Манхэттенское безумие (сборник) Дивер Джеффри

Джудит Келман

Таинственное исчезновение на Саттон-плейс

В тот вечер ужин в кафе «Ауторе» состоял из телятины по-милански, трех убийств, налета полиции на наркопритон и кражи со взломом, совершенной неким смелым и удачливым вором драгоценностей по кличке Даймонд Слим[69].

Рубин Джефферс, туповатый репортер ежедневного онлайнового таблоида «Эй-Лист», поспешно царапал ручкой в своем блокноте. Его прищуренные глазки метались между смартфоном и блокнотом.

– Отличная идея, Джо! Мне жутко нравятся твои книги! Хватаю тут же, как только они выходят.

Джефферс обещал непременно быть на этом почтенном ежемесячном собрании самых известных нью-йоркских писателей-детективщиков (налететь, как муха на мед, как он выразился); правда, его присутствие там скорее походило на наличие мухи в супе.

– Ах! – Кроме нескольких десятков книг, вышедших четырьмя популярными детективными сериями, Джо Рэнсом, красавчик с худым длинным лицом и впалыми щеками, был скуп на снова.

Но не таков был репортер Джефферс.

– Вот что я тебе скажу. Этот типчик, Даймонд Слим, кажется, вышел у тебя лучше всех. Можно себе такое представить: грабитель, такой тощий, что может спрятаться в любом месте! Просто исчезнуть из виду! Просочиться в любую щель прямо как луч света! Наверное, был создан с помощью компьютера, да? Или это технология «грин-скрин»? Ладно, можешь не рассказывать. В любом случае отлично получилось. Когда ты начал про него писать?

– В восемьдесят втором.

Л.С. Крокер, с волосами, собранными в «конский хвост», и в очках, повернул к ним свой нос, похожий на клюв орла. Он не принадлежал к числу фанов Джефферса, который поместил свой последний обзор действий полиции в самое начало сводки новостей в «Эй-Лист» под заголовком «Самые худшие уголовные преступления». В «Ютьюбе» его собственная пародия на криминальные репортажи под названием «Шоковая терапия Л.С. Крокера» мгновенно разошлась по всему виртуальному пространству. Тем не менее Колин О’Дэй, самая яркая звезда на их профессиональном сияющем небосклоне, попросила Л.С. заключить мир, так сказать, «зарыть топор» (но не в черепе репортера, как она весело заметила) и позволить этому репортеру сделать репортаж о данном собрании. И почти никто не сказал Колин «нет».

– Запомни, Джефферс. Все, что мы тут говорим о любых незаконченных работах, не для печати!

Репортер направил на него указательный палец и сделал вид, что стреляет.

– Конечно, Л.С. Вас понял.

– И убери свой проклятый телефон! Никаких постов, никаких твитов! Capisce?[70]

– Все понял.

– Мне понравилась твоя серия про Даймонда Слима, Джо. Жду не дождусь следующей книжки. – Стивен Харрис, любезный малый и бывший агент ФБР, ставший детективщиком, описывающим реальные уголовные дела, осмотрел поле боя, запятнанное пролитым соусом и заваленное сломанными зубочистками, и поднял взгляд на царственное собрание по ту сторону стола. – А вы, Колин? Куда вы пропали? Над чем сейчас работаете?

Гранд-дама детективного жанра ответила заговорщическим тоном:

– Вы помните дело Битси Грейнджер?

– Смутно, – ответил ей Тони Бейкер, злорадный автор душераздирающих и вызывающих ночные кошмары романов-ужастиков.

Л.С. постучал по столу своими ухоженными пальцами.

– Это, кажется, дело о психиатре, чья пациентка насыпала ей стрихнина в чай с молоком?

– Нет, это была доктор Бетти Бэрринджер. А Битси Грейнджер – это молодая женщина, которая пропала без вести в начале семидесятых.

– Извините. Ничего не напоминает, – заявила Тоня Файнерман, обаятельная штучка двадцати с чем-то лет, чей роман «Забитый до смерти» купил для экранизации Спилберг, заплатив в качестве аванса семизначную сумму.

– Конечно, не напоминает, – Джефферс фыркнул. – Семидесятые годы – это было задолго до тебя, Тоня. Древняя история, откровенно говоря.

– Может, оно и так, – сказала Колин. – Но и древняя история может быть потрясающе интересной, особенно история, которая так и не получила никакого завершения. О которой невозможно рассказать полно и подробно. Вот мы и заполняем имеющиеся в них пробелы. Я так думаю, что это одна из причин, по которой многих из нас так привлекает писательское дело.

– Отлично сказано! – заметила Стефани.

– Понял вас. И не собираюсь возражать, мисс О’Дэй, особенно автору, который постоянно занимает верхнее место в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс». Но почему вы вспомнили это дело? И почему сейчас? – Репортер повертел в руке свою ручку «Юниболл», демонстрируя всем ее фирменный знак. – И почему вы?

– Нелегко ответить на ваш вопрос, мистер Джефферс. Битси была моей подругой, так что, естественно, я была ужасно расстроена, когда это произошло. И ее исчезновение тревожило меня потом еще много лет. Но со временем острота боли в памяти стихает.

Однако потом, в октябре прошлого года, когда был этот ужасный ранний снегопад, я вдруг начала все больше и больше думать об этом случае, разбирая его в уме и так и сяк.

И однажды ночью Битси Грейнджер явилась мне во сне. Она была в потрепанном пальто из верблюжьей шерсти, а вокруг бушевала жуткая метель. Слипшийся мех по краям капюшона закрывал ей лицо, видны были только глаза. Завывания ветра заглушали ее слова. Но по извращенной логике сна я отчетливо ее слышала. «Помогите! Кто-нибудь, помогите! Пожалуйста!» Я откликнулась и попыталась до нее добраться, но ветер заставлял меня отступать назад. И я ничего не могла с этим поделать.

Я проснулась от собственных криков. Горло саднило, сердце жутко колотилось. Мне потребовалось несколько минут, чтобы отделить этот ужасный сон от реальности. Но как только оставшийся от сна в голове туман рассеялся, я поняла, что кое-что могу сделать. Я могу написать книгу, основываясь на истории Битси Грейнджер, и наконец раскрыть тайну ее исчезновения.

– Вы хотите сказать, что-то придумать, – сказал Джефферс.

– Конечно, и придумать, если понадобится. Я же пишу художественные произведения, выдумываю, в конце концов. Но потом, потратив несколько месяцев на изучение этого дела, я поняла, что с нею произошло.

– Неужели? А может, вы пытаетесь создать очередной ужастик? – Джефферс опустил свою ручку и захихикал. – Умница. Ну и какую историю вы придумали, к чему пришли? И кто была эта Битси Грейнджер, что за человек? И что это за имя – Битси? Звучит прямо как этакое глупое название какой-нибудь дворняги смешанной породы – как кокерман или пудбрадор.

