Главная
Фолкнер Грант
Начни писать. 52 совета для развития творческих способностей
Читать онлайн бесплатно

Начни писать. 52 совета для развития творческих способностей Фолкнер Грант

Меланхолию иногда путают с депрессией, которую я ни в коем случае не хочу романтизировать. Разница в том, что депрессия душит творчество. Она не создает душу, а вешает на нее тяжелый груз мрака без звезд. При депрессии пропадает мотивация, вы бездеятельны, разбиты и, возможно, думаете о самоубийстве, а состояние меланхолии вызывает задумчивость, вдохновляет на созерцательный поиск, который трансформирует мрак в активное, результативное и даже опьяняющее состояние.

Меланхолия может быть волнующей и даже пугающей. Вы стоите на краю пропасти. Вы чувствуете себя не частью целого, а случайным фрагментом. Вы понимаете, что чего-то не хватает, но вы или не можете определить чего, или это что-то недосягаемое. Меланхолия вызывает стремление стать целым, найти ту самую деталь. Она побуждает погрузиться в загадки бытия, настроить разум на движение и грохот внутри, и именно это стремление дает ей ее жизнеутверждающие силы.

Меланхоличное настроение – не эмоция, как ревность или злость, а состояние с разными оттенками и пластами; раздражающее желание, что пробуждает воображение, возвращает к пустынным болотам, через которые вам пришлось пройти, заставляет остановиться и заметить то, на что иначе вы не обратили бы внимания, и дарит вам обостренное самосознание. Это промежуточное состояние, сумерки, переходящие в темноту, где живут противоборствующие силы. Жизнь и смерть. Любовь и утрата. Слова, которые вам нужно было сказать родителям. Дела, которые вы должны были сделать в молодости. Меланхолия приглашает вас открыть свою неудовлетворенность и найти путь к благодати. Это пикантное осознание экзистенционального кризиса. Мы все зря тратили годы. Наши жизни, наша любовь, интересы, горести, триумфы – все будет смыто. Мы должны ответить на вопрос: «Важно ли все это?»

Наша культура приветствует стоицизм, нам часто советуют подавлять темные эмоции. Сделать хорошую мину при плохой игре. Переключить канал. Улыбнись – и ты будешь счастлив. Но меланхолия не аномальное состояние, не то, что нужно спрятать за жесткой маской. Это подарок. Я не считаю, что следует искать страдания, но мы можем отдаться моментам интенсивного самоанализа, чтобы возвысить эту болезнь жизни к небесным откровениям. Выразить невыразимое. Сделать из трагедии нечто прекрасное. У нас есть выбор: погрузиться в скорбь или превратить печаль в песню.

Так же, как мы можем взять больничный, когда у нас простуда, мы должны предаваться меланхолии, когда нам грустно. Не чтобы поправиться, а чтобы предаться чудесной задумчивости. Меланхолия призывает нас творить. Есть в ней некая щедрость. Это не праздник жалости к себе, это за пределами вашего Я, переход к более общему Мы. Вы грустите не только о себе, но и обо всех, о людской доле. В своем лучшем проявлении меланхолия может связать нас с другими.

Так что не надо изображать улыбку для мира и притворяться, что всё в порядке. Прекраснодушные оптимисты редко создают великое искусство. Преодолевайте воспитывающие вас трудности, трагические призывы, тревожные возможности. Сырость вашей души может оказаться водой, которая необходима для роста вашей истории.

ПОПРОБУЙТЕ
Дайте волю своей меланхолии
Когда вы в последний раз чувствовали меланхолию? Как это повлияло на вашу работу? На то, что вы писали? В следующий раз, когда вас настигнет «приступ меланхолии» (как Китс назвал его в своей «Оде Меланхолии»), не бегите от нее. Отнеситесь к ней как к ценному подарку, приглашению, которое необходимо принять и прожить. Вспомните совет Китса «насытить свою печаль утренней розой», чтобы дать волю меланхолии и «глубоко, глубоко питаться ее несравненными глазами».

43. Поблагодарите свою музу

Если хоть в чем-то мы, писатели, преуспели, так это в ненависти к себе. Мы часто изводим себя, особенно во время длительного пути через многочисленные черновики незаконченного романа. Мы забываем об удивительной плавности мелодичного предложения, которое однажды записываем, пробиваясь через разнородную путаницу слов в следующем. Новая идея, которая нас так вдохновила когда-то, быстро превращается в тяжкое ярмо на шее. Наши требования похожи на колпачок, который тушит огонь свечи. Мы забываем, как наслаждаться красотой пламени, поэтому забираем у него кислород, даже того не понимая.

Мы все знаем мифы о художниках-страдальцах, создающих великие произведения во время приступов мрачного дебоша. Но на деле идеи похожи на людей: их привлекают положительная энергия, тепло, доброта. Они не любят, когда их принимают как должное или используют и выбрасывают. Им не нравится, когда их высмеивают или унижают, плохо с ними обращаются. Они мечтают, что их примут с любовью и восхищением – и когда они чувствуют энергию торжества, они зовут друзей на праздник.

Так что полезно остановиться и сказать спасибо за вашу историю, преклониться перед необыкновенными силами ваших творческих способностей, вспомнить моменты, когда ваши слова сверкали, и обратить внимание на вашу способность призывать их. Скажите спасибо за то, что у вас внутри дышит история и что у вас есть бумага и карандаш или компьютер, чтобы ее записать. Вместо того чтобы сосредоточиться на том, чего вы, по вашему мнению, заслуживаете, или ваших недостатках, выделите несколько мгновений, чтобы порадоваться тому, что у вас есть. Скажите спасибо за то, что у вас есть стол, любимая чашка для кофе или чая. Скажите спасибо за весь уникальный опыт вашей жизни – тот, который есть только у вас. Вам выпала честь отправиться на другую планету, и только вы знаете ее вдоль и поперек. Скажите спасибо за ваше воображение, за все синаптические искры, постоянно загорающиеся своими таинственными способами в поисках смысла, эмоций, жизни.

Благодарность делает вас здоровее, счастливее, менее самовлюбленным и более дружелюбным. Она влечет больше физических упражнений и лучший сон. Она делает вас лучшим менеджером или сотрудником, учителем и студентом. Она делает вас оптимистичным и повышает вашу самооценку. Благодарность улучшает вашу способность восстанавливаться после неудач и принимать решения. Она развивает эмпатию и сокращает зависть.

Кроме того, благодарность совершенствует творческие способности. Она наполняет настоящее спокойствием, которое открывает возможности в письме. Отдавая должное воображению, вы будто надеваете теплый свитер, уберегающий от холода любых провалов. Благодарность открывает душу знаниям, которые обогащают вас и ваши истории. Она облегчает багаж, которым мы нагружаем себя, и вы внезапно вспоминаете, каково это – быть собой, создателем. Когда вы осознаёте свое богатство и благодарите за него, оно растет.

Вы можете благодарить каждый день, когда садитесь за работу. Скажите заранее спасибо за главу, которую собираетесь написать. Не зацикливайтесь на том, чего вам не хватает; не критикуйте свои литературные способности и не цепляйтесь за проблемы истории. Вы всегда найдете у себя недостатки. Но ваше следующее предложение будет особенным. Откуда я это знаю? Так вы никогда его раньше не видели. И за ним последует другое, и еще одно.

Воспевайте каждое слово, вытекающее из вашей ручки. Эти слова не плохие. Они не желают вам зла. Если они неуклюжи или своенравны, иногда поют не совсем так, как вам бы хотелось, нужно проявить терпение. Не пренебрегайте розами из-за их шипов. Без шипов они не были бы розами.

