Футарк. Третий атт Измайлова Кира
В конце концов, я понял, что еще одного такого дня я могу и не пережить, поднялся еще до рассвета, попросил призраков присмотреть за домочадцами, прошел в комнату Витольда и знаками велел ему быстро и тихо собраться.
Потом мы уже вдвоем крадучись пробрались на кухню, перепугав Мэри, которая только пришла и собиралась заняться завтраком, набрали целую корзинку всякой снеди и вышли через черный ход. Видеть никого мне не хотелось, и я собирался устроить пикник где-нибудь посреди лугов.
Да, понимаю, что пикник среди зимы — это довольно странно, но нам понравилось. Я захватил небольшой котелок, наломал хвороста, и теперь мы сидели на свернутых пледах возле маленького костерка, ждали, пока растает снег и закипит вода для чая, уничтожали припасы и чувствовали себя настоящими путешественниками.
— А бабушка еще долго будет гостить? — спросил вдруг Витольд, потянувшись за очередным вареным яйцом.
— Как минимум еще неделю после Рождества, — поморщился я. Сейчас мне менее всего хотелось вспоминать о матушке. Нет, я любил ее, разумеется, но предпочитал делать это на расстоянии! — Жаль, я хотел провести его совсем иначе. Но давай не будем об этом, ладно?
— Хорошо, — послушно кивнул он. — Правда, я хотел спросить кое о чем…
— Про матушку?
— Нет, не совсем… — Витольд серьезно посмотрел на меня. — Я никак не могу понять, почему Лаура столько плачет.
— Плачет? — удивился я. Что-то миссис Грейвс мне об этом ничего не говорила. Быть может, не сочла важным? — Откуда ты знаешь?
— Лили сказала, — пожал он плечами. — Она всегда все видит и замечает.
— Может быть, Лауру наказали? Или отругали за что-то?
— Нет, ничего такого… Но она прячется и плачет, но никому ничего не говорит. Лили пыталась спросить, но Лаура сказала, будто она все придумала. Почему так?
— Не знаю, — честно признался я. — Я совершенно не представляю, что творится в голове у девочек ее возраста.
— Может, ей какой-нибудь мальчик нравится, а он на нее внимания не обращает? — выдал вдруг Витольд.
— Где ты этого набрался? — поразился я. — В твоем возрасте думать о таком…
— Я не думал, — ответил он. — Я знал. Ну то есть мама мне рассказывала, как это бывает.
— Она была очень… хм… Словом, дамой, прогрессивных взглядов, — постарался я выразиться по возможности обтекаемо. — Только, пожалуйста, не вздумай продемонстрировать свои познания при ком-нибудь еще.
— Я же понимаю, с кем можно разговаривать об этом, а с кем нет, — пожал Витольд плечами.
Я попытался придумать, на какую бы тему перевести разговор, но на ум, как нарочно, ничего не шло.
— Кто-то скачет, — сказал вдруг мальчик. Я повернулся и, прикрыв глаза от солнца, разглядел летящего во весь опор всадника — комья снега летели во все стороны.
— Это лорд Блумберри, — пояснил я. — Больше в этих краях никто не носится сломя голову… Ну разве что его сыновья, но и то вряд ли.
— А он прямо сюда направляется, — заметил Витольд.
— Ничего страшного, мы с ним давно знакомы. Вряд ли он обидится на то, что я решил устроить пикник на его лугу.
Так и вышло. Лорд налетел вихрем, осадил крупного серого в яблоко коня и легко спрыгнул наземь. Годы его совершенно не брали.
— Кин! — воскликнул он. — А я уж думал, мне померещилось!
— Рад вас видеть, — ответил я, поднимаясь навстречу.
Он тряхнул мою руку и посмотрел на Витольда, который встал со мною рядом.
— Это, выходит, и есть ваш сын, о котором столько болтают? — напрямик спросил лорд.
— Он самый, — беспечно ответил я. — Позвольте представить, Витольд Кин.
— Да я знаю, — лорд протянул ему руку, как взрослому. — Стивенсон сказал, когда за пони приезжал.
— Ах вот как… — произнес я, не придумав ничего лучше.