Колин проигнорировала его реплику, как будто это был неприятный запах. И начала рассказывать под поскрипывание ручки Джефферса, напоминавшее царапанье куриной лапы.

– Битси была милейшая женщина, красивая внешне и с доброй душой. Когда она пропала, репортеры толпами хлынули в район Саттон-плейс, где она жила. Прятались в кустах. Рылись в мусорных баках. Один даже переоделся в ремонтника из газовой компании, чтобы попасть к ней в квартиру. Другой пытался подкупить ее домоправительницу и экономку. Муж Битси в конце концов стал прятаться, чтобы от них отделаться. Они же не имеют совести, не знают, что такое приличия и благопристойность. Для них это нормальное поведение, вроде как честная игра.

– Со всем уважением, должен заметить, – заявил Джефферс, – что все это действительно честная игра. Мне ведь не нужно напоминать вам о праве общественности все знать.

– А мне не нужно напоминать тебе о твоем праве молчать, – сказал Л.С. – Так что помолчи, черт побери, ладно? Продолжайте, Колин, прошу вас. На чем мы остановились?

– Я никак не могла отделаться от этих мыслей о ней. И как такое возможно, чтобы молодая женщина – яркая, талантливая, красивая, имеющая все на свете – просто взяла и исчезла? Это противоречит нормам жизни, логике и даже законам физики!

…Я познакомилась с Битси за два года до этого. Мой муж, Джеймс, проходил тогда специализацию в нью-йоркском госпитале и жил при больнице. И работал буквально сутками напролет. Жили мы довольно бедно, в маленькой квартирке на углу Пятьдесят Пятой стрит и Первой авеню. Я всегда мечтала стать писательницей, но в тот момент сомневалась, что смогу когда-нибудь осуществить эту мечту. Все, что я посылала издателям, возвращалось обратно ко мне с обычными письмами-отказами. Каждый издатель пользовался разными выражениями, но послание всякий раз было одним и тем же: Дорогой коллега! Спасибо за то, что позволили нам взглянуть на ваше драгоценное дитя. К сожалению, мы обнаружили, что оно крайне невзрачное и поэтому неприемлемое. Так что отсылаем вам его назад в несколько помятом состоянии и покрытым пятнами от пролитого кофе.

Нашему настоящему ребенку, Сэму, было всего несколько месяцев, и у бедняжки все время возникали жуткие колики. Спал он плохо, урывками, и все время орал, когда я пыталась его уложить. Лучше всего ему было на улице, на прогулке; и я каждое утро первым делом выносила его наружу в таком детском кенгурятнике, который крепится лямками. Так мы и ходили, часами, миля за милей.

В большинстве случаев я сразу направлялась на восток. Город в те времена находился в жутком состоянии – сплошные беспорядки, жуткая экономия во всем, жуткий рост преступности. В прессе появлялись бесконечные сообщения об избиениях, уличных грабежах, стрельбе из проезжающих машин, взломах, изнасилованиях. Саттон-плейс в сравнении с другими местами казался оазисом безопасности и спокойствия. Величественные небоскребы, элегантные таунхаусы, великолепные частные дома и наманикюренные лужайки вдоль всех узких улиц между Саттон и Ист-Ривер. Очаровательные маленькие парки, высаженные у основания моста на Пятьдесят Девятой стрит. Люди сидели на лавочках из планок, читали, любовались проплывающими лодками, загорали.

Однажды ранним осенним утром я, как обычно, вышла с Сэмом на улицу. Мы отошли всего на пару кварталов от нашего дома, когда вдруг налетел мощный порыв ледяного ветра. Небо заполнили страшные тучи, и его раскололи сверкающие молнии. Начался дождь, сперва несколько тяжелых капель, которые вскоре превратились в жуткий ливень. Я перепугалась и, пригнувшись, бросилась вниз по лестнице, а потом нашла убежище под арочным проемом, который прикрывал вход в какой-то таунхаус, но от пронизывающего ветра и там было не укрыться. Стучать в дверь я побоялась. Было еще слишком рано. Я представила себе владельцев дома – сонных, не до конца проснувшихся. Если они услышат стук в дверь, то наверняка решат, что это какой-нибудь незваный гость, а хозяин схватит свой дробовик и на цыпочках, тихо пойдет к двери.

Сэм проснулся и начал кричать. Я пыталась его успокоить, но он никак не утихал. Да и как его можно было винить? Бедняжка, ему досталась безнадежно не приспособленная к жизни мамаша. И почему я не узнала прогноз погоды? Почему не оделась как следует? Что у меня с головой?

В этот самый момент дверь открылась. И на пороге возникла Битси Грейнджер в белом шелковом халате. Она была босиком, без косметики, ее медного оттенка волосы были все спутаны, но она все равно поражала воображение. Бледная кожа лица, полные губы и совершенно замечательные глаза: серые, как лунный камень с маленькими-маленькими сверкающими голубыми искорками.

Дом у нее был просто великолепный, очень красивый. Восточные ковры, свежие цветы в высоких хрустальных вазах, антикварная мебель, поразительные произведения классического искусства. Всего несколько кварталов от нашей маленькой, убогой и забитой вещами квартирки, и мы совсем в ином мире.

Несмотря на столь ужасно ранний час, она была невероятно любезна. «О господи! Да вы совсем промокли! Заходите. Быстрее! Вы ж до смерти простудитесь!»

Битси суетилась вокруг нас, приносила полотенца, сухую одежду, притащила даже маленький синий трикотажный костюмчик, точно на Сэма. Он был предназначен для их будущего сынишки, которого они надеялись когда-нибудь завести, сообщила она с хитренькой улыбкой, от которой у нее на щеках появились милые ямочки.

Дождь к тому времени прекратился, но Битси настояла, чтобы я задержалась еще и выпила с нею кофе. На черном гранитном острове в кухне красовалась потрясающая кофейная машина – сплошная эмаль и хром. При нажатии на кнопку кофемолка начинала молоть кофейные зерна, потом в них заливалась кипящая вода, и наружу выходила порция густого эспрессо с шапкой пены. Она с огромным удовольствием сообщила мне, что ее муж, Гарольд, специально заказал это устройство в качестве подарка ей, поскольку знал, как она обожает капучино. Я, кажется, даже не слыхала до того момента про капучино, но кофе был великолепный, он был сдобрен корицей и посыпан сверху шоколадной пудрой. «Райское наслаждение, верно?» – сказала она. Это было одно из ее любимых выражений.