ПОПРОБУЙТЕ
Заведите банку благодарности
Каждый день на небольшом листе бумаги записывайте одну вещь, относящуюся к вашему творчеству, за которую вы благодарны. Это может быть предложение, которое вам понравилось; название вашего романа; тот факт, что каждый день вы садитесь работать со стойкостью и удовольствием; или то, как вы помогли писать другим, создали творческое сообщество. Кладите все листы в банку. Когда у вас плохое настроение, выньте один из них и прочтите. Перечитывайте по нескольку сразу в начале каждой недели или месяца. Прочитайте их все под Новый год и выпейте за себя.

44. Пишите от лица персонажа

Иногда имя – ваше имя – может помешать творчеству. Иногда ваше самоощущение, личность, история и ожидания по поводу того, кто вы и кем хотите быть, сужают историю, вместо того чтобы расширить ее.

Разве не здорово писать отчасти в шапке-невидимке, не чувствуя, будто нас рассматривают под микроскопом, и не слыша, как потенциальные критики рычат, словно ротвейлеры? Разве не здорово писать от лица другого человека – бесцеремонного щеголя, возможно, слегка безрассудного? Или от лица человека другого пола или возраста? Кого-то другого – того, кто станет проводником для истории, оживит ее и у кого есть опыт, к которому у нас нет доступа?

Иногда вам нужен двойник – брат, сестра, новый друг или все сразу, – чтобы получить доступ к своей истории. История живет в вас, как семя, возможность, которая хочет расти. Но для этого ей нужен правильный путь.

Если это ваш случай, вы понимаете, почему так многие авторы использовали псевдонимы, гетеронимы, криптонимы, литературные маски – персонажей со сложной, богатой деталями историей, которые создают нового писателя с новым голосом.

Новое имя может подарить удивительное ощущение свободы. Застенчивый оксфордский математик из викторианской эпохи по имени Чарльз Лютвидж Доджсон отпускал фантазию в полет, только когда использовал защитную маску Льюиса Кэрролла. Писательница Элис Шелдон (Джеймс Типтри-младший) решила скрыть пол в жанре научной фантастики, где доминируют мужчины, как это делали многие другие женщины, иногда просто для того, чтобы их работы рассмотрели на предмет публикации. Сестры Бронте сначала писали под мужскими псевдонимами Каррера, Эллиса и Эктона Беллов. Амандина Люсиль Аврора Дюпен писала под именем Жорж Санд, а Мэри Энн Эванс знали как Джорджа Элиота. Джордж Оруэлл сменил свое настоящее имя Эрик Блэр, потому что сочинения о бедности требовали достоверности, которой не было у аристократа Эрика Блэра. Патриция Хайсмит опубликовала первый лесбийский роман со счастливым концом под псевдонимом Клэр Морган.

Псевдоним позволяет писать более опасные вещи, брать на себя риски, которые слишком страшны или слишком запретны, чтобы говорить такое под собственным именем. Псевдоним позволяет примерить образ более экзотичный или привлекательный, чем ваш собственный, изменить то, как вас видят другие. Он как силовое поле, которое вы сооружаете вокруг себя; он защитит от упреков, нежелательной критики, оценивающих взглядов других. Возможно, вы захотите написать книгу, частично основанную на вашей жизни, но не желаете, чтобы люди читали между строк и выносили суждения. Возможно, вы не хотите, чтобы ваши друзья и родные искали себя в ваших историях (люди часто считают, что вы пишете о них, даже если это не так).

И, главное, псевдоним позволит вам изменить самовосприятие. Мы все загнаны в своего рода угол личности – коробку, которую зачастую создаем сами. Поэтому новое имя = новая личность = новый писатель.

С новым именем вы получаете новую личность, но не останавливайтесь на имени. Джоан Роулинг – уже знакомая с работой «под маской» (ее редактор посоветовал ей использовать инициалы и добавил «К», поскольку у нее не было второго имени) – сочинила историю Роберта Гэлбрейта, «автора» мистических романов для взрослых. Роулинг создала детальную биографию «грубоватого» Гэлбрейта, бывшего военного агента, работающего в сфере личной безопасности. Он стал для нее реальным человеком.

Я никогда ничего не публиковал под псевдонимом, но писал черновики историй «в образе» персонажа, которого я называю Тедом Парамором: по имени писателя, о котором прочел в биографии Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. Почему-то мне понравилось это имя. Тед более начитан, чем я, и более утончен. Его не заботит, что о нем думают другие, он любит иногда описывать шокирующие сцены. Просто так. Он никогда не отказывался попробовать новое и знает всех в городе; его вечеринки посещают художники, балерины, боксеры, бывшие матадоры, проводники и шеф-повара. Когда я пишу от имени Теда, я становлюсь ярким человеком.

Не обязательно останавливаться на одном псевдониме. У Теодора Гейзеля (Доктора Сьюза) их было три. У Лоуренса Блока – шесть. У Дина Кунца, по последним подсчетам, – одиннадцать. Я тоже заигрывал с другими псевдонимами (например, Матильда Портер, которая была моим «соавтором» в нескольких историях с женщинами в качестве главных героев). Взгляд на мир глазами другого человека может обусловить совсем другой язык, поэзию, которую иначе вы могли бы игнорировать.

«Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет»[14], – написал Шекспир. Но это не совсем верно. Каждое слово несет в себе коннотации, жизненные пласты. Поэтому, поменяв имя, вы становитесь другой розой, другим писателем.

ПОПРОБУЙТЕ
Станьте кем-то другим
Выберите имя и придумайте биографию для нового автора – вашей новой версии. Напишите рассказ, стихотворение или отдельную сцену, примерив эту новую личность, и посмотрите, какие новые слова появляются. Если хотите пойти дальше, создайте профиль в Twitter для вашего нового Я. На кого подпишется ваш альтер эго? Как он/она станет комментировать мир? Станьте кем-то другим.

45. Упорствуйте после отказа

Получать отказ – значит быть писателем. Иногда издатель отвергает вашу работу. Иногда друг или член семьи нелестно высказывается. Иногда вы сами себя отвергаете. Отказ для писателя – как вода для рыбы. Правда, он не содержит жизненно важных питательных веществ и кислорода.

Или содержит?

Много лет назад, до того как я по-настоящему познакомился с литературной жизнью, я пошел на уроки карате. Я не был Брюсом Ли. Я никогда не отличался гибкостью и всегда с трудом держал равновесие, потому и решил пойти на занятия. В первый день инструктор познакомил нас с понятием «осу», японским сокращением от «оси» («толкать») и «синобу» («терпеть»), – ключевой концепцией карате, которая означает терпение, решительность и настойчивость. Мой инструктор объяснил мне, что ученики не должны отвечать что-то вроде «Да, сэр», когда им дают команду, а вместо этого говорить «осу» – «я буду стараться». Это тонкое различие, но важное. Говоря «осу», вы обещаете проявить терпение во время стрессовой тренировки, упорствовать и продолжать попытки. Акцент делается на стремлении, а не просто на действии.

Это нелегко. Отказ может показаться настоящим заговором всех вселенских сил. Страх получить его у нас в крови: мы не хотим быть изгнанными из племени. Но обычно отказ не что-то личное. Он может быть случайным, непреднамеренным или непродуманным. Я читал заявки на публикацию в нескольких журналах. Если приходится читать 300 рассказов с целью отобрать 10, знаете, как много «почти проходят»? Слишком много безликих, слишком много «почти». Конечно, любые критерии по своей природе субъективны. Нет объективных правил оценки истории. Всё всегда упирается во вкус редактора и цели публикации. Именно поэтому столько прекрасных книг сталкивались с массой отказов.

