжают на творческий отдых или конференции. Я читаю книжные рецензии, новости о публикации рассказов и ужинах в честь вручения премий. Обычно я радуюсь чужим успехам, но иногда… иногда я чувствую предательский укол зависти, особенно если у самого с сочинением дела обстоят не слишком хорошо.

Один из рисков творчества – убежденность в возможности успеха и, пожалуй, даже славы. Многих из нас это отчасти прельщает, поэтому мы неосознанно соревнуемся в том, кто опубликовал свою работу, получил лучшие рецензии – и даже кто пишет, когда вы отдыхаете. Дневная доза зависти легко становится частью жизни, но это не идет на пользу творчеству. Как говорится, «завидовать – все равно что выпить яд и ждать, что умрет другой».

А вот о чем мы постоянно забываем: никто не ведет подсчет очков. Рассматривая обложку журнала с Джонатаном Франзеном, я осознал, что он даже не знает меня. Не было никакого табло с указанием: «Джонатан Франзен – 100. Грант Фолкнер – 2». Я спроецировал весь этот сценарий, и ради чего?

Как и многие другие, я сосредоточивался на том, чего у меня не было, а не на хорошем в моей жизни. Я не думал о том, как мне повезло учиться в колледже, быть частью активного творческого сообщества. Я не думал, как мне повезло, что я могу просто писать, не беспокоясь о голоде, тоталитарном режиме или войне. Обычно мы сравниваем себя с теми, кто в нашем представлении имеет или делает больше. И счет, который мы ведем, служит только одной цели – заставить нас плохо о себе думать.

Мы задаем неверные вопросы. Вместо того чтобы сравнивать наши достижения с чужими, нужно оценивать их в контексте нашей жизни. Когда я ощущаю укол зависти, я задаю себе следующие три вопроса.

– Почему я писал свой первый рассказ? Я с кем-то соревновался, хотел стать знаменитым или у меня просто появилось желание создать что-то живое, интересное и забавное?

– Достаточно ли усилий я вкладываю в свою творческую работу?

– Как я могу искренне поздравить других с успехом и поддержать их?

Я не задавал себе все эти вопросы, рассматривая фотографию Франзена, но позже осознал нечто очень важное: и сам Франзен, возможно, страдает от подобных уколов зависти. Да, даже украсив обложку престижного журнала, продав миллионы экземпляров своей книги и посещая пафосные литературные мероприятия. Успех не лечит зависть, а только питает ее: ведь всегда есть кто-то, кого, как вам кажется, больше уважают, всегда есть вечеринка, на которую вас не пригласили, или премия, на которую вас не номинировали.

У всех нас есть свои слабости и проблемы, неуверенность и незрелость, а слава и богатство редко помогают смягчить боль от этого. А знаете, что может помочь? Творчество. Когда вы создаете свою историю, на свой манер. Когда ощущаете прилив воображения. Видите, как на странице рождаются миры. Знаете, что ваши слова обнажают старые тайны и пробуждают новые. Лучшее лекарство от зависти – потеряться в своей истории.

ПОПРОБУЙТЕ

Исследуйте свою зависть

Подумайте, какому писателю вы завидуете, и напишите почему. Затем напишите, помогла ли вам в творчестве эта зависть или наоборот. Ведет ли она вас в новые воображаемые места? Делает ли вас сильнее как создателя? Если нет, учитесь радоваться достижениям других.

20. Взгляните на свои жизненные проблемы в перспективе

Легко решить, будто другим все дается просто, у них много преимуществ и именно поэтому они успешны. И правда, некоторые как будто рождаются писателями. Они имеют возможность погружаться в свое воображение, неспешно читать книги, посещать лучшие школы, общаться с интеллектуалами на престижных вечеринках и жить в очаровательном городе, не беспокоясь об аренде, не говоря уже о чашке латте с выведенным на пенке наполеоновским гербом. Они ездят за приключениями в чужие края и носят удобные шерстяные водолазки в дождливые дни. Когда они заканчивают роман, они могут просто позвонить другу семьи, который работает агентом, – и вуаля, он напечатан!

Если вы не родились в таких условиях, легко решить, что вы не можете стать писателем, раз не принадлежите к избранным. Когда вы нанимаетесь на вторую работу или берете дополнительную смену, чтобы не только оплатить аренду, но и погасить задолженность по кредитке, прошлогодним налогам или займу на обучение в колледже, легко рассуждать о жизни в категориях «если бы».

Помните: хорошие тексты редко пишутся избалованными людьми; они обжигаются в горне борьбы. Многие писатели преодолели серьезные препятствия, чтобы добиться успеха. Вы не должны позволять жизненным обстоятельствам диктовать вам, что вы не можете делать. Роль жертвы идет вразрез с работой. Очень легко придумать оправдания, почему вы не пишете. Любые проблемы (рабочие и семейные) кажутся серьезными. Оправдания коварны. Они быстро входят в привычку, становятся утешением, стилем жизни.

Чтобы взглянуть на свои жизненные проблемы в перспективе, пройдите небольшой тест и угадайте автора, о котором говорится в каждом из пунктов (ответы см. в конце главы).

1. Мать-одиночка, писала в кафе, чтобы убежать из холодной квартиры. Она была бедной, практически бездомной; ей диагностировали клиническую депрессию, и она подумывала покончить с собой. Ее бестселлер был отвергнут 12 раз, прежде чем его опубликовали, а редактор советовал ей найти другую работу, поскольку у нее было мало шансов зарабатывать себе на жизнь творчеством.

2. Он бежал из Сайгона с семьей в 1975 году в возрасте 4 лет и попал в лагерь для вьетнамских беженцев в Пенсильвании. За 14 месяцев он пожил в двух американских семьях, пока снова не воссоединился с родными. Его семья переехала в Сан-Хосе, чтобы открыть там вьетнамский магазин, и его родители были ранены во время вооруженного ограбления. Он сталкивался со множеством случаев насилия – как во вьетнамской диаспоре, так и вне ее.