Утро из катастрофы превратилось в сущее наслаждение. Я была так рада и счастлива! Вот мне повстречалась эта чудесная незнакомая женщина. И я нашла убежище от дождя и ветра в этом замечательном доме. И, что еще лучше, едва Сэм рассмотрел ее, он тут же прекратил плакать, словно кто-то повернул в нем некий выключатель. Он хихикал, смеялся, гукал и заигрывал с нею, сплошные улыбки и радость. Воистину, это была любовь с первого взгляда. Битси тоже заигрывала с ним и ворковала. «Ты только взгляни на себя, мистер Сахарная Голова! Ты же просто сладкий пирожок, вот кто ты такой!»

После этого мы с Сэмом несколько месяцев подряд виделись с Битси почти каждый день. Она пристраивалась к нам, когда мы шли через их район, и всегда имела при себе капучино в термосе, для себя и для меня. «Эй, поглядите-ка, кто это к нам пожаловал? Эй, красавчик! Ну, как нынче поживает мой любимчик?»

С нею было легко разговаривать – всегда веселая и открытая и совершенно не склонная к высокомерию. Если судить по тому, как она выглядела и в какой роскоши жила, можно было бы подумать, что она родилась в дворянском поместье. А как оказалось, Битси была дочерью священника из какого-то маленького городишки в штате Миссисипи. Когда она вспоминала, как погано там бывает летом, ее глаза цвета лунного камня затуманивались. Сплошные болота, вечная жара и полно голодных москитов. «Наш городок Миртл был чуть больше деревни. Одна бензозаправочная станция, один светофор. Не оправдывал даже существования там церкви, слишком уж мало было в нем заблудших душ, чтобы ее заполнить. Правда, ее нетрудно было найти – поезжай прямо и сверни влево. Не самое лучшее место для девушки вроде меня – я-то любила повеселиться, да как следует. Конечно, у мамы и папы мнение на этот счет было совсем другое. Они считали, что я должна сосредоточиться на учебе, на церкви и домашних заботах. А я пренебрегала всеми этими тремя пунктами программы и убегала из дому с друзьями: татуированными парнями на огромных, похожих на кабанов, «харлеях» и мечтательными девицами, такими же, как я, которые полагали, что в свои шестнадцать уже знают и понимают все на свете». Она поведала мне, что влюбилась в Рэя Эдлена, здоровенного и мощного девятнадцатилетнего парня, которого выгнали из школы. Он всем объявил, что любит ее, и обещал всегда быть с нею. Заявил, что они вроде бы как помолвлены, так что все у них в полном порядке.

Битси четко и ясно представляла себе свое будущее. Она выйдет замуж за Рэя, и они поселятся в каком-нибудь большом городе – в Нью-Йорке, в Париже или в Уокешо[71], и она станет певицей. Или звездой в Голливуде, и будет выступать в мюзиклах, таких как «Завтрак у Тиффани». Или будет петь в сопровождении джаз-банда. А может, и то, и другое. И, конечно, станет выпускать свои записи на пластинках, как Аннет Фуничелло[72]. У нее был самый лучший голос во всей школе, и ее всегда выбирали на главные роли во всяких школьных постановках. А Рэй обожал все, что имело колеса, и у него имелся настоящий дар – он мог починить любой мотор. Он купит себе гараж и салон по продаже автомобилей. У них точно появятся кучи денег. И они будут делать все, что им захочется.

Когда она обнаружила, что беременна, папа вовсе не пал на колени и не стал молиться, как он всегда уверял, что следует делать, если попал в беду. Он зарядил свой дробовик «Ремингтон Вудмастер» и отправился разыскивать Рэя, угрожая вышибить ему мозги, если он когда-нибудь снова приблизится к Битси.

Битси была в отчаянии, ей страшно хотелось увидеться с Рэем. При любом удобном случае она набирала его телефонный номер, но трубку никто не снимал. Их общие друзья ничем помочь не могли. Нет, они не видели Рэя. Ни малейшего понятия, куда он делся. Как только узнают, сразу скажут ему, чтобы позвонил. «Я, в конце концов, поняла, что они просто боятся папу, – сказала мне Битси. – Его почти все всегда боялись. По воскресеньям, когда он служил в церкви, даже маленькие детишки стояли смирнехонько и вытаращив глаза».

И все же она была уверена, что Рэй придет за нею. В конце концов, он же обещал! Обещал всегда быть с нею – и это так и оставалось неизменным. И они убегут, и у них родится ребенок и… а дальше музыка, пение, Голливуд.

Родители держали Битси дома, как настоящую заключенную. Отец заставлял ее снова и снова чистить и полировать выцветший линолеум, словно это могло помочь ей унять душевную боль. И он все время читал молитвы и поучения, разглагольствуя о геенне огненной и об адских мучениях, о нищих духом и о слабости плоти.

Ее мать не говорила ей ничего. «У мамы всегда был такой пустой взгляд. Все ее занятия состояли в том, что она сидела в своей качалке на веранде, одетая в выцветшее синенькое платье, и тихонько напевала любимую песню «Мунривер»: «Лунная река, шириною больше мили…»

Битси непременно нужно было сбежать из дому. Она украла пятьдесят долларов из заначки, которую мать прятала в холодильнике за замороженной окрой, и собрала в чемодан кое-какие свои вещички. И как только выдался случай, прихватила все это и сбежала. Она была уверена, что Рэй, как обычно, торчит у ручья, где все их друзья собирались в жаркие дни, такие как этот. И точно, он был там, за зарослями кустарника и занимался тем, чем обычно занимаются помолвленные, – с ее лучшей подругой Вандой.

Все, что произошло дальше, было как в тумане. Каким-то образом Битси оказалась в автобусе компании «Грейхаунд», следующем в Нью-Йорк. К следующему вечеру она – с совершенно разбитым сердцем и с жуткой болью в животе – добралась до автостанции возле Управления порта. Дальше ей идти было некуда.

К ней тут же стали приставать какие-то негодяи, их там было полно, как клещей на дворняге. К счастью, Битси умела избавляться от таких приставал и сумела также убраться оттуда. Она сунулась в первую же церковь, что попалась ей на пути, свернулась калачиком и заснула на полу между скамьями. Через несколько часов она проснулась от жуткой боли. Вокруг нее была сплошная кровь. Воздух дрожал от завывания приближающихся сирен. Какие-то незнакомые люди погрузили ее на каталку и помчали в приемный покой больницы Святого Луки. Битси уже думала, что умирает, что это та самая расплата за грехи, которую предрекал ей отец. Она никогда не слышала про выкидыш.