Мадлен Л’Энгл получила 26 отказов, прежде чем «Трещину во времени» напечатали. «Кэрри» Стивена Кинга отвергали десятки раз, пока однажды не приняли. У Беатрис Поттер было столько проблем с изданием «Сказки про кролика Питера», что пришлось печатать ее за свой счет. «Никто не захочет читать книгу про чайку», – написал один редактор Ричарду Баху по поводу книги «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». «Повелитель мух» Уильяма Голдинга в одном письме с отказом назвали «абсурдной и неинтересной фантазией, бредовой и скучной».

Столкнувшись с отказом, нам инстинктивно хочется отступить в приступе ненависти к себе. Но я уверен, что все перечисленные выше авторы знали: самая болезненная травма обычно оказывается лучшей для вашей работы. Несмотря на уколы отказа, нужно сделать его своим другом. Отказ может порвать душу, но вам надо найти способ сохранить жизнь надежде, чтобы она продолжала расти в этой ране. Отказ – возможность взглянуть на свою работу с точки зрения редактора или агента (или вашего лучшего друга, который не слишком лестно о ней отозвался). Отказ учит писателя очень важному навыку, которым должен обладать каждый автор, – слушать, учитывать, но понимать, когда сказать: «Пошли вы к черту!». Отказ – это предложение, своеобразное, холодное, но все же предложение: улучшить историю, продолжать работу. Отказ учит независимости, силе и такту.

Знаю, знаю: несмотря на все ободряющие слова, которые я здесь пишу, отказ всегда болезнен. Мы социальные животные с генетической установкой на стремление к одобрению и даже восхвалению, и отказ на любом уровне может означать для нас, что мы недостаточно хороши, чтобы быть рядом с другими. Позор так велик, что иногда я предпочитаю физическую боль. Отказ может сбить дыхание, а если вы не будете осторожны, то и удушить. Меня не раз спрашивали, когда писателю стоит остановиться – вообще писать или работать над текстом, который собрал огромное количество отказов. Я не могу ответить. Отказ создает развилку на дороге, определяет, по какому пути вы пойдете и как. Ваша решительность не должна переходить в неразумное упрямство, которое мешает вам заняться более плодотворными творческими проектами. Но если вы чувствуете страсть, интерес, тягу продолжать, то продолжайте.

Мне столько раз отказывали, что моя кожа стала такой же толстой и грубой, как у аллигатора. И все равно, получив очередной отказ, я часто падаю в черную дыру. Именно в этот момент мне помогает «осу». Получив отказ, сосредоточьтесь на том, чтобы продолжать, вытерпеть. Учитесь не принимать это на свой личный счет. Учитесь не злиться, не винить глупую систему, настроенную против вас. Учитесь не жаловаться Вселенной, что ваш друг – тупой читатель с нещедрой душой. Учитесь тактично принимать отказ – потому что изводить себя непродуктивно для творчества. Учитесь думать об отказе как о возможности: усовершенствовать вашу историю, укрепить выдержку, заявить о себе, не сдавшись. Иногда редактору может понравиться ваша работа, но он сочтет, что она не будет продаваться. Иногда у вашего друга в писательской группе плохое настроение или он не умеет давать конструктивную помощь.

«Мне нравятся мои уведомления об отказе. Они показывают, что я стараюсь», – говорила поэтесса Сильвия Плат.

Отказ – это знак, что вы живете на полную катушку, ломаете границы, открываете двери. Знаете, как проще всего не получить отказ? Не пытаться. Многие писатели избалованы миром, где нет риска быть отвергнутым. Это удобная стратегия, но она гарантирует ограничение развития. Пробуйте, и вы откроете для себя особое питание, которое может предложить только отказ.

ПОПРОБУЙТЕ
Скажите «осу»
Напишите слово «осу» на листе бумаги и повесьте над своим столом. Каждый день, когда будете садиться за работу, выделите время, чтобы сказать «осу» себе и подумать, что это означает для вашего творчества. Когда вы получите отказ в следующий раз, скажите «осу» и задумайтесь, как набраться терпения, решительности и настойчивости. Уважайте искусство упорства и выдержки и сделайте его частью своего подхода к жизни.

46. Познайте себя

Написать свою историю своим способом – порой одна из сложнейших задач для писателя.

Когда я решил стать писателем, друг моих родителей, который, конечно, был озабочен моей способностью зарабатывать на жизнь этим трудом, отвел меня в сторону и сказал: «На твоем месте я бы взял пять лучших бестселлеров из списка New York Times, изучил их и сделал то же самое».

К счастью, благодаря моей юношеской самоуверенности, если не высокомерию, я не послушал его совета. Не то чтобы я решил игнорировать все, чему меня могут научить другие, но я хотел найти себя в литературе – точнее, создать себя. Литература для меня была способом выражения, а не бездумным следованием шаблонам достижения успеха. Друг моих родителей говорил о разработке продукта – о том, чтобы вычислить компоненты повествования и расставить их в нужных местах, – а меня заботили вопросы души. Потому что я считаю литературу священным делом, которое нужно защищать и уважать.

И все же я часто вспоминаю его совет, потому что все более отчетливо ощущаю бурление рынка. Новый модный автор – «свежий голос», «потрясающий дебют!». То, как пишут другие, их стилистические прикрасы, повествовательные приемы, просачивается в меня. Я думаю о романах, которые читал в колледже, и тех, рецензии на которые вышли в последнем воскресном номере New York Times. Я думаю о романах, о которых мне рассказывали друзья, и тех, которые вижу на полках в моих любимых книжных. Чистота выражения, которую я искал, будучи молодым автором, – уникальная история – часто теряется в путанице всех этих голосов.

Мы все пишем в присутствии других. Независимо от уровня нашего одиночества, другие всегда заглядывают через плечо и читают с нами. Я часто слышу советы одного из моих любимых авторов, который велит не писать как для открыток Hallmark. Воображаемый редактор советует направить историю в определенную сторону, чтобы поддержать темп повествования. Агент хмурится и говорит: «Вот что тебе нужно сделать, чтобы это продавалось». Когда я принимал участие в писательской группе, я очень хорошо изучил вкусы некоторых членов и в результате осознал, что пишу не ради истории, а чтобы угодить им.

Но мне скоро наскучило писать, чтобы кому-то угодить. Я сочинял без погони за тайной, которая наполняет творчество смыслом. Ничто меня не удивляло, а если автор не удивлен и не очарован своей работой, вряд ли это случится с читателем. Я боялся, что могу стать писателем, который живет ради мифического читателя, но в результате установит с ним скудные отношения, потому что не пишет для себя. Творчество – прежде всего способ прояснить свои мысли, и у него есть ценность даже помимо привлекательности для других. «Когда я сочиняю, я стараюсь забыть о необходимости публикации, или продаж, или поиска читателя. Такие мысли мне мешают», – сказала в одном из интервью писательница Максин Хонг Кингстон.

Я часто думаю, какие слова я считаю самыми полезными для жизни писателя (или для жизни в целом). Я узнал их на уроке гуманитарных наук в колледже: греческая максима «Познай самого себя», совет не обращать внимания на мнение толпы. В 18 лет мне это казалось очень простым, но потом мне потребовалось около 20 лет на то, чтобы понять, насколько сложно познать себя.