— Ага, он ведь тоже старый лошадник вроде меня, так просто светился. Вот, говорит, теперь будет, кого поучить, своих-то сыновей не случилось, а тут вон какой сюрприз! Вы, молодой человек, как к лошадям относитесь? — обратился он к Витольду.
— Очень люблю, милорд, — ответил тот.
— Так это прекрасно! — засмеялся лорд Блумберри. — Что ж, не буду вам мешать… Слышал, к вам нагрянула целая армия родственников, Кин? Могу представить, чего вы натерпелись!
— Боюсь, не можете, — содрогнулся я. — И это еще надолго.
— Сочувствую, — вздохнул он и положил руку на луку седла. — Ну…
— Милорд! — спохватился я. — Помните, вы обещали мне помощь в критической ситуации? Боюсь, это именно она и есть.
Ответа на свои телеграммы я не получил, а это могло означать всё, что угодно. Следовало запастись резервным планом.
— Но чем я могу вам помочь, скажите на милость?
— Искренне вас прошу, примите приглашение на обед, — сказал я. — Надеюсь, после вашего визита меня не будут пилить хотя бы пару дней.
— И всего-то? — удивился лорд. — Бросьте, Кин, такая малость не тянет на спасение… от чего-нибудь поистине страшного. Ну, вы понимаете, о чем я.
Еще бы я не понимал! Рука сама собой потянулась потереть шрамы на плече.
— Так когда, вы говорите, я могу случайно заглянуть к вам на обед? — спросил лорд Блумберри.
— Скажем, завтра, — ответил я. — Вас устроит?
— Разумеется, — кивнул он, сел в седло и вдруг ухмыльнулся. — Посмотрим, что из этого выйдет… Всего доброго, Кин!
— Всего доброго, милорд! — крикнул я вслед.
Так, я не я буду, если Блумберри не затеял какую-нибудь шалость. Любопытно, он явится один или с супругой? Или с наследником? Хм, это даже интересно!
— Ну и как тебе лорд? — спросил я Витольда.
— Симпатичный, — подумав, ответил он. — Не зазнается.
— Это ты его на больших приемах не видел… — начал было я, но осекся: — Впрочем, он и на приемах способен разговаривать только о лошадях.
Интересно, кто кого переговорит: он матушку или она его?
— А когда мы поедем домой? — спросил вдруг Витольд.
— А что такое? — удивился я. — Тебе уже надоело или…
— Нет, я просто туда не хочу, — сознался он. — Слишком шумно и вообще… Дерек с Лили симпатичные, но они старше и все время думают, что я еще ничего не понимаю. А если оказывается, что я все понимаю, и даже больше их, то они обижаются. Глупо, правда?
— Да уж, — хмыкнул я. — Нет, домой мы не поедем. Нагрянем, пожалуй, к тетушке Мейбл, надеюсь, она нас приютит, обогреет и накормит обедом. К тому же мне надо позвонить Ларримеру и отдать кое-какие распоряжения насчет завтрашнего дня…
Тетушка Мейбл, выслушав мой план (запасной), обозвала меня авантюристом и вызвалась приехать и в случае чего взять огонь на себя. Я попросил ее быть на связи — вдруг и в самом деле придется ехать на выручку? На том и остановились.
Я дозвонился домой, объяснил Ларримеру ситуацию и попросил пока никому ни о чем не говорить. Разве что Мэри, поскольку ей предстоит готовить обед неизвестно на сколько персон.
— Я все сделаю, сэр, — сдержанно ответил дворецкий. — Должен заметить, ваша матушка интересовалась, где вы изволите находиться.
— Я уехал по делам и взял с собой Витольда, — ответил я. — Так и скажите, если еще раз спросит. К вечеру мы вернемся.
— Надеюсь, сэр, вы не голодаете? Детям это вредно.
— Ларример, не беспокойтесь, — усмехнулся я. — Все в полном порядке. А теперь мне пора!
— Всего доброго, сэр, — попрощался он, а я повесил трубку и отправился на веранду наблюдать, как Витольд под руководством полковника осваивает азы верховой езды…
Вечернюю грозу удалось пережить без особенных потерь: я нарочно задержался допоздна, семейство успело отужинать, и выносить застолье мне не пришлось. Правда, и сразу отправиться на отдых мне не дали: стоило улечься в постель, как объявился Хоггарт.