Когда все это осталось позади, социальная работница больницы пришла к ней с кучей вопросов. Сколько ей лет? Где ее родители? Где ее дом? Есть ли у нее страховка? Какая у нее имеется страховка? Битси, следуя инстинкту, тут же сочинила целую историю. Заявила, что ей девятнадцать лет, хотя все говорили, что она выглядит моложе. Ее муж в отъезде – в армейском лагере подготовки резервистов (Рэй иногда туда уезжал). Он вернется через пару дней. А пока что о ней позаботится один друг, его зовут Пи Джей Кларк, и он проживает по адресу: 915, Третья авеню. Битси видела это имя и адрес в колонке объявлений в газете, пока тащилась автобусом в Нью-Йорк. Конечно, у них имеется армейская страховка, но полис у мужа. Она пообещала позвонить в больницу и сообщить номер полиса, как только сумеет.

Как ни удивительно, но социальная работница ей поверила. А Битси продолжала придумывать разнообразные истории, какие ей только требовались, стараясь избежать обнаружения и поимки и отправки домой. Она ни за что не желала возвращаться в Миртл. Папа ведь ее просто убьет! Рэй ее больше не любит… А может, вообще никогда не любил.

Она болталась по городу, зарабатывала то там, то здесь, отыскивала людей, которые хотели бы ее приютить. Разыскивала и находила разные нужные вещи в мусорных баках: выброшенные продукты, перчатки; нашла даже толстый зеленый шерстяной свитер с изображением огромного снежного человека на груди. Выглядел он нелепо, но был теплый. Битси представила себе своих бывших друзей, как бы они смеялись, надрывая животики, если б увидели ее в таком виде, но быстренько выкинула эту мысль из головы. Они больше для нее не существовали. Равно как и родной дом.

Через неделю после Рождества она забрела однажды вечером в какой-то бар, спасаясь от холода. Там было много людей, они пили и смеялись, обнимались и целовались. В задней части бара, в полутьме сидел тощий парень в рабочей спецовке и играл на раздолбанном спинете. Сыграв «Звездную пыль», он плавно перешел на мамину любимую «Мунривер». «Лунная река, шириною больше мили…»

Битси переместилась поближе к нему. Голова у нее просто пухла от разных неприятных мыслей: одиночество, боль, тяжкий груз разбитых мечтаний… Она даже не поняла, что уже поет, громко подпевает, пока к ней не подошел управляющий, жилистый мужчина по имени Час, как значилось на его бейджике. Она испугалась, что он сейчас выкинет ее на улицу, может, даже полицию вызовет. Но вместо этого он заявил, что ему нравится ее голос. Может, она ищет работу? А то у него певичка нынче не явилась, так что он может дать ей шанс попробовать. Она потом всегда улыбалась, вспоминая об этом. «Райское наслаждение, верно?»

После все быстро изменилось. У Битси была привлекательная внешность, и она быстро училась. Она избавилась от тягучего южного говора, научилась хорошо двигаться и играть на публику. Однажды я уговорила ее показать, что она умеет. Сэм тут же взорвался жутким хохотом, едва она приняла этакий знойный и страстный вид и запела этаким прокуренным голосом.

Потом ей удалось заполучить поклонников. Она избавилась от сожительниц по комнате и сняла себе отдельную квартирку. Одно следовало за другим, и к тому моменту, когда ей перевалило за двадцать, Битси уже пела в «Плазе» и выступала на частных вечеринках для богатых и известных людей. Она получила доступ на великолепные мероприятия, где было полно роскошных женщин в роскошных туалетах и изобилие претендентов на ее внимание. Битси не могла поверить в свою удачу, все это казалось ей совершенно невероятным. Она ощущала себя Золушкой, была уверена, что все эти фантастические преображения исчезнут, как только пробьет полночь. Она была в восторге от своих удач, но не сомневалась, что долго это не продлится…

– И потом раздалось «бам-м-м!», – сказал Джефферс, сделав соответствующий жест, как бы выпуская на свободу птичку.

Л.С. передразнил этот его жест – «бам-м-м!», но репортер, к сожалению, никуда не исчез.

Джефферс нахмурился:

– Господи, Л.С., дама же просто рассказывает свою историю! Продолжайте, Колин. Что произошло дальше?

– Битси познакомилась с Гарольдом Грейнджером на частном просмотре какого-то фильма. Они сразу понравились друг другу, но она не сразу пошла на сближение. Он был на десяток лет старше, вдовец, имел взрослых сына и дочь. После Рэя она с трудом могла кому-то доверять. Ее беспокоила и разница в возрасте и груз прошлого, который тянулся за ними обоими. Но более всего ее смущала огромная пропасть между ее миром и его. Битси рассказала Гарольду, откуда и как она тут появилась, но он, кажется, не придал этому серьезного значения. Однако в один прекрасный день он все же должен был осознать, что Битси собой представляет, что она, по сути дела, все та же сомнительная и убогая деревенщина. И тогда уйдет от нее.

Но Гарольд ее как-то переубедил. Они подружились и в конечном итоге стали больше чем друзьями. К тому времени, когда я познакомилась с Битси, они уже три года были женаты. Гарольд устроил сказочную свадьбу в отеле «Карлайл», а медовый месяц они провели на моторной яхте у побережья Далмации. В качестве свадебного подарка он купил таунхаус на Саттон-плейс и нанял самого модного дизайнера, чтобы его заново оформить и обставить. Битси описывала все эти события с пораженным и радостным видом ребенка, которому на Рождество подарили настоящего живого пони.

Я прямо-таки наслаждалась нашими встречами и разговорами. Но, как обычно случается, вскоре мы разошлись, пошли каждая своим путем. Сэм подрос, колики у него прекратились, он теперь спал по два раза в день, прямо как ангелочек. Я писала, пока он спал, и – вот чудо из чудес! – мне начали приходить от издателей хвалебные и поощрительные отзывы вместо стандартных отказов. За этим последовали и первые публикации – мой короткий рассказ был напечатан в журнале «Эллери Куин».

Шеф Джеймса в его больнице получил место декана факультета в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и разрешил нам взять в субаренду его солнечную квартиру с двумя спальнями в Тертл-Бэй – за сущие гроши. Я по-прежнему высматривала Битси, когда выводила Сэма на прогулку, но встречались мы редко. А когда я все же на нее налетала, мы лишь быстренько здоровались. Каждый раз мы говорили, что надо бы встретиться, но это редко случалось.

Несколько месяцев спустя я нашла у себя под дверью фирменный конверт. В нем было приглашение от Битси, написанное ее летящим почерком. Ее соседи Броутоны устраивали вечеринку в честь Гарольда, и она приглашала нас принять в ней участие. Эти Броутоны жили в самом большом частном доме на Саттон-плейс, четырехэтажном кирпичном особняке в георгианском стиле, построенном когда-то для дочери миллионера Джей Пи Моргана, Энн.