Это действительно сложно. Мы по своей природе существа, трудные для понимания, постоянно меняющиеся, ищущие и скрывающиеся. Большинство навыков мы осваиваем через мимикрию. Ребенок учится говорить через слова, которые слышит от родителей. Я, без сомнения, научился писать, отчасти имитируя других авторов. Мой голос работает через голоса многих других, и уникальность моего выражения похожа больше на коллаж, чем на сольную партию одного инструмента. Я фильтрую слова с помощью подсознательного жюри, внутренних наставников. Даже освобождаясь от слов других, я принимаю все рассуждения, которые так или иначе вплелись в мое существо.

Из-за такого вавилонского столпотворения в моей голове мне иногда приходится останавливаться и спрашивать себя: кто пишет эту историю? Считаю ли я ее эмоционально и интеллектуально захватывающей? Пишу ли я по чужому лекалу? Или же создаю то, от чего у меня волосы встают дыбом, тает мое сердце? Я ли здесь главный?

Иногда я представляю себе Германа Мелвилла, пишущего в наше время. Если бы он посещал семинары или писательские группы, бьюсь об заклад, никто не стал бы ему советовать включать пространные пояснения о китобойном промысле в «Моби Дика». Какой редактор взялся бы печатать такой роман? Безусловно, без них повествование было бы более прямым и чистым, но, на мой взгляд, они необходимы для создания текстуры, ощущения масштабов истории. Мне хочется думать, что Мелвилл не стал бы слушать никого, кто бы советовал ему писать «Моби Дика» иначе. Я надеюсь на это. Потому что он в ответе за свою историю.

Когда Джуно Диас[15] прочел «Моби Дика», он сказал, что этот роман включает в себя «двадцать пять английских». У него самого была мечта написать книгу, которая бы отразила все языки, которые он знает. Диас подходил к языку как к явлению гибкому, не фиксированному, а живому и меняющемуся. Он собирал язык из речи, которую слышал вокруг себя, и из книг, которые читал, и сочинял свои истории на смеси испанского и английского, воздушной и символичной в революционном смысле. Чтобы так писать, необходимы дерзость и отвага, и он, несомненно, рисковал получить отказ от издательства. Но он был в ответе за свою историю, на службе у всех языков, необходимых для того, чтобы ее рассказать, а не у продукта.

Писательство требует определенного равновесия: нужно найти способ передать читателям вашу историю в чистейшем виде, но не слишком к ним прислушиваться. Всегда отвечайте перед собой. Каждый раз, когда вы садитесь писать, думайте о том, что хотите сказать.

ПОПРОБУЙТЕ
Напишите свою историю своим способом
Остановитесь и прислушайтесь к внутренним голосам. Спросите себя: вы пишете иначе, боясь негативных оценок и потакая вкусам других? Если да, полезно ли это для истории?

47. Создайте из раздражителей симфонию

Застряли в пробке? Ждете ответа оператора, чтобы оспорить штраф за нарушение ПДД? Вы не заплатили его, потому что считаете незаслуженным, а теперь сумму удвоили? Пытаетесь прочесть статью в журнале, но из него постоянно выпадают бланки подписки?

Будничные раздражители склонны накапливаться. Они заразны. Стопка писем, которую вы никак не разберете, не дает вам покоя после трудного дня на работе, и вы расстроены, что не можете вспомнить великолепную идею, которая пришла к вам в 3 часа утра и которую вы не записали. А когда вы открываете ноутбук, вас приветствуют размытые следы от пальцев, которые никак не стереть.

Раздражители донимают нас. Они проникают в наше сознание и обретают статус, никак не соответствующий их важности. Это злодеи, которые могут отнять радость и смысл жизни и спровоцировать непомерную злость даже у самого терпеливого человека. Они становятся врагами творчества. Сосредоточившись на одном раздражителе, вы, скорее всего, станете искать другие.

Я часто вспоминаю отношение композитора-экспериментатора Джона Кейджа к какофонии улиц Нью-Йорка. Он садился в своей квартире и слушал беспорядочные автомобильные гудки, бурление моторов, окрики людей друг на друга, рев сирен. Вместо того чтобы позволить неприятным звукам нарушить покой его мыслей и духовное равновесие, он представлял, будто каждый из них – часть одной большой симфонии.

Мне нравится такой подход, ведь творчество – постоянный пересмотр представлений о том, как все должно быть. Повседневные раздражители – своего рода тренировочная площадка для творческого ума: как повернуть ситуацию, чтобы сделать из нее симфонию?

В следующий раз, когда вы застрянете в пробке, понаблюдайте за движением: как машины по-разному выходят вперед, как облака перемещаются по отношению к машинам, как тени живут своей жизнью. Если официант долго не несет ваш кофе, отнеситесь к этому как к возможности задуматься, почему он не смотрит в вашу сторону, что его заботит. Примите хруст попкорна в кинотеатре как часть фильма, звук ветра на пляже. Когда мы поднимаем раздражители в нашей жизни на уровень искусства, их гнетущее воздействие ослабевает или исчезает и наш творческий дух может дышать.

Переосмысление будничных раздражителей – часть тренировки художественных ниндзя. Ниндзя тренировали разум, чтобы поддерживать равновесие в самых сложных условиях. Чтобы сохранять самообладание в опасные моменты, они практиковали кудзикири – «девять символических сечений». Ниндзя производили символические жесты руками, чтобы сосредоточить мысли и достичь определенной ментальной установки. Эта практика не только придавала им внутренней силы в опасные моменты, но и должна была загипнотизировать врага, парализовать его. Это было что-то вроде сглаза или проклятья.

Вы можете наслать проклятье на раздражители вашей жизни. Не позволяйте им проникнуть в ваш разум и украсть ценные творческие моменты – сладкоголосую песню, которая начинает звучать в мирном гудении вашего сознания. Учась обманывать и побеждать повседневные раздражители, вы готовитесь преодолеть более серьезные препятствия на вашем пути.

ПОПРОБУЙТЕ
Преобразуйте раздражители
С каким раздражителем вам пришлось столкнуться сегодня или даже сейчас? Он не дает вам покоя и отвлекает от приятного танца с потрясающей творческой идеей? Попробуйте переосмыслить его как часть художественной выставки, симфонии, пьесы. Муха, летающая по комнате, – маракас. Сигнализация машины на улице – труба. Солнце, слепящее глаза, – сценический прожектор. Посуда в раковине – часть декораций в пьесе, посвященной сочинению вашего романа.

48. Относитесь к делу легче

У меня есть для вас парадоксальное предложение: подходите к своему творчеству серьезно, но относитесь к нему легко.

Это своего рода коан дзен-буддизма, загадка. Многие советы в этой книге посвящены тому, как взяться за работу, упрочить свои обязательства, установить рутину и систему отчетности. Все это важно: роман, над которым вы работаете; стихотворение, которое вы написали вчера; идея истории, которая придет вам в голову завтра утром.

Но все это эфемерно. Легко вцепиться в свой проект, но чем сильнее вы держитесь, тем меньше пространства вы ему оставляете. Иногда вы впиваетесь так сильно, что не в состоянии отпустить его, даже если все указывает на то, что нужно двигаться дальше. Бесполезно толкать, хвататься или тянуть на себя, и все равно почему-то так легко превратить творчество в подобную заварушку.