— Ой, чего тут было, чего было! — затараторил он. — Прямо ураган! Мамаша твоя чуть весь дом не разнесла, когда поняла, что ты смылся! Слугам прямо-таки допрос устроила, с пристрастием, да только они молчали, как проклятые… Даже Мэри, хоть видела, как вы с пацаном уходите, и та уперлась и молчит: не знаю, мол, ничего, пришла и готовить начала. Хе-хе-хе… Тогда мамаша решила, что ты в оранжерее заперся, давай в дверь стучать — тишина. Она у Ларримера ключ требует, а тот только руками разводит: Сэм замок-то сменил, а ты старику запасного ключа якобы не оставил, забыл, значит! Ух, и потеха была!
— А что-нибудь серьезное произошло? — зевнул я.
— Не, ничего… — подумав, ответил призрак. — Только Лиззи говорит, что девчонки подрались. Но они втихаря, никто ничего и не заметил.
— Какие девчонки? Лаура с Элизой?
— Они самые.
— Зови сюда свою супругу, — распорядился я. — Не нравится мне все это…
— Она не пойдет, — помотал головой Хоггарт. — Ты ж не одет!
— Я халат надену, подойдет? — осведомился я, вспомнив о шалостях миссис Хоггарт и подивившись, как после этого можно оставаться такой стеснительной. Или ее раскованность относилась исключительно к мужу?
— Сейчас спрошу, — ответил он и испарился.
Вернулся он уже с женой.
— Добрый вечер, мистер Кин, — вежливо сказала она.
— Добрый вечер. Скажите, пожалуйста, что там произошло между девочками?
— Боюсь, начала ссоры я не застала, — произнесла она задумчиво. — Я заглянула к вашей матушке, потом к сестре, отметила, что Элиза крутилась под дверью вашего кабинета, но та оказалась заперта…
— Этого еще не хватало! — вырвалось у меня. Хорошо, что в двери кабинета по-настоящему надежный замок.
— Она ничего не делала, только подергала за ручку, убедилась, что заперто, и ушла, — заверила миссис Хоггарт. — Тогда я отправилась в комнату к Лауре, а через некоторое время туда же пришла Элиза. Она была в странном возбуждении, раскраснелась даже… Подсела к Лауре и начала ей что-то шептать. Простите, мистер Кин, я не могла подслушать, если бы я оказалась слишком близко, они почувствовали бы неладное!
— Разумеется, разумеется, — кивнул я. — И что же дальше?
— А дальше Лаура вдруг отпрянула и сказала, что ей неинтересно, она не Элиза, чтобы совать нос в чужие секреты. И не надо ей ничего рассказывать, наверняка Элиза все выдумала, — призрачная женщина вздохнула. — А та выхватила из кармана какие-то бумаги и стала размахивать перед носом у Лауры, мол, вот доказательства, сама посмотри! Тут-то Лаура на нее и набросилась, просто как кошка дикая!
— Однако…
— Я прямо остолбенела! — продолжала миссис Хоггарт. — Лаура ей в волосы вцепилась, та тоже в долгу не осталась, долго они друг друга мутузили, пока я не догадалась прямо сквозь них пройти и того… охладить немножко. Смотрю — а Лаура те бумаги у Элизы отобрала-таки! Сунула за корсаж — и бегом из комнаты. Я посмотрела — она только задержалась на минутку, волосы пригладила и сразу к отцу побежала. Села рядышком, чинно так, спросила о чем-то… Но про бумаги ни слова. Кажется, она их теперь при себе носит и явно боится, что Элиза ночью выкрадет, они ведь в одной комнате живут. Я велела Линн следить за ними.
— Ну и страсти, — покачал я головой. — Ладно, утром разберемся, а пока присмотрите за ними как следует. За остальными пока не нужно… И вот что: завтра намечается веселье, имейте в виду!
— Отлично, парень! — потер руки Хоггарт. — Уж этого мы не пропустим! А хочешь, мы знакомых позовем? А то втроем за такой толпой следить сложно…
— Н-нет, спасибо, не стоит, — отказался я и начал демонстративно развязывать пояс халата. Женщина тут же испарилась, Хоггарт последовал за ней, а я наконец-то лег спать.