Мы с Джеймсом сомневались, стоит ли нам туда идти. Мы же будем там как вороны, залетевшие в высокие хоромы, среди этих миллионеров, приятелей Гарольда. Нам нечего было надеть, соответствующего такому уровню, там же все будут в шмотках от-кутюр и в украшениях от Гарри Уинстона. Но в конце концов все же решили это приглашение принять. Ведь Битси все-таки считала меня своей близкой подругой. И всегда так по-доброму относилась ко мне и к маленькому Сэму. Ну как же можно было отказаться?

Моя сестра Морин и ее муж Фрэнк к этому моменту владели процветающим риелторским агентством и добились значительных коммерческих успехов. Морин настояла, чтобы я взяла ее любимое вечернее платье с длинной юбкой работы Оскара де ла Ренты. И дала мне также подходящие туфли и сумочку от Джудит Лейбер в виде красной розы. Я чувствовала себя как настоящая принцесса! А Джеймс был моим принцем – щеголял во взятом напрокат смокинге.

Вечер оказался необычайно теплым для наала апреля, дул лишь легкий ветерок, приносивший аромат лилий. Официанты в белых куртках разносили шампанское и канапе. Вечеринка проходила в саду, выходившем на Ист-Ривер. По ней туда и сюда плыли, следуя за буксирами, огромные баржи, между ними сновали катера. Низкая кованая ограда по всему периметру сада была уставлена маленькими фонариками. Струнный квартет играл приятную музыку – концерт Брамса, «Канон» Пашельбеля, «Император» Гайдна. Интересно, как такие детали западают в память. Исчезновение Битси оставило об этом вечере неизгладимую память, словно запечатало его в янтарь.

Там были и взрослые дети Гарольда. Трей выглядел более жесткой и грубой версией отца. На его руке повисла все время улыбающаяся блондинка в мини-платьице из золотистой парчи и сверкающих туфельках на каблуках, похожих на стилеты. Дочь Гарольда, Марисса, явилась одна, в джинсах, в свободной белой рубашке и ковбойских сапожках. Оба держались с ледяным, презрительным видом – явный признак семейного раздора.

Я старалась проникнуться и понять эту незнакомую мне среду и ее экзотических обитателей, когда наконец заметила Битси. Она стояла в тени огромного дуба и смотрела в сторону реки. Я заколебалась, решив, что она, может быть, хочет некоторое время побыть в одиночестве, но что-то заставило меня все же подойти к ней.

Я спросила, все ли у нее в порядке, и она обернулась и уставилась на меня этими своими глазищами цвета лунного камня.

– Тебе так повезло, что ты стала писательницей, Колин, – сказала она. – Ты сама решаешь, в каком направлении будут развиваться истории в твоих романах.

Я ответила, что это не совсем верно. Конечно, мне нужно выдумывать и изобретать, а потом проверять разные возможные направления развития сюжета. Но любая история должна иметь смысл. В ней все должно быть последовательно и достоверно, должна присутствовать внутренняя логика. Автор не может просто брести куда попало, как ему больше нравится, если хочет придумать нечто публикуемое, что примет читатель. Я сама иной раз оказываюсь в тупике, не имею понятия, что будет дальше, не могу даже представить себе, как свести концы с концами. Пока наконец не свожу…

Тут Джефферс засмеялся.

– И ничто так не помогает, как чек на хорошую сумму в конце радуги, чтобы заставить все течь куда надо, верно, Колин?

Л.С. заставил его замолчать, взглядом пустив отравленную ядом стрелу.

– Вскоре после этого нас пригласили к столу. Битси обняла меня, что было для нее необычно. И прошептала мне на ухо: «Благослови тебя Господь, моя милая. Благослови Он тебя и твоего милого маленького Сэма». И отправилась разыскивать Гарольда. Мы с Джеймсом прошли внутрь дома.

Едва мы успели рассесться, раздался телефонный звонок – звонила Рэйчел, нянька Сэма. Она лишь на секунду отвернулась, как ребенок упал и сильно ударился головой. Мне были слышны его отчаянные вопли. Мы с Джеймсом тут же бросились домой и спешно отвезли его в травмпункт на Ленокс-Хилл. Там его внимательно осмотрели и залепили порез на лбу мазью, после чего отправили нас домой. Все было в порядке. Вернее, мы так полагали.

На следующий день позвонил Гарольд. Он был в панике. Не видела ли я Битси? Не знаю ли, где она может быть? Он не видел ее с вечера. После ужина мужчины перешли в библиотеку выпить коньяку и выкурить сигару. Через некоторое время Битси заглянула к ним и сказала, что устала и идет спать. И попрощалась.

Когда Гарольд час спустя поднялся наверх, дверь в их спальню была закрыта. Ему не хотелось беспокоить Битси, так что он пошел спать в гостевую комнату. А когда проснулся на следующее утро, Битси дома не было. Их спальня выглядела точно так, какой они ее оставили, одевшись и отправившись принимать гостей. Упаковка и этикетки от ее красного шифонового платья от Халстона валялись скомканные на обитой бархатом кушетке. Баночки с косметикой, щетки и хрустальные пузырьки с духами с украшенными кисточками пробками были разбросаны по туалетному столику. Постель осталась нетронута, в ней никто не спал.

Я попыталась его успокоить. Может, она пошла прогуляться и потеряла счет времени. Битси любила побродить по городу. Но в глубине души я уже поняла, что что-то тут не так.

Три дня спустя на первых полосах газет появились сенсационные заголовки: «Жена миллионера пропала!» Ниже была помещена их свадебная фотография: Битси с сияющим лицом, с глазами цвета лунного камня, устремленными в светлое будущее. Последовало мощное расследование. Повсюду были объявления: «Вы не видели эту женщину?» Гарольд объявил награду в сто тысяч долларов за любую информацию о ее местонахождении.

Это исчезновение вызвало бесконечный поток слухов и сплетен. Может, ее убили, а тело сбросили в Ист-Ривер, и его унесло в море сильными течениями. Может, ей поставили смертельный диагноз, и она уехала умирать в одиночестве. Может, она сбежала с другим мужчиной или оказалась замешана в какие-то уголовные дела. Кое-кто придерживался теории, что ее похитил какой-то безумный, одержимый страстью поклонник. Почему ее красивая внешность, таланты и удачное замужество должны быть наказаны внезапной и жестокой смертью? Злые языки распространяли слухи о тайном похищении, о нервном срыве, о самоубийстве. Но неделя проходила за неделей, а никаких требований выкупа не поступало, тело так и не обнаружилось, равно как не нашлось никакой предсмертной записки, и вообще не было никаких следов и никаких улик.