У меня был такой роман. Я работал над ним 10 лет. Чем дольше я трудился, тем сильнее я за него держался, хоть и чувствовал: чего-то не хватает, что-то не так. Но все же я прислушивался к голосам, которые говорили мне, что нужно быть решительным, мое упорство отполирует недостающее и в следующем черновике я найду ответы. Появлялся и исчезал новый черновик – и еще один, и еще. Я находил все меньше смысла в тексте и цеплялся за него только потому, что так долго над ним работал – ведь это был мой большой труд, который я намеревался опубликовать.

Наконец я переключился на другие проекты, но этот роман время от времени взывает ко мне. Не потому что у меня есть острая необходимость поработать над ним, а из-за всего времени, которое я в него вложил, – всего груза, которым наделил.

Что значит «относиться легко»? Над таким отношением нужно работать (и усиленно, как ни странно). Очень просто подойти к творческой работе так серьезно, что она покажется вопросом жизни и смерти, связать свою самооценку со способностью ее выполнить. Но это не вопрос жизни или смерти. Творчество необходимо, да. Это живительная сила. Мы хотим максимально использовать ее, а не свести на нет. Но каждый проект должен иметь определенную легкость. Иначе внутрь не сможет пробраться свет, чтобы помочь вашим семенам прорасти. Без легкости почва вашей истории настолько утрамбована, что не позволит пробиться побегам.

Если один из ваших проектов давит на ваши мысли и вы ощущаете, как он душит ваше творчество, не чувствуйте себя виноватым, отложив его на время. Ваше творчество не должно быть грузом, ярмом. Оно должно походить на перышко, которое вы держите в руке.

ПОПРОБУЙТЕ
Отпустите свое творчество
Если вы упорно работали над чем-то недели, месяцы или годы, сделайте перерыв. Притворитесь, что этого проекта не существует, что сломался компьютер и вы потеряли весь текст. Начните что-то новое. Что угодно. Ваши творческие способности никак не пострадали, верно? Позвольте другим историям увлечь вас.

49. Интуиция или логика

Разум или сердце. Голова или нутро. Интуиция и логика ведут войну испокон веков. Они будто живут на противоположных концах мозга, оба готовые к наступлению, с копьями наперевес и глазами, сверкающими недоверием. С одной стороны, интуиция – таинственная и чарующая сила, возникающая внезапно, волшебным образом, и произносящая обольстительное заклинание, которое серьезная и трудолюбивая логика тут же пытается нарушить. Логика предпочитает заметное, осязаемое и доказуемое. Она обожает свои алгоритмы и планы, свои схемы, как из точки А попасть в точку Б. Неудивительно, что она не доверяет кажущейся простоте, с которой интуиция проскальзывает в жизнь и дает ответы, не соизволив даже показать свои расчеты.

Это интересная битва: наш мир все больше управляется данными и определяется наукой, в школах и на работе главенствуют «передовые практики», и таинственные силы интуиции все чаще отодвигаются на второй план. Интуиция – для последователей мистики нью-эйдж. Нам же советуют не обращать внимания на покалывание нашего «паучьего чутья», которое всегда настороже и готово провести нас по этому запутанному миру. Нужно придерживаться логического плана. Писатель должен изучить правила ремесла. История должна складываться вокруг логики и ритма трехактной структуры. Роман должен следовать плану, который включает эволюцию персонажа и сюжетные повороты. Все точно рассчитано и выверено.

Конечно, можно привести много доводов в пользу логики, и ремесла, и планов, но большинство писателей и художников скажут вам, что интуиция направляет их искусство так же, как логика, если не больше. Некоторые вообще не рассматривают логику. Интуиция – мощная, неоспоримая сила, поднимающаяся из глубин воображения и эмоций. Она помещает вас в повествование, за которое вы не совсем в ответе, отсылающее вас назад через модели ваших мыслей, опыта и эмоций к самому началу. Вы знаете что-то – но при этом не понимаете откуда. Интуиция – это покалывание, щекотка, шепот, пульс. Это жест, стремление подключить первичную духовную сущность к материальному миру. Это откровение, представляющее суть вещей.

Эстетика любой истории всегда содержит элементы мистического, неизвестного. «Написание романа включает в себя в том числе готовность прыгнуть в темноту, – сказал в интервью журналу Atlantic романист Чанг-Рей Ли. – Это сродни спелеологии. Вы будто создаете для себя правильный путь. Но сколько же на этом пути моментов, когда вы думаете: я точно не туда спускаюсь».

Я считаю интуицию чернилами в ручке, родословной вашей истории. Ее чудесное волнение похоже на волшебство, рожденное внутренними благовониями, курящимися в вашем сознании. Вы пишете, и ваши персонажи постепенно начинают жить своей жизнью. Если вы позволите себе достоверно реагировать на сюжет, вы почувствуете, что история обладает собственной волей. Мы рассказываем истории, чтобы выйти за рамки реального мира – открыть более высокую и совсем иную истину, – и именно ее интуиция понимает и хочет выразить. Поэтому важно не только отдавать должное своей интуиции, но и настроить под нее свои чувства.

Но нас настолько приучили к логике, что наш мозг легко выбирает ее. Логика привыкла занимать первые ряды в нашем сознании и тянуть руку, чтобы ответить раньше всех. Во время обучения ей говорили, что она лучше всех (вы когда-нибудь брали уроки интуиции или слышали, как учитель математики или науки восхвалял ее заслуги?). Мы считаем, что логика искоренит ошибки, повысит эффективность, просто потому что она дарит нам ощущение контроля. Жизнь все больше выстраивается вокруг вытеснения интуиции, если не полного ее искоренения. «Интуиция – это священный дар, а рациональный ум – верный слуга. Мы создали общество, которое воздает почести слуге и забыло о даре», – говорил Эйнштейн.

Иногда сложно услышать интуицию в шумной, насыщенной жизни, поэтому важно ценить одиночество и тишину. Прислушивайтесь к своему разуму, к своему телу. Обращайте больше внимания на других. Вы должны изменить ситуацию и пригласить интуицию к участию в процессе, как будто это тихий студент, который всегда настороже и внимательно слушает, но не осмеливается заговорить на уроке.

Чтобы развивать интуицию, я иногда играю в одну игру и пытаюсь понять, какой из меня эмпат. Я впервые услышал об эмпатах в сериале «Звездный путь», когда персонаж с другой планеты, Джем, принимает раны капитана Кирка, чтобы вылечить его. Она особым образом настроена на чувства другого человека и в буквальном смысле забирает все отрицательные. Чтобы стать эмпатом, я стараюсь обратить внимание на особенности окружающих, их желания, мысли и настроение. Вместо того чтобы отнестись к кассирше в магазине как к безымянному автомату, я слежу за ее взглядом, за тем, как она двигается, дышит, и пытаюсь понять, счастлива ли она, устала или подавлена, погружена в свои мысли или открыта для разговора. Или я могу просто сидеть в кафе и пытаться прочесть мысли и эмоции людей вокруг.

Наши истории подводят нас к тому, что мы еще не знаем. Мы будто идем по темной комнате, выставив вперед руки, чтобы ни на что не натолкнуться, но используя все наши органы чувств, чтобы исследовать мир по-новому. Наши эмоции пронизывают интуицию, ведя ее и подталкивая украдкой на заднем плане. Иногда критическое мышление интеллекта кажется более основательным, надежным, но каждая эмоция – оценка, своего рода анализ, и заслуживает похожего обращения.

Как бы ни было заманчиво продумать всю историю заранее, помните: чрезмерное планирование может задушить воображение. Потренируйтесь принимать эти моменты тайны – когда вы становитесь уязвимыми, когда вас зовет неизвестность. Не волнуйтесь, если чувствуете себя неразумным, если вам захочется нарушить правила ремесла. Слова, скатывающиеся на страницу, создают историю по мере того, как вы их пишете. Доверяйте тому, что они откроют. Вы учитесь писать историю в процессе написания истории.