3. Она родилась последней из 8 детей в бедном сельском округе Джорджии. Ее отец был издольщиком, а мать – горничной, но, вопреки желаниям землевладельца, который хотел, чтобы все их дети работали в поле, они отправили ее в школу. Когда ей было 8, ее ранили в глаз из пневматического ружья, и, поскольку у ее родителей не было машины, чтобы отвезти ее в больницу, она ослепла на этот глаз. Перед выпуском из колледжа беременность и аборт повергли ее в глубокую депрессию.

4. Она выросла в большой семье с шестью братьями, ее отец часто перевозил семью из Чикаго на юг США, где она жила в «районах, похожих на Францию после Второй мировой войны – с пустыми стоянками и сожженными домами». Из-за постоянных переездов она росла с ощущением, что находится не в своей тарелке, не чувствуя себя частью места, где жила.

5. Она столкнулась с такими тяжелыми обстоятельствами в детстве, включая сексуальное домогательство и расовую дискриминацию, что не говорила в течение 5 лет. Она смогла окончить школу, но вскоре родила первого ребенка. Не в состоянии пойти в колледж и крайне нуждаясь в деньгах, она стала проституткой.

6. Она была первым ребенком незамужней женщины, работавшей официанткой. Когда ей было 5 лет, ее мать вышла замуж, и отчим начал ее насиловать. Она страдала психологически и физически, заразилась от него гонореей, которую обнаружили, только когда ей было за 20. В результате она не могла иметь детей. Она была первой в своей семье, кто окончил школу. В начале своей писательской карьеры она работала официанткой, горничной, няней и подменным учителем.

Жизнь редко стелет перед нами ковровую дорожку. Нам нужно находить путь самим, независимо от обстоятельств. Не рассуждайте в категориях «Если бы…», попробуйте думать «Теперь я…». Возможно, вам придется поработать чуть больше, чем другим, или быть более изворотливым или агрессивным. Но ваша история – в ваших руках.

ПОПРОБУЙТЕ

Преодолейте препятствия

Составьте список всех препятствий, которые мешают вам писать: время, деньги, что угодно. Насколько это мешает вашему творчеству? Подумайте, как вы можете преодолеть эти препятствия.

ОТВЕТЫ:

1. Джоан Роулинг

2. Вьет Тан Нгуен

3. Элис Уокер

4. Сандра Сиснерос

5. Майя Энджелоу

6. Дороти Эллисон

21. Лечение синдрома самозванца

Я часто вспоминаю знаменитую цитату Граучо Маркса: «Я не хочу быть членом клуба, который принимает в свои ряды таких как я». Она мне нравится за ее пронзительную парадоксальность: Маркс хочет быть членом клуба, но если клуб принимает в свои ряды таких как он, то автоматически теряет свою репутацию: кто же примет такую никчемную посредственность?

Маркс описывает вариант синдрома самозванца – губительное отсутствие самоуважения, свойственное многим. Вы чувствуете себя обманщиком среди «настоящих людей». Вы живете в страхе, что вас разоблачат. Вы не верите, что умны или творчески одарены, даже если полно доказательств обратного.

«Я написала 11 книг, но каждый раз думаю: “Теперь они точно все поймут. Я всех разыграла, и теперь они меня разоблачат”», – сказала Майя Энджелоу, несмотря на три премии «Грэмми», номинацию на Пулитцеровскую премию и декламацию стихотворения на инаугурации президента Обамы в 2008 году.

Писатели особенно подвержены синдрому самозванца. Ведь литература – раздражающий лабиринт неуверенности в себе. Что сделать, чтобы почувствовать себя настоящим? Писать каждый день? Закончить книгу? Найти агента? Опубликовать книгу? Получить рецензию от New York Times? Или приглашение на телешоу? Завести дружбу с другими писателями? Известными писателями? По мнению Майи Энджелоу, даже этого не всегда достаточно.

Синдром самозванца возникает по ряду причин. Отчасти в силу природной скромности. Скромность – это хорошо, это одна из моих любимых черт в людях, но она может легко перейти в самоотрицание. Нам всем это знакомо, правда? Если нас спрашивают, чем мы занимаемся, мы мямлим: «Я писатель», – особо старательно бормоча «писатель», будто защищаясь от неминуемого смеха над этим нелепым и высокомерным заявлением. Потом, если кто-то говорит, что ему нравится наше стихотворение или рассказ, мы поднимаем странный щит, отражающий похвалу, и прячемся за ним, пока комплименты не закончатся.

Синдром самозванца поражает и успешных людей. Ведь они очень требовательны к себе и тянутся к тому, чего им не хватает, к тому, что нужно улучшить. Успешный человек скорее будет критиковать отрицательные стороны своей работы, чем радоваться тому, что прошло хорошо. Сила самокритики может сподвигнуть на отличную работу, но все эти вопросы способны оставить осадок сомнения, которое иногда не сотрет даже буря аплодисментов.

Некоторые считают, что женщины более подвержены синдрому самозванца: их с большей вероятностью учили быть самокритичными и умалять свои достижения. Как сказала нигерийская писательница и певица Чимаманда Нгози Адичи в своем выступлении на конференции TED («Технологии, развлечения, дизайн»): «Мы учим девочек скукоживаться, становиться меньше. Мы говорим им: “У вас могут быть амбиции, но не слишком большие. Вы должны стремиться стать успешными, но не слишком. Иначе вы начнете угрожать мужчинам”». Регулярно скукоживаясь, вы убедите себя, что вы недостаточно хороши.

Хуже всего в синдроме самозванца то, что он может свести на нет вашу творческую мотивацию и помешать вам показать свою работу миру. Вы слышите голос, который твердит вам, что вы не настоящий писатель. Так зачем стараться закончить роман? Вы затаптываете искру и смелость, необходимые для преодоления творческих границ, уверяя себя, что недостаточно хороши. Не стоит рисковать провалом, экспериментировать. Действуйте осторожно.

Какое здесь может быть решение? Оборотная сторона синдрома самозванца – старая поговорка «Притворяйся, пока не получится». Притворство в данном случае – не порок, а прекрасная техника поднятия самооценки. Это не значит обманывать других. Это значит обманывать себя, чтобы поверить, что вы не обманщик, и подходить к ситуациям с большей уверенностью. Суть примерно такова: если вы притворяетесь уверенным в себе человеком, вы поверите, что вы уверенный человек, и люди начнут реагировать на вас как на уверенного человека, что сделает вас еще увереннее. Даже если поначалу вы притворяетесь. Потом вам не нужно будет притворяться, потому что вы станете именно таким человеком. Понимаете?