Шло время, и эта новость перекочевала на последние страницы газет и в конечном итоге перестала быть новостью. Через несколько лет вышла книга «Пропала маленькая девочка» – об этом исчезновении. Автор утверждал, что Битси связалась с неким харизматичным основателем некоего нового культа и теперь живет, наслаждаясь полной свободой, в Адирондакских горах. Дальнейшее расследование не обнаружило никаких данных о том, что такой культ существует в действительности, и вообще ничего, что могло бы подтвердить эту выдуманную теорию. Было понятно, что автор просто вознамерился нажиться на этой мрачной истории. И, тем не менее, пресса в связи с этой книгой снова подняла шумиху. Саттон-плейс на некоторое время превратилась в недовольную хозяйку, вынужденную принимать новое нашествие средств массовой информации. Но, к счастью, после того, как книгу полностью дискредитировали, поднявшийся было фурор угас сам собой.

Я понимала желание Гарольда оставаться в стороне от всего этого и вообще уехать подальше. Я и сама долгое время избегала бывать в этом районе. Но потом, в одно прекрасное утро, когда Сэм был в детском садике, я заставила себя прогуляться к Саттон-плейс и взглянуть на их таунхаус.

За домом явно кто-то присматривал. В окнах были видны цветущие герани и лилии. Лужайка перед домом аккуратно подстрижена, кусты обрезаны. Стеклянные панели в окнах сияют чистотой. Когда я заглянула внутрь, то была поражена, обнаружив, что там ничего не изменилось. Сквозь арочный проход в кухню я даже рассмотрела драгоценную кофейную машину Битси. Под ее краником стояла фарфоровая чашечка, словно она сейчас подойдет и нальет себе любимого капучино. Тем не менее пустота и заброшенность ощущались прямо-таки физически. В доме никто не жил. Больше не жил.

Несколько недель спустя Джеймс закончил курс специализации в своей больнице и получил место врача общей практики в Гринвиче, штат Коннектикут. И мы переехали туда. Мой первый роман не оставил никаких следов, но второй, на удивление, стал бестселлером. Издательство «Кнопф» предложило мне договор на три книги с таким авансом, о каком я не осмеливалась даже мечтать. И мы заплатили первый взнос за дом на Лейк-авеню.

А наша семья росла. После Сэма и дочери Лилиан у нас появились близнецы, Люси и Патси, потом последовал Роберт, наш маленький последыш. Жизнь была напряженная, полная забот, но и веселого в ней тоже было много. Я бы все это ни на что не променяла.

А когда весь этот выводок повзрослел и отправился в собственное плаванье, мы с Джеймсом купили себе квартиру на Риверсайд-драйв. Мне нравилась мысль приобрести маленькую квартирку, этакую pied-a-terre[73] на Манхэттене, к тому же нам хотелось иметь вид на реку, но всякий раз, когда агент-риелтор предлагал что-то в Ист-Сайде, я отказывалась. Мне хотелось держаться подальше от Саттон-плейс.

И я держалась – до прошлой осени. Я тогда согласилась выступить на собрании клуба «Литераси партнерс», имевшем целью сбор средств. Мой издатель все организовал и подготовил. И пока я не оказалась в машине на пути туда, я и понятия не имела, что собрание будет проходить в пентхаусе через квартал от того места, где жила Битси.

Мы выехали заранее, потому что в городе был снегопад, так что прибыли на место за несколько минут до начала. Я попросила водителя медленно объехать вокруг квартала. И очень хорошо сделала, что попросила. Избегать посещения знакомых мест не значит стереть их из памяти.

Исчезновение Битси так и осталось трагическим фактом прошлого. Так что лучше уж смириться с этим, чем пытаться притворяться, что ничего такого не было. А вскоре после этого я вновь занялась этой историей и поняла, что мне необходимо написать о ней.

Я не ездила на Саттон-плейс, пока не погрузилась полностью в написание этого нового романа. К тому времени я успела съездить в Лондон на встречу с деловым партнером Гарольда, неким Ричардом Де Виттом, потом во Францию, где познакомилась с его братом, Грегори. Несколько друзей Гарольда переехали во Флориду, так что я провела пару недель в Палм-Бич и в Ки-Бискейне.

Дети Гарольда живут в своих квартирах в Беверли-Хиллз. Им уже обоим за шестьдесят. Трей дважды разведен, у него две взрослые дочери, а сам он помолвлен с очень молодой и очень красивой актрисой. Марисса и ее партнерша, художница по имени Элоиза, владеют картинной галереей на Родео-драйв.

Ни один из них уже много лет не видел Гарольда. После исчезновения Битси он осел в Коста-Рике. И вел там простую жизнь, практически в уединении. Лет десять назад он перенес серьезный инсульт и умер. Все состояние Гарольд оставил благотворительному трасту, целью которого является сохранение карибских дождевых лесов. Трей и Марисса наняли мощных адвокатов и пытались оспорить его завещание, но проиграли.

Последним местом, которое я посетила, был родной городок Битси. Миртл, штат Миссисипи, крайне мал. Население – пятьсот человек. Все знают всех и все такое прочее, и все готовы болтать. Отец Битси к тому времени уже умер, но я познакомилась с членами баптистской общины, в которой он проповедовал. Преподобный Юдис всегда любил виски; спиртное он принимал – вполне естественно – исключительно по медицинским соображениям. После того как Битси сбежала из дому, он стал еще больше налегать на бутылку. И однажды после многих, даже слишком многих порций в местной таверне Гаса он лоб в лоб врезался на своем пикапе в «Киа», в которой ехало семейство с двумя маленькими сыновьями. Не выжил никто.

Я разговаривала с человеком по имени Брент Грегорио. У него была ферма, он занимался выращиванием сои – его семья владела этой фермой на протяжении шести поколений. В старшей школе он учился вместе с матерью Битси, Дженни-Лу. Ужас тихий, что с нею потом стало, рассказывал он: горький пьяница-муж, жалкая жизнь… Через несколько лет после того, как Битси сбежала из дому, Дженни пропала. Ее тело нашли несколько недель спустя, оно плавало в ручье. Коронер пришел к заключению, что это был несчастный случай, но мистер Грегорио был уверен, что она покончила жизнь самоубийством.

Уже вышедшая к тому времени на пенсию учительница по имени Бобби-Джо Клайн преподавала английский в средней школе Уэст Юнион, где училась Битси. Она хорошо помнила Битси – это была красивая девочка, ее все любили, правда, по временам она становилась странно серьезной. Две из самых близких подруг детства Битси – Нора-Беа Стрэнг и Клара Эддисон – описывали ее точно такими же словами. Они любили развлекаться вместе, делать друг другу разные прически, болтать о всякой ерунде, а потом она вдруг становилась мрачной и серьезной, без каких-либо причин. Обе они уже стали теперь седыми и имели внуков. Только Битси так и осталась вечно молодой, словно застыла во времени…

Джефферс теперь еще быстрее делал пометки у себя в блокноте, время от времени опукая руку и набирая что-то на своем смартфоне, который бездарно прятал у себя на коленях.