Ваша интуиция и логика должны не соперничать, а творить совместно, создавая особую гармонию. Тембры их голосов различаются, но когда они созвучны друг другу, история по-настоящему поет.

ПОПРОБУЙТЕ
Найдите логику в нелогичном
Подумайте над цитатой Блеза Паскаля: «У сердца есть доводы, которых не знает разум». Какие доводы вашей истории нельзя понять логически? Почему? Как это влияет на поведение ваших героев? А на ваши сюжетные решения?

50. Преодоление страха с помощью любопытства

Некоторые истории взывают к нам, поют для нас, и мы с восторгом устремляемся за ними, будто открывая дверь на яркую вечеринку. Другие наполнены зловещим ощущением опасности. Когда вы за них беретесь, то сталкиваетесь с неуютным сомнением и дрожью от грядущего вызова. Вы боитесь браться за историю, опасаетесь, что не сможете с ней справиться.

Легко уклониться от написания того, что вас пугает. Легко испугаться возможного осмеяния, неприятия или эмоций, которые вы годами подавляли. Страх накрывает разум, как цунами. Он врезается в ваши мысли и может снести ваши творческие порывы. Вы боитесь того, кем вы можете стать. Вы боитесь того, кто вы есть. Страх поворачивает стрелку вашего компаса прочь от творчества. Он настолько коварен, что способен пробраться в ваши мысли, когда вы меньше всего этого ожидаете. Он обманывает, издевается и вводит в заблуждение, ослабляя ваши волю, решительность и веру в себя.

Но продолжают только те, кто побеждает страхи. Мусорные баки истории забиты людьми, которые представили себе провал и перестали творить. Вам нужно найти способ растворить свой страх, нажать на кнопку и отключить его.

Я однажды разговаривал с солдатом, которому пришлось расчищать огромные территории Багдада от мин во время Иракской войны. Один неверный шаг мог стоить ему жизни. Он рассказал мне, что настраивал свой разум, представляя, будто он хищник на охоте. Ведь хищник управляет ситуацией, он любопытен, восприимчив к запахам и деталям. Если бы он позволил страху взять верх, он превратился бы в добычу, а когда вы добыча, страх ограничивает все ваши чувства и мысли и пробуждает безрассудство. Вы можете думать только о страхе, он поглощает вас. Кроме того, существует жестокая ирония: когда вы действуете на основе страха, ваши страхи зачастую претворяются в жизнь.

Те же принципы применимы к вашей истории. Если вы смотрите на мир с любопытством, как через огромную линзу, оно превращается в суперспособность, лазер, который может пронзить и расплавить любой страх. Любопытство позволяет призвать вашего «внутреннего волка» и последовать за историей с заостренным вниманием охотника. Путь некоторых историй пролегает по темнейшим тропинкам, где могут возникнуть настоящие моменты ужаса, ведь страх на самом деле – производная интенсивности творческого процесса. Писатель зачастую работает в состоянии разлада, прощупывая свой путь сквозь разногласия и неуверенность, осознавая угрозы впереди и, возможно, еще лучше понимая угрозы, идущие изнутри. Каждая история проходит через оттенки неопределенности, но именно в этих острых, беспокойных моментах ненадежности и спрятаны вызов и сердце истории.

Парадоксально, но в такой неопределенности вы можете найти свободу. Как писал Райнер Мария Рильке в «Письмах к молодому поэту»[16]: «Я Вас очень прошу: имейте терпение, памятуя о том, что в Вашем сердце еще не все решено, и полюбите даже Ваши сомнения. Ваши вопросы как комнаты, запертые на ключ, или книги, написанные на совсем чужом языке».

Если вы любите вопросы, какими бы они ни были пугающими, вы продвигаетесь с любопытством; вы расшифровываете другие языки и следуете за предвестниками вашего воображения. Мы пишем, чтобы исследовать и выразить непреодолимую тайну, и нам часто приходится рисковать неудобством и действовать сквозь дрожь и волнения страха. Мы растем, только когда нам неудобно – когда нам бросают вызов новое окружение, новый опыт, новые мысли. Люди, которым важна определенность в жизни, менее склонны рисковать в творчестве.

Все, что удобно, пеленает вас, как младенца. Вам тепло, вы в безопасности, а тепло и безопасность – это хорошо. Только через некоторое время вы понимаете, что комфорт стимулирует самодовольство. Он может притупить остроту ума, погасить свет воображения. Если вы сторонитесь беспокойства, вызываемого вопросами, вы пропустите множество неожиданных путей. Как сказала Алиса в «Алисе в Стране чудес»: «Все страньше и страньше!.. Я теперь раздвигаюсь, словно подзорная труба. Прощайте, ноги!»[17]

Не позволяйте страху закрыть вашу подзорную трубу. Вы увидите так много в своей истории, если поддержите любопытство и поверите, что все эти моменты неудобства возникают не для того, чтобы ограничить, а для того, чтобы открыть новые пути. Терпимость к неопределенности – основа вашего искусства. Неопределенность призвана заточить писательские навыки и решительность, а не притупить их. Она дарит нам вопросы для сочинения историй. Доверьтесь неопределенности как способу расширить вашу историю.

ПОПРОБУЙТЕ
Примите безусловный вызов
Перечислите книги, песни или произведения искусства, которые бросили вам вызов и заставили расти. Может, они чем-то вас смутили, заставили ощутить неудобство? Что вас пугает или смущает в ваших сочинениях? Как вы можете подойти к этим неудобствам с любопытством?

51. Соблюдение режима. Мастерство равно настойчивости

Когда я стал писателем, я дивился волшебным мирам, которые создавали мои любимые авторы: их лирической прозе, захватывающим сюжетам, проницательным образам. Они писали с таким изяществом, с такой простотой, что казалось, будто они родились писателями, благословлены талантом и поцелованы высшей силой. Они были мастерами, а я – простым новичком, наблюдателем, который хотел войти, но был неподобающе одет для их изысканного ужина.

Их проза сверкала, как бриллиант. Но тогда я еще не понимал, что они не просто брали эти бриллианты из неиссякаемого запаса драгоценных камней и разбрасывали по своим романам. Каждый камень был добыт тяжким трудом, отполирован непривлекательными и часто незаметными усердием и дисциплиной. Иногда мы слишком легко расточаем похвалу авторскому таланту, забывая о тысячах часов практики, выстраивающих стальные балки и заклепки, которые определяют прекрасные контуры романа. Если бы талант был необходимым требованием для написания романа, писатели рассказывали бы, как легко им это дается. Но, конечно, все наоборот. Сочинение романа наполнено страданиями и ошибками. Талант – ничто без твердой решимости. Он очень быстро становится неотличим от настойчивости и тяжелого труда.

Есть теория, согласно которой необходимо около 10 000 часов практики, чтобы достичь мастерства, будь то игра в шахматы, литература или операции на мозге (по оценкам Джеймса Джойса, он потратил 20 000 часов только на «Улисса»). Малкольм Гладуэлл, который популяризовал эту теорию в своей книге «Гении и аутсайдеры»[18], называет это «волшебным числом величайшего мастерства». Число 10 000 взято из исследования Карла Эрикссона. Он изучал составляющие высококлассных достижений и выяснил, что среднее время, затраченное профессионалами на практику, – 10 000 часов (около 90 минут в день в течение 20 лет).