Снилось мне лето, жаркое солнце, и во сне я был абсолютно уверен, что всё сложится наилучшим образом!
ОТИЛА[9]
Отила — каждому хозяину
дорог покой его дома,
каким бы ни был достаток.
(Древнеанглийская руническая поэма)
Утро, как водится, не предвещало беды. Матушка, конечно, высказала мне все, что думает касаемо моих отлучек, но до странного быстро утихла, когда я поинтересовался, почему должен спрашивать позволения отлучиться из собственного дома.
К счастью, она переключилась на слуг (я не выдержал и привычно одолжил у кузена лакея и пару горничных) — ей не нравилось праздничное убранство дома. Теперь бедняги сбивались с ног: Ларример пытался вспомнить, куда именно составили коробки с украшениями, а они разбирали эти завалы в кладовых и носили добычу матушке. Разумеется, дети с большим энтузиазмом принимали участие в этой забаве, откапывая в залежах хлама (давно надо выбросить если не всё, то большую часть) диковины вроде лошадки-качалки, невесть чьей одноглазой куклы, книг без переплета и половины страниц или невообразимо пыльного и траченного молью платья доисторической эпохи. Меня это устраивало как нельзя больше: так они хотя бы не покушались на оранжерею! Правда, отмывать этих искателей сокровищ приходилось в трех водах, но это были уже не мои проблемы.
Я тем временем наблюдал за племянницами: это оказалось на удивление интересным занятием. Элиза выглядела довольной и о чем-то глубоко задумавшейся, а Лаура — хмурой, вдобавок вздрагивала, когда к ней обращались. Вдобавок она явно не выспалась и к тому же плакала, тут и гадать нечего: такие тени под глазами у девочек ее возраста без веской на то причины не появляются.
День шел своим чередом, и когда мы уже собирались приступить к ужину (я решительно не понимал, куда запропастился лорд, он же обещал приехать!), в дверь позвонили.
— Лорд Блумберри с сыновьями! — провозгласил Сэм и от избытка рвения встал во фрунт и выкатил глаза. — Изволите принять?
— Разумеется! — воскликнул я, вставая. — Ларример, прикажите Мэри подать еще приборы.
— Виктор! — воскликнул лорд, вступая в столовую. Он был одет… несколько неформально. Во всяком случае, я бы не позволил себе явиться к обеду в твидовом пиджаке. — Рад видеть вас!
Оказавшись в крепких объятиях лорда, я на мгновение задохнулся и только потом подумал о том, что он вроде бы никогда не называл меня по имени, мы не настолько близкие друзья. Конечно, кое-кто говорил, что после совместных испытаний можно оставить политес, но именно с лордом мы это на практике так и не осуществили.
— Меня зовут Максимилиан, если вы не знали, а лучше просто Макс, смотрите не сбейтесь! — прошипел он мне на ухо и тут же продолжил в полный голос: — Кажется, мы помешали? В таком случае, нам лучше откланяться.
— Что вы, что вы! — заторопился я. — Вы же не могли знать…
— Да, мы поехали по делам, вымотались донельзя и решили, что вы нас не выгоните, если мы заглянем на огонек, — усмехнулся лорд. — Дамы и господа, прошу простить за вторжение, но я не мог знать, что у Виктора гости, я ведь живу в поместье, а в город наведываюсь лишь время от времени, поэтому…
— Макс, прекратите, — оборвал я, даже не запнувшись на имени. — Ларример, вы уснули? Матушка, позвольте представить…
— Лорд Максимилиан Блумберри, — раскланялся тот. — Мои сыновья — Мэтью и Айвор. Надеюсь, мы вас не стесним?
— Ни в коем случае, — заворковала матушка, на которую титул лорда оказал потрясающее воздействие. — Виктор?
Я неторопливо начал представлять всех присутствующих и почти управился к тому моменту, как Сэм начал оделять новых гостей сегодняшними яствами.
— Ну а это…
— А, Вит, привет, — благодушно сказал Блумберри, кивнув моему сыну. — Виктор, вы совсем зарапортовались, мы же знакомы!