– К этому моменту я опросила в Миртле всех, кто мог бы служить источником информации. На следующее утро я должна была лететь домой, и тут мне на мобильный позвонила женщина по имени Сиси Эдлен. Она узнала, что я в городе и расспрашиваю про Битси. Несколько лет назад она переехала в Джексонвилл, но готова была проехать три часа, чтобы встретиться со мною. Я согласилась встретиться с нею за ужином и поменяла билет на более поздний рейс.

Сиси могла много о чем рассказать. И все это было плохо. Ее сын Рэй влюбился в Битси еще в старших классах школы, и вскоре они стали близки. Сиси всегда отлично понимала, что эта девочка – с двойным дном. Она пыталась вразумить Рэя, но тот был ослеплен ее красивой упаковкой. А ведь он был таким хорошим мальчиком! Однако после близкого знакомства с этой «маленькой шлюшкой» – это ее собственные слова – он здорово изменился. Стал принимать наркотики. Начал воровать, чтоб добыть денег на это увлечение. И с того времени то и дело попадал в тюрьму. Через неделю после того, как его в очередной раз выпустили на поруки – это произошло в две тысячи четвертом году, – его застрелили насмерть во время драки в каком-то баре. После него осталась жена и четверо детей. И, конечно, во всем этом была виновата Битси. Никому не было никакого дела до того, что они с Рэем расстались после школы. Люди видят только то, что хотят видеть.

Джефферс похихикал.

– Расскажите еще, поподробнее.

– Сюжет этой истории у меня уже почти сложился. Я была уверена, что книга получится, но еще не была до конца удовлетворена собранной информацией. Мне нужно было еще раз посетить дом Битси. Жилище человека может многое рассказать о нем, выдать множество секретов, если знаешь, куда смотреть.

Моя ассистентка Эрин являлась большим специалистом по части всяких расследований. Она всегда здорово помогала мне, особенно когда мы рылись в муниципальных архивах, касающихся недвижимости и прав собственности. Таунхаус Грейнджеров успел к тому времени шесть раз поменять хозяев. Три года назад его продали нынешним собственникам – Кэролайн и Райану Мэтьюз. Неделю спустя я отправила им несколько сообщений на голосовую почту, испрашивая разрешение посетить их с коротким визитом. Все, что мне требовалось, это пройтись по комнатам первого этажа. Но они мне не ответили.

Это, конечно, было вполне понятно. Им вовсе не хотелось, чтобы их жилище ассоциировалось у кого-то с подобным трагическим событием.

– Понял вас, – сказал Джефферс. – Такое плохо влияет на стоимость недвижимости; но хорошо возбуждает любопытство людей, если хозяева хотят, чтобы дом стал привлекателен для любителей мрачных историй.

– Легко вообразить, какие еще планы могли у них возникнуть, – сказал Л.С., глядя на него в упор.

– Ну и что было дальше? – спросила Тоня.

Тут в разговор вступила Стефани:

– Вы до них дозвонились? Вы попали в этот таунхаус?

– Я оставила им еще одно сообщение, предлагая созвониться с моим издателем. А он подтвердит, что я действительно писательница, а не какая-нибудь самозванка. И, тем не менее, от них не было ни слуху ни духу. И я решила закончить книгу без посещения этого дома. Вместо этого я отправилась побродить вокруг, поглядеть на него хотя бы снаружи, может, что-то и удастся высмотреть. Именно этим я занималась в прошлый четверг.

У меня была назначена встреча с одной приятельницей – за ланчем, в ресторане «Фелидия». И после этой встречи я отправилась на Саттон-плейс. Пока я туда добиралась, небо потемнело, и начался дождик.

Остановившись на другой стороне улицы, я стала рассматривать этот таунхаус. В одном из наружных ящиков для цветов мордой вниз валялся плюшевый медведь. Возле перил крыльца стояла двойная детская коляска, для близнецов. К этому времени дождь усилился, но я этого почти не замечала. И подошла поближе к дому, перейдя через улицу.

Когда я подошла к тротуару, из дома выскочила молодая женщина, настоящая фея с волосами имбирного цвета и бросилась мимо меня спасать медведя и убирать коляску. Заметив меня, она удивленно обернулась, посмотрела еще раз.

– Ох, бог ты мой! Это ж просто невероятно! Вы ведь Колин О’Дэй, верно?

– Да, это я. Прошу меня простить за вторжение, – я признала, что это было неверно с моей стороны – приходить сюда после того, как она не ответила на мои сообщения. Это ведь ее дом, и она имеет полное право отказаться принимать всяких чужаков.

Она в ответ нахмурилась:

– Вы посылали мне сообщения? Но я ничего не получала. Впрочем, все равно, добро пожаловать. Заходите, пожалуйста.

Она усадила плюшевого медведя в детскую качалку и поставила коляску к стене.

– Меня зовут Кэролайн Мэтьюз, мисс О’Дэй. Очень рада с вами познакомиться, это так неожиданно! Вы – моя любимая писательница на все времена! Вы хотите осмотреть наш дом для своего нового романа? Как интересно!

То, что я ей рассказала, было почти правдой, хотя и замаскированной. Да, я пишу роман на основе одного «глухого» дела семидесятых годов. И его действие, как я предполагаю, должно будет отчасти разворачиваться в таунхаусе вроде этого. Но его конкретные детали и точное месторасположение будут скрыты. Кэролайн ответила, что будет счастлива мне помочь.

Она все время очень извинялась.

– Вы меня простите, у нас тут такой беспорядок! Наша обычная няня заболела – у нее воспаление легких, – так что нам пришлось позвать нашу прежнюю няньку, и она нас сейчас выручает. Должно быть, это она принимала ваши голосовые сообщения. Она все время убирает и прячет вещи в самые неподходящие места: под мойкой в кухне, за туалетным столиком… Няня Бет всегда была немного растеряха в подобных вещах, как будто витает в эмпиреях. Но она прекрасно обращается с детьми. Прямо Мэри Поппинс, только американка и старенькая. Плюс к тому, она еще и член семьи. Поверите ли, она была нянькой моего мужа!.. Она сейчас наверху, купает Сэмми. Он у нас такой грязнуля! Настоящий Джексон Поллок[74], только разбрызгивает йогурт и кашу. Вот, кстати, отнесу-ка я ему наверх медведя, а то они никогда не спустятся сюда, а ему уже пора спать… Пожалуйста, мисс О’Дэй, располагайтесь поудобнее, чувствуйте себя как дома. Осмотритесь, если вам хочется.