И это работает. Люди, которые улыбаются, даже против воли, в результате становятся счастливее. По данным ряда исследований, если вы примете сильную позицию – поднимете голову и грудь, поставите руки на бедра, – отметятся снижение гормона стресса кортизола и подъем уровня тестостерона, обеспечивающего уверенность. Просто сжимая руку в кулак, вы укрепляете волю. Вы можете изменить разум, меняя тело.

Забудьте, что вы самозванец. Мы все самозванцы. Все писатели, которые кажутся настоящими, притворяются больше, чем вам кажется. В следующий раз, когда вы зайдете в комнату, полную «настоящих писателей», напомните себе, какие они притворщики, и присоединитесь к ним (и не бормочите!).

Право на ваше авторство принадлежит вам. То, что вы говорите себе, и есть правда. Так скажите себе, что вы писатель.

ПОПРОБУЙТЕ

Притворяйтесь, пока не получится

Вспомните ситуации, когда притворство вам помогло: при презентации на работе или чтении ваших рассказов другим. Как использовать этот навык, чтобы казаться более убедительным даже за пределами зоны комфорта? Как можно применить это к вашей литературной жизни?

22. Примите свою уязвимость

Каждый раз, когда вы берете ручку и бумагу, выставляете свою работу на всеобщее обозрение, вы становитесь уязвимым. Эта уязвимость сродни страху неудачи, а то и боязни сцены. Для ее преодоления нужны храбрость и, возможно, даже дерзость.

У меня, без сомнения, наблюдаются все синдромы, особенно когда речь идет о публичном представлении моей работы. Я неделями волнуюсь по поводу предстоящей речи или публичного чтения. Как бы много я ни репетировал, я боюсь, что на сцене все забуду. Я представляю, как рассказываю легкую шутку, которая с глухим стуком падает на пол. И я живу в ужасе увидеть море недоброжелательных глаз в аудитории.

Мне часто приходится произносить речи и участвовать в чтениях, и я решил: чтобы побороть подобное волнение, нужно исследовать его и получше понять. Оказывается, я в неплохой компании. Томас Джефферсон настолько боялся публичных выступлений, что произнес всего две речи в качестве президента – на своих инаугурациях. У Махатмы Ганди иногда темнело в глазах, когда он говорил на публике, и он замолкал. Рэпер Jay Z так нервничает, что каждый раз его тошнит перед выходом на сцену.

По сути, боязнь неудачи – это недоверие. Недоверие к себе – что вы забудете свою речь или что вы полный идиот и не можете сказать ничего стоящего. И недоверие – или страх – к другим. Когда мы чего-то боимся, мы обычно представляем себе худший вариант развития событий. Толпа в нашем воображении превращается в холодного грозного зверя. Люди не хотят поддержать вас, они хотят вас распять.

Боязнь неудачи распространяется и на творчество. Некоторые авторы боятся начинать, думая, что им нечего сказать, или считая, что не владеют затейливой литературной речью, которая должна им помочь рассказать свою историю. Или они боятся, что миру не понравится их работа. Это естественно. В конце концов, когда мы говорим, что мы писатели, люди редко открывают свои теплые объятия поддержки и похвалы. Обычно они спрашивают что-нибудь вроде «А чем ты на жизнь собираешься зарабатывать?» или «А у тебя есть публикации?». Или, что еще хуже, просто говорят: «А…»

Я наслушался всякого. Много лет я никому не показывал свои истории. У меня была магистерская степень по писательскому мастерству, так что я мог похвастаться всеми твердыми наростами, которые появляются на творческих семинарах. И все равно я писал в одиночестве, защищенный растущими баррикадами. Думаю, в глубине души я считал, что мои истории недостаточно хороши, – или боялся, что реакция других покажет это. Возможно, я волновался, что меня разоблачат как творческого шарлатана, дилетанта, дурака. Одно из определений стыда – ощущение слабости и несовершенства в области, в которой мы должны показывать силу и компетентность.

Я рассылал рассказы в литературные журналы, потому что их читали только анонимные редакторы, а их реакция была для меня не так важна. Даже когда один из них публиковали, я редко давал его почитать друзьям и родным и отклонял предложения декламировать свои сочинения на публике. Мне нравится писать о темной стороне жизни, мрачных моментах и невысказанных желаниях, пронизывающих людское сознание, и, наверное, я боялся, что люди станут судить обо мне по таким историям.

Писатели часто опасаются, что их жизнь спутают с текстом. Я вырос в небольшом городке, где жизнь любого человека всегда под наблюдением. Этот страх навсегда впечатался в мое сознание и наверняка усилился со временем.

Но потом я стал иногда показывать отрывки своих работ подруге по работе. Это внезапное нахождение читателя оказалось воодушевляющим опытом. Просто показав историю ей и услышав ее реакцию, я понял, что замкнутость одиночества превратила меня в скупого писателя, и осознал, насколько изменилась моя манера изложения, когда я начал писать с намерением «зацепить» человека, который будет это читать. В конце концов, стремление стать писателем в своей основе – акт щедрости: мы хотим поделиться историей с другими, подарить им мир, который откроет двери идеям и полету воображения.

Единственный способ добиться этого – открытость души. Это может казаться опасным – и даже быть опасным. Хорошая история возникает, когда автор спускается, а то и падает в недра уязвимости и искренне распахивает душу в поисках правды, которая иначе не будет рассказана. Мои любимые истории – те, в которых я чувствую, что автор ведет со мной личный разговор.

Но рассказать такую историю – одна из самых сложных задач для писателя. Брене Браун, исследовательница и преподавательница Хьюстонского университета, изучающая стыд и уязвимость, утверждает: треть людей, с которыми она беседовала, могут припомнить «творческий шрам», конкретный инцидент, когда им сказали, что у них нет таланта художника, музыканта, писателя или певца. Мне кажется, эта цифра занижена. Думаю, у каждого есть какой-нибудь творческий шрам. И большинство лечат свои шрамы, закрывшись от мира. Стоическая демонстрация неуязвимости может показаться сильнее, чем слабость открытости.