— И правда, — хлопнул я себя по лбу и сел на свое место. Матушка явно проглотила какое-то замечание.
Хм, а Вит и впрямь звучит лучше, чем Толли! Лорду не откажешь в чутье на имена, хотя, если говорить о лошадях… с ними его это чутье немного подводило. Или у конезаводчиков свои правила именования? Право, не разбираюсь.
Лорд Блумберри был бесподобен в роли титулованного иппофила. Он мгновенно нашел общий язык с Далласом (хотел бы я знать, кто вообще может не найти общего языка с Далласом), осыпал грубоватыми комплиментами матушку и Луизу, похвалил обед, да так, что вогнал Мэри в краску, сказал, что племянники у меня удались и пригласил молодых людей на конную прогулку (матушка тут же воспротивилась — она лошадей боялась не меньше тетушки Мейбл), девочек заверил в том, что они прелестны… Словом, вел себя совершенно не так, как обычно, даже ни одной лошадиной истории с экскурсом в родословную очередного скакуна не рассказал.
Мы с Витольдом обменивались недоуменными взглядами, но перемолвиться хоть словом не могли, поскольку сидели слишком далеко друг от друга. Впрочем, я понимал, что лорд принял близко к сердцу миссию по спасению меня от матушки, а теперь делал все от него зависящее.
Сыновья его вели себя иначе. Старший, Мэтью, спокойно обсуждал с Далласом и близнецами какой-то научный вопрос. Он был уже вполне взрослым юношей и казался полной противоположностью своего импульсивного отца, хотя внешне очень на него походил. Но — именно что казался, он просто очень хорошо маскировал свой нрав, тоже отцовский…
Второй сын, Айвор, внешне больше походил на красавицу-мать. Еще немного повзрослеет, и, ручаюсь, не одна девица падет жертвой его обаяния! Достаточно задумчивого взгляда темно-серых, в густых черных ресницах глаз — и девушка растает, тут и гадать нечего. Вдобавок у него оказалось хорошее чувство юмора, не настолько… хм… жеребячье, как у отца и старшего брата. Мне было приятно поговорить с ним, и еще более приятно — увидеть, как он занимает моих младших племянников. Лили и Дерек глядели на него как завороженные, Элиза и вовсе потеряла дар речи, только Лаура хмурилась, смотрела в сторону и не реагировала даже на самые смешные шутки, от которых начинали улыбаться и взрослые.
Самых младших детей скоро отправили спать, а лорд Блумберри засобирался домой.
— Виктор, ехать еще неблизко, — говорил он, — так что нам пора. Будь я на своей двуколке, не беспокоился бы — лошади к дому всегда вывезут, но Мэтью настоял, чтобы мы взяли эту ужасную тарахтелку!
Я видел это авто новейшей модели, поэтому только усмехнулся.
— Кто ее знает, вдруг заглохнет посреди лугов, — продолжал лорд, — так что мы уж лучше выедем заранее. Миллисент наверняка уже беспокоится, что мы задерживаемся.
— Так позвоните миледи! — предложил я и провел лорда в свой кабинет.
Звонить он не стал, а вместо этого упал в кресло и расхохотался.
— Виктор, вы бы видели выражение своего лица! Как вам мое выступление?
— Это было несколько неожиданно, — признался я. — Но весьма кстати.
— Ситуация меня позабавила, — сказал лорд. — Я решил, что сделаю все возможное, чтобы как-то отвлечь от вас ваших родственников. Я вам обязан, это раз, а два — это было весело. Мальчишки в курсе, кстати, и неплохо отыграли свои роли. Мэтью — этакий идеальный наследник, и Айвор — чуточку не от мира сего. Это ерунда, Виктор, они очень похожи на самом деле, просто каждый утрировал одну из черт характера.
— Да они в вас удались, милорд, — ухмыльнулся я. — И будто я не помню их похождений!
— Это вы только о побеге в Америку знаете, а они еще и не так чудили. Слава богу, Миллисент не знает и о десятой доле их приключений, иначе я бы давно овдовел. Хотя нет, — подумав, поправился он. — Это она бы овдовела, пришибив меня канделябром или там кочергой за потакание сыновним шалостям. Но сами посудите: когда же мальчишкам безобразничать, как не в детстве? Не всё же учиться, не поднимая головы…
— Полагаю, шалили они под неусыпным надзором?