В доме все здорово изменилось. Мебель теперь была современная: синие французские яйцевидные кресла, красная софа, имитирующая форму губ Мэй Уэст[75]. Повсюду валялись всякие вещи, образуя веселый беспорядок – игрушки, одежда и прочее. У них было трое маленьких сыновей. Старшие двое уже посещали детский садик. Я слышала, как младший плещется в ванне и фыркает. Няня Бет что-то тихонько напевала; мелодия была знакомая, но я никак не могла вспомнить, что это. Как счастлива была бы Битси, если бы у нее был такой вот дом, полный жизни, богатства и радости! Мне нетрудно было представить себе, как она воскликнула бы сейчас: «Райское наслаждение, верно?»

Но это было практически все, чего я там добилась. Таунхаус не вызвал у меня никаких всплесков вдохновения. Я поднялась наверх, поблагодарила Кэролайн Мэтьюз и поехала домой.

Пока я ждала на тротуаре такси, у меня возникла новая идея. Я прошла дальше по улице, мимо дома, который когда-то принадлежал Броутонам, где я в последний раз виделась с Битси. Через год после ее исчезновения они подарили этот дом Организации Объединенных Наций, и с тех пор в нем проживал Генеральный секретарь ООН.

Перед домом стояла полицейская будка с затемненными окнами. Я свернула за угол, чтобы избавиться от этого невидимого наблюдения. И тут остановилась. Сквозь ветви японской бирючины мне был виден сад.

Этот вид перенес меня обратно в тот вечер, на ту вечеринку. Я вновь услышала призрачные аккорды «Канона» Пашельбеля, перекрывающие рокот идущей по реке баржи, звон хрусталя с шампанским и смех. И ощутила аромат лилий в налетавшем легком ветерке. Мягкий свет луны и освещенные им элегантно одетые гости. Я увидела Битси, стоявшую в тени под дубом и смотревшую на реку. Потом она обернулась и уставилась на меня своими зачаровывающими глазами. Тебе так повезло, что ты стала писательницей, Колин. Потом она обняла меня.

И тут вдруг все встало на свои места. Ответ все время был у меня перед глазами, только я его не видела.

Джефферс сердито нахмурился:

– Да? Ничего не понимаю!

– Тут, на мое счастье, подъехало такси. По дороге я позвонила своему зятю. Моя сестра Морин год назад проиграла свою битву с лейкемией, и бедняга Фрэнк пребывал в жуткой депрессии. Он почти ничего не ел и редко выходил из дому.

Я едва сдерживалась, но не хотела ничего открывать даже Фрэнку, пока сама не удостоверюсь, что моя теория верна. Я сказала ему, что мне нужно кое-что проверить в вещах Морин – это, дескать, необходимо мне для новой книги. И он махнул рукой, приглашая меня войти.

Фрэнк не захотел расставаться с вещами Морин. У них там все по-прежнему так же, как было при ней. И я тут же нашла то, что мне было нужно. Там оно и было, написанное черным по белому.

Джефферс почесал себя за ухом:

– Я все еще ничего не понимаю.

– Когда Битси обняла меня в тот вечер, она сунула записку в карман вечернего платья Морин. Там эта бумажка и лежала, пожелтевшая от времени. Никогда не забуду эти ее слова: «Я больше не могу выносить этот обман, эту ложь. Я не принадлежу этому миру, никогда не стану в нем своей. Всему теперь пришел конец. Я хорошо изучила течение реки – оно унесет меня туда, куда мне нужно. Пожалуйста, скажи Гарольду, что мне очень жаль. Скажи ему, что у меня нет другого выбора».

Л.С. громко перевел дыхание.

– Она покончила жизнь самоубийством? Ух ты! Я и предположить не мог, что так случится.

Джефферс выпучил глаза:

– Битси Грейнджер покончила с собой? Вы уверены?

– По крайней мере, мы в конце концов узнали, что тогда произошло, – Колин подняла свой бокал с вином. – За Битси Грейнджер! Она нашла единственный возможный способ покончить со своими страданиями. Пусть она покоится с миром!

Все собравшиеся хором торжественно повторили ее слова.

– За Битси Грейнджер!

Тут Джефферс вдруг вскочил с места:

– Извините! Мне нужно срочно выйти! Зов природы!

– Это не подлежит оглашению, Джефферс! Ты слышишь? – крикнул ему вслед Л.С.

Но репортер, отмахнувшись от него, поспешно бросился в сторону туалета. Л.С. с отвращением фыркнул:

– Гнусный червяк! Проныра! Сейчас выложит конец вашей истории в Интернет. Разошлет по всему свету и будет утверждать, что это его собственное сочинение! Я вот сейчас пойду и утоплю его проклятый телефон в унитазе!

Колин положила ладонь ему на руку:

– Всё в порядке, Л.С. Правда. Пускай себе.

– Но он же ленивый, гнусный и мерзкий слизняк! Никакого понятия об этике! Ему все равно, что и у кого красть и кому он при этом причиняет вред и боль.

– И в ответ получает то, чего заслуживает: пожизненное заключение наедине с самим собой.

На следующее утро Колин, кутаясь в пальто, чтобы защититься от утреннего холода, взяла такси и поехала на Саттон-плейс. И в последний раз прогулялась по району, где когда-то жила Битси, а потом направилась в очаровательную маленькую patisserie[76], которую обнаружила на Первой авеню. Там варили совершенно бесподобный капучино.

Она села на высокий стул перед маленьким столиком в задней части заведения и сделала заказ: любимый напиток Битси и круассан. И достала из сумочки смартфон.

Сенсационная публикация Рубина Джефферса заняла ведущее место в сегодняшнем выпуске «Эй-Лист». «Тайна исчезновения светской красавицы раскрыта!» – кричал заголовок. В публикации пересказывались все подробности, которые Колин рассчитывала там найти: детство Битси в Миртле, штат Миссисипи; предательство Рэя Эдлена и его последующее падение и гибель; переезд Гарольда в Коста-Рику и иск его детей в опротестование условий его завещания. И, что лучше всего, публикация включала в себя хорошо сделанную имитацию последней записки, которую якобы нашла Колин. Джефферс проглотил всю историю и выкатил ее на публику, ничего не проверив. Каким бы он ни был бессовестным, он мог бы сперва подумать. Ведь Колин пишет романы, выдумывает, не правда ли?

Но теперь пути назад уже нет. История Джефферса уже распространялась, ее перепостили все кому не лень, что было вполне предсказуемо, и, в конце концов она наберет такой вес и влияние, что вполне сойдет за правду.

Колин принесли ее заказ. Она проверила, не настало ли нужное время, расплатилась и вышла на улицу.

На углу стояла старуха в пальто из верблюжьей шерсти и с капюшоном, сгорбившись и сжавшись, борясь с холодом. Видимо, бездомная.

– Помогите мне, подайте… – бормотала она.

Колин подошла к ней.

– Вот, дорогая. Это тебе.