Но быть уязвимым – не значит быть слабым. Наоборот. Чтобы рассказать историю по-своему, противостоять непростой истине и рисковать обнародованием вашего рассказа, нужна смелость. Найти ее в себе, конечно, нелегко. Для этого нужно преодолеть страх стыда – страх, что мы ущербны, недостойны, – а стыд существо шумное. Он кричит писателям так и эдак: «Ты недостаточно хорош!» Ваша история не оригинальна. Ваши персонажи – фигурки из картона. Ваши любовные сцены смешны. Ваши диалоги чересчур сентиментальны.

Полагаю, именно поэтому я так долго не показывал свои истории. Но я должен был спросить себя: почему я стал писателем? Я составил список. И вот что я выяснил: я хотел облечь в слова потаенные уголки человеческих душ, понять отчаянные выпады, которые делают люди, чтобы придать жизни смысл. Я хотел исследовать парадоксы существования: как желание может вступать в конфликт с верой, как оно становится опасным. Жизнь таинственна, тонка, неописуема – одинаково пугающа и прекрасна, – и я решил, что мой долг как писателя – рискнуть насмешкой, чтобы показать мою правду. Зачем описывать прилизанную версию жизни? Я решил высказать все, что для меня важно, даже если меня из-за этого будут принижать. Ведь только через такие поступки мы устанавливаем связь и понимаем друг друга.

Искусство, по сути, акт обнажения. Художник распахивает шкафы, осмеливается ступить в темные подвалы и копается на чердаках наших душ.

Каждое предложение, абзац, история требуют особой храбрости. Так что отодвигайте границы прозы, как Джеймс Джойс, или создавайте фантастические вселенные, которые могут сравниться с мирами фантаста Октавии Батлер. Как вор проникает в банк, вы вскрываете замок человеческой души. Используйте все, даже сомнение, чтобы рассказать свою историю. Тогда вы найдете не стыд, а живительную связь. Люди оценят ваши смелость и щедрость. Они будут аплодировать вам за то, что вы рассказали их историю, которую они не могут поведать сами.

ПОПРОБУЙТЕ

Рискните быть открытым

Настройтесь на моменты, когда вам что-то мешает. Остановитесь, чтобы услышать придирчивые и скептические голоса внутри. Задайте себе такие вопросы: не избегаете ли вы правды в вашей истории? Не уклоняетесь ли от неудобных тем, таких, которые могут привлечь внимание к вам и заставить вас почувствовать себя уязвимым?

23. Падайте чаще. Падайте лучше

Никто так не умеет переживать неудачи, как писатели. Каждый день приносит с собой новые неверные повороты, сомнения, полосы удаленного текста и бесконечные перетасовки. Между книгой в вашем воображении и той, которую вы пытаетесь изложить на странице, непреодолимая пропасть. Сложно не сравнивать свои слова с идеальным представлением, не говоря уже о работах ваших любимых авторов. Ваши слова отказываются петь так, как вам хочется.

Можно даже сказать, что творчество – тренировочная площадка для неудач. «Сочинение – ежедневное отчаяние, не говоря уже об унижении. Прямо как в бейсболе: ты терпишь неудачу в двух третях случаев», – сказал однажды Филип Рот, который, несмотря на все «страйк-ауты», стал обладателем таких наград, как Национальная книжная премия и Пулитцеровская премия.

Но «неудача», пожалуй, не совсем правильное слово. Оно ассоциируется с негативом, катастрофой и стыдом. Однако это не всегда так, особенно в литературе. На самом деле это благодатная почва для инноваций. Как так?

Вспомните, например, подход Томаса Эдисона: «Я не терпел поражений. Я просто нашел 10 000 способов, которые не работают». Эдисон превозносил не неудачу ради неудачи, а скорее неудачу как способ опробовать идею, вынести урок и перейти к следующему эксперименту. Творческое мышление, по сути, процесс проб и ошибок, погружение в серию неудачных ассоциаций, и зачастую именно в темнейшей области отчаяния появляется творческое решение.

Вот знаменитая фраза Сэмюэла Беккета: «Все время пытался. Все время падал. Это неважно. Пробуй еще. Снова падай. Падай лучше». Совершенствование в провалах – увлекательная пища для размышлений. Для меня это приглашение экспериментировать, остановиться и по-настоящему изучить историю, тщательно и ответственно. Чтобы совершать правильные ошибки, вам нужно принять их, хорошенько обдумать и даже найти. Не воздерживаетесь ли вы от настоящих ставок в вашей истории? Не даете ли вы поблажек своим персонажам? Позволяете ли вы себе по-настоящему исследовать язык?

Или, может, вас пугают ваши же представления о том, «как надо». Они отравили жизнь не одному писателю. Изучив множество руководств о том, как написать книгу, легко поверить, что вы должны изложить свою историю «как надо», по всем правилам, как будто все истории соответствуют какой-то формуле. Но ведь это ваша история. Пишите ее по-своему. Думайте об ошибках, которые обязательно совершите, как о приключениях; как о друге, который предлагает пойти домой из школы другой дорогой; как о попутчике, который убеждает посетить город, не входящий в маршрут; как о доверенном лице, которому вы рассказываете о своих рискованных мечтах. Каждое неудачное предложение, абзац или глава чрезвычайно важны. Иногда нужно идти в неизвестном направлении; необходимо найти способ смириться с неопределенностью. Вам нужно избавиться от страха неудачи.

Представьте себе, что было бы, если бы Ван Гог боялся, что люди увидят на его картинах неопрятные цветные пятна, а не воплощение его пылкого душевного состояния? Ван Гогу пришлось пройти 10 000 экспериментов Эдисона, чтобы усовершенствовать свой новаторский подход. Он написал тысячи картин, в среднем по картине в день.

Так что вам нужны открытость, желание видеть и, увидев, учиться; всегда начинать сначала. В этом состоит радость жизни и творчества: в постоянных экспериментах, постоянном поиске. Необходимо постоянно идти вперед и заглядывать за следующий угол. Это образ мышления, при котором вы не ищете правила, а следуете за своим любопытством и изумлением. Это склад ума, при котором вы забавляетесь, практикуете саморефлексию и ставите на первый план целостность и уникальность вашей истории.