— Разумеется. Мои люди достигли высот маскировки, знаете ли, любой следопыт из приключенческого романа позавидовал бы! Но мы что-то отвлеклись, Виктор.
— Не страшно, — отмахнулся я. — Да, не ожидал увидеть вас в таком амплуа! И ни одной бесконечной истории про ваших обожаемых лошадей. Как вы только сумели сдержаться, милорд?
— Во-первых, не милорд, а Макс. Во-вторых, я терпел из последних сил. В третьих, все-таки не удержался и пару историй все-таки рассказал, только сократил их и приукрасил, — прищелкнул пальцами Блумберри. — Прекрасный вышел вечер, честное слово. Надеюсь, миссис Кин осталась довольна.
— Я тоже надеюсь, — вздохнул я.
— Что так невесело, Виктор?
— А вы представьте: живете мирно, спокойно, не считая мелких неурядиц, и вдруг вам на голову валится всё семейство!
— Так вы их не приглашали, что ли? — удивился он.
— Нет, конечно, я еще не выжил из ума, — честно ответил я. — Конечно, я подозревал, что матушка не преминет явиться, чтобы оценить ситуацию лично, но одно дело — она одна…
— И совсем другое — весь табор, не в обиду вашим родственникам будет сказано, — заключил Блумберри. — Понимаю, Виктор… Выставить их вы не можете — это позор на всю округу, и они это прекрасно понимают, так?
— Матушка уж точно понимает. Наверняка это она срежиссировала поездку, но с какими целями, — я развел руками, — не могу понять.
— Может, просто из вредности? — предположил он. — Или… хм… хотела намекнуть, что вы могли бы помогать семье сестры?
— Макс, у матушки своих средств более чем достаточно, — отмахнулся я, — и приданое у Луизы было весьма солидным. Да я и не отказался бы помочь, если бы меня попросили, но что-то я такого не припоминаю.
— Не королевское это дело — просить, — изрек Блумберри. — Знавал я в свое время одну даму полусвета… между нами, Виктор!
— Разумеется.
— Так вот, она никогда никого ни о чем не просила — прямо, я имею в виду, — но умела обставить дело так, что люди сами слагали к ее ногам богатые дары, да еще и считали себя осчастливленными возможностью услужить! Кстати, умения этого она не растратила и по сию пору, только эксплуатирует уже не молодость и красоту, а… гм… присущие возрасту недомогания, каковые в ее устах приобретают вид невыразимых страданий. Но, — добавил он, — на этом смертном одре она будет пребывать еще долго. Подозреваю, многих из нас переживет.
— Да, мне тоже встречались подобные экземпляры, — кивнул я, — но вот матушку я под таким углом не рассматривал. Может, и зря…
— Что-то я не слышу горячей сыновней любви в вашем голосе, Виктор.
— Боюсь, я ее никогда и не испытывал, — сознался я. — Я, видите ли, больше был привязан к отцу, рано покинул родительский дом… а вернулся в Блумтаун уже взрослым. Ну а матушка выполнила свой долг, подарив отцу наследника, сама же всецело отдалась светской жизни.
— А ваша сестра? — нахмурился Блумберри. — Она очень мила, к слову.
— Я сам поражаюсь, как она ухитрилась вырасти такой, — ответил я. — Скорее всего, это случилось не благодаря матушкиному воспитанию, а вопреки ему — пока Луиза была маленькой, ею занималась няня. Потом как-то так вышло, что сестра больше общалась с тетушкой Мейбл, чем с матушкой, и в итоге светской львицы из нее не вышло.
— Сдается мне, когда сестрица ваша была маленькой и хорошенькой, как куколка, ее любили наряжать и представлять гостям, — предположил он.
— Именно. А как вы догадались?
— У Миллисент иногда случалось помутнение рассудка, и она пыталась так поступать с нашими детьми, но я старался это пресекать.
— Вот как… Видимо, отец или не замечал этого, или не придавал значения. Ну а Луиза была девочкой скромной, внимание публики ее смущало, и в итоге…
— Но как она ухитрилась выйти замуж за пастора? — перебил Блумберри.