Если вы только начинаете писать, не отчаивайтесь, что вам придется ждать 20 лет, чтобы достичь мастерства, или даже 10, если вы ускорите процесс и станете писать по три часа в день. Вы уже много писали и читали, не говоря о фантазиях и историях, которые рассказывали друзьям и родным. Эти часы тоже считаются.

Кроме того, 10 000 часов не волшебная цифра успеха. Не думайте, что мозг подсчитывает минуты вашей практики, а потом чудесным образом признает вас мастером на отметке 10 000 часов. Важна идея. Многим нужно написать несколько сотен тысяч пустых слов, пока они не начнут создавать свои лучшие работы. Рэй Брэдбери писал по тысяче слов в день, когда решил стать писателем. В своей работе «Дзен в искусстве написания книг» он отметил, что в течение 10 лет писал минимум по рассказу в неделю, чувствуя, что однажды наступит день освобождения, когда все получится.

NaNoWriMo учит вас схожему процессу. Чтобы написать роман из 50 000 слов за месяц, вам нужно писать по 1667 слов в день в течение 30 дней. Надо отстранить внутреннего редактора и писать в хорошие и плохие дни, в дни, когда у вас проблемы на работе и когда вы ленитесь и не чувствуете вдохновения, может быть, даже когда вы больны. Ваша цель зовет вас. Ежедневный подсчет слов терзает вас. Во время этой волевой практики вы узнаёте, что роман пишется не грандиозными порывами вдохновения, а бесславным нарастанием постоянства.

Но сама по себе мантра «Практика, практика, практика» тоже не заведет вас далеко. Легендарные 10 000 часов – не просто стук по клавиатуре в течение обозначенного времени. Количество вложенных часов – лишь один из компонентов. Другой – то, как вы тренируетесь, качество практики. Например, если вы тренируете штрафной и 10 000 раз бросаете мяч как попало, не пытаясь проанализировать и исправить свои ошибки, процент попаданий вряд ли сильно вырастет. Но если вы поймете, что вам нужно активнее сгибать колени, стабилизировать локоть и кидать мяч кончиками пальцев, – а затем станете тренировать точность нового метода путем повторения, – вы увидите улучшения. Все самое тяжелое, то, что хочется пропустить или отложить на потом, часто оказывается самым необходимым. Этот метод тренировки называется осознанной практикой. Это подход, направленный на совершенствование путем постоянной рефлексии и указания на то, что следует улучшить.

Каждый раз, когда мы решаем осторожничать или обойти сложные интеллектуальные проблемы, мы не даем себе возможности меняться и расти. Только через самую напряженную работу, которая требует больших затрат времени и энергии, мы находим подлинное удовлетворение. Так что учитесь чувствовать себя комфортно в некомфортной ситуации. Тренируйтесь писать в течение дополнительных 10 минут, когда вам кажется, что вы выбились из сил, просто чтобы наработать выдержку. Читайте интервью с разными авторами или книги, посвященные писательскому мастерству, чтобы оценить свои истории и исследовать новые способы сочинения. Посетите писательский семинар, чтобы выявить возможные недостатки, которые другие регулярно отмечают в ваших историях. Изучайте романы и другие произведения искусства и применяйте новые техники в своей работе.

Одно из преимуществ активной практики в том, что вы начинаете рассматривать свои сочинения с разных сторон. Вы понимаете, какие творческие подходы эффективны для вас, когда вы лучше всего пишете – и больше думаете о тексте, потому что много работаете над ним. Он начинает доминировать в вашей жизни. Вы жаждете научиться чему-то еще, и вас начинает лихорадить, когда вы исследуете глубины вашей прозы. Более остро отмечая свое писательское мастерство и глубже анализируя его, вы сделаете его лучше.

Достижение мастерства при помощи практики не означает, что вы станете автором бестселлеров или гением, который останется в анналах истории. Но вы получите свой «черный пояс» по литературе. Некоторые вообще могут не достичь уровня мастерства. Но чем больше усилий вы вкладываете в работу, тем больше удовольствия она приносит. Кроме того, помните: писать очень непросто, это мастерство до конца непостижимо – мы пишем и переписываем до бесконечности. Каждая история, каждый роман – свой особый, новый вызов.

ПОПРОБУЙТЕ
Практикуйтесь осознанно
Тысячи часов практики – с виду тягостный труд, форсированный бросок, но это не обязательно так. Это может стать процессом углубления знаний и, соответственно, вашего удовольствия. Подумайте, как сделать свою практику более осознанной и целенаправленной.

52. Что такое успех?

Что же такое успех? Возможно, это самый важный вопрос, который вы можете задать себе как писатель и человек.

Наша культура одержима успехом в самых разных формах, будь то деньги, статус или красота. Успех для вас – публикация книги, написание бестселлера, дружба с другими популярными авторами и приглашения на роскошные конференции? Похвалы друзей и семьи? Тысячи подписчиков в соцсетях? Или деньги, которые вы зарабатываете на своем бестселлере, и все спа-процедуры и одежда, которые можете приобрести в результате?

Все это замечательно, почему бы и нет? Но эти ли доводы двигали вами, когда вы впервые взялись за перо? После удачной работы они ли становятся наградой, ради которой стоит писать?

Я верю, что уважение к воображению – лучший способ сохранить суть нашего бытия. Искусство наполняет души изобилием, которое невозможно найти больше нигде. Даже если мы знаем, что текст никогда не будет столь же идеальным, как слова, которые мы придумали, попытка запечатлеть чувства проникает в каждый вдох нашей жизни. Мы хотим, чтобы нас услышали, тронуть других, сделать что-то невероятное. Овладение творческими способностями из любви к процессу ведет к непосредственности, великолепию и полному использованию наших возможностей.

Я знаю писательницу, которая постоянно сравнивает тиражи своих книг с другими. Она следит за количеством подписчиков в Twitter других людей. Она расстраивается, когда других приглашают на какую-то конференцию, а ее нет. Конечно, у всех нас есть самолюбие. Мы все хотим быть любимыми. Но когда я слушаю ее, я иногда удивляюсь, зачем она пишет. У нее есть агент, редактор, контракт на книгу, но мне кажется, что где-то по дороге она упустила из виду предложенный ей дар – дар сочинения историй, которыми она может поделиться с другими.

Льюис Хайд в своей книге «Дар»[19] утверждает: если талант не использовать, он теряется или атрофируется, а если вы передаете его в своих творениях, то он развивается. Хайд рассказывает историю Гермеса, который изобрел первый музыкальный инструмент, лиру, и подарил ее брату Аполлону, который вдохновился и изобрел флейту. Одно творение рождает другое. Ваша работа как художника – не только сами произведения искусства, которые вы создаете. Это занятие проникает в вашу жизнь и влияет на то, как вы общаетесь с людьми, как любите, пробуете еду, смотрите на небо, голосуете, водите машину, моете посуду. Серьезно.

И все же многие спрашивали меня: полезно ли писать романы? Есть ли у творчества практическая цель?

Думаю, лучшие достижения людей создавались, когда авторы забывали о пользе. Когда люди отправлялись покорять горные вершины, переплывать через моря или облетать мир на самолете, ими двигали любопытство и возможность что-то получить. Стремление создавать и исследовать, действовать ради действия, не считаясь с ценой последствий, обычно и дает результат.