«Падать хуже» значит терпеть неудачи от недостатка усилий или недостатка силы; сравнивать себя с талантами и достижениями других и считать, что вы проигрываете; не испытывать границы возможного.

Поэтому привыкайте к неудачам. Именно сочинение через неудачи в поисках красоты отличает писателей. Это искусство настолько трудное, что может стать убийственным. Мы часто остаемся наедине со словами, пишем без одобрения. Но даже когда наши слова терпят фиаско, сюжеты дают сбой, мы исправляем ситуацию, экспериментируем и исправляем, снова и снова. Мы знаем, что, использовав достаточно колдовства, алхимии, мы можем превратить солому в золото и пленить ускользающую красоту истории. Мы можем «падать лучше».

ПОПРОБУЙТЕ

Совершите великолепную ошибку

Поразмыслите над этой фразой Нила Геймана: «А теперь идите и совершайте интересные ошибки, великолепные ошибки, восхитительные и невероятные ошибки. Нарушайте правила. Оставьте мир более интересным после вашего в нем пребывания. Создавайте хорошее искусство». Как вы можете сегодня совершить ошибку? Сделайте это без особой причины и посмотрите, куда она вас приведет.

24. Творчество как вызов

Одна из самых сложных задач – заявить, что вы… это вы. Один из первых вопросов, которые люди задают друг другу при знакомстве: «Чем вы занимаетесь?» или «Откуда вы родом?» Людям присуща потребность быстро распределять других по категориям и аккуратно раскладывать по ящикам. Южанин и северянин – совершенно разные категории. Юрист – совсем не то же, что официант.

Отчасти мы сами разыгрываем роли из этих категорий, хоть ими наша личность не исчерпывается: учитель, студент, водопроводчик, врач, мать, сын. Мы примеряем на себя роли и надеваем разные маски в зависимости от ситуации. Наши роли могут казаться удобными и правильными, когда мы к ним привыкаем, но они не обязательно определяют нашу суть.

Вам выпадает не так много возможностей сказать миру – и себе, – что вы писатель, что, когда вы не играете своего персонажа, вы часами колдуете над странными и пугающими историями, ставите порядочных людей в опасные ситуации, разукрашиваете страницы описаниями иных миров и фиксируете диалоги с богатым подтекстом. Чтобы почувствовать всю силу наших творческих способностей, в определенный момент мы должны бросить вызов – демонстративно быть собой. Мы должны заявить: «Я писатель» – гордо и громко, напыщенно и с энтузиазмом – и принять обстоятельства, в какую бы категорию изгоев нас ни определили.

Затем мы должны сделать следующий шаг. Писательство предполагает свой ассортимент масок. (В каком жанре вы пишете? Кто ваши любимые авторы? У вас есть ученая степень?) Мы должны спросить себя, какие мы писатели: каким правилам хотим следовать и какие желаем нарушить. «Литература усеяна обломками тех, кого слишком задевали людские толки», – писала Вирджиния Вулф в «Своей комнате».

Мы не хотим, чтобы другие определяли, какими мы будем. Художник по умолчанию бросает вызов традициям. Основополагающая цель писательства – выявить этот таинственный и священный дар в нас, достигать, чтить и выражать правду нашего видения этого безумного мира. Запирая свою историю в клетку правил других, вы обрекаете свое воображение на вечную жизнь за решеткой. Предписания – ловушка для творчества, так что откиньте стремление вписаться в определенный жанр и будьте рассказчиком. Приготовьтесь к бою, бросьте вызов ожиданиям и предположениям. Воображение всегда разрушительно. Оно старается познать реальность, вывести ее на новый уровень, преобразовать. Закалите себя, чтобы стать сильным, непокорным и изобретательным. «Мы создаем птиц, а не клетки», – сказал однажды поэт Дин Янг.

Нет ничего священного ни в одном правиле повествования. Наше искусство – сам способ рассказывания историй – призвано бросать вызов формату, стилю, тематике и всему остальному. Создатель должен отодвигать границы, чтобы рисковать и что-то менять. В нас живет мятеж, так что осмеливайтесь задавать неуместные вопросы. Мне кажется, что бунт против правил – акт любви и уважения к собственному голосу. Столкновение с мнимыми стражами вкуса может укрепить решимость.

Конечно, это чревато скептической реакцией. «Мир в целом не одобряет творчество», – говорил Айзек Азимов, и всё потому, что творчество подрывает статус-кво. Бросать вызов непросто, этот путь предполагает одиночество. Очень многие любят повторять: «Мы всё делаем иначе» или «Мы всегда делали это так». Если вы их послушаете, вы будете жить по их правилам – повествования или жизни. Неужто вы решили написать роман, чтобы следовать чужим правилам?

Мир редко высказывает одобрение тем, кто решил стать художником. Вас расспрашивают, изучают, а иногда даже смотрят с презрением. Это ощущение может вызвать желание спрятаться, когда требуется ровно противоположное. Позвольте гореть своей свече и, если нужно, полейте ее бензином. Писатель должен творить с ореолом изгоя, смело избегая ловушек чужих ожиданий.

Говорят, антрополог Маргарет Мид хранила все письма с оскорблениями в отдельном ящике. Когда ей требовался дополнительный стимул, она читала эти письма, чтобы призвать свою энергию несогласия. Многие говорят вам «нет», поэтому вам нужно найти способ превратить его в «да»: бороться против него, сделать его средством мотивации, источником вдохновения и сил. Подпитывая свой внутренний вулкан, вы разовьете чувство собственного Я, станете меньше волноваться о том, что думают окружающие, и уделять больше внимания тому, что думаете вы сами.

Сядьте на мотоцикл в своей голове и заведите мотор. Прокатитесь на заднем колесе, сожгите резину и напишите свою историю.

Значит, иногда вам придется бунтовать против своих творческих наставников, учителей, даже любимых авторов. Работая в рамках призмы, которую они вам выдают, вы будете изменять, настраивать и чинить в ограниченном пространстве, маршируя в ногу с остальными, в их ритме, а не в своем. Из желания угодить толпе редко рождались оригинальные работы, если вообще рождались.