— О, я пропустил эту драму, меня в Британии не было, — невольно улыбнулся я. — Кипа писем настигла меня несколько месяцев спустя. Луиза познакомилась с Далласом совершенно случайно, в Лондоне — матушка повезла ее туда… не помню уже, зачем. В театр, кажется.
— А его-то туда как занесло?
— По-вашему, священник не может любить театр? Тем более, давали «Макбета», а Даллас к этой вещи неравнодушен. Ну и… то ли он платок Луизы поднял в антракте, то ли еще что-то случилось — они путаются в показаниях… И вот результат: примерно через полгода Луиза сказалась больной, не поехала на очередную премьеру, а когда матушка вернулась, птичка уже упорхнула в Шотландию.
— Однако! — оценил Блумберри. — Страсть к путешествиям у вас явно фамильная. Был скандал?
— Феерический. Матушка требовала признать брак недействительным, но вот беда — Луиза уже была совершеннолетней. Угрозы лишить приданого тоже не помогли, отец, как чувствовал, оставил недвусмысленные распоряжения на этот счет. Вдобавок искали пропажу довольно долго, а когда нашли, выяснилось, что Луиза в положении. Настолько серьезном, что буквально через неделю матушка сделалась бабушкой — волнение сыграло свою роль.
— Однако ваш зять — рисковый человек! — покачал головой лорд, прикинув, видимо, сроки. — Ничего себе пастор… Как он ухитрился это устроить? Не по собственному же почину ваша сестра сбежала в ночь глухую?
— Нет, конечно. Подробностей я не знаю, — развел я руками. — И не смотрите, что Даллас с виду тихий. Он шотландец, это во-первых. Во-вторых… на самом деле Луизе не так уж требовалась помощь с детьми, проще было взять няньку, чем звать матушку. Но мне порой кажется, что Далласу просто нравится дергать тигра за усы, прикрываясь христианским смирением.
— А самой Луизе это по душе?
— Она матушку по-своему любит, внуки тоже. Ну а та под благовидным предлогом удалилась от блумтаунского света, так что ее тоже устраивает такое положение вещей.
— Были причины? — подмигнул Блумберри.
— Скажем так: не могу назвать ни одного человека, с которым бы матушка не поссорилась после смерти отца, — вздохнул я. — Не на публике, конечно же, но… Все нынешние визиты вежливости — лишь способ показать, что она нашла свое истинное призвание и ничуть не жалеет о прошлом.
— Надо думать, иногда ей эта роль надоедает, отсюда и визит, и замашки вдовствующей императрицы?
— Конечно.
Я подумал и добавил:
— Как интересно: я всё это понимаю, но, тем не менее, чувствую себя перед матушкой, как кролик перед удавом!
— Зато у вас перед глазами отличный пример того, как не надо воспитывать детей, — ухмыльнулся лорд. — Кстати о детях! Айвору очень понравилась ваша племянница.
— Которая? — удивился я.
Честно говоря, я опасался, что он скажет — «та красивая блондинка». Элиза весь вечер строила глазки обоим юношам, но…
— Я не запомнил, как ее зовут, — сокрушенно ответил Блумберри. — Она все время молчала. Ну, худенькая, темноволосая, на вас чем-то похожа! Не мышка с книжкой, а постарше! Рядом с ней еще такая белобрысая дылда сидела…
— Лаура? — изумился я. — Я племянницу имею в виду, не дылду.
— Точно, Лаура! Память стала совсем никудышная, — вздохнул он. — Я надеюсь, ее еще не просватали?
— Да что вы, ей только четырнадцать.
— Ну тогда имейте в виду, что Айвор первым будет засылать сватов, — сказал лорд.
— Он же с ней словом не перемолвился!
— А ему не надо, — совершенно серьезно ответил Блумберри. — У него чутье звериное, как у Миллисент. Только та через раз им пользуется, боится на себя положиться, что ли? А вот Айвор не оплошает. Так и знайте: глаз он на вашу племянницу положил, а я только рад буду. Хорошая девочка, сразу видно.
— Но… — заикнулся я.
— Подрастет девочка — видно будет, — отрезал он. — Может, ей кто другой приглянется. Но в виду все же имейте и зятю скажите, а сестре не надо лучше. Проговорится матери, представляете, что начнется?
— Нет, у меня не настолько богатое воображение, — честно признался я.
— Ну-с… что-то мы заговорились, — Блумберри встал. — Нам действительно пора ехать.
— Макс, вы меня выручили, — я встал следом, — не знаю, как и благодарить!
— Не надо, — ответил он. — Вы меня уже отблагодарили, век не забуду. Если что, звоните, выручу, чем сумею.
Мы напоследок пожали друг другу руки, я проводил лорда и остался в полнейшей прострации. Ну почему все люди не те, кем кажутся? Несколько лет назад я убедился в этом на примере тетушки Мейбл и кузена. Теперь вот и лорд Блумберри показал себя с совершенно незнакомой стороны, не замечал я в нем авантюризма… Впрочем, я много чего не замечал!
Интересно, а что на этот счет скажут руны? Совет был мне жизненно необходим, вот только…
Отила — все, что связано с родом или семьей, эта руна способствует налаживанию и укреплению взаимоотношений между членами семьи… Как это прикажете понимать? Что именно крепить и налаживать и с кем? С Блумберри? Мы ведь вполне можем считаться родственниками!
А еще эта руна означает традиции с их ограничениями и свободу в гармоничном соединении. Вот это уже интереснее… Традиции в их лучшем значении — это основа, опираясь на которую, ты всегда получишь поддержку. А если правильно к ним относиться, они дадут и свободу, и покровительство, и благословение. Ну и как же без мистики? Понять жизнь предков и простить их… Нет, к развалинам я точно не пойду, призраки меня не поймут. Но матушка ведь тоже предок, так может, всё дело в ней? Простить ее? Но за что, собственно?
Увы, совет рун часто еще более расплывчат, чем пророчества Дельфийского оракула!
К сожалению, поразмыслить мне не дали: матушка и сестра накинулись на меня с вопросами, пришлось объяснять, что лорда Блумберри я знаю очень давно, что мы с Сирилом — крестные отцы его самого младшего сына, а за какие-такие заслуги удостоились такой чести, я понятия не имею. Не иначе, за порядочность или еще какие-то глубоко скрытые добродетели.
Я бы еще долго отбивался от дамских атак, но тут, на мое счастье, принесли телеграмму. Было в ней всего одно слово, но его мне хватило, чтобы с небывалой ясностью осознать: всё, что творилось в этом доме до сей поры, — сущая ерунда, не стоящая выеденного яйца!
Разумеется, я ничего никому не сказал. Мне решили устроить сюрприз? Прекрасно! Только не нужно жаловаться, если я отвечу тем же…
Утро началось с чинного завтрака и вялого обсуждения, чем бы заняться. Я бы предложил съездить полюбоваться заснеженными рощами, благо день выдался ясный, но, боюсь, гости насмотрелись на них в Шотландии до тошноты. Увы, других развлечений я предложить не мог, разве что посетить рождественскую ярмарку… А что, племянники вполне могли бы выиграть там гуся, чем плохо?
И тут раздался оглушительный звонок в дверь. Не успел Сэм коснуться ручки, как дверь эта отворилась с треском, и…
— Виктор! — грянуло на весь дом, и я широко улыбнулся.
Сюрприз заказывали? Пожалуйста!
— Что… кто это? — прошелестела матушка.
Племянники облепили перила лестницы, Мэри уронила поднос, Сэм открыл рот.
— Хуанита! — я распахнул объятия, и меня едва не сшибли с ног и смачно расцеловали в обе щеки.
— Ты как будто не рад меня видеть, — холодно сказала Иоанна-Мария-Альба Диггори, когда я снял ее с шеи. Гордо подбоченившись, она окинула орлиным взором мое семейство и добавила: — Я полагаю, наши родственники тоже?
— Как ты могла подумать? — оскорбился я. — Кто же не обрадуется прекрасному цветку пустыни посреди снежной зимы?
— О, Виктор, ты научился делать комплименты? — кокетливо произнесла она и безошибочно уставилась на Витольда. — Ага, вот он! А ну, иди сюда, маленький негодяй!