Как определить стандарты полезности в творческих начинаниях? Искусство все чаще считается несущественной роскошью, но если мы сузим пути для нашего любопытства, аргументируя, что это непрактично, невыгодно с финансовой точки зрения, рискованно, мотивация к участию в творческом процессе уйдет. Традиционное представление об успехе может снизить напряжение идей, разбавить аромат наших мыслей. Когда вас накрывает порыв любопытства, лучше всего следовать за ним со страстью, которая рвется вперед, не обращая внимания на судьбу или последствия. Другие могут счесть вас дураком, но страсть одного человека всегда непонятна другим.

Наша сила определяется способностью услышать призыв истории, каким бы слабым он ни был. Если мы не напишем эту историю, у нас будет малокровие, наш взгляд померкнет, душа атрофируется. Истории стремятся получить свободу, и когда мы даем им ее, они дарят нам священное освобождение. Мы должны найти пищу в самой работе, а не в одобрении или почестях от других.

Мы пишем, чтобы ответить миру, утвердить свое присутствие, сократить пропасть между тем, что мы видим, и тем, что чувствуем, и установить связь с другими. Мы пишем, чтобы проникнуть в невидимые миры вокруг нас и исследовать разные возможности. Ведь иначе мы ощутим пустоту. Мы пишем, потому что стали свидетелями того, о чем другим нужно узнать. Мы пишем, чтобы служить истории, которая взывает к нам. Мы же знаем, что в этом мире сбора и анализа данных есть поэтическая правда жизни, которая важнее. Мы пишем, чтобы услышать себя и, услышав, спастись.

Каждая история создает своего автора. Жизнь и искусство легко сплетаются воедино, поэтому творчество должно придать содержание вашему самоощущению. Мир постоянно предлагает нам новые витки материала, новые струи источников. У нас часто появляется волшебная возможность создать и переделать себя с помощью призмы истории, через которую мы смотрим на мир. И неважно, кому эта история нужна. Важно, что она нужна нам.

Мы должны работать. Воображать. Быть.

Пишите.

ПОПРОБУЙТЕ
Будьте успешны
Определите, что для вас значит успех. Станьте успешным в своих глазах.

Одной строкой

Вы – творец. Творите.

Но вы и так это уже знали, правда?

Благодарности

Эта книга не появилась бы на свет без великодушного волшебника Криса Бейти, который пригласил меня присоединиться к прекрасной творческой революции Национального месячника сочинения романов (NaNoWriMo). Крис несколько лет давал мне мудрую поддержку, неоценимое воодушевление и полные энтузиазма стимулы, и моя жизнь и понятия о творчестве кардинально расширились благодаря потрясающему воображению, которое развилось не без его участия.

Работа на NaNoWriMo – настоящий творческий опыт. Я благодарен многочисленным участникам месячника, составляющим самое щедрое и великодушное писательское сообщество, которое я когда-либо встречал. Они вдохновляли меня своими историями преодолений и прорывов, смешили затейливостью, с которой приступали к непростой задаче написания романа, и подпитывали мой дух своей решительной смелостью. Жаль, я не могу назвать каждого отдельно, потому что тогда в списке были бы тысячи имен.

Мне очень помогла работа бок о бок с группой людей, обладающих невероятным воображением, штатом NaNoWriMo: Линдси Грант, Дэном Дювалем, Тавией Стюарт-Стрейт, Крисом Анготти, Ребеккой Стерн, Шелби Гиббз, Тимом Кимом, Эзрой Ликтером, Дейвом Беком, Сарой Маки, Хизер Дадли, Марией Бреннон, Уэсли Саджекером, Катарин Грипп и многими оптимистичными студентами, надувающими паруса NaNoWriMo каждый год. Каждый день работы становится творческим разговором.

Я узнал, что нет ни одной книги, написанной автором в одиночку, поэтому ура моей супергеройской литературной команде, которая заботилась об этой книге от первого до последнего слова. Особая благодарность Линдси Эджком, которая помогла оформить идею в солидное предложение, а затем умело вела ее в течение всего процесса публикации с заботливым вниманием и проницательным анализом. Я теперь знаю, что такое хороший агент. Мой редактор Уинн Рэнкин одухотворенно и изобретательно помогал мне сосредоточиться на нуждах читателя на протяжении всего пути. Его энергичная поддержка дышит в каждом слове. Ли Браун помогла мне настроить и подтянуть стиль, а Лиззи Вон привнесла художественный блеск, проиллюстрировав характер книги броской обложкой. Полные энтузиазма идеи Эйприл Уитни и Бриттани Ботер помогли построить более широкую дискуссию вокруг тем, поднятых в книге, и обратиться к читателям, которые получат наибольшую пользу от нее.

С годами я понял ценность творческого сообщества, которое может быть бездонным кладезем вдохновения и поддержки. Я не могу поблагодарить всех писателей, художников и музыкантов, которые делились своими знаниями и духом (писательское сообщество района Сан-Франциско – особенные люди), но хочу выделить моих товарищей по проекту 100 Word Story, Линн Манделл и Берета Олсена, экспертов в искусстве сотрудничества. Моя игривая группа партнеров по сообществу Flash Fiction Collective, Джейн Чиабаттари, Мег Покрасс и Кирстен Чен, подарили мне много творческой энергии. Мой партнер по написанию сценариев Лора Альберт научила меня, что у любой истории есть более глубокие слои и всегда нужно расширять границы.

Я не написал еще одну очень важную главу: о том, как поддержка семьи придает мощный импульс творчеству. Мне не хватит слов, чтобы поблагодарить моих родителей, которые могли усомниться во мне, когда я решил стать писателем, или начать ворчать, чтобы я все бросил, когда у меня было мало перспектив, но не только не сказали мне ни одного дурного слова, а постоянно побуждали двигаться вперед и подарили мне топливо своей веры. С самого начала они сделали для меня мир местом для творчества, и я сам не осознаю до конца, какую выгоду я получил от туго натянутых нитей сетки безопасности, которую они сплели на случай моего падения. Я желаю такой счастливой судьбы каждому писателю.

Моя жена Хизер брала на себя самые разные обязанности, чтобы дать мне время написать эту книгу, и сама десятилетиями пишет рядом со мной и поддерживает непрекращающийся творческий диалог. Искусство жонглирования работой, бесконечными футбольными матчами, домашними работами и походами к зубному в жизни писателя может казаться неловким и утомительным, но мне повезло иметь рядом человека, который поможет поймать упавшие тарелки, сшить изношенные края безумной жизни и создать нечто прекрасное (по крайней мере, мы на это надеемся). К счастью, не все так безумно. Значительная часть этой книги родилась из экспертных уроков творчества Жюля и Симоны, благодаря которым я научился смотреть на мир непредвзято и помнить о ценности создания искусства ради искусства.

И есть еще Бастер, мой пес, который присоединялся ко мне каждое утро в 5 часов и служил не только собакой, но и столом. Он был со мной практически все время, теплый и верный надзиратель, который всегда знал точное время, когда пора вставать и идти гулять.

Проблемы и решения

Жизнь писателя наполнена множеством проблем. Иногда вам сложно написать первое слово. Порой кажется, что весь мир настроен против вас, будь то из-за проблем дома или недостатка времени для творчества. Используйте этот инструмент самодиагностики, чтобы обратиться к своим насущным потребностям.

Начинаете новый проект?

Как вы творите?

В поисках музы

Станьте новичком

Рождение идей. Литературный тест Роршаха

Отправьтесь на экскурсию

Хотите проникнуть глубже, сильнее рискнуть?

Примите свою уязвимость

Падайте чаще. Падайте лучше

Творчество как вызов

Скажите: «Да, и…» Секреты импровизации

Бредьте. Будьте великим