Так что наденьте косуху, в буквальном или переносном смысле. Сядьте на мотоцикл в своей голове и заведите мотор. Прокатитесь на заднем колесе, сожгите резину и напишите свою историю. Эту конфликтность стоит подпитывать, потому что она вам еще пригодится.

ПОПРОБУЙТЕ

Бунтуйте

Вспомните моменты, когда другие отнеслись с презрением или неуважением к вашим литературным стремлениям. У вас опустились руки? Вы смирились? Замолчали? Подумайте, как взбунтоваться – бросить вызов ожиданиям других. Решитесь стать собой.

25. Вы – то, что вы носите

Обсуждение моды в книге о писательстве может показаться странным, но прислушайтесь ко мне. Особенно если вы любите наряжаться во фланелевые пижамные брюки, тапочки с динозаврами и удобный, но поношенный свитер, который вы носили 63 дня подряд, когда вы пишете. (Поверьте, у меня есть свой вариант подобного костюма.)

Вы творите в одиночку и за закрытыми дверьми – поэтому допустима некоторая неряшливость. Не нужно причесываться или принимать душ. Не нужно менять пижаму. Ваши персонажи не увидят вас и не смогут оценить ваш наряд (или его отсутствие), и вы можете даже поспорить, что, отказываясь прихорашиваться, вы приумножаете свою творческую эффективность (особенно если вы вдобавок не примете душ).

То, что вы носите, может изменить ваши взаимоотношения с миром. Психологи провели эксперимент, в котором некоторые испытуемые надевали белый медицинский халат, а другие – белый халат художника, чтобы выяснить, как это влияет на образ мышления. И знаете что? Те, на ком был медицинский халат, продемонстрировали повышенное внимание и концентрацию; они воплотили авторитет и проницательность хорошего врача. Надев халат, они втянулись в ролевую игру, их мозг переключился в другое состояние. Можно сказать, одежда носит нас не меньше, чем мы ее.

То же верно и для писательского наряда. Если возможно определить профессию человека по его обуви, пора надеть обувь, берет или браслеты, которые дают вам почувствовать себя тем автором, которым вы хотите быть.

Столетиями писатели создавали авторские стили, которые придавали их словам особый шик и индивидуальность. Нельзя читать заигрывания прозы Тома Вулфа, не представляя себе его в белом костюме денди. Жорж Санд говорила, что надевала мужскую одежду, поскольку та давала ей больше свободы в XIX веке, и ее истории также отличались большей вольностью. Автор эротических романов Анаис Нин подчеркивала свои тончайшие черные брови и темные губы кружевными головными уборами, толстыми висячими серьгами и струящимися платьями из мадраса, превращаясь в таинственную богемную персону. Остроумие Оскара Уайльда процветало в плащах, пластронах, пальто на меху, брошах, тростях, брюках в тонкую полоску, шляпах набекрень и двубортных костюмах.

Нам советуют доводить истории до крайностей. Так отодвигайте границы вашего писательского гардероба навстречу вашему бравурному стилю и одевайтесь с изюминкой и щегольством. Считаете ли вы себя модным, загадочным писателем? Тогда наденьте тонкий шарф и струящуюся тунику. Скорее научный тип? Примерьте мятый пиджак и очки в черепаховой оправе. Стимпанк? Втиснитесь в корсет и платье, наденьте жилет и цилиндр и натяните летные очки, чтобы погрузиться в свою ретрофутуристическую сказку. Спрячьте свои тапочки с динозаврами. Пора надеть костюм автора, которым вы хотите быть (и помыться, если нужно).

ПОПРОБУЙТЕ

Одевайтесь как автор, которым вы хотите быть

Какой предмет одежды дарит вам волшебные писательские силы? Наденьте его. Как наряд автора, которым вы хотите быть, изменяет ваше самовосприятие?

26. Важно, где вы работаете

Творчество – во многом поиск верного настроения для созидания. Конечно, на него влияют многие факторы, но лучше всего мы можем контролировать пространство, в котором пишем. Места, где мы обитаем, определяют наши мысли, чувства и воображение; поэтому очень важно превратить ваш уголок творчества в святилище, которое каждый день призывает ваше воображение, где вы ощущаете пульс, запах и свет вдохновения.

Когда я был ребенком, моя мама купила мне детское бюро-секретер. Это был мой первый стол, и я гордился им, как ничем раньше. Я помню, как тщательно отбирал предметы, чтобы поставить их на бюро: фарфоровую фигурку собаки, старую игрушечную пушку, подаренную бабушкой, кружку для ручек. Возможно, я видел по телевизору столы, которые были украшены предметами, и думал, что так нужно. Я не знаю, но с тех пор у меня набралась целая коллекция разных тотемов, которые меня вдохновляют, придают мне мотивацию неизъяснимым, таинственным образом. Они всегда на месте, мои маленькие творческие спутники.

Побрякушки, тотемы и безделушки писателя – божества с загадочной аурой, будто одержимые духом. Роальд Даль писал в сарае, где стояло два стола с набором аккуратно расставленных безделушек, фотографий и предметов – в том числе часть его собственной тазовой кости, которую ему удалили (так гласит легенда). Джек Керуак поставил на свой стол небольшую пластиковую фигурку жениха и невесты, которая украшала его свадебный торт, курильницу и миниатюрную модель мотоцикла Triumph.

Некоторые писатели любят потоки естественного света, другие предпочитают полумрак. Некоторым нравятся стопки бумаг, другие не могут думать без чистого и незахламленного пространства. Американка Джойс Кэрол Оутс считает, что существует взаимодействие между тем, что мы видим и что мы пишем. «Существует какая-то неуловимая связь между видом, который нам открывается, и сочинениями, которые мы создаем, так же, как сновидение заимствует настроение и образы из нашего бодрствования».

Поскольку первые воспоминания Оутс – поля и леса ее детства, окна ее кабинета выходят на склон ее заднего двора, который спускается к небольшой речке, впадающей в озеро. «Как и все писатели, я превратила свой кабинет в святилище души», – говорит она.

Гаитянская писательница Эдвидж Дантика создает свое святилище, окружая себя лицами – изображениями и фотографиями интересных людей, которые она вырывает из журналов, чтобы позаимствовать черты и жесты для своих персонажей.

Но искусство, безделушки и виды работают не для каждого писателя. Романист Джонатан Франзен создал «Поправки» в пустой комнате за простым столом, на котором стоял только ноутбук без подключения к интернету. Его подход был настолько монашеский, что он не только использовал беруши, но и надевал шумоподавляющие наушники, транслировавшие белый шум, чтобы никакие звуки его не отвлекали.

Я всегда мечтал жить в доме, где у меня будет большой отдельный кабинет, заставленный книгами на полках из темного ореха, с видами вроде тех, на которые любуется Оутс. Я хотел огромный стол, на котором мог бы разложить свои бумаги и книги вместе с разными тотемами; доску, на которой мог бы набросать сюжет и информацию о персонажах; кожаный диван, на который мог бы иногда прилечь, чтобы почитать или пописать от руки. Но я живу в относительно стесненных условиях, мои дети порой похожи на захватчиков, так что у меня нет такого идиллического пространства и, наверное, никогда не будет.

Возможно, именно поэтому мне так важно оберегать хотя бы уголок моего писательского святилища и выделить место, где я могу поставить фигурку собаки, старую игрушечную пушку и кружку с ручками, которые сохранил до сих пор. Эти талисманы способны переносить меня в другое место, в мое воображение. Наверняка вы тоже можете создать пространство при помощи своих счастливых талисманов.

ПОПРОБУЙТЕ

Украшайте ради творчества

Какие пространства вдохновляют вас? Какие предметы заряжены творчеством? Украсьте свой стол для персонажей, которых вы хотите пригласить на страницы, и воспоминаний, которые желаете воскресить.

27. Кради как художник, Или искусство переработки

Будь оригинальным.

Эти два слова маячили в моей голове с того момента, как я решил стать писателем. Оригинальность – мантра, уважаемая художественная заповедь, но это требование обескуражило не одного автора. Писатели часто говорят мне, что у них есть идея для романа, но они его не написали, потому что он слишком похож на «Голодные игры» Сьюзен Коллинз или это роман о вампирах, а рынок перенасыщен вампирскими историями. Я их понимаю. Меня тоже иногда посещает идея, которая мне нравится. Но потом я спрашиваю себя, действительно ли она новая и свежая, и часто решаю, что на самом деле нет (очень сложно оставаться оригинальным, когда в мире уже существует столько историй). Я буду беспокоиться, пишу ли я уникальным способом, с уникальным голосом, уникальными персонажами, с возрастающей уникальностью или же мои истории – скучные запасные покрышки.

Я начал задумываться, что на самом деле значит оригинальность. Это новомодное существо, которое вырывается из вашего сознания, которое никто никогда прежде не видел и не представлял ни в какой форме? Должно ли оно быть совершенно исключительным или его оригинальность заключается в пульсации правды, достоверных личных чувствах, которые автор вкладывает в свою работу? Мы представляем себе, что воображение писателя течет искрящимся потоком идей. Мы слышим, что искусство должно быть новым, революционным, беспрецедентным. Роман должен быть новинкой.

Вот мое мнение: важность оригинальности преувеличена, да и оригинальность никогда не бывает полностью уникальной. То, что нам кажется оригинальным, на самом деле набор элементов из других источников, которые переработаны, перекрашены и рассказаны заново. Иными словами, все оригинальное существовало раньше или было создано нечаянно во время поисков автора по всем материалам. Самая первая история в мире была оригинальной, но вторая уже стала ее переработкой, новой интерпретацией.

До появления письменности люди пересказывали истории, переданные им. Гомеровская «Одиссея» стала конечным результатом тысяч разных пересказов от одного человека другому. Как в игре в испорченный телефон, при каждом пересказе детали менялись. Рассказчикам приходилось полагаться на свою неидеальную память. Или их богатое воображение брало верх и преобразовывало рассказ для новой публики, при этом отражая изначальную структуру, темы и персонажей.

Исследователь мифологии Джозеф Кэмпбелл выявил универсальную модель повествования, которую он находил во всех культурах во все времена и назвал «путешествием героя». Она проста: герой покидает дом, встречает другие миры, побеждает врагов и возвращается «наделенный силой творить добро для своих собратьев». Вспомните истории Иисуса, Будды, Моисея – или Гарри Поттера, или Дороти из «Волшебника страны Оз». Их путешествия следуют одной и той же основной структуре.

Оригинальность раньше не была столь строгим критерием художественных заслуг. В елизаветинскую эпоху (вторая половина XVI – начало XVII вв.), например, было принято оценивать сходство работы с почитаемыми классическими произведениями. Шекспир часто работал с материалами из других источников, создавая свои великие пьесы. Он использовал биографии греческих и римских правителей из «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха, чтобы создать «Юлия Цезаря» и «Антония и Клеопатру». Он «позаимствовал» сюжет, персонажей и место действия рассказа под названием «Венецианский мавр» и превратил его в «Отелло». «Ромео и Джульетта» была «украдена» из эпической поэмы 1562 года под названием «Трагическая история Ромеуса и Джульетты».

Был ли Шекспир оригинальным писателем или плагиатором?

Есть известная цитата: «Хорошие художники копируют, великие художники воруют». Интересно то, что я видел разные ее варианты, приписываемые Пабло Пикассо, Томасу Элиоту, Оскару Уайльду, Аарону Соркину и, что, возможно, подходит лучше всего, «уличному» художнику Бэнкси. Есть некое поэтическое совершенство в том, что эта цитата раз за разом помещалась в новый контекст человеком, ее произносившим.

Но если отследить один источник цитаты, вот что на самом деле сказал Томас Элиот: «Незрелые поэты имитируют, зрелые – крадут; плохие поэты обезличивают то, что используют, хорошие – улучшают это или по меньшей мере превращают в нечто иное»[9].

Элиот очерчивает очень важный элемент творчества: суть не в том, чтобы создать что-то оригинальное с нуля, а в том, чтобы позаимствовать у других и создать новое, преобразовать разные элементы в нечто иное, потрясающее и, желательно, лучшее. Это не плагиат, это, скорее, своего рода импровизация в джазовом оркестре: вы берете мелодии, мотивы и темы у других, чтобы на их основе выстроить собственное соло. Вы познаёте общую радость от работы с идеями другого человека, будто ваш любимый автор с вами рядом. Оригинальность, полученная в результате переработки, может быть непреднамеренной; сам художник порой даже не видит ее. Она приходит естественным путем, в простом поиске истории.

Поэтому, если вы заимствуете у другого, не считайте это воровством. Не думайте, что вы мошенник. Заимствование и создание на основе этого чего-то своего – и есть творчество. Мы учимся говорить, повторяя слова окружающих. Мы учимся быть собой, повторяя за другими и придавая этому свое Я. Наш мозг – огромное количество связей, и, если вы добавите что-то новое, вы установите новые. Мое кредо? Воруйте. Заимствуйте. Перерабатывайте. Смешивайте. Объединяйте. Разрезайте. Зашивайте. Приспосабливайте. Присваивайте. Это должно стать вашим. Обязательно вашим.

ПОПРОБУЙТЕ

Переработайте

Возьмите свою любимую строчку, фразу или мотив из истории, стихотворения или песни и используйте в том, над чем в данный момент работаете. Не стесняйтесь редактировать, как считаете нужным, и использовать ритмы и темы в качестве основы. Когда закончите, ответьте на вопрос: как введение этого элемента повлияло на ваш текст? Показал ли он вас? Стал ли частью истории?

28. Отправьтесь на экскурсию

Одно из заблуждений по поводу писателей таково: якобы они работают только за столом, а сюжеты, персонажи и красочные подробности, благодаря которым история расцветает, выливаются на страницу из голов авторов. Как бы я ни сомневался, стоит ли отвлекать вас от максимальной производительности (потому что большинство моих советов нацелены на то, чтобы побудить вас продолжать писать), одно из замечательных преимуществ работы писателя – не только миры, доступные воображению, но и реальные места, в которые вы отправляетесь, чтобы исследовать историю во всех ее нюансах.

Пора отправиться на экскурсию – воображаемую охоту за сокровищами для сбора деталей, эмоций и характеристик героев. Это совсем как экскурсии в школе, только вашим родителям не нужно подписывать разрешение и вам не надо ехать в автобусе, полном кричащих детей (если только действие вашей истории не разворачивается в школьном автобусе). Нет ничего прекраснее, чем съездить для исследований в места, которые вы затем опишете во всех деталях. Место действия истории может стать еще одним персонажем, так что хорошенько его изучите.

Ваш главный герой – врач? Сходите в больницу, посидите в приемной и понаблюдайте за всем, что происходит: люди, ожидающие своей очереди в мучениях, неудобствах или скучая; суетящиеся медсестры; старые журналы в зале ожидания; сами врачи. Как ваш персонаж-врач реагирует на боль в глазах пациента? Как он относится к раздражительной медсестре? Как носит стетоскоп?

Проведите некоторое время в больничных коридорах и отмечайте мельчайшие детали, которые можете не заметить, будучи пациентом. Чем пахнет больница? Как она украшена? Где ваш врач обедает? Может быть, вам даже удастся поговорить с ним. Сколько пациентов он принимает за день? Какие мысли уносит с собой домой после работы?

Я однажды ходил на кладбище, чтобы увидеть холодное отражение лунного света на надгробных плитах. В другой раз я проделал путь из Сан-Франциско в Рино, отслеживая дорогу, по которой убегал мой главный герой. Я ел такос в Чоучилле и пил кока-колу на берегу оросительного канала ради одной истории, надевал костюм и шел в церковь пятидесятников воскресным утром ради другой.

Экскурсия может принимать разные формы, и иногда приходится довольствоваться тем, что есть. Однажды я писал роман, действие которого происходит в Таиланде, но у меня не было ни денег, ни времени, чтобы поехать туда. Я знал, что не смогу подробно описать страну, просто разглядывая ее на карте. Что я сделал? Я ел в тайских ресторанах. Я смотрел тайские фильмы и мыльные оперы (даже если ничего не понимал). Я слушал тайскую музыку и читал тайские книги. Я выяснил, что служащая моей химчистки выросла в Таиланде, и расспросил ее о детстве. Это была одна большая виртуальная экскурсия в Таиланд, которая помогла мне при создании моего романа.

Иногда я отправляюсь на экскурсии без исследовательской цели, просто чтобы заставить воображение работать чуть иначе. Одна из моих любимых экскурсий – сидеть на вокзале и наблюдать за людьми. Транзитные пассажиры раскрываются по-разному. Они находятся в странном подвешенном состоянии, в пространстве между двумя пунктами, неся с собой высокие ожидания грядущей радости или страх будущего. Они убегают откуда-то или спешат домой. Некоторые путешествуют группами, а некоторые, кажется, всегда странствуют в одиночестве. Я смотрю, как люди раскрываются; я подслушиваю их разговоры; я стараюсь угадать их истории. Они несут с собой вопросы, которые будоражат мое воображение. Наблюдая за ними, я наделяю своих персонажей человеческими чертами.

В экскурсиях есть и недостатки. Вам может показаться очень заманчивым изменить сюжет и персонажей так, чтобы они отразили результаты ваших исследований, вместо того чтобы использовать наблюдения во благо историй. Легко увлечься подсмотренным и начать внедрять детали там, где им не место. Сосредоточьтесь на создании выразительных подробностей, а не «инвентаризации» ваших наблюдений.

Возможно, главная цель экскурсии – не информация, а уверенность. Проведя несколько часов в мире истории, вы сможете писать об этом месте более уверенно. Вы будете больше доверять собственным словам, подведя под них основу своего опыта.

ПОПРОБУЙТЕ

Живите в мире вашей истории

Как побывать в мире вашей истории? Есть ли в ней ключевое место, профессия или встреча, которые вы можете изучить в реальной жизни? Устройте экскурсию. Нюхайте, трогайте, слушайте.

Страницы: «« « 12345 